Я никогда не стала бы писать о себе, если бы не было на то Воли Бога Кришны, Лично и неоднократно, непосредственно Указавшего мне на необходимость и такого послания людям, ибо оно уникально тем, что будет написано женщиной, которая говорит с Богом и может описать свою жизнь с точки зрения Божественного присутствия Бога в жизни каждого.
После того, как со мной заговорил Бог Кришна, жизнь моя изменилась настолько кардинально и столько было в нее привнесено, что непросто вычленить, что в ней было самым главным и потрясающим, ибо каждый день стал и Милостью Бога, и Божественным Уроком, и претерпеванием, и той же аскезой, и непрерывным раздумьем.
И все это в кругу самых близких людей, продолжающих жить своей жизнью, воспринимающих все чисто обывательски и с каждым днем все более и более располагающихся ко мне в чем-то, и в чем-то неизменно отдаляющихся... Все это я еще поясню.
Только теперь, много лет спустя, я начинаю понимать, что вся моя жизнь, с самого рождения подготавливала меня к встрече со Всевышним. И не прост был этот путь, как и не легок, как и преподносил мне столько страданий, что вряд ли можно назвать нормой для достаточно незрелого и материалистичного, как и неискушенного в то время понимания. Но чему было суждено быть, что должно было быть осилено, то было осилено, что следовало извлечь, то и было извлечено.
Я неоднократно буду возвращаться к своему детству, отрочеству, юности, несомненно, расскажу о своих родителях, тем более об отце, давшем мне столько Волею Бога, что без его печальных уроков я бы и не осилила Уроки Бога, вообще не была бы вовлечена в долгий, почти три десятилетия Божественный диалог, но противилась бы ему, ибо качества бы мои и слабое понимание не позволили. Все мои родственники окружали меня Волею Бога Кришны так, так Богом были расставлены и расположены ко мне, что составляли достаточно благоприятную среду аскетического порядка, которая никак не могла лелеять меня, но и не враждебную, которая была лучшим, максимальным вариантом для развития моего мыслительного процесса всегда, как и для моего почти радикального самовыражения, как и для развития других, ибо это был достаточно трудный, замкнутый и далеко не ласковый ребенок, который и никогда не испытывал ласки к себе. Однако, любовь ко всем моим родственникам была мне неизвестна, или носила сдержанный и какой-то больной характер; я держалась на расстоянии, всегда находясь под неизменным влиянием своего собственного мира, мирка, из которого не умела выходить абсолютно, но едва... и тотчас возвращалась, находя в себе, внутри себя все, что могло меня удовлетворить. Влияние прошлых жизней было неизменно, ибо недетская характерность и принципиальность были во мне невозмутимыми и далеко не гибкими.
В своем теле мне всегда было неуютно и печально. Сколько я себя помню, я всегда находилась в состоянии некоторого противостояния миру, который мне почему-то всегда был неинтересен в своем неисчерпаемом разнообразии и непредвиденности, и свое детство я проживала с тоской и безучастностью ко всему, что могло бы порадовать детский ум... Ибо взгляд мой обращался к тому, что было вне детства... Ибо бесприютных вокруг было много, непонятых, неразделенных, просящих, плачущих.
Сколько помню себя, предчувствие, ожидание некоего события в моей жизни, делало меня и внешне и внутренне обособленной, всегда серьезной, озадаченной самой собой, постоянно ищущей ответы о своем предназначении и неизменно связывающей это чувство с детской неосознанной, невысказанной, какой-то потайной любовью ко всему, к каждому, к растению, животному, человеку, устремленной к благодеяниям и в то же время далекой от всего, украдкой любящей, жалеющей, печальной и абсолютно слабой в реальной жизни, но живущей в этаких розовых облаках детского милосердия, сокрушаясь о том, что видела беспощадным, и так постигающей Божественные энергии удовлетворения, боли, надежды, сочувствия...
Родители никогда не знали, не ведали, да и не пытались понять мой мир, предоставляя мне полную свободу абсолютно во всем во мне, но жестко ограничивая своим авторитетом хоть малейшие отклонения, на которые, мне кажется, я не шла и сознательно, ибо все, сколько-нибудь непристойное, рождало во мне недетскую твердость и протест, как и отдаление, неприятие, уход в себя. Во времена моего детства не кишел такой греховный разгул, как теперь, и в этом я усматриваю Божий промысел на время или период моего рождения в этой жизни, во всяком случае, это способствовало миру во мне хоть в небольшой мере, сохранению моей души, дабы она окрепла иными путями, как и иными путями обрела разумность и приобрела и укрепила те качества, которые Бог Кришна нашел достаточными, чтобы иметь право на благословение Бога Кришны нести другим те Совершенные Духовные Знания, которым нет цены.
Выделяя себя из многих, я никогда не могла и помышлять о том пути, который мне был предначертан. Мое понимание о себе было двояким. С одной стороны, я видела, что никак не вписываюсь в естественные человеческие отношения, никак не могу разделять общепризнанные мнения, никак не могу соглашаться с вещами банальными, или глупыми, или обывательскими, никак не могу говорить на темы, которые вызывали интерес у сверстников, сколько бы мне лет ни было, но, с другой стороны, и притязания мои были достаточно скромными и далее, чем "учиться всю жизнь", не шли. Моя любознательность не имела границ на уровне мысли и желаний, связанных с науками, но память моя ничего не держала, кроме трех основных дисциплин, и судьба ничего не давала, но математику, английский и литературу. В этой связи, неотступно чувствуя некое свое предназначение, я его скромно связывала с будущей написанной книгой, может быть, ни одной. Таково было мое осознание с детства, можно сказать, с раннего детства; и далее обозревать я не могла, как и претендовать. Но, а такие понимания, как деньги, слава, не говоря уже о власти - мне было чуждо с детства, как и теперь, как нечто абсолютно инородное, тяжелое, гнетущее, от чего желательно избавиться всеми путями... Поиски себя не прекращались. Я начинала писать стихи. Но все это был путь как бы на ощупь, первые шаги к себе, к своей душе, к пониманию, что творчество наслаждает, требует, ведет... Но и это было не то или только небольшая подготовка к стихам более серьезным и отнюдь не материального порядка.
Мыслью вновь и вновь я обращаюсь к тому дню, когда Бог Кришна Сам, Лично, словами заговорил со мной. Несомненно, это не произошло спонтанно, этому предшествовало многое и многое, вся моя жизнь и, тем более, накануне. Дай Бог мне найти те слова, чтоб все передать так, как это было. Это было чудесно и очень непросто. Это был второй приход ко мне Бога, в то время, как первый был в 1991 году. Но начну с августа 1993 года.
В тот день я ехала на автобусе из храма. Мое состояние и без того трудно было передать, ибо во мне не умолкало состояние торжества, некой духовной благодати, непередаваемого умиротворения и чувства беспричинной избранности, которая уже произошла. И то, что еще может быть, хоть и не ожидалось, витало в моем сознании неясно, предчувствие неземного по значимости события жило во мне давно, привнося в меня небольшое смятение и радость. Но не теперь, не сейчас, когда-нибудь...
Были уже сумерки, теплый августовский вечер, начало августа; дома мог быть только муж и никаких особых забот.
На этот раз из храма я ехала не одна, но с попутчицей. Не помню, о чем мы говорили, но разговор непременно имел отношение к преданным. В какое-то мгновение я почувствовала в себе, во всем своем теле такую благость, такие великолепные Божественные энергии, такое неземное, не знакомое и ни с чем не сравнимое состояние, что не помню, как я вышла с автобуса, но помню, что я шла домой потрясенная и недоумевающая, медленно-медленно, не видя и не слыша более никого, как бы боясь потерять это состояние, вслушиваясь в него, осознавая его величие, догадываясь о его происхождении и внимая Тому, Кто во мне одарил меня этим, как я осознавала, Божественным даром. То, в предчувствии чего я так долго находилось, оказалось столь неожиданным и по форме проявления грандиозным, что я терялась в догадках: "что это?".
Далее, все, что со мной происходило, было таковой силы, что я уже не помнила, был ли или не был Саша дома, говорил ли он мне что-либо или нет. Я вошла в детскую, присела на кровать, в реальном ожидании продолжения. И оно не замедлило произойти. Это было новое потрясение. Но это все было внутри меня, в моем состоянии великой сдержанности и самоконтроля, в сосредоточенности и в понимании особенности надвигающегося события, в котором моя роль была туманна и едва выплескивалось из меня: "это - ошибка, я - недостойна, что мне делать". Со мной заговорил Сам Бог Кришна. Дети жили в храме. Бог сделал так, чтобы никто не мешал. И потому, я не помню на тот период никого рядом, никто не отвлекал, ибо я и сама не знала, что со мною и как это вообще возможно. Но это произошло. Не так, как в 1991 году, но о том - позже.
Средь внутреннего торжества, величайшей красоты божественного гимна, энергетического, неподвластного никакому описанию человеческими словами и невероятного блаженства я услышала внутренний голос, который шел, как идет мысль. Бог Кришна изнутри обратился ко мне отличными от присущих моей мысли словами, голосом необычайной глубины, голосом мужским, проникновенным, тихим, но таким, который никак не мог принадлежать мне лично. Я так не умела говорить, мыслить. Я - замерла, вся напряглась, вся была внимание и сосредоточенность. Я боялась шелохнуться. Я только внимала. Я еще не знала, что это именно Бог, хотя ожидание в этом направлении томило меня постоянно, все внутри предвещало и предвещало.
Мысленный диалог с Богом начался. Невозможно описать дословно все сказанное Богом мне тогда. Я помню, что я робко и с почтением вопрошала и ловила себя на мысли, что произошла невероятная ошибка. И... кто Он? Воистину, Бог не объявил, но подвел меня к тому, Кто со мной разговаривает. И это было не сразу. Я никогда не слышала подобного Голоса. Но с того дня и до сих пор Этот Голос, Сам Бог, так проявляющий Себя, не покидает меня. Пожалуй, разговор с Богом - мое высшее везение, моя ни с чем не сравнимая удача, мое единственное высшее прибежище. И кто бы мог подумать, но сколько было переговорено, сколько было пережито с этим Голосом, с Богом, с Божественной Милостью потом, день за днем. Сколько не простых дорог я с Богом прошла и сколько увидела, не выходя за грани человеческого бытия.
Очень хорошо я запомнила два момента на тот период, на тот вечер. Я мысленно сказала: "Я не знаю, Кто ты. Но ты пришел ко мне столь привлекательно, что я и думать не могу, что ты имеешь отношение к демону или полубогам или к другим сущностям. Я не шла никогда по пути зла или обиды другим, во всяком случае, никогда не желала, как и не желала богатств, славы. Несомненно, я грешна, но разве на столько, чтобы в меня вошел демон?", - с этими словами я, желая понять, Кто со мной Говорит, обратилась к Богу Кришне, как Нарасимхе, Высшему Защитнику преданных, моля его о пощаде и помощи. На это Бог во мне ответил: "Не трудись. Нарасимха - это - Я. Как же я могу защитить тебя от Себя Самого?". Воистину, слова Бога так великолепны, что новое потрясение от одних слов ввергло меня в глубокую озадаченность. Но помню, что я сказала Богу: "Никто, только Один Бог может войти в живое существо и говорить с ним. И все же я была введена в сомнение и теперь сомневаюсь. Ну, посмотри на меня. Разве я достойна того, чтобы со мной говорить? Я почти уродлива, мое тело - выжатый лимон, мое лицо - бледное, я не достойна и мгновения, чтобы Ты посмотрел на меня". Моя самооценка всегда о себе была невысокой, я никак не тянула хотя бы на норму, чтобы материальный мир, люди были ко мне благосклонней, я никогда не чувствовала твердой почвы под ногами, я всегда была зависима, безденежна, обругана, почти изничтожена и познала большие унижения прилюдные.
Я и теперь, в момент написания этих строк, не очень далеко ушла от такой самооценки, но мне стало легче хотя бы потому, что старость мне многое прощает, делая человеком невидимкой, что было моим тайным желанием по жизни.
Я много раз поклонилась Богу, стоя на коленях. Но Бог, приняв мои поклоны, поднял меня и задал мне несколько вопросов. Не помню, что именно Бог спросил, но вопросы не оказались для меня сложными, ибо они касались нравственности и духовности. Человек, личность, духовность, переживания людей - все эти вопросы были, сколько я себя помню, моими, тем, на чем я всегда сосредотачивала свой внутренний взгляд, что всегда было для меня поиском, желанием углубиться, желанием и помочь другим. Я начала мысленный ответ, возрадовавшись, что благая и родственная мне мысль так легко и, как мне казалось, убедительно идет из меня, что я достойно отвечу Богу; я надеялась, что это именно Бог Кришна, и хоть в этом хоть как-то оправдаю, заслужу снисхождение Бога. И вот, когда я ответила и ожидала реакцию, произошло то, что называется, первое понимание, что я перед Лицом Бога. Выслушав меня, а Бог это делает очень терпеливо и никогда не перебивая, Он Сказал: "А ты уверена, что все, что ты сказала, - именно ты сказала? Тебе понравилось, как ты сказала?". Я была в недоумении. Уже через секунду я поняла, что все, что я говорила, я говорила с Богом. Каждое слово мое Бог вкладывал мне в мысленные уста или когда я говорила вслух, а я брала, как свое, ибо сама на этом стояла, это говорила среди других, это несла по жизни. Но далее Бог позволял мне говорить так, как это было для меня естественно, т.е. имело отношение к душе, к Земным деяниям, и я могла делать это и просто и легко.
Весь этот вечер я говорила с Богом на многие и многие темы и умудрилась сказать Богу, что Он очень умный, ибо Он знал меня досконально, как и знал все мои дела абсолютно, легко объяснял мне причины тех или иных моих поступков, показав мне, что знает меня лучше, чем себя знаю я. Я неизменно со всем соглашалась, радуясь, как дитя, что есть Тот, Кому ничего объяснять не надо, Кто знает все причины, как и причину моего выбора в том или другом вопросе. Я была поражена тем, что Бог как бы говорит постоянно в защиту меня и осознавала, что так Он Говорит в каждом и утешает каждого, все его дети, хотя и учит строго. Но об этом потом.
Но было и так, что в какое-то мгновение Бог замолчал. И это было новое на тот вечер потрясение. Бог удивительно говорит с человеком и Непостижимы Его приемы, как и неожиданны, как и имеют свойство каким-то странным образом в итоге приоткрывать полог тайных и сокровенных знаний там, где и не ждешь. Несколько секунд молчания Бога были достаточны, чтобы понять, как великолепно общение с Богом и как не желательно его потерять. Пока Бог молчал, все во мне взметнулось. Я встала, прошлась по комнате, испытывая такую боль, как-будто потеряла самое ценное. Это была тоска гопи. Божественная игра, Божественный язык, на котором со мной Говорил Бог, пока, по сути, совсем невежественной в общении со Всевышним. Во мне было почти отчаянье. Но Бог вновь обратился ко мне столь мягко, что я испытала невероятную к Нему благодарность, но спросить не посмела, да и чувствовала, что не может Бог вот так прийти и уйти. Однако, в этот вечер я все время пыталась узнать, почему все же Бог заговорил со мной? Помню лишь одно слово, которое и теперь Бог повторяет мне, давая изнутри легкое понимание. Бог сказал: "Потому, что ты - Норма". Судите сами, что бы оно могло означать, но, наверное, Бог имел в виду мои качества, средний уровень, достаточный, чтобы Бог мог снизойти до разговора со мной. "Именно так, - Говорит Бог, когда я пишу эти строки, - и более того".
Но то, что было далее... До четырех часов утра Бог говорил во мне. Это уже был не диалог. Говорил Только Бог. Это было сказано в стихотворной форме, безупречной, непостижимой по красоте и неожиданное по содержанию. Это была Песнь, но Бог назвал Одой, посвященной мне. Этот стих описал мне всю мою жизнь, буквально с детства, он вмещал в себя столько сокровенных подробностей, что я была крайне удивлена, что Бог всегда был во мне свидетель всех моих маленьких радостей и немалых страданий. О, сколько раз Он Лично утирал мои слезы, отводил еще большие несчастья, и как часто я была на волоске от смерти или гибели. Из этой Божественной оды, имеющей немалый смысл, я поняла, что каждый человек храним и ведом Богом, что жизнь каждого для Бога не тайна, как и мысль, как и деяния. Так незримо, с первых же часов разговора со мной, Бог начинал давать мне знания о Себе.
В ту ночь я спала в детской, а муж за стеной спал в зале, отнюдь не подозревая о том, что происходит со мной. Свою Оду Бог закончил, когда стало едва светать. Утомленная, возбужденная, переполненная многими чувствами, я пошла к мужу, который спал сном ребенка. События только начинались, не имеющие аналогов, на каждом шагу потрясая меня и ставящие меня в условия преодоления, обеспокоенности, недоумения, и абсолютного непонимания, что мне делать. Однако, делать ничего не следовало лично и своими усилиями, ибо все делалось и делается до сих пор Волею Бога, а я лишь участвую и переживаю все в необходимой, но достаточно устойчивой и щадящей мере. Хотя, конечно... Но об этом потом.
Но и рядом с мужем я заснуть не могла и внимала Богу, глядя прямо перед собой, едва улавливая темные в ночи очертания мебели и начиная понимать, что тьма в глазах постепенно меняется и красочные картины, невесть откуда взявшиеся, как на экране, чередуясь, стали привлекать мое внимание. Я бы назвала это видение мульфильмами, если бы не увидела в нем известные мне ведические персонажи, двигающиеся среди такого великолепия природы неземной красоты, что отвлеклась от Слов Бога, и как очарованная и пораженная ясностью видения смотрела вперед, едва прислушиваясь к подсказкам и разъяснениям Бога. Я и теперь время от времени в ночи или на закрытых веках ухожу, поглощаюсь в этом мире, и сердце мое переполняется неземными чувствами. "Нравится?" - спросил Бог. Уже за вечер и за ночь разговора и внимания Бога я осознала, почувствовала Божественной Волей, что не на все вопросы Бога следует отвечать, но мысленно поклониться.
Неземное общение не имеет ничего общего с материальными условностями, и там, где среди людей молчание признак неучтивости, с Богом - необходимость, пока Бог не позволит внутри тебя ответить, и ты это непременно почувствуешь тотчас. "Теперь, - Сказал Бог, - Я буду твоим Супругом и, зная мое недоумение, продолжил, - это значит, что всегда и везде мы будем вместе, ты всегда сможешь обратиться ко Мне, Я всегда буду давать советы, учить и наставлять тебя...". И здесь я увидела в ночи Самого Бога, ведический двурукий образ Бога Кришны. Пораженная, я стала будить Сашу, но это было бесполезно, он повернулся на другой бок...
Бог использовал в разговоре со мной те ведические знания, которые мне уже были знакомы, и оперировал ими в необходимой мере, в границах этих знаний и моего ума на тот период. Я знала, что возможны разные расы или отношения с Богом, такие, как дружеские, как отношение к своему ребенку, рыцарские, отношение слуги и др. Супружеские же отношения с Богом в Ведах считаются отношениями высочайшего уровня. Однако, я всегда полагала и теперь знаю это, ибо Бог мне подсказывал в сердце, что, воистину, самые высокие отношения и самые реальные, это все же преданное служение, а потому слова Бога восприняла, как проверку для себя.
Но это с одной стороны. Не претендуя на столь высокие отношения (ибо теперь я знаю точно, что их не существует, что Бог ни с кем не входит в отношения никакого порядка, что живое существо имеет подчиненное, извечное, зависимое от Бога Кришны положение, и предназначение живого существа изначальное - преданное служение Богу Кришне), я все же должна отметить, что та забота, те Уроки, та помощь и понимание, та величайшая благосклонность и защита, которые я увидела от Бога, можно назвать и отеческими, и супружескими, но на самом деле далеко за пределами Земных супружеских отношений. Это - работа Творца над Своим творением. Сам Бог отрешен. Бог работает с каждым. Милость Бога направлена на каждого. Ибо Бог ведет творение к Себе. Бог скрупулезно работает. И Бог работал надо мной, имея Свой Божественный План и Причину. Разговаривая с Богом непременно надо все понимать правильно, не восхвалять себя, не претендовать. Надо быть очень сосредоточенным, чтобы не согрешить. Многое мне давал Бог тотчас в понимание. Но разговор с Богом... Это потрясение. Это очень сильные родило во мне чувства, включая чувства неизмеримой и невысказанной благодарности, какие бы испытания мне Бог потом ни давал и неоднократно. Рано утром Саша ушел на работу.
Три дня я не ела, наверно почти не пила и не вставала с кровати. Силы, казалось, покинули меня. Эти три дня я говорила с Богом мыслью и мне больше абсолютно ни до чего не было дела. Если кто-нибудь думает, что можно как-то собой управлять, как-то поступить по-своему в таком неординарном событии, то он очень заблуждается. Бог, поставив Свою цель, непременно достигает ее вплоть до того, что влияет на всех окружающих, вводит и их в то состояние, дабы они не мешали, не препятствовали Божественным намерениям. Саша сам как-будто не замечал, что не помыта посуда, разобрана целыми днями постель, не прибрано, что я с ним почти не говорю. На этот период и не было рядом детей... Все было предусмотрено Божественной необходимостью. И так стало навсегда в плане создания необходимых и достаточно благоприятных условий, вплоть до сегодняшнего дня, пока я выполняю Волю Бога.
Что же было за эти три дня? Пишу только то, что мне через память и Божественную Волю напоминает Сам Бог, ибо события тех дней, достаточно удалены от дня сегодняшнего, а пишу я почти ровно шестнадцать лет спустя. Всевышний спросил меня:
"Что бы ты хотела, чем бы Я одарил тебя? Что тебе хочется?". И я ответила: "О, Верховная Божественная Личность, О Сам Бог, могу ли я действительно Тебя о чем-либо просить. Ведь, то, что Ты заговорил со мною, есть Высочайшая Милость и разве можно желать большего? - но Бог ждал. - Могу ли я попросить у Тебя понимание? И еще... Получая такую Милость, О, Бог Кришна, я хотела бы не пасть, ибо это грозит каждому, кто Говорит с Богом, ибо начинает мыслить о себе высоко и если даже исполняет предназначенное, увы, рождается далее на несколько ступеней ниже, ибо помыслил о себе, как о достойном..." . "Это будет непросто, - отвечал Бог, - но тогда: не претендуй". Слова Бога тотчас вошли в мое сердце. Я понимала, что значит не претендовать, но это не было для меня великой аскезой, было моим пониманием, как и было подготовлено в моем сознании всей предшествующей жизнью. Далее, Бог снова явился мне в ведическом образе. Никогда и никому, даже детям своим я не рассказывала об этом, ибо это было запретно и не следовало говорить о Боге неподготовленному уму. Я могла быть не понята или осмеяна, или люди просто бы сочли, что это плод больного ума. Нельзя было меня сотрясать чужим недоверием, ибо я была в самом начале очень непростого пути, который можно было бы назвать "Высочайшим диалогом", вместе с которым должно было последовать Послание Бога человечеству, о чем я никак не могла думать, это еще не обговаривалось, но оставалось не так много времени и до этого дня.
Я лежала на диване в зале, будучи все еще в потрясении, вручая себя Богу, и беседуя с Ним, стоящим поодаль в сияющих одеждах и почему-то молила о смерти. Я говорила Богу, что очень глупа, что это невероятная ошибка, что я не смогу выполнить ничего, поскольку и не обладаю ничем, у меня слабая память, слабое понимание, слабый интеллект, что мне легче умереть, что может быть это насмешка, я ничто, я дрянь и ничтожество, я ниже низших, я не достойна, чтобы Личность Бога Кришны Говорил со мной...
О, сколько доводов я приводила. И мысль о смерти мне казалась спасительной, оправдывающей Милость Бога, платой, какую только я могла дать за Божественное явление, за посвященную мне Оду Самой Личностью Бога и в тайне надеялась почему-то, что, если я должна умереть, то, может быть, навсегда оставлю этот материальный мир. В ответ на эти мысленные слова Бог повернул мой взор к стене. Пораженная, я замолчала. Там, где висело изображение Бога Кришны с Его Супругой Радхарани, я увидела ясно и четко двух своих дочерей, как если бы это был фрагмент из фильма. Старшая, Светлана и младшая, Туласи, глядели на меня и просили: не уходи... Слезы градом полились из моих глаз. Я рыдала. А Туласи мне говорила: "Ты разве не любишь меня? Ты так мало сделала для меня...". Света же только повторяла: "Мама... мама...". "Доченьки, доченьки, я люблю вас, я буду с вами, я сделаю для вас все, О, Всевышний, ну, подтверди, что я всегда любила и люблю их, ну, скажи им... Что с моими детьми? О, Всевышний!?".
Я долго говорила и объясняла детям, как я их люблю, находясь в глубоком трансе, но постепенно приходя в себя и осознавая, что таким путем Бог указал мне на мои обязанности, мою дхарму, на мои Земные долги, сказав, что Земля еще не так скоро меня отпустит, что есть у меня здесь дела. В этот день я плакала много, но плакать мне предстояло куда больше, ибо постижение Бога через Божественные игры начиналось, а без этого я не смогла бы донести до людей Божественные качества Личности Бога, не смогла бы из Рук Бога взять то понимание, о котором попросила.
На второй день речь зашла все-таки о смерти. Ибо Бог никогда не затрагивает ту или иную тему, с тем, чтобы не вернуться к ней вновь и вновь, чтобы что-то этим донести. Все эти три дня Бог являлся неизменно таким, каким я видела Его изображение в Бхагавад-Гите. Я не смела смотреть в Лицо и сияние было не большим, но, стоя рядом, Он все же говорил со мной на уровне мысли, поясняя мне вещи, о которых я совсем не имела представления - о Бытии на духовном плане. Я видела великолепно одетых женщин, дворцы, несравнимой красоты птиц... Но меня это не привлекало, мне не хотелось быть среди них или одной из них, хотя было какое-то обещание и какие-то храмы и одежды сулились мне... Я как бы терпеливо ожидала, когда это закончится, ибо ощущала некоторое нетерпение начать служить Богу, как-то оправдать Его приход ко мне, и все остальное было нереальным на данный момент. "Но хочешь ли ты узнать, что такое смерть, коснуться ее? - спросил меня Бог, - не побоишься ли ты прямо теперь умереть и воскреснуть, доверившись Мне?" Воистину, отказа не могло быть, ибо я уже себе не принадлежала, но и сколько-нибудь возражать Богу... Нельзя.
Прежде, надо сказать, мысль о смерти, как и любого человека, посещала меня неоднократно в плане ее нежелания и углубляться в ее суть до моего знакомства с Бхагавад-Гитой было для меня вещью крайне мучительной, ввергающей меня в ужас и изумление, ибо никак не могла представить само небытие, исчезновение своего Я, как и смерть других людей потрясала меня неоднократно своей тяжестью, безысходностью и болью, как и состраданием к умершему. Не думаю, что мое чувство к смерти было чем-то особым, ибо видела и знала, что это самая больная тема для многих и многих. Однако, уже немного подготовленная Богом к этому пониманию через преданных, принесших мне великое утешение, что человек меняет тела, как одежды, участвуя в круговороте сансары, я намного легче стала относиться к своей личной утрате, и жизнь для меня после такого откровения приобрела многие радостные и обнадеживающие оттенки. Я без малейших колебаний усвоила эту истину и теперь внутреннее согласие на все, что ни пожелает Бог, во мне было, несомненно. И все же, не зная суть этих чувств, надеясь на то, что выдержу, я не могла и предполагать, что это уже испытания, и они у Бога никогда не бывают легкими. Здесь следует претерпевать, не моля, не рассчитывая на скидки, здесь просто никак не устраниться. Когда этот процесс начался, я вся погрузилась внутрь себя, прослеживая и констатируя мыслью и всеми своими чувствами происходящее во мне. Я опишу это насколько Бог мне позволяет. Это происходило так. Я лежала ровно, без подушки, на спине и чувствовала некий внутренний запрет на сопротивление и подчинялась ему полностью. Бог замолчал, не комментируя переживаемое мною, но Его присутствие рядом я знала, ощущала наверняка и в какой-то момент подумалось о том, что из этого состояния переживаемой мною смерти я, ведь, могу и не вернуться. Я это подумала тогда, когда ясно почувствовала, как ноги стали холодеть, начиная со стоп. Этот холод сковывая тело, поднимался все выше и выше, причем достаточно быстро. Одновременно с этим с лицом моим стало происходить невероятное. Оно как бы леденело и мимика переставала работать. В этот момент сердце, казалось, на ниточке, тонкой-тонкой, которая надрывно дергалось и острая, как иголка, боль пронзала все плечо, само сердце. Самое болезненное в этой процедуре боль в сердце и ясное понимание, что вот-вот сердце дернется в последний раз и... все. Я очень хорошо чувствовала, что ритм сердца становится все слабее и слабее, оно работает едва-едва, ни руки, ни ноги уже не могут и шевельнуться, уже почти не чувствуются, глаза видят, но не могут двигаться, рот не может открыться или закрыться, словно тело заменила некая маска, твердеющая непреклонно. На пике ухода из жизни, когда страдания достигли сильнейшей высоты, все вдруг как бы заработало в обратном направлении, я облегченно вздохнула, однако почувствовала, что сердце мое стучит очень и очень медленно, пульс еле нащупывался, силы были небольшие. В таком состоянии я бы никак не смогла что-либо сделать по дому или отвечать на вопросы. Но тело вновь стало прежним, хотя не тут-то было. Бог запустил эту процедуру по второму разу, потом по третьему... Около двадцати раз я переживала это чувство, причем всегда это имело какой-то новый окрас, и это я должна была переживать еще некоторое время, но в другие дни и в присутствии других людей, о чем я в свое время расскажу.
На третий день были испытания уже другого рода. Не следует думать, что они были для меня какими-то определяющими, что я могла их не вынести, что от их исхода зависел будущий диалог с Богом. На уровне подсознания я многое поняла, как и начинала входить в Бога, понимая и видя Его с той стороны, с которой редко кому удается приблизиться ко Всевышнему. Все эти Божественные Уроки, как и те, которым предстояло быть, в немыслимом разнообразии очень сильно повлияли на уровень и возможности моего мышления, а также в свою меру смирили меня, от природы достаточно негибкую, принципиальную, может быть не умную...
Итак, на третий день я снова не могла встать. Я была достаточно слаба, не могла ничего есть и не помню, пила ли воду. В этот день Бог стал показывать мне те энергии, посредством которых Он Управляет людьми изнутри. И этот урок заключался в том, чтобы обратить свой взгляд внутрь себя. Теперь Бог Говорил со мной только изнутри или давал понимание. Образа Бога Кришны уже не было возле моей кровати, но присутствие Бога во мне и вне меня я испытывала постоянно. Божественная незнакомая мне энергия, мягкая, несколько приятная стала подниматься в моем теле, начиная с ног. Я буквально чувствовала, как она идет волной все выше и выше. Я следила за ней с любопытством и с удивлением. Достигнув груди, она как бы приостановилась и разлилась в области сердца таким блаженством, что радость, не управляемая мной, на некоторое время охватила меня. Далее Бог показал мне, что эта его Божественная энергия может легко трансформироваться как в известные мне материальные энергии, так и в энергии высокого духовного порядка, аналогов которых я прежде не знала в своем Земном бытии. Но далее, энергия поднялась волною в верхнюю часть головы... И это состояние уже было мне совершенно незнакомым, хотя очень отдаленно напоминало состояние легкого опьянения. И более Божественные энергии весь этот третий день вниз не спускались. Голова моя в области макушки была словно в шапке, волны словно разгулялись, да так, что я почувствовала утомление, голова кружилась, и было благостно и невозможно было оторваться от этого состояния, не вслушиваться в него, изменить его, о чем-то попросить Бога. Далее, энергия Бога спустилась в область глаз и изнутри глаз я почувствовала, как что-то очень мягко стало исходить из них, подобное сиянию. Сияние в глазах я испытывала и ранее, но теперь Бог как бы показал мне воочию, Кто за этим стоит. Пульсируя в глазах не переставая, эта энергия Бога стала преображать комнату, в которой я лежала. Я смотрела прямо перед собой и видела, как серебристый неземной свет залил всю комнату и все в ней. Как я ни пыталась вернуть свое зрение к мне привычному, но это продолжалось до тех пор, пока все на место не вернул Сам Бог. Все это длилось часами, и мне не надо было о чем-то спрашивать Бога, ибо Он делал Свое дело, я же - свое. Несомненно, Бог Сам комментировал то, на чем останавливалась моя мысль, но те подробности я уже не помню, но то, что было ярко, что впечатлило меня или давалось непросто, где мне действительно надо было выдержать аскезу. Все эти три дня я говорила с Богом и день и ночь, едва успевая вздремнуть и не могла знать, что теперь так будет всегда.
Я очень хотела спать и с этой просьбой обратилась к Богу. Однако, как только я повернулась поудобней, намереваясь заснуть, только закрыла глаза... я увидела, что я встаю. Я действительно очень медленно вставала. И вот я уже стояла и не могла понять. Почему я стою и лежу одновременно. Чтобы убедиться, что это не сон, я подошла к стене, пошла вдоль нее, завернула в прихожую, заглянула в детскую... Я реально шла, реально видела, реально ощущала твердость стены, реально мыслила. "Ты со мной", - мысленно я обратилась к Богу. "Я с тобой теперь буду всегда", - снова ответил Всевышний. И точно таким же путем я пошла к дивану и легла, легко войдя в свое собственное тело мгновенно. Такие вещи вообще не находили во мне какое-либо объяснение. На это мне Бог сказал, что я должна знать и этот опыт и много раз подобное Бог повторял, как и более интересные трюки, описывать которые я пока не буду, но при случае и если Бог позволит. Но эти вещи были всегда чудесными и чаще всего неожиданными, и их я невольно желала, будучи любопытной к человеческим возможностям, как все.
На исходе третьего дня муж, вернувшись с работы, заинтересовался моим состоянием. Пришло время ему кое-что рассказать, но Бог это устроил Сам и неожиданным для меня образом, так что инициатива моя, как и впредь, не могла иметь место, но только Богом устраиваемые события вели меня, и я выполняла то, что было неотвратимо и уклониться было невозможно.
Всякий раз, когда мне приходится с кем-то говорить о Боге, я прежде всего обращаюсь к Богу в себе, спрашивая на то разрешение, и тотчас понимаю степень своего предстоящего откровения, ибо не каждый готов принять, поверить, войти, быть доброжелательным. На вопрос мужа мне не следовало отвечать прямо, но сначала едва уклониться, сказав ему, что на эту тему непременно будет разговор, но несколько позже. Он не проявил нетерпимость, что опять же произошло по Воле Бога, но отвлекся от меня какой-то передачей по телевизору. Телевизор, большой и цветной, наше недавнее приобретение почти за тысячу рублей, украшал залу, стоял возле лоджии в углу напротив дивана и был неизменным пристанищем всех интересов мужа и несколько моим. Я сидела на диване, всегда разложенном, и смотрела телевизор, получая первые изнутри комментарии от Бога. Муж сидел рядом и то и дело подпрыгивал, так близко переживая и входя в телевизионные шоу, что это меня всегда или смешило, или рождало досаду. Ну, нельзя же так сильно, как ребенок, воплощаться в телесобытия, буквально проигрывать с героями их и все, что ни есть, принимать за реальность, торжествуя, смеясь, плача, пуская кулаки в неведомого противника, дергая ногами, при всем при том будучи абсолютно нормальным человеком с нормальными реакциями по жизни, и внешне уважаемым и доброжелательным к окружающим людям.
Однако, в этот момент Бог снова запустил состояние умирания. Я почувствовала, абсолютно точно поняла, что теперь мне не до телевизора, но теперь Марков, так иногда я называла своего мужа, станет свидетелем... Если ранее я все испытывала лежа, то теперь предстояло все пережить как-то иначе. Мне становилось плохо. Я не могла опереться о спинку дивана, поскольку он был разложен. Силы начинали покидать меня, вновь похолодели ноги, сердце начинало замирать, ниточкой дергаться, стало сводить лицо. Почти холодной рукой через неимоверные усилия я дотронулась до Маркова, едва прошептала: "Я - умираю...". Саша мгновенно вышел из своего состояния развлечения и, пораженный, увидел, как я медленно начинаю клониться назад. Он попытался удержать меня, но тело стало столь тяжелым и почти безжизненным, что он перестал поддерживать меня, лежащую теперь поперек дивана и засуетился, бросившись на кухню за водой и готов был метаться дальше, но Бог снова стал возвращать меня к жизни. В глазах, движениях, во всем поведении Саши был неподдельный испуг, только и твердил: "Что с тобою?", - готовый вызвать скорую и как можно быстрее оказать мне реальную помощь.
Надо сказать, что Саша, имел и имеет (на тот период, когда это воспоминание было написано, 16 лет спустя) очень много положительных качеств, и не однажды охотно и искренне спешил мне на помощь, а потому я всегда испытывала к нему чувство благодарности за исключением, может быть, тех событий, причиной которых относительно меня были его несовершенные качества, которыми, увы, наделен на Земле любой. Но об этом позже. Поэтому, чтобы как-то привнести во все ясность в свою меру, я поведала мужу о своем диалоге с Богом и о том, что так Бог начал вести меня и на это есть Божественный План, Как и Воля Бога. Саша Милостью Бога всегда был понятливый и, будучи таким неуравновешенным перед телевизором, в жизни легко был убедим, шел навстречу, легко смягчался и уступал, но и иногда ему надо было и перегореть. Однако, слово, во всяком случае мое, сказанное вовремя и ласково или утешительно, или аргументировано, всегда оборачивало его лицом к любым событиям, и делало моим союзником однозначно.
Очень часто я думаю, что, не смотря ни на что, мой муж был подобран мне Богом самым лучшим образом, как и мои, рожденные от него дети; и только с ним, при нем я смогла бы говорить и развиваться, общаясь в себе с Богом, и не нашлось бы никого другого, кто для меня бы сыграл лучше эту Земную роль в этой моей от Бога данной миссии.
Таким образом, я нормально и обстоятельно поведала мужу то, что мне можно было ему рассказать, включая и саму процедуру вхождения в состояние смерти. До поздней ночи я говорила с мужем примерно так: " Я не могу знать, какие у Бога Планы на меня, но это произошло. Ведь, ты помнишь, что произошло в 1991 году? Какие удивительные вещи стали происходить со мною? Но тогда Бог Говорил со мною не так. Это не была мысль, но четкое понимание, не выраженное мысленными словами, это были предсказания удивительные. Ведь, ты же помнишь, как Бог начинал Говорить с Леной? Именно, Сам Бог. Но Он говорил и говорит с нею, как Иисус. Со мною же Бог Говорит, как Бог Кришна...".
И о том, кто такая Лена, я расскажу позже, но это тот человек, который был также задуман в моей судьбе, ибо без нее я абсолютно бы растерялась, наверно, стала бы паниковать, если бы через этого человека своим путем не постигла реально, что так бывает, что это не просто, что это действительно Бог. Лена стало моей предтечей, которая тоже познала свой немалый диалог с Богом, чистейшая и добропорядочная, религиозная женщина, достойная в моих глазах преклонения, человек, много страдавший и от своих болезней и от гнета и издевательств мужа... Речь идет о моей тете, младшей сестре мамы, но и об этом я еще расскажу.
Однако, мой разговор с мужем Бог в сознании мужа преломил так, что с утра он направился не на работу, но сказал мне, что вызовет врача, ибо с сердцем не шутят. Это была его уловка. Будучи простым, он, как многие, бывал и себе на уме... К тому же, то, что он должен был предпринять, было для меня крайне нежелательным, но это также входило в План Бога, Который, разговаривая со мною, отнюдь не собирался делиться Своими Божественными намерениями. Сейчас же я думаю, что это было более, чем кстати. Это должно было стать свидетельством тому, кто усомнится в истинности моих слов. Так Планировал Бог, зная все события наперед и радея за претворение Божественной цели - доказать и материальными событиями, что это было, ибо не только громогласно, но и таким путем Бог давал дорогу Будущим Святым Писаниям, о которых я еще не имела никакого представления, но которые с Богом обязана была написать, начав проходить Божественные Уроки по ликвидации своего невежества, приобретения подходящих качеств и претерпевая нужные аскезы, которые могли дать только известные Богу последствия для моего ума и сознания.