Маркова Варвара Александровна : другие произведения.

3. Студент

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что бы там народ ни говорил, а в Конфедерации всегда светило солнце. А теперь..а что теперь? Новолунное Братство, Министр и юный Император рвут на части остатки старого мира под глумливый смех Древних богов. Разве кто-то сможет остаться непричастным?
  Глава 3.
  Студент.
  Эйлин Финч по праву могла гордиться своим единственным сыном, ведь он, успешно сдав вступительные экзамены, стал студентом самого престижного учебного заведения Конфедерации. Более того, проучившись в Университете Высших Зелий больше двух лет, Лельес Финч, по словам преподавателей, сумел не только набраться необходимых знаний и навыков, но сумел раскрыть свой немалый потенциал. А все благодаря его удивительному таланту и недюжему трудолюбию. И если трудолюбием и усидчивостью Лельес отличался еще в школьные годы, то ни о каком особом таланте в зельеделье уж точно не могло быть и речи. Но три года назад многое навсегда изменилось в жизни юного Финча, оставив страдающего от собственной робости мальчика со средней успеваемостью в далеком прошлом. Те, кто знал нынешнего Лельеса, и представить себе не могли, что еще совсем недавно это был совсем другой человек.
  Кто-то списывал изменения в характере на пубертатный период, на первую любовь, на психологическую травму, а кто-то, кому была известна правда, просто знал, что, по сути, ничего не изменилось, просто один человек встретил конец света, а другой возродился из его пепла. Лельес Финч, прилежный студент Университета Высших Зелий, что располагался на крупнейшем из островов Конфедерации, не имел ни малейшего отношения к тому ребенку, которым он заснул на мраморе Бруквакеля три с половиной года назад. Воспоминания и чувства остались целы, но отношение к ним, характер деформировались, в одночасье превратив ребенка во взрослого человека. Не без помощи Фридриха Бальвора, само собой.
  Когда сразу после объявления победы шпики Нового Правительства, в то пору просто агенты министра Просвещения, привели грязного паренька в комнату допросов, Лельес, не отводя глаз, четко и честно сообщил, что рад, что смерть не пропустила в тот день Бальвора. В соответствии с протоколом, мальчик считал упомянутого выше колдуна предателем, в помощи ему отказал, связей с его подельниками не имел. Протокол заверили, психологи покивали, заметив лишь, что налицо посттравматический синдром, мальчику необходимо пройти курс реабилитации. Он прошел, спустя несколько месяцев стал спокойнее спать по ночам, а летом, когда его мать уже была уверена, что все страшное позади, он успешно прошел вступительные экзамены в университет, впервые показав себя талантливым зельеваром. Все было почти идеально.
  Но в это небольшое слово "почти" уложилась вся тщательно скрываемая правда, которую Финч, вне зависимости от обстоятельств, готов был защищать ценой собственной жизни. Трудно поверить, но все, что сотворили с мальчиком в Бруквакеле, хоть и врезалось глубоко в его душу, но не сломало его. На допросах его испуганный вид, столь ожидаемый психологами и агентами, служил лишь средством для достижения определенных целей. Логичные и ожидаемые фразы о предательстве идеально вписывались в то, что напридумали себе агенты, потому Лельесу было несложно убедить их в искренности. Крохотное слово "почти" уместило в себя обещание скорого возвращения того, чье появление так страшило ныне Новое Правительство.
  И когда приметы посыпались на голову Лельеса одна за другой, он понял, что то, чего он ждал больше трех лет, наконец случилось. Потому и не слишком удивился, когда однажды поутру в его комнате университетского общежития раздался веселый стук.
  
   ***
  Ночью он лег спать поздно, зачитавшись трактатом о вредоносных болотных травах, хоть и знал, что на следующее утро придется встать пораньше, чтобы успеть на консультацию по одному из сложнейших аспектов зельеваренья, но чего он точно не ожидал, так это настойчивого стука в дверь в половину шестого утра. Чей-то кулак нещадно вбивался не в дверь, а в самый мозг студента. Спасаясь от него, Лельес попробовал похоронить свою голову под пуховой подушкой, но спустя несколько приглушенных ударов с беспомощным раздражением отбросил подушку прочь. День, как он был уверен, не задался. Все еще отказываясь отойти от сна, он прошлепал босыми ногами к двери, по пути надежно закутываясь в хранящее остатки сна одеяло. То, что ожидало студента за дверью, выбило даже легкий намек на сон, весело встретив взгляд его заспанных глаз.
  Не особенно церемонясь, Фридрих Бальвор, оправив воротник черного плаща, улыбаясь от уха до уха, заключил остолбеневшего юношу в объятия. Мгновение спустя выпустил его и прошествовал вглубь комнаты, таща за собой маленькую желтую тележку, на которой мирно покоился украшенный глазурью торт. Сосед Лельеса, всхрапнув, приподнялся в постели, недоуменно разглядывая незнакомца, но, увидев тележку, очевидно, пришел к заключению, что все это ему лишь снится, и, сонно моргнув, вернулся в исходное положение. Бальвор лишь пожал плечами, стягивая плащ с плеч, пока Лельес, еще не отошедший от первого шока, закрывал дверь и суетливо поправлял съехавшее одеяло. Абсолютная тишина, в которой проходила первая встреча, похоже, не напрягала ни одного из них, хотя Лельес и предпочел бы завалить Бальвора изрядно накопившимися за последнее время вопросами. Но когда он все же решился открыть рот, из него вырвалось вовсе не то, на что юноша рассчитывал.
  - Как тебя комендант пропустил в полшестого утра?
  - Я просто обаятельный парень, мне невозможно отказать, - легкомысленно улыбнулся гость, суетясь с приготовлением чая.- Ты бы не стоял столбом, а то пол общаги сбежится на мой вкусный лимонный торт, а я его тебе принес.
  Чем меньше смысла Лельес видел в происходящем, тем больше понимал, что только реальность могла породить такой нонсенс, как хозяйничающий на импровизированной студенческой кухоньке лидер зарождающегося сопротивления. Осознав это, юноша почувствовал себя лучше. Неловкость момента испарилась, и он плюхнулся на стул, все так же находясь в теплом коконе из одеяла. Перед ним дымилась кружка со свежезаваренным чаем, за кружкой лежал конспект какой-то лекции, и Лельес с отстраненностью наблюдал, как размашисто выведенные слова с тетрадного листа размываются бледной кляксой в случайно пролитых каплях чая. Оторвав глаза от этого зрелища, он посмотрел на расположившегося напротив него Бальвора, который, высунув язык, деловито разрезал торт на куски. Пахнуло сладостью и лимоном, сосед завозился на своей кровати, из-под одеяла выглянул его любопытный нос.
  - Эх, студенческие годы, - мечтательно протянул Фридрих, слизывая глазурь с ножа, - память о вас подобна прохладному ручейку в знойный день.
  - Ты же не был студентом, - заметил Лельес, отпивая из чашки ароматный чай, который, очевидно, Бальвор также принес с собой. В желтой тележке остался лишь небольшой сверток, в котором, как подумал студент, лежало что-то мягкое.
  - Я не был, но это же не значит, что я не могу представить себе это пьянящее чувство, - легко согласился Бальвор, снова улыбаясь сидящему напротив него человеку. В его удивительных зеленых глазах блеснула искорка, ему было весело, - я даже когда-то писал об этом стихи, они, кажется, пользовались популярностью среди школяров.
  - Стихи? - удивился Лельес.
  - Ага, как будет время, зайди в библиотеку и спроси сборник стихотворений Ульфа Муссона, - покивал головой Бальвор. Обнаружив недоумение на лице Лельеса, он пожал плечами, - нормальный псевдоним, по тем временам самое то было.
  - Хм, - Лельес, чуть улыбаясь, покачал головой. В молчании они просидели еще какое-то время, поедая торт, словно им вовсе не о чем было говорить. Первым, когда его кружка опустела, тишину нарушил Лельес.
  - Ты пришел.
  - Да, - кивнул Бальвор,- и уйду я теперь снова очень нескоро, знаешь?
  - Я догадываюсь. Мне нужно собраться?
  - Желательно, я более чем уверен, что комендант уже сообщил куда надо, что по твою душу пришел непонятный тип, так что лучше бы нам уходить.
  - Ясно, - Лельес поднялся со своего места, прошел к кровати, сбросил одеяло с плеч и быстро стал одеваться. Пока он набивал всем необходимым вместительный рюкзак, Бальвор листал оставленные на столе тетради, с интересом вчитываясь в некоторые заметки на полях. В это время сосед Лельеса, рыжий доходяга, окончательно решил проснуться, соблазненный аппетитным запахом торта. Вид странного парня в их комнате в такую жуткую рань его, казалось, нисколько не смутил, он лишь бросил заинтересованный взгляд на зарывшегося в шкафу Лельеса, потом, не утруждая себя одеванием, плюхнулся на то же место, где давеча сидел его сосед. Растрепав и без того всклокоченные рыжие волосы, он протянул широкую ладонь Бальвору и, зевая, представился.
  - Пий.
  - Серьезно? - вскинул брови Бальвор, пожимая протянутую ладонь, - а я Климент, принес торт.
  - Круто, - больше Пия особо ничего не интересовало в госте, Бальвор же, пододвинув к нему остатки торта, прошел к раскрытому рюкзаку Лельеса. Осмотрев содержимое, он вздохнул.
  - Дружище, мы послезавтра вернемся, возьми щетку зубную и запасные кальсоны, все остальное у тетки есть, - как можно развязнее протянул он, обращаясь к сгорбленной спине Лельеса. Тот в немалом удивлении вынырнул из шкафа, держа в руках полосатый носок. Секунда ушла у него на осознание информации, затем он кивнул, засунув носок туда, где он до того лежал. Захлопнув двери шкафа, он повернулся к занятому поеданием торта Пию и сказал:
  - Эй, вернусь послезавтра, не развороти здесь все, ладно?
  - Не переживай, - Пий даже не повернулся к соседу, отправляя в рот очередной кусок ароматного лимонного торта. Лельес покачал в ответ головой, выражая всю степень своего недоверия.
   Когда сборы были завершены и одетый Лельес выскочил из комнаты, Бальвор тормознул в дверях, оправляя воротник. Улыбнулся на прощание рыжему Пию и помахал рукой.
  - Удачи, парень.
  - И тебе не хворать, Квентин.
  ***
  Комендант действительно имел особую инструкцию, касающуюся проживающего на четвертом этаже в двухместной комнате студента третьего курса Лельеса Финча. Инструкция гласила, что в случае появления в здании общежития неизвестного мужчины, улыбчивого и по всем показателям подозрительного, комендант, в чью смену приключилось это чрезвычайное происшествие, должен был незамедлительно сообщить в головной офис Секретариата министерства при Верховном Совете Конфедерации. Аппарат, установленный простецами в магическом общежитии, нужен был коменданту исключительно в случае ЧП и соединял напрямую с Секретарем, который, в свою очередь, отправлял информацию далее. Устройство было добротное, качественное, работало без перебоев в сети, имело элегантный дизайн, и было довольно простым в использовании. Но не зря господин Бальвор преспокойно разливал чай по чашкам, ведь подслеповатый комендант был магом в возрасте, техникой пользоваться не привык, частично в силу брезгливости, а молодого парня, похожего на любого другого студента, поначалу вовсе не принял за подозрительное лицо. Возможно, он и вовсе бы не подумал о соблюдении инструкции, если бы не небольшой сверток в желтой тележке, которую волок за собой пришелец. В свертке явно было что-то живое. И это выглядело подозрительно. Молодой человек, показавший себя крайне приятным посетителем, щедрым на угощение (бутылка коньяка как ничто говорило о его хорошем вкусе и врожденном такте), улыбался приветливо, а за собой волок более чем подозрительную тележку, уверенно направляясь по лестнице к своему, как он сказал, кузену, студенту третьего курса из двухместки Лельесу Финчу. Сложив дважды два, старик, превозмогая отвращение, схватился на трубку простецкого аппарата.
  После нескольких продолжительных гудков ему ответил приятный женский голос.
  ***
  - Должен отдать тебе должное, держался ты вполне себе достойно, несмотря на одеяло с единорогами и отсутствие штанов, - важно покивал головой Бальвор, пока они с Лельесом проходили здания Имперского консульства. Погода стояла неважная: было сыро, изредка серое небо роняло застывшие дождевые капли, в лицо бил промозглый ветер. Весной даже не пахло.
  - Не было там единорогов, - поморщился Лельес, засовывая руки в карманы куртки. Ему такая погода никакого удовольствия не доставляла, он зябко передергивал плечами, втягивал шею в тщетных попытках сохранить унесенное из постели тепло.
  - Я их видел, друг мой, поздно отпираться. Кстати, где там твои вещички?
  Лельес молча передал ему свою сумку, с которой он обычно ходил на учебу. Бальвор, повертев ее в руках, печально вздохнул и одним хлопком по ткани прекратил сумку в горстку пыли, тотчас же унесенную ледяным порывом ветра. Судя по выражению лица, чего-то подобного Лельес и ожидал, но не возмутиться все-таки не мог.
  - Ну и на черта я ее вынес? Между прочим, это была очень хорошая сумка. Ты варвар.
  - Не, я конспиратор. Теперь меня устраивает все, кроме одежды, в которую ты сейчас одет, по ней тебя запросто могут вычислить, а это нам ни к чему, сам понимаешь.
  - Ты сказал, что "у тетки" все есть, - вопросительно взглянул на него Лельес, искренне надеясь, что ему не придется наряжаться не пойми во что в ближайшей лавке с мужской одеждой. Бальвор хохотнул, покачав головой.
  - Нет, у моих лэндлордов правда много чего в шкафах завалялось, но сильно сомневаюсь, что мы найдем одежду на такого крепыша как ты.
  ***
  Пий растерянно хлопал ресницами, глядя поочередно на двух пришедших в комнату людей. Бородатый здоровяк презрительно разглядывал его в ответ, коротко остриженная женщина брезгливо отвернулась. Их поведенье, впрочем, Пий счел вполне простительным по двум причинам: во-первых, он сам, белый и с веснушками, болезненно тощий, небритый и почти голый вряд ли представлял собой приятную картину; во-вторых, ребята эти были явно какими-то серьезными типами, посланными Новым Правительством. Странно было то, что, вломившись в комнату, они сразу стали требовать у Пия информацию о том, куда направился его сосед. Тут уж он при всем желании помочь не мог, как бы ни напрягал память.
  Но серьезных людей, агентов, его растерянность не убеждала нисколько. Они смотрели на него, как на мусор, а разговаривая, не стеснялись в выражениях.
  - Говори, сопляк, куда они пошли, что говорили, что взяли с собой.
  - Я не знаю ничего, честно, - промямлил в сотый раз несчастный Пий, потирая голое колено. То, что он сидел в одних трусах в комнате с настежь открытой дверью, в которую, к слову, уже заглядывали любопытные лица соседей-студентов, никого особенно не волновало. Простудиться Пий не хотел, но попросить одежду не рискнул. Отчего-то вид висящего на бедре у женщины хлыста заставлял его сомневаться в том, что ему так просто разрешат сделать хоть одно лишнее движение, - пришел чел какой-то, притащил торт с собой, вон, на столе еще остатки есть, то ли Квентин, то ли Конти, что-то такое. Болтал что-то про тетку, у которой, мол, все есть, барахла с собой брать не надо. Это все, ей-богу. Я не знаю ничего больше.
  - Опиши его, - рыкнул бородач, угрожающе надвигаясь на парня. За спиной его напарницы трое агентов копались в вещах Лельеса, переворачивали мебель, вытряхивали его книги и тетради, - и с деталями, а то пожалеешь, что служить не пошел.
  Пий не стал объяснять, что в магическом сообществе ни о какой службе речи не шло, и много после этого дня искренне был уверен, что это был самый мудрый поступок за всю его жизнь.
  - Ну, такой, среднего роста, худой, лохмы темные такие, обычный такой чел лет двадцати, в черном плаще с шарфом полосатым... я как-то особо внимания не обратил, честно, поверьте, я бы не стал врать..зачем мне? - умоляюще протянул он, как никогда ничтожный в своих красных трусах и усыпанным крошками от торта подбородком.
  Когда бородач двинулся к нему, занося огромную ручищу, Пий мысленно простился с жизнью, но то, что произошло дальше, убедило его, что неведомые боги все-таки хранят его, хоть и позволили поселиться у пороховой бочки. За мгновение до того, как бородач опустил кулак на хлипкое тело допрашиваемого, в комнату стремительно вошли двое мужчин, один из которых, судя по одежде, принадлежал к той же компании, что и бородач с напарницей. Но был, однако, выше их по званию. Одного его слова, произнесенного чуть повышенным голосом, хватило для того, чтобы оба агента ретировались. И все бешенство, вся злоба, клокотавшая в ястребиных глазах бородатого мужчины, были бессильны перед ледяным спокойствием новоприбывшего человека.
  Но даже став спасением Пия от побоев, особого доверия этот тип не внушил, напротив, он казался куда страшнее своего подчиненного и всей объединенной армии Империи. На его груди блеснул маленький значок, и Пий тотчас понял, кто перед ним. А поняв, удивился и испугался пуще прежнего: стоящий перед ним почти что миниатюрный блондин с суровым лицом был не просто каким-то агентишкой, он был Главным карателем, грубой силой Нового Правительства, вершителем судеб и фактическим исполнителем злой воли далекого Министра Просвещения.
  Потом Пий перевел взгляд на второго мужчину и вконец оторопел: плевав не всех присутствующих, тот беззастенчиво рассматривал одну женщину из числа агентов, которая, путешествую по шкафу Лельеса, сильно наклонилась вперед, выставив напоказ обтянутые форменными брюками ягодицы. Не отрывая глаз, этот второй, тоже блондин, потер рукой подбородок и ухмыльнулся. Судя по одежде, он ни к каким военным, либо полицейским подразделениям Нового Правительства отношения не имел.
  Этцель, без сомнения узнанный читателем в спасителе Пия, в вопросах был краток и сдержан, не давил на полуголого студента, однако был крайне недоволен тем, как работали агенты. Никто в суматохе не обратил внимания на единственную вещь во всей комнате, которая действительно того заслуживала. В конце концов, если бы не она, комендант мог бы и упустить диверсанта из виду. Никто даже не взглянул на одиноко стоящую у стола желтую тележку, пока в какой-то момент господин Элс, отвлекшись от созерцания соблазнительных очертаний женского таза, не поинтересовался у бородатого агента, ткнув пальцем в дрогнувший в тележке сверток:
  - Они что, котиков топить собирались, а, кэп?
  - Котиков? - озадаченно повторил Этцель, поворачиваясь к тележке. Доля секунды ушла на то, чтобы до него дошло, в чем дело. Следующая секунда решила судьбы нескольких человек, когда из свертка с громким хлопком вырвался пушистый шарик с острыми клыками. Комнату заполнили крики, Пий мало что смог запомнить четко с этого эпизода, но последнее, что врезалось в его память, был стремительный бросок внешне хрупкого Этцеля в сторону чудища. Огромный нож, мелькнувший в его руке, позже казался Пию игрой фантазии, как и странные знаки, которые руками творил второй блондин. Сам маг, Пий ни прежде, ни позже никогда больше не видел такой системы, но в одном был уверен: такой магии в школе не учат.
  ***
  По выходу из магазина Лельес чувствовал себя как-то странно, неуютно в новых вещах. Радовало лишь то, что Бальвор во время примерок не совал свой нос через каждые две минуты, чтобы углядеть, что и как сидит на его приятеле, а мирно беседовал с продавщицей, пышной ведьмой в карминовом платье. Увлеченный беседой, лидер Новолунного Братства совсем забросил Лельеса, к немалому облегчению последнего. Времени, проведенного в примерочной с грудой тряпок, хватило на то, чтобы Лельес хорошенько обдумал происходящее, а также определился с кругом вопросов, которые необходимо задать прежде всего.
  Оказавшись на улице и убедившись, что вокруг практически нет людей, он заговорил.
  - Ты вернулся. Правда, что они говорят о тебе?
  - А обо мне разве уже можно говорить? - поднял брови Фридрих, - мне казалось, что пока что я не существую для широкой общественности.
  - Это универ, здесь куча подростков и великовозрастной молодежи, у многих родня крутится рядом с Новым Правительством, а оттуда идут тревожные сигналы о заговорах и сектах. Конечно, имени твоего никто не упоминал, но большого ума не надо, чтобы понять, кто стоит за всеми маленькими диверсиями. Как раз в твоем вкусе.
  - Это правда то, о чем ты хочешь говорить на улице средь бела дня? - Бальвор хмыкнул, - я-то думал, ты кинешься на меня с вопросами о том, как поживает одна наша общая знакомая...или я что-то не так понимаю?
  Лельес замялся. Тут, конечно, Бальвор был прав. Дела "общей знакомой" более чем интересовали Лельеса. Пускай он и не имел в последние три года ни единой возможности увидеться с ней или хотя бы написать ей письмо, это не умаляло той значимости, что она для него имела. Но говорить о ней так просто он отчего-то не мог, что-то невидимой, но непреодолимой стеной отделяло его от нее, не позволяло осмелиться спросить. Не забывший ни единого жеста, ни кратчайшего слова за прошедшее время, теперь он панически боялся встретиться с действительностью, которая, как он полагал, разобьет его об лед безразличия.
  Лельес лишь вздохнул. Печалиться о неизбежном можно долго, но лучше отложить это до лучших времен, решил он. Идущий рядом Бальвор лишь хмыкнул, не получив ответа.
  Где-то в отдалении хлопнули кованные ворота.
  
  ***
  От наказания коменданта ничто не могло спасти, все свидетели, как один, сходились на том, что он, так или иначе, должен был обратить внимание на подозрительную тележку. Преступная халатность, которая чуть было не стоила жизни восьми карателям и нескольким обитателям общежития. У двоих карателей были сильно искусаны конечности, пришлось обращаться к университетскому лекарю, одна студентка упала с лестницы, когда в панике пыталась сбежать с этажа, какой-то студент хлопнулся в обморок, а господин Элс чуть не лопнул со смеху, пока тискал в руках пушистого саблезубого зверька, насилу усмиренного хитрым колдовством бывшего узника Башни Веселых Троллей.
  Когда-то давно, когда на щеках и подбородке Элса только появился первый робкий пушок, он водил знакомство со старым шарлатаном Утером, который больше всего на свете любил зверей и знал разные тайны по их усмирению и дрессировке. Когда Утер ходил в лес на охоту, звери будто сами сбегались к нему в руки, а он лишь хохотал и на все вопросы отвечал, что Велес, бог далекого мира, живет в его теле, потому звери и бегут к нему. Но Элс был необычным сиротой, когда он увидел старика в лесу, зовущего животных, парнишка сразу понял, что тут дело не чисто. Шарлатан творил знаки, от его рук с искрами отходили языки пламени, которые тянулись к лесным зверям, манили их и туманили их чувства. Словно гипноз, волшебные печати, которые руками складывал старик, подчиняли себе волю животных. Весь уникальный талант, кормивший Утера годами, теперь ничего не стоил, когда секрет был раскрыт. Но Элса разоблачение не интересовало, он пожелал научиться "волшебству". Утеру не осталось ничего кроме как согласиться.
  Теперь, спустя годы, господин Элс, состоя на службе у Министерства Просвещения, нашел, наконец, применение своему умению. В руках его урчал слегка отупевший карликовый саблезуб, пушистое чудовище из лабораторий Кириллы. Существо нежное и впечатлительное, Элс это хорошо знал. Таких малышат в свое время брали дамочки среднего достатка и таскали в своих сумках, чтобы защитить свое добро от ворья. Одна беда - пушистые охранники часто умирали от истощения или от испуга, когда их маленькие сердца не выдерживали напряжения. Элс знал это как никто, ведь когда-то давно такой малыш на его глазах отхватил три пальца Бернадотту, не слишком удачливому компаньону Элса.
  Все это Элс изложил Этцелю вечером того же дня, когда командир карателей вернулся в столовое помещение, где ужинала его команда, после продолжительного и малоприятного разговора с начальством. Забавно было знать, что ярые противники магии для своих докладов и совещаний пользуются портативными передатчиками, действующими на основе простейшего волшебства. Но смеяться над этим сейчас Элс не счел разумным, уж слишком мрачное лицо было у вернувшегося Этцеля.
  Рассказ Элса о его суровой юности и оторванных пальцах Бернадотта Этцеля не слишком впечатлил, командир лишь мрачно глянул на урчащего саблезуба, которого Элс явно принимал за домашнюю зверушку.
  - Мы упустили Финча, - констатировал факт Этцель, прикончив свой ужин. Элс все еще игрался со зверьком, но давно уже знал, о чем и что думает сидящий напротив него Этцель. Секретов у главного карателя быть от Элса просто не могло.
  - Ну да, куда теперь пойдем? - весело поинтересовался Элс, щекоча пушистое брюшко маленького монстра. Перед его внутренним оком пронеслась тень недовольства Этцеля, которому совершенно очевидно не нравилось место, в которое их засылало начальство. Помолчав немного, Этцель медленно произнес.
  - У нас есть еще три цели: Адель Алеф, Лаванда Хейвик и Самтелия Блэйскир, нужно выбрать, к кому мы пойдем в первую очередь. Алеф в Болотах, пока что нам туда путь закрыт, Хейвик у Безумберга, через море от нас, а Блэйскир в Кирилле, и я сильно сомневаюсь, что целители допустят нас к ней без специального разрешения...
  - Так почему мы все-таки едем за Хейвик? - спросил Элс.
  Этцель какое-то время, не мигая, смотрел в глаза Элсу, потом сухо хмыкнул.
  - Потому что ее старший брат - наш человек, он пошел на соглашение с Министром, чтобы его семью не трогали. В доме живут трое: брат, девчонка и их мать, о последней говорят, что после смерти мужа она сошла с ума. Все трое под домашним арестом, находятся под постоянным контролем и наблюдением наших агентов и полиции в Безумберге. Проще всего будет узнать все именно от них.
  - А малыша с собой можно взять? - ласково потрепав зверька, Элс снова посмотрел на Этцеля. Тот лишь покачал головой.
  - А и ладно, - безмятежно улыбнулся сенсор, наблюдая за тем, как выцветают огоньки раздражения и озлобленности с бирюзовой поверхности души Этцеля. - Подарю его какой-нибудь студенточке.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"