Аннотация: /не надо мне конкурсов, я уж лучше потихонечку напишу, не спеша/
Заходя на фантастический форум, Кирилл ни на что особенно не рассчитывал.
Здесь любили обсуждать что-нибудь помноготомнее, а у него вышла небольшая повесть, да ещё в сборнике. Но неожиданно оказалось, что история про конец света на одной отдельно взятой полуосвоенной планете читателей зацепила.
- Динамично, интересно и почти без стандартных ходов.
- Проглотил 'Проклятый год' одним махом. Сразу захотелось продолжения. Гад автор, зачем уморил главного героя?
- Приятно, наконец, увидеть в книге живых людей со своими характерами. Особенно удался Алекс. А вот друг героя, умеющий разговаривать с аборигенами, явно слизан с Хана Соло. После четвёртого подряд совпадения-намёка я уже на стенку лез от раздражения.
Тут Кирилл на минутку подвис. Кто-кто, а Хан Соло уж никак не приходил ему на ум в качестве прототипа. Глубоко вздохнув, он продолжал читать.
- Интересный, продуманный и достоверный мир. Конечно, Алекс погиб, но, возможно, автор опишет ещё какие-то события, происходившие на планете.
Да что за чёрт? Все на форуме были твёрдо уверены, что друзья Алекса вытащили из опасной зоны то ли покойника, то ли умирающего. Это при том, что Кирилл по требованию редактора долго перекраивал последнюю главу, пытаясь хоть как-то оставить героя в живых.
И что его потянуло писать такой мрачняк как раз, когда в жизни всё, наконец, начало складываться? Нашёл работу, за которую не стыдно. И даже Иры перестал стесняться и уверенно начал завоёвывать авторитет - я, мол, и программист крутой, и фантастику пишу, и вообще не менее яркая личность, чем разные гуманитарные мальчики. Когда перестал-то, кстати? Кажется, случайно обнаружив её в магазине игрушек, где неприступная учительница с детским восхищением рассматривала нынешние чудеса - от конструкторов до фигурок орка и варвара. А вот пёрло из него тогда и пёрло ... угрюмое, мрачное, депрессивное.
За полтора года до того, когда всё шло наперекосяк, Кирилл сочинял светлую, почти акварельную 'Цветоазбуку'. Какой-то умник даже предположил, что повесть написала женщина - под псевдонимом, само собой, разве ж будут баб так просто читать?
Впрочем, редактор, естественно, вступился за главного героя не из-за чрезмерной мрачности 'Проклятого года'. Не пойдёт повесть - и ладно, в сборнике ещё три других. А если пойдёт? Тогда хорошо бы написать продолжение и издать отдельной книжкой - а как, если Алекса автор укокошил? В сюжет спасение главного героя не ложилось ну никак, и Кирилл держался долго, но всё-таки капитулировал. Своя книжка в приличном издательстве, большой тираж...
На других форумах точно так же творилось непонятное. Все читатели были дружно уверены в гибели Алекса. Прямо как в анекдоте, в котором барышня выходила замуж по расчёту, а получилось по любви, когда денег у мужа не оказалось. Зачем переписывал, зачем правил?
Кирилл держался недели две, потом рассказал всё Палычу. Палыч, пятидесятилетний крепкий мужик с внешностью начальника цеха при большом заводе, был из любителей странного. Кирилл уже знал, что даже среди собратьев-фантастов встретить людей с этим качеством не так просто.
Палыч выслушал неожиданно внимательно и серьёзно спросил, не хочет ли он снова переписать конец.
- Так ведь издательство велело с сайта всё убрать, я там первые три главы оставил, народ заманивать.
- Ну сделай первые две и последнюю. Давай, не ленись. Видишь, мироздание сопротивляется, не хочет такого конца.
Кирилл решил, что тут Палыч уже явно шутит, и переписывать не стал.
А ещё через полгода мироздание сдалось. Зайдя на форум, он теперь читал:
- Алексу сначала сочувствуешь, несмотря на все его психологические заморочки. Но под конец эмоциональность повести ослабевает, и тут не помогает даже спасение героя. Похоже, что автору уже неинтересно, как Алекс будет жить дальше со всеми своими прибабахами.
- Автор придумал интересный мир, но в повести уже обыграны почти все его черты, которые можно было обыграть. Хотя финальное избавление героя даёт читателю надежду на продолжение.
Теперь герой в сознании читателей явно оставался жив. Кирилл глазам своим не верил. И ведь поделишься с кем - параноиком сочтут. Ну разве заехать к Палычу с ночёвкой, покаяться.
Уже на подходе к знакомому дому Кирилл обнаружил, что настроение у него слишком бодрое для покаяния. Весеннее солнце делило улицу на два куска - синевато-теневой и светло-коричневый со светло-зелёным. Из рыхлой влажноватой почвы пёрли неунывающие крокусы. Их огибали, спеша по своим делам, два первых муравья. Переплетённые ветви кустарника выглядели пока безжизненными и сухими, но было понятно, что ещё немного - сюда рванутся соки, и почки начнут набухать и разорачиваться.
Палыч остался человеком старой закалки, и ни один гость не уходил из его дома ненакормленным. Будучи при деньгах, Палыч пижонил, и любил разориться на какой-нибудь авокадо, но и когда оказывался стеснён в средствах, всё равно готовил быстро, сытно и много. Вот и теперь он сноровисто натёр курьи ножки аджикой, полил, переворачивая, жидким мёдом и, поставив в микроволновку, стал нарезать французский сыр с плесенью и бородинский хлеб. Из холодильника были добыты первые две бутылки пива. Накрыв стол, Палыч довольно расслабился, всем своим видом показывая, что готов слушать.
А ведь и правда готов. И сам Кирилл чувствовал, что выложит сейчас всё как миленький - да, старший, да, жизнью тёртый, но ведь ещё и просто друг, рядом с которым не надо втыкать в задницу павлиньи перья. Палыч со вниманием выслушал его и задумчиво протянул:
- Знаешь, когда я с конкурсами завязал?
А в самом деле, почему тот для конкурсов не пишет? К собственному неприкосновенному достоинству Палыч всегда относился со здоровым чувством юмора, легко импровизировал, любил розыгрыши и вообще был человеком компанейским.
- Вот как ты думаешь, отчего там такую лабуду в отзывах гонят? И добро бы одни щенки, школьники вчерашние. Жека как-то при всех опозорился как последний лопух. Жека!
Палыч держал паузу как хороший актёр.
- Ты думаешь, если он тюха провинциальная, так читать не умеет? Ещё как умеет, получше нас с тобой. С первого раза всё ловит - кто, что, почему. И не просто фабулу, а на кой хрен всё это надо. Абсолютный слух, как у скрипача на мелодию.
Нашёл я как-то один рассказик, Жеке показал, а тот упёрся. Нет тут нужного конца, неправильный он. И что, думаешь, оказалось? Идею-то автор спионерил, а конец отгрыз, чтобы на горячем не поймали. Ну, что стащено, Жека не знал, конечно - автор пострадавший из стареньких был, и не переводили это у нас. А вот сюжет недоверченный почуял.
А тут обсуждения на конкурсе читаю - как будто и не он пишет. Очевидного человек не видит. Ну, думаю, все рассказы прочитать как следует поленился, так уж не позорься. Смотрю дальше - нет, не поленился, к сущим мелочам придирается, хорошо так придирается, въедливо. А парочки слонов и не приметил.
Насторожила меня эта история, я присматриваться стал. Я ведь тогда ещё грешен был, мог из старых заготовок взять кусок для начала или для середины, а к нему уже новое присандалить. И вот смотрю - старенькое и сделано похуже, а понимают его лучше - никаких недоразумений, никаких вопросов дурацких.
- Странное дело, Палыч, - пробормотал Кирилл, - я ведь тоже такое замечал. А как я раньше писал - ну, ты помнишь. По два "которых" в предложении.
Палыч подложил ему на тарелку ещё одну курью ножку, подцепил вилкой два корнишончика. 'Как в поход по голодному краю отправляет', - мелькнуло в голове у Кирилла.
- Видишь какая штука, - Палыч сложил ковшиком две мощные ладони и покачал перед его носом, - написанное, оно врасти ещё должно. В это самое мироздание. Особенно у нашей братии. Мы ведь фантасты, хоть на полшажка, да вперёди идём. Должны, по крайней мере. Тут, конечно, есть варианты. Привычное, похожее на что-то, быстрей врастает. Не зря такие рассказы на конкурсах хорошо прокатывают. Даже если написано вчера, всё равно всем уже понятно. Но не только привычное, нет... Жека вот сочинит свою крохотулечку и получается иной раз, что она тихой сапой сразу же встраивается, как будто так и было. Ну, он парень такой, спокойный, молчаливый, в гармонии с космосом, понимаешь, жить старается.
Или наоборот, ломит человек своим курсом, добавляет что хочет, и никто ему не указ. Элка вот... Она же не баба, а конь с яйцами. Нет, Элка девчонка красивая, женственная и всё такое. Но она ведь не только роту мужиков, она кого угодно себя слушать заставит. А мы, грешные, ещё подождать должны, чтобы понять, услышали нас или нет.
Палыч деловито прикончил стакан с пивом, как точку поставил, и завершил.
- Нет, думаю, не надо мне конкурсов, я уж лучше потихонечку напишу, не спеша, потом по словечку отполирую. Чтобы когда выложу, читатели понимали, что и зачем, а не просто на свеженькое слетались. Так что и ты привыкай - утвердило, значит, мироздание, твой последний вариант, никуда теперь не денешься.
Сказано это было с самым обыденным выражением. Но Кирилл вдруг почувствовал, что его передёрнуло, как от удара током. Он встал, подошёл к открытому окну. В мягких сумерках терялось множество интересного - деревья, осевшие сугробы, почти трезвые, но со всей дури что-то горланящие подростки... Весь этот заманчивый мир словно бы глядел на него, Кирилла, с нетерпением чего-то ожидая. Голова закружилась, и он очнулся уже в следующий миг, обнаружив, что Палыч крепко держит его за шкирку, не давая свалиться.
- Ничего-ничего, Кирка, такое уж у нас ремесло. Спать ложись давай. Утро вечера мудренее.