при свете полной-преполной луны, нагло заглядывающей в окно,
перед ярко пылающим камином сидят двое: хозяин и полночный гость.
Гость тараторит взахлёб, брызжа слюной от возбуждения и желания рассказать всё, что с ним случилось:
- ... представь себе, он вдруг начал рыдать и бить себя ладонью по лбу. И весь этот театр из-за оранжевой клеёнки, которой были покрыты грузовики, мчащиеся мимо нас. Она, видите ли, напомнила ему туманный Лондон, и то, как мама подкладывала ему похожего цвета клеёнку под попу, когда он еще не мог ни ходить, ни путешествовать! Ева была так растрогана...
Хозяин решительно прерывает его:
- Давай-ка по порядку, дорогой! Ты врываешься ко мне в полночь, я перевязываю твои раны, предлагаю тебе моё кресло, и за это я хочу, всего лишь, услышать связную историю, и причем С САМОГО НАЧАЛА! И, пожалуйста, развернись - твои носки уже дымятся и...
- Глупо как-то сидеть спиной к камину, - отвечает гость слегка обиженно.
- Тоже верно... Тогда сядь подальше от огня!
- Но там сквозит от окна!
- Можешь быть, тогда тебе вообще лучше пойти...?
Гость, на пару секунд задумавшись, отодвигает ноги от края камина и продолжает:
- Хорошо. С самого начала, говоришь? Только вот где оно было, это самое начало, я и не знаю... Уже до моего рождения произошло много важного, я, как бы, пристроился на свободную полосу и...
- Да начинай уж!
- Ладно, ладно. Я начну со старого цыганского барона, который зачал мою бабушку в почтовой карете где-то на польской границе.
- Цыган в почтовой карете?
- Да. По мнению моей прабабушки, почтальона он убил. Она говорила, что видела кровь на его сапогах. Он подвёз её, как она и пожелала, до деревни за рекой, и там, на берегу, когда она махала ему на прощанье платочком, ей стало ясно, что она скоро будет не одна на этом свете. Так оно и было - весной она родила мою бабушку.
- Хорошее начало, - хозяин усаживается поудобнее в своём кресле, и с наслаждением вытянув ноги, говорит, - валяй дальше.
- Моя бабушка всегда повторяла: "Ничего при полной луне не начинать! Никогда! Всегда ждать новолуния!" Капусту она солила всегда в новолуние, огурцы - тоже. Варенье варила тоже при полной луне. Грибы...
- Не надо про грибы!
- Да-да... короче ЖДАТЬ новолуния при любом начинании было её заветом нам всем. И надо сказать, я всегда следовал этому напутствию, отбрасывая факт того, что я родился в полнолуние, ну и исключая строительство туалета на даче.
Яма была уже выкопана. Доски и молоток были куплены. И гвозди лежали, блестя на солнце, на краю колодца. И очень хотелось... ну понимаешь...
- Да уж... тот случай, когда "нет ничего глупее, чем ждать", как сказал поэт, - ухмыляется хозяин.
- Туалет я поставил за полчаса. И сразу его обновил. И в тот момент, когда я почувствовал себя легким и счастливым, дверь распахнулась... Цыганский барон, плечи шириной в дверной проём, кровь на сапогах: "Предатель! Что тебе бабка завещала?! А?!" Последнее, что я ещё мог увидеть, был его огромный кулак, двигающийся в замедленном темпе к моему лицу... Потом я летел. Высоко и далеко, мимо звёзд к полной луне, махая крылами.
- И где они сейчас?
- Кто? Что?
- Крылья!
- Никогда не было их у меня к сожалению... Это была просто...
- Метафора?
- Нет, такого у меня тоже никогда не было...
Гость, задумчиво посмотрев на полную луну за окном, продолжает:
Так вот, летел я и вдруг сковал меня жуткий страх - а что если я упаду в Монголию? Что будет со мной там? Крылья вдруг отказали и, закрыв от страха глаза, я начал падать. Я падал и молился. Молился, молился и... всё равно падал. После довольно-таки мягкой посадки в какой-то мокрый куст, я ещё долго не решался открыть глаза. Монголия или нет? - вот в чём вопрос, думал я, пока не услышал голоса. Один женский, казалось, звал собаку или кошку: "Рози, Рози, Гильди, Гильди", другой громко восхищался линией горизонта. И звучало это совсем не по-монгольски! Через мокрые ветки я смог разглядеть парочку на поляне, и после короткого наблюдения решился подать голос: "Привет, люди...". Они покрутили головами и всё - никакой реакции. Женщина продолжила звать кошку: "Рози, Рози. Гильди, Гильди", мужчина мечтательно смотрел вдаль через бинокль. "Привет!" - почти прокричал я, не выходя из куста. Мужчина встал в боксерскую стойку, молча уставившись на мой куст. Женщина ответила вежливо: "Гутен таг", - но.... но смотрела она при этом в другом направлении!!! Понимаешь?!
- В Монголии тебе такого не случилось бы, - хозяин достает из кармана табак для самокрутки.
- Почему же?
- Там нет кустов. Монголия это степь и пустыня.
- Ну, может быть... Короче я выполз из куста. Женщину звали Ева. Ева Браун. Кролики Розенкранц и Гильденстерн вернулись и, запрыгнув к ней на колени, занялись любовью. Мужчина начал задавать вопросы: кто я, откуда, и почему здесь? Роби звали его... Робинзон Крузов. Где-то я уже слышал это имя... Наконец-то я решился спросить, как называется эта местность, и холодный пот от страха узнать плохую новость перемешивался на моём лице с тяжелыми каплями дождя. "Мы не знаем", - сказал Роби. Представляешь? Они не знали, где они находятся! "Спроси у других, может, кто и знает!" - съязвила Ева. "Ага. У других..." - я пытался не выдать голосом мою радость возможности общения с более нормальными людьми. "И где они, эти "другие"?" - спросил я хрипло и даже зевнул, имитируя безразличие и спокойствие; всё-таки театральный кружок в школе прошёл не зря! "За ручьем и за холмом. Мы уже возвращаемся туда", - ответил Роби, проведя рукой вдоль всего горизонта. "Всё путём", - подумал я. Надежда на нормальное общество воспрянула. Кролики бежали впереди, мы шли за ними вдоль ручья, перепрыгивая то и дело, то на одну, то на другую сторону. Каждые три минуты я обыскивал карманы в поисках сигарет, хотя точно знал, что они остались на даче, на крышке колодца, рядом с оставшимися гвоздями. Наконец мы пришли, и моя надежда на нормальное общество улетучилась. "Странная элита", как однажды сказала моя бабушка, когда я в восемь лет пригласил на мой день рожденья дворника и "письмоносицу"... бабушка её так называла, и я был в неё влюблён, в письмоносицу, а она...
- Не отвлекайся на письмоносицу, - перебивает его хозяин, закурив.
- Так вот, реально странная элита... Сначала я подумал - корпоратив пригородного театра. Представь себе Красную Шапочку в короткой-прекороткой юбке, которая, как мне Ева шепнула на ухо, каждую ночь бегает за ручей в лес и зовёт волка: Вольфи, Вольфи... Ева мне также объяснила, что это была бесстыжая ложь средств массовой информации - то, что он, Вольфи, ее и бабку съел, и что лесник его убил. Бабке он эвтаназию зафигачил, Красная шапка сделала своевременно аборт, а где сейчас Вольфи и лесник, не знает никто. Многие считают, что Красная Шапка поклялась отомстить, но Ева уверена, что это любовь.
- Ох уж эта любовь... - хозяин смотрит на колечки дыма, улетающие в сторону полной луны за окном.
- Ещё там был "гомо сапиенс", как у него было написано на футболке, в разодранных фирменных шмотках и с плохо настроенной гитарой, - продолжает гость.
- Хиппи! - улыбается хозяин.
- Хиппи сапиенс? Олрайт, я в английском не селён. Еще там были русские шахматисты, которые даже головы не подняли от своих досок, только покосились в мою сторону... Они просто проигнорировали меня! "Мат" - я смог в любом случае расслышать... Короче чего там только не было... Ах да! Был ещё Херр Политикер, как он просил его называть. Как только кто-нибудь что-нибудь говорил, он сразу ставил галочку в свою книжечку и радовался: ещё один голос! Или, например, странный почтальон, вечно со своей кожаной сумкой. Чарльз... Быковский, что ли... Кролики постоянно пытались его укусить, так как собак не было...
- Логично. Кто-то же должен кусать почтальона.
Всех я даже не могу упомнить, да и не хочу вспоминать. Честно говоря, я хотел только удрать оттуда. И как можно скорее - из-за этой стройки сортира на даче я не полил помидоры. И бобы не подвязал. В общем, мне нужны были сообщники и помощники. Роби согласился сразу, Красная Шапка и Ева позволили себя легко уговорить. Шахматистов мы спрашивать не стали. Хиппи сапиенс разразился длинной речью, смысл которой, честно говоря, я не понял, но он согласился участвовать в побеге, и я должен сказать, "с большим энтузиазмом", как сказала моя бабушка, когда её спросили, как она пережила похороны её мужа... Херр Политикер выдал такую же речь, как и Сапиенс, почти слово в слово, но с места не тронулся. Почтальон пытался отговорить Красную Шапку, но остался не понятым и ушел в лес. "Привет Вольфи" - прокричала ему Шапочка, и я должен сказать, звучало это очень ядовито...
- Да уж... - хозяин скручивает ещё одну самокрутку и протягивает её гостю.
Закурив, гость продолжает:
- Хиппи Сапиенс предложил, чтобы мы поклялись: один за всех и все за одного. "Откуда у тебя такой классный лозунг?" - спросил я его. "От этих четырех буржуев за холмами" - ответил он. Вот уж не думал, что телепузики на такое способны...
- Боже, о таком собеседнике, как ты, я давно мечтал... Ну да ладно, берем то, что получаем, как говорил Бертольд, мой любимый Брехт... соответственно порядку этого мироздания. Давай дальше! - усмехается хозяин.
- Уйти оттуда мы могли, только перейдя через кольцевую дорогу, которая опоясывала всю местность. Никаких съездов и выездов, никаких мостов и подземных переходов. Две недели мы шли вдоль дороги, по которой непрерывно ехали грузовики один за другим. Кричать и махать им руками, было пустой тратой времени. Мы были в отчаянии. И тогда я рассказал им о завете моей бабушки - про новолуние. Ева прониклась сразу. "Да, - сказала она. - Иногда всё идёт не так, как хочется, и ни одна свинья не понимает, почему". "Есть чего ждать, коли есть с кем ждать" - добавила Красная Шапка и погладила кроликов, занимающихся любовью на коленях Евы. Роби возразил, что нет ничего глупее, чем ждать, и, что помочь перейти через кольцевую, между мчащимися грузовиками, может только физподготовка и мотивация. На что Красная Шапка ответила, что для мотивации ей хватило бы одного джойнта. Хиппи сапиенс предложил изготовить пару СТОП-плакатов. "Время у нас есть до новолуния" - сказал он с энтузиазмом. Ева была со всем согласна: "Главное, что бы Розенкранц не голодал". Он был уже на сносях, что понятно. Ну, короче, один за всех, все за одного. В последующие дни мы бегали, отжимались, мастерили плакаты, собирали одуванчики для Розенкранца и крутили джойнт.
- Был он еще у Моники? - спрашивает с удивлением хозяин, бросив остаток самокрутки в камин
-У Моники?
- Красную Шапку зовут Моника.
- Откуда ты знаешь, как ее зовут и... про джойнт?
- А я разве выгляжу, как тот, который знает НЕ всё?
- Я тебя плохо вижу. Меня слепит огонь и луна. И, честно говоря...
- Это был риторический вопрос, мой дорогой. Давай дальше!
Задумчиво поморгав, гость продолжает:
- Через пару дней мы пришли к дороге, чтоб при свете полной луны ещё раз оценить безнадежность нашего плана. И вот тогда Роби и разрыдался. Рыдал и бил себя ладонью по лбу. И всё это из-за этой оранжевой клеёнки на одном из грузовиков, которая напомнила ему туманный Лондон и как мама подкладывала ему такую-же под его новорожденную попу. Ева подарила ему Розенкранца, который был уже мёртв после тяжелых родов. Гильденстерн был безутешен и умер тоже. "Расставанье это всегда как маленькая смерть" , ка говорила моя бабушка... Потом мы почему-то вдруг начали спорить насчёт последовательности, в которой мы будем перебегать кольцевую.
- Это казалось вам важным?!
- Вот именно - это было абсолютно не важно! Внезапно мне стала ясна вся бессмысленность их плана: дурацкие плакаты, почти до крови разбитый лоб Роби, мертвые кролики на коленях у Евы и последний джойнт в руках у Моники... Я понял: рвануть или не рвануть - вот в чем вопрос. Не взирая и не смотря, вопреки и не обращая внимания... И я рванул! Рванул, как будто мне кто-то под зад пнул. Расправил крылья... или как ты их называешь - метафоры - и вперёд! Не оглядывался, рёв моторов не слышал, полная луна в лицо... И я поклялся, если я выберусь отсюда живым, то поеду в Монголию! И, причем, в полнолуние! "Каждый кузнец своего счастья" - как говорил мой дедушка, владелец похоронного бюро, поливая зимой дорожки в парке... И уже на другой стороне дороги я с поцарапанным лицом и разодранными метафорами, обернувшись на секунду, увидел красный берет под колесами грузовиков, и я... плакал, пожалуй, первый раз в моей жизни. Потом я бежал через разнообразные кусты, но с одним отличительным признаком - колючками, и...
- Первый раз, говоришь, плакал?
- Выгляжу я как кто-то, кто может плакать?
- Нет. Ты выглядишь ужасно, но надежда есть.
Не зная точно, обидится ему или нет, гость спрашивает:
- Послушай... ты... как тебя вообще зовут?
- Меня не надо звать. Я сам прихожу, когда слышу интересный вопрос. А твой вопрос мне понравился. Всегда интересно посмотреть, уйдет ли душа в пятки...
- Ага... кстати... а есть у тебя что-нибудь для души?
- Типа Водка Лимон?
- Да. Двойную водку, а лимоны оставь себе. За Монголию!