Досадная ошибка Э. Рязанова в фильме "Служебный роман"
Есть еле заметные, микро- ощущения, которые в жизни корябают нас, но осознать это нам очень трудно.
Слишком они малы, "незначительны" на фоне основных событий и впечатлений нашей жизни, поэтому обречены существовать на периферии сознания (ПС), проходить как бы пунктиром, оставаясь навсегда в нашем боковом зрении и не выходя в центр нашего внимания из-за своей малости, микроскопичности.
Чтобы попасть в центр нашего внимания им надо "набрать необходимую массу", суммироваться с какими-то другими, "сгуститься". Без этого мы не осознаем их практически никогда.
Но я человек чувствительный (ну, типа "принцесса на горошине") и частенько позволяю себе всматриваться в подобные мелочи и извлекать их на свет божий (в ЦС, центр сознания).
Хотя доля такого "рассмотренного под лупой" (и зачатую обнаруживающего в вещах новый, неожиданный смысл), признаюсь, и у меня не абсолютна.
И вот на днях я внезапно осознал одну мелочь, которая неприятно царапала меня в фильме "Служебный роман".
Сколько времени уже прошло с момента появления этого фильма, сколько раз я его смотрел, а раскопать и рассмотреть эту мелочь у меня получилось только сейчас.
Помните разговор Калугиной и Новосельцева в гостях у героини? Их объяснение и признание в своих чувствах? Вряд ли кто-то мог такое забыть - ведь это ключевая сцена фильма.
И вот слова Калугиной (цитирую по памяти)
"Дело в том, что я вам не верю... Была в моей жизни уже одна печальная история. Ходил ко мне один человек... Долго ходил... А потом взял да и женился на моей подруге".
Напрягает? Или ещё нет?
Я прекрасно понимаю замечательного режиссёра. Этой исповедью Людмилы Прокофьевны он хотел показать, что его героиня не синий чулок по своим врождённым убеждениям и настрою, что она живая женщина с нормальными человеческими чувствами, но которая когда-то пережила очень глубокую драму, которая и отложила отпечаток на её дальнейшее поведение и жизнь.
Но "ходил"!..
Есть ли в этом слове "человеческие чувства", чувства настоящей женщины?
Или всё-таки пошлость, какая-то безликая обязанность, принуждённость, нечто, совсем на настоящие чувства не похожее?
Как следовало бы написать эту фразу, чтобы не обесценивать, не принижать, не опускать героиню в наших глазах?
"Был бурный роман... долгий... Но который окончился внезапно тем..."?
Не знаю. Вариантов могло бы быть много, но мне кажется, любой другой был бы предпочтительней этого неприятного, пошлого, с оттенком только голой физиологии - "ходил".
Помню, как я обрадовался, когда встретил в Сети статью, где автор потрудился и "собрал" воедино все человеческие достоинства Людмилы Прокофьевны Калугиной. Это и порядочность, и честность, и ответственность, и доброта, понимание других людей...
Я так вдохновился, что написал вдогонку этой статье ещё и свою заметку, где добавил те замечательные черты героини фильма, которые автор недовыловил из контекста фильма, из того же самого, что мы вроде бы видим, но отдельно не осознаём.
И вот такую замечательную личность, такого светлого человека Рязанов, по-моему, сильно уронил всего одной неверно подобранной фразой.
И всегда, когда я вижу этот эпизод из фильма, я, не осознавая этого внутренне сжимаюсь - от страдания и за героиню, и за великую актрису Алису Фрейндлих, которую вынудили сказать о своих былых чувствах именно такими - пошлыми и, по сути, оскорбляющими (зачёркнуто) марающими героиню, словами.