Федор, не отрываясь, смотрел на большие песочные часы. Он не ел, не пил, не оправлялся и даже не спал. Это ушло вместе с обычной жизнью, кануло в никуда. Пропали почти все чувства, и только тихая ярость время от времени посещала его.
Часы, громоздкие, из полупрозрачного материала, словно вросшие в пол и потолок корнями, гротескным монументом возвышались посреди проклятой комнаты. Песок, не торопясь, сыпался сквозь узкий перешеек на дно. Оставалось совсем немного песчинок в верхнем сосуде.
Семейная традиция сделала его смотрителем этой уродливой бесполезной штуковины. В одиннадцать лет отец привел его в эту комнату без окон и дверей, ставшую тюрьмой, лишившей всего: друзей, родных, мамы. Мама... Все что от нее осталось - терпкий запах духов на задворках памяти и тепло рук на его щеках в момент прощания.
Отец тогда объяснил:
- Это наш долг, сын. Больше некому. Ты должен смотреть внимательно и вовремя переворачивать часы, иначе случится непоправимое.
- Что случится, папа? - спросил он недоумевая.
- Мир остановится, сынок.
- Но почему я? - спросил он, искренне надеясь переубедить отца. - Может, это не мое место?
Отец был непреклонен:
- Никто не может видеть часы, а значит и момент, когда их надо переворачивать. Только ты. Раньше тут сидел твой двоюродный дед, но он ушел. Ты единственный носитель взора.
- Куда ушел дед? Почему? - голос дрожал, а объяснения отца ничего не проясняли. - Может, он еще вернется?
- Нет, сынок, не вернется. Песок поглотил его.
- А я? Что будет со мной? Сколько мне тут сидеть?! - ярость закипала.
- Сколько понадобится, сынок. И..., - глаза отца заблестели, - может, песок поглотит тебя, может, нет.
Хотелось реветь от глупых ответов отца и собственного бессилия, но он знал, что придется следить за часами. Он знал это так же, как знал, что в четыре года пописал на любимую клумбу мамы, когда она лишила его мороженого.
Тогда от злости он выбежал из дома в сад, не обув сандалии. Приятное ощущение в ногах от мягкого песка, которым были просыпаны дорожки между клумбами, делали воспоминание таким ярким, будто это было прожито пять минут назад. Стыд и злость намертво впечатали тот случай в памяти, а вместе с ним и ощущение неизбежности наказания, ощущение необратимости сделанного.
И он смотрел на гадкий песок. Сколько? Он не мог даже предположить. Здесь время текло неопределимо или, может быть, не текло вовсе. Его тело возмужало, но не состарилось.
Семьдесят семь раз он переворачивал часы. Но больше этого не будет. Он принял решение. Пусть весь мир летит к чертям, пусть остановится, чем бы это ни было, лишь бы прекратились пустота и одиночество!
Последние песчинки упали на дно. Он не шелохнулся, даже не подался вперед. Секунда, другая. Он ждал. Что же произойдет? В уме роились мысли. Сейчас все кончится. Кончится это глупое существование. Да и пусть! Пусть.
Он поймал себя на мысли, что прошло не меньше минуты, а может и больше. Но... Ничего не произошло. Часы просто стояли, безжизненные и хладные, песок больше не сыпался, но мир не остановился, не рухнул.
Он прислонился к стене. Сколько он так простоял? Он не помнил. Что-то вывело из ступора и вот тогда нахлынули мысли: что дальше, неужели все было напрасно, неужели жертва была полной чушью?
Внезапно в плотном воздухе раздался звериный крик:
- Зачем?!
Он испугался, но тут же понял, что кричит он сам. Больше некому. По телу вновь разлилась жгучая ярость.
С неистовством он накинулся на часы, замолотил по шершавой поверхности руками и ногами что было силы. Кажется, сломалось несколько пальцев, но ярость притупила боль. Он продолжал молотить. Внезапно раздался сухой треск, и часы взорвались, осыпав его с ног до головы осколками и песком. Пульсирующая боль в руках и ногах наконец настигла его, но исчезла, сменившись пронзительной паузой тьмы.
Вспышка света, отдаленный грохот.
Он больше не был в темной комнате. Он был на пляже, стоял на белом мягком песке. Пространство вокруг сверкало, словно воздух был прошит тончайшим серебристым шелком. Где-то шумел прибой, но воды видно не было. Не было видно вообще ничего. Только сверкающий серебристый туман укутал собою все вокруг.
Внезапно раздался голос:
- Ты здесь.
- Кто это? - спросил он.
- Разве это сейчас важно? - спросил голос.
Ему показалось, что обладатель голоса сердится, хотя никаких явных признаков этого не было.
- Где я? - промямлил он.
- Я мог бы ответить, - монотонно поведал голос. - Но если ты подумаешь, то поймешь, что это не важно.
Создавалось впечатление, что над ним издеваются, но он снова откуда-то знал, что это не так. Незнакомец не издевается, а делает свое дело.
- Подумай, - предложил невидимый собеседник. - Что тебе важно?
Казалось, плотина прорвалась, и слова пролились яростным потоком:
- Я хочу жить! Хочу вернуться в мир, быть с друзьями, родителями. Мне очень одиноко. Я не вынесу больше ни минуты этой пустоты.
Голос молчал.
- Ты здесь? - он испугался, что невидимый собеседник ушел. - Не оставляй меня! - взмолился он.
- Я не оставляю тебя, - показалось, что собеседник усмехнулся. - Просто даю время на надежду.
Чувство облегчения разлилось по телу.
- Я смогу вернуться к родным? - спросил он с дрожью в голосе.
- Да, сможешь, но есть одно условие, - голос вздохнул.
- Все, что угодно! - с горячностью заверил он.
- Ты сможешь вернуться лишь на время.
- Почему? - отчаяние вновь завладело им.
- Таковы условия, - голос был неумолим.
- Я больше не хочу возвращаться в ту комнату, - крикнул он. - Это нечестно!
- Надо наблюдать, без этого не будет мира, - незнакомец запнулся, но тут же продолжил. Тон его изменился, в голосе появились мечтательные интонации.
- Ты мог бы прекратить это. Просто остаться здесь. Один. Здесь ты мог бы вспоминать и видеть то, что вспоминаешь, ощущать это. Можно воображать, туман воплотит все, что пожелаешь.
Он переступил с ноги на ногу, зачем-то отмечая приятную мягкость песка и странность объединения этого чувства с возникающим протестом.
- Это будут лишь грезы, я не хочу грез, - резко выкрикнул он.
Страх обидеть незнакомца, заставил его торопливо объяснить:
- Я не могу быть один. Пусть это будет недолго, но в реальности. Сколько у меня времени, чтобы побыть с родными?
- Сколько бы ни было, тебе все равно будет мало, - констатировал голос.
Он подумал. Это действительно было так.
- Я готов, - произнес он с решимостью.
- Ну что ж, ступай, - просто ответил голос.
Он ощутил толчок, словно тупой тяжелый предмет ударил в грудь. Туман распался, серебристое пространство исчезло. Исчезло все.
Внезапно он вспомнил. Вспомнил все и тут же увидел внутренним взором молодого мужчину.
- Ты здесь, - повторил он в который раз.
Мужчина выглядел потерянным.
- Кто это? - спросил он.
Ярость вновь завладела им, но он подавил ее и довел разговор до конца.
Наблюдая, как пришелец пошатнулся от удара волны, он в который раз ощутил, как его самого всасывает в мир.
Резкая боль в груди, холод и яркий свет нахлынули. Терпкий запах духов заполнил все вокруг.
- Смотри, какой красавчик! - услышал он сквозь холод и боль. - Давай назовем его Федор.
Пелена забвения мягко опустилась и потушила ярость.
![[]](/img/m/marina_l_k/msworddoc/6-95.jpg)