Аннотация: Давненько уже написано, но для комплекта пусть будет.
Июнь в Москве выдался тёплым, но без прошлогодней жары, однако косоворотка на мохнатой спине Хозяина уже вымокла от пота. Не прогадал ли... эх, не только для людей условие "отдай то, чего у себя не знаешь" - опасная игрушка, с подвывертом. Чего ж такого он в своём городе не знает? Спешно, без всяких разрешений построенного кабака? Татя какого, что с чужим паспортом приехал из глубинки или спустился с гор? Да этого добра в белокаменной - забирай, не жалко.
Никогда б в такие дела не полез, так ведь рушат, ломают - что на Никитской, что на Ордынке. Боннский мейстер говорил - помогут в Европе. А он в Неметчине так и остался за главного, хотя стольный город сейчас и Берлин. Для начала надавят по официальным каналам - архитектурное наследие, то да сё. А не послушают - так отдыхать и развлекаться начальство в ту же Европу ездит. И денежки у него там лежат. А среди тамошней нежити такое попадается, что русскому человеку и помыслить страшно. Это с домовым или там с банником можно и добром договориться.
Как наваждение какое на людей нашло. И ведь нельзя сказать, чтоб уж ничего хорошего не делали. Царицыно вот отстроили. Были бы покойные зодчие довольны или нет, но призракам-то московским обретаться где-то надо? Там сейчас порядок, порешили, наконец, что в людные места не ходить, среди бела дня не появляться.
За пазухой затренькал мобильник. Хозяин специально просил купить ему аппарат побольше, но в его лапище он всё равно смотрелся игрушкой - еле по кнопкам пальцы попадали. Есть друзья в нужных местах, есть. Из гордумы звонили.
Друг-человек, сглатывая слоги, рассказывал, что готовят новый закон. Москву будут расширять. Да что ж он так торопится, сердечный? Впрочем, что с них взять - и живут-то бедолаги всего ничего.
- Что, и Кокошкино? И Первомайское?
Ёлки ж зелёные, если столица так разрастётся, как он за ней усмотрит? А лешие тамошние небось уже лес с корнем дерут со злости - ведь вырубят всё, коттеджики построят. Хозяин от отвращения аж на асфальт сплюнул.
Но добило его не это. От новой мысли просто ноги подкашивались. Получается, что есть такое, чего он у себя не знает. Вернее, будет. А он-то удивлялся, что боннский Хозяин не захотел по рукам сразу ударить, предложил через месяц, при свидетелях. Раньше него узнал, зараза! Вот уж у кого свои люди повсюду...
- Сколько ты говоришь? Двести пятьдесят тысяч на территории?
Тщеславны все Хозяева, куда деваться. А пуще всего каждый бахвалится тем, сколько кого под его приглядом ходит. Домовой - скотиной, леший - зверьём разным. Водяные, те на рыбу в карты играют. Кто проиграл, того и окунишки. И ведь не попрёшь против неведомой силы - озёра под землю утекают, рыба где заводится непонятно отчего, где выводится.
Двести пятьдесят тыщ душ должны теперь из Москвы уехать. Это что, только в Германию? А в другие страны тогда сколько? Это ж от столицы не останется ничего. Такое ведь лишь от большой беды может случиться. Гражданская война там или лето несколько раз выйдет похуже прошедшего. Вот уж кстати затеяли лесные места в город переделывать - душегубка тогда в столице будет. Или кризис такой опять рванёт, что поманят всех молодых огни чужих городов.
Ну нет, это жители могут говорить, что Москва слезам не верит и не жалеет никого. А он не просто житель. Он - Хозяин. Он за каждого отвечает.
Пальцы не слушались, нужный номер удалось набрать лишь с третьего раза. Но разговор вроде как задался. Понимал боннский мейстер, что сфальшивил. Однако своего всё равно упустить не хотел:
- Догофор не подтферждён, могу отменить. Но до захода солнца тогда хочу, по-фашему сказать, отступного.
- Какого? - Хозяин уже на всё готов был.
- Найди послофицу, чтобы у нас есть, а у фас - нет. Хоть одну.
Ух, пронесло, кажется, честное условие, без двойного дна.
Кому теперь звонить - Хозяин долго не раздумывал. Скобарю, конечно. К ним же и ганзейские купцы заезжали - не может быть, чтобы тамошний Хозяин за несколько веков немецкий не выучил.
Псковский Хозяин отозвался недовольно:
- Что, как нам помочь, так мы дотационный регион, а как от нас чего нужно, так исторический город?
- Это ж не от меня зависит, - вздохнул Хозяин. - Ты бы ещё Иоанна Грозного припомнил.
- А ты думаешь, мы о нём вообще забывали?
- Хоть ради Ляксандра Сергеевича.
- Ну ладно. Любил он ваших и наших любил. А ты что, знавал его что ли?
- Ещё бы. В калашном ряду познакомились, когда он лясы с торговками точил. Вострый такой, проворный.
- Дюжины две пословиц этих германских я когда-то даже для памяти записывал. Время было мирное, это воина ты без разговоров по шелому хрясь - и все дела, с купцом говорить надо. А речь без присловья как еда без соли. Вот например: "Слишком много поваров портят кашу"
- "У семи нянек дитя без глазу", - отозвался Хозяин.
- "Всем угодить - такое искусство никому не под силу".
- "Я не медный пятак, чтоб всем нравится".
- Ну, тогда "Любое начало тяжело".
- "Лиха беда начало, а там уж и легче стало".
- "Из хорошего семени - хороший урожай".
- А "от худого семени не жди доброго племени". Или "Что посеешь, то и пожнёшь".
- На тебя не угодишь. "Не следует хвалить день до вечера".
- Точно, "цыплят по осени считают".
Долго они так переговаривались, под конец скобарь огорчённо вздохнул, пожелал удачи и отключился. Хорошо, что связь по мобильнику тоже давала неведомая сила, а то сколько бы разговор этих нынешних бумажек стоил - не сосчитаешь.
Удручённый, брёл Хозяин через город, не замечая ни отцветших лип, ни старинных палат, ни ночных магазинов, и только там, где особо силён был бензиновый дух, чихал со всей силы. Солнце уже клонилось к горизонту. И тут ему послышалась песня. А музыка - это штука такая, во всех мирах тебя найдёт. "Ах, я за то люблю Ивана, что головушка кудрява...", - дудел мужик. И играл-то на кларнете, а не на чём попроще, но правильно дудел, с пониманием. "Вот и все бабы такие, - ворчал про себя Хозяин, - нет бы за что путное полюбить". От души, однако, сразу чуток отлегло. Хозяин подошёл к музыканту, кепки или шляпы на тротуаре не нашёл и кинул пятак с орлом прямо на лежавшую рядом сумку. Тот начал выдувать "Соловейку", словно почуяв его печаль. Закончил, поклонился:
- Спасибо, Хозяин.
- Так тебе видно что ль меня?
- Я ж с историко-филологического. Сразу понял, что Хозяин, вот только чего? Дома, озера, леса - мелковато будет.
- Московский я. Здешний. Вот такое можешь? - он попытался изобразить.
- Легко.
Грустна всё-таки вечерняя Москва, и грустная мелодия пролетела над ней, пропела что-то в загорающиеся окна домов и умолкла.
- Что это было?
- Блюз.
- Это как?
- Это если хорошему человеку плохо.
- Мне такое один Хозяин из Америки напел, когда с ним квасили. У него город затопило, он держался, сколько мог. А потом к нам приехал горькую пить - у них там не пожалеют, не дождёшься. Забавный парень, душевный - кожа тёмная, губы толстенные, а по ухваткам вроде француз. Эх, вот и мне теперь только напиться и остаётся...
Куда деваться, подумал он, сейчас всё расскажу. Ну и рассказал, конечно. Помолчали вдвоём...
- Да уж, - задумчиво произнёс музыкант. - задача непростая. Народная мудрость - она на то и мудрость, что границ не знает. Вот и пословицы похожи. Немцы нам и так-то родня, а у восточных вообще славянской крови половина. На одно надежда - язык, он живой, вечно что-то новое скажется. Надо бы чего из свеженького поискать - про город, про машины, про дорогу железную. Ах ты ж точно!
- Какая?
- Вот она: "Смерти и поезда не приходится ждать"".
"Экая же у немцев смерть дотошная, по расписанию ходит, как их поезда", - подумал Хозяин.. Вспомнились ему неделями стоявшие в тупиках теплушки, вечно опаздывающие душные поезда с юга, пригородные электрички, которые назначали и отменяли как чёрт на душу положит. Теперь хоть и получше стало, а всё ж таки не Неметчина.
- Годится! - завопил он как мальчишка. - Такого у нас точно не будет. И позвонить ещё успеваю.
В трубку только голос и слышно, но всё равно увидел он, кажется, как скривился Мейстер:
- Нашёл фсё-таки. Ну, понял теперь, чем фы от нас отличаетесь, лентяи русские?
"Ах ты ж гад, - подумал Хозяин. - Знал ведь, что ничего другого найти не успею. Обхитрить не получилось, так унизить решил".
- Дай трубку, - потребовал музыкант. Протянул руку, выхватил, и через мгновенье уже кричал:
- Забыл уже, как вас, немцев, во всей Европе разгильдяями и пьяницами считали? А хозяйки от товаров немецких шарахались - дескать, дёшево, да гнило. Куда вам было тогда с итальянцами тягаться или ещё с каким деловитым, разумным народом? Всё в руках человеческих, подожди - и у нас не хуже будет.
Мейстер забулькал что-то и затих, в точку, видно, музыкант попал.
Хозяин кинулся обниматься, на середине пути вспомнил, что хрупок человек, ослабил вполовину медвежью хватку.
- Всё у нас будет..., - бормотал кларнетист. - Если только делом займёмся, починим всё, в порядок приведём, а не гордыню свою станем тешить.
- Ну, ты молодец! С историко-филологического, говоришь? Пойдём, Москву старую тебе покажу. Кроме меня иного никто и не помнит уже.