Аннотация: Рассказ о ценности жизни и десяти шагах.
Если и есть на свете более мерзкая вещь, чем виски, то я ее еще не пробовал. И как только эти англичане пьют ее? Мой уважаемый и великодушный господин, Рэндольф Вебер, может пить ее целыми вечерами. Собирает у костра всех англичан, достает бутылку - и вперед. Откровенно скажу вам, мне сначала тоже было любопытно, что это за чудесный эликсир, который можно поглощать день изо дня. Но, попробовав виски один раз, я дал непреложную клятву себе самому, что в жизни больше не прикоснусь к этой отраве. Наверное. "Это ты не привык, Шем", - повторяет Вебер, но, право, я лучше и не буду привыкать.
Почему ты взялся сопровождать этих нечестивых свиней, которые жаждут осквернить священный Кальху, Шем, спросите вы. Я вам отвечу. Позднее. Понимаете, я не похож на мерзких, пресмыкающихся у английских сапог, иракцев, которых Вебер просто купил за деньги. Я ни на кого не работаю, но у меня есть вполне определенные задачи. Задачи всей жизни. Наверное. Кто знает?
Солнце едва-едва осветило сторожевые башни, а город уже напоминал развороченный термитник. Шутка ли - в городе сам великий Синаххериб! Могучий царь изволил отдохнуть от коварного Вавилона и шумной Ниневии и почтил своим лучезарным светом Кальху. Последними приготовлениями к началу моления в храме Нинурты руководил желчный старый жрец Нинурта-апше-хадиш. Он пребывал в преотвратном настроении. Рабы и храмовые служки, привыкшие к тяжелой руке жреца, старались делать все возможное, чтобы не упустить чего-нибудь из виду и не рассердить его.
Хошеп как раз протирал одно из пяти копыт Шеду, каменного стража, охранявшего врата в храм Нинурты. Для юного служки, едва-едва освоившего тайны письма, сегодняшний день был особенным. О том, что он должен был сделать, не знал даже мудрый Нинурта-апше-хадиш, и Хошеп страшно гордился собой. Есть такие дела, для осуществления которых нужен особенный человек. Хошепу было невероятно приятно, что особенным на сей раз был избран именно он. Служка плюнул на большой палец и провел им по копыту Шеду. Глянул - палец оказался чистым. Тоже достойно выполненная работа!
- А ты что бездельничаешь? - раздался скрипучий голос Нинурта-апше-хадиша. Когда он успел подкрасться? - Вытер Шеду, так беги подметать пыль с дорожки! Десять шагов царя не должны быть омрачены!
- Да, господин, - Хошеп низко склонился перед стариком и был вознагражден зуботычиной.
- Не тяни время поклонами! Работай!
- Мои поздравления, - Вебер горд до неприличия, и мне просто необходимо польстить его самолюбию, - это действительно храм Нинурты. Видите эти барельефы?
- Кто на них, Шем? - англичанин надел свои нелепые очки и пытается теперь разглядеть стертые беспощадным временем изображения. Если б я не знал заранее, кого изобразили мои предки, я бы и сам потратил уйму времени на их понимание. Может быть. Впрочем, Веберу стоило немного помочь.
- Это Мардук, - я смахиваю пыль с изображения царя богов, - А вот тут царь, ему Мардук протягивает символы власти. Полагаю, по времени подходит Синаххериб. Или Асархаддон. А вот здесь сам Нинурта: видите, его вырезали с особой тщательностью.
- Да-да, теперь я вижу, - кивает англичанин и громко кричит, подзывая своих друзей.
Я тактично отхожу. Пусть этот недотепа потешит свое самолюбие. Пока. Я-то знаю, что мы с ним ищем несколько разные вещи. Кальху хранит множество секретов. И о некоторых из них англичанам знать не положено. И особенно - Веберу.
Иракцы, привезенные для раскопок, столпились вокруг большой колонны, о чем-то ожесточенно споря. Они вызывают у меня чувство омерзения. Неужели эти собаки успели забыть, насколько древней и славной была эта земля? Их земля. Хоть в их жилах чистая кровь моих предков была обильно разбавлена нечестивой кровью арабов и курдов, память поколений убить нельзя. Я не позволил убить свою. Наверное. Кто знает? Может быть, ты и не похож на древних ассирийцев, Шем, но ты не похож и на этих жалких тварей, слизывающих деньги и сало с английских пяток. Они не помнят даже имени своего прадеда, ты можешь назвать представителей пятнадцати поколений своих предков. Они покоряются сильным, ты - птица свободного полета. В конце концов, они даже не помнят имен спящих в этих песках богов. Ты же знаешь, что боги не исчезают. Боги все еще здесь. Коснись их рукой. Я - коснусь.
Ладонь скользит по шершавому камню. Я знаю, что некогда этот камень был копытом статуи Шеду, охранявшего храм ныне забытого бога.
- Ты слышишь меня, Шеду? Я вернулся.
- Что ты там бормочешь, Шем? - Вебер. Как невовремя! - Пора посмотреть, что там внутри. Командуй нашим арабам, чтобы готовили лопаты!
- Сию минуту, - я склоняю голову, обозначая повиновение. Прости меня, Шеду, но покой храма придется нарушить. Но не просто так. Я знаю, зачем. Может быть. Но если не я - то кто знает?
Великий царь Синаххериб готовился к церемонии. Его борода была уже аккуратно завита во множество колечек и подкрашена лазурью. Брови и длинные волосы царя рабыни подвели хной, чтобы скрыть седые волосы, уже начавшие пробиваться в буйной гриве правителя Ассирии и Вавилона. Но, несмотря на седину, Синаххериб не казался стариком. Его мощное, натренированное десятками военных походов тело пока еще отказывалось сдаваться на милость неизбежной старости, а глаза горели яростью и решимостью. Владычице Эрешкигаль пока еще было рано засматриваться на царя. Хотя смерть от старости - не единственная смерть, верно?
Синаххериб жестом прогнал рабынь, проводил их взглядом, отметив упругие ягодицы и стройные ноги молодых женщин. Царь любил женскую красоту. Он вообще многое любил в этой жизни, и, возможно, именно поэтому старость пока не могла подобраться к нему и обхватить корявыми руками его шею. Женщины, кровь, битвы, вино, красоты дальних стран. Ради этого стоило возблагодарить богов за отмеренную судьбу и предстать перед ануннаками с высоко поднятой головой.
Сегодняшний день должен был начаться с десяти шагов. Десять шагов до статуи Нинурты, десять благодарностей и десять молитв великому богу, хранящему Кальху. Синаххериб более всех чтил Мардука, но понимал, что без поддержки всех пятидесяти старших богов ему не будет удачи. Значит, и жертвы потребны каждому из пятидесяти.
- Величайший, все готово, - это жрец. Царь не помнил его имени, но знал, что он главный здесь, в храме Нинурты.
- И я готов. Вели рабам нести жертвы к статуе, - сказал Синаххериб, - а я последую сразу за тобой.
Жрец склонился в земном поклоне и, пятясь задом, скрылся с глаз царя. Синаххериб взял в руки свою высокую корону, пристроил ее на голову, поправил длинные складчатые одеяния и вздохнул, обращая мысли к великому Нинурте. Скоро он сделает свои десять шагов.
Горько было смотреть на то, как иракцы орудуют своими тяжелыми лопатами внутри храма бога. Великого бога. Они расшвыривали песок, расчищая дорогу ко внутреннему храму, совершенно не заботясь о тех реликвиях, что могли лежать здесь. Засыпанные и всеми забытые. Не лучше оказался и Вебер со своими английскими друзьями. Они не только не пытались остановить иракцев, но еще и торопили их. Всячески. Неужели эти "археологи", как они себя сами именуют, не понимают, какой вред они могли нанести? Непонятно. Впрочем, чего говорить о них, если даже со своими рабами-иракцами они общаются через переводчика. Меня, то есть. Неграмотные, неграмотные, лживые люди! Прикрываются идеей раскопок и сами же эту идею оскверняют. Горе тебе, Шем! Ты живешь в неправильное время. Но ведь время тоже можно поправить, так? Не все время, но время одной, отдельно взятой экспедиции точно. Именно этим я и должен заняться в самое ближайшее время.
Вы, наверное, можете счесть меня безумцем, если я расскажу, что мне, собственно придется делать. В Англии для таких, как я, даже слово есть - "маньяк". Одно из немногих западных слов, которые мне нравятся. Мания, мания. Маньяк. Я - маньяк? Кто знает? В любом случае, мания у меня точно есть.
Англичан в нашей группе всего четверо. Включая Вебера. Да еще шесть иракцев. И я. Проводник пустынь, переводчик с арабского. Наемный знаток древних культур и современных обычаев. Незаменимый и незаметный человек. И маньяк, но об этом никто пока еще не знает. Ах да, совсем забыл - я еще и верующий. Вот только моя вера вряд ли понравится вам. Иракцам она уже не нравится, ведь они не видят меня ежедневно преклоняющим голов перед Аллахом. Для них я кафир, неверный, нечестивый человек. Как и они для меня. Англичане, впрочем, еще глупее: они даже не поняли, что я не принадлежу к религии полумесяца. Тем хуже. Для них.
Я закрываю глаза и вспоминаю слова древнего заклинания. Они мне пригодятся сегодня.
...Эрешкигаль принести дары мира живых, недоступного ей,
Инанне украшения принеси, в напоминание об умершем любовнике,
Нинурте быка принеси, Сину - золото,
Великий Мардук приказывает принести лишь жизнь...
Отвратительно звучит и на арабском, и на английском. Но в мыслях я прочел заклинание на давно умершем языке. Языке моих богов. Заклинание о жертвах, так оно называется. Мне рассказал его отец, ему - дед, и так далее. Каждый мужчина нашего поколения должен принести жертвы всем великим богам. Я старался. Остался лишь Мардук.
Хошеп прекрасно знал значение каждого из десяти шагов царя. И настолько же хорошо знал, почему Синаххериб не должен сделать последний, десятый, шаг. Его отец рассказывал ему об истинных причинах того, что должно свершиться, ему рассказывал его отец, а того, кто впервые узнал страшную тайну, не знал никто и никогда.
Служка скорчился за ногой Шеду, высматривая в пестрой процессии, занимавшей все пространство внешнего храма, царя. Правая рука Хошепа сжимала кинжал, доставшийся ему от отца. У кинжала было имя, но юноше запретили не только произносить его вслух, но даже поминать мысленно. Чтобы ненароком не подумать об истинном имени оружия, Хошеп прокручивал в голове значения десяти шагов царя.
Первый - для процветания,
Второй - для войны,
Третий - для плодородия,
Четвертый - для мужской силы,
Пятый - для мудрости,
Шестой - для сыновей,
Седьмой - для Нинурты, хозяина храма,
Восьмой - для Ану, неба,
Девятый - для Эа, воды,
Десятый - для Мардука.
Мардук. Принимающий жертвы. Царь богов. Никто не знает, почему именно род Хошепа должен раз в поколение задабривать жертвой грозного бога войны. Не знает и Хошеп. Но он выполнит свою задачу.
Служка тенью скользнул во внешний храм, стараясь затеряться в процессии. Змеей вертясь между людей, он уверенно пробирался к внутренней части храма. Синаххериб уже должен был приготовиться к десяти шагам.
Дверь во внутренний храм оказалась разбитой. Равно как и статуя Нинурты, некогда внушавшая моим предкам священный ужас. Времени у меня оставалось совсем мало. Жертва была готова, но она еще не знала об этом. Я люблю скверные новости. Почему? Может быть, потому что у меня скверная жизнь.
Вебер делает первый шаг во внутренний храм. Там уже столпились иракцы, но мне они были неинтересны. Моя жертва должна сделать лишь девять шагов, прежде чем отправиться на встречу с Мардуком. Странный обычай, наверное. Но - мой. Я словно чувствую это. Именно девять. Десятый, шаг Мардука, делаю я. И это приятно.
- Стойте! - кричу я на английском. Вебер и трое его соотечественников недоуменно оборачиваются.
Только для того, чтобы увидеть черное дуло "Маузера", смотрящее в их сторону.
- Что это значит, Шем? - рычит Вебер.
- Называйте это как хотите, мистер Вебер, - отвечаю я.
Резкое движение одного из англичан красноречиво выдает его намерения. Дернулся за своим пистолетом - получи первым! Я делаю выстрел, и он падает, хватаясь за живот. Двое других спутников Вебера даже не делают попыток сопротивляться мне. Трусы! На каждого из них я трачу по пуле. Клянусь, я не дал бы за их жизнь больше свинцовой монетки, которая получилась бы из каждой из этих пуль! Но - приходится. Бах! Бах! "Маузер" изящно прыгает в моих руках. Когда с англичанами покончено, я, держа остолбеневшего Вебера на прицеле, подхожу ближе.
- Все прочь отсюда, - кричу я на арабском, - Иначе отправитесь к шайтану уже сегодня!
Угроза действует. Напуганные моей расправой над своими угнетателями иракцы бросают лопаты и бегут из храма прочь. Убивать их нет смысла. Никакого. Плохая жертва. То ли дело Вебер!
- Повторяйте за мной, мистер Вебер, - улыбаюсь я. Он ошарашено кивает головой. Какой же он глупец! Зато послушный.
- Первый шаг - для процветания! - Синаххериб переступает порог храма. Царедворцы и жрецы, окружающие устланную коврами дорогу от порога до статуи, стоят на коленях, упираясь руками и лбом в пол.
Хошеп среди них. У самой статуи. Как он смог проскользнуть туда, он не понял и сам. Но Мардук, конечно, немало в этом помог.
- Сделайте еще шаг вперед и скажите: "Второй шаг - для войны", - я легонько толкаю Вебера в спину.
- Второй шаг - для войны, - он даже не перечит мне. Бесхарактерный слизняк! Может, я все-таки ошибся с жертвой? Да нет. Не может быть.
Третий шаг - для плодородия! - Царь медленно воздевает руки к небу. Сквозь маленькие окна в храм проникает солнце, освещая статую Нинурты и богато украшенные золотом одежды Синаххериба. Хошепу очень хочется проверить, на месте ли кинжал, не потерялся ли он по дороге, но он терпит.
- Еще один шаг, - Вебер неловко ступает вперед. - Скажите: "Четвертый шаг - для мужской силы".
- Ты псих, Шем, - вместо нужной фразы произносит англичанин. Я делаю выстрел в воздух. Вебер мелко вздрагивает и все-таки говорит нужные слова.
- Будьте послушным, мистер Вебер. Поверьте мне, от этого многое зависит. Еще раз шагните вперед.
- Пятый шаг - для мудрости! - Хошеп слегка наклоняет голову, пытаясь разглядеть царя. Тот уже прошел полпути. Освещенная солнцем фигура Синаххериба выглядит настолько величественной, что служка уже готов принять царя за одного из великих богов. Он будет поистине достойной жертвой!
- Очень хорошо. "Шестой шаг - для сыновей". Да-да, для сыновей, мистер Вебер, не перепутайте!
- ...для сыновей, - уныло повторяет англичанин. Право же, не родись я тем, кем родился, мне бы даже стало его жалко. Может быть.
- Седьмой шаг - для Нинурты, хозяина храма! - громко возвещает Синаххериб. Он уже совсем близко. Хошеп уже не может видеть его, но поворачивать голову дальше слишком рискованно. Значит, надо ориентироваться по голосу.
- Восьмой шаг - для Ану, неба, - повторяет за мной Вебер, делая еще один шаг. Он уже достаточно далеко от меня, но я все равно могу различить, как он вполголоса изрыгает проклятья в мой адрес, надеясь, что я не смогу услышать их. Смешно. Но смеяться нельзя. Жрец должен быть невозмутим пред лицом Мардука.
- Девятый шаг - для Эа, воды!
***
- Что бы это значило, Нинурта-апше-хадиш? - Синаххериб задумчиво проводит ладонью по длинной бороде.
Жрец не может ответить ему, поскольку его язык лежит в стороне, вырванный изо рта, а сам он висит головой вниз на воротах дворца, и последние мгновения жизни уже утекают прочь словно вода в оросительных каналах. Рядом со старшим жрецом висят все слуги и рабы храма Нинурты.
Хошеп хочет пошевелиться, хочет извиваться на своей веревке, но силы уже покидают его. Мардук не дождался жертвы, а, значит, все потомки Хошепа будут прокляты. Род не прервется, и бродить ему по земле, из поколения в поколение, выискивая жертвы для могучих богов, да только сравнится ли любая другая жизнь с жизнью великого Синаххериба?
***
- Теперь встаньте прямо, мистер Вебер, и не делайте больше шагов, - моя ладонь вспотела от волнения. Или не от волнения. Но пистолет держать уже тяжело. Я опускаю его и достаю жертвенный кинжал.
Вебер тяжело дышит и продолжает что-то шипеть в мой адрес. Но - десятый шаг - шаг Мардука. Я перехватываю кинжал за лезвие и медленно заношу ногу через порог внутреннего храма.
- Мардук, царь богов, победитель Тиамат, - слова на древнем языке шелестят в воздухе храма, который два тысячелетие не слышал благословенной речи моих предков, - жертва твоя да будет угодна тебе, деянья мои да будут угодны тебе...
Я с силой топаю ногой, продавливая мягкий песок и обозначая шаг Мардука, и кинжал срывается с моих пальцев. Ругательства Вебера обрываются на полуслове, когда острие пробивает ему шею. Англичанин неловко взмахивает руками, точно подбитая камнем ворона, и падает на колени. А потом - лицом вниз. Наверное, он даже не понял, что произошло. Скорее всего, не понял. Хотя не мог не ожидать такой развязки. Или мог? Уже неважно. Я тоже опускаюсь на колени, погружаю ладони в песок и касаюсь пола лбом. В моих ушах звенит голос Мардука. Именно его. Точно. Я не знаю, что он говорит, ибо смертным нельзя понимать богов. Но я чувствую, что он доволен.
Может быть, я - последний, кто приносит Мардуку жертву. У меня нет детей, а о моем брате я не слышал ничего уже долгие годы. Искупит ли наше племя вину перед забытыми богами? Я не знаю. Не могу знать. Я сделал все как надо. Мои предки могли бы мной гордиться. Наверное. Кто я такой, чтобы утверждать точно? Никто. Пыль и песок в руинах храма Нинурты.
Я поднимаюсь, иду к трупу Вебера и выдергиваю кинжал из его шеи. Вытираю его об одежду убитого и бережно заворачиваю в тряпичный чехол. Может быть, у меня все-таки будет сын? Или я встречу кого-то достойного принести богам жертвы в следующем поколении? Почему-то мне хочется в это верить. Наверное. Потому что кое-что в этом мире явно не заслуживает того, чтобы взять - и кончиться. А вы как считаете?