Марух Максим Юрьевич : другие произведения.

Глава 2. На прогулку

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
 Ваша оценка:

Глава 2 - На прогулку

  

-- Куда ты ведёшь мою дочь?

-- Не знаю. Я думал пройтись пешком по подземному Нью-Йорку. Навестить моих друзей-бродяг. Они чудесные, просто питаются одними отходами... Извините, я не знаю, почему я это сказал. Я иногда нервничаю, ну, не замолкаю ни на минуту. Мама говорила, что нет ни одного слова, которое мне не нравится. А знаете, кто мне ещё нравится? Ваша дочь.

Дэн Хамфри

   БАРАК ДЛЯ ЖЕНЩИН - КАМЕРА #40 - НОЧЬ ПЕРЕД ИГРОЙ
  
   "Яна. Яночка. Яна" - шепчет голос.
   Он любит повторять ее имя. Такое простое. Всего два слога. И такое красивое.
   "Я-на"...
   Ее голова покоится у него на коленях. Нежные руки скользят по волосам, мягкими гребнями погружаются в рыжие пряди, пропускают между пальцев.
   "Сегодня отличный вечер, Яна".
   Да, прекрасный. На этой веранде, на этой софе, вдвоем с ним, она могла бы лежать вечно.
   Их коттедж последний на улице, а дальше пятьсот метров травяного луга, за которым начинается лес. Красный шар солнца лежит на верхушках деревьев, готовый провалиться в чернеющую чащу. Рваные перьевые облака в малиновых подпалах наискось стелятся по еще голубому небу.
   Яна слышит голоса соседей в отдалении, но они не нарушают тишины, а наоборот - дополняют ее. Ей нравится слушать их возню. Отец что-то говорит детям. Слов не разобрать, но до Яны доносится их смех. Глухо хлопает дверца машины.
   "Воздушная регата. Они пройдут над нами через час".
   Яна поднимает глаза к небу. Черные силуэты воздушных шаров лениво дрейфуют по закатному небу. Пока еще далекие и маленькие, они напоминают флотилию китайских фонариков.
   Она всегда мечтала поучаствовать в регате. Как-то в детстве отец взял ее с собой покататься на аэростате. Двадцать минут страха и полтора часа восторга, который останется в памяти навсегда.
   Тонкий металлический звон и лай собаки. Вздох пыхнувшего пламени и снова детский смех. Кажется, у соседей барбекю. Яна слышит голос матери. Топот маленьких ножек - дети бегут к дому, переговариваясь на ходу. Мать подходит к отцу, стоящему у гриля, и тихо обнимает его сзади. Яна не может этого слышать - это дорисовывает ее воображение.
   "Что-то приближается" - шепчет голос.
   Руки в ее волосах вдруг замирают.
   О нет, только не останавливайся. Пожалуйста, не останавливайся.
   "Ты слышишь"?
   Она слышит. Что-то мутит тишину. Что-то тревожное. Оно еще далеко, за горизонтом, за лесом. Но скоро оно будет здесь.
   Возвращаются дети. Они что-то принесли из дома. Одобрительный голос отца и ласковый матери. Потом - шипение. И дразнящий запах жарящегося мяса.
   "Оно надвигается, Яна. Я слышу звон".
   Звенят колокольцы.
   Динг-донг-динг-донг...
   И гул. Он нарастает неотвратимо, как рев заходящего на глиссаду авиалайнера. Вместе с ним внутри нее растет тревога. Она медленно затапливает ее, сдавливает, сжимая сердце.
   "Там что-то есть, за лесом".
   Она больше не чувствует его рук в своих волосах.
   Пожалуйста, только не отнимай их. Только не ухо...
   "...ди. Уходи, Яна".
   Перезвон колокольцев громче и громче и громче.
   Голоса соседей вдруг смолкают. Потом возвращаются - но теперь в них мечется паника. Отец с матерью кричат в унисон. Дети начинают хныкать.
   "О боже"... - говорит голос. - "Господи боже, что это"...
   Яна поднимает глаза к небу - и видит.
   Это цунами. Огромная, циклопическая волна заслоняет горизонт. Она приближается из-за леса со сверхзвуковой скоростью. Стена воды - несколько километров высотой - обрамленная сверху бурлящей челкой пены, сначала проглатывает солнце. Потом принимается за воздушные шары. Она пожирает их один за другим - маленькие китайские фонарики исчезают в серо-зеленой толще.
   Звон колокольцев причиняет почти физическую боль.
   Регата уничтожена, и на очереди лес. Древесный заслон редеет на глазах, верхушки деревьев клонятся к земле и пропадают, сломанные напором.
   "Уходи! Вставай! Вставай, Яна"!
   Она видит соседскую семью. Отец, мать и трое ребятишек. Они бегут по зеленому лугу (почему вы не садитесь в машину, почему не садитесь в машину?), пересекая его по диагонали. Но не успевают.
   Леса больше нет. Волна уже здесь. Она смывает маленькие фигурки людей на лугу в одно мгновение.
   Больше нет ничего.
   "Яна, вставай! Вставай! ПОДЪЕМ"!
  
   БАРАК ДЛЯ ЖЕНЩИН - КАМЕРА #40 - ПОЗЖЕ
  
   - Подъем! Подъем! Подъем!
   Яна рывком поднимается и садится на тюфяке. Спросонья не может сообразить, где находится. Потом остатки сна окончательно смывает волной реальности.
   По ощущениям, раннее утро. В бараке шум и гвалт. Отовсюду голоса. Кто-то плачет, кто-то стенает, кто-то просто бессвязно что-то мычит. Лязг металла и звон колокольцев.
   Тюремщики (Яна никогда не видела их столько) заполонили коридоры. Они звонят в железные колокольчики, держа их высоко над головами.
   - Подъем, дамы! Подъем!
   Одна из фигур в черной мантии останавливается перед клеткой Яны.
   Хриплый женский голос из-под маски:
   - Вставай, рыжая-бесстыжая. Тебе требуется отдельное приглашение?
   - Нет... - Яна быстро поднимается на ноги.
   В бараке темно. Кружится голова.
   - Подойди к решетке и просунь руки через прутья.
   Яна повинуется.
   Холодные наручники защелкиваются на запястьях.
   - Не передавливает?
   - Нет.
   - Три шага назад.
   Раз. Два. Три.
   - Сейчас я открою дверь. Выйдешь в коридор и пойдешь вместе с остальными. Смотри, без фокусов. Поняла?
   - Поняла.
   На плече тюремщицы электро-ружье. Она перетягивает его под мышку, наставляя дулом на Яну. Открывает дверь.
   - Куда мы идем? - не выдерживает Яна.
   - На прогулку. Выходи.
   Яна делает несколько неуверенных шагов, и вот она уже в коридоре - впервые с того дня, как ее принесли в клетку. Тюремщица пропускает ее вперед, и она присоединяется к строю закованных в наручники женщин, одетых в белые робы.
   Из соседней клетки выходит Лола. Когда-то роскошная блондинка с пышными формами, сейчас она выглядит осунувшейся и ссохшейся. Свалявшиеся волосы грязным колтуном сбились набок, под глазами набрякли мешки.
   - На улицу, - говорит Лола. - Наконец-то. Хоть свежего воздуха хлебнем.
   Яна познакомилась с ней на второй день заточения. Лола безотчетно верит, что оказалась в бараке случайно и покинет Игру до ее начала. По ее словам, она больше года состояла в отношениях с одним из устроителей Игры и то, что он поместил ее в барак - его месть за измену. Всего лишь мера устрашения.
   Колокольчики продолжают звенеть, и Яне кажется, что этот звон еще долго не покинет ее ушей.
   - Подъем! Подъем! Ты что, оглохла? Подъем, тебе сказано!
   Хлесткий удар - и пронзительный визг. Чье-то тело падает на пол.
   Колонна белых фигур медленно движется по коридору. Яна слепо следует с потоком, окруженная со всех сторон испуганными, всклокоченными женщинами. Сзади кто-то тихо плачет.
   - Куда нас ведут? - тихо спрашивает она у Лолы.
   - Не знаю, - отвечает та. - Какая разница? Лишь бы подальше отсюда.
   Они поворачивают направо. Потом налево. И снова направо. По ходу движения колонна становится все больше, пополняемая постоялицами ближайших камер. Из одной выходит девчонка лет семнадцати, не больше. В белой робе и наручниках. Еще совсем ребенок, господи боже!
   - Скоты, - бормочет Лола. - Скоты.
   Еще несколько поворотов - и длинный прямой проход выводит к двустворчатым воротам. Выход из барака.
   - Перед воротами! - командуют головные. - Стоять! Стоять всем! Строимся в колонну по три!
   Медленно, сумбурно, неохотно - они строятся.
   Двое тюремщиков откатывают тяжелые створки ворот.
   За ними - воздух. За ними - небо.
   Но не свобода.
   - Выходим!
  
   ЛЕСНАЯ ОПУШКА - УТРО ПЕРЕД ИГРОЙ
  
   Скорбное шествие возобновляется. Белый гурт лениво высыпает из черного зева барака на колючий предутренний воздух. Тюремщики, точно пастушьи колли с электро-ружьями и дубинками наизготовку, оббегают его по всей длине, подгоняя и подравнивая с краев.
   На улице светло, хотя еще ночь.
   - "Глаза", - констатирует Лола. - Двоелуние.
   Яна поднимает глаза к небу. Обе луны - Старица и Молодка - в фазе полнолуния. Точно пара затянутых бельмами широко расставленных глаз висят они в небе, безучастно следя за тем, что происходит внизу.
   Барак стоит на опушке леса, притулившись одним боком к склону небольшого холма, ощетинившегося рябыми остроконечными елями. С другой стороны, в километре или чуть меньше, еще один холм и еще один барак. В свете "глаз" Яна видит, что из него тоже высыпают наружу люди. Крошечные маленькие белые привидения, окруженные черными демонами.
   Барак для мужчин.
   - Там мой муж! - кричит какая-то женщина, бросаясь из строя. - Мой муж!
   - Стоять! Куда! - один из тюремщиков перехватывает ее за локоть.
   - Антон! Антон! - кричит женщина. Пронзительно. Отчаянно. - Я здесь! Антон!
   Он ее не услышит, думает Яна. А если и услышит - что с того? Ну, что с того?
   Каким-то чудом, несчастная умудряется вырваться из захвата. Она успевает сделать всего несколько рваных шагов, когда тюремщик срывает с плеча электро-ружье и делает выстрел.
   Сухой, трескучий звук сломанной ветки. Электрическая дуга бьет беглянку точно промеж лопаток. Женщина падает, как подкошенная, руки-ноги вытягиваются в конвульсивной судороге.
   По толпе женщин прокатывается болезненный вздох. Ближайшие бросаются от несчастной врассыпную, как косяк сельди от барракуды.
   - Собрались! Собрались! - тюремщики быстро сбивают всех обратно в кучу.
   Окриками и ударами дубинок, сотню пленниц (девяносто девять, если быть точным - сотая все еще лежит на траве) выстраивают полумесяцем на опушке перед входом в барак.
   - Молчать! - командуют тюремщики. - Заткнулись!
   Гомон стихает и воцаряется гнетущая тишина, нарушаемая лишь стонами неудачной беглянки.
   - Электро-ружье в действии, - объявляет тягучий мужской голос.
   Яне кажется, что она его где-то уже слышала.
   Из барака на освещенную двоелунием опушку скользящей походкой выходит мужчина. Под сорок, невысокий, в облегающей водолазке и широких рабочих штанах с карманами-клапанами, делающими его и без того короткие ноги еще короче. Густые соломенные волосы разметались по большой голове.
   Яна находит его вполне симпатичным
   Мужчина останавливается перед "полумесяцем" пленниц, точно посередине между "рожками". Просовывает руки в карманы и оглядывает строй.
   Есть в его позе какая-то солдатская выправка.
   Приятное лицо, все в ямочках и родинках, расплывается в улыбке:
   - Леди-леди. Так не годится. Нужно вести себя прилично. Запомните меня, запомните хорошо, я пробуду с вами до самого конца этого приключения. Меня зовут Эдвин, для вас просто Эд, и я начальник охраны на Игре. Вам надо знать всего одну вещь про меня. Что это за вещь?
   Тишина сотни парализованных страхом женщин.
   - Внешность обманчива, - сам себе отвечает Эд. - Я могу быть похож на молодого Джека Доусона из "Титаника", но мне бесполезно позировать обнаженными и я не подарю вам ночь в "Рено". У меня очень скверный характер, как говорила мама. Разозлите меня, и я перестану быть милым.
   Эд делает внушительную паузу, давая время даже самым медленным и испуганным переварить информацию.
   - Итак, времени у нас мало. Пара фактов о боевом электро-ружье компании "Браунинг". Напряжение разряда 150 000 Вольт, энергетическая доля воздействия 60 Джоулей. Дуга, поразившая бедняжку, - взмах руки в сторону лежащей на земле, - это только пятьдесят процентов мощности. Сейчас я отдам команду охране поднять ее до восьмидесяти.
   Короткая рука поднимается в воздух - и предутреннюю тишину заполняют щелчки регуляторов мощности. Зловещий стрекот заставляет Яну покрыться гусиной кожей.
   - Короткий разовый разряд, и вы обмочите портки, - продолжает Эд. - Длинный разряд - и мокрые портки покажутся манной небесной. А теперь слушаем внимательно, леди. Сейчас мы организованно и спокойно углубимся в этот лес и проследуем на распределение. Путь неблизкий, поэтому советую запастись терпением. Первая попытка к бегству карается коротким разрядом. Первая удачная попытка - а вас обязательно найдут - длинным. Вторая попытка любого рода закончится длинным разрядом на полной мощности. Компания "Браунинг" заявляет ее летальной, и у меня нет ни малейшей причины им не верить.
   Пауза...
   - И последнее! - зычно, по-командирски рявкает Эд, делая порывистый шаг вперед.
   Толпа женщин, охнув, инстинктивно отшатывается. Глаза начальника охраны Игры отливают адамантием, и Яна понимает, что он и правда - вовсе не Дикаприо.
   - Вы видите два барака, но есть и третий. С запасными игроками. И мне без разницы, сколько из вас получат полный разряд. На игру выйдет двести человек - сто мужчин и сто женщин. Так или иначе.
  
   ЛЕС - ПРОСЕКА - ПОЗЖЕ
  
   Глухой топот десятков ног. Тяжелое дыхание. Треск ломающихся веток и окрики охраны.
   Узкая извилистая просека, по которой они идут, петляет и извивается, подчиняясь изгибам ландшафта. Она то ныряет вниз, под овраг, то поднимается наверх, огибая замшелые каменистые уступы. Лес густой и пахучий. Разлапистые кроны смыкаются над головой, практически полностью закрывая свет двух лун, а потом вдруг расходятся, и тогда можно видеть белые клочки облаков, подсвеченные "глазами" Старицы и Молодки.
   Отсутствие естественного освещения не мешает движению. По всему маршруту на деревьях установлены миниатюрные прожекторы. Мощные светодиодные лампочки заливают просеку белым электрическим светом, и Яна чувствует себя участником реалити-шоу. Ее не покидает ощущение, что под прожекторами спрятаны скрытые видеокамеры.
   Плотно стоящие стволы деревьев надежно отгораживают шествие от остального мира. Возможно, где-то там, в глубине леса, совсем недалеко отсюда, по точно такой же просеке бредут мужчины из соседнего барака.
   Они бы не смогли услышать их, даже если бы захотели - густой подлесок является хорошим звукоизолятором. И все же некоторые из пленниц не теряют надежды. Яна то и дело видит, как они поворачивают головы и вытягивают шеи, стараясь уловить хоть что-то из чернеющей чащи за границами просеки.
   Пару раз она ловит и себя на этом. Зачем? Она и сама не знает. В мужской половине ее никто не ждет, она здесь совсем одна. Ну, почти одна, если не считать Лолу.
   Первый час та молча пыхтит рядом, изредка поругиваясь. Тюремщики во главе с Эдом задали хороший темп вначале, видимо, желая их как следует измотать. Яна никогда не думала, что идти со скованными руками может быть так трудно. Когда большинство выдохлось (Яна не без гордости отметила, что могла продолжать), а мысли о побеге стали заглушать удары пульса в висках, шаг сбавили.
   - Эдвин... - злобно повторяет Лола. - Эдвин...
   Она бубнит одно и то же последние десять минут, и Яну это начинает порядком раздражать.
   - Чего ты заладила? - шепчет она едва слышно - охранник в черной маске с электро-ружьем в руках проходит вдоль колонны.
   - Какой он, на хрен, Эдвин, - злобно шипит Лола.
   - А кто?
   - Эдуард Пай, не помню отчество, - отвечает Лола. - Эдик.
   - Так это он - тот самый...
   - Тот самый, - обрывает Лола. - Я бы много могла про него рассказать. Эдвин...
   Яне приходит в голову, что, может, именно поэтому Лола на Игре, и дело вовсе не в измене.
   - Я ему не изменяла, - признается Лола, словно услышав ее мысли. - Мы были любовниками года полтора. У него семья, я знала. Держал меня, как куклу. Видишь это?
   Она щупает себя за пышные груди.
   - Подарил мне. Губы тоже. Машину купил. Мне это надоело, и я сказала, что хочу большего.
   "Ошибка" - думает Яна.
   - Пригрозила... пригрозила, что расскажу семье... - отдувается Лола. Говорить на ходу ей явно тяжелее, чем Яне. - Сказала, пускай выбирает: я или жена.
   "ОШИБКА!" - загорается красным в голове у Яны. - "ОШИБКА!"
   - Он выбрал жену?
   - Не знаю, он не объявлял. Но через неделю я оказалась здесь. Решил меня на испуг взять. Ну, ничего, мы еще посмотрим... - Лола спотыкается обо что-то и едва не падает. - Твою мать! Урод... Сука... Тварь...
   - Тишина! - буркает ближайший охранник.
   Раздувая ноздри от ярости, Лола замолкает.
   - Чего же ты с ним не поговорила, когда была возможность? - шепчет Яна. - Там, на опушке.
   Почти с минуту Лола молчит, провожая взглядом удаляющегося охранника.
   - У меня другой план, - наконец, отвечает она.
   Яна вдруг понимает, что последние несколько минут они медленно сдвигаются из середины колонны к ее краю.
   - Ты что удумала?
   - Шагай дальше, Янка, на меня не смотри.
   Сердце Яны начинает биться с удвоенной скоростью, словно это не Лола, а она собралась бежать.
   - Не чуди, слышишь! Шокера захотела?
   - Меня не шваркнут, не бойся, - уверенно заявляет Лола. Она уже у края просеки. - Он меня знает. А, значит, его шестерки тоже.
   Яна собирается сказать, что не видит здесь никакой логической связи, но не успевает. Секунда - и рослое тело Лолы, перепрыгивая через валежник, исчезает в чаще.
   Яна автоматически делает несколько шагов, с ужасом сознавая, что никто из охраны не заметил побега. Потом ноги сами уводят ее с просеки, и она, ломая подлесок, бросается вслед за Лолой.
  
   ЛЕСНАЯ ЧАЩА - ПОЗЖЕ
  
   "Что ты делаешь? Что ты делаешь? Что ты делаешь?" - три слова бьются о стенки черепной коробки, как три монеты в пустой копилке.
   Белая роба Лолы мелькает меж деревьев впереди, "глаза" придают ей голубоватый, слегка мистический оттенок. Она преодолевает лесную "полосу препятствий" до того ловко, что Яне начинает казаться, что она только прикидывалась уставшей.
   И все же Яна быстрей. Она нагоняет Лолу минут через десять. Лесной полог вновь смыкается над головой, и бежать по пересеченной местности в почти полной темноте становится невозможно.
   - Стой! Подожди!
   Лола останавливается, оборачивается.
   - Ты дура? Какого ты за мной поперлась...
   Требуется несколько секунд, чтобы отдышаться.
   - Не глупи... Вернемся... Пока не поздно.
   - Уже поздно.
   - Никто не видел, как ты ушла с полосы.
   - А как ушла ты?
   Эта мысль застает Яну врасплох. Она почти уверена, что никто не видел. Почти...
   - Уходи, Яна. Или не уходи, мне по хрену, - Лола снова начинает продираться сквозь подлесок. - Но я не могу гарантировать, что они не тронут тебя.
   Яне ничего не остается, как последовать за ней. Чертова дура!
   - Какой у тебя план? Думаешь, он найдет тебя, и вы мило побеседуете по душам?
   Лола не отвечает, и Яна понимает, что попала в точку.
   Лес трещит, хрустит, шипит. Охает. Ветер шелестит в кронах деревьев.
   Яна напрягает слух, пытаясь различить звуки погони. Кажется, она что-то слышит... Или это просто разыгравшееся воображение?
   Они идут молча еще минут десять. Потом Лола вдруг замирает, и Яна следует ее примеру.
   - Что случилось?
   - Они здесь.
   В горле пересыхает:
   - Кто?
   - Они нас догнали. Разве не слышишь?
   Наверное, у Лолы лучше слух (может, Эд подарил ей новые уши?), потому что Яна ничего не слышит.
   - Он здесь! - в голосе столько звенящей надежды, что Яна не узнает его.
   Лола срывается куда-то в сторону, не разбирая дороги, раздирая робу и кожу об острые ветки. Яна бросается вслед за ней, но спотыкается, падает. Когда снова встает - Лола уже исчезла из виду.
   - Подожди! Где ты?
   Вместо ответа - вскрик. И звук удара.
   "Что ты делаешь? Что ты делаешь? Что ты делаешь?" - звенят монеты.
   Яна бежит на новый звук. Она видит свет впереди - луч электрофонаря мечется меж деревьев.
   Теперь она слышит всхлипывания. Еще несколько секунд - и она находит Лолу. Фигура в белой робе на земле. Яна подбегает к ней, присаживается на корточки.
   Лицо Лолы в крови.
   - В порядке? Что с тобой?
   - Отойди, - приказывает тягучий голос за спиной.
   Свет подствольного фонаря выхватывает из темноты окровавленное лицо Лолы, и Яна видит, что оно перекошено от ужаса.
   Яна оборачивается.
   Эд стоит в паре метров позади, сдвоенный ствол электро-ружья теперь направлен точно на Яну. Еще двое в черных масках и мантиях чуть поодаль.
   - Отойди.
   - Я хотела ее вернуть, - слышит Яна собственный голос, непривычно высокий. - Вернуть обратно.
   - Я знаю, - мальчишеское лицо Эда выглядит почти дружелюбно. - А теперь, когда ты ее вернула, отойди.
   "Отойди! Отойди! Отойди! Что же ты творишь, Яна..."
   Из-за спины слышатся сдавленные рыдания. Это Лола.
   - Прости меня, - всхлипывает она. - Я прошу тебя, прости, Эдди...
   Миловидное лицо Эда не выражает ничего.
   - Я на тебя не сержусь, Лолита. Незачем просить прощения. Ну, так что, Яна? Последнее предложение.
   "Отойди! Отойди! Отойди!"
   Инстинкт самосохранения берет верх - Яна медленно встает на ноги и делает два шага в сторону. Лола заслужила свое наказание.
   Эд одобрительно кивает. Соломенная голова склоняется над электро-ружьем, и Яна видит, что он переключает мощность на сто процентов.
   Инстинкт самосохранения, так удачно взявший последний раунд, снова на канвасе.
   - Нет, - шепчет Яна. - Так нельзя. Первое предупреждение - удар на восьмидесяти процентах...
   - Увы, для Лолиты это уже не первое предупреждение. И даже не второе.
   Эд снова вскидывает ружье, спаренный ствол теперь смотрит точно на Лолу. Световое пятно подствольного фонаря высвечивает ее распластанную на земле фигуру в белой робе, и в пораженную ужасом голову Яны лезет ассоциация со сбитой на трассе оленихой в свете фар.
   - Давай! - вдруг кричит Лола. - Стреляй!
   - Нет, - повторяет Яна и делает два шага, но уже в обратную сторону. Она снова между ружьем и Лолой. - Это нечестно.
   "Что же ты творишь, Яна... Что же ты делаешь"!
   - Честность - искусственное понятие, - сообщает Эд. - Выдумка людей. Как и все остальное.
   Он коротко кивает подручным. Двое в черных масках выступают вперед и хватают Яну под руки.
   - НЕТ! - визжит она, поджимая ноги и повисая в воздухе. - НЕТ!
   Ее оттаскивают в сторону, оттаскивают от Лолы.
   Треск сухих ломающихся веток. Долгий, очень долгий. И вспышки света, метущиеся по черным стволам деревьев.
   Когда ее отпускают, Лола лежит все там же, но уже без движения. В воздухе явственно витает запах паленого сала.
   - Подойди и проверь пульс, - командует Эд.
   Яна с запозданием понимает, что по ее щекам катятся слезы. Медленной, полупьяной походкой она приближается к телу Лолы, склоняется над ним...
   - Приложи два пальца к сонной артерии, - говорит Эд. - На шее, под нижней челюстью.
   Стараясь не смотреть на лицо Лолы, Яна подчиняется. Указательный и средний палец касаются еще теплой и какой-то липкой кожи.
   Пульса нет.
   - В компании "Браунинг" слов на ветер не бросают, - констатирует Эд.
   Он возвращает мощность на восемьдесят процентов. На одну чудовищную секунду Яне кажется, что теперь пришел ее черед и сейчас она получит разряд. Но Эд вешает электро-ружье обратно на плечо и смотрит на Яну без выражения.
   Яна пытается различить в его почти детском лице хоть тень сожаления, вообще какую-то эмоцию. Но там ничего нет. Роботическая пустота.
   - Почему? - тихо спрашивает она. Жгучие слезы бегут по щекам
   - Почему - что? - уточняет Эд. - Убил ее или не тронул тебя?
   - И то и другое...
   Эд дает команду двоим охранникам, те подхватывают тело Лолы и уносят в темноту.
   Яна и начальник охраны Игры остаются один на один.
   - Она оказалась здесь, потому что мне не нравилась, - после недолгой паузы, сообщает Эд. - Но мне нравишься ты - поэтому я тебя не тронул. Очень нравишься, - прибавляет он, и на лице, сплошь в ямочках и родинках, вдруг появляется эмоция.
   Требуется секунда, чтобы понять, что она выражает - голод.
  
   ЛЕС - ПОЛЯНА - УТРО ПЕРЕД ИГРОЙ
  
   Привал устроили на большой овальной поляне, залитой светом прожекторов, установленных на деревьях. Утро понемногу занималось, двоелуние уступало сцену солнцу, уже зажегшему горизонт на востоке. И все же было еще темно.
   Охранники в черных масках, с электро-ружьями наизготовку оцепили поляну по периметру. Сотня мужчин в белых робах (после трехчасового марша по лесу превратившихся в грязно-серые) расположились в середине. Кто-то лежал вповалку прямо на земле, кто-то сидел, прислонившись спиной к стволу одной из тонких сосенок, тут и там попадавшихся на поляне. Кто-то с упоением высасывал из тюбиков высококалорийный концентрат, запивая водой из фляжки.
   Еду и воду раздали всем желающим десять минут назад. Костя получил свою порцию вместе с остальными, но до сих пор так и не притронулся. Есть не хотелось вообще.
   "Потеря аппетита, как симптом абстинентного синдрома" - нашептывал внутренний голос.
   Костя знал это и без него.
   Зато сосед по камере (забавно, как люди инстинктивно придерживаются тех, с кем провели бок о бок хоть какое-то время) проблем с аппетитом явно не испытывал. Концентрированную пасту из тюбика он тянул вдумчиво и со вкусом.
   Его звали Джин. То ли кореец, то ли китаец. Непривычно высокий для азиата, сухой, как гончая, с непропорционально длинными худыми руками. Черные волосы торчали во все стороны, словно он только что получил разряд из электро-ружья. Костю привели в барак одним из последних, так что они пробыли соседями всего сутки - но и этого хватило, чтобы очутиться вдвоем под одной сосной.
   Джин сидел, прислонившись спиной к покривленному стволу и прикрыв раскосые, необычно расставленные глаза. Костя заворожено и с завистью наблюдал, как его скованные наручниками руки неспешно, почти лениво подносят ко рту тюбик с пастой. Он вообще все делал медленно, точно новая порода ленивца. Полная противоположность Кости, для которого сидеть на одном месте уже было пыткой.
   "Гиперактивность, как побочный эффект системного приема "спансулы" - хихикнул внутренний голос.
   Костя велел ему заткнуться.
   - Как думаешь, бро, когда пойдем дальше?
   Джин удивленно приподнял брови, не открывая глаз:
   - Куда-то спешишь?
   - Да нет. То есть, да. Не люблю паузы, особенно если нервничаю.
   - Не нервничай, - пожал плечами Джин.
   - Ага, как же! Я просто на взводе, братишка. Расслабишься тут. Чувствую себя свиньей, которую ведут на бойню. По мне, чем раньше начнем, тем лучше.
   Костя подловил себя на том, что уже некоторое время раскачивается из стороны в сторону, и попытался остановиться. Далось с трудом.
   Джин приоткрыл веки и скользнул по собеседнику черными глазами.
   "А ведь этот чувак и правда не парится" - мелькнуло в голове у Кости.
   Джин выглядел неестественно для такого места, по-домашнему расслабленным.
   - Йо, как ты можешь столько жрать?
   - Йо? - вяло переспросил Джин.
   - Я хип-хап исполнитель, вообще, - тут же признался Костя. - И немного битмейкер, сам пишу. Люди знают меня, как "К.О.".
   - Ускоренный метаболизм, - сказал Джин.
   - Чего?
   - Почему я много ем - ускоренный обмен веществ.
   Он, наконец, прикончил свой концентрат, отбросил смятый тюбик в сторону и присосался к фляжке с водой.
   - Ну, так, на чем сидишь? - спросил он, закончив пить.
   - А? - не понял Костя.
   - Какие употребляешь? Медленные, быстрые или странные?
   От удивления Костя не заметил, что снова начал раскачиваться.
   - Чо, так палюсь?
   Джин неторопливо кивнул.
   Костя беспокойно оглянулся на поляну. В середине завязывалась какая-то возня, слышались голоса на повышенных тонах.
   - Спиды? - предположил Джин. - Амфетамин. Кокаин.
   Костя снова повернулся к Джину:
   - "Спансула", - признался он.
   - Капсулы счастья, - кивнул Джин. - Микс для богемы. Слыхал.
   - Вкатывает для творчества. Я так... балуюсь. Экспериментирую, понимаешь?
   "Ложь!" - пищал внутренний голос. - "Ложь"!
   - Сколько уже без дозы?
   Костя попытался припомнить. Последняя доза была перед самым похищением, в студии. Он и импресарио Кила закинули по две капсулы - по одной уже давно не вставляло, если только очень чистого. Две капсулы, запитые литром воды. Запивать "спансулу" нужно обильно, иначе есть шанс словить инфаркт в 23. По пол-литра на капсулу. Две капсулы и литр воды... твою мать.
   - Третий день.
   Еще один неспешный кивок.
   Джин как будто совершенно потерял интерес к собеседнику. Снова откинул голову на ствол дерева и прикрыл глаза.
   В середине поляны определенно что-то начиналось. Какая-то свалка. Костю это нервировало. Охранники никак не реагировали на происходящее, и это нервировало еще больше.
   - Хочешь, что-нибудь зачитаю? - предложил Костя.
   Джин не ответил. Косте вдруг показалось, что он уснул.
   - Йо! - повторил он громче. - Зачитать что-нибудь из...
   - Я уже читаю, - перебил Джин.
   - Читаешь? - изумился Костя. - Сейчас?
   Молчание.
   - Что ты читаешь?
   - Моби Дик.
   "Это придурок сам на "системе", да покруче меня".
   Джин сидел неподвижно, сомкнув полумесяцы век, но Косте показалось, что глазные яблоки под ними движутся. Туда-сюда, туда-сюда. Словно считывая текст...
   - Ты типа помнишь наизусть?
   - Я помню наизусть все, что читал.
   Костя не удержал смешок:
   - Кончай впаривать!
   Некоторое время Джин молчал. Потом вдруг заговорил, но слова были чужими:
   - Где лежит последняя гавань, в которой мы пришвартуемся навеки? В каком горнем эфире плывет этот мир, от которого и самые усталые никогда не устанут? Где прячется отец подкидыша? Наши души подобны сиротам, чьи невенчанные матери умерли в родах; тайна нашего отцовства лежит в могиле, и туда мы должны последовать, чтобы узнать ее...
   Резкий крик заставил Костю вскочить на ноги. Звук доносился из центра поляны. Двадцать или тридцать человек в белых робах обступали кругом что-то или кого-то...
   Возбуждение перевалило через край, терпеть дальше не было мочи. Охваченный почти болезненной трясучкой, Костя рванулся к кругу, перепрыгивая через мелкий кустарник и лежащих на земле людей. Спустя полминуты он уже был частью этого круга.
   Двое жестоко дрались. Один - коренастый и крепкий, с большим носом и короткими жесткими волосами. На вид ему было лет 25, не больше. Он лежал на земле, издавая пронзительные горловые звуки. Его визави, крупный мужчина под сорок, сидел сверху, пытаясь удушить противника мощными волосатыми руками.
   Лицо носатого заливала кровь. Он открывал рот, пытаясь хлебнуть воздуха и высовывая наружу неестественно длинный, почти змеиный язык. Слабеющими руками он пытался отбиваться, но противник только сильнее сжимал захват на горле. Костя не поставил бы на него и ломаного гроша.
   - На! - кричал оседлавший его мужчина, налегая всем весом. - На!
   Носатый хрипел, кривил лицо в страшном оскале. И слабел. Слабел.
   Костя уже решил, что еще секунд тридцать, и все будет кончено... когда мужчина сверху вдруг вздрогнул всем телом и разжал захват.
   Он свалился с носатого, жутко крича и зажимая руками пах.
   - По яйцам! - кричали из толпы. - По яйцам бьет!
   Движение носатого, которое Костя сначала принял за предсмертную судорогу, оказалось тычком колена.
   Мужчина катался по земле, утробно воя. Обступавшие дерущихся слегка расширили круг. Кто-то что-то кричал, кто-то звал охрану. Странно, но никого из людей в черном до сих пор не было видно.
   Носатый уже был на ногах. Утирая кровь с лица и слегка пошатываясь, он приблизился к мужчине. Первый удар ноги прошел вскользь. Второй - точно в голову. Мужчина вздрогнул и закрылся руками.
   Адреналин перехлестывал Костю. Непреодолимое желание впрыгнуть в середину круга и присоединиться к драке жгло изнутри. Ему было все равно, что будет дальше. Ему хотелось ощутить кровь во рту. Чужую или свою - неважно.
   Носатый сменил тактику. Он бил лежащего на земле в глухой защите ногами, размеренно и четко, в одну точку. Как показалось Косте, по почкам. Из толпы неслись крики возмущения, но никто не решался вмешаться. Физические контакты по-прежнему были запрещены и карались разрядом из элетро-ружья.
   - Ну... и... кто... теперь... трус... - каждое свое слово носатый подкреплял ударом. Твердые мыски кожаных ботинок с мясистым звуком вонзались в спину мужчины и пружинисто отскакивали обратно. - Кто... здесь... трус...
   Удар. Удар. Удар.
   Не выдержав экзекуции, мужчина раскрылся и перекинулся на избитую спину.
   Это был конец.
   Носатый тут же воспользовался шансом. Запрыгнул мужчине на грудь и принялся методично избивать кулаками по лицу. Выглядело это довольно странно - скованные наручниками руки поднимались в воздух и опускались на лицо одновременно, точно пара молотов. Несколько точных ударов пустили кровь. Еще полминуты - и противник был повержен. Мужчина потерял сознание и перестал шевелиться.
   - Хватит! - неслось из толпы. - Достаточно!
   Носатый соскочил с бесчувственного тела и победно воздел кверху окровавленные кулаки. Лицо, напоминавшее цветом плохо перемешанное вишневое мороженное, искажала плотоядная гримаса.
   - Баркович! - надрывно кричал он. - Запомните! Баркович! Баркович!
   Костя видел, как вздуваются вены на его горле.
   - Баркович! Ба...
   Ослепительный электрический хлыст стеганул Барковича точно в спину. Затрещало. Костя вздрогнул.
   Баркович рухнул на землю, извиваясь в судорогах. Несколько фигур в черных масках уже были в кругу.
   - Разошлись! Разошлись! - кричали они.
   Зрители расторопно рассыпались по поляне.
   С Кости было достаточно. Ощущая подступившую тошноту, он развернулся и побежал обратно к сосне, под которой сидел Джин.
  
   ЛЕС - ПОЛЯНА - ПОЗЖЕ
  
   Избитый мужчина очнулся минут через пятнадцать. Охранники оттащили его под одну из сосен, где и бросили в одиночестве - остальные игроки сторонились его, как прокаженного. Костя их понимал. Несчастный источал флюиды смерти. Если по окончании привала он не встанет и не пойдет - его добьют на месте.
   Едва очнувшись, мужчина принялся стонать. Громче и громче.
   Его стоны сводили Костю с ума. Как назло, их с Джином "бивуак" оказался ближе всех.
   - Не могу это слушать. Не могу! Заткнись, сука, заткнись... - шипел Костя.
   Симптомы синдрома отмены усилились. После драки, его била мелкая дрожь, которая никак не унималась. Спину, грудь, шею и ладони покрывал липкий холодный пот. Он сделал пару глотков из фляги - все, на что его хватило - но это помогло мало.
   Джин не спал. Последние несколько минут он сидел, выпрямившись и вытянув шею, точно сурикат на страже.
   "Нет, словно антенна", - думал Костя. - "Антенна, улавливающая сигнал".
   Стоны перекатывались по поляне, перекатывались в голове у Кости тяжелыми свинцовыми шарами.
   - Задолбал. Не могу... Завались уже...
   - Ему отбили почки, - вдруг изрек Джин. - Ушибы с разрывом перенхимы.
   "Антенна уловила сигнал", - пронеслось в мозгу у Кости.
   - Наверное, - протянул он. - Разорвет, когда тебя так отмудохают ногами...
   Джин воровато оглянулся по сторонам.
   - Сколько ему лет? - вдруг спросил он.
   - Не знаю... лет сорок, может.
   - Вес какой?
   - Чо за вопросы, бро...
   - Примерно.
   - Да я знаю? Ну, килошек восемьдесят... эй, куда?!
   Джин с почти кошачьей грацией соскочил с места и, широко переставляя длинные ноги, направился к стонущему мужчине.
   Костя колебался всего мгновение. Сидеть на месте было невозможно, и он рванул следом.
   Когда он нагнал Джина, тот уже сидел на корточках перед лежащим на боку мужчиной. Костя с ужасом отметил ярко-красное пятно на промежности - бедняга помочился кровью прямо в портки.
   - Присядь, - шепнул Джин, - не привлекай внимания.
   Костя упал на колени. Мужчина продолжал стонать, почти не замечая их появления, но его стенания уже не раздражали так сильно - любопытство ("маленький наркотик, ха-ха") перехлестывало.
   - Сядь с другой стороны, - приказал Джин. - Прикрой нас.
   Не отдавая себе отчета, Костя подчинился.
   Джин еще раз оглянулся. Потом вытянул вперед длинные руки с тонкими, как у пианиста, пальцами и приложил их к пояснице мужчины.
   Несчастный вздрогнул.
   - Тс-с-с, - просвистел Джин.
   Белые продолговатые кисти, приклеившиеся к спине мужчины, напоминали руки инопланетянина. Несколько секунд ничего не происходило. Потом...
   "Галлюцинации - еще один признак продвинутого абстинентного синдрома", - констатировал внутренний голос.
   Из-под ладоней Джина заструился желтоватый свет. Сначала едва заметный, он становился все ярче и белее.
   У Кости отпала челюсть.
   Свет усиливался, обретая некую форму - и вот уже кисти Джина полностью состоят из него. Казалось, он надел пару перчаток, сотканных их бриллиантовой нити, если такая вообще существует.
   Прошло несколько секунд, растянувшихся в сознании Кости на минуты.
   Потом свет вдруг разом погас, и все исчезло. Руки Джина снова были самыми обычными.
   И все же что-то изменилось. До Кости не сразу дошло - что именно.
   А когда дошло, тело вдруг расслабилось и колотившая его дрожь, наконец, отступила.
   Мужчина перестал стонать.
  
   ЛЕС - ПОЛЯНА - ПОЗЖЕ
  
   Они вернулись на свое место так же незаметно. Костя отметил, что на пути обратно Джин уже не двигался так плавно и грациозно. Его движения были урывчаты и как будто давались с трудом.
   Он почти рухнул под сосну, впечатав спину в шершавый ствол, закрыл раскосые глаза.
   Костя осторожно присел рядом. С того момента, как он увидел чудо, не поддающееся рациональному объяснению, его занимал всего один вопрос. Всего один вопрос вертелся в его исступленной, парализованной страхом надвигающейся ломки голове.
   - Джин? Джин?..
   Джин промычал вопросительно.
   - Слушай, я тебе соврал. Я конкретно на "спансуле", плотно, сечешь? Второй день на кумарах, крыша едет.
   Джин молчал. На секунду Косте показалось, что он снова "читает", но нет - глаза под тонкими веками оставались неподвижны.
   - Джин... слышь?
   - М-м?
   - Можешь помочь? Меня скоро ломать начнет.
   Джин молчал.
   Костя терпеливо ждал. Он не отстанет, пока не получит ответ.
   Видимо, Джин это тоже понимал. Он открыл глаза и окинул Костю мутным взглядом. Потом плавно открыл рот...
   Вместо слов, наружу полилась рвота. Его согнуло пополам, диафрагма приступообразно сокращалась, извергая наружу новые и новые порции рвоты.
   Если бы Косте было чем блевать - он бы незамедлительно присоединился.
   Когда поток иссяк, Джин выпрямился. Дрожащей рукой утер губы.
   - Не могу, - тихо сказал он. - Извини.
   - Чувак, да ладно тебе! Я же видел эту хрень...
   - Не могу, - повторил Джин. - Ломка из другой оперы. Тебе придется справляться самому.
   Упорствовать дальше не было смысла. Если он врет, Костя все равно никогда не узнает.
   Джин снова облокотился на ствол сосны. Скосил глаза на нетронутый тюбик с концентратом, все еще лежащий подле Кости.
   - Будешь есть? - спросил он.
   Взгляд кости невольно задержался на луже свежей блевотины.
   - Нет, бля...
   - Не возражаешь, если я?..
   Первым желанием было ответить отказом. Пусть тоже помучается.
   Но Костя сразу понял, что не сможет этого сделать.
   - Угощайся.
   Он передал тюбик Джину. Тот открутил крышку, вставил носик между зубов.
   - Спасибо.
   Он заслужил, думал Костя про себя. По крайней мере, мужик перестал орать.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"