Все права защищены. Произведение распространяется только в электронном варианте. По вопросам использования обращайтесь к автору.
Марк Певзнер, gendalf@hotmail.com
Великая сила любви.
Маленькая девочка с потрёпанным плюшевым мишкой сидела ветреной тёмной ночью на краешке заброшенной могильной плиты и горько плакала. Полная тяжёлая луна боролась с облаками. Плюшевый мишка, казалось, пытался скосить свои печальные глазки-пуговки на разодранный животик и явно покусанную кем-то шею, правда, это у него не очень получалось. Черное, когда-то аккуратненькое платьице теперь запылилось и изорвалось, что можно было различить даже в неверном лунном свете. Белые гольфики на ножках сползли к замызганным туфелькам. Девочка крепко сжимала медвежонка, всхлипывая в перерывах между рыданиями и размазывая сопли и слёзы тыльной стороной правой ладони.
Могильная плита рядом с ней зашевелилась, пропуская тусклое зеленовато-фосфорическое свечение. Девочка на минуту остановилась, посмотрев на это странное явление, а потом продолжила свои горестные причитания. Соседний кусок грязного гранита между тем продолжал сдвигаться. Из-под камня показалась детская ручка, явно не первой свежести, нащупывая почву. Другая рука, почему-то прозрачная, проникла прямо через камень и выставила указательный палец вверх, проверяя ветер. Видимо, удовлетворившись научными измерениями, указательный палец преобразовался в перископ, выгнулся в противоположную естественному сложению фаланг сторону и заморгал удивлённым, сильно увеличенным стеклом глазом.
Корявые ветви голых деревьев накладывали воспалённые жилки на недоброе жёлтое око на небесах, внимательно наблюдающее за происходящим.
Вдруг девочка с хрустом выгнула спину, закинув голову вверх и закатив глаза. Она издала дикий полувопль-полувой, опускаясь на четвереньки. Шерсть начала покрывать всё её тельце, а череп видоизменялся, превращаясь в волчий. Плюшевый мишка упал в жухлую траву и уткнулся мордочкой вниз, чтобы не видеть такого ужаса. Прозрачный перископ юркнул вниз, под могильный камень, не ожидая такого поворота событий. На смену ему высунулась детская основательно прогнившая головка, местами с отслаивающейся плотью, местами подозрительно фосфорецирующая, уставясь двумя удивлёнными глазами на происходящие метаморфозы. Один глаз, правда, всё время вываливался из глазницы и его приходилось вкладывать обратно. Звучно лопалась ткань многострадального платьица на деформирующемся теле. Маленькие лапки с острейшими когтями оставляли следы на старом граните. Пасть самочки-волчонка исказилась в оскале, обнажая маленькие, но острые зубы, и затем огласила окрестности заброшенного кладбища жутким горестным воем. После этого, застыв на мгновение в этой критической точке, превращение неожиданно пошло в обратную сторону, и волчонок начал принимать вид голенькой девочки, зарёванной и дрожащей от холода, пытающейся приладить непоправимо испорченное платьице и героически выдержавшие испытание трусики.
Мордочка из-под соседней могилы произнесла сдавленное "Ойк!", осветилась стыдливым радиоактивным румянцем и поползла вниз. Однако снова предательски выпавший из недобросовестно выполняющего свои обязанности черепа непоседливый глаз зацепился за веточку и остался на поверхности независимым наблюдателем, изо всех сил стараясь показать, что он лишь совершенно случайно проходил мимо.
Метаморфозная девочка чесалась и плакала одновременно, смахивая с себя остатки шерсти. Однако ненасытная луна вторично протянула к ней невидимые руки, снова заставив взглянуть себе в лицо. Малютка побледнела нехорошим синюшным оттенком и блеснула странно изменившимися глазами. Когти вновь поползли в рост на удлиняющихся детских пальчиках, но на этот раз не переходящих в волчью лапу. Уши немного заострились, а череп заиграл наростами (и не надоело ему?). Рот остался человеческим, но блеснул двумя клыками, принадлежащими подающей надежды вампирессе. Опираясь на застрявший глаз, начал выбираться из своей мрачной квартирки подглядывающий жилец, оказавшийся мальчиком, или, вернее, давно бывшим мальчиком, потому что на сегодняшний день от него осталось не так уж много. Недостающие сегменты нездоровых остатков молодого но мёртвого организма оптимистично замещались туманным сиянием. Выбравшись наружу, мальчик подхватил своевольный глаз за сильно растянувшийся нерв, привычным движением вставил его на надлежащее место и прислонился к давно стёршейся надписи на вертикальной, чуть покосившейся плите. По-видимому, странная девочка ему нравилась.
Зазевавшейся довольно упитанной крысе, на своё горе пробегавшей, а точнее неторопливо проходившей мимо вторично преобразовавшейся девочки, пришлось незапланировано стать донором, потому что маленькая ручка молниеносно схватила её и, возмущённо сучившую лапками и пищащую, поднесла к жадному рту. Перевёрнутый нечаянным ударом ноги, плюшевый мишка, болезненно искривив мордочку, держался лапками за свои страшные раны на горле и животе, блестя в неверных отсветах глазами затравленной жертвы. Сидящий на могиле мальчик подковырнул ногой мшистый камешек, быстренько собрал разбегавшихся из-под него мокриц и начал рассеянно закидывать их по одной к себе в рот, как будто бы он присутствовал на киносеансе с коробочкой попкорна. Некоторые плохо прожёванные мокрицы вываливались через дырочки в животе, другие, чудом уцелевшие, бесстыдно карабкались по выпирающим из синевато-жёлтого мяса рёбрам к остановившемуся, а может никогда и не стучавшему, рыхлому комочку сердца.
Наконец девочка, с ещё не высохшей крысиной кровью на губах и безвольно обвисшей тушкой, претерпевшей принудительную медицинскую процедуру, заметила мальчика.
- Ойк!- пришла очередь девочки среагировать на вид таинственного, но импозантного незнакомца.
- Привет, - застенчиво произнёс он, неверной от смущения или недостачи нескольких сухожилий походкой приближаясь к маленькой вампирессе. В знак расположения он протянул к ней ладошку с ползающими по ней мокрицами, но девочке они от чего-то не очень понравились. Он вытер руку с радостно разбегающимися подарками о грязные штаны и, сотворив из второй, прозрачной и светящейся конечности розу с капельками росы, протянул её своей новой знакомой. Девочка улыбнулась и, держа крысу за лысый серо-розовый хвостик, протянула её взамен мальчику. Тот лишь пожал плечами и спросил:
- Ты кто?
От такого невинного вопроса девочка вдруг снова расстроилась, и слёзы появились на её мерцающих в темноте глазах. Она отбросила уставшую крысу, подняла с земли беззвучно завопившего мишку и тихонько скорбно ответила:
- Не знаю...
- Как это не знаешь? - удивился мальчик. - Наверное, ты - вампир, правильно? - постарался он помочь ей.
Тут девочка совсем расклеилась и заревела в полный голос.
- Нет, не вампир! - И действительно, непременные признаки любителей тёплого жидкого гемоглобина начали мало-помалу оставлять девочку.
- Тогда оборотень. Ты оборотень! - обрадовался мальчик новой версии.
- Не о-о-оборотень!! - пуще прежнего заревела девочка.
- А кто же ты?! - теперь уже растерялся мальчик. - Смотри! - он превратил свою мерцающую руку в маленького забавного Микки Мауса, строящего рожи. Только что очнувшаяся крыса, ещё не окончательно пришедшая в себя после значительной потери крови, вылупленными бусинками-глазами наблюдала кривляния кошмарного мышиного отродья. "Наверное, я сошла с ума." С этой успокоительной мыслью она, насколько могла, поспешила уползти со сцены.
- Я половинка, - тихонько всхлипывая, но уже успокаиваясь, сказала девочка. - У меня был папа вампир, а мама - оборотень. Они полюбили друг друга, - медленно и романтично протянула она. - и вот родилась я. Только получилась так, что любовь моих родителей с самого начала была запретная, они даже называли друг друга Ромео и Джульетта, говорили, что у людей есть такая знаменитая история. Ты знаешь, вампиры ненавидят оборотней, а оборотни - вампиров, у них старинная вражда. Но что делать мне? Все родственники с обеих сторон называют меня полукровкой и не любят. У меня остался только мой мишка. - Плюшевая игрушка посмотрела на девочку заискивающим взглядом, казалось, растягивая ротик в широкой неестественной улыбке.
- Я действительно не знаю, кто я, - грустно продолжала девочка. - Я не вампир и не оборотень. Так, серединка, неизвестно кто. Мне нету места среди своих, я даже не знаю кого назвать своими. Я сбежала от родителей, потому что жила то с мамой, то с папой, и никогда вместе с обоими, они всегда говорили, что это слишком опасно.
- Не расстраивайся! Вот, посмотри на меня, - он гордо выпрямился, поправив глаз как монокль. - Кто я по-твоему? Зомби или привидение? - девочка пожала плечами, явно затрудняясь ответить определённо. - Ни то и ни другое! И в то же время и то и другое вместе! - торжествующе вскричал мальчик. - Потому что мой папа был призраком, а мама - зомби! Я тоже, как ты называешь, полукровка. Правда, - тут он засмущался. - с кровью у меня не очень. Но зато знаешь что?
- Что? - спросила девочка.
- Мы доказательство!
- Доказательство... чего?
- Доказательство великой силы любви! Разве это не прекрасно? Истинные порывы сердца сметают все искусственные преграды, поэтому наши родители нашли друг друга. Ты не должна чувствовать себя ущербной, ты должна понимать, что мы - представители нового поколения, провозвестники грядущей свободной от предрассудков эры! Рано или поздно общество изменит свои закостенелые взгляды, и тогда такие как мы не будем изгоями, а станем гордыми и независимыми. Понимаешь? Вот именно так мы и должны смотреть на вещи.
Девочка неуверенно улыбалась, пытаясь осмыслить новые революционные идеи.
- А есть ещё такие, как мы? - осторожно спросила она.
- Конечно, и такие как мы, и другие! Любовь бесконечна в своих проявлениях...
Они сидели вместе на краю могилки под изумлённым и недоверчивым жёлтым оком, в которое как раз в этот момент неугомонные люди в скафандрах, не понимающие своего счастья, втыкали цветной флажок; а мальчик строил из своей руки новогоднюю ёлку со звёздочкой, Санта Клаусом и блестящими игрушками, и девочка счастливо смеялась.
- Мы поженимся, когда вырастем? - спросила девочка. - И у нас будут дети?