18+
Аннотация: "В самом сердце Праги есть небольшая часовая мастерская пана Якуба. Однажды в его руки попадают уникальные антикварные часы, не нуждающиеся в заводе. Чтобы раскрыть тайну работы их механизма, часовщик готов на всё".
Небольшая часовая мастерская пана Якуба пряталась в запылённом подвальчике недалеко от Вацлавской площади, в самом сердце Праги. Из узкого окошка почти под самым потолком иногда можно было разглядеть стены Национального музея, но чаще дорожная грязь заливала стекло, а солнечные лучи превращали её в потрескавшуюся корку.
Для пана Якуба наличие естественного света в мастерской было не столь важно. Он давно уже пользовался настольными лампами, хотя годы всё равно давали о себе знать - мужчина постепенно начинал всё хуже видеть при таком свете. А ведь в его работе зрение было одним из важнейших инструментов, сразу же после твёрдости рук. Но пальцы пока что не подводили мастера, они всё так же легко порхали над шестерёнками, возвращая к жизни замершие механизмы.
В этот день у пана Якуба было мало заказов: он неторопливо перебирал изящные карманные часы, а сам тихо напевал себе под нос какую-то старую мелодию без слов. На лестнице, ведущей в подвальчик мастерской послышался перестук женских каблучков, а через секунду дверь мелодично звякнула и распахнулась.
- Добрый день, - вежливо поздоровалась немолодая пани, кутавшаяся в длинное драповое пальто. Лицо её, обрамлённое седыми кудрями, выглядело ясным и немного лукавым.
- Добрый! Проходите, пани, - мастер быстрым движением руки пригладил пух на своей небольшой лысине - старая привычка, за которую Якуб постоянно на себя злился. - Вы хотите сдать в ремонт часы?
- Не совсем так, мастер, - пани окинула взглядом крошечную комнату, заставленную и увешанную часами. Большинство из них работало, в едином ритме отсчитывая секунды. Звук вынудил женщину слегка поморщиться, но пан Якуб посчитал, что клиентке не пришлась по вкусу его мастерская. Да, в ней было слегка пыльно, а в некоторых углах беспорядочно валялись старые коробки из-под деталей, но ведь это никак не влияло на профессионализм часовщика!
- Мне сказали, что здесь принимают старинные антикварные часы, - через мгновение вновь заговорила пани, а её выцветшие медовые глаза остановились на замершем Якубе.
- Так и есть. Только чтобы оценить сохранность механизмов мне необходимо видеть часы, - мастер поправил на переносице свои увеличительные очки с выдвижными линзами, поверх которых наблюдал за посетительницей. - Не могли бы вы показать мне их?
- Боюсь, всё не так просто, - пани улыбнулась. - Это громоздкие напольные часы. Они наверху, в моей машине, но поднять я их, увы, не в силах.
- Хм. Давайте я посмотрю, что можно сделать.
Вытащить часы из кузова и перенести их в подвал оказалось не так-то просто. Хорошо, что у пани оказался личный водитель, крепкий парень, вместе с которым Якуб справился с транспортировкой, но спина всё равно мгновенно отозвалась болью на такую нагрузку.
Когда высокие напольные часы с дубовой отделкой оказались триумфально установлены около рабочего места мастера, пан Якуб с любопытством принялся их изучать. Две вытянутые гирьки на цепочках мягко покачивались за стеклом, из-за которого доносилось чёткое тиканье.
- Часы работают, - заметил мужчина и прикоснулся пальцами к блестящей металлической вязи с названием "Меридиан". - Удивительно, я никогда не слышал ранее о такой фирме. Этот экземпляр достаточно старый. Быть может, даже ручная работа конкретного мастера. Сколько вы за них хотите?
Женщина неожиданно грациозно махнула рукой в перчатке:
- Ни единой кроны. Только заберите, прошу. Домой я их не верну.
- Отдаёте подобный антиквариат даром? - брови пана Якуба сами собой поднялись. - На их продаже вы бы могли неплохо заработать, а, учитывая, что часы ещё ходят, это в несколько раз увеличивает их стоимость! Подумайте!
- Мастер, поверьте, я знаю их цену! Ведь именно я их когда-то и приобрела в подарок мужу... Но его уже не стало, а это невыносимое тиканье просто сводит меня с ума. Знаете, пан, я никогда раньше не замечала, как некоторые часы громко тикают. Особенно эти. Они достаточно долго стояли в моей спальне, пока я не осознала, что не могу заснуть из-за этого шума. Словно часовые стрелки двигаются прямо в моей голове!
- Такое часто бывает, пани. Люди неожиданно концентрируются на тиканье, которое они всю жизнь не замечали. И больше не могут игнорировать этот звук.
- Да, так и случилось. Я просто забыла про сон, пока не попросила убрать эти часы в другую комнату. Тем более, что они постоянно напоминали мне о гибели мужа. Но, вы знаете, недавно я поняла, что слышу их даже сквозь стену... И поэтому решила отдать эти часы. Для вас, пан, тиканье вряд ли так же раздражительно, как для меня. Тем более, вы явно сумеете оценить их по достоинству, - женщина растянула губы в мягкой улыбке.
- Теперь мне ясно, почему вы решили расстаться с таким экземпляром, - пан Якуб скрыл ответную улыбку за густыми усами. - Когда вы отвозили их последний раз в мастерскую, пани, чтобы почистить и смазать?
- Боюсь, что никогда, - на мгновение задумалась посетительница. - Я приобрела их семь лет назад, но за всё это время они ни разу не нуждались в ремонте.
- Какая качественная работа! - негромко восхитился мастер и бросил ласковый взгляд на часы, уже представляя, как будет в скором времени изучать их механизм.
- Более того, я ни разу их не заводила за эти годы. И мой муж тоже, насколько я знаю!
- Но это невозможно! - Якуб резко обернулся к пани, не веря собственным ушам. - У таких часов необходимо поднимать гирьки каждые семь-восемь дней, иначе они просто остановятся!
- Да, но гирьки каждый раз сами поднимались. Поэтому я предположила, что у них особый механизм, без завода, - женщина только пожала узкими плечами, будто говоря этим жестом, что ничего не понимает в часовом устройстве.
Пан Якуб промолчал, ошарашенный услышанным. Конечно, он замечательно понимал, что слова посетительницы не могли быть правдой. Но ему не терпелось уже скорее выпроводить пани и вскрыть "Меридиан", чтобы убедиться в собственных познаниях.
- Знаете, - рука в перчатке скользнула по дубовому корпусу, а после бессильно упала вниз. - Я бы, наверное, когда-нибудь всё же смирилась с их тиканьем. Убрала бы ещё дальше от спальни, скажем, в гостиную. Всё же это красивая вещь со своей историей, ими должны любоваться. Но...
- Но?.. - замер Якуб.
- Они слишком напоминают о трагической гибели моего Стефана...
Пани опустила глаза к полу и, тихо постукивая каблуками, направилась к выходу из мастерской.
- Что же такое случилось с вашим мужем? - робко спросил напоследок часовщик.
- Его убили прямо в доме. В нашей спальне. Какой-то грабитель или злодей, скорее всего. Не удивлюсь, если он искал драгоценности, а встретился со Стефаном. Следов так и не нашли. Но мужа явно порезали чем-то острым, и он просто истёк кровью. Прямо на полу перед этими часами.
Якуб молчал, не желая прерывать шёпот женщины, которая делилась своим горем.
- А он ведь их так любил. Вечно любовался, протирал от пыли. Как раз в день смерти даже решил немного перевести - они отставали буквально на минутку... И вот как вышло, что он умер у их подножия, - голос пани звучал всё глуше и глуше. - А я так и не проснулась. Выпила снотворное, старая дура! И так и проспала смерть Стефана...
У пана сжалось сердце от этой истории. Даже несмотря на то, что всю свою жизнь он провёл в этой подвальной мастерской, ему не чуждо было человеческое счастье и горе. Пусть знакомые за глаза называли его бесчувственным и чёрствым стариком, для которого величайшая радость - это покопаться в часовых внутренностях, но Якуб умел сопереживать.
Пани давно упорхнула из подвальчика, но терпкий запах её тяжёлых духов всё ещё летал по комнате. Если бы Якуб не был так заинтересован неожиданно попавшим к нему в руки экземпляром часов, то, может, даже предложил бы этой вдове прогуляться как-нибудь по Карлову мосту. Однако в тот момент тайна механизма, не нуждающегося в заводе, волновала его капельку больше.
Совершая свой привычный ежевечерний ритуал, мастер крепко запер входную дверь, убрал со стола незаконченную работу, а после с наслаждением переобулся в удобные тапки. Больше никто не сможет отвлечь его - теперь можно было заняться "Меридианом".
Отерев корпус мягкой тряпочкой, Якуб с восхищением причмокнул губами. Эти часы были произведением искусства, чьим-то изящным творением. Не хотелось даже трогать лишний раз эту красоту, но уж часовщик как никто другой понимал, что иногда даже простому человеку стоило проникать в идеальный мир механизмов, чтобы помочь ему просуществовать как можно дольше.
Стеклянная дверца легко отворилась, и пан остановил маятник. Гирьки безжизненно замерли на месте. Руки Якуба запорхали вокруг циферблата, освобождая скрывающееся за ним сердце механизма из тесной темницы. Осторожно разложив все детали на столе, мастер на мгновение откинулся назад, чтобы осмотреть масштаб предстоящей работы. На мгновение его что-то смутило: снятый циферблат поблескивал в стороне, а на нём замерли часовые стрелки, острые и тонкие. Якуб поправил увеличительные линзы и наклонился ниже.
Крошечные разводы засохшей крови покрывали латунные стрелки.
В голове часовщика мгновенно всплыли слова пани: "Мужа явно порезали чем-то острым, и он просто истёк кровью. Прямо на полу перед этими часами". Якуб брезгливо отдёрнул руки. Неужели это кровь супруга пани? Если уж она была на стрелках, то и весь остальной корпус должен был испачкаться. Но беглый осмотр показал, что в других местах часы были чистыми. Значит, это единственные следы, которые забыли убрать. Следы будоражащего душу убийства, надолго отпечатавшиеся на металле.
Мастер послюнявил уголок тряпки и стёр их. Но избавиться от прошлого этих часов вряд ли можно было столь простым методом.
Почти до самой ночи пан занимался новым экземпляром своей коллекции. Он разобрал механизм практически до основания: на столе ровными рядами лежали почищенные и смазанные рычаги, колёсики и пружины. Часы действительно были в идеальном состоянии, словно за ними каждый день любовно ухаживали. Хотя, по словам пани, к ним не прикасались минимум семь лет. Именно это и настораживало Якуба - "Меридиан" скрывал какую-то тайну, до которой не мог добраться даже опытный часовщик, мастер механических душ.
Устройство часов ничем не отличалось от им подобных. Каждая деталь находилась на отведённом для неё месте, и никаких новых усовершенствований пан не обнаружил. Но почему же тогда часы уже семь лет не нуждались в заводе? В чём была их особенность?
Даже когда Якуб вернул все детали на место и качнул маятник, приводя механизм в движение, то вопросов не стало меньше. Часы заработали так, как и должны были. Но стоило поправленным мастером гирькам дойти до самого низа, цепочка с мерным жужжанием подтянулась наверх, возвращая противовес к началу. Так не должно было быть. Часовщик, многие годы изучавший своё ремесло самым тщательным образом, сидел в недоумении перед часами, противоречащими самому своему устройству.
Как и кем был создан "Меридиан"? Можно ли было повторить подобное?
Пан Якуб направился спать лишь ближе к середине ночи. Он жил в соседней комнате всё в том же подвальчике, где располагалась только старая софа и ручной умывальник. Но неприхотливому мастеру и этого было достаточно.
Напоследок Якуб всё же остановил маятник и достал один из грузиков, намереваясь на следующее утро снять с него необходимые мерки и тщательно взвесить. По мнению мужчины, тайна могла скрываться за структурой самого противовеса, но это следовало ещё изучить.
Взбудораженный загадкой "Меридиана" часовщик долго не мог заснуть. Ворочаясь на своей жёсткой софе, он постоянно мысленно возвращался к чуду самозаводящихся часов. И поэтому даже его сны были наполнены чередой механизмов и непрекращающимся тиканьем.
Вот только спустя несколько часов, когда пан Якуб проснулся из-за какого-то неясного чувства дискомфорта, он понял, что тиканье ему вовсе не снилось. В мастерской висело множество часов, которые были идеально настроены. Чаще всего мастер не замечал их однообразное тиканье, фоном постоянно присутствующее в его жизни. Но в этот раз всё было по-другому.
Сквозь единую мелодию щёлкающих механизмов пробивался чужеродный звук, который нарушал привычную картину. Словно слаженную работу оркестра портил один дилетант.
И пан Якуб был готов поклясться, что помнит все свои часы, но это постороннее тиканье он не слышал раньше. Оно было слабым, нечётким, приглушённым. Часовщик раздражённо цокнул языком, отворачиваясь к стене. Видимо, какой-то экземпляр его коллекции нуждался в ремонте. Но об этом он позаботится утром, а в тот момент ему хотелось лишь спать.
Однако тиканье не смолкало, а словно бы усиливалось, всё различимее становясь среди других звуков. И для мастера всё сложнее и сложнее было не замечать это. Сонливость давно растворилась - её спугнуло набирающее силу щёлканье.
Тик-так.
Якуб перевернулся на спину и прислушивался к соседней комнате. Тиканье определённо нарастало. В какой-то момент оно стало действовать пану на нервы: каждый щелчок пробирал до костей, заставляя вздрагивать. И звук этот уже не казался фоновым, привычным уху за долгие годы работы часовщиком.
Тик-так.
В пане боролись две крайности: желание прекратить это сводящее с ума тиканье и нежелание подниматься из постели, включать везде свет и возиться со сломанными часами. Но краткие минуты отдыха утекали сквозь пальцы. Ему оставалось всё меньше времени на сон.
Тик-так.
С досадливым возгласом Якуб резким движением поднялся с софы и нашарил в темноте тапки. Он с негодованием распахнул дверь, ведущую в мастерскую, щёлкнул переключателем и остановился как вкопанный. Назойливое тиканье было оглушающе громким, словно в маленькой подвальной комнате случайно оказались башенные часы. Все стены дрожали от этого звука, а с потолка сыпалась пыль. И даже другие часы, казалось, затихли перед этим поистине королевским гулом.
Источником его оказался "Меридиан".
Стеклянная дверца была приоткрыта, за ней слабо подёргивался из стороны в сторону маятник, который пан Якуб собственными руками остановил совсем недавно. Часы ходили даже со снятым противовесом, что было уже само по себе невозможным. Но стрелки двигались медленно, словно с усилием совершая каждый рывок, из-за этого тиканье было нечётким.
Они работали, хотя не должны были. Они делали это с большим трудом. Они чувствовали себя неидеальными. Им недоставало отнятой детали.
И пан Якуб вздрогнул, когда понял, что ясно ощущает желание этих часов. "Меридиан" не был простым экземпляром его коллекции. Он сильно отличался от всех этих обыкновенных механизмов, лежащих на полках и висящих на стенах.
Тик-так.
Громкое щёлканье проникало в голову старого часовщика, заставляя его морщиться от этого звука. Но постепенно воля часов становилась всё яснее и яснее для мастера. "Меридиан" всего лишь хотел жить, он хотел быть совершенным и работать несмотря ни на что. Любое вторжение в его идеальный отлаженный механизм было кощунством.
Часы сами знали, как починить любую поломку. Они всегда справлялись с трудностями самостоятельно: находили необходимые материалы во всём. Им требовалась лишь небольшая помощь. Как и в этот раз.
Тик-так.
Противовес должен быть возвращён на место.
Пан Якуб, словно во сне, погружённый в мерное щёлканье механизмов, поднял со стола снятую вечером гирьку. Холодный металл обжёг руку, но мастер не обратил на это внимания. Он думал о другом. Он думал о том, что этот вес слишком большой для часов. Он далеко не идеальный. Разница составляла всего пару грамм, но "Меридиан" не мог чувствовать себя совершенным.
Тик-так.
Старый часовщик одно за другим вырывал заржавевшим ломом свои рёбра. Боль была слабой - её перекрывало тиканье часов. "Меридиану" было гораздо больнее, ведь он чувствовал себя неполноценным. И Якуб просто хотел помочь.
С неприятным чавканьем расходилась плоть, а белёсые осколки костей вместе с кровью падали на пол. Пошатнувшись, пан проник дрожащей рукой в свою грудь и ухватил трепыхающееся сердце. Резким движением вырвав кровоточащий орган из тела, Якуб успел сделать лишь один шаг и буквально насадить сердце на крюк для гирьки, прежде чем бездыханным упасть на пол.
Стеклянная дверца, заляпанная пятнами крови, мягко и легко закрылась, принимая свою новую деталь. Сердце несколько раз вздрогнуло и затихло, пока цепочка с мерным жужжанием не подняла противовес наверх. Скоро "Меридиан" переделает его под себя. Шестерёнки сцепились зубьями, поворачивая рычаги, и латунные стрелки щёлкнули, сдвигаясь с места. Идеальное чёткое тиканье наполнило мастерскую.
Теперь всё будет работать как надо.