Когда я вспоминаю Витечку, играют скрипки. А может, как у Венички, поют ангелы. Звуков я не слышу, но душевное состояние возвышенное. Впервые я обратил на него внимание в конце октября. Мы приступили к занятиям в горном техникуме, и каждый был озабочен только собой. Коллектив ещё не сложился. Большинство в группе были неудавшимися абитуриентами различных ВУЗов. Как Витечка из Белоруссии попал к нам, я не помню. Но попал. Мы уже ходили в плащах или даже в пальто, а Витечка продолжал ходить в стоптанных детских сандалиях, бумажных брюках, до дыр застиранной рубашке и пиджаке. По собственной Витечкиной версии, сообщаемой с мягкой улыбкой, пиджак был дедушкин, передавался в семье по наследству и был захвачен одним из Витиных пра у французов при переходе ими Березины в 1812 году. Сомнений в происхождении пиджак не вызывал.
Кроме деда, оставившего наследство, у Витечки никого не было. Вызывал он в нас в основном родительские чувства. Маленького роста, худой, доверчивый, его хотелось опекать. Осознав, что Витина экипировка не блажь, а суровая необходимость, я начал действовать. Удалив Витечку из аудитории под каким-то предлогом, я обратился к группе и предложил сброситься со стипендии и купить ему одежду. В техникуме, по желанию, можно было приобрести студенческую форму. Недорогую и довольно неплохо выглядевшую. И вот тогда над нами впервые заиграли скрипки. Мы все жили на стипендию. 13 рэ в день. На всё про всё. Шагреневая кожа студента. Обед в студенческой столовой стоил 5 рэ. Наш альтруизм уменьшал процентов на 20 эту нашу шагреневую кожу. Моё предложение было принято без фанфар, но единогласно. Допускаю, что и ангелы пели - только я не слышал. А Валентин, глубокий старик 33 лет, старейший студент группы, поднял руку и спросил: "Через профсоюз не пробовали?" В профком мы ходили с Валентином. Форму Витечка получил в течение недели, и профсоюз, стараниями Валентина, оплатил её! Когда Витечка пришёл на занятия в форме, мы орали, лупили его по спине, девочки его целовали и все были счастливы не менее Витечки. Люди всегда любят тех, кому помогают.
Витя стал любимцем группы и по другим причинам. Во-первых, это была святая простота. Человеческие отношения белорусской глубинки он принёс с собой и держал всегда душу и карман на распашку. А во- вторых, он был просто талантлив. Учился легко, без напряжения - программа техникума это позволяла - и безотказно помогал всем. Тому же Валентину, оказавшемуся дубом и лентяем, и Володе Ш., его злому гению, его "лепшему другу", эксплуатировавшему его ум, карман и саму жизнь.
Математика, сопротивление материалов, теплотехника - всё легко, играючи и только на отлично. Преподаватель, читавший нам автоматику, предложил Витечке проверять курсовые работы нашей группы. Я был уязвлён, но понял, что у Витечки это от Бога, и смирился. Да и лентяйничал я уже в то время во всю. Слишком легко всё давалось.
Во второй раз запели скрипки в г.Новошахтинске. 1954 год. Практика. Шахта им. ОГПУ. Работали мы в шахте монтажниками конвейерных линий. Получали и стипендию, и зарплату. Богатенькими были. Приглянулась Витечке одна девушка. Ламповщица на шахте. Махонькая, хохотушка.
И решил Витечка на ней жениться. Подозреваю, что решение было односторонним. Подошёл он ко мне и попросил быть его сватом. С Володей Ш. Конечно же, я не отказал. Понятия о сватовстве у нас были смутные. Я настаивал на обязательных цветах, Ш. настаивал на бутылке водки. Победил Ш.: просто в благословенном Новошахтинске цветы в декабре не продавались. Одели мы чистые рубашки и пошли. Нам было весело. Великолепное приключение на фоне серой шахтной жизни! Но по мере приближения к месту жительства невесты шутки стали пореже и пожиже, и мне очень захотелось вернуться в общежите. Но... "Русские не сдаются!" Вошли мы. Я помню её отца. Помню Галю, с круглыми от удивления и затаившегося внутри смеха глазами, и молчащих Ш. и Витю, забывших даже поздороваться. Я сказал: "Здравствуйте в вашей хате!"- И нас пригласили войти. Сняли мы шапки, сняли ботинки и прошли тесной кучкой к столу. Что думали хозяева - не знаю. Я не думал ничего. Вернее, в уме проносились какие-то обрывки типа "У вас есть товар, а у нас купец..." И в этот момент запели скрипки. Я понял, что опошлить это нельзя. Я себе этого не прощу. И совершенно спокойно объяснил родителям (как выглядела мать я так и не помню), кто мы, сказал, что Витя любит Галю и хочет на ней жениться. Отец нас знал, и мы знали его. Он работал в забое на той же шахте. И нужно отдать ему должное. Он повёл себя как отец. Галин и наш. Он не благодарил за оказанную ему честь и не выгнал нас из дома. Сначала он внимательно посмотрел на дочь, а потом сказал, что все мы ему нравимся: хоть и молодые, но работаем хорошо. Против Вити он ничего не имеет, однако, за месяц трудно узнать человека. Поэтому при необходимости к этому вопросу можно вернуться попозже. А пока, мать, накрывай на стол. Не отпустим же мы сватов голодными. Посидели мы немножко. Тепло, по семейному. И бутылка Ш. пригодилась. Хорошее осталось послевкусие.
А Витя так и не женился.
К сожалению, пропели скрипки и в третий раз. После техникума я ушёл в армию, а Витечка с Ш. поехали по направлению на шахту. Странная это была дружба. Ш., кроме выпивки, ничего не интересовало, лицо у него было припухшее с маленькими, запрятанными глубоко в складки лица, глазками. Рубаха-парень с неожиданно приятной улыбкой. Неинтересен он был. 1 мая 1956 года Ш. напился и выйти на работу не мог. За него в ночь вышел Витечка. Опрокид - это цилиндрическое устройство, в которое въезжает вагонетка с углём. Затем оно автоматически поворачивается - опрокидывается, - а уголь высыпается вниз, на грохота. Витечка ремонтировал опрокид, не отключив. Ночь, две смены подряд: одну свою, затем за Володю. Опрокид самовключился. Витю сбросило на грохота.