Аннотация: Опубликован в журнале "Юный техник" (Москва), сборнике "Расскажи мне..." (Йошкар-Ола).
Первыми вниз по пандусу гулко протопали роботы. Вслед за ними вышел человек и остановился, разглядывая раскинувшуюся до горизонта красновато-бурую равнину. Унылый ландшафт разнообразили только редкие деревца, все одного вида - чахлые стволики, увенчанные пучками длинных грязновато-зеленых листьев.
Человек был без шлема. Ветер, напоенный едва уловимой горечью, шевелил его волосы - еще пышные, развевающиеся непокорными прядями, но уже основательно тронутые сединой. Лицо, худое и усталое, покрывала тонкая сеточка морщин.
Когда-то имя Ильи Гаранина гремело, его знали даже школьники. Но эпоха космопроходцев подошла к закономерному концу, у Земли давно появились новые герои...
Корабль выдвинул второй пандус, более широкий. Роботы-грузчики начали выносить из трюма громоздкие металлические конструкции, и скоро внизу закипела работа. А Гаранин все стоял возле темного провала распахнутого люка и, не торопясь сделать первый шаг, думал о своем.
Когда-то звездолеты летали с околосветовыми скоростями. Потом - со сверхсветовыми. Наконец сорок семь лет назад был открыт эффект гиперпространственного переноса. Еще лет двадцать его углубленно изучали, затем началось практическое применение. На всех обжитых планетах принялись создавать станции ГПП, и это означало закат Космофлота. Зачем годами бороздить Вселенную в стальных громадинах, если даже самые дальние миры оказались на расстоянии вытянутой руки?
Вскоре корабли исчезли с освоенных трасс. Остались только одноместные разведчики, подобные "Алиоту", обойтись без которых было еще нельзя. Ведь чтобы колонизировать новую планету земного типа, надо сперва до нее добраться и забросить станцию ГПП. А уж там процесс пойдет...
"Алиот" был заслуженным кораблем. Он изрядно попутешествовал и, как подлинный космический бродяга, побывал во всех возможных переделках. Мог и еще полетать, но вернуться отсюда, из системы неприметной оранжевой звездочки, затерянной в созвездии Тельца, ему было не суждено. Так решили на Земле. Больше пилотам не придется тратить годы жизни, развозя гиперстанции по Галактике. Отныне этим займутся специально сконструированные корабли-автоматы. Давно пора!
- Давно пора... - пробормотал Гаранин и посмотрел вниз. Роботы трудились вовсю, устанавливая ажурные фермы - основу будущей станции. Он подозвал четырех из них и, указав место, велел построить для себя маленький стандартный домик. Потом заложил руки за спину и медленно, словно под принуждением, стал спускаться. Когда его нога ступила на поверхность планеты, налетел порыв ветра, принеся откуда-то издалека уже знакомый горьковатый запах. И непонятное, острое, щемящее чувство охватило Гаранина, словно эта горечь, пропитавшая воздух, проникла и в его душу.
На корабль он больше не вернулся. Переночевал в недостроенном еще домике, а утром сел в вездеход и отправился осматривать окрестности.
В свите местного светила могло вообще не оказаться планеты земного типа. Но она, к счастью, нашлась, и Гаранин назвал ее Эгиной. Опасных микробов анализ проб не выявил, а местным воздухом можно было дышать без фильтров и масок.
Над окаменевшей, спекшейся почвой носились пылевые поземки. За всю поездку Гаранину попались лишь несколько десятков вычурных древесных уродцев.
"Первое знакомство состоялось, - подумал он и вдруг поймал себя на мысли, что рассуждает так, будто собирается остаться здесь навсегда. Развернув вездеход, Гаранин направил его к дому.
Стоительство станции продолжалось. Ребра несущих конструкций постепенно обросли стенами, затем начался монтаж аппаратуры. Наконец большое табло в главном зале вспыхнуло зеленоватым светом: гиперпространственный канал заработал.
Теперь следовало провести тест, и Гаранин отправил на Землю одного из роботов. Тот вошел в кабину, и массивная дверь за ним задвинулась. На табло вспыхнули непрерывно сменяющие друг друга цифры. Они означали время переброски с точностью до тысячных секунды. "17,238", - прочитал Гаранин окончательный результат и, постояв еще немного, направился к выходу.
"Семнадцать секунд вместо полутора лет полета, - думал он, сидя дома в кресле-качалке. - Невероятный прогресс и все такое. Но почему же мне так паршиво? От сознания того, что сам, вместе с "Алиотом", списан за ненадобностью? Что все, ради чего единственно и стоило жить, уже позади?"
Усилившийся ветер вздымал за окнами целые вихри красноватой пыли. Но Гаранин не видел их: откинувшись на спинку кресла и закрыв глаза, он мысленно возвращался в лучшие свои годы...
- Хэлло, хозяин! - Высоченный парень в щегольском, с иголочки, комбинезоне протянул Гаранину руку. - Пит Стивенс, наладчик аппаратуры ГПП.
Видимо, гость посчитал, что сказанного вполне достаточно для знакомства. Поэтому он, не дожидаясь ответа, весьма невежливо повернулся к Гаранину спиной и начал разглядывать содержимое встроенных в стены полочек. Особый интерес у него вызвала кристаллотека.
- В моем вкусе ничего нет, - заключил парень, вновь поворачиваясь к оторопевшему хозяину. - Впрочем, что я говорю! Вряд ли вы повезли бы с собой записи Дейла или Хельцгена. А там, возле станции, ваш корабль? Занятная штука! Я, пожалуй, схожу осмотрю. Он ведь больше уже не полетит? - И, опять-таки не дождавшись ответа, Пит вышел из дома. Ошарашенный Гаранин так и не успел вставить ни слова.
"Вот я уже и не один! - горько усмехнувшись, подумал он. - Ну и гостя бог послал... Хоть бы поинтересовался, сколько времени я не видел человеческого лица. Кинул "привет" - и все. Интересно, кто еще пожалует?"
Вслед за Питом к Гаранину пожаловали Юрген Хайкен, Олег Акимов, Маттео Тедески и Освальдо Термес. Последним появился начальник группы Виталий Павлов - представительный мужчина лет сорока. Все его подчиненные были гораздо моложе - как выяснилось, старшему из них на днях исполнилось двадцать шесть. Вместе с людьми прибыла целая бригада строительных роботов - четвероруких гигантов, втрое превосходящих по мощности своих собратьев с "Алиота". Вскоре они принялись возводить неподалеку от станции постоянную базу.
Гаранин не спешил покинуть планету. Сидеть дома было скучно, поэтому он, как правило, утром садился в вездеход и уезжал до вечера.
Эгина постепенно открывала свои тайны. Ее природа оказалась нет такой однообразной, как представлялось поначалу. Нашлись и луга, заросшие спутанными прядями зеленовато-бурой травы, и высохшие русла рек, наполняющиеся во время редких дождей стремительными водными потоками, и горы - невысокие, плотно усаженные в каменистую землю. Обнаружилась и живность - немногочисленная, но довольно занятная.
В таких путешествиях Гаранин отдыхал душой. А вот отношения с прибывшими ребятами никак не складывались. Может, они и ценились как специалисты, но найти с ними общий язык казалось непосильной задачей. И если поначалу Гаранин был частым гостем на базе, то со временем стал посещать ее все реже и реже. Да и к нему теперь мало кто заглядывал.
Но однажды зашли сразу двое - старый знакомый Пит Стивенс и планетолог Юрген Хайкен.
- Хэлло! - поздоровался Пит и с той же бесцеремонностью, которая еще во время первого его визита покоробила Гаранина, плюхнулся в кресло. - Садись, Юрген!
Однако его спутник, такой же долговязый, остался стоять. Сунув руки в карманы, он с хмурым видом разглядывал потолок.
"Попробовал бы кто-нибудь из космофлотчиков показаться на людях с руками в карманах! - неприязненно подумал Гаранин. - Неужели все забыто - традиции, честь, уважение к своей профессии, наконец? Впрочем, насчет профессии - это я загнул. Какие они космофлотчики? Кончилась та эпоха. Скажи сейчас этим молодцам, что садиться в присутствии старших без их разрешения просто неприлично - поднимут на смех. Спятил, подумают, старик".
- Здравствуйте, - холодно отозвался Гаранин. - Вы, вероятно, по делу?
- Разумеется, - ответил Пит и закинул ногу на ногу. - Понимаете, мы тут с ребятами посоветовались и решили создать небольшой музей.
Гаранину показалось, что он ослышался.
- Музей?!
- Ну да. В честь вас и вашего "Алиота". Как-никак, это рейс положил начало освоению планеты. Историческое событие! Заманчиво, конечно, было бы использовать под музей сам корабль. Но это, мы считаем, непозволительная роскошь. Станция не настолько мощна, чтобы быстро перебросить нам все необходимые грузы. А "Алиот" набит нужными приборами и механизмами. Да и на обшивку мы глаз положили - базу надо расширять, и потребуется много металла. В общем, звездолет утилизируем. А вот домик ваш в качестве музея - самое то. Верно, Юрген?
Юрген небрежно кивнул.
- Мы уже продумали главное, - деловито продолжал Пит. - Дополнять конструкцию домика никакими наворотами не будем - пусть остается скромным металлическим кубом. Пусть все видят, в каких суровых, стесненных условиях жили первопроходцы космоса. Внутри расположим экспонаты - вынесем из корабля малоценные приборы и приспособления. Там же будет ваша голограмма в полный рост, как бы встречающая посетителей. Вот, так сказать, в общих чертах. А детальной проработкой займется Юрген - у него по этой части котелок варит лучше всех. Правильно я говорю?
Юрген снова кивнул.
- Здорово вы придумали, - сказал Гаранин, чувствуя, как в нем нарастает раздражение. - Я поражен. Одно непонятно: куда вы собираетесь деть меня? Выставите в витрине как главный экспонат?
- Вас? - Пит переглянулся с Юргеном. Тот недоуменно пожал плечами. - Так вы же свое дело сделали, ну и возвращайтесь на Землю. Станция рядом. Не вижу смысла оставаться.
- Вот как? - Гаранину захотелось взять незваных гостей за шиворот и выставить из дома. - Уже все за меня решили? Потрудился, старик, проложил дорожку - больше не нужен, можешь проваливать?
Пит вздохнул.
- Зря обиделись, - сказал он. - Вы человек заслуженный, все вас ценят и уважают, но пора же и о покое подумать. Поэтому мы...
- Вы!.. - вспылил Гаранин. - А кто вы такие? Космоса не нюхали, пришли на готовое, а теперь распоряжаетесь! Да когда вас еще на свете не было, я... - Он осекся - ему стало стыдно. Космофлотчик не должен "якать", даже если надо поставить на место зарвавшихся юнцов.
Юрген наконец-то перестал изучать потолок и удивленно уставился на Гаранина.
- Что с вами? - спросил он. - Нервы не в порядке? Тем более, пора на Землю - подлечиться.
Это стало последней каплей.
- Во-он! - заорал Гаранин, вскакивая. Видно, он сейчас действительно казался не совсем нормальным, потому что Юрген вжался спиной в стену, а Пит, вскочив, попятился, споткнулся о ящик с инструментами и грохнулся на пол.
Не отдавая себе отчета, Гаранин подскочил к Юргену и схватил его за грудки. Но в момент, когда уже казалось, что потасовки не избежать, запиликал сигнал вызова.
Чертыхнувшись, Гаранин отпустил Юргена, сделал несколько глубоких вдохов, чтобы прийти в себя, и лишь затем включил коммуникатор.
С экрана на него смотрел Павлов.
- Здравствуйте, Илья Андреевич, - поздоровался начальник группы. - Вот, хочу вас спросить... - Он обвел комнату взглядом, задержал его на Пите, потирающем ушибленный копчик, и изумленно поднял брови: - Ребята, что вы тут делаете? Почему не сообщили, куда идете? Э, да вы, я вижу, успели наломать дров. Так что здесь произошло? Может, ты мне объяснишь, Пит?
Пит виновато отвел взгляд от экрана.
- Хорошо, - сказал Павлов. - Немедленно возвращайтесь на базу. Илья Андреевич, прошу извинить моих парней за вторжение. Я сейчас к вам зайду.
Через несколько минут он действительно сидел напротив Гаранина. Начальник группы был невысок, но коренаст. В нем ощущалась скрытая сила - уж он-то, наверное, не вышел бы из себя ни при каких обстоятельствах.
- Еще раз прошу извинить эту парочку, - сказал Павлов. - Парни-то, в принципе, неплохие. Я могу так говорить, потому что видел их в деле. Но... Вы же понимаете - молодежь! Меня самого их манеры бесят. А что они наговорили вам?
- Пришли поставить в известность, что мое время на Эгине истекло, и пора очистить здание под музей.
Павлов нахмурился.
- Прямо так и сказали - "очистить"?
- Не совсем так, конечно. Они выразились деликатнее, но смысл я передал довольно точно.
- Понятно. Ну, что я могу сказать... Только одно: не принимайте близко к сердцу. Эти красавцы по-другому не могут. Загорелись идеей, пришли, ляпнули - сплошное самомнение и никакого такта. Плюньте, да и все. Хотите остаться - оставайтесь. Живите, сколько вздумается - ручаюсь, больше вас никто не побеспокоит.
- Спасибо, - сухо поблагодарил Гаранин.
- Не за что. А все-таки скажите мне, Илья Андреевич... Неужели не тянет домой, на Землю? Я, конечно, гиперпространственник до мозга костей. Сразу пошел по этой дорожке, на звездолетах летал только пассажиром, так что мне трудно представить себя на вашем месте. Но все-таки можно. Как подумаю, что после стольких странствий обоснуюсь по своей воле на какой-нибудь Эгине... Ну уж нет! Я бы упал на наш голубой шарик, обхватил его покрепче и не отпускал, пока не позовут на тот свет. А вам сейчас, чтобы вернуться, достаточно войти в кабину ГПП. Всего лишь сделать шаг. Я неправ?
Гаранин поднялся и подошел к окну. Несколько минут он стоял неподвижно, наблюдая за пляской пылевых воронок. Павлов не торопил его. Казалось, он был готов ждать ответа сколько угодно.
- Вы знаете, - Гаранин обернулся, - я и сам порой кажусь себе выжившим из ума стариком. Но... Семьей я так и не обзавелся, а лучших друзей пережил. Служба в Космофлоте, знаете ли, не способствует долголетию. Таких везунчиков, как я, можно пересчитать по пальцам. И все же не это главное. Видите ли... Врачи нашли у меня синдром Кроуфорда.
- Вы серьезно?
- Серьезнее не бывает.
Павлов подавленно молчал. Синдром Кроуфорда встречался примерно у одного человека из ста пятидесяти и означал непереносимость ГПП. При гиперпереходе в организме происходили изменения, сходные с воздействием радиации. Хотя это явление открыли довольно давно, оно до сих пор не было как следует изучено.
- Я, конечно, могу вернуться на Землю, - продолжал Гаранин. - От одного прыжка не помру. Но дальше уже нужно беречься, так что о других мирах придется забыть. А для меня это немыслимо. Значит -- остаюсь.
Павлов задумчиво теребил подбородок.
- Что ж, - сказал он наконец, - это ваш выбор. Но чем вы собираетесь тут заняться?
- О! - впервые за время беседы Гаранин улыбнулся. - На свежеоткрытой планете -- да чтоб нечем было заняться? - Он поманил гостя, и тот, заинтригованный, проследовал за хозяином в маленькую комнату, похожую на лабораторию. На столе стоял электронный микроскоп, одну из стен закрывал стеллаж, уставленный контейнерами и склянками.
- Начинал-то я ксенобиологом, - пояснил Гаранин. - Потом жизнь сделала кульбит, и пришлось переучиваться. Но прежние навыки и интерес сохранились. Гляньте-ка!
Павлов глянул -- и обомлел. На экране микроскопа сверкала, искрилась, переливалась ажурная сеть, сплетенная из разноцветных нитей. Одни из них прямо на глазах рассыпались в мерцающую пыль, другие, напротив, выпускали причудливые "побеги", так что сеть непрерывно меняла узор.
- Одно из моих открытий, - с легким оттенком гордости сказал Гаранин. - Удивительный организм, нечто среднее между колонией бактерий и грибом. Я только-только начал его изучать, но уже выявил пару свойств, которые могут совершить переворот в фармацевтике. Понимаете, какая штука... Ваши подопечные -- шустрые ребята. Хотят всего и сразу, спешат, суетятся, им некогда смотреть, что творится под ногами. Пожалуй, и я когда-то был таким, но годы взаперти приучили к усидчивости. А поле для работы тут непаханое!
Павлов оторвал взгляд от экрана и посмотрел на Гаранина -- по-особенному, словно увидел его впервые.
- Впечатлен, Илья Андреевич. Значит, вы все-таки сделали свой шаг - пусть и не тот, которого все ждали. Рад за вас, прямо-таки от сердца отлегло.
- Да ничего... - Гаранин потрогал виски, словно пытаясь стряхнуть с них седину. И внезапно поймал себя на мысли, что уже не чувствует разлитой в воздухе горечи.