Однажды зимней порою, когда выпал глубокий снег, пришлось одному бедному мальчику отправиться в лес, чтоб привезти на санках хворосту. Вот собрал он его и наложил на санки, а так как он сильно прозяб, то решил домой не торопиться, а развести сначала костер и немного погреться. Он начал отгребать снег, и когда расчистил землю от снега, нашел маленький золотой ключик. Он подумал, что раз есть ключ, то должен быть к нему и замок, стал он рыть землю и нашел железный ларец.
- Вот если бы ключ к нему подошел! - подумал мальчик. - Наверно, в этом ларце дорогие вещи находятся.
Стал он разглядывать, но замочной скважины в нем не было. Наконец он ее нашел, но была она такая маленькая, что ее еле-еле можно было заметить. Он попробовал всунуть ключик, - и тот как раз пришелся. Повернул мальчик ключик один раз, и заиграла тихая чарующая музыка, вроде той, что каждое воскресенье после воскресной школы, играла на клавире дочка пастора.
- Какая же Лиззи хорошенькая, - печально вздохнул мальчик, - какие у нее пухленькие ладошки и длинные изящные пальчики, как ловко она перебирает ими по клавишам. Вот же повезло рыжему Питеру, мельничихиному сыну, такая милая девушка за него просватана. Вот если бы в ларце оказались золотые гульдены.
В своих мыслях он представлял, как ведет красотку Лиззи под венец, а пузан Питер стоит и облизывается как кот на сметану. Своих денег у мальчугана никогда не было, матушка умерла едва ему исполнилось девять. Отчим в первую же зиму продал его за штоф шнапсу, так он и попал в работники к фрау Цехинес. Лучше бы отец убил меня, часто повторял мальчик, засыпая в чулане на прелой соломе. Когда на воскресной службе пастор рассказывал о мучениях христианских рабов в плену у сарацин, мальчик в душе смеялся, какие же это мучения, если его жизнь, страшнее, чем все семь казней египетских. Теперь, у него есть деньги, он сам будет себе господином, никто больше не посмеет его бить и бранить с утра до поздней ночи. Он представлял себя одетого в бархатный сюртук, шитый золотыми галунами, какой же, что на господине приезжавшему намедни к пастору, гордо едущего новой в коляске, как у господина управляющего. И конечно, шляпа с пером, трость и ботфорты со шпорами. А деревенские дети будут смотреть на него, и гадать, кто же этот молодой господин и к кому он направляется. Он явственно видел, как концом трости выбирает в лавке Мельхиора серебянные перстни и браслеты в подарок Лиззи, как тяжелые грозди жемчуга окутывают ее розовую шейку, а он сам набрасывает на ее нежные плечики меховую накидку.
В ларце что-то щелкнуло, и музыка замолчала. Мальчик, во второй раз повернул ключик, и вновь заиграла музыка на мотив баллады "Дочь пастора из Таубенгейма":
Пусть на исходе ночи
Я лягу под топор,
Но ворон вырвет очи
Тебе за мой позор!
Сам, того не замечая, пропел мальчик концовку баллады. Внутри ларца заскрежетало, а сердце мальчика застучало, будто после долгой погони. Он в третий раз повернул ключик, ларчик сам собой открылся, и из его чрева шло необычное золотое сияние. Зимние дни коротки, мальчик не заметил, как сумерки накрыли лес. Он стоял на коленях перед чудесным ларцом и дрожал.
- Хрум - прокатилось по ночному лесу.
- Кто здесь - закричал мальчик, озираясь вокруг, но в ответ лишь гулкое эхо раскатилось по лесу - есть, есть...
- Мое, не отдам - вновь закричал он накрыв телом ларец.
- Дам, дам - ответило эхо.
Спрятав свое сокровище под вязанкой хвороста, мальчик побежал в деревню.