Маркова Варвара Александровна : другие произведения.

1. Очередной апрель

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Что бы там народ ни говорил, а в Конфедерации всегда светило солнце. А теперь..а что теперь? Новолунное Братство, Министр и юный Император рвут на части остатки старого мира под глумливый смех Древних богов. Разве кто-то сможет остаться непричастным?
  Вместо пролога
  
  Бледный, с блекло-зелеными глазами, он задумчиво смотрит на тех, что стоят перед ним на коленях. Пронизывающий северный ветер треплет его темные пряди, губы змеятся в странной полуулыбке. Расслабленная поза и спрятанные в карманах брюк руки... Искра, мелькнувшая в глубине глаз и короткое отрывистое:
  - Убить.
  И снова безмятежность в тускло-зеленых хитрых глазах, в глубине которых плещется странное злое чувство. Он смотрит на неподвижные тела перед собой, потом вздыхает и проводит правой рукой по волосам, тщетно приглаживая их. На безымянном пальце тонкая серебряная дужка, луч слабого солнца скользит по ней, играет в темных прядках, касается мимолетно тонких изогнутых губ. Проходит совсем немного времени прежде чем он легко касается кончиками пальцев полуоткрытого рта и коротко смеется, затем закрывает глаза и отдает приказ уходить.
  За несколько мгновений до растворения в воздухе он оборачивается и дурашливо кланяется лежащим на земле, легко проводит рукой по голове одного из них и тянет носом, вдыхая чуть теплый отдающий металлом и чем-то тошнотворным запах свежей крови...
  ***
  Глава 1.
  Очередной апрель.
  В таком огромном мире обязательно найдется тот, кто у любого явления видит темную сторону, а любое необозримое пространство мысленно или не очень ограничивает себе в угоду. Есть даже те, кто находит конец неба, убежденные, что у всего, что ни есть в реальности, должен быть и есть где-нибудь конец, четкая линия, знаменующая собой переход в другие пространства и конечность, завершенность в каком-то данном.
  С другой стороны, всегда найдется и тот, кто края миру приписать не хочет или не может, и вера его в бесконечность тем сильнее, чем больше тому опровержений.
  Господин Элс был одним из таких людей: для него не существовало ни малейшей возможности того, что где-то там, в далекой от него плоскости есть завершенность. Господин Элс не верил также в пределы, поскольку его жизнь и его особый талант давали ему на то полное право. Потому что в мире, который был открыт ему одному, пределов действительно не было. Но, опять же, господин Элс не отрицал конечность различных периодов: так, он с немалым удовольствием признавал завершение своего заключения в магической тюрьме Башне Веселых Троллей.
  Строго говоря, несмотря на название, строение это было грандиозным и недаром многие столетия сохраняло за собой статус самого неприступного учреждения судебно-исполнительной системы Конфедерации. Как бы ни изменялись порядки в магическом обществе, Башня стояла ровно на том же месте посреди бурного Опалового моря, возвышаясь над конечными водными просторами, как маяк. Где-то там, узники знали точно, на самой глубине моря, из которого по легендам вышел первый человек, наделенный даром, каждого нарушителя магического законодательства ждало свое чудище. Законы, по которым в Конфедерации судили, восходили корнями еще к тысячелетней давности обычаям Первородных, хотя и претерпели, разумеется, ряд существенных изменений и по форме, и по содержанию.
  Те чудища, что жили где-то в корнях острова Башни, по преданиям, порой выползали на сушу в незапамятные времена, но старались скрыться снова под толщи воды с наступлением рассвета. Их боязнь солнечного света натолкнула суеверных людей, среди которых по тем временам Первородных не было, на то, что эти страшные голые твари - настоящие тролли, непохожие на тех, что облюбовали проселочные дороги, мосты в лесной глуши или пещеры по всей территории человеческих владений и далеко за их пределами. Приняв морских монстров за известных всем троллей, люди, несомненно, сделали комплимент одним, и обидно недооценили других. Обидно оттого, что опасно. Проведя нехитрую аналогию, простаки решили, что любой тролль любит сырость и не любит свет, а так как морские демоны на сушу выползали редко, с людьми не контактировали и лишь по неосторожности попадались им на глаза, то все факелы, лампы, сети и прочая откровенно бесполезная ерунда досталась троллям настоящим. Наверно, именно тогда и зародилась их лютая ненависть к людям, нападавшим на них без причин в любое время дня. Оставалось лишь радоваться, что у бедных тварей оставалась ночь на лечение ожогов и придумывание хитрых способов для защиты наивного и глупого потомства. Тролли ведь, вопреки расхожему мнению, существа удивительно мирные, и некоторая неповоротливость мозгов этому только способствует. Итак, не отвлекаясь на рассуждения о первопричине межвидового конфликта троллей и людей, осталось рассказать лишь, отчего именно небольшой, покрытый мхом остров посреди огромного кишащего разными тварями моря получил свое особое назначение и название. Когда Первородные вышли на сушу, покрытые тиной, бледные и холодные, а обычные люди еще не знали сказок о вампирах и русалках, они отнеслись к новоприбывшим как к диковинным существам, подобным им самим. От истины они ушли недалеко. Первородные, вышедшие из моря по всему его периметру, были приняты в прибрежных селениях почти что за богов, потому что, едва ступив на землю, они стали такими же точно, как те, кто их приютил, сохранив за собой лишь одно, но крайне важное отличие - все Первородные обладали способностью воздействовать на предметы с помощью одного лишь желания, а при должной сноровке хватало и мимолетной мысли. Их таланты одушевили людей, потому что как раз после появления Первородных, беглецов из морских пучин, на поверхности стали появляться "тролли". Борьба с ужасными существами по всей земле заставила людей оценить пришельцев как прекрасное орудие, ибо, не обнаружив внешнего сходства между двумя видами морских народов, они заключили, что те, должно быть, подобно им самим, ведут постоянную борьбу со своими троллями под водой. И раз их тролли полезли на сушу, значит, они-то точно нашли эффективные методы ведения боя. Но тут люди просчитались дважды: беглецы воевать не умели, не понимали, что это значит, а посему и силы их оказались бесполезны против врагов, поскольку никак, никоим образом не мог морской человек понять, зачем ему кому-то причинять боль, и как кто-то может причинить боль ему.
  Тут, пожалуй, следует сделать небольшое отступление. Сперва, как гласят легенды, слушая которые, Фридрих Бальвор без сомнений кивает головой, ни одно разумное существо не знало душевных переживаний и чувств. Более того, то, что представляется нормальному человеку естественным ощущением, например, боль, также было недоступно пониманию людей. Отличие наземных жителей от морских было в том, что первые, не чувствуя боль, сражались и убивали друг друга и считали такой порядок единственно верным, в то время как водяной народ насилия и агрессии не представлял себе в принципе и ни в каком возможном варианте, а потому и жили они гораздо дольше обычных людей. Шло время, а потом случилось нечто такое, после чего люди, и те и другие, навсегда изменились. Первородные, кто мог и хотел, родили детей с обычными людьми, все так же не зная грусти и страха. А потом все как один, сорвались с насиженных мест и вернулись в море. Хотя, сказать, что все вернулись, было бы неверно. По крайней мере двое Первородных решили, что на поверхности жить интересней. И были они даже среди своих особыми, потому что одни во всем населенном мире могли чувствовать. И так как были они оба поразительно сильными, их чувства охватили весь мир и проникли в душу каждого, подарив душе любовь, веселье, привязанность, верность...ненависть, боль и страх. А потом эти двое просто потерялись в толпе ставших почти одинаковыми людей... и магов. Вот тогда-то маги и появились - потомки Первородных и простых людей, им досталась лишь часть силы родителей, а потому у них она была ограниченной, у многих - узконаправленной... но все такой же притягательной.
  Возвращаясь к троллям, не лишним будет сказать, что и им досталась крупица "дара" двух Первородных, и тогда на троллей нашло озарение, что сила - их лучшее оружие против людей. И одни лишь морские "тролли", оценив изменения на поверхности, дальше мшистого островка посреди черного моря больше уже никогда никуда не уходили, и остров оттого стал заповедным. Чем же они там занимались, если преследуемые ими Первородные сошли обратно в пучины? А бог весть знает. Но когда они собирались кучками на островке, когда чувствовали, что никто за ними не наблюдает, тогда они делали то, ради чего и начали свои поползновения на берег. Они смеялись. С самого начала, с первых робких вылазок, эти ледяные глыбы, едва обсохнув, принимались кататься по мху и смеяться. От чего проистекала такая веселость - неясно, но факт остается фактом: "тролли" облюбовали землю как место для своих посиделок с играми и кострами.
  И спустя время, когда на остров стали наведываться рыбаки, "тролли", агрессия которым была неведома, продолжали свои игрища, не обращая на людей ни малейшего внимания. Оттого и остров получил название обители Веселых Троллей.
  Тысячелетия назад первое объединение магов решило, что всего лучше будет занять все острова в Опаловом море их сообществу, без простецов. Тогда они стали думать, какой же из восьми островов под какие цели определить. И решили, что, по крайней мере, на одном имеет смысл установить тюрьму, да такую, чтобы нарушение законов любому члену магического общества представлялось чем-то недопустимым. Тюрьму установили. Сперва она была не большой, все строение состояло всего из одной башни, отсюда и название.
  Но в годы, когда господин Элс по стечению обстоятельств оказался в числе узников Башни Веселых Троллей, тюрьма эта была уже огромным строением, знаменитая башня которого после многих реконструкций стала административным центром, где располагалось все начальство сего заведения. Господин Элс еще несколько месяцев назад имел возможность любоваться этим чудом древнемагической архитектуры из крохотного оконца в стене своей камеры, темной и угрожающе-пустой, но ни разу за все три года заключения он не позволил себе ни крупицы отчаяния, потому что всегда, во тьме любого места и времени знал, что его предназначение найдет его и освободит из любого заточения. Он был, несомненно, прав.
  Некоторое время назад покой его был нарушен распорядителем тюрьмы, пришедшим известить, что Новое Правительство, располагая благой силой и желанием каждому оступившемуся члену магического сообщества дать шанс на восстановление в обществе в качестве честного гражданина, предлагает господину Элсу возможность реабилитации на службе у благой организации. В реальности за этими красивыми словами крылось корыстное желание использовать уникальный во всех смыслах дар преступника Элса. Он от такого подарка судьбы отказываться не стал и принял обязательства служить верой и правдой Новому Правительству, милостиво одарившему его свободой.
  Сейчас же, на исходе апреля, господин Элс пребывал в особом состоянии, предчувствуя новый поворот в своей судьбе. Он знал, что в его жизни апрель был не просто очередным месяцем очередного года, но символом перехода на качественно новый уровень, окончательный разрыв с опостылевшей реальностью, в которой он разваривался одиннадцать месяцев до того...а может и несколько лет. Не каждый апрель был особенным, но все самые знаменательные вещи в его жизни происходили именно в апреле. Так, он родился и остался брошенным на пороге приюта на окраине Империи в апреле месяце, через восемь лет в апреле же он открыл в себе дар, еще через шесть сбежал из приюта, прихватив с собой некоторое количество собственных денег хозяина приюта, а еще через два года сколотил банду с приятелем Бернадоттом. В Башню Веселых Троллей он тоже попал в апреле, вышел из нее - в апреле. И, наконец, сейчас, в этом апреле, дождался намека судьбы. Человек, разобраться с которым его послали, парнишка Рю, известный также под кличкой Одноглазый, сам по себе ничего не значил для Элса и ничего нового ему не открыл, но вот крохотное событие, сопутствовавшее беседе с Рю, практически ткнуло Элса носом в загадку. Там, в замкнутом пространстве наэлектризованного воздуха между ним и Рю, обнаружился странный шпион, невидимый для глаз и настолько бесплотный, что юный сенсор, коим был Рю, вовсе не сумел его почувствовать. Но Элс был не таков. Его опыт, его чутье подсказали ему о присутствии третьего, блеклым мороком мелькнувшего всего один раз перед внутренним оком Элса.
  Возвращаясь с задания домой, господин Элс чувствовал, что только что совершил очередной шаг к своей судьбе, сам того не ведая, открыл врата к тому, что влекло его к себе через все миры и жизни. Последовавшее на следующий день расследование привело к тому, что Торн, человек, которого Новое Правительство насмешливо наделило правомочиями главного, отчитал Элса и неосторожно обмолвился, что упущенный сенсор Рю может стать жертвой или, того хуже, сообщником антиправительственной организации. Спустя пару часов Элс уже знал, что эта организация представляла собой некое братство, организованное с целью установления суверенитета павшей Конфедерации, а ее лидер, некто Фридрих Бальвор, в прошлом герой Восстания Пятнадцати, числился в списках Нового Правительства преступником номер один. Ну что за глупости, право слово. Элс ни на секунду не поверил в то, что было написано в графах личного дела Бальвора, он верил своему чутью, которое говорило ему, что в руках Бальвора кроется нечто, что напрямую касается его, Элса.
  По прошествии недели, которую Элс разве что на голове не стоял, к нему, наконец, пришел Торн и заявил, что Новое Правительство желает, чтобы бывший преступник исполнил важное поручение и помог специальному агенту отыскать одного человека. Воодушевление, возбуждение и ликование, закравшись в открытые окна коттеджа Элса, проникли в его сердце, потому что Торну уже не нужно было говорить, о ком шла речь, все и так было вполне ясно - целью начальства не мог быть никто иной кроме него, темного мага, разворачивавшего паутину сопротивления где-то посреди островов Конфедерации.
  
  ***
  - Фридрих Бальвор - опасный враг, Элс, помните об этом, - занудствовал Торн, - он настоящее воплощение Бога-трикстера, и он способен любого обмануть, раз уж сумел убедить даже начальство в своей гибели три года назад на площади Гореграда... помните, такая история...
  - Да, - зевнул Элс, - занятная история, которую даже в стенах Башни нашлось кому пересказать, правда, отрывочно, но не думаю, что...
  - В Гореград вторглись Плащеносцы, такие ряженные темные маги, которые хотели истребить весь честный люд, не обремененный генетическими уродствами...
  "Ага, то есть такие, как я, пришли убивать таких, как ты. И не важно, что ни один простак не пострадал, а магические семьи даже в стенах Башни оплакивали своих братьев".
  ... под предводительством чокнутого магика Цзюи Линя, того Лорда, который вечно шлялся в шелковом халате, даже вспомнить смешно, без штанов, кажется. Он захватил дом седьмого Князя и установил свою кровавую диктатуру в столице. Но ублюдок зазнался, переоценил свои возможности, хренов магик, и спекся, его казнили на площади Гореграда, когда доблестные воины...
  "Которые перерезали глотки всей его охране и пленным, пробрались в его спальню и вкачали ему какой-то травы, так что он был невменяем до самой смерти. Я помню, как плакала девочка в одной из камер и кричала по ночам, что она не виновата, она не хотела, но ее никто не слушал, ей просто делали больно, потому что нашли рядом с врагом".
  ... ему голову отрубили, и тогда оставшиеся в городе Плащеносцы выскочили на площадь и стали во все стороны раскидываться своими проклятьями, а Бальвор, хитрец, должно быть один из них, но предатель...
  "А как иначе, вы ведь позволили его наградить посмертно".
  ... и его тело так и не нашли, та девчонка, как ее, забыл, все сопли по щекам размазывала, утверждала, что его разнесло в пыль одним из заклятий. Вот только, что она там делала? Надо было сразу провести расследование...
  "А сразу вы бы не решились, Совет бы не разрешил, псы. И зачем так грубо говорить о какой-то плачущей девочке. Это потому что она оплакивала Бальвора или потому что она сама ведьма?"
  ... и ты Элс...
  "Господин Элс..."
  ...должен...
  "Чист, аки агнец".
  ...понятно?
  "Я парю".
  - Конечно, начальник, как скажешь, но просто так я его не вычислю, я ж не видал его никогда в жизни, его след не сохранился у меня в памяти, подсказал бы ты, как его искать? - Элс поднял брови, ожидая ответа. Собственно, Торну не нужно было говорить что-либо, чтобы все его чувства стали открыты чуткому уху и глазу Элса. Вот она искра раздражения, полыхнувшая на поверхности надменности и чувства превосходства, а вот волнами накатывающее презрение, укрепляющее слоями насевшее упрямство и самодовольство. На губах Элса появилась усмешка, он видел сидящего напротив человека насквозь, знал все его реакции.
  - Если бы я мог его найти, я бы здесь не сидел. - Скривил рот Торн. По его жирно блестящим волосам скользнул лучик мягкого свята, привлек внимание Элса, усмешка стала шире, - Да и ты, смею заверить, в другом месте штаны просиживал бы.
  "О, это был удар ниже пояса. Вернее туда, где, по-твоему, у меня находится незащищенная плоть. Ладненько, как скажешь начальник".
  Элс смиренно склонил голову, поднимая руки открытыми ладонями к Торну. Весь его вид говорил о том, что он согласен с авторитетом оппонента, но одновременно с тем дурашливость и издевка сквозили в каждом движении так явно, что не заметить их мог только идиот. По счастью, твердолобость и эгоизм вкупе с приятной и непыльной должностью превратили Торна именно в такого идиота, и он лишь улыбнулся с плохо скрываемым самодовольством, глядя на светловолосую голову Элса. Он искренне считал, что одержал победу над очередной природной аномалией.
  - Я подскажу тебе адрес человека, к которому ты пойдешь, он предоставит тебе нужную информацию об объекте.
  "Да, тем лучше. Я вижу, как ты успокоился, осталась лишь малость".
  - Мм, господин, - с уловимой ноткой робости начал Элс, пряча хитро полыхающие глаза, - могу ли я получить у вас кое-что для скорейшего исполнения вашего поручения?
  - Что? - благосклонно махнул рукой Торн.
  - Самая малость, всего на всего один амулетик.
  - У тебя есть деньги, почему сам не купишь?
  - Ну, - уклончиво, робко, просительно, - он не то чтобы доступен в свободной продаже. Он чуть-чуть незаконен. Но очень помог бы мне в поисках.
  - Что это? - осторожный взгляд, хмурые брови, рябь на плотной стене самодовольства - подозрение, трещинами покрывающее затуманенное сознание.
  - Алый обсидиан, всего то, - молчание, - господин?
  "Кажется, у него хватит упрямства и, чего уж там, ума мне отказать. Хотя, он же простак, что он может знать о таком сильном артефакте, да еще и в моих руках. Он должен знать, что я не маг в полном смысле слова, я волшбе не обучен, это известный факт".
  Молчание длилось долго, но с каждой секундой господин Элс все яснее со скрытым удовольствием понимал, что на сей раз его взяла, и узколобый простак не заметил подвоха в просьбе вынужденного слуги. По прошествии некоторого времени Торн кивнул, соглашаясь.
  Предчувствие победы окрылило Элса, едва скрывая легкий трепет, он склонил голову перед Торном, а на губах его заиграла хитрая улыбка. Все же апрель - удивительный месяц.
  ***
  Времени на сборы Элс тратить откровенно не хотел, так как, даже живя один, умудрился собрать нехилую коллекцию интересного, но удивительно бесполезного хлама. В его распоряжении был небольшой аккуратный коттедж на берегу широкого озера, поверхность которого серебрилась сейчас в лучах заходящего солнца. Внутренности коттеджа составляла разномастная, но со вкусом отделанная мебель, огромная по провинциальным меркам домашняя библиотека, небольшая лаборатория в подвале, несколько вместительных комнат, приспособленных под разнообразные нужды единственного жильца, а так же крепкая, крытая алым ковром лестница, под которой уютно располагался старый, увитый паутиной чулан. Оставив без всякого внимания убранство дома как внутри, так и снаружи, стоит обратить внимание лишь на этот чулан, в котором господин Элс порой просиживал больше времени, чем в своем любимом помещении, совмещавшем библиотеку и кабинет. В чулане была сокрыта маленькая тайна неугомонного господина Элса. Но об этом позже.
  Имея в своем распоряжении целый дом, битком набитый всевозможными ценностями, бывший преступник, поразмышляв некоторое время в коридоре у лестницы, пришел к выводу, что единственно верным вариантом будет оставить дом нетронутым, попросту не тратя больше времени ни на мучительный выбор необходимого, ни на собственно сборы.
  Путь, однако, предстоял неблизкий, явно превосходящий те расстояния, которые господин Элс успел пройти на своих двоих в юности, а посему определенный багаж был необходим. Пораскинув мозгами уже в комнате, он достал из ящика своей прикроватной тумбы небольшую записную книжку с пожелтелыми страницами, оттуда же взял и перьевую ручку, пару капсул с чернилами. Почувствовал он себя при этом натуралистом, собирающимся в научную экспедицию и готовящимся к записям всего, происходящего с ним в дороге. Эта мысль развеселила господина Элса, так что поиски прочих необходимостей он продолжил в неожиданно приподнятом настроении. Внизу, на первом тоже, на кухне, трудившаяся над обедом служанка, услышав радостный возглас, а затем и вовсе громогласное пение какой-то похабной песенки времен Великой войны, лишь покачала головой. К поведению своего работодателя она привыкла давно, так как работала с ним с тех пор, как он снял этот дом в свое личное пользование.
  Прошествовав в кабинет, Элс решил, что ему, должно быть, может понадобиться карта Конфедерации, потому что, очевидно, именно в ее пределах и произойдет его удивительное путешествие. Проблемой, однако, стало то, что в захламленном помещении кабинета-библиотеки оказалось неожиданно много мест, в которые карта могла провалиться и пропасть навсегда. Поиски ее представлялись делом сложным, даже бесполезным, но Элс, пребывая в некой эйфории, без отлагательств принялся рыться в кучах бумаг, сваленных тут и там по всей комнате. Надо ли говорить, что постепенно увлекшись своими путешествиями по бумагам и книгам, господин Элс совершенно забыл о цели раскопок, увлеченно обследуя уже не только поверхность стола и пола, но плавно переходя к изучению стеллажей с книгами, на которых обнаружилось чересчур много интересного для окрыленного разума колдуна. Полка за полкой, книга за книгой, он все больше погружался в одному ему ведомый мир, отключая постепенно органы чувств и посвящая свое внимание исключительно тому, что оказывалось в его руках.
  Там, на полках огромного стеллажа, располагались многотомные издания нашумевших в Конфедерации бестселлеров, стояли тома классических произведений художественной и научно-публицистической литературы, стояли гремуары, мемуары и молитвенники, путеводители, словари и сборники стихов, книга с рецептами Древних Эльфов и трогательно ветхие сборники детских сказок, потрепанные любовные романы и сухие архивные летописи. Господин Элс имел удивительно разнообразные литературные предпочтения, способен был читать практически любые книги, с одинаковой увлеченностью вчитываясь в каждую. Однако, среди всей той громады прочитанных им книг, были и, безусловно, трепетно им любимые, которые он буквально зачитал до дыр. Например, это был легендарный пятитомник "Рем", написанный некогда крайне популярным в Империи автором-магом, Льюисом Люпусом, автором также любимой Элсом "Севериады". Рядом с Люпусом томилась Большая Энциклопедия, в которой по необъяснимым обстоятельствам Элс знал практически наизусть весь том за буквы К,Л,М.
  Все прочее, не единожды прочитанное бывшим преступником еще в годы заключения в Башне, обычно не вызывало у него особо приятных воспоминаний после прочтения, хотя в каждой книге в процессе он умудрялся отыскать удивительные и будоражащие воображения эпизоды, мысли и фразы. Даже когда-то выписывал особо полюбившиеся цитаты в свою записную книжку, старательно выводя пером по плотной бумаге каждое слово с такой прилежностью и аккуратностью, каких его приютские учителя грамматики и арифметики и представить себе в его исполнении не могли. Он был безалаберным учеником, как ни посмотри, удивительно, что с такой нелюбовью к школе и леностью в учении он умудрился-таки выучиться читать и писать, но дальше этих базовых знаний он не пошел, откровенно наплевав на науки. Позже, годы спустя, уже сидя в тюрьме, он открыл для себя пленительный мир точных знаний, даже занимался несколько месяцев составлением теории и анализа своих уникальных способностей, но в какой-то момент откровенно разочаровавшись в открывшихся ему формулах, потерял всякий интерес к математике, физике и прочим наукам, с головой погрузившись в талмуд о практической и теоретической алхимии. Знания, почерпнутые им из тех трудов, наполнили его голову таким количеством знаний об алхимии, какими обладал отнюдь не всякий преподаватель Университета Высших Зелий. Это увлечение зельеварением Элс вынес из тюрьмы и перенес в портативную домашнюю лабораторию в подвальных помещениях своего озерного коттеджа. С ней, кстати, ему придется проститься навсегда, потому как неким чутьем Элс предчувствовал, что вернуться в уютный плен этого ладного дома ему уже никогда не придется. Откуда пришла эта мысль, он не знал, но твердо в нее уверовал, посему окончательно увязая в исследовании накопленного за одиннадцать месяцев добра.
  К ночи, когда служанка уже трижды звала Элса спуститься в столовую и отужинать свежесваренной ухи, как он любил, он успел перевернуть вверх дном весь второй этаж, утопив полы всех комнат и даже коридор всевозможными бумагами, книгами, журналами, вещами. В ванной, которую он посетил в последнюю очередь, его тщательному обыску подверглись все шкафчики, полочки и вешалки. Среди обнаруженных вещей оказалось немало зелий, по-разному облагораживающих вполне ухоженную внешность Элса, нашлись различные средства личной гигиены, а так же уборки дома.
  Элс спустился, таким образом, со второго этажа только глубокой ночью, перепрыгивая через груды сваленного хлама, стараясь не наступить на особо хрупкие вещи, беспорядочно рассеянные по всему дому. На первом этаже, о существовании которого он успел порядком забыть, обнаружилось также много нового и интересного, так что об остывшей тарелке ароматной ухи Элс, едва заглянув в столовую, тут же позабыл. Голода он не чувствовал, зато ощущал живейшую необходимость в дальнейшем осмотре дома. Его увлеченность отвлекла бдительность, поэтому, когда приход незваного гостя уже поздно было предотвратить, Элс столкнулся нос к носу со стоящим на пороге человеком и испытал необыкновенное изумление.
  В дверях застыл молодой еще мужчина, очевидный простак, вооруженный жуткого вида ножами, висящими по обе стороны его бедер. Одет он был в темно-серый походный костюм, явно военного толка, поверх которого был накинут расшитый плащ из плотной ткани, который своим покроем и символикой со всей очевидностью выдавал в посетителе присланного Новым Правительством карателя из Главного Охранного Отряда министра, возглавлявшего Новое Правительство. Откровенно говоря, Элс не ожидал появления этого человека на пороге своего дома. Нет, конечно, некий посол от Торна должен был принести Элсу запечатанную в конверте записку с адресом некого субъекта, навестить которого Элс и должен был, но появление здесь главного карателя означало, несомненно, нечто важное. Начальник карателей быть мальчиком на побегушках не мог в принципе, значит, был прислан в качестве эскорта, что наталкивало на невеселые думы. Во-первых, это означало, что Новое Правительство отчего-то вдруг сильно не доверяет Элсу в данном деле по поиску особо опасного магика, а, во-вторых, присутствие самого опасного законника на территории Империи говорило о том, что квест уважаемого преступника Элса был предприятием очень опасным, требовавшим для успешного выполнения не просто сил одного недоучки, но, более того, пробивной и грубой мощи целого боевого отряда. Отряд, кстати говоря, Элс видел в абсолютной темноте ночи внутренним оком позади своего гостя.
  Но вот прошла почти минута, пока столкнувшиеся на пороге мужчины рассматривали друг друга, а потом каратель спокойно и уверенно прошествовал по коридору в гостиную. Его шествие было бы угрожающим и подавляющим, если бы не оглушительный писк несчастного резинового медвежонка, спрятавшегося под одним из журналов, на который неосторожно наступил важный гость. Этот писк сделал свое дело, и легкая робость, появившаяся во взгляде Элса, сменилась на едва сдерживаемую веселость. Гостю же стоило некоторого усилия сохранить неизменным выражение своего лица в такой неловкой для него ситуации. Тот самый важный момент, который во время первого знакомства определяет роли людей в зарождающихся отношениях, был внезапно и непоправимо испорчен. Авторитет проиграл писку.
  Когда Элс, тихо хихикая, прошел вслед за гостем в гостиную, тот уже занимал один целый диван, хотя и имел довольно хрупкое телосложение. Его медовые глаза вперились в исказившееся от смеха лицо Элса, а губы в неудовольствии скривились.
  - Полагаю, вы знаете, кто я. - Наконец сказал он. Голос прозвучал глухо, хрипло, хотя и без того был низким и басовитым.
  Элс плюхнулся на ворох писем в кресло напротив, а через мгновение с неудовольствием потер бедро, в которое врезался уголок книги, коварно сокрытой парой писем. На вопрос он отвечать не стал, вглядываясь в те эмоции, которые кружили внутри сидящего перед ним человека. В представлении он действительно не нуждался, но говорить об этом отчего-то не стал.
  - Меня зовут Этцель, я командир Охранного отряда Министра, о чем, я полагаю, вам прекрасно известно. Я буду сопровождать вас по ходу той миссии, которую на вас возложили уважаемые Министр и его секретарь господин Торн. - Продолжил сухо каратель. Элс покивал головой с важным видом. Молчание Этцеля говорило о том, что он дает Элсу время и возможность ответить.
  Элс думал недолго.
  - А я Элс, ваш покорный слуга. И я тут уборкой занимался до вашего пришествия.
  И он обвел рукой заваленную гостиную. Взгляд Этцеля скользнул по грудам всевозможного хлама, и каратель вскинул бровь. Очевидно, его понятия о порядке и уборке серьезно расходились с представлениями о том же Элса. Действительно серьезно. Элс видел, как в его разуме родилось подозрение, что сопровождаемый колдун доставит много хлопот. И Элс не мог с этим не согласиться. И втайне позлорадствовать.
  Этцель вздохнул чуть слышно, и заметил, что был бы не прочь выпить чаю. Аура его была изумительного алого цвета, такую Элс никогда бы ни с чьей другой не спутал.
  ***
  Знакомство с чудаковатым Элсом произвело впечатление на Этцеля, человека в действительности не слишком впечатлительного, больше любопытного, но отстраненного и черствого. Одинокая ли жизнь, специфика службы или нечто иное, но что-то определенно превратило некогда улыбчивого ребенка в довольно замкнутого и хмурого недоверчивого человека.
  Едва взглянув на Элса, Этцель сразу оценил и ум, и хитрость этого человека. Хотя тот ровным счетом ничего не сделал, лишь сидел, чуть улыбаясь, натыкался все время на какие-то углы, а потом почти двадцать минут бегал по дому за шустрым зверьком, который украл из одной из куч сваленных ценностей какое-то жутко нужное кольцо. Всем своим видом магик желал ненавязчиво натолкнуть Этцеля на мысль о своем застарелом идиотизме, словно желая сбить того с толку и ввести в заблуждение для неких своих целей. Несомненный талант на актерском поприще, впрочем, не сумел скрыть от наблюдательности командира карателей одну немаловажную черту, ведь Этцель как никто знал, что внешность всегда очень многое способна рассказать о человеке. И тот, кого он должен был сопровождать, охранять и контролировать, мог бы с легкостью сойти за глуповатого скомороха со своими изжелта белыми волосами и ярко-голубыми глазами, но именно эти глаза и выдавали в своем обладателе изворотливость и коварство. Не нужно быть сенсором, чтобы оценить этот прищур, мимолетные взгляды, искорки веселья и как бы случайные слова и движения, призванные отвлечь. Этцель видел Элса насквозь.
  Проблема была лишь в том, что его главный козырь в непредсказуемости, внезапности и страхе терялся в глазах сенсора Элса, потому что истинные мысли и чувства Этцеля, тщательно скрываемые от всех и каждого, были открыты Элсу, как если бы были начертаны в какой-нибудь книге, которую Элс брал в руки и листал, лениво просматривая страницу за страницей. Этцель мог поклясться, что знакомство с этим типом принесет ему еще немало хлопот.
  Элс лишь хмыкнул, особым чутьем уловив это туманное блекло-синее предчувствие.
  ***
  - План довольно прост: сперва мы проследуем к возможным подельникам преступника, дадим тебе возможность осмотреться и найти зацепки. Как только ты с этим справишься, и мы возьмем его след, тогда в твоих услугах мы больше не будем испытывать нужды, а займемся своей частью задания. Все понятно?
  Хороший казалось бы вечер был бездарно загублен возмутительным по мнению Элса занудством его компаньона, отчего-то считавшего, что отпраздновать знакомство в их случае - пустая трата времени. Посему лучшим ответом сенсора на вопрос Этцеля стало кислое выражение его лица. Однако командиру карателей совершенно очевидно был необходим прямой и вербальный ответ, явно утверждающий, что вся информация усвоена без возражений.
  Подумав мгновение, откровенно разочарованный Элс тяжело вздохнул.
  - Понятненько. С чего начнем, комрад?
  Именно в это мгновение Этцеля посетила первая осторожная мысль, что игра в гляделки между насупленным сенсором и им самим, несколько раздраженным, станет в скором времени самым обычным занятием. Основания для этого пока что робкого подозрения были железными.
  - Мы, - по прошествии некоторого времени сухо произнес каратель, - сперва посетим ближайшего объекту человека, его так называемую сестру. Я полагаю, что именно у нее ты сможешь получить наиболее четкое представление о том, кого мы будем преследовать.
  Элс покивал головой, потом упустил руку в груду разноцветного белья на полу и с немалым удивлением выудил длинную сорочку с цветочным рисунком. Он не видел, как дернулось непроизвольно веко сурового командира карателей. Но неким особым чутьем уловил эту судорогу и улыбнулся про себя.
  
  Первым пунктом по плану Этцеля был дом благородного и старого магического семейства, являвшего собой особую гордость представителей высшего света магического общества. Элсу некогда очень давно доводилось слышать об этом семействе довольно любопытные истории, правдивость которых ему не позволяла ставить под сомнение некая внутренняя склонность к интригам.
  Оттого посещение усадьбы Венедитуса и Геделии Моэрт казалось для него частью увлекательного путешествия в те круги, о которых он знал только по слухам. В душе он отметил, что отправляться на поиски людей в такие места - большое удовольствие.
  Усадьба была поистине богата, хотя местами и имела безвременно запущенный вид, который усугублял мрачный пейзаж темневшего совсем близко соснового бора. С его стороны по всему периметру поместья шел ощутимый аромат хвои, приятный и немного терпкий, наполняющий легкие особой свежестью.
  Само поместье было довольно высоким трехэтажным зданием, сильно вытянутым по обе стороны от главного входа, представлявшего собой подъездную площадку полукруглой формы с лестницей, ведущей к тяжелым дверям, украшенным грандиозной резьбой, иллюстрирующей падение некого титана в руки полудемонический существ. Время исказило черты мифологических героев, а не слишком мягкие погодные условия смягчили некогда угрожающе острые углы и резкие линии картины. Дверь эта, впрочем, поразила воображение Элса и в таком виде. Подняв глаза выше, Элс увидел влажно поблескивающие черные черепицы, укрывшие скошенную крышу, у самых краев которой застыли темные изваяния гротескных горгулий. Недавний дождь сделал их каменную кожу темной, украсил ее некрасивыми потеками, придав отчего-то вид заброшенный и немного жалкий. Окна здания встретили гостей непроглядной тьмой задернутых наглухо портьер.
  А ведь Элс слышал, что, несмотря на опалу Нового Правительства, Моэрты еще хорошо живут. Очевидно, его понятия "хорошо" и "плохо" серьезно расходились с теми же понятиями его информаторов, что, в общем-то, было неудивительно.
  Отсутствие охранных заклятий у ворот на территорию усадьбы удивило Элса, так как его внутреннее чутье ясно видело следы вековых магических цепей и охранных куполов. Кто-то когда-то давно сказал ему мимоходом, что старые маги охраняют свои склепы такими заклятьями, о каких центральный Банк Нового Правительства мог бы только мечтать. Теперь Элс своими глазами видел, что это действительно было так, правда несколько ранее, до того как упомянутые выше чиновники подмяли под себя всю волю обезглавленного магического сообщества.
  Огромные двери распахнулись перед незваными гостями с грустным вздохом, и на пороге вырос, словно из-под земли, седой мужчина в крошечных очках, очевидно дворецкий. Он лишь раз посмотрел на Этцеля, мельком мазнув водянистыми глазами по его спутникам, Элсу и трем вооруженным карателям в капюшонах, скрывающих их лица. Чуть склонив голову, дворецкий отступил вглубь прихожей, белой рукой приглашающее махнув куда-то за пределы освещенного пространства. Говорить он отчего-то не хотел.
  Переход по темному коридору и вверх по черного мрамора лестнице привел Элса и сопровождающих в богато обставленный кабинет, в центре которого возвышался огромный глобус из обсидиана, на котором золотистыми прожилками сияли все изгибы континентов и стран, береговые линии всех сколько-нибудь крупных водоемов. В ясном свете дождливого дня Элс с легкой искрой восторга заметил, как движутся золотые линии по поверхности глобуса, повинуясь колдовству, словно ветру, носящему глыбы облаков по небосклону. За внушительным макетом земного шара обнаружился черный стол с блестящей поверхностью, хронометр и золотая чернильница, за столом - обитое черной кожей кресло с высокой спинкой, в глубине которого располагалась немолодая уже женщина с глазами хищной птицы. Несколько отекшие, но ухоженные пальцы ее были скрещены под острым подбородком, вся поза говорила о том, что о визите гостей она была предупреждена.
  - Судя по тому, что вам хватило наглости явиться в мой дом, вы знаете, кто я такая, - вкрадчиво произнесла она, не меняя позы, - посему было бы неплохо, если бы и вы, господа каратели, пояснили, кто вы и чего хотите.
  И та уверенность, то превосходство, та несгибаемая воля, что увидел в ней в то мгновение Элс, лучше чем что-либо иное показали ему, отчего Геделию Моэрт уважали люди, авторитет которых в Башне не подвергался ни малейшему сомнению даже в худшие времена. Она, эта женщина, было словно каменное изваяние, неодолимая в своей силе и уверенности. И лишь где-то за сотым слоем защиты меткое око Элса увидело выжженный на камне узор, причудливой игрой складывавшийся в расплывающееся в глазах у сенсора слово.
  Для Этцеля, впрочем, это слово было кристально ясно, поэтому, не теряя времени даром, он прошел прямо к хозяйке поместья, произнеся холодно:
  - Меня зовут Этцель, я командир Охранного отряда Министра, о чем, я полагаю, вам прекрасно известно, госпожа Моэрт. Я здесь по особому поручению господина Министра.
  - Особо поручение? Как интересно, - протянула Геделия Моэрт, опуская ладони перед собой, и Элсу впервые показалось, что в линиях ее рук есть нечто птичье, острое.
  - Мы ищем вашу дочь, вернее говоря, вашу воспитанницу, Адель Алеф, - отдаленно дошел до Элса голос Этцеля. Смиренно сложенные на столе руки Геделии Моэрт вдруг чуть вздрогнули, исказив мягкость линий, сенсору вдруг отчетливо представилось, как острые когти этих рук впиваются в тонкую кожу лица худосочного карателя. Но момент опасности, с дрожью окатившей каменное изваяние, прошел, не оставив и следа.
  - Ну, в таком случае, господа, - медленно улыбнулась хозяйка, поднимая подбородок выше прежнего, - я вынуждена вас разочаровать.
  - Отчего же? - внутренне напрягшись, спросил Этцель, больше всего сейчас похожий на сжавшуюся пружину. Это сравнение неожиданно развеселило Элса, и он, слушавший разговор лишь в пол уха, довольно громко хихикнул.
  Темно-карие, почти бурые глаза Геделии Моэрт наконец коснулись единственного вошедшего мага, и она хмыкнула.
  - А ее нет.
  - Где она в таком случае? - справившись с неожиданной дрожью века спросил Этцель, в душе поклявшийся прибить надоедливого сенсора, как только задание будет выполнено.
  - О, можете не переживать, туда, где сейчас находится моя дочь, - хозяйка намеренно подчеркнула последние два слова, остро вглядываясь поочередно то в Этцеля, то в Элса, - вам никак не добраться. При всем желании. Прошу прощения.
  "Не просит. Прекрасная дама".
  Геделия Моэрт издала легкий смешок, и Элс увидел вдруг со всей четкостью, на которую было способно его внутреннее зрение, как расплывчатые завитушки сплетаются плотнее, и на каменном изваянии ясно проступают буквы, составляющие всего два слова.
  - Не парься, комрад, - произнес неожиданно для самого себя Элс, медленно поворачиваюсь к выходу, - если мы ищем девчонку по имени Адель, то нам нужно торопиться.
  - Отчего? - уже в спину Элсу долетел спокойный голос хозяйки, за ледяным покровом которого сенсор ясно услышал зарождающийся страх, какой могла испытать только мать, одна лишь она, сильная и слабая одновременно от того всеобъемлющего чувства любви, которое она питала к своему, пусть и неродному, ребенку.
  - Потому что нет времени опаснее, чем застигнутое в Болотных Пустошах раннее лето, - громко заключил Элс, оборачиваясь к присутствующим и озаряя их своей сияющей улыбкой.
  Ответом ему послужило темное удовлетворение с примесью досады Этцеля и тихое отчаяние и неприкрытое изумление Геделии Моэрт.
  Откуда ей было знать, что ее соперником случайно и так неудачно выступил не кто-то, а сам, собственной своей персоной, великий маг-сенсор, преступник на службе у Нового Правительства, верящий в бесконечность и отрицающий завершенность, господин Элс?
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"