Аннотация: Через всё перешагнём - Через то и через это...
Вздохну, шагну, живой из пекла выйду.
Я слабая, я руку протяну.
Я сильная, я дам себя в обиду... Р. Казакова
Она встала рано, надо было приготовить завтрак для мужа и сыновей. Выглянула из окна на сонную еще улицу. Погода стояла весенняя, мартовская, теплая, но еще не долгая. Утренняя тишина была полна приглушенного смеха капели, затихающей на минуту и опять: дзинь - дзинь, кап - кап... Она подумала о будущем разговоре с мужем, которого не избежать, и о котором он, наверное, не подозревает. Прибавится горечи и сложности в их жизни и так полной тревог.
Взяла в руки горячую чашечку кофе, густой, с шелковыми перламутровыми пузырьками пены, кофе источал аромат. Иногда кофе предлагают из вежливости, иногда из хитрости. Для него она варила кофе потому, что он принес тепло в ее сердце, которое никогда не разучится любить и страдать.
Он открыл глаза, разбудил аромат кофе. Девять квадратных метров были и спальней, и кухней, и столовой. Комната сыновей была рядом в блоке.
- Сподобились, - усмехнулся он, - выделили вторую комнату для мальчишек. Вовремя сосед уехал. Общежитие, будь оно неладно.
Встал, выглянул в окно. Утро. Серый рассвет. Весна. Март. А на дворе? Вьюга? Он "слег" давно, сбился со счета дней, а прошел всего, или уже, месяц... Зима была и прошла?.. Умирал, воскресал, и снова умирал, наконец, сказал себе: "Это Бог умер, причем давно, а я выжил...". Сонливость. Есть в нем такая особенность - в минуты опасности пропадает всякая "резвость", как вода сквозь сито уходит энергия, но только на время и только для того, чтобы освободить место пружинистой силе, действию. Для него в нем уже приготовлен простор, место "для разворота"... Пришло время и он вытащит, вынесет, вывезет себя и другого, третьего, да и вас тоже, для живого дела, чтобы лучше жили его дети, жена. Так он думал...
Безделье все - таки расслабляло его. Наваждение - он не забыл свою уступку, и когда, и зачем "снял шапку"... Время выбора. Без подробностей. Для него все события на работе (вначале "соковыжималка", а затем "крутящиеся двери") были "организационной чумой", которая касалась работников низкой квалификации, но не его - профессионала. Все дрязги, и ничего более. Разберутся. При желании. Так он думал...
Она улыбнулась мужу. С удовольствием смотрела, как он неторопливо, спешить было некуда, наслаждался своей утренней чашечкой крепкого (любил без сахара) кофе.
Откинутые со лба пряди волос обрамляли лицо, когда - то полное жизни... Вот сейчас встанет, она проводит его до дверей блока, он наклонится, чтобы поцеловать, она ощутит, на мгновение, прикосновение и теплоту его губ. А потом будет долго смотреть вслед мужу. Стремительный, размашистый шаг. Даже не видя его лица, всегда знала, что глаза его светятся радостью.
- Работать, работать, работать! - вот что было в его душе. За каждым углом дома, поворотом дороги стерегло его счастье и предвкушение начала трудового дня. А ведь его ждала трудная, не всегда приятная работа, за которую он получал, в последние годы, гроши. Измученное лицо, затуманенный взгляд и усталость будут вечером, в конце дня, а утром он полон радости. Так было месяц назад, а сегодня он никуда не спешил...
Она плотно сжала губы, сводя в сплошную линию изящные брови. Задумалась. Что же она скажет ему? Возможно, то, что она научилась жить "без денег" с детства (пьющие родители, воспитывала двух сестер бабушка, с восемнадцати лет, после смерти бабули, вся ответственность легла на ее плечи, а сестра еще только на втором курсе в университете). Или, быть может, о сыновьях - школьниках? Ей пришла в голову мысль, что эти утренние тихие минуты молчания с мужем выдергивают из нее "занозу" своего, личного, так глубоко запрятанного в душе. Чем больше она сопротивлялась, тем энергичнее становился натиск. Притча во языцах ее второе образование (признавалась себе, что для работы достаточно было училища и диплома о переквалификации), которого она желала страстно. Муж еще не знал, что она продала приятельнице свое единственное украшение, чтобы заплатить за последнюю сессию.
Терпкий запах, тёплый аромат кофе, два глотка наполнили уютом, и - позабыл все: "как" да "где", только что - то цепляло чуть сумрачно, подспудно, вторым сознанием, тревожно - о жене, и о событиях месячной давности.
- Администрация неправильно оплачивает труд неквалифицированных работников, - он говорил, как выглядел: уверенно, четко, без пустых междометий. - Несправедливо разделили заработок, каждый хотел получить больше, чем получил.
- Тебе - то что за дело, - увещевал его начальник - друг, - еще не успела из - под ногтей вымыться земля, а нам зарплаты "достойные", подавай. Быдло и хамы, только страх перед "пятаком" и делает их сдержанными. Ты чудной души человек, но есть в тебе большой недостаток - чрезмерная горячечность. Стоило ли так расстраиваться из - за пустяка? Я мигом - и исчез...
Через час расписывался в приказе "по собственному желанию". Он в изумлении вскинул на него глаза... Впервые, за всю свою "драчку", утратил свой несокрушимый оптимизм: шел, как на Голгофу, а угодил в колею...
Они шли, взявшись за руки, муж и жена. Захотели переупрямить крутизну дороги?!. С утра нагретые камни пахли солнцем, и ветер был наполнен ароматом весенней капели. Обходили грязноватые пятна проталин, которые словно огромные, неправильной формы соты были разбросаны на пути...