Жена понимающе хмыкнула и сказала: "Ну ладно, будешь сам устраивать свой мальчишник" таким тоном, как будто их главное желание - набраться в хлам и набезобразничать без мудрого женского присмотра.
Между тем строгановских однокурсниц Игорь тоже пригласил. Правда, если вспомнить их былые подвиги... да ладно, всё равно байки о пьянстве художников сильно преувеличены. Да и остепенилось большинство уже давно. Просто хотелось вспомнить молодость, какая была, с безденежьем, со смешными петушиными амбициями, с общежитской бесприютной тоской, когда, возвращаясь к себе с намерением подучить историю искусства, непременно попадаешь на гулянку в честь соседа.
Его тогдашние амбиции на нынешний взгляд выглядели довольно наивно, хотя и не полной дурью. Приходилось крутиться, но время от времени возникали заказы на книжки, на мультики, что-то из заказного становилось любимым, какие-то почеркушки делались для себя. Теперешнее сборище совпало с жирным временем, когда выплатили сразу несколько гонораров, и можно было временно забыть о закупках на оптовой базе и вспомнить старую, ещё студенческую, мудрость: "Лучшая еда для мужика - это мясо". Бастурма, копчёная колбаса, шашлык, для комплекта взять ещё каких-нибудь овощей и фруктов. И что, так уж велика премудрость - гостей накормить? Сам справится. Даже мангал к приходу первого гостя уже посвечивал угольками.
- Петька? А что без гитары?
На их сборищах Петька со зверской рожей играл "Орландину" и "Электрического Пса", горланил непристойное студенческое "Мама, я дизайнера люблю", потом, убедившись, что аудитория внемлет, начинал разбавлять репертуар песнями собственного сочинения.
- Ты же ещё три года назад как отжигал!
- Да ладно. Ерунда одна. "Она со мной, она не со мной. Жизнь прекрасна, жизнь ужасна..."
Игорю невольно вспомнилось старое Петькино: "Из гальки цветной мне бы замок сложить, а после во всём разбираться..."* Может и не высокая поэзия, однако цепляло что-то. Тем не менее, хозяин - барин. Не поспоришь.
Остальные ввалились уже толпой, вешали одну на другую шубы и куртки, закидывали наверх шапки, едва отряхнув от снега. Поднялись наверх, пошли к столу, сели есть. Друзья ели и пили с мороза с таким здоровым голодом, какого не было даже в строгановской молодости.
Наваливали на тарелки, тянулись через весь стол, нахваливали. Игорю хотелось воспоминаний, но стоило начать "а вот на втором курсе...", как разговор как-то быстро затухал. Гости сворачивали всё больше на нынешние дела - кто-то съездил в Швецию, кто-то перестраивал дачу, кто-то уже год вёл позиционную войну с дураком начальником, кто-то показывал фотографии. По специальности работали только они с Михаилом, хотя у того было что-то хитровывернутое, с компьютерами и психологией восприятия. Однако на жизнь никто не жаловался, даже повествование о служебных проблемах выглядело бодрой героической сагой. То и дело мелькали вспышки, кто-то снимал соседей на фоне застолья, потом Игоря на фоне стены со старой раскадровкой, потом просил приятелей щёлкнуть себя.
Сидевший рядом Никола пригнулся к Игорю, заботливо посмотрел в глаза:
- Что грустишь? Ешь, пей, веселись. Вечер отличный.
Вечер, похоже, и впрямь казался отличным всем, кроме него. Игорь незаметно выбрался из-за стола, вышел на улицу и, прячась от ветра, запалил сигаретку. Через некоторое время рядом пристроился Михаил:
- Анахоретам не помешаю?
- Да не анахорет я, просто старею, наверное. Не прикалывает как-то. Все такие добрые, позитивные, все рады встрече.
- Размордевшие, сбалансированные...
- Не понял?
- Ясно, газет не читаешь, рекламу не смотришь. "Борись не с депрессией, а с её причинами. Умей радоваться нынешнему дню".
- Экклезиаст в топе?
- При Эккклезиасте мозгоправов не было. И рекламщиков для определения целевой аудитории. Сорок-сорок пять лет, самое оно. Что не сбылось, уже не сбудется. Вспоминать обидно, мечтать поздно. На работе надо пахать, не отвлекаясь, чтобы не вылететь из обоймы. При этом хочется простых житейских радостей, чтобы утро бодрое, мясо вкусное, а вино по выходным - с букетом.
- И что, всех спасут новые таблеточки?
- Не-а, им наше поколение не доверяет, знаешь же, сколько народу в своё время на колёса подсело. Всё современное и безвредное, несколько сеансов стимуляции мозга, подкрутить баланс инсулы и дефолт-системы, а дальше сам справляешься, живёшь по правильному стереотипу. Все радости при тебе - если с женой ещё что-то можешь, если погода хорошая, если утром встал, и ничего не болит.
- Баланс чего?
- Расслабься, долго объяснять. Я всё-таки немного поумнел с тех пор, как всему курсу своими лекциями мозги компостировал.
Компостировал, и правда. Игорь вспомнил длинные телеги про законы восприятия, от которых у него осталось только Мишкино страстное восклицание: "Пуантилисты тоже были правы!"
- Ни хрена я не понимал, чего ты задвигал, ни тогда, ни сейчас, но ты - моё самое яркое впечатление от второго курса, - невольно вырвалось у него.
- Польщён. Сад у тебя как у настоящего художника. Сразу видно, траву не косишь, дорожки не посыпаешь, сидишь и смотришь на кузнечиков.
- Кто ж этого не любит?
- Представь себе, сейчас все деловые. Баньку построить, посидеть по работе с ноутбуком, на худой конец фотки запостить - это да. Я же говорю, вспоминать обидно, мечтать поздно, вот делами заняться, чтобы фигнёй не мучиться - это самое оно.
- Тоже сбалансированные?
- Сбалансированные. Так что ты особо не страдай, принимай всё как есть. У тебя им хорошо, друг с другом им тоже хорошо. Ребята найдут, чем заняться.
Игорь поднялся на второй этаж, где шёл мальчишник, прошёл на балкон, засветил керосинку, зачем-то стоявшую там, хотя перебоев с электричеством уже давно не было, немного посмотрел на огонь, потом долго глядел на сидевших в комнате, ощущая острое дежа вю. Собралась почти та же компания, что в памятную третьекурсную ночь, когда они спалили Ванькину дачу - спалили даже не по пьянке, а по дури. Стыдно вспомнить, но особо и не переживали, хотя было понятно, что Ванькины предки его теперь мало что не прибьют. Воды не было, снегом тушить не получилось - заполыхало сразу так, что не подступишься. Петька с Маргаритой сразу растворились где-то в темноте, выясняя отношения. Никола восторженно глядел на огонь, восклицая: "Какая сила, ёпть!" Пожарная команда приехала уже к головёшкам, хорошо, что занималось утро, а там и до первой электрички недалеко.
Значит, правильный стереотип у всех в головах. Чем вышибается стереотип? Верно, сильными впечатлениями. А если прибавить ещё и дежа вю, то и вспомнить всё придётся как миленьким. Игорь чувствовал пьянящий ужас - чтобы провернуть то, что он сейчас задумал, надо стать чуть-чуть сумасшедшим. Сумасшедший? Он? Мирный иллюстратор, самый тихий студент на курсе. Мишка когда-то сказал ему обидное: "Хороший ты художник, Игорь, но для художника недостаточно трёхнутый".
Игорь обвёл всех взглядом и громко сказал: "Ну, напились, наелись, пошли все в снежки играть". К его удивлению, уговаривать долго не пришлось - гостям явно понравилась идея ещё одного непритязательного развлечения. Разбились на две команды, заняли позиции, лепили снежные шарики про запас, увлечённо прицеливались, громко вопили, попав по противнику. В прошлый раз пожар начался с того, что одни молодые дуралеи решили занять позицию повыше, забравшись на заснеженный балкончик, а другие не придумали ничего лучше, как выкурить их, разведя под балконом костерок. Нет, так сейчас уже не получится...
Игорь вздохнул и тщательно прицелился снежком в керосиновую лампу. Может он и недостаточно трёхнутый, но глазомер у него хороший. На полу уже был разлит керосин, так что если повезёт, то полыхнёт прямо сразу...
Балкончик занялся весь, пламя сквозь полуоткрытую дверь начало затягивать в комнату. Петька, героически обмотавшись мокрым шарфом, побежал спасать оставленные на столе планшеты и айфоны. Вернулся с добычей и с известием, что весь второй этаж горит уже вовсю. Игорь немедленно рванул вниз рубильник, и теперь густо-серую загородную ночь освещали только сполохи огня. Никола названивал в службу спасения, диктуя координаты для пожарных.
Дежа вю первым началось у Ваньки, который задумчиво сказал: "Вы что, ребята, наш прошлый подвиг решили повторить?" Потом Петька торжественно возвращал Рите её любимый фотик. Она, расчувствовавшись, чмокнула его в щёку и как-то незаметно исчезла вместе с ним во тьме. Потом Никола долго глядел на огонь, ставший уже сплошной гудящей стеной, откуда вверх, сквозь догорающую крышу, выбирались тонкие и высокие языки. Он больше не вспоминал о том, что пожарные всё не едут и не едут, и надо бы повторить звонок. "Игорь, Мишка, вы сейчас скажете, что я идиот, но красота-то какая. Стихия. Вот что рисовать надо, я ведь совсем ещё недавно, для себя..." В комнате он казался почти трезвым, а теперь его явно развезло.
Пожарные, как и в прошлый раз, прибыли посмотреть на головёшки. Но с первым светом все благополучно разъехались - правда, уже не с электричкой, а в своих и чужих машинах - допившие для сугрева спасённый коньяк, обнявшиеся, растрёпанные, смешные, вспоминающие студенческие буйства. Простыл до бронхита только Игорь. Пока он температурил, жена, по обычному великодушию, ничего ему не припоминала. Недели через две он немного пришёл в себя, доплёлся до кухни и гордо занял законное место за обеденным столом. В окошко уже глядело голубое небо, сугробы таяли. Жена тем временем начала воспитательную работу:
- Игорь, я просто не представляю, как такое могло случиться. В последнее время ты нервный, неуравновешенный, всё время витаешь в каких-то облаках. Может быть, тебе подумать о балансирующей стимуляции? Отличный метод, без всяких побочек. Я уже прошла несколько сеансов и знаешь, всё стало гораздо лучше.
Игорь наконец понял, что она сказала, и едва не пролил чай на штаны: