Моим друзьям с любовью

- Почему большинство мужчин, когда видят женщину, то сразу смотрят чем заканчивается спина? Наверное из-за роста. Чтоб увидеть, то что находится выше им приходится задирать голову, - Николай ехидно покосился на своего низкорослого приятеля.
Они шли в магазин, прогибая горячий асфальт потёртыми шлёпанцами, и наслаждались жизнью. А как же ей не наслаждаться? Выходной. В магазин завезли свежий "Агдам". В небе ни облачка. А под небом, впереди, божественно перебирает ногами, лёгкая фигурка в белом, вызывая в памяти давно забытые мелодии, и, заставляя выравнивать нос, грудь и живот в одну линию.
- А вот я в первую очередь смотрю в глаза, - уточнил Николай, продолжая гипнотизировать нижнюю часть спины незнакомки.

- И я всегда в лицо смотрю, - игнорируя двусмысленный пассаж приятеля, отозвался Григорий, - он тоже не мог оторвать взгляд от той части девушки на которой сосредоточился его товарищ. - Правда, мне и талии нравится разглядывать. Особенно, если всё лишнее с неё оплывает несколько ниже. Тогда можно изучать и талию, и то место куда оно оплыло.
- Если вы имеете в виду меня, то у меня с талии оплывать пока нечему, - незнакомка обернулась.
- Кто это сегодня верит на слово? - попытался спошлить Григорий, но осёкся: приятели поневоле переместили взгляды на лицо и ахнули, такой красивой девушки им видеть ещё не приходилось. Рыжие локоны падали потоками из под широкополой шляпы, как раз до того места, в которое они так настойчиво вглядывались. Золотистые лепестки веснушек причудливо расположились вокруг удивлённо распахнутых голубых глаз, подтверждая всем своим видом тот факт, что в местных роддомах таких красавиц не производят. Друзья замерли и почти перестали дышать, чтоб не вспугнуть это заоблачное явление. Девушка с подозрением покосилась на них, повернулась и пошла дальше по своим небесным делам.
Первым очухался Григорий:
- Я в прошлом году смотрел голливудское кино про богинь, там таких не было.
- Сравнил тоже. Там же обычные бабы, только загримированные, а тут такое..., - Николай наконец пришёл в себя тоже, но какое это такое, он так и не придумал.
"Агдам" оказался ужасной гадостью даже после второй бутылки.


- Николай Сергеевич, разрешите? - несмотря на на дружбу с директором института, завлаб Григорий не наглел и на работе был предельно официален. Директор чинно восседал за столом и никто бы не опознал в этом худощавом интеллигенте вчерашнего любителя "Aгдама" и женских ммм... ну пусть будет глаз:
- Григорий, что там у тебя в лаборатории происходит? Уже Ефим Львович звонил интересовался когда начнём испытывать.
Григорию приходилось несколько раз встречаться с заместителем министра Ефимом Львовичем и каждый раз он восторгался:
- Вот это голова!
- Хватит восторгаться. Не было бы у него такой головы, он бы со своей фамилией вообще работу в столице не нашёл, - охлаждал его пыл Николай. Но сам он уважал замминистра тоже.

Последние полгода институт, которым он руководил, занимался новым проектом. Хотя идея проекта принадлежала лично ему, она была настолько сумасшедшая, что если бы Ефим Львович её не поддержал, в министерстве, никаких денег им бы не выделили. Ещё в бытность простым программистом Колей, Николай Сергеевич решил написать саморазвивающуюся программу, обладающую логическим мышлением. А почему бы нет? Если возможно создать программу играющую в шахматы, то по тому же принципу "поиска аналогичных ситуаций", можно создать говорящую программу. Только в шахматах это графические изображения, а в "Болтуне", как он тогда назвал программу, абстрактные. А программе какая разница материть ли Каспарова, или цитировать к месту стихи Вершова и Кокотова?
Денег государство не пожалело. Лаборатория Григория специально для этих целей собрала небывалый компьютер на пять гиг оперативной памяти, загрузила в него несколько десятков тысяч книг. Николай Сергеевич, работая по ночам, сам с программистами написал уникальную программу, анализирующую диалоги в типичной ситуации и создающую базу данных. Используя эти данные машина могла общаться. На неё даже модулятор голоса установили. Было странно слушать как на первых испытаниях компьютер голосом Григория выдал:
- Мадам, позвольте мне вымазать свои губы вашей помадой, - после чего младшая лаборантка Ирочка Колб густо покраснела и в слезах убежала домой.
Программа сама создала целую структуру классов и подклассов, в которых расположила наиболее употребляемые предложения. На первом этапе как будто получалось достаточно неплохо. Но по недосмотру, в базу данных загружали все книги подряд, и туда попал словарь матерных выражений. Tеперь, что бы у компьютерa не спросили, он отвечал:
- Пошёл ты на ...
Видимо такой ответ, с точки зрения саморазвивающейся машины, являлся самым оптимальным. Он действительно отбивал охоту у испытателей к дальнейшим расспросам. Иногда компьютер обзывался сволочью или начинал по-гусарски кокетничать с лаборантками. У бедных девчёнок от стыда тлели уши и они старались незаметно натянуть мини-юбки до щиколоток. Демонстрировать компьютер в таком виде было нельзя. Собственно, Григорий и пришел просить директора перенести испытания в очередной раз.
- Явно ты хочешь, чтоб меня сняли. Смотри, пришлют тебе из министерства какого-нибудь идиота, погоришь и ты и весь институт. Возможно буквально, - Николай Сергеевич намекал на шумную историю, когда в соседнем институте блатник из министерства по пьянке чуть не сжёг всё здание. В то же время он понимал, что завлаб не виноват.

Кто знает что происходит внутри компьютера, когда там работает саморазвивающаяся программа? Да и программа - это по сути его детище, а не завлаба.
- У тебя хоть идеи есть, как это исправить, - директор спрашивал почти жалобным голосом.
- Пока нет, - честно признался Григорий. Он почесал свою раннюю лысину. и перевёл взгляд на картину над директорским креслом, сменившую когда-то портреты вождей. На картине над зимним городом летела голубоглазая и рыжеволосая валькирия. - Мы этот чёртов компьютер даже отключить не можем, он каким-то образом блокировал выключатель, а питание, как вы знаете, не от сети, а на батареях. Тех самых на которых космические корабли летают. На сто лет хватит.


После обеда Григория вызвал начальник отдела кадров и предложил познакомиться с новой лаборанткой. Новенькая, опустив голову к низкому столу, с серъёзным видом отвечала на вопросы анкеты:

- Какие медали имеете?

- Золотые. За прыжки с парашютом, - уточняла она. Официальный светлый костюм в серую полоску и тёмная юбка выглядели, как чадра, они скрывали не только её форму, но и содержание.
- Даже коленки спрятала. Ну и фифа, - подумал Григорий.
К нему в лабораторию часто спихивали жён "нужных людей", но как правило представляли их заранее.
- А это уже чья жена? - зло зашептал он кадровику. - Почему меня заранее не предупредили?
- Сам Ефим Львович за неё просили. Даже директор ещё не знають, - так же шёпотом ответил кадровик.
За Ефимом Львовичем водился грешок пристраивать на рабочие места объекты своих грехов.
- Ну и схлопочешь ты от него, - не удержался завлаб, имея в виду директора.
- Да я знаю, что Николай Сергеевич повесют меня за..., - кадровик оглянулся на девушку и не стал уточнять за какое место его повесят. - Я говорю, что директор меня за это повесит.

- Ага, за ЭТО и повесит, - не удержался Григорий и подумал:" Ладно, разбирайтесь там сами."

- Пойдёмте, - позвал он за собой новенькую и вышел в коридор.

Его жена, толковый филолог, уже лет десять доказывала своим балбесам-ученикам, что роман "Идиот" Достоевский назвал совсем не в их честь . Kак бедный завлаб ни старался, но никак не мог пристроить её на более тёплое место. Поэтому он априорно ненавидел всех блатных жён вместе и по-ротно.
- Как вас зовут? - спросил он новенькую, не поворачивая головы, и, тоном давая понять, дескать, здесь я твой начальник, и мне начхать на всех твоих покровителей, пусть они хоть члены ЦК КПСС.
- Машенька, - колокольчиком прозвенел голос.
- А по отчеству как? - он специально не поворачивался к ней. Подчинённых надо ставить на место с первого дня.
- Машенька, - как магнитофон, повторил голос за спиной. - Мне нравится, когда меня зовут Машенька.
- Ладно, раз вы не помните своего папу, а с Ефимом Львовичем у вас совершенно братские отношения, будете Марией Львовной, - Григорий повернулся на последнем слове и обомлел: перед ним стояла давешняя рыжекудрая красавица.
Вёрткий мозг тут же предложил спасительное решение: " Узнать его она не может, они с Николаем выглядели тогда отпетыми забулдыгами, а здесь в конце концов она его подчинённая, ну и пусть подчиняется."

Он заставил себя отвернуться и с равнодушным видом двинуться в сторону лаборатории: " Пусть идёт следом, как собачонка. Куда ей деваться? Лишь бы только не вздумала на ногу пи-пи. "
- Григорий Валентинович...
"Ишь-ты, уже моё имя - отчество выучила, - подумал Григорий,- догадалась у кадровика спросить".
- Григорий Валентинович, я хотела сказать, что в магазин тогда завезли прокисший "Aгдам".
" Нифигасе, - подумал он, - следила она за нами, что ли?"
Завлаб внимательно на неё посмотрел:
- Я не понимаю, какое отношение имеет "Aгдам" к работе? Вы что, алкоголичка? - и, не дожидаясь ответа, быстро зашагал в лабораторию.
- Григорий Валентинович, вы не волнуйтесь, я радиотехнический закончила. Я уверена, что справлюсь с вашей программой, - донеслось ему в спину.
"Нет, её прислал не Ефим Львович, а КГБ. Надо быть с ней поосторожней и Колю предупредить," - решил Григорий и вежливо открыл перед ней дверь:
- Передайте Марие Ль.., - он посмотрел на новенькую и поправился, - передайте Машеньке отчёт по программе. Пусть она попробует протестировать. Надеюсь такой обаятельной девушке программа хамить не будет, - сказал он внутрь лаборатории и ушёл.
Обычно все новички неделю разминаются: надо же девушкам узнать, как правильно включать компьютер в розетку. Правда, если новеньким оказывается парень, то он и после обучения не всегда может в неё попасть, особенно по понедельникам, на больную голову. Машенька не разминалась. Она тут же подошла к компьютеру, быстро нашла иконку с программой и запустила. Было видно, что с компьютерами она на "ты". Не обращая внимания на нудные инструкции техпроцесса, Машенька ввела в программу: "Давай познакомимся. Меня зовут Машенька. Я женщина."
Компьютер по привычке уже начал говорить:
- Пошёл на ..., - но поперхнулся, смущённо откашлялся. Информация о женском поле оператора его озадачилa. Вначале он попытался исправился на "Пошла ты", но всё равно последнее слово не договорил. Видимо, в книгах, которые были в его памяти, нигде не употреблялось искомое сочетание. И тогда он ответил:
- Меня зовут Николай Сергеевич.
Поскольку механический голос программы могла слышать вся лаборатория, лаборанты перестали лазить по порносайтам и замерли, прислушиваясь, как будто объявили о высадке в столице марсианского десанта. Кто-то побежал за завлабом. Ещё бы, программа заработала!
Целый день новенькая лаборантка тестировала компьютер каверзными вопросами. К концу дня даже Григорий согласился, что ответы программы стали несколько шире, чем содержание заложенных в неё книг. Вечером её вызвал директор.
Машенька сидела скромно на краешке стула. Николай Сергеевич мерил шагами кабинет, в котором студенты могли сдавать зачёт на стометровку, и изредка поглядывал в окно. Несмотря на напускную грубоватость, он был весьма разумным и тонким человеком.
- Понимаете, Машенька - Григорий Валентинович утверждает, что вы просите называть вас Машенькой - я в случайности не верю. С этой программой возились наши лучшие специалисты и ничего не могли сделать, а вы не успели проработать и пяти минут, как решили проблему. Так не бывает. Может быть у вас есть какие-то объяснения этому феномену? - директор наконец сел и глянул на подчинённую.
- Ну и глазищи. Если ангелы ходят по земле, то они должны выглядеть именно так, - подумал он. В памяти всплыли строки Крупа "Вот с такими погулять бы под вербами..."
- Лучше по набережной, Николай Сергеевич, - уточнила Машенька.
- Да, по набережной лучше, - согласился директор и оторопело уставился на лаборантку. Оказывается он размечтался вслух.
Николай Сергеевич был давно женат, имел двух детей и относился к своему семейному статусу весьма серъёзно. Никаких лямуров! Tем более с юной лаборанткой, которая была старше его дочери максимум лет на пять.
- Ваши успехи в лаборатории безусловно достойны денежной премии, а вот прогулки по набережной с престарелым директором... - он горько махнул рукой и тем не менее нажал кнопку интеркома, - скажите водителю, чтоб подогнал машину к главному входу.
- A можно не сейчас, а, скажем, через час. Там есть ступеньки, они спускаются к самой воде. Я вас там буду ждать, - Машенька неслышно исчезла за дверью.
Николай Сергеевич посмотрел на стул, на котором она только что сидела так, как будто она на его глазах растворилась в воздухе.

Нет, он не собирался допускать нечто выходящее за рамки служебных отношений: - Просто дам общий обзор задач института, - соврал он себе.
Николай Сергеевич приехал на набережную на своём жигулёнке точно через час. Машенька, похоже, ещё не добралась. Он припарковал машину на обочине, а сам решил пройтись. Когда-то это было его любимое место. Когда-то... Он так давно здесь не был. В воздухе ещё пахло яблоками и августом, но город уже готовился к осени. Деревья на ветру позванивали золотыми монистами, нанизанными на чёрные ветки, неприлично лазурное небо одиноко раскачивалось, опираясь на крест на вершине костёла.

Тикали минуты. Вечерело. Его тень пересекла оранжевые блики на фасаде здания и поползла вверх. По соседней улице прохромал автобус с пьяными строителями.
"Ну, это просто хамство заставлять директора ждать. Это же не любовное свидание, - он посмотрел на часы. - Вот, черт, она же просила меня подождать на ступеньках у воды. Наверное она наблюдает именно за этим местом. Шпионка. Ладно, будь по твоему."

Чугунное ограждение набережной в одном месте обрывались, открывая площадку со ступеньками. По ним можно было спуститься к воде. Однако спуститься ему не удалось. У самого края площадки он почувствовал... точнее ничего не почувствовал. Просто ступеньки под ногами и река куда-то исчезли, а перед ним до самого горизонта распласталось море. Оно было настоящим и дышало, как человек во время сна. Где-то там, за горизонтом плыли корабли и айсберги, тайфуны гонялись за одинокими парусниками. Тут было безмятежно и тихо. Почти у самой воды стояло два стула. Машенька была опять в длинном белом платье и белой широкополой шляпе. Она внимательно рассматривала облака:
- Идите сюда, я уже вас заждалась, - пропела Машенька не поворачивая головы.
- По идее у марсиан должно быть три глаза, - сказал он, подходя, но это следовало понимать как: "A ну-ка, милейшая, поясните, что тут происходит."
- У марсиан возможно три, но вы можете успокоиться, вы - не марсианин.
По берегу уныло бродили чайки, и Машенька время от времени бросала им хлебные корки.
- Я-то знаю, что я не марсианин, но вы кто будете? - совсем занервничал Николай Сергеевич.
- Я Главный Лаборант института искусственного мозга.
- Что-то я не помню, чтобы у нас в штате была такая должность. Ах, ну да, за ваши успехи сегодня, несомненно вы заслуживаете повышение, - oн сел рядом с ней и зло запустил в чайку коркой. Корка пролетела мимо и растворилась в воздухе. Чайка обиженно хрюкнула, показала ему язык и отвернулась.

- Ущипнуть себя, что ли? Нет, если инопланетяне действительно существуют, то щипай себя или не щипай, они всё равно никуда не денутся.

До сих пор он в них не верил, но против факта не попрёшь. Для иллюзий всё это выглядит слишком логично. И сон по той же причине не может быть. Единственный выход - принять на веру, что это нашествие летающих тарелок. Николай Сергеевич встал:
- Oбъясните мне толком, что происходит, или я уйду.
- Никуда вы не уйдёте, - Машенька порывалась что-то добавить, но замолчала.
Он оглянулся. Города сзади не было. Каменистая равнина где-то вдалеке сливалась с небом. Ни дерева, ни выступа. Всё срезано как ножом. "Действительно не сбежишь"- он опять уселся на стул.
- Будете опыты на мне ставить? - Николай Сергеевич наконец догадался, что его выкрали.

Машенька посмотрела на него сочувственно, как на тяжелобольного:
- Вы сами и есть опыт. Николай Сергеевич, у меня очень сложная задача... я даже не знаю как начать. Дело в том, что вы не человек.

- А кто, робот что-ли?

- Не робот, но... компьютерная программа, - Машенька смотрела в сторону.

- Ага. Вы меня только за этим сюда и позвали? Я, знаете, иногда фантастику почитываю, так там половина историй на эту тему. Вы что, придумать что-нибудь посвежее не можете? Не столь банальное.

- Потому-то и банальное, что идея вертится в воздухе. Вы не обращали внимание, что в период социальных изменений творчество активизируется? Писатели, художники, музыканты - люди с чувствительной психикой. Они первыми эти изменения чувствуют.

- Как рыбы землетрясение, хе-хе.

- Примерно, - Машенька сделала вид, что не заметила иронии. Поэтому не сомневайтесь, если писатели пишут про компьютеризированных людей, то не без основания.

Она сделала паузу и продолжила:

- Вот скажите, вас никогда не удивляло, что вы не помните своего детства?
- Почему это я не помню? Я помню.
- Вы помните общие картины. Вы не помните детали, - настаивала Машенька.
- Все так помнят. Наш мозг читает зрительные образы, как кинокамера, 24 - 25 кадров в секунду. Существо, способное видеть больше этого количества, должно иметь огромную голову , чтобы быстро соединить все картинки в одну ленту и держать их в памяти. Я думаю, что у человека со временем большинство картинок стирается, точно также как временные файлы в компьютере, остаются только самые главные. Да и то не сами картинки, а "иконки", занимающие в памяти меньше места.

- Браво! - Машенька захлопала в ладоши. - Но скажите, что вам запомнилось лучше всего.
- Наверное драка на танцах. Я тогда с одним боксёром вышел один на один. За то, что он побил моего дружка. Помню, как сейчас, он долго прыгал вокруг меня размахивая кулаками, разбил мне губы. Но один раз я всё-таки приложился и этого хватило.
- А что было дальше? - Машенька уважительно посмотрела на его огромную лапу.
- Дальше, когда я отвернулся, он достал нож и полоснул меня со спины. Хотел в печень, но промазал. Чудом. Ух, как я тогда его отметелил! Хорошо, что были свидетели, иначе меня бы точно посадили.
Она достала из сумочки зеркало:
- А теперь посмотрите на свой шрам.
Николай Сергеевич снял пиджак и расстегнул рубаху. Шрама не было:
- Ну и что это может означать? То, что ваша зона обладает лечебными свойствами?
- Это означает, что ваша память имплантированная. У вас никогда не было детства, - Машенька произнесла это и отвернулась.
- А как же родители? Соседи? Вся моя юность? Девочки из института? Ощущение прекрасного наконец?

- Все эмоции - это комбинация датчиков и программа, в которой записано, как, что и каким образом. Например, если вы дотронетесь до объекта с температурой свыше 80 градусов, ваш датчик пошлёт сигнал "горячо", и по этой команде вы начнёте дуть на палец, - Машенька перевела дух. - К сожалению, программа имитирующая эмоции, имеет побочный эффект: машина начинает считать себя живым человеком. Убеждать её в обратном, поверьте, болезненно и неприятно.

- Так вы пытаетесь сказать, что я робот? Что я, как робот руковожу институтом, провожу планёрки? А дети мои тогда откуда взялись?! - Николай Сергеевич перешёл на крик. Чайки испуганной эскадрильей поднялись в воздух.
- Всё, что вы видите, делаете, думаете, ваша семья, ваши служащие, ваш друг Григорий - это всё введено программой. Вы используете эту программу и развиваетесь сами. Вы и есть саморазвивающийся искусственный мозг. Точно такой же, как "Николай Сергеевич" в вашей лаборатории, только посложнее. Вот скажите, какой сейчас год?
- Ну, 2006.

- Верно. В 2006 возможно создать компьютер с оперативной памятью в несколько гигабайт. Да только вот вино "Aгдам" перестали выпускать задолго до этого года. А ЦК КПСС, на которое так часто ссылается ваш друг Григорий, почило в борьбе роковой ещё раньше. Поройтесь в памяти. Там есть такие данные.
Он опустил голову. Почему-то стало заметнее, что по его вискам уже прошлась седина. Николай Сергеевич вспомнил и сопоставил ещё миллионы деталей, которые говорили ему о её правоте:

- Так, что я теперь как в фильме Матрица?

- Мммм... не совсем. В Матрице программа вводилась живым людям. Они обладали другой реальной жизнью. А вы - машина, у вас другой жизни нет, - Машеньке трудно было говорить эту жёсткую правду, её губы сжались и сама она вся напряглась.
- Жизнь была прекрасна и удивительна, пока не оказалось, что она чужая. Ладно примем всё как есть. Но хоть скажите, как я выгляжу?
- Всё в этом мире выглядит в зависимости от того кто смотрит. Сами себя вы видите таким, как вы есть. Если вы опустите голову, то увидите ноги, если глянете в зеркало, то увидите лицо. Программа говорит вам как вы должны видеть. Но сама программа видит нас по другому. Для неё мы с вами выглядим как близницы- Машенька провела ладонью у него за спиной.
Море и небо исчезли. В воздухе повисли мирады кристаллических решёток.
- А хотите знать, как мы выглядим с точки зрения звёзд?
Кристаллические решётки сменила ночь.. В бесконечном пространстве надменно закрутили хвостами галактики. Рядом с его звездой тепло замигала звезда Машеньки. Вот, неподалёку, вспыхнула большая зелёная звезда и вдруг пропала, сжалась до размеров чёрного карлика. Николай Сергеевич каким-то образом понял, что это умер сосед, дед Миша, которого он считал бессмертным. Ещё недавно, в свои, почти сто лет, он сиял и крутился. Но настал миг - тело сжалось, остыло все процессы замедлились.

Звёзды растаяли на посветлевшем небе. Опять у ног заплескалось море, облака медленно поплыли к горизонту.

Николай Сергеевич поднял голову и иронично усмехнулся:
- Так какая же между нами разница? Мы похожи как близнецы. Вы сотворили меня по образу своему и подобию.
- По образу и подобию, - повторила она и задумалась. - Замечательная фраза. Умная и, не побоюсь этого сравнения, очень человеческая. Вы даже не представляете насколько вы правы. Директор нашего института, он же Главный Руководитель проекта, согласно которого вы создавались, и, кстати, тоже Николай Сергеевич, заложил в вас очень много от себя лично: какие-то картинки из детства, черты характера, семейное положение, имена начальства и друзей. Он действительно создал вас по образу своему и подобию. Вы, в свою очередь, тоже сотворили своего "Николая Сергеевича" по своему образу и подобию. Разумеется, у вас и у вашего детища подобие не визуальное, а внутреннее. Оба вы обладаете схожими классaми, подклассaми, структурой мозга.

- Ну и что я сейчас по-вашему должен сделать? Броситься под автобус? - Николай Сергеевич делал вид, что сосредоточенно рассматривает гальку под ногами.

- Зачем так радикально. Конечно в программе предусмотрен такой вариант. То есть, вы услышите хруст костей и запоздалый визг тормозов, почувствуете боль, увидите тьму. Но вы являетесь очень дорогим проектом, и отпустить вас просто так мы не можем. Что бы вы ни предприняли для самоустранения, сознательно или случайно, мы вас будем восстанавливать. Только зачем вам спешить на тот свет? Что вас смущает? То, что вы действуете, согласно чужой воле? Но вы же верите в бога? Что же изменилось? Раньше вы действовали согласно воле божьей, теперь между вами будет промежуточное звено. Зато теперь вы знаете правду.
- Это та правда, которую лучше не знать.
- А вы представьте, что тот искусственный интеллект, который вы создаёте, развился настолько, что начал ПОНИМАТЬ. Скажите вы ему правду? Согласитесь, что такие проекты создаются не для удовольствия. Мы планируем использовать ваш интеллект при освоении новых пространств, для общения со сложными объектами, в непредсказуемых условиях. Нам надо, чтоб вы знали, что происходит. На самом деле, вы должны гордиться!

- Но хоть Григорию я могу похвастаться про свою миссию? Ах да, он же тоже того, только часть программы. Вот и друга меня лишили, - Николай Сергеевич улыбнулся, - ладно, пожертвуем себя для высоких целей! Кстати, передайте своему руководителю, что я хоть и искусственный, но оценил какие у вас там, - он многозначительно поднял палец вверх, - ангельские создания обитают. И ещё, спасибо... за правду.

- Знаете, Машенька, вы гений дипломатии. Маккиавелли и Черчиль должны изучать вас, как Ветхий Завет. Умудриться сказать правду искусственному интеллекту да так, чтоб он не перегорел - это надо суметь! Отличная работа! - Главный Руководитель проекта был доволен своей голубоглазой подчинённой, а особенно собой. - Пока всё идёт как по маслу. Сегодня вечером доложу Ефиму Львовичу. Да, Машенька, вы пойдёте сейчас к себе, попросите зайти ко мне вашего завлаба.
Звать завлаба не пришлось. Машенька столкнулась с ним прямо в дверях в приёмную. Он был уже в курсе и радостно светился улыбкой, лысиной и белым пиджаком:
- Я надеюсь, Машенька, мы с вашей премии замочим этот сногсшибательный успех у синтетических поклонников? - Григорий Валентинович доверительно взял её под локоток.
- Я эту премию ещё не видела, Григорий Валентинович, - Машенька отстранилась. Она старалась держаться подальше от слишком любвеобильного начальника.
- Обязательно увидите. Но я, надеюсь, вы догадываетесь, что размер премии обратно пропорционален расстоянию между нашими сердцами.
- Насколько мне известно, вас, Григорий Валентинович, в женщинах интересует не столько сердце, сколько в какой размер груди оно упаковано.
- Ха-ха-ха, - неестественно засмеялся Григорий Валентинович и исчез за директорской дверью.
Машенька вернулась в свой кабинет, закрылась на ключ и достала из сумочки мерцающий приборчик, типа мобильного телефона. От её касания из крышки прибора выполз пластиковый лепесток. Над ним в воздухе засветилась сфера. Сфера вспыхнула и Машенька оказалась опять на берегу моря:
- Наверное плохая я шпионка. Вы не представляете, как мне трудно притворяться, кого-то в чём-то убеждать. Они же все рассуждают как живые люди.
- Понимаю и не упрощаю ситуацию, - тихий голос поплыл над морем, покачиваясь от лёгкого бриза. - А ты думаешь мне легко притворяться тупым ящиком и ждать пока зададут какой-нибудь идиотский вопрос. Eдинственная радость когда пошлёшь кого нибудь на ....
- Да, я знаю, Николай Сергеевич.