Мартынов Владислав Александрович : другие произведения.

Усадьба Ривердэйл

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В середине девятнадцатого века, один обнищавший дворянин получает два письма. В одном сказано, что совет города решил взыскать все долги Уильяма Грэя, изымая все его имущество в пользу города. Вместе с тем, второе письмо сообщает о смерти дальнего родственника Уильяма и о том, что того внесли в завещание. Для этого ему необходимо явиться в усадьбу покойника и вступить в свои права. Выбора у мужчины нет, так что он собрав последние деньги поехал за положенным ему по воле умершего. "Текст не проходил сюжетную редактуру. Комментарии приветствуются"
  Усадьба Ривердэйл
  
  Эпизод первый
  Должник
  Витая стрелка на старых, напольных часах, что стояли в нашей гостиной уже больше шестидесяти лет, в тишине пересекла двенадцать часов. Громкий стук колёс раздавшийся с начала улицы показал, что эта рухлядь с изысканной резьбой стоящая у стены, всё ещё исправно работает. Время они показывают точно, несмотря на поломку механизма, что когда-то издавал мягкий, чарующий звук арфы.
  Периодически грохот колёс по мостовой затихал, почтовый дилижанс останавливался, чтобы почтальон передал посылку или письмо.
  Лошадиные копыта стучали по камням и тем самым, забивали раскаленные гвозди прямиком в мой мозг минуя кожу и череп. Карета вновь остановилась и спустя примерно пол минуты блаженной тишины кто-то постучал латунным молоточком в дверь моего дома. Я в очередной раз выругался и со стоном стал ковылять к двери держась за все, что попадётся под руку.
  Когда я открыл дверь, на меня уставился мальчишка держащий в руке два запечатанных конверта.
  - Чего тебе? - я проговорил это тихим, хриплым голосом и поморщился ощутив мерзкий запах перегара.
  - Два заказных письма сэру Уильяму Грэй, - он чертовски звоним голосом прокричал заученную фразу, замялся, а потом продолжил тише, - можно мне его увидеть, пожалуйста?
  - Я Грэй. Что там?
  - Заказные письма. Одно из городской управы, второе от нотариуса округа Лайм. С вас два пенса.
  
  Я пошарил по карманам мятого и пропахшего табаком сюртука но не смог найти ничего, кроме нескольких сигар. Я сунул их в руку мальчишке и пока он не успел опомниться, выхватил у него два конверта, а после захлопнул дверь. Голова взорвалась от громкого хлопка и я со стоном сполз по стенке, краем сознания я услышал звук удаляющейся почтовой кареты.
  
  Сидя на полу я протянул руку вверх и снял с комода подсвечник. По ощущениям, прошло минут пятнадцать, прежде чем я смог оторвать свой лоб от холодного, медного подсвечника и снова вернуться в гостиную. Уже там удобно устроившись на кушетке я не глядя разорвал конверт и достал первое письмо.
  
  "Уважаемый Уильям Грэй!
  
  От лица мэра Скотфилда, мы палата представителей городского совета, вынуждены предупредить вас, что в связи с отсутствием долговых выплат с вашей стороны, ваш дом изымается в пользу города. Решение принято советом города Рочкис.
  
  У вас есть возможность погасить долг до 25.03.1853 года. Либо освободить помещение оставив всю мебель и прочие предметы быта, и интерьера на своём месте.
  
  С уважением заместитель мэра, господин Мэйфис. 22.02.1853г."
  
  Я поджёг письмо от свечи и прикурил от него одну из сигар, что лежали на столике рядом. Клубы густого, терпкого дыма плавно поднимались к потолку, медленно рассеиваясь. Мысли, словно старый, тяжёлый паром, двигались медленно, скрипя цепями. Этот паром двигался вначале в одну сторону, но натыкаясь на тупик начинал движение обратно и снова все повторялось.
  
  Второе письмо было на бумаге более паршивого качества. Шершавое и плотное, того и гляди переломится пополам.
  
  "Уважаемый Уильям Грэй, с прискорбием вынуждены сообщить, что ваш троюродный дядюшка, лорд Генри Ривердэйл, скончался. Вы упомянуты в его завещании, как и ещё несколько родственников, в качестве наследника. Вам необходимо явиться не позднее 29.02.1853 года, дабы узнать последнюю волю умершего.
  
  С уважением, нотариальная контора Дикенс и сыновья. 19.02.1853г."
  
  Я с трудом смог вспомнить, что это за дядюшка такой, что одарил меня каким-то своим барахлом. Абсолютно уверен, что это какой-нибудь канделябр, который понравился мне, когда я с родителями гостил у него, в пятилетнем возрасте. Хмыкнув, я отбросил письмо на столик и пошёл в сторону кухни, чтобы сделать себе холодный морс.
  
  В течении дня, мысль, что стоит таки съездить в эту усадьбу Ривердэйл, постоянно возвращалась. Я старался выбросить её из головы, но она с настойчивостью моих кредиторов упрямо возникала в голове. Если повезёт, и старик оставил хоть какие-то деньги. Тогда можно отсрочить изъятие моего дома на пару месяцев, а там возможно мне улыбнётся удача и я смогу вырваться из череды несчастий.
  
  К вечеру я убедил себя что стоит поехать туда и хотя бы узнать, что мне завещали. Потом я вспомнил, что нужно раздобыть денег, хотя бы на место в почтовой карете. Серебра в доме практически не осталось, прочей утвари, которую можно заложить, также удручающе мало. Кровать, старые часы, несколько кушеток, да столиков с двумя платяными шкафами.
  
  В следующий день я заложил в ломбард часы и один из шкафов, что позволило полностью покрыть расходы на дорогу туда и обратно, хотя придётся сэкономить на еде и есть всего два раза в сутки. Главное, больше спать, чем бодрствовать и надеяться, что дорогие родственники соизволят пригласить меня к столу.
  
  В принципе, я почти верно рассчитал все свои траты, однако все равно пришлось голодать около двенадцати часов, прежде чем я смог выйти из этой пыльной кареты. Она остановилась аккурат возле ратуши, так что до нотариальной конторы мне нужно было пройтись не более пяти минут.
  
  Там я представился, протянул паспорт задумчивому клерку в круглых очках, с очень выпуклыми линзами. Он внимательно осмотрел его и медленно, щурясь, несмотря на очки, прочитал мои имя и фамилию в слух.
  
  - Уильям Грей, - он произнёс это ужасно скрипучим, можно даже сказать, пропитанным пылью сотен конторских книг, что окружали его рабочее место, - хорошо, что вы так скоро приехали, хотя вы и последний, кого мы ждали. Наша нотариальная контора предоставит вам транспорт, чтобы вы благополучно добрались до усадьбы. Сегодня я подготовлю необходимые бумаги, а завтра оглашу последнюю волю умершего вам и остальным родственникам упомянутым в завещании.
  
  Он достал чистый лист бумаги из секретера и написал несколько строк, после чего протянул эту записку мне. В ней говорилось: "Предоставить место в карете до усадьбы Ривердэйл. Нотариальная контора Дикенс и сыновья" и подпись клерка.
  
  До вокзала я добрался минут за тридцать. Предъявил в кассу записку и мужчина в форменной кепке указал необходимый мне экипаж.
  
  Прибыв к воротам усадьбы экипаж плавно остановился. Кучер слез с козел и поспешил открыть дверь, в надежде на чаевые. Я может и дал бы ему пару монет, но у меня были деньги лишь на проезд до дома. Даже не было денег на еду в обратном пути. Я пожал его протянутую руку, достал одну из последних сигар и закурил.
  
  
  Усадьба Ривердэйл
  
  Эпизод второй
  Завещание
  
  За резными воротами извивалась, выложенная камнем тропинка и упиралась в широкую веранду с тонкими колоннами, которые не столько поддерживали козырёк, сколько просто обозначали наличие входа. На всем первом этаже горел свет, на втором свет был лишь в некоторых окнах, а третий был полностью погружен во мрак.
  
  Я достал часы и довольно улыбнулся. Без четверти семь, скоро будет ужин, а это значит, что я наконец-то заглушу неприятный вой моего живота. Затушив сигару, я подошёл к воротам и заозирался в поисках цепочки прикреплённой к колокольчику, что в будке привратника, но ни цепочки, ни самой захудалой верёвочки нигде не было. Тогда я, не заботясь о церемониях, несколько раз ударил ногой по створкам.
  
  Пожилой привратник, до этого сидящий в небольшой будке, подошёл и осведомился о том, кто я такой, а после раскланиваясь, впустил во двор усадьбы и провел до крыльца.
  
  Я открыл тяжёлую дверь и яркий свет, бивший в глаза заставил прищуриться. На улице уже вовсю властвовали сумерки, поэтому гостиная и коридор были ярко освещены.
  
  Лакея нигде не было, поэтому я сам снял пальто, расправил сюртук и не громко постукивая тростью, медленно двинулся в гостиную.
  
  Коридор был заставлен, можно даже сказать, захламлен, различными предметами антиквариата. Множество разномастных подсвечников, которые исполняют исключительно декоративную роль, потому что все освещается газовыми фонарями. Какие-то аляповатые бронзовые и позолоченные скульптуры, старинный комод. Складывается ощущение что пришёл в дом старьевщика, а не уважаемого джентльмена.
  
  Зайдя в гостиную, я остановился и принялся внимательно разглядывать присутствующих здесь господ. Меня, пока что, не замечали. В гостиной сидело шесть человек.
  
  Первой бросалась в глаза дородная фигура тётушки Рози, она стояла рядом с камином, смотря на портрет дородного, лысоватого мужчины и тихонько всхлипывая, промакивала глаза красным шелковым платком. Эта женщина была низкого роста и широка в плечах. Ей было чуть больше пятидесяти, и она имела дурную привычку, носить очень яркие и вызывающие одежды, чтобы оттенить свой возраст. Даже на свою траурную, черную шляпку она нацепила режущие глаза, ярко салатовые банты. Хорошо хоть платье без изысков, и то спасибо.
  
  Она же меня первой и заметила. Ещё раз промокнув глаза платком, она бросилась ко мне громко причитая. Не дойдя до меня двух шагов она споткнулась и мне пришлось ловить её, чтобы она не ушиблась.
  
  - О, Уильям, здравствуй, спасибо тебе, я сама не своя из-за этой трагедии, - все ещё вися на мне, она запричитала в естественной для неё манере, - бедный Генри, ты представляешь? Он ушёл от нас в самом рассвете сил, у него ведь вся жизнь была впереди. Ты приехал, чтобы вместе с нами отдать дань его памяти?
  
  Я с трудом поставил её на пол и стал дожидаться, пока иссякнет поток её красноречия. Доброй тетушке не нужны были слушатели, она разговаривала потому, что любила это делать.
  
  - Тётушка Рози, оставьте Уильяма в покое, дайте ему отдохнуть с дороги. Да и вообще, старику было больше восьмидесяти, весьма достойный возраст для смерти, я, например, даже не смею надеяться дожить до таких лет, - это подал голос мужчина лет сорока. Он был не брит, в не менее мятом фраке чем мой, а его блеклые глаза отражали блики пламени в камине. С ним я был не знаком, как и ещё с некоторыми людьми. Потому поклонился и представился всем.
  
  - Здравствуйте, я Уильям Грей, троюродный племянник достопочтенного Генри Ривердэйла. Я правда не знаю, чем вызвал благосклонность этого человека, но это обстоятельство крайне вовремя для меня.
  
  - Да уж, по тебе видно. Ты, наверное, хочешь есть, слуги как раз заканчивают накрывать на стол, - эта насмешка прозвучала красивым контральто. Мира, до безобразия красивая и миниатюрная женщина. Её внешность никак не соотносилась с её глубоким, грудным голосом. На ней было красивое чёрное платье с глубоким вырезом на груди, не столько из-за Генри Ривердэйл, а из-за траура по её почившему мужу, который приходился мне родным дядей. Он умер примерно три месяца назад, и Мире нужно было соблюдать траур, чтобы не быть осужденной людьми. А если учесть, что она была моложе его лет этак на пятьдесят, то это не такая уж и мука, особенно учитывая то состояние, которое досталось ей по наследству.
  
  - А, Мира, не могу сказать, что рад тебя видеть. Но может ты пояснишь мне, какого черта ты здесь забыла? Мой дядя состоял в родстве с лордом Генри, а вот ты, на мой взгляд здесь лишняя.
  
  - Я не намерена оправдываться перед пьянчугой, который скоро лишиться дома и будет жить на пристани, - она медленно встала и ушла, всем своим видом показывая как сильно она оскорблена.
  
  - Как думаешь, как долго она горевала, когда умер твой дядя? - Весело спросил "мятый фрак".
  
  - Я не уверен, что ей знакомо хоть какие-то чувства кроме жадности, похоти и желчности. - Я присел на кресло напротив и спросил, разглядывая его, - вы не в курсе? Когда накроют на стол? Эта стерва была права в том, что я чертовски голоден. И, вы уж простите, не имею чести знать вас.
  - Я Генри Дасквол, дальний родственник лорда Ривердэйла. Не удивительно, что вы меня не помните. В последний раз мы виделись лет двадцать назад, точнее мы присутствовали на одном мероприятии, куда вас привела ваша матушка.
  
  Когда он закончил в дверь постучали и в гостиную вошел слуга, который объявил о том, что стол накрыт и гости могут пройти в столовую. Все стали двигаться к выходу, а я, несмотря на голод, остался, чтобы внимательнее осмотреться. На полу гостиной лежал огромный, серый ковер с длинным ворсом, в котором ноги утопают по щиколотку. На всей поверхности ковра был какой-то замысловатый рисунок из красных линий. На ковре стояло фортепьяно, а на нем полупустая бутылка виски, толи экспозиция, толи чья-то небрежность.
  
  Над камином висел портрет старого, мужчины с большими, седыми бакенбардами. Он был низкорослый, но очень широк в плечах, хотя ширина плеч соответствовала размерам его живота. На его черном камзоле было множество разномастных наград и казалось, что места для еще одной никак не найдется, разве что на спину привесить. Он стоял рядом с пустым креслом опираясь на него рукой и грозно взирал на меня, светло-зелеными глазами подернутыми старческой блеклостью из-под насупленных бровей. На полке камина было несколько фотографий в рамках, но я не знал людей, изображенных на них. В принципе дядюшку Генри я тоже не узнавал.
  
  Еще в гостиной, прямо перед камином стояло два кресла и между ними небольшой стеклянный столик, на котором была небольшая вазочка с каким-то маленьким, увядшим букетом. Справа от камина стоял глобус на треноге, я с любопытством подошел к нему и попробовал прокрутить, но ничего не вышло. Тогда я заметил "ушки", на которые должен вешаться замок и потянув за одно открыл небольшой тайник, в котором стояли небольшие бутылочки с разными жидкостями. Я было подумал, что это алкоголь, но когда я открыл одну, поднес к лицу и вдохнул, мне в нос ударил едкий запах аммиака. В дверь снова постучали и я, обернувшись, не задумываясь положил пузырек в карман. Это был слуга, который сказал, что господа ждут только меня.
  
  Я закрыл глобус и последний раз окинул темную гостиную, с завешанными тяжелыми красными шторами окнами и вошел в соседнюю залу. Эта комната была примерно такой-же по размерам, как и гостиная, но из-за большего количества мебели и прочих предметов, казалось, что здесь невозможно пройти, не задев какой-нибудь подсвечник.
  
  На стенах, выкрашенных в бледно-желтый цвет, было сразу по три или четыре картины абсолютно разных жанров, на одной две юные гречанки рассуждают о чем-то и у каждой в руке по бокалу. На следующей пейзаж какой-то деревеньки, на третьей девушка в красивом платье сидящая на поваленном дереве посреди леса. На белом комоде, стоящем у стены стояли маленькие часы, два подсвечника и три вазы, при этом - цветы были только в одной. В центре комнаты стоял большой, тяжелый стол, вокруг которого стояли шесть массивных стульев с резными спинками и подлокотниками, обитых светлой тканью. На полу лежал видавший виды, уже стершийся до серого цвета ковер, с синим орнаментом.
  За столом уже сидели Дасквол, тетушка Рози и Мира. Перед каждым стояла тарелка и бокал уже наполненный красным вином.
  
  - Что Уильям, искал чем поживиться, чтобы потом проиграть в карты? - Голос Миры так и источал яд и презрение.
  - Нет, но, похоже нашел шкатулку лорда с ядами, так что, лучше помолчи, - ответил я, многообещающе посмотрев на нее и достал из кармана бутылочку с нашатырем.
  
  Я не собирался ее травить, даже если бы это действительно был яд, но видит бог, она меня до смерти достала. После моих слов, тетушка Рози охнула и приложила ладошку ко рту, глядя на меня широко раскрытыми глазами.
  
  - Даже чтобы отравить человека, нужна смелость, смелость присуща мужчинам, откуда бы ей взяться у тебя? - Этот раунд Мира не собиралась проигрывать.
  - Вот тут, пожалуй, поспорю, - в беседу вмешался Дасквол, - яд оружие трусов. Смелость требуется для того, чтобы проткнуть человека клинком, застрелить, даже в спину, но ты делаешь это своими руками. А яд, яд делает все за тебя и у тебя появляется ложное ощущение чистой совести.
  - Много ли вы понимаете, - фыркнула Мира, - сами то хоть раз обнажали клинок в честной битве? Как давно вы стирали пыль со своих пистолетов перед дуэлью? Насколько я знаю, вы только и делаете что безвылазно сидите в летнем доме и пропиваете внушительные запасы погребов, которые накопили ваши предки.
  - Мне вот что интересно, - якобы, не замечая слов этой стервы и задавая вопрос небу, - на что еще кроме бесполезной болтовни способен язычок достопочтенной госпожи Мирабеллы? Уил, тебе не доводилось проверять?
  От такого оскорбления Мира побледнела и уставилась в свою тарелку, яростно нарезая бифштекс. Дасквол смотрел на меня и улыбался своей желтозубой улыбкой. Тетушка Рози, которая с самого начала ссоры беспомощно переводила взгляд с одного на других присутствующих в комнате людей молчала, пытаясь скрыть смущение от услышанного, на явно покрасневших щеках. Я же сел напротив Дасквола и невозмутимо попросил слугу положить мне салат и жареного гуся, который еще дымился в центре стола.
  Мира и тетушка Рози ушли сразу после ужина, я же остался побеседовать с Генри. Он оказался весьма интересным, хотя и безмерно циничным собеседником. В начале двенадцатого в залу вошел слуга и сказал, что моя комната готова. Это было весьма вовремя, так как после сытного ужина я откровенно клевал носом и мне было все сложнее поддерживать диалог.
  
  Я раскланялся с Даскволом и пошел за слугой. Когда мы поднялись на третий этаж, мы оказались в начале длинного коридора, где с каждой стороны было по шесть дверей. Он провел меня к четвертой двери, сказал, что это моя комната, после чего удалился. Комната напротив была приоткрыта, я увидел, что там, напротив массивного комода с большим зеркалом сидела Мира и расчесывала волосы.
  
  Она посмотрела на меня, её щеки сделались пунцовыми, и она резко отвела взгляд. Я шумно выдохнул, будучи явно не в восторге от такого соседства, открыл дверь в свою комнату и вошел внутрь. Там я первым делом закрыл дверь на ключ, торчащий в ней, после чего разделся и лег в разостланную, накрахмаленную кровать.
  
  Я уже почти уснул, как ко мне в комнату постучались. Открыв глаза я несколько секунд смотрел на серый балдахин, пока стук не повторился. Я встал, натянул брюки и не переодевая ночную рубашку пошел открывать.
  
  Открыв дверь, я увидел стоящую за порогом Миру. Я хотел было захлопнуть дверь, но она быстро проскользнула внутрь комнаты и стала рядом с комодом, элегантно облокотившись на него. Я стоял и разглядывал ее изящную фигуру в одной ночной рубашке во мне всколыхнулись воспоминания о том, что связывало нас раньше, воспоминания о былой любви.
  - Ты что-то хотела? - Довольно невежливо осведомился я.
  - Уил, не надо так, я пришла поговорить.
  - С серьезными разговорами мы закончили пять лет назад.
  - Несмотря на то, что между нами было? Ты предпочел просто забыть и залить все чувства очередной бутылкой виски? Помнишь, как ты признавался мне в любви, когда пробирался ночью в мою спальню?
  - Это не остановило тебя от замужества с моим родственником.
  - Ты же знаешь, мои родители пожелали этого, а не я! - Она мотнула головой, отрицая мои слова и я залюбовался ей. Ее растрепанные волосы падали на плечи, прикрытые полупрозрачной ночнушкой, взгляд метал молнии, а раскрасневшиеся щеки говорили о ее обиде, - я все еще люблю тебя.
  - Все, мы закончили этот разговор пять лет назад, если ты больше ничего не хочешь сказать, оставь меня, пожалуйста, в покое. Я сегодня ужасно устал.
  - Как думаешь, почему нас собрали здесь?
  - Из-за завещания, что тебе не ясно?
  - Но, почему именно мы? В моем приглашении была указана именно я, а не твой дядя.
  - Не знаю, может ты приглянулась ему на одном из банкетов.
  - Мы никогда не виделись с лордом Генри.
  - Мира, мне сейчас не хочется думать вообще, не говоря уже о каких-то глупых опасениях, - я открыл дверь и рукой указал ей на выход.
  Выходя из комнаты, она обернулась, и сказала, - Не спроста это, помяни моё слово.
  
  Я закрыл дверь и потушив свечу, которую зажег перед тем как открыть дверь, лег в постель. Мне снилось нечто невероятное. Якобы, открылось окно, выходящее во внутренний двор и по лунным лучам в мою комнату, спустилась прекрасная дева. На ней не было одежды, лишь белая вуаль скрывающая ее лицо. Она молча подошла к моей кровати, приложила палец к губам и села на меня.
  
  ""Описание чувственной сцены секса. В этой сцене главное чувства и эмоции персонажей, а не само действо. Во время сцены девушка откидывает вуаль и у нее оказывается лицо Миры. Важно для сюжета""
  
  Я проснулся около девяти утра, от холода. Окно было распахнуто настежь и подоконник уже припорошило снегом. Я быстро подбежал к нему, трясясь от холода и закрыл на защелку, потом поспешил одеться и выйти из комнаты. Пока я спускался в гостиную, я пытался понять, как же раскрылось окно, ведь я точно помнил, что ночью оно было закрыто. В итоге я подумал, что я замерз и оно открылось из-за сильного порыва ветра и мозг, вместо того чтобы проснуться, от усталости придумал свое собственное объяснение, которое я увидел и почувствовал во сне.
  
  В двух креслах, напротив камина, сидели тетушка Рози и Дасквол, и вели неспешную беседу. Дасквол заметил меня и поприветствовал кивком головы, а тетушка Рози прощебетала: - Доброе утро мой мальчик, как спалось? Выспался? Вчера ты выглядел очень уставшим, может позвать слугу и сказать ему сделать тебе кофе?
  
  Этот поток слов невозможно было остановить, но мысль зацепилась за то, как вальяжно себя здесь чувствует тетушка Рози. Будто она уже хозяйка этого дома и я просто приехал погостить у нее.
  - Нет, спасибо, не утруждайтесь, я сам попрошу, - я громко свистнул, как свистят матросы при швартовке в порту. В двери тут же показался слуга, который выслушал мою просьбу и удалился.
  - Генри, лапочка, как думаешь, почему именно нас указали в завещании? - Тетушка Рози сразу же переключилась на Дасквола, когда я дал понять, что не намерен поддерживать с ней диалог.
  - Без понятия, не думал об этом, а вы как считаете?
  - По поводу вас не знаю, но меня он позвал из-за любви ко мне.
  Я чуть не уронил вазу, которую рассматривал, после такого признания.
  - Ну а что? Все мы были молоды когда-то, а лорда Генри я знаю давно, - она покраснела и попыталась спрятать глаза, якобы от стыда, но продолжила рассказывать. - Ох, как он был галантен, не то что вы Уильям.
  - Просто сейчас такое время, если ты галантен, тебя обязательно обидят, - буркнул я себе под нос, но прокашлявшись спросил у Генри, - когда прибудет нотариус?
  - Должен с минуты на минуту, - Дасквол был рад отойти от темы любовных похождений престарелой женщины, - мне сказали, что в половину десятого он будет здесь.
  - А во сколько завтрак? Я бы с удовольствием перекусил.
  - В десять ровно. Кстати, это довольно неразумно, решать важные дела до завтрака. Человек будет думать не о делах, а о том насколько аппетитно пахнет из столовой.
  - Не смею оспорить ваше заявление, но, чтобы не думать о еде, я, пожалуй, выпью. - Я подошел к пианино, открыл бутылку, что стояла на нем, поднес ее к лицу и принюхался. Пахло на удивление дешевым виски, который хранился в жестяном ведре, в заплесневелом подвале. Несмотря на это, я налил жидкость янтарного цвета в бокал и поставил бутылку на место.
  Я сделал глоток и с трудом удержался от гримасы отвращения. Вкус был ужасен, но послевкусие можно назвать пикантным. Я еще раз взглянул на бутылку и не заметил никакой вразумительной этикетки. Так что пожав плечами я подошел к окну, завешанному тяжелыми гардинами.
  Клерк опоздал на пятнадцать минут. Мира уже вышла к нам и пожелала всем доброго утра, крайне выразительно взглянув на меня.
  - Доброе утро, дамы и господа, - она элегантно села на кушетку неподалеку от меня и перебросила ногу за ногу, слегка оголив ступню.
  Раздался звонок, и мы услышали, как в коридоре открылась дверь. Спустя десяток секунд в гостиную зашел клерк.
  - Прошу прощения за опоздание, но давайте не будем расшаркиваться и сразу перейдем к делу, - тот самый пропыленный конторный служащий, который направил меня на вокзал подошел к пианино стоявшему в центре комнаты и стал раскладывать документы, - мое время дорого и у меня много еще много дел. Поэтому, сейчас вы все, в присутствии мажордома, где он кстати? Распишетесь на этом документе, который заверяет о том, что все вы находитесь в здравом уме и трезвой памяти.
  
  Он позвал Майкла, управляющего поместьем, который показывал мне мою комнату и тот вошел в гостиную, подошел к пианино и первый расписался на бумаге.
  
  Все наследники, включая меня подошли к инструменту и стали ждать своей очереди, чтобы оставить подпись. Я же, чтобы чем-нибудь занять руки снова налил виски в свой бокал.
  
  - Воздержитесь пожалуйста от выпивки, мистер Грей, по крайней мере, пока мы не закончим, - сухо обронил клерк.
  
  Я раздраженно цыкнул, но поставил бокал на крышку пианино. Когда настала моя очередь расписываться, я прочел короткую заметку, оставленную Майклом, в ней было сказано, "Я, являясь незаинтересованным лицом, подтверждаю и являюсь гарантом, что все, нижеподписавшиеся обладают здравым умом и трезвой памятью и в полной мере осознают происходящее."
  
  Я оставил размашистую подпись и взял в руки бокал, а клерк, еще раз спросив, все ли готовы ознакомиться с завещанием, принялся зачитывать его в слух. Когда он стал читать, то его голос заметно изменился. Из него исчезла усталость и "пыль", что пропитала его конторские книги и его самого. Он звучал звонко и четко, как во время парада.
  
  "Я, Генри Ривердэйл, завещаю все свои активы, в которые входят поместье, ценные бумаги и депозиты, хранящиеся в трех банках, перечисленных ниже, банк Хогсторта, банк Теренса и Компбела, а также банк Кертона, тому или тем, кто пробудет в моем поместье в течении трех суток, после прибытия всех перечисленных ниже. Если выполнивших условие будет больше одного человека, разделить завещанные мной активы на всех в равных долях.
  Достойными всех моих средств я считаю, Генри Дасквола, моего старого знакомого и товарища по охоте. Розалинду Блэквол, с которой меня связывают самые теплые чувства. Уильяма Грея, который произвел на меня наилучшее впечатление, во время последнего своего визита с его родителями. Мирабеллу Стингер, которая являлась крепкой опорой в браке с моим закадычным другом, Эдвардом Стингером, ныне покойным.
  Либо, если вышеуказанные люди не могут приехать, дабы выполнить условие, установленное мной, это могут сделать их наследники. Если же и наследников нет, то завещаю отдать все мое состояние на благотворительность, в детские дома и дома престарелых.
   С уважением, лорд Генри Ривердэйл."
  
  Озвучив завещание, клерк раскланялся и поспешил удалиться. А мы, недоумевая, прошли в столовую и принялись завтракать. Никто не проронил ни слова, обдумывая условия получения завещания, которые установил дядя Генри.
  
  Усадьба Ривердэйл
  
  Эпизод третий
  Вторые сутки
  
  После завтрака, за которым все молчали, обдумывая услышанное от нотариуса, мы разошлись по своим комнатам.
  В моей комнате уже прибрались, застелили постель и смели снег с подоконника. Кроме того, заменили свечи в подсвечниках и уложили новые дрова в камин. Это говорило о том, что слуги здесь очень вышколенные и я невольно задумался о том, каково было бы стать единственным обладателем всего состояния. Эти мысли мне очень понравились, я представлял и продумывал, куда вложить деньги, чтобы остаток жизни ни о чем не думать.
  Занятый этими мыслями, я зажег камин и принялся читать свежую газету, чтобы отвлечься от этих раздумий. Примерно через час в комнату постучал один из слуг и сказал, что остальные господа соизволили прогуляться в парке, и интересуются, не пожелаю ли я составить им компанию.
  Я спустился в гостиную, картина, которая предстала передо мной, в точности повторяла утреннюю. Сэр Генри с тетушкой Рози беседовали сидя в креслах друг напротив друга.
  - А разве нам можно выходить из дома? - спросил я у присутствующих.
  - Да, парк является частью поместья, так что мы в своем праве. Тем более, сидеть безвылазно трое суток взаперти, как какая-нибудь собака в будке? Нет, я на такое не готова пойти даже за те богатства, что сулит это заключение, - тетушка Рози как всегда выдавала информации больше, чем от нее требовалось.
  - Ну-да, ну-да, полностью с вами согласен тетя, - сказал я с явно неприкрытым сарказмом и выразительно взглянув на сэра Генри. Он ответил мне широкой улыбкой, но промолчал.
  - Ну что-же, я готов идти, мне только нужно надеть пальто.
  - Подожди милок, Мира тоже захотела пройтись с нами и должна вот-вот спуститься. Вы же знаете нынешних девушек, даже если никто не видит, они должны выглядеть сногсшибательно. Так что придется подождать, может, еще пол часика.
  - Тогда, пожалуй, можно было позвать меня через пол часа. Я не успел дочитать интереснейшую статью о завершении периода изоляции Японии.
  - Прямо-таки интересную? - Мира неслышно вошла в комнату и поэтому никто не обратил на нее внимания. Тетушка Рози охнула, взглянув на нее, потому что Мира решила сменить траурное платье на нечто, я бы сказал, более эротичное, но при этом находящееся на грани приличий.
  Платье кремового цвета с открытым верхом и очень глубоким декольте совершенно не скрывало ее плечи и ключицы, элегантное ожерелье, которое должно было отвлекать от почти не скрытой груди имело абсолютно противоположный эффект и просто притягивало взгляд к ней. Оно так облегало талию, что у мужчины даже не оставалось простора для фантазии, к тому же, она обрезала подол юбки таким образом, что она доходила только до колен.
  Дасквол присвистнул, не скрывая эмоций, я же взглянул краем глаза и отвернулся. Мне было обидно, из-за того, что она не была моей, поэтому я предпочел просто не смотреть на нее.
  Тетушка Рози начала что-то осуждающе причитать о необходимости соблюдения траура, как традиций людей из высшего света, на что Мира лишь рассмеялась своим серебристым смехом и сказала, что все равно, здесь, кроме нас, ее никто не увидит, так что плевать она хотела на эти традиции. А тетушка Рози сказала, что ей нужно взять шаль.
  После ее реплики я буркнул, что пойду подожду на улице и выкурю сигару на свежем воздухе. Дасквол вызвался составить мне компанию и я лишь удивился, что он смог меня услышать. Я прошел через короткий коридор захламленный безвкусной роскошью, взял пальто с вешалки и вышел на крыльцо, Дасквол вышел следом.
  - Хороша чертовка, не так ли? - сказал он, после того как раскурил сигару. - В мое время таких было не отыскать, приходилось довольствоваться дорогими шлюхами, потому что все девки из высшего света были слишком неуступчивыми.
  - Может и так, хотя у нас с вами не такая уж большая разница в возрасте, не думаю, что нравы знати изменились повсеместно, просто это Мира, она любит привлекать внимание.
  - Ну не знаю, считаешь, что двадцать лет - это немного? Будь в мое время такие девки, я может и не женился бы никогда.
  - Это как раз из-за того, что шлюхи всегда доступны, - Генри рассмеялся неприятным, каркающим смехом и закашлялся.
  - Вы никогда не хотели женится? Прожить всю жизнь с той самой, единственной?
  - Не знаю малыш, дело в том, что единственную нужно искать, а после того, как нашел, ее еще нужно удержать потому что, кроме тебя может найтись еще кто-то кто считает её единственной.
  - Но если бы получилось? Вы не жалеете?
  - Вот ни разу не пожалел, возможно на моем веку мне просто не повезло найти ту, которая терпела бы меня и мои выходки. Кроме того, как я говорил, проститутки гораздо сговорчивее, да и нужно им меньше. Всего лишь деньги, а у меня всегда их хватало на эти развлечения.
  - Даже не знаю, завидовать вам или сочувствовать.
  - Малыш, не нужно ни зависти, ни сочувствия. Это моя жизнь и я проживаю ее так, как мне нравится. Ты кстати живешь по похожему принципу, ну судя по рассказам Рози и Миры, так что просто расслабься и живи.
  - И к чему меня привела такая жизнь? Мне тридцать два, я почти нищий и без пяти минут бездомный. Скоро мой кутеж прекратится.
  - Ну, я не был бы так уверен в этом, тебе выпал шанс получить денежки этого старпера Ривердэйла, жизнь преподнесла тебе второй шанс. Так что живи в свое удовольствие, но постарайся учесть прошлые ошибки. Всегда оставляй немного золота в заначке.
  На этих словах дверь распахнулась и на крыльцо вышли Мира и тетя Рози. Тетушка закуталась так, что из-под шерстяного платка торчал только уже раскрасневшийся от мороза нос, а вот Мира просто набросила на плечи шаль, будто мороз ей был не страшен.
   - Девочка моя, ты конечно горячая штучка, но думаю, что даже ты замерзнешь при такой погоде, - явно любуясь ее фигурой и нарядом проговорил Дасквол.
   - Не переживайте дядя, - игриво сказала Мира, и двинулась неспешным шагом по расчищенной тропинке, ведущей в парк, - думаю, что такие джентльмены как Вы и Уил, всегда смогут согреть меня.
   Мне оставалось лишь удивляться такому, несвойственному для нее поведению. В какой-то мере, ее и раньше можно было назвать бесшабашной, но все-же она была более скромной. А ее новый наряд, видимо сделанный прямо сейчас, на скорую руку, вызывал массу вопросов.
   В начале, я думал, что наша прогулка не долго продлится, потому что Мира замерзнет и начнет ныть всем вокруг о том, как её холодно. Но, к моему удивлению, она шла с идеально ровной осанкой, ведя неспешную беседу с тетушкой Рози. Тетушка почти не разговаривала, а всё больше смотрела себе под ноги, чтобы не поскользнуться и не упасть. Наша с Даскволом беседа прекратилась у крыльца, так что мы шли в своих мыслях, хотя я периодически ловил его оценивающие и можно сказать, наслаждающиеся взгляды на Миру.
   Парк был очень большим, можно сказать, что это был небольшой лес огороженный забором, в котором то тут, то там встречались беседки со скамейками, различные статуи неизвестных мне существ и неработающие фонтаны. Мы были в парке уже примерно пол часа, когда к нам обратилась Мира:
   - Давайте присядем вон в той чудной беседке. Тетя Рози устала и ее старому горбу нужно отдохнуть.
   Тетушка на такой выпад ничего не ответила, а лишь тяжело вздохнула и громко сопя направилась к ближайшей беседке. Это была крытая беседка, с резной крышей. В ее центре стоял круглый стол, на котором стояла пепельница, а с двух сторон от него были установлены две скамьи и небольшой ящик. Мира подошла к нему, по-хозяйски открыла и достала из него плед, закуталась в него и села на лавочку.
   Меня удивило, что в этой беседке не совсем не было снега. Ну не поверю я, что слуги каждый час делают обход по парку и обметают все места, где можно присесть.
   Я взял протянутую мне Даскволом сигару и закурил. Трое моих компаньонов разговаривали о чем-то, а я погрузился в свои мысли.
   Я задумался, уж не связано ли поведение Миры с моим сном, или не сном, я сам еще не разобрался. Почему Дасквол стал столь, не сдержан? Буквально вчера он отвечал на все нападки моей бывшей подруги с завидным самообладанием, а сегодня уже при взгляде на нее выстраивает теории о любви, проститутках и жизни. Он не похож на человека, который будет делиться такими подробностями с первым встречным, коим я и являюсь.
   Потом мои мысли снова перешли на то, что в беседке, кроме того, что нет снега, еще и нет никакого ветра, несмотря на то, что беседка открытая. Даже какое-то внутренне тепло исходит от мраморного пола.
   Черт, даже здесь мрамор, даже для меня непомерное расточительство. И Мира, на улице как минимум минус пятнадцать, а то и двадцать градусов, плюс порывистый, холодный ветер. А она вырядилась, как на Римский карнавал, только маски не хватает. Тетушка Рози, все также молчала, лишь темные глаза прыгали с одного из моих спутников, на другого.
   Я докурил сигару и прислушавшись к разговору не поверил своим ушам. Мира делилась подробностями нашей с ней жизни, с Даскволом, довольно интимными и даже неприличными подробностями. Тот, лишь благосклонно кивал и улыбался, слушая о том, как и где мы с ней уединялись.
   Мне стало настолько неловко и неуютно, что я поднялся, посмотрел на Миру со всем презрением, которое было мне доступно и не говоря ни слова пошел прочь, подальше, в парк, который может считаться лесом.
  Выложенная плиткой, тропинка вилась среди деревьев складываясь в петли и другие причудливые узоры. Я начал замедляться, не понимая, что меня так возмутило и заставило залиться краской как девочку на выданье. Ну даже если Мира потеряла последний стыд, это никоим образом не затрагивает мою честь и достоинство.
  С быстрого шага, я перешел на прогулочный и начал разглядывать окружающий пейзаж. Ветра не было и создавалось ощущение, что я попал в какой-то другой мир, девственно чистый, в котором не было и не могло быть людей. Здесь не хотелось шуметь, шум противоестественен этому месту и если бы я издал мало-мальски громкий звук, то огромная ель, стоявшая рядом со мной, выдернула бы свои ветви из земли и зашвырнула меня за горизонт, а мир вокруг снова бы погрузился в тишину.
  Вздрогнув я стряхнул с себя чарующее оцепенение этого места и тихонько, стараясь не шуметь, будто дерево действительно могло мне что-то сделать, пошел дальше по тропинке.
  Вскоре я наткнулся на деревянную лавочку, стоявшую на краю тропинки. С двух сторон от лавочки стояли два постамента, на которых были установлены вырезанные с таким мастерством, будто они прямо сейчас прыгнут, расправят крылья и взмоют в небо. Мраморные твари сидели на корточках и согнувшись так, что упирались лбами в коленки и лиц не было видно. У них были острые уши и волосы, заплетенные в косы, перевязанные колючей проволокой, что впивалась в их спины. Они протянули вперед, сложенные лодочкой, непропорционально длинные руки, будто просили милостыню. Скорее всего, это сделано для свечей.
  Я решил присесть на эту лавочку и покурить. Весь этот парк вызывал странные, даже противоречивые чувства. Я одновременно чувствовал и умиротворение, и беспокойство. Казалось, что мне что-то угрожает, однако все было спокойно. Я закурил и вспомнил мысли, что посетили меня утром. Я смогу расплатиться с кредиторами, и жить, не считая денег еще лет тридцать, а то и пятьдесят, если здоровье позволит. Но это при условии, если я один стану наследником всего состояния лорда Генри Ривердэйла.
  А всё-таки Мира была права вчера вечером, очень странный выбор наследников. Так-то у старика есть и более близкие родственники, которые были бы рады получить такой куш. Однако он вписал нас в свое завещание.
  Если говорить откровенно, я тот еще забулдыга и прохиндей, поэтому я не совсем понимаю, откуда такая удача на мою голову. Мира, по сути, вообще не является роднёй Генри. То, что она вышла замуж за его троюродного брата не делает ее родственником. К тому же, то каким образом скончался ее супруг рождает множество вопросов.
  Еще Дасквол, он тоже весьма дальний родственник для Ривердэйла, однако также указан в завещании. В принципе, будь у меня столько же денег, как у Дасквола, я бы может и не приехал бы сюда. Хотя не факт, что у него все так хорошо, как он пытается показать.
  А вот теория тетушки Рози достаточно логична. Старик Генри, в молодости развлекался с ней и решил вот таким образом отблагодарить за приятное времяпрепровождение.
  Вдруг, справа мне почудилось движение, я повернул голову, но на тропинке никого не было. Спустя секунду я услышал какой-то шелест позади и посмотрел в другую сторону. Взгляд зацепился за статую. Мне показалось, что она немного изменила свое положение. Опять шелест, на этот раз, снова с той стороны, что и прежде. Я повернулся и встретился взглядом с мраморным изваянием. Когда этот факт дошел до меня, я вскочил с лавочки и стал пристально смотреть на статуи.
  Несколько секунд они не двигались, потом вновь послышался шелест, от правой статуи и она подняла голову, казалось, смотря прямо в мою душу.
  У левой статуи лицо было обезображено, а у правой наоборот, прекрасно. Настолько, что я невольно залюбовался, хотя мне стоило уносить ноги отсюда. Вдруг в глазах горгульи, на которую я смотрел, стало разгораться синее пламя, и она снова пошевелилась. Она явно собиралась встать во весь рост.
   Я попятился и в движение снова пришла та, что слева от лавки. Статуя развернула корпус и казалось уже готова была спуститься со своего постамента, протянув руки в мою сторону, но вновь замерла. Снова, с тихим шелестом, пошевелилась первая. Я понял, что они, почему-то, могут двигаться только по очереди. Левая уже спрыгнула со своего насеста и вновь замерла, а правая выпрямилась во весь рост, в ней было где-то два метра.
  Я все не мог оторвать взгляд от лица правой статуи. Оно очаровывало своей красотой и неподвижностью. Когда синее пламя вновь разгорелось в ее глазах, эти чары спали с меня, и я понял, что теперь они двигаются не по секунде, а по пять или десять секунд.
  Я развернулся и побежал, я слышал позади себя шелест, он стал гораздо громче. Я слышал их шаги и звук снега, падающего с еловых ветвей, которые они задевали. Они все также двигались по очереди, я понимал это по шелесту. В начале он нагонял меня, потом затихал и я слышал, как он снова подбирается ко мне. Я бежал не оглядываясь. Ноги путались в полах пальто, и я сбросил его, благо не стал застегивать на все пуговицы, как нынче модно.
  Пальто соскользнуло с плеч, значительно облегчив мне задачу, бежать. Нельзя оглядываться, нельзя кричать. Только бежать и внимательно смотреть под ноги. Казалось, я бегу уже целую вечность, легкие готовы разорваться, как старые кузнечные меха.
  Наконец-то я вырвался из проклятого леса, прямо на полянку где сидели мои спутники. Увидев их, я испытал такое облегчение, что забыл смотреть под ноги и поскользнувшись зарылся лицом в снег. Я не стал ждать и пытаться отдышаться, а развернулся на спину и пристально смотрел в ту сторону, откуда прибежал.
  Я все еще тяжело дышал, когда услышал шаги. Ко мне подошел Дасквол, остановился рядом со мной и опершись на трость спросил:
  - Мальчик мой, от кого ты так удирал? Неужто там есть дикие звери?
  Я не ответил, а он, не дождавшись никого из глубины парка и не услышав от меня ответа, протянул мне руку и помог подняться. Я сказал им, что замерз и не обращая внимания н недоуменные взгляды, и не отвечая на вопросы, пошел по тропинке в сторону дома.
  
  
  Усадьба Ривердэйл
  Эпизод четвертый
  Увядшая Роза
  
  Вернувшись в дом, я сразу же отправился в свою спальню, стараясь как можно быстрее миновать места, где были установлены разные декоративные статуэтки и даже куклы. Мне казалось, что вот сейчас, эта девчачья кукла в ярко красном сарафане повернет голову и я снова увижу синие огоньки там, где должны быть нарисованные глаза.
  Захлопнув за собой дверь, я прислонился к ней и осел. Ноги и руки била нервная дрожь, а в горле до сих пор стоял жуткий комок, который мешал связно говорить. Руками я прикрыл глаза, чтобы хоть так унять дрожь, но быстро открыл глаза и осмотрелся. Я не помнил, есть ли в моей комнате какие-нибудь статуи и фигурки.
  На камине стоял подсвечник, а рядом с ним статуэтка маленького ангелочка. Я не решался подойти к камину примерно пять минут. Потом, я смог взять себя в руки и даже осмелился протянуть в сторону фарфоровой фигурки руку.
  Неожиданно, с громким стуком и дребезжанием стекол распахнулось окно и морозный ветер ворвался в комнату. Я отпрыгнул обратно к двери и теперь стал смотреть на окно, ожидая, что горгульи пришли ко мне, чтобы убить свидетеля их пробежки.
  Я боялся пошевелиться и оторвать взгляд от окна. Мне казалось, что стоит мне отвести взгляд, я тут же умру. В комнате становилось все холоднее и холоднее. От неподвижности и неудобной позы у меня затекли ноги, и я понял, что уже не смогу находиться в этой комнате, не говоря уже о сне.
  Я аккуратно, не отрывая взгляда от окна открыл дверь и начал выбираться, как мне казалось, из ловушки. Я уже почти смог спокойно вздохнуть, закрывая дверь, пока не увидел, что ангелок изменил местоположение и позу. Теперь он стоял на краю камина, лицом ко мне и протягивая руки в мою сторону. Я готов был поклясться, в его глазах горел синий огонек.
  Я захлопнул дверь, но теперь я боялся отпускать ручку и с ужасом ждал, когда с той стороны кто-то потянет дверь на себя. На лестнице послышались шаги. Кто-то медленно и тяжело переставлял ноги с трудом поднимаясь на третий этаж. На лестнице появилась тетушка Рози. Она медленно, с заметной отдышкой, держась за перилла поднималась. Она даже не удосужилась раздеться, потому было не удивительно, что на ее лице отчетливо виднелся пот.
  Она, медленно шаркая ногами по ковру, не замечая меня прошла в самую дальнюю комнату, и я лишь услышал, как закрылась ее дверь.
  Спустя секунду, шипя от боли в обмороженной руке я отпустил дверную ручку и отскочил к противоположной двери ушибив локоть об косяк. Ручка моей комнаты была покрыта красным инеем. Я за секунду примерз к дверной ручке. А красный иней, это замерзшие капли крови и кожи, которые я оставил на ней, с силой отдернув руку.
  Я достал платок и обвязал им кисть, скрывая ладонь. Нужно было найти управляющего и попросить выделить мне другую комнату.
  Стоп. Я поймал себя на мысли, что это не нормальное поведение. Какую к черту комнату? Нужно взять парочку серебряных подсвечников, может вилок с ложками и проваливать из этой усадьбы.
  Просто, чтобы хватило на дилижанс до дома. К черту завещание, после всего, что я видел, ни одной больше ночи, я не проведу в этом проклятом доме.
  Я подошел к лестнице и услышал шум позади себя. Какое-то пыхтение и приближающийся топот. Я заставил себя оглянуться и увидел тетушку Рози. Она бежала по коридору, прямо на меня.
  Несмотря на почтенный возраст, бежала она очень быстро и молча. Я понял, что останавливаться сама она не собирается. Я попробовал было схватить ее за пояс, но в последний момент она прыгнула. Я лишь успел немного отшатнуться с ее пути. Она задела меня плечом ее развернуло в воздухе, после чего она упала прямо на ступеньки. Она не издала ни звука, пока падала с этой, теперь казавшейся мне чертовски длинной лестницы.
  На звук падения прибежал Дасквол и Мира. Мира мгновенно побледнела, а лицо Дасквола налилось кровью.
  - Что? Решил избавиться от конкурентов, щенок? - Дасквол прокричал мне это с пролета второго этажа, стоя рядом с телом тетушки Рози.
  - Я ничего не делал, - руки предательски дрожали от шока, - она сама спрыгнула.
  - Сама? Ты издеваешься? Вот завтра должна вступить в наследство и решила прыгнуть с лестницы?
  - Я не знаю, что на нее нашло! - я еще не отошел от шока, но обвинения Дасквола подействовали на меня как ушат ледяной воды. - Она вообще очень странно себя вела в последнее время, мало ли что этой безумной старухе взбрело в голову?
  - Слуги, вызовите жандарма и врача! - Прокричал Дасквол куда-то вглубь дома, а после, снова обернувшись ко мне, сказал. - Ты извини мальчик, но покрывать тебя я не собираюсь. К тому же, если ты уйдешь за решетку, мы с Мирой спокойно поделим наследство. На двоих разделить проще чем на троих.
  После этих слов Дасквол стал спускаться в гостиную. Мира смотрела на меня, до сих пор прикрывая ладошкой рот, раскрывшийся в немом крике.
  - Зачем? - я с трудом услышал ее вопрос.
  - Я ее не убивал, - я ответил ей уже разворачиваясь в сторону комнат.
  Я подозвал к себе одного из слуг и попросил выделить мне новую комнату, из-за того, что в старой постоянно открывается окно.
  
  Усадьба Ривердэйл
  Эпизод пятый
  Помешательство
  
  Мне выделили комнату, по соседству с Даскволом. Она была напротив комнаты тетушки Рози. Как только слуга привел меня туда, я сразу же приказал убрать две гипсовые статуэтки львов, что стояли по обеим сторонам кровати. Еще, на всякий случай, я попросил убрать картину, висящую напротив кровати, на которой была изображена пожилая дама. На ней было строгое черное платье, абсолютно без излишеств, и маленькие очки в тонкой оправе.
  После того, как слуги выполнили все мои указания и закрыли за собой дверь, я сел в кресло качалку, напротив камина и задумался. Я пытался анализировать поведение тетушки Рози, но не мог ничего придумать, кроме того, что она помешалась. Может увидела белый свет в конце коридора и постаралась добежать до него, может еще что.
  Я не мог понять, как я не заметил, что с ней что-то не так. Ведь раньше ее было не заткнуть, а сегодня, особенно после обеда, она молчала. Ни слова не произнесла.
  Прошло где-то три часа, прежде чем в дверь постучал слуга и передал, что в трапезной меня ожидает жандарм, доктор и Дасквол с Мирой. Я сказал, что буду через пять минут.
  Зайдя в трапезную, я услышал, как все разговоры стихли. Дасквол выразительно на меня посмотрел и сказал жандарму, что это я стоял на вершине лестницы.
  Что-же, стоит отдать ему должное, он ни слова не приукрасил. Рассказал, что услышал шум на лестнице и прибежал вместе с Мирой туда. Хотя мог бы сказать, что лично видел, как я, вероломно толкнул бабушку в бездну.
  Далее жандарм допросил Миру, она говорила очень тихо и всем в комнате приходилось прислушиваться к её словам. Странно, сейчас её поведение в корне отличалось от того, что было только этим утром. Сейчас передо мной была кроткая овечка, чуть ли не монашка ордена святой Изабеллы.
  После, жандарм уже опросил меня. Я рассказал как все было, лишь не уточняя некоторых деталей. Я не стал рассказывать о горгульях и замерзшей за секунду дверной ручке.
  Вкратце, мой рассказ выглядел так. После на прогулке показалось, что наткнулся на диких зверей, убегал от них через парк и устал. Когда пришли домой, решил отдохнуть в своей комнате, когда выходил увидел, как тетушка Рози с разбегу прыгнула с лестницы.
  Он явно не поверил мне и попросил не покидать усадьбу, пока не будут выяснены все обстоятельства дела. после этого он раскланялся с нами, сказав, что ему необходимо вернуться в участок.
  Когда он ушел, мы продолжили сидеть в трапезной. Все хранили молчание, пока Дасквол не стукнул кулаком по столу и не выпалил: "Малыш, я бы никогда не подумал, что ты можешь на это пойти. Я бы мог ожидать подножки от этой сучки, - он кивнул в сторону Миры, - но ты меня удивил".
  - Еще раз повторяю вам, я к этому не причастен.
  - Если даже я, пропойца, не верю тебе, с чего ты взял, что такой глупой историей убедишь жандарма?
  - Но это правда.
  - Правда говоришь? А что у тебя с рукой? Может тетушка поранила, пока боролась с тобой?
  - Я ободрал ее в парке.
  - Врешь, платок на правой руке, и он пропитан кровью. Если бы тогда у тебя была кровь, я бы тоже испачкался. Когда я помогал тебе подняться, ты протянул мне правую руку. Я отчетливо это помню. Так, что у тебя с рукой, малыш?
  Дасквол прищурился и ненароком погладил свою трость, что стояла, прислонившись к его креслу.
  - Я её не убивал.
  - Слуги черт возьми, когда подадут ужин? Вам теперь нужно обслуживать меньше на одного человека, так чего вы там копаетесь?
  Такая резкая смена темы выбила меня из колеи и я, сказав, что не голоден отправился в свою комнату. Мира же продолжала сидеть, не проронив ни слова.
  Придя в свою комнату, я первым делом зажег свечи и проверил, чтобы окно было накрепко закрыто, и чтобы никакой сквозняк не смог их отворить. После этого, я просто сел в кресло качалку. Я даже ни о чем не думал. За прошедший день произошло столько всего, что это не могло уместиться в моей голове.
  Все события перемешались. Кажется, утром я был в одной постели с Мирой. А точно ли утром? А точно ли это было? Просто сон?
  А живые статуи? Было ли это на самом деле? Галлюцинация? Они действительно преследовали меня? Так много вопросов, однако совсем нет ответов. Голова идет кругом. Нужно было попросить у жандарма его пистолет, или лучше было украсть. Если бы я попросил пистолет, то Дасквол точно бы проткнул меня своей тростью. Точнее клинком, что скрыт в ней. Не зря же он так многозначительно поглаживал ее, во время последней беседы.
  В дверь постучали и секундой позже она открылась. В комнату зашел Дасквол. Он имел крайне возбужденный вид, и его рука так крепко сжимала навершие трости, что костяшки его пальцев побелели. Некоторое время он молча ходил по комнате от стены до стены, пока я его не окликнул.
  - Вы перепутали комнаты? - После моих слов он вздрогнул, посмотрел на меня, будто видел впервые в жизни.
  - А Уил, извини. Хотел с тобой поговорить, - он набрал побольше воздуха в грудь и продолжил, - ты не замечал ничего странного в доме?
  - То есть, то что тетушка Рози сама прыгнула с лестницы и свернула себе шею, вы считаете нормальным?
  - Да, точно, Рози. Вылетело из головы. Знаешь, почти весь сегодняшний день мне кажется, что здесь происходит какая-то чертовщина. Ты, наверное, подумаешь, что я спятил. Черт возьми, я сам считаю, что мне пора в больницу десяти мучеников. Однако, мне кажется, что статуи и портреты следят за мной.
  - Статуи? - В горле мгновенно пересохло и вопрос прозвучал глухо.
  - Да, я понимаю, как это звучит, но в начале я стал замечать, что кто-то постоянно двигает статуэтки в гостиной. Потом, как бы я не пытался убедить себя в обратном, стал все чаще видеть, что статуи и портреты изменили свое положение.
  - Занятно. Я думал, что это я схожу с ума. Тоже замечал это за собой.
  - Может массовое помешательство? Может дом стоит на каком-то болоте, и мы начинаем видеть галлюцинации вдыхая ядовитые испарения. Или же, - он резко повернулся в мою сторону, выхватил клинок, спрятанный в трости и направил острие мне в грудь, - или же ты травишь нас? Да, точно, как я раньше не догадался?!
  Он стал подходить ко мне маленькими шажками, клинок подрагивал, предвкушая омовение в моей крови. Я ничего не мог сделать, стоило мне сделать одно резкое движение и Дасквол одним выпадом пронзит мне грудь.
  - Спокойно, во-первых, я не притрагивался к пище. Ее приносили слуги, - я старался говорить, как можно спокойнее, но сердце гулко стучало о грудную клетку, - во-вторых, я всегда приходил позже всех в столовую.
  - Ты мог подсыпать яд ранее, или ночью, пока все спят.
  - Тогда бы я ел его вместе с вами.
  Неожиданно дверь распахнулась и в комнату влетела Мира. Она была в одной сорочке, увидев сцену, разворачивающуюся здесь, она на секунду замешкалась, а после подошла к Даскволу, который как-то резко обмяк и провела рукой по его небритой щеке.
  - Генри, ты решил избавиться от него? Я понимаю, что деньги легче поделить двоим, чем троим, но не думаю, что такие радикальные меры необходимы.
  Глаза Дасквола, как будто затуманились. Он молча вложил клинок в трость и покинул мою комнату. Я лишь выжидающе смотрел на Миру, не в силах понять, как ей удалось его успокоить.
  - Спасибо, - проговорил я, когда до меня дошло, что опасность миновала, - но как?
  - Ой, не стоит, - она присела на краешек кровати и край сорочки, якобы случайно, обнажил ее изящную ножку, - поверь, это нужно было сделать и не составило труда. Ты вызываешь у меня приятные эмоции, особенно, когда я вспоминаю нашу первую ночь.
  - Это было очень давно, не думал, что так впечатлил тебя.
  - Не так уж и давно. Просто, вы, мужчины, менее склонны запоминать такие приятные моменты. Вот если вас оскорбили, то да, это вы запомните на всю жизнь.
  - Зачем ты пришла?
  - Я не могу навестить тебя перед сном? Пожелать спокойной ночи?
  После этих слов она подошла ко мне, все также сидящему в кресле и села на колени. Я ощутил аромат ее тела, и нежную кожу. Она зарылась руками в мои волосы и оттянула мою голову назад, чтобы заглянуть мне в глаза.
  В этот момент, я резко откинулся на спинку кресла. Она недоумевающе смотрела на меня и молчала. Возможно, мне только показалось, но я видел искорки синего пламени в ее зрачках. Всего мгновение, доля секунды, но я точно видел. И это видение произвело на меня эффект ледяного душа.
  - Мира, тебе пора. Я собираюсь выспаться, завтра снова придет жандарм.
  Она фыркнула и вставая сказала: - Не думаю, что тебе следует об этом беспокоиться.
  Несмотря на все произошедшие сегодня события, я думал, что не смогу уснуть. Но я отключился, как только голова коснулась подушки. Сон мой был беспокойный, но я ни разу не проснулся. Мне снилась тетушка Рози, Мира и Дасквол. Вся троица просила меня уходить, даже не так, убегать, а я не мог понять, от кого и главное, зачем?
  
  Усадьба Ривердэйл
  Эпизод шестой
  Иллюзии Мары
  
  Утром, меня разбудил громкий стук в дверь. Стучали очень сильно и крайне настойчиво. Я с трудом поднялся с кровати и пошатнулся. Голова болела так, будто ночью, я умудрился пропить целое состояние. Применив недюжинное усилие, я таки дошел до двери и еле смог снять цепочку и провернуть ключ в замке.
  Дверь распахнулась и в комнату, сбив меня с ног, влетел жандарм.
  - Что здесь черт возьми происходит?
  Сидя на полу, в одной пижаме и держась обеими руками за голову, я поднял взгляд на посетителя, но смог лишь промычать что-то невнятное. Мне было чертовски плохо.
  - Дасквол! Он умер, - с, судя по всему, привычным для него скорбным выражением лица сообщил он мне.
  - Как? Убит? - я вновь опустил голову, потому что даже держать ее на весу было больно.
  - Нет! Это невероятно, но он за одну ночь сгорел.
  - Как сгорел? В смысле сгорел? Был пожар? - голова все еще была мутной, но такая новость, на мгновение вернула мне адекватное восприятие реальности.
  - Да какой пожар? Доктор Стелл сказал, что этот человек умер от сифилиса. Но это невозможно. Еще вчера я беседовал с ним в гостиной.
  - Какой к черту сифилис? Вы в своем уме? Французская болезнь забирает людей спустя годы.
  - Пойдемте со мной и убедитесь, но ей богу, я не понимаю, как это возможно.
  - Уверены, что стоит подходить к нему близко?
  - Главное не касаться его.
  - Тогда, помогите мне, а то мне тоже нездоровится.
  - Нет, нет и еще раз, нет, - он отпрыгнул от меня, будто я болен проказой, - вдруг вы тоже заразны? Не хватало, чтобы и я сгорел за сутки.
  Из-за ужасного самочувствия я не стал обращать внимание на это оскорбление. Все кости ломило и подняться я смог лишь через пять минут. Жандарм, все это время терпеливо ждал меня на пороге, но даже не попробовал помочь мне.
  В коридор я смог выйти, держась обеими руками за комод и стены. Меня шатало, будто я, будучи пьяным в стельку пытался удержать равновесие на шхуне во время шторма.
  Когда я заглянул в комнату к Даскволу, меня вырвало прямо на пол. Его тело было полуразложившимся и источало ужасный запах. Вся кровать и пол рядом с ней были в слизи вперемешку с кровью и гноем. Дасквол лежал, вцепившись руками себе в грудь, буквально разорвав кожу, как будто пытался дотянуться до своих легких. Его глаза были широко распахнуты, а рот открыт в немом крике. Нос и правое ухо отсутствовали.
  Жандарм не стал входить в комнату, а я же наоборот, превозмогая свою слабость и тошноту подошел к кровати. Внимательно оглядев тело, я заметил, покрытый инеем отпечаток руки на щеке Дасквола. Оглядев комнату, я заметил, что все статуэтки стоят в таком положении, чтобы их взгляд был устремлен прямо на кровать.
  - Что за чертовщина здесь происходит? - жандарм стоял на пороге комнаты и прикрывал нос платком, будто тот мог спасти его от неприятного запаха.
  Я не удостоил его ответом и собрался выйти из комнаты. Когда я поднял взгляд на жандарма, я увидел, что у него за спиной стоит Мира.
  Через мгновение, тело полицейского вздулось и взорвалось изнутри. Внутренности полетели во все стороны, выворачивая ребра наружу. Из глаз и ушей у него текла кровь. Это все, что я успел заметить, до того, как она упал на пол. От шока я отшатнулся и поскользнувшись не упал, ударившись головой об угол прикроватной тумбочки.
  Я очнулся в гостиной. Затылок ужасно болел и коснувшись его, я увидел на пальцах кровь. Зрение отказывалось слушаться и фокусироваться на чем-либо. Я зажмурился и вдохнул полной грудью, протер глаза и после этого открыл их. Теперь я смог разглядеть не только очертания гостиной, но и Миру, сидящую в кресле, напротив. Она была абсолютно обнажена, но ее это ничуть не смущало.
  - Что произошло? - в горле пересохло и голос звучал хрипло.
  - Господин полицейский умер, - Мира невозмутимо отпила вина из бокала и поставила его на столик.
  - Как? Что здесь происходит? Мира, нам нужно убираться отсюда, здесь происходит какая-то дьявольщина.
  После моих слов она расхохоталась. Она смеялась долго, в начале это был красивый смех молодой женщины, пока не стал приобретать истеричные нотки.
  - В точку Уилл, - отсмеявшись она снова взяла бокал, - дьявольщина, самое точное описание.
  Приглядевшись внимательнее к бокалу, я понял, что это не вино. Вино не оставляет такие густые следы на стенках сосуда.
  - Кровь? - слово вырвалось, само собой.
  - Хочешь? - она протянула бокал мне, - ну нет, так нет. Я заставлять не намерена. Наверное, интересно, что все это значит?
  Я промолчал, так как вопрос явно риторический.
  - Ты все равно уже мой, так что расскажу тебе.
  - Твой дядюшка, прескверный тип кстати, хотел еще немного пожить. В его случае, медицина бессильна, старость так просто не вылечить. И он стал обращаться к разным повитухам, бабкам и прочим кудесникам, шарлатанам, одним словом.
  Я попытался встать. Весь сюрреализм происходящего не укладывался у меня в голове. В мозгу помимо боли была одна мысль - бежать. Нужно проваливать из усадьбы. Возможно даже из страны.
  На секунду, я удивился, почему эта мысль не пришла мне в голову раньше, но потом вспомнил, что приходила. Я уже думал о том, что нужно уходить отсюда, но эти мысли постоянно что-то вытесняло. Горгульи в парке, самоубийство тетушки Рози и банальная жадность.
  Мира между тем продолжала:
  - Потом, старикашка нашел старинный обряд. Он позволял смертному связаться со мной, - я вновь внимательно посмотрел на Миру и с ужасом заметил, что у нее в глазах горел синий огонь и ее тело изменилось.
  У корней волосы приобрели серебристый оттенок. На лбу, прямо по центру, появился какой-то нарост, будто рог. Кожа стала сероватого цвета. Единственное, что осталось неизменным - это лицо. У этого существа было лицо Миры.
  - Что ты такое? - говорить было очень больно, я чувствовал, как мое состояние ухудшается с каждой минутой. Я чувствовал, как по губам и подбородку течет кровь. Все тело бил озноб. Коснувшись лица, я ощутил, как привычные черты искажаются. Кожа становится тверже, на ощупь похожей на кору дерева.
  - О, не спеши, сейчас до этого дойдет. У тебя хватит времени, чтобы узнать все и посмеяться вместе со мной. Так, о чем я? Он вызвал меня. Я думаю, ты догадался, что не из борделя, - она усмехнулась своей шутке.
  - Старичок призвал меня прямиком оттуда, - ее палец, обзаведшийся за время ее монолога внушительным когтем указал на пол, - и заключил сделку. Знаешь, я думала, что за то время, что томилась там, растеряла все навыки, однако нет. Этот контракт - моя гордость. Мое напоминание самой себе о том, что я еще многое могу. Ты только послушай.
  Она достала небольшой пергамент, свернутый в трубочку и развернув его, стала зачитывать, пытаясь скопировать чопорный голос дядюшки.
  - Я, Генри Ривердэйл, заключаю контракт с суккубом по именующейся Мара, - тут она взглянула на меня и продолжила, - на предоставление услуг следующего характера:
  Долголетие. Я, Генри Ривердэйл, согласно условиям договора, проживу еще двадцать лет и в течении этих двадцати лет мне будет прислуживать суккуб Мара. За предоставление данной услуги, моя душа, после моей смерти, перейдет во владение хозяина демона Мары, Короля Белета.
  Для получения желаемого, я, в течении всей оставшейся жизни должен выполнять следующие условия:
  Каждое воскресенье, я должен за пятнадцать минут до рассвета явиться к дверям церкви и закопать там трех ящериц. Далее, необходимо молиться Сатане, пока солнце не вступит в свои права.
  Мира, хотя сейчас уже явно было заметно, что это Мара, прекратила чтение договора, отбросила его в сторону и улыбнулась мне. Во рту у нее были длинные и острые как иглы зубы.
  - До чего скучный и чопорный старик. В целом, он исполнял свой договор так, как положено, пока не переступил границы. Видимо он совсем впал в маразм и решил, что я буду исполнять все его пожелания весь срок контракта. Я не пытаюсь давить на жалость, я многое испытала в постели, но по этому старому подонку палач плакал. В один прекрасный день он не смог вовремя приехать к церкви. Сломалась ось в его дилижансе.
  - Зачем нужен был этот цирк у церкви?
  - О, все просто, это обряд осквернения земли. После него, люди не получают там божественную благодать, да и если бы Бог не покинул вас, он бы не смог сотворить там ни одного чуда. Ну и напоследок, молитвы в этой церкви вредили прихожанам, развращали их.
  - Старый козел.
  - Согласна, мне он тоже не очень нравился, но быть его служанкой, таскать его ночной горшок я не нанималась, даже за душу, - она неприятно хмыкнула и облизнув губы продолжила, - а теперь пора заканчивать и с тобой.
  - Но, что произошло здесь с нами?
  - О, если не вдаваться в подробности, то старый пердун продал души своих родственников, чтобы получше устроиться во владениях повелителя.
  - Как это продал?
  - Ну, не совсем продал. Его усадьба очень тесно связана с доменом Короля, так что души прожившие здесь необходимое время так или иначе попадают к нему. Разумеется, на каждую душу отведен свой срок, потому приходилось морочить вам головы, чтобы вы здесь задержались. Мира была самой простой из вас. Ее алчность не знала границ. Сложнее всего было со старушкой, поэтому пришлось свести ее с ума, чтобы в этом состоянии она отреклась от бога. Ты и Дасквол редкостные безбожники, потому, главным было просто продержать вас здесь определенное время.
  - Мы можем договориться?
  - Снова по новой, ты так или иначе умрешь. Твоя душа, так или иначе попадет во владения Белета, где ею будут пировать многие века. Говори, что хочешь сказать и покончим с этим.
  - Я желаю заключить сделку, - после этих слов, с моих губ сорвался тяжкий стон от непереносимой боли.
  - Сделку? Что ты можешь предложить хозяину, если твоя душа и так принадлежит ему, а жить тебе осталось несколько минут?
  - Я хочу заключить сделку не с твоим хозяином, а с тобой лично, ты же можешь принимать сделки?
  - И что ты можешь сделать для меня?
  - Пока что, моя душа принадлежит мне, пока я жив - вы ничего не можете с ней сделать, так?
  - Ты прав, но жить тебе осталось недолго. И не проси сохранить тебе жизнь, я все равно не смогу помочь.
  - Тогда предлагаю заключить такую сделку. После моей смерти, моя душа будет принадлежать исключительно тебе, не твоему хозяину, а только тебе. За это, я попрошу возможность лично поджаривать пятки и всячески пытать Генри Ривердэйла, этот тюфяк ответит за все.
  В начале она слушала со скукой на лице, потом в ее глазах загорелся алчный огонек, а в конце моей просьбы, она рассмеялась.
  Отсмеявшись она сказала, как бы ни к кому не обращаясь:
  - Вот так всегда, люди делятся на две категории, сделать себе хорошо, либо сделать другому плохо. Очень редко бывало, что демона призывали, чтобы сделать доброе дело, - окончив свой монолог, она вновь посмотрела на меня и громко сказала, - идет! Я принимаю твои условия. Ты добровольно отдаешь свою душу в мое распоряжение?
  В глазах было темно, кровь пульсировала в висках, а на языке очень остро чувствовался вкус крови. Последние силы покинули меня, едва я произнес одно слово:
  - Согласен.
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"