Аннотация: это продолжение рассказа. кусочек, что не вместился сразу))
-Да, только что.
Ответил я, наконец, глупо улыбаясь. Карина одарила меня не менее пустой улыбкой. Через секунду, уже скрываясь в спальне, одеваться отправившись.
Что же за ночь сегодня такая то! Словно кто решил извести меня изобилием нервозных моментов! А я не железный! Покоя, между прочим хотел, а не суеты, вокруг сломанных человеческих судеб! Какое мне дело до смертных? Хоть кто то из них, интересовался моими чувствами все эти годы, а? Черт их дери.... И еще эта жажда мерзкая, скользкими, холодными спазмами опутывающая желудок и сердце....
Захлопнув двери за Кариной, мрачно побрел на кухню. А она то не упустила случая, выходя, отвесить мне взгляд, от тяжести немого упрека, тут же на самое дно души вампира опустившийся! Вроде бы, я виноватым еще в чем то оказался! Рисунки ее, да кому они нужны?
Кому вообще дело, до того, чем закончится для этой смертной сегодняшняя ночь!
Без пятнадцати четыре. Бросил я взгляд на часы, дабы убедится в собственных предположениях, относительно точного времени. Хм. Выходит, все таки пришел с работы раньше, наш герой-любовник Йозеф. Спешил, однако! Чем черт не шутит, еще помирятся сейчас с этой невротичкой! Я присел на корточки, собираясь было, снова включить компьютер, отвлечься на что то. Но в иной миг, рывком поднялся на ноги, и, чертыхаясь вернулся в коридор.
Я уже старушку полоумную себе напоминал, отчаянно липнувши к дверному глазку, подглядывая. Психическое расстройство на лицо, граф Янок!
Дура набитая, пошла с мокрой головой! Пробурчал я себе под нос, только замечая причину несуразного вида Карины, в эту минуту. Хотя, гипотезы, пришедшие на ум Йозефу, при взгляде на полураздетую ее,- не было ли это последним, о чем сейчас следовало волноваться девчушке!
Мой сосед, вышел на порог уже в пижамном костюме. Переодеться успел. Домашний мальчик, уют, заботу алкоголической сожительницы, что как минимум на десяток лет его старше, ценил больше всего на свете. Послушный, ранимый парень! Не разбивай его мирных планов на будущее, мое драгоценное смертное чудовище! Уходи, Карина, пока можешь все преподнести так, словно, это только твое решение. Пока первым не прогнал, в самый едкий, кислотный раствор окуная каждое прощальное слово, выплеснутое на тебя!
Я замер, не решаясь, сперва, задействовать весь потенциал слуха и обоняния древнего вампира.... Опасаясь, что пыльные запахи подъезда, морозного воздуха, тяжелого дыхания, соленой сырости слез... осядут в горле горечью. Звуки беседы, там, за дверью, всего в каких то шести-семи метрах от меня, оглушат сознание отчаяньем, впусти я их добровольно. Волноваться заставят за ту, до которой мне, собственно, никакого дела нету...
Трус, жалкий трус дворянского рода Яноков! Разве, ранее, ты был таким?
Так меня перетак!
Реальность снова наполнилась звуками, сурово надвигаясь на сознание. Накрывая его хаотично, бурлящей волной голосов, вдохов, шорохов одежды, волос шепотом, в порывах сквозняка....
-Ты ведь догадывалась, что я просто устал от тебя, потому и уехал в Прагу, разве нет?
-Но ты... мама с папой, они так любили тебя....а ты....
-Что, я, Карина? Это были твои мама и папа, которые, между прочим, постоянно пиляли меня, по поводу и без...
-Как ты можешь?...
-Ох...давай, разревись теперь! Какая я скотина!
-Я любила тебя, Йозеф... я все сделала, все, как ты сказал...
Смертная сбивалась, еле сдерживая удушливый плач.
-Я не хотел этого ребенка, и это, ты тоже знала! Погоди, ты считала, что достаточно сделать аборт, и прежние чувства проснуться? Да ты посмотри на себя... ты просто жалкая! Кто на такую глянет?!
Карина закашлялась, прикрывая рот ладонью, будто и поток слез, реальным было остановить дрожащей, слабой рукой.
-Срок уже был, Йозеф, пятнадцать недель... я не хотела аборта ... но ты сказал по телефону.... И я... Йозеф! У меня нет больше никого!
В груди что-то оборвалось, кубарем скатываясь вниз. Смятение - эмоция, так давно позабытая мною, потомственным гордецом, снова царила и правила в душе.
Смертная прижалась к высокому силуэту, стоящему в дверях, заходясь рыданиями. Худые плечи девушки вздымались под джемпером, от всхлипов и нервной дрожи. Резко дернулись назад, заключенные в цепкую хватку пальцев мужчины.
-Прекрати это, дура ненормальная! Истеричка!
-Йозеф...
Он тряс ее в руках, словно соломенное чучело, бесхребетное , хилое существо, едва способное удерживать все тела, на шатких ногах.
-Я потеряла все... Йозеф... даже деньги от продажи квартиры вытащили....
-Да плевать мне на это! У тебя своя жизнь! Приди же в себя!
Удар, и Карина, на миг, теряя равновесие, повисла на руке мужчины, сильную пощечину влепившего ей. Но внезапно, он откинул от себя девушку, и она едва не упала, хватаясь за выступ в стене. Пятнами от побелки, пестрел свитер....
-Йозеф, почему?...
-Убирайся к чертовой матери, не то вызову полицию, и скажу, что впервые тебя вижу, ясно?!
Смертная зашлась кашлем, отходя на несколько шагов назад, все еще держась за стену. Обернулась, вытирая слезы, и судорожно отбрасывая с глаз надоедливые, сырые пряди волос. Теперь, я видел ее лицо. Живые, по-человечески глупые эмоции, возрождал ее образ, в черствой, кровью пропитанной душе зверя.
Гнев. Презрение. Желание защитить, отомстив. Собственноручно. Неспешно. Наслаждаясь результатом....
-Ублюдок, вот кто ты! И верно, далеко не тот, от кого следовало рожать ребенка!
Секундой позже, едва, видимо, переварив головою смыл слов, своей бывшей подруги, Йозеф подскочил к ней, хватая за предплечье, и дергая на себя.
-Молчи, сука! Раннее утро! Там, в квартире сейчас спит моя жена, доходит?
-Да будьте вы прокляты оба! Все... все... будьте прокляты!
Карина вырвала локоть, истерично набрасываясь на мужчину. Беспомощно молотя дрожащими руками о его грудь, всхлипы подавляя в себе, насколько это у нее выходило...
-Ты разбил мне жизнь...
-Да заткнись ты, наконец!
Когда Йозеф второй раз ударил смертную, и та съехала по стене, моя рука машинально провернула дверной замок. Тело напряглось, готовясь к прыжку. Мышца сердечная сжавшись, осталась в этом положении, не смея далее возобновлять работу. Что со мною... Я готов разорвать своего соседа на кровавые ошметки, из-за какой то девчушки-неудачницы?
Подумаешь, не она одна срывала беременность. Не одну ее, выгоняли пинками бывшие сожители!
...И тут, я ощутил свежий, коварный запах.
Велика беда! Бомжей и суицидников в Праге тоже хватает! Одной больше, одной меньше...
Йозеф захлопнул двери, поклявшись, что изобьет девушку до полусмерти, если та еще раз позвонит к ним в квартиру. Карина пусто смотрела на мужчину, пока дверное полотно не громыхнуло перед ее лицом. Склонила голову. Но почти сразу, рывком поднимаясь на ноги, пошатываясь, вышла к лифту. Ладони растерянно бродили по лицу, кровь размазывая, что текла из разбитого носа в два ручья.
Я сглотнул, захрипел... сердце, снова пошло, взбунтовалось, возбужденное запахом, для которого такая ничтожная преграда как дверь, трудности не представляла.
Кровь... жизнь... тепло... Я хочу все это.
Девушка ввалилась в лифтовую кабину, исчезая из моего поля зрения.
Карина.... Рука безвольно саданула по углу, сбивая штукатурку под обоями.
Нет... не нужно!
Еще раз... несущая стена квартиры, содрогнулась от удара. Плоть на костяшках пальцев, под стертой кожей заалела.
Клялся я... да, было дело. Обещал Барбаре два года назад - смерть моего главного, заклятого врага, станет последней в бесконечной череде. Мол, убийств, больше не совершу.
Ни при каких обстоятельствах.
Ты терпела все проступки зверя, впечатлительная моя Барбара... насилия боявшаяся и боли. Моя нежная, добрая девочка...!
Но не ты ли, ушла, разбив мне душу? Лишая смысла и желания существовать далее! Жить так, как ты меня, большого, злобного, прирученного пса научила, и даже так, как я жил до тебя все восемь проклятых столетий!
Я рванул за двери, едва не снося их со своего пути, как ничтожную щепку.
Смертная уже где то на улице, бредет себе по колена в снегу, глотая, слезы с кровью вперемешку. Мне необходимо было немедленно догнать ее, вернуть, остановить!
Зачем?...
И, правда....
Словно взведенная пружина, я на короткую долю секунды, замер, перед дверью своего доброго соседа. Пальцы опустились на кнопку звонка. Почти сразу, послышался отборный мат, и разъяренное лицо Йозефа показалось на пороге. По меньшей мере, удивленное, после. С навеки застывшей на губах кривой гримасой ужаса.
Тудум... Тудум... Тудум...ту...
Кажется, я уже не раз упоминал, о молниеносной моторике собственного тела? Тогда, думаю, лишним было бы сейчас вдаваться в подробности всего, что произошло за следующие две-три минуты. В одном могу уверить, и Петра, и Йозеф, свою смерть встретили в страшной агонии.
Я приложил к этому все усилия древнего, жестокого кровопийцы, поверьте.
Таких морозов здесь я не помнил уже годков пять, если не больше.... Да еще этот пронизывающий ветер, что заставлял при минус семнадцати, ощутить давящий холод всех тридцати ниже нуля. Выскочив из подъезда, я принял голым торсом, сопротивление против передвижения моего в пространстве, тысячами острых снежинок, противно вонзавшихся в плоть. Даже такой труп как я, невольно поежился, от дискомфорта, этим морозным утром. Но обновленная, теплая кровь в желудке, сквозь стенки сосудов проникающая, с моей, остывшей смешавшись, возвращала в организм энергию. Вампир после насыщения, самое выносливое существо на этой планете, так меня перетак!
Прищурив глаза, я всматривался в рябеющий россыпью снежной пыли, полумрак двора. Среди сугробов, полуметровой отметки достигавших, и словно дюны песчаные менявших форму при каждом сильном порыве ветра, я нигде не различал движущегося силуэта смертной. Как ни старался, не мог разглядеть хрупкое тело девчушки, и между частокола деревьев, черной паутиной сплетшихся ветвей, одну цельную, раскачивающуюся скрипящую массу образующих.
-Каринаааааа! - я проорал имя ее, складывая у рта ладони лодочкой. Завывание ветра, подхватило мой голос, растворяя в своем бурлящем, воздушном жерле.
Как я мог упустить ее!? Я, за километры различающий знакомые запахи. Феноменальной слуховой системой владеющий. Сверх существо. Сверх зверь. По сути же, обычный, древний вампир.
...Запахи, верно!
Я прикрыл глаза, вдыхая на полную грудь, до упора, до давящих спазмов боли в легких....
В наступившей внезапно тишине, тишине, из вязкого мрака, многоцветными фрагментами завертелись абстрактные образы запахов. Преобладал, едва ли ни чистейший, аромат морозного воздуха, то накатывающий на сознание новой, мощной волной, затмевая собой все остальные ощущения, то вновь отступая. Я методично отсортировывал несущественные, самые слабые, затем, искусственного происхождения, с химическим содержанием, с признаками тления, с животными нотками ароматы.... Масса запахов, штурмовала рецепторы носовой полости. Временами, накладываясь один на другой, они сбивались в единое, мешая напряженной работе нервной системы, быстрый анализ проводившей.
Карина.... Я ведь уже СЛЫШАЛ тебя. И потому, ДОЛЖЕН УЗНАТЬ твой уникальный запах...!
Миллисекунда, и, наконец, уловил. Распознал аромат крови смертной, и сразу же после, местонахождение источника. Сорвался с места, понесся над высокими сугробами, применяя всю ловкость и прыть, вечно молодого, крепкого тела графа Янока. Благодаря сытному, хотя, и очень ограниченному временем ужину, я теперь был способен на фантастические трюки. В том числе, и на сложную по координации движений, левитацию.
Далеко же забрела, черт меня дери!... Заругался я невольно, опускаясь в глубокую, снежную пыль....
Смертная сидела между деревьями сквера, погрузнув в снегу, и что-то неразборчиво причитая. Частые, истерические всхлипы сотрясали худые, поникшие плечи, уже довольно сильно припорошенные ледяной крупой.
Вот разгул для суицидников то! Совершенно обозлился я, предугадывая последствия столь долгого пребывая чудовища юного, на суровом морозе. И предпринимать ничего не нужно сверхъестественного, в такую погоду! Выйди в метель январской ночью, да посиди в сугробе...
-Решила встречать тут последний рассвет?... - обхватывая Карину за талию, я одним рывком поднял ее на ноги, разворачивая к себе лицом. Замерзшая до предела, кровью перемазанная, и обильными потоками слез ....Что вместе со слипшимися прядями волос, ледяной коркой взялись, заставляя девушку еще больше походить на жуткую игрушку. Куклу, с нежной, синевато-бледной кожей лица, драматично украшенной кровавыми, бурыми пятнами. С тонкими запястьями, и изящной, высокой шеей. Мягким контуром дрожащих губ, и главным изъяном.... Чересчур глубокими, все еще очень живыми глазами безумца. Горем убитая кукла? Всегда хотел себе такую.
-Что вам надо, граф? - Горячее облачко дыхания вырвалось наружу, тая.... Пусто уставилась мне в глаза, возможно, не понимая даже, к кому обращается. "Граф?", Ха... граф-засранец.
Мысли, которыми до предела была наполненная ее голова, изводили девушку, и она кривилась от боли, сражаясь с воспоминаниями... истину находя, и, в иной миг, снова теряя оную.
Я заключил, очень холодные, сухие руки в капкан своих. Притянул смертную ближе, к широкой плоскости груди прижимая.
-Ну как же, помнишь наш уговор, Карина? Ты и без того, умрешь здесь уже довольно скоро, зачем же таким добром, как кровь, разбрасываться!
Она горько усмехнулась, по началу, возмущенно пытаясь отстранится от моего тела, груди обнаженной касаться не желая. Тем не менее, последующие слова девчушки, убедили меня - партия между нами окончена.
-Верно Фабиус, выпейте эту проклятую жизнь, как и хотели.
Сдалась, приникая ко мне.
Она действительно не была бы против? Настолько омерзительным казался Карине окружающий ее, жестокий мир предательства?
Холода...
Смерти.
Так мало весит.... Отметил я, подхватывая девушку на руки, и увлекая за собою. Прыжок, и мы в воздухе... поднимаясь все выше, несемся над сетью темных деревьев, казалось, едва не касаясь сухих крон. Еще выше... сражаясь с жестоким ветром. С морозными, воздушными потоками, при вдохе, расщепляющими легкие на атомы. Разъедая, еще хранящую тепло, кожу...
Карина всхлипнула, упираясь лицом мне в ключицу, и невольно запутываясь в длинных прядях волос. Оставшуюся минуту пути, пока стопы мои не опустились на железобетонное перекрытие собственного балкона, она не произвела ни звука. Только перебоями громких колоколов в сердце, еще больше ярости во мне пробуждала. Смятения, и жажды. Иной жажды...
Я толкнул балконную дверь, и пронес девушку через зал, коридор, достигая, наконец, кухни. Приседая на корточки, как мог аккуратнее, уложил ее на матрас. Картину она все таки являла печальную, рассматривая до опасного предела замерзшее тело смертной, размышлял я про себя.
-Давайте, граф, скорее покончим с этим! -Карина привстала раздраженно струшивая с одежды снег. Концы спутанных сосуслек-волос, едва касались плеч, покачиваясь мерно при каждом резком движении девушки.
Я, всего на минуту, потерял уверенность в правильности предстоящих действий. Оторопело, с такой давно позабытой эмоцией как тревога о ком то, кроме себя самого, разглядывал существо на полу.
-Может, чая? -несмело, голосом школьника-подростка предложил. Нееет... идиотом я как раз чувствовать себя не хочу! Прошли те века давние!
-Может, смерти?! -перекривила меня нервно, но достаточно требовательно для той, кто по настоящему просил сейчас лишить ее жизни.
Руки Карины, ее почти не слушались, лишь после настойчивых, отчаянных приказов хозяйки, кое как исполняя свою работу. Расправила джемпер, вниз одергивая черную, машинной вязки ткань. Подняла на меня глаза. Они затягивали в себя, будто в воронку... иллюзорную, податливую ей одной, реальность. Вместе со мною. Павшим, жертвою ее печали.
Юная неряха. В щепки разбитая. До умопомрачения красивое, смертное чудовище....
Только теперь осознал. Только теперь, принял разумом.
Я шагнул вперед, опускаясь коленями на матрас, рядом с Кариной. Она по глазам моим, в которых, искры адских жаровен разгорались, заметила неладное. Отшатнулась, испуганно всхлипнув.
-Что... граф, что вы задумали? - осип голос смертной, притихая. Что ж, это все моих рук дело, понимал, самовлюбленный, великолепный я.
Вернее, взгляда. Дикого взгляда. Опасного, стылого взгляда охотника... И разве не естественным было бы в этот миг подозревать, что именно ради крови, я хищником надвигаюсь на Карину? Так нет же, догадалась, несчастная...
-Как, что, радость моя? Убить тебя, чего ты и жаждешь....
Плавно, спокойно, я подобрался к девушке, все это время, с невыносимым ужасом в глазах, наблюдающей за моими движениями. Она нешуточно дрожала, и я не разбирал, толи от перемерзания больше, то ли от волнения. Ах, да, еще одна эмоция могла служить тому виной...
Секундою позже, я объятиями опутал юное тело Карины, под спину проходя ладонью, пальцами другой руки, скользя по шее к затылку.... Придвинулся к ней. Ловким, жадным рывком, укладывая девчушку под себя, и угрожающе надвисая над ней. Выдохнула всхлипом, принимая вес моего тела, опустившегося сверху, ровно настолько, насколько я этого хотел, цель преследуя, пробудить в ней желание.
-Фабиус! - возмущенно вырвалась из уст Карины, и глаза большие, ночные, бархатные от слез, заволокло дымкой паники. Задрожали ресницы, расширились зрачки, в два пульсирующих страхом омута, превращая взгляд....
Теперь я, в сантиметре от ее лица, в одном ударе сердца, от рта, теплым, нервным дыханием ласкающего мои губы. Аромат смертной... впускаю его в себя, и насыщаю легкие. Чудесное ощущение сладкой тревоги проникает в душу, когда разобрать по нотам пытаюсь сей запах....
-Вы смотрите, и пожираете глазами... - еле слышно вымолвила, наверное, избегая случая касаться меня выдохом... опасаясь, ответной реакции моей.
-Потому что хочу тебя, Карина.... Как уже долгое время никого не хотел.... - рука моя, ловкой змеей забралась под джемпер девчушки, груди достигая... смертная хрипнула, несмело дернулась подо мною, то ли бежать пытаясь, то ли собственное возбуждение скрыть. Ладонь, подбирая мягкую тяжесть груди, уткнулась в крепкий бугорок соска.
-Мы... так не договаривались!
...-Ты знаешь, что пахнешь красками? Акварелью на меду... -игнорируя сдавленный, возмущенный полустон Карины, я, положения рук не меняя, нырнул лицом в пряди волос влажные, приникая губами к шее смертной....
-Не хочу так... прекратите, граф! - взмолилось юное чудовище. Она, как и прежде мелко дрожала, что то обрывчато бормоча, когда я кончиком языка блуждал по коже. В ложбине ключицы задерживаясь влажным поцелуем, продвигаясь выше, по плавному изгибу шеи, и уже под скулой, находя бьющую ритмом сердца Карины, чуткую жилку. Крепко нажимая на пульс языком, словно предугадывая возможную дегустацию....
-Как именно, не хочешь, радость моя? - низкий, интимный шепот достиг ее сознания, у мочки уха задержались уста, опаляя прохладным дыханием висок.... В ту же секунду, как вторая рука, приподнимая девчушку, стягивала джемпер со спины, первая, оказала ей посильную помощь, обнажая грудную клетку Карины. Снимая свитер через голову, и отбрасывая сторону.
Смертная сжалась в комок, машинально прикрываясь руками, которые я, понятное дело, сразу же развел в стороны. Не пристало моим любовницам быть робкими!
-Вот так!... С такой прелюдией не хочу! Одолжение мне делаете, перед смертью, что ли?! - вспыхнула Карина, заливаясь румянцем, и мучительно пряча взгляд.
Живая, возбужденная страхом кукла.... Юная художница, пропитанная ароматами масла и акварели. А еще, слезами обильными, чей привкус я слизывал недавно с нежной, воспаленной морозом, кожи.
Карина лежала передо мною. Прекрасное чудовище. Не имевшее ни единого шанса спастись. Бежать. И как она считала, отлично осведомленная, относительно планов моих, на кровь безгрешную, тело ее....
Что же, насчет души? Это я о той, которой, дана была Господом вечная жизнь!...
-А с чего ты решила, что я о тебе пекусь, а? Вдруг, я СЕБЕ одолжение делаю, занимаясь любовью с человеком! - я улыбки не сдерживал хитрой, посмеиваясь негромко над паникой своей добычи.
-Это вы, граф, вместо меня, Барбару представляете? Последняя ночь с возлюбленной? Тогда заканчивайте поскор...
Я не дал ей договорить, под лопатки перехватывая смертную, и притягивая к себе... Мои губы, на ее опустились, грубо захватили в рабство, отбирая вольность речи... свободу дыхания... криков звенящий ужас....
Заключив Карину в объятья, неистово сжимая ее хрупкое тело плетьми мощных рук, едва понимая, где будет грань страсти и боли, я чувствовал - теряю самоконтроль. Она, сперва, билась о капкан стальной груди, сцепая истерично губы, рот закрывая от вторжения моего. Но в эти мгновенья, свою вежливость, как и все прочие признаки хороших манер дворянского рода, я уже оставил.
-Упрямая, маленькая смертная... - прорычал я, нетерпеливо пробегая правой ладонью по ее спине обнаженной, и пояса джинсов достигнув, срывая кнопку... -Ты не права, Карина, это будет моя ПЕРВАЯ ночь со своей возлюбленной... первая!
-Уберите руку! Фабиус!
Карина закричала, и страх, густо перемешанный с волнением, высоким эхом наполнил кухню. Я рванул плотную материю ее брюк, и молния с треском разошлась. Упрямые руки, тут же стянули с бедер узкие, сырые от снега, джинсы.
-То, как ты произносишь мое имя, только сильней распаляет... - рассмеялся я ответом на серию коротких, невнятных ударов Карины, по груди моей, и лицу наотмашь. Собирая тонкие запястья в одну свою ладонь, я толкнул смертную обратно на матрас, синхронно опускаясь следом. - И вообще, может, уже будешь на "ты" со мною?
-Упырь несчастный... Убийца-извращенец... к чему вам этот фарс? -хныкнула бессильно, последней попыткой, правды добиться стремясь. Дожидаясь, видимо, прекращения "фарса", и скорейшего завершения принеприятнейшего вампирского ритуала, за чем следовать должно было, собственно, убийство ее.
Верно? Ведь, девчушка до сих пор полагала, что я преследую цель насытиться ею? Убить, вытягивая кровь.... Как скучно бы это все выглядело!
-А если, я абсолютно серьезен, Карина? Помнится, ты призналась мне, что была бы не прочь стать моей любовницей...- опираясь на локоть, я перенес вес тела на одну руку, полулежа над девушкой, склоняясь высокой тенью.
-В другой жизни... - едва ли не последним дерзким аккордом возразила смертная, улавливая передвижения взгляда моего по своей груди, вниз, к плавной впадине живота, бедрам, и поражаясь ему. Так и есть, не просто вожделение, правило моими действиями.... Восхищение, раболепство... сумасбродная влюбленность, древнего кровососущего дурака.
-С этим, как раз, проблемы не возникнет...
Не воспринимая за истинное сопротивление, жалобные толчки ее ладоней под собою, я опустился, приникая к Карине всем телом. Сбившееся дыхание, несуразные обрывки фраз, брани, которой она осыпала меня, соображая, как ничтожна сила худеньких ручонок, против моего напора, еще сильнее возбуждали охотника. Разбавленная недавней "трапезой", подпитку ненавистью и гневом получившая кровь, при каждом моем соприкосновении с телом смертной, вспыхивала в протоках артерий, с чудовищной силой. Горела, внутри меня, раскаленной, вязкой лавой страсти.
Фабиус Янок, то есть я, сейчас впервые за долгое время, снова имел возможность, и главное, желание, ощущать себя живым. Плевавшим на принципов ворохи, накопленные за долгие столетия бессмертной суеты. На правила, и запреты, диктуемые человеческими законами, обществом, и даже собственной совестью. Вампир возрождался для этого мира.
В предвкушении эйфории, от жадного проникновения в уста Карины, я задержался взглядом, у чертогов ее бездонных глаз. Если инстинкт не подводил меня, так же наполнявшихся искорками живых эмоций в эти мгновенья....
Рука властно приподняла смертную, беря под затылок, навстречу беспрекословной власти обаятельного кровопийцы. Воруя, со всхлипом вырвавшееся дыхание, я заключил уста Карины, в тесный плен своих. Мягкие, неприступно-сладкие, манящие теплом губы.... Чуть сильнее надавил, и девушка сдалась, пропуская мой пытливый язык, в свой горячий, влажный рот. Но я, забавляясь, отступил, покидая завоеванное седьмое небо, соскальзывая поцелуем по ленте губ. Однако, тут же, они потянулись за мною.... Продолжения требуя.... Спутанное дыхание, сбившееся в одно. Откровенный, до боли глубокий, сильный поцелуй. Я позволял себе невинную наглость, вбирать сочившуюся из подранных губ, кровь, подавляя возбужденные, высокие стоны смертной.
Больше хочу.... Утолить голод. Доверху заполнить пустоту одиночества и горечи.
Я видел тревогу в глазах, мятущееся смятение и... жалость. Отданная мне добровольно, Карина соглашалась на все. Потому что разделяла мои чувства неразделенной любви к этой прогнившей обманом, грешной реальности.
Понимала ли, что я имел в виду, произнося эту мольбу?.. Соизмерила ли, всю ответственность души, за такое решение - пассивно отдаться моим желаниям?
Молча кивнула. До глупого простой, усталый жест....
Но мне было достаточно его.
Снова соединяя дыхания наши воедино, поцелуями, разжигая пламя дикого вожделения, я умелыми пальцами путешествовал телом Карины. Все еще прохладная кожа девушки трепетала под моей ладонью, ласкающей плечи, пойманные в один захват пальцев, запястья, соски, предательски выдающие нарастающее внизу ее живота возбуждение... Я опустился губами на перекресток впалой ключицы, и ниже, к груди, к рельефу ребер под кожей, хрупкой защите сердца-барабанщика, оставляя влажные следы прикосновений языка.
Все это теперь принадлежало мне, плоть юного чудовища, кровь ее, душа ее, так меня перетак!
И будь я в тысячный раз проклят Господом, но переполненное слезами сердце Карины, у него отберу!! Мой новый смысл...
Моя, такая ненавистная ранее, надежда.
Девчушка, сбиваясь, повторяла мое имя, так, как только у нее получалось, невинно, и пошло одновременно. Будто сквозила в каждой ноте, одна единственная просьба, взять ее. Принести в жертву эгоистичным желаниям вампира. Принудить умереть.
Так и поступлю сейчас, моя радость... отвечал я Карине мысленно.
Так и поступлю...
Осыпая поцелуями слезящиеся глаза смертной, скулы, виски, и заново возвращаясь к распаленным губам, я лишил нас обоих, последней одежды. Каждым миллиметром кожи соприкасаясь, ощущая нервную дрожь, от ожидания кульминации близости, пьянящего созвучия сердцебиений, бессознательных стонов, я развел руками бедра Карины.
Как же учащенно, сипло дышала! Как отчаянно сжала тонкие пальцы, на шее моей, притянув еще ближе, и, внезапно, замерла, когда я проник в нее. Содрогнулись, в едином ритме наши мышцы сердечные, взрываясь новыми ударами. Тудудудум.... Сладчайшая, чудовищная симфония чувств.... Мои уста приникли к устам Карины, плавно, по щеке, сошли на шею. Тудудудум.... Симфония восторга.... Ритмы грубых, глубоких движений внутри нее. И вскрик, похищенный из груди смертной, в миг резкого укуса....
Тудудудум....
Замер, прислушиваясь к отголоскам шепота крови, ноющим, бурным течением вливавшейся в мою глотку. Губы оцепили кольцом двойную ранку, по-детски ревниво, крепко, ни единой капли тепла Карины не выпуская за пределы. Удовольствие было чистейшим, бесподобным... каким я и не представлял его. Йозефа кровь, жратва для нищего, этой же девчушки, моей последней возлюбленной - райский мед...
Приостановил быстрый ток жизни, слюною смачивая места укуса, но пока губ не отнимая... тоненьким, хмельным струйкам и дальше разрешая обжигать полость рта.... Со сдавленными стонами Карины, сводящим с ума счастливчика Фабиуса.
Я вновь двинулся в теле девушки, свободной рукой приподнимая ее левую ногу, и еще дальше заглубляясь в горячую, влажную плоть. Рывок, и скользящее отступление, рывок.... И снова, побег... Хныкающие выдохи Карины, и частота сокращений мышц ее таза, наталкивали меня на мысль, что она на пределе. Кровь уходила из слабеющего, все еще до предела возбужденного тела смертной.
Я, наконец, оставил ранку на шее, и, не заботясь более о заживлении ее, безцаремонно впился в губы, дабы теперь, еще и полноту криков подавленных ощутить.
Как иллюзорную мечту, на короткий час обретшую физическую форму, из последних сил держала меня Карина в своих объятьях. Теплеющая от пота кожа, неистово сведенные на моих бедрах ноги, в такт жесткому ритму движений, подающиеся вперед.... На волю выпорхнувший голос девчушки, громкими вскриками заполнивший кухню, из приоткрытой створки окна уносящийся, в морозное утро....
Зарожденная в мозгу, и весь долгий путь победителя прошедшая, охватив пламенным желанием мятежника-сердце, легкие, и даже душу бестелесную, похоть опустилась к паху, пригоняя кровь к органам....
Еще секунда... короткий миг.... Последний, отнятый поцелуй, с губ Карины, потерявшей нить реальности... И мир разорвался на атомы, вспышкою света и звука, оглушая нас.... Конвульсивная дрожь, эпилептическая пляска экстаза...
И шепот в сознании... шепот... шепот....шепот....
Странно, подумал я, задергивая гардины на окне, обычно дневной свет не слишком то и мешал мне в это время суток.... Несграбно повернувшись, что вообще не вязалось с присущей мне элегантной ловкостью, я едва не повалил телевизор, на табуретке стоящий, у окна. Чертыхнулся, осторожно обходя преграду.
Еще пару часов, и с таким существованием будет покончено. Бетонные стены, на грудь давящие, монолит потолков, амбразуры окошек... Бардак, грязь, хаос будней... Заснеженная, старинная родина, полноправная хозяйка всех самых горестных и прекрасных воспоминаний.... Прага, моя первая любовь.... Я все покину.
Хех... может стоит упомянуть, и о двух трупах в соседней квартире? Да, да... и этих немых свидетелей моей нарушенной клятвы, тоже покину. Они то, уж точно обо мне больше не вспомнят.
Еще с минуту я сражался против самого себя, запрещая поддаваться нежной слабости, и все-таки, в итоге, позорно потерпел поражение. Ничего, вещи соберем перед самым вылетом.
Опустившись на матрас, забрался под шерстяной покров пледа, с упоением прижимаясь к спине спящей девушки. Закрепив свои права на нее объятиями, запустил лицо в спутанные пряди новообращенного вампира.
Может, уснуть еще хоть на часок, а? И плевать, что еще так много не оконченных дел! Обычно, после близости с любимым существом, так и клонит на сон....
Хитро ухмыльнулся, наслаждаясь ароматом тела Карины, отданного мне недавно, вместе с приложением бесплатным, некогда бессмертною, чистою душой. Удивится девчушка, должно быть, придя в себя.... Обнаружив, кем стала, и чего, собственно говоря, лишилась.
Но ничего, я собирался все ей возместить.... И кровавое бессмертие, и некоторые неудобства с солнцем связанные...
Для начала, отправимся в Нью-Дели, воплотим желания моей художницы, в реальность... а затем, затем...
Я все дальше и глубже погружался в топкую пучину сна, теряя логическую цепь рассуждений, забываясь....
В итоге, последней мыслью выплыло на поверхность млостного сознания, - "я, Фабиус Янок, стану лучшей компенсацией ее человеческой смерти...."