Все права защищены. Произведение распространяется только в электронном варианте. По вопросам использования обращайтесь к автору.
Марк Певзнер, gendalf@hotmail.com
Ночное чаепитие.
- Проходите, проходите, - радушно встретил меня профессор Уокли. - Я так рад, что вы приняли моё приглашение, доктор Стемпфорд.
Профессор Уокли взял у меня плащ и цилиндр. Свою трость я аккуратно поставил в угол.
- Прислуга уже отпущена домой, так что не взыщите.
Сухонький живой старичок суетился вокруг меня.
- Но вы не подумайте, у меня всё готово. Чай ждёт нас в библиотеке.
Я вежливо улыбнулся и последовал за ним. Действительно, в роскошной библиотеке нас ждал изящный чайный сервиз, поставленный на инкрустированный столик красного дерева. Несколько толстых свечей освещали просторное помещение, отбрасывая странные дрожащие тени. Я опустился в монументальное кожаное кресло, оглядываясь по сторонам. Почти всё пространство стен занимали громадные шкафы с книгами. Я заметил знакомые мне имена и мысленно прикоснулся к корешкам рукой. Что-то в расстановке книг показалось мне несуразным, я бы расположил книги по-другому. В свободных местах между шкафами, на фоне персидских ковров были развешаны сабли работы прошлого века и индийские, скорее экзотические, чем представляющие ювелирную ценность, украшения.
- Я не знал, что вы бывали в Индии. - обратился я к профессору.
- О, что вы! Я книжный червь. Пару раз я выезжал во Францию на встречу с коллегами, но чтобы в Индию... Никогда! Мой дед служил в тех дальних краях, привёз с собой несколько блестящих камешков, которые и послужили основой благосостояния нашей семьи. А я вот потихоньку просаживаю эти камешки на собрание пыльных фолиантов и исследование никого не интересующих проблем. Если вы захотите, я покажу вам - недавно я закупил большую партию старых книг.
- Не станете ли вы утверждать, что прочли всё это богатство? - я окинул взором бесконечные ряды книг.
- Многое из этого, коллега, многое, - профессор Уокли скромно потупился. - Я хотел бы ещё раз засвидетельствовать вам мою благодарность. Вы приняли моё приглашение и прибыли ко мне в столь поздний час. Для меня огромная честь принять доктора, чьё имя блистает в Кембридже и Оксфорде. Но что же я... Вот, пожалуйста, чай, позвольте мне налить вам чашечку. Может вы хотите что-нибудь покрепче? - Он хитро посмотрел на меня.
- Нет, что вы, чая вполне достаточно, - я прихлебнул из тонкой фарфоровой чашечки. - Чай просто великолепен, профессор!
Уокли счастливо улыбнулся, рассеяно посмотрел на дрожащее пламя свечей, очевидно, собираясь с мыслями.
- Вы именно тот, кому я должен рассказать об одном чрезвычайно важном открытии, - начал Уокли, излагая, по-видимому, давно продуманную речь. - Вы обладаете уникальным сочетанием знаний по медицине, философии, мифологии и оккультным наукам. Я не побоюсь назвать ваши достижения и исследования гениальными, хотя их и могут оценить всего лишь несколько десятков специалистов во всём мире.
- Ну что вы, профессор...
Не скромничайте, - вдохновенно перебил меня Уокли. Вы открыты для новых идей и теорий. К тому же, ваш возраст. Вам ведь нет ещё и сорока пяти, правильно?
- Мне сорок три года, насколько подсказывает моя память, - я улыбнулся.
- Ну вот, видите. Вы достигли вершин науки в столь молодом возрасте, причём сразу же по нескольким дисциплинам. Только вы способны понять меня. Я не хочу доверяться этим закаменевшим в своих догмах стариканам.
Уокли сдавленно хихикнул, потянул горячую ароматную жидкость из фарфоровой чашечки и взволнованно захрустел печеньем. Я наблюдал странные колышущиеся тени от свечей, в то же время анализируя корешки бесконечных рядов книг в высоких пыльных шкафах.
Профессор внезапно нервно посмотрел на меня, оставил свою чашку с недопитым чаем и подошёл к окну. Я с любопытством следил за его перемещением.
- Посмотрите на этот свет, - произнёс профессор, указывая рукой на свечи. - Наводит ли он вас на какие-либо ассоциации?
- Пожалуй, нет. Что вы подразумеваете, профессор?
- Хорошо, тогда, если вы не против, проведём маленький эксперимент. Вы не станете возражать, если я приоткрою окно?
- Что вы, конечно, откройте.
Чрезвычайно редкий для доброй старой Англии солнечный день превратился в довольно тёплую ночь. Я был только рад свежему воздуху, тем более окна библиотеки выходили в пышный сад.
- Даже самые невинные поступки влекут за собой груз ответственности, - загадочно произнёс профессор и открыл окно.
Ничего не произошло.
Уокли спокойно уселся в кресло и добавил себе чаю.
- Не желаете? - предложил он и мне.
- С удовольствием, - я подставил свою опустевшую чашку. - Но профессор...Что вы хотели мне показать?
Уокли сдержанно улыбнулся и опустил глаза к чаю, казалось бы полностью поглощённый ритуалом, связанным с ароматной жидкостью. Я терпеливо ждал объяснений.
Через раскрытое окно в комнату ворвался мотылёк, покружил, натыкаясь на предметы, и ринулся к одной из свечей. Раздалось чуть слышное шипение, сопровождаемое щелчками, и изуродованное тельце с обгорелыми остатками крыльев упало на стол. Я почувствовал неприятный запах паленных органических веществ.
- Может быть стоит прикрыть окно, профессор, мы явно не подумали о летящих на свет мотыльках.
- Нет, ни в коем случае! - Уокли ликующе вскочил из-за стола. - Вы видите? Видите?
- Что именно? - не понял я.
- Мотылёк, летящий на верную смерть мотылёк, - торжественно произнёс профессор. - Именно он является символом того открытия, которое я сделал!
Уокли был возбуждён. Его глаза горели пламенем первооткрывателя великой истины.
- Мотыльки всегда стремятся из темноты к свету, правильно?
- Правильно, - согласился я. - Ну и что из этого?
- А то, что они неминуемо погибают в огне свечи. Свет является причиной их смерти! Теперь давайте представим себе гипотетического умного мотылька, который избегает завлекающего, ведущего к гибели пламени, и всегда остаётся во тьме. Что мы получим? Вот ответ - крылатое существо, как две капли воды похожее на остальных, не ведающих правды мотыльков, но только живущее несравненно дольше! Вы следите за ходом моей мысли, доктор Стемпфорд?
- Я вас внимательно слушаю, профессор, но ещё не могу понять сущности вашего открытия.
Несколько мотыльков и мелких мошек подлетали к свечам и скорбными обугленными трупиками падали в расплавленный воск или на стол. Уокли рассеянно и немного брезгливо отодвинул мизинцем изуродованное насекомое, упавшее слишком близко к его чашке.
- Сейчас мы подходим к самому главному. Пусть образ мотылька станет для вас всего лишь метафорой, а мы обратимся к миру людей. Сколько нам суждено прожить? Шестьдесят, восемьдесят, ну пусть даже сто лет. Мало, чертовски мало, простите меня доктор. Мне шестьдесят восемь лет, но я не боюсь смерти. Меня волнует другое. Все мои знания, исследования, накопленные за все эти годы, пропадут, когда перестанет функционировать моя скорбная оболочка. Но раньше, гораздо раньше мой рассудок начнёт давать сбои, и я потеряю ясность ума, способность чётко мыслить. Это и является для меня самым страшным. А сколько останется непрочитанных книг, неисследованных гипотез и непроверенных идей! Ах, что я говорю. Вы понимаете это не хуже меня.
Уокли вскочил из кресла, чуть не перевернув поднос с фарфором и печеньем, и принялся возбуждённо вышагивать по библиотеке.
- Мир людей, доктор Стемпфорд, вот что соединяет нас образом мотылька! У меня возникла невероятная, совершенно ошеломительная гипотеза, я сам поражён своими выводами, и я хочу знать ваше мнение по этому вопросу. Так вот, если мы схоластически определим Добро как свет, а Зло как тьму и возьмём человека в роли мотылька, то у нас получится следующее. Люди, исповедующие и творящие добро в этом мире, обречены сгорать в пламени своих деяний, попросту умирать раньше времени. Злодеи же, остающиеся во тьме, то есть приверженные ко Злу, продлевают себе жизнь. Вы понимаете меня? Чем хуже, преступнее человек, тем дольше он живёт. Человек, постигший абсолютное Зло, продавший свою бессмертную душу Дьяволу, будет жить практически вечно! Хотя, возможно, Дьявола и не существует, но есть лишь пылающий, манящий своей правильностью, а затем убивающий мотыльков-людей образ Бога. Достаточно оставаться в тени, а лучше всего в абсолютном мраке. Получается, мы должны творить Зло, чтобы жить, наблюдая как мотыльки умирают в огне Добра?.. Теперь вы понимаете, доктор, смысл вашего позднего визита?
Уокли обессилено опустился в кресло и с надеждой взглянул на меня. Теперь настала моя очередь мерить шагами библиотеку, рассеянно притрагиваясь к находящимся в ней предметам.
- Это очень интересная теория, профессор. Она чрезвычайно взволновала меня. Но, рассуждая здраво, я вынужден вас разочаровать. Скорее всего преступник закончит свою жизнь, раскачиваясь в петле или же сгнивая заживо в темнице. Вот вам и вся аллегория тьмы. Вы что, серьёзно считаете, что злодеи живут дольше, чем праведники? Полноте, они страдают такими же телесными и душевными заболеваниями. Они умирают, смею вас заверить, в том же возрасте.
Уокли угасал прямо на глазах. От его возбуждения не осталось и следа, он вяло и разочарованно водил серебряной ложечкой в тихонько позвякивающем фарфоре.
Моя рука рассеянно поднялась к эфесу сабли деда Уокли. Я сделал еле заметное движение, и дюйм хорошо заточенного, без следа ржавчины лезвия тускло отразил пламя свечей. Краем глаза я заметил удивлённый взгляд профессора.
Я с силой выдернул саблю из ножен и одним мощным взмахом руки отрубил Уокли голову. Седая голова с глухим стуком упала на пол и прокатилась по ковру пару футов. Осевшее тело, с хлещущей струёй крови осталось в удобном кресле, даже рука продолжила держать серебряную ложечку. Брызги крови стекали по переплётам книг.
Я отложил залитую кровью саблю на стол, между фарфоровых предметов. Капли воска с тихим шипением падали на окрашенное алым лезвие, застывая странными островками. Настало время повнимательней взглянуть на пыльные фолианты.
Теперь я понял принцип расстановки! Старый безумец располагал книги по годам издания, внутри определённого тематического подраздела. Несколько книг на нижней полке привлекли моё внимание. Их совсем недавно вынимали, как показывало отсутствие пыли на их корешках. Все подряд. Для чего? Для покупки новой партии книг, как сообщил мне профессор! Я наклонился, и аккуратно вынул их. За ними располагался новомодный швейцарский сейф с часовым механизмом! Я оглянулся.
Ну конечно! Вот раздел математики, и семь книг в нём расставлены не по годам издания. Если педантичный профессор и допустил такую неточность, то не случайно, а преднамеренно. Я провернул цифровой замок на сейфе согласно последней цифре, взятой из года издания каждой книги. Замок щёлкнул и я увидел несколько красных и зелёных прозрачных камешков - индийский подарок деда Уокли.
Разумеется, я забрал их себе и абсолютно спокойно покинул залитый кровью и ограбленный дом, удаляясь в непроглядную тьму. Я так делал всегда.