Аннотация: Четвертый в цикле. Опубликован в журналах "Юный техник" (Москва) и "Ангел мой" (Йошкар-Ола); альманахе "Калейдоскоп" (Самара); сборниках "Кристаллы с Альтаира" и "Лабиринт" (Йошкар-Ола).
Как известно, в новый цикл записок, повествующих о наших с Холмсом приключениях в двадцать втором веке, входит рассказ "Кристаллы с Альтаира". Однако в практике моего друга было и другое дело, связанное с кристаллами - на этот раз денебскими.
А началось все так. Однажды мне пришлось заниматься какими-то домашними делами, и я, вопреки своей привычке навещать Холмса с утра, смог заглянуть к нему только после обеда.
Холмс сидел в кресле-качалке, окутанный клубами табачного дыма, и, насколько я изучил выражение его лица, предавался воспоминаниям.
- Похоже, вы настроены ностальгически, - сказал я, поздоровавшись.
- И не говорите, Ватсон! - Холмс вздохнул. - Сегодня я от нечего делать посетил нашу старую квартиру на Бейкер-стрит. Вы ведь знаете, сейчас там музей. Все выглядит точно так, как будто мы только что оттуда съехали. Загляните туда как-нибудь, Ватсон, всегда приятно подышать воздухом прошлого. Представьте, посетители музея до сих пор оставляют в почтовом ящике свои пожелания нам. Я не удержался и принес одну такую записку. Посмотрите! - Он взял со стола листок и протянул мне.
"Уважаемый мистер Холмс! - прочитал я. - Все члены нашей семьи - восторженные почитатели Вашего таланта. Шлем Вам и Вашему другу доктору Ватсону самые наилучшие пожелания. Поверьте, мы никогда не осмелились бы обратиться к Вам с просьбой, но нам уже целую неделю не дает покоя заметка "Опасное чудачество профессора", напечатанная в утренней "Дейли кроникл" за шестое мая. Дело в том, что мы лично знаем профессора Иглтона и не можем понять, что побудило его на столь странный поступок. Будем рады, если Вы расследуете это дело. Семья Коллинз."
- А вы помните эту заметку, Ватсон? - спросил Холмс, когда я кончил чтение.
- Кажется, припоминаю. Некий профессор был задержан на Корнуоллском космодроме при попытке угнать один из звездолетов. Я не ошибаюсь?
- Нет, Ватсон. Профессор Иглтон, мировое светило в области минералогии, вознамерился проникнуть в космический корабль, полностью подготовленный к старту в систему Денеба. Корабль был серии "Эпсилон" - из тех, у которых достаточно нажать пусковую кнопку на пульте, а все остальное сделает автоматика. Каким-то образом профессору удалось провести охрану, и его схватили лишь в самый последний момент, когда он был уже в двух шагах от люка. На вполне естественный вопрос представителей закона Иглтон ответил, что ему просто вздумалось прогуляться по космосу. Разумеется, такое объяснение сочли неубедительным, и было возбуждено дело - не принесшее, однако, пока никаких результатов. Вот и все.
- Вы думаете заняться этим? - спросил я.
- После столь учтивой просьбы у меня не остается выбора, Ватсон, - улыбнулся Холмс.
- К сожалению, сегодня не могу быть вам полезен, - сказал я. - Дома ждут еще несколько неотложных дел. Вот завтра присоединюсь с удовольствием. Интересно, Холмс, с чего вы начнете?
- Во всяком случае, просить о встрече с Иглтоном я не буду: вряд ли он расскажет мне то, что решил утаить от властей. Для начала попробую узнать о нем побольше, используя компьютерный банк данных, и установлю, хотя бы приблизительно, круг знакомств.
- Ну что ж, - сказал я, - желаю удачи!
- Как ваше новое дело? - спросил я Холмса на следующий день. - Продвигается?
- Мне удалось узнать не так уж много, - ответил Холмс. - Везде, куда бы я ни обращался, о профессоре Иглтоне говорят только самое хорошее. Подозрительных знакомств у него не было. Чаще всего он общался с одним своим старым приятелем, Эвансом. Разумеется, я не преминул связаться с ним. По словам Эванса, последние два месяца профессор работал над своей новой книгой об инопланетных кристаллах и почти никуда не выходил. Совсем недавно он, наконец, ее закончил. Эванс пришел поздравить своего друга и предложил ему посетить музей минералов - там в это время была развернута новая экспозиция. Конечно, эти сведения не представляли бы особой ценности, но дело в том, что Иглтон попытался угнать звездолет как раз на следующий день после того, как побывал в музее. Пожалуй, пока это единственная зацепка.
- Следовательно, нам тоже необходимо сходить в этот музей, - заключил я.
- Именно это я и хочу вам предложить, Ватсон!
Музей впечатлял. Подавленный величием просторных залов, где за стеклами бесконечных витрин были собраны сокровища недр всех известных человеку планет, я почти отчаялся найти ключ к разгадке тайны Иглтона. Смолянисто-черные, идеальной формы, загадочные шары с Хамала; прозрачные до чуть ли не полной невидимости кристаллы с Альбирео; причудливые, похожие на окаменевшие перья гигантской птицы, минералы с Зубенеша; золотистые многогранники с Антареса, пронизанные светом горящего в глубине оранжевого ядрышка, напоминающего маленькое солнце... Перечислить хотя бы часть увиденного было невозможно.
- А вот это интересно, Ватсон, - неожиданно сказал Холмс.
Перед нами, установленный на массивное основание, возвышался огромный, высотой в два человеческих роста, кристалл. Несомненно, над ним уже поработал мастер по камню: великолепно отшлифованные грани при любом изменении угла зрения вспыхивали нежнейшим оттенком голубого.
- Действительно, замечательный экспонат, - согласился я.
- Но самое замечательное в нем - вот это, - Холмс показал на маленькую табличку, прикрепленную к основанию. "Органосиликоновый кристалл с четвертой планеты Денеба", - гласила надпись.
- Вы имеете в виду, - догадался я, - что звездолет, едва не угнанный Иглтоном, должен был лететь именно к Денебу? Но существует ли связь?..
- Сейчас мы это проверим, - сказал Холмс и подозвал проезжавшего мимо робота. Эти куполообразные, метровой высоты, автоматы на маленьких колесиках были призваны наводить порядок в помещениях музея и отвечать на вопросы посетителей.
- Давно ли здесь денебский кристалл? - спросил Холмс.
- Нет, сэр, - ответил робот. - Он был выставлен второго мая.
- Вот видите, Ватсон, - сказал Холмс, - совсем незадолго до происшествия. - Он достал голографический снимок Иглтона и показал роботу.
- Ты видел этого человека?
- Да, сэр. Четвертого мая он долго стоял перед денебским кристаллом.
- С ним был спутник?
- Да, сэр.
- Они говорили о чем-нибудь?
- Да, сэр, но введенные в мою схему ограничения не позволяют мне передавать разговор людей.
- Понятно. Можешь ехать дальше.
Мы покинули музей.
- Напрашивается вывод, - сказал Холмс, - что Иглтон просто пришел в восторг от кристалла и решил отправиться на его родину, чтобы заполучить экземпляр в свою личную коллекцию. Однако наиболее простое объяснение - не всегда правильное. По утверждениям знакомых профессора, он никогда не решился бы на такую выходку. Так что мне предстоит хорошенько поразмыслить. Давайте встретимся завтра, Ватсон!
Когда утром я вышел из дому, рядом со мной опустился роскошный гравикар. Человек, вылезший из кабины, был подвижным, кругленьким и, судя по улыбающемуся лицу, вполне довольным жизнью.
- Меня зовут Лесли Боуэн, - сказал он. - Смею вас заверить, я абсолютно частное лицо. Хочу предложить вам немного покататься.
- Сожалею, но у меня нет времени на долгий разговор, - ответил я.
- Воля ваша. Видите ли, у меня к вам предложение. Как мне стало известно, вы и ваш спутник Холмс интересовались камнем с Денеба, а также - якобы связанным с ним странным поступком профессора Иглтона. Так вот, - Боуэн вынул из кармана инфокристалл, - вам незачем ломать себе головы. Здесь изложена весьма правдоподобная версия того, почему Иглтон решился на столь рискованный шаг. Предложите Холмсу следовать этой версии, и вы избавитесь от многих проблем. В том числе и от денежной.
- Мне кажется, вы обратились не по адресу, - сказал я, стараясь выглядеть спокойным, но внутренне закипая.
Боуэн расплылся в улыбке.
- Боюсь, вы меня не поняли. Речь идет о крупной сумме. Очень крупной, смею вас уверить. Вполне достаточной для того, чтобы долгое время не принимать всерьез ваше скромное жалованье.
"Вот как! - подумал я. - Значит, он считает нас с Холмсом простыми ищейками на службе у Скотланд-Ярда. Тем лучше. Можно сделать вид, что предложение Боуэна принимается, а самому потихоньку выйти на тех, кто стоит за его спиной. Ведь наверняка именно они замешаны в деле с Иглтоном!" Однако мне, чтобы осуществить свой план, предстояло совершить довольно неприятную процедуру: взять у Боуэна деньги. Хотелось бы этого избежать.
- А в чем заключаются ваши интересы, мистер Боуэн? - спросил я, стараясь оттянуть время и найти какой-то другой выход из создавшегося положения.
- Тайны здесь нет! - ответил он. - Просто я вложил весь свой капитал в добычу кристаллов на Денебе-четыре. Естественно, любая скандальная история, связанная с этой планетой, заставит акции покатиться вниз.
Объяснение, на первый взгляд, выглядело логичным. Но я все еще не придумал, как выпутаться из этой, мягко говоря, щекотливой ситуации.
Вдруг к нам подошел высокий, строго одетый мужчина с серебристыми висками и старомодными бакенбардами.
- Извините, что подслушивал, - сказал он, - но там, где пахнет деньгами, все средства хороши. Мистер Ватсон, не соглашайтесь! Я предложу гораздо большую сумму, если вы продолжите заниматься этим делом.
Улыбка сползла с лица Боуэна.
- Кто вы такой? - резко спросил он.
- Фредерик Эмери, - ответил незнакомец. - Остальное вам знать необязательно. Достаточно сказать, что я заинтересован в крахе разработок на Денебе-четыре. Увы, конкуренция стара, как и весь этот мир. Пожалуйста, следуйте за мной, мистер Ватсон. Все равно этому джентльмену меня не переплюнуть.
- Хорошо же, - с нескрываемой угрозой произнес Боуэн. - Я наведу о вас справки!
Во время этой перепалки я успел все обдумать и сделал свой выбор в пользу Эмери. Во-первых, принимать от него деньги мне было ни к чему, потому что я и так не собирался прекращать дело Иглтона. Во-вторых, Эмери наверняка что-то знал о людях, которых представлял Боуэн, и этим мог быть мне полезен.
Поняв, что у него ничего не выйдет, красный от злости Боуэн забрался в гравикар и поднял его в воздух.
Ни слова не говоря, Эмери взял меня за рукав, вытащил впившуюся в ткань крохотную иголочку и переломил ее.
- Этот господин на прощание снабдил вас электронным соглядатаем. Вы даже не заметили. Но теперь можно говорить спокойно. Мистер Ватсон, считайте, что никаких денег я не предлагал: ваша честность мне известна. Но надо же было выручить вас из неловкого положения! Разумеется, я оказался здесь не случайно: у меня тоже есть свои интересы. Однако пусть это вас не касается. Продолжайте заниматься своим делом. А теперь я вас покину. Пожалуйста, оставайтесь на месте, пока я не скроюсь. Поверьте, конспирация - не последнее дело. - Он вызвал гравитакси.
- Постойте! - Я попытался его удержать. - Ответьте хотя бы на один вопрос!
- Увы, - произнес Эмери, - больше ничем вам помочь не могу.
Он сел в такси и улетел.
- Вот видите, - сказал Холмс, - когда я рассказал ему обо всем, - мы были правы, отправившись в музей. Несомненно, преступники установили возле денебского кристалла приборы наблюдения. Теперь мы, вероятно, сможем узнать, кто такой Боуэн. Вот Эмери - личность более загадочная: откуда-то он вас знает.
- Вы уже придерживаетесь какой-либо версии? - спросил я.
- В принципе, их две. Согласно первой, на мозг Иглтона воздействовал сам кристалл. Он ведь представляет собой довольно сложное кремнийорганическое соединение, внутри него могут происходить самые различные процессы. Однако еще вчера я разместил возле кристалла особую аппаратуру, и до сих пор не обнаружено даже намека на какое-либо излучение. Так что эта версия под большим вопросом. Что же касается второй, то она предполагает наличие у преступников машинки, программирующей сознание человека. Вспомните дело "Парящий кондор"!
- Но ведь его участники были арестованы!
- У меня нет полной уверенности в этом. Кто-нибудь мог ускользнуть. Но интересна не столько техническая сторона дела, сколько то, кому было выгодно толкнуть Иглтона на преступление. Кстати, Ватсон, что вы сами об этом думаете?
- Знаете, Холмс, сначала я во всем подозревал Боуэна, но теперь склоняюсь к мысли, что история с Иглтоном - дело рук Эмери. Ведь именно он заинтересован в скандале вокруг Денеба-четыре. А Боуэн, по-видимому, все-таки просто торгаш, боящийся потерять прибыль.
- Возможно. Но не стоит забывать, что теоретически на подозрении остается и Эванс. Вчера я снова разговаривал с ним. Меня интересовало, находились ли они в музее с профессором все время вместе. В результате выяснилась небольшая деталь: в шестом зале побывал только Иглтон, в седьмом - только Эванс, а в восьмом, последнем, они вновь встретились. По словам Эванса это произошло чисто случайно. Насколько я помню, главным экспонатом шестого зала была большая карта звездного неба, выполненная из инопланетных камней, а седьмого - модель посадочной шлюпки звездолета в натуральную величину, изготовленная из цельной глыбы какого-то арктурского минерала. Но образцов с Денеба, кажется, в этих залах не было.
- Так кто же все-таки, на ваш взгляд, наиболее вероятный виновник? - спросил я.
- У меня есть некоторые догадки, - ответил Холмс, - но для их подтверждения нужно время. Завтра, возможно, что-нибудь прояснится.
- Ну вот, - сказал Холмс, когда на следующее утро я зашел к нему, - это уже кое-что. Прочтите заметку!
Я взял протянутую мне газету. Заметка была небольшая. "Компания "Суон Минералз", - говорилось в ней, - всегда пользовалась сомнительной репутацией. Новую волну слухов вызвало сообщение об аресте профессора Иглтона, пытавшегося угнать звездолет, принадлежащий компании, чтобы разоблачить незаконные методы добычи минералов на Денебе-четыре. Держатели акций "Суон Минералз"! Пока не поздно, освобождайтесь от них! Крах подозрительных дельцов неминуем!" Под заметкой стояла подпись: "Фредерик Эмери".
- Каково? - сказал Холмс. - Этот таинственный джентльмен с бакенбардами решил играть ва-банк.
- Компания может подать на него в суд за клевету.
- Если найдет, - парировал Холмс. - Я, например, не смог отыскать никаких сведений, касающихся Эмери.
- А Боуэна? - спросил я.
- С ним было проще. Правда, он тоже оказался достаточно темной лошадкой, но, по крайней мере, этот человек значится в компьютерной памяти и имеет определенный адрес.
- А он связан с "Суон Минералз"?
- Это мне установить не удалось, но я разузнал, что Боуэн охотно помогает различным компаниям в их махинациях. Они, можно сказать, его и кормят.
- Но на что рассчитывал Эмери, посылая заметку в газету? Хотел голословно обвинить "Суон Минералз" или располагает действительными фактами злоупотреблений?
- Как вы знаете, - ответил Холмс, - планет открывается слишком много, чтобы на каждую посылать экспедицию, состоящую из светил науки. Поэтому ученые интересуются в основном мирами, на которых есть жизнь. Мертвые же планеты, как правило, попадают в руки компаний, получивших от правительства лицензию на добычу минералов.
- В каком смысле "попадают в руки"?
- В самом прямом. "Суон Минералз", например, обосновалась на Денебе-четыре. Все звездолеты, совершающие сюда рейсы, принадлежат компании, а правительственных комиссий не бывает по той же причине, что и ученых. Так что, в принципе, "Суон Минералз" может установить на планете любые порядки, какие сочтет нужными.
- И никто не вмешается?
- Только в том случае, если будет доказано, что на планете есть жизнь и что деятельность компании наносит ей ущерб.
- Значит, Эмери ничем не может повредить "Суон Минералз", ведь Денеб-четыре безжизнен!
- Как знать, Ватсон! У компании, свободной от всякого контроля, может оказаться множество самых разнообразных грехов. Например, нарушение условий контракта с рабочими. И тому подобное.
Я задумался.
- Холмс, но ведь тогда выходит, что я был прав! Именно Эмери воздействовал на профессора, чтобы тот вторгся во владения "Суон Минералз", тогда как компания, напротив, должна была препятствовать этому!
- Не могу с вами согласиться, - возразил Холмс. - Данных пока недостаточно.
- Что же нам в таком случае делать?
- Для начала я предложил бы еще раз навестить музей минералов. Надо выяснить одну деталь. Только наденьте под одежду вот это. - Холмс протянул мне широкий пояс, состоящий из широких металлических пластинок. Я узнал портативный генератор защиты. Он включался усилием мысли и мгновенно одевал тело невидимой силовой броней.
- К чему это? - удивленно спросил я.
- Так, на всякий случай, - уклончиво ответил Холмс. - Я тоже надену.
Невероятно, но интуиция и на этот раз его не подвела! Едва мы вышли из гравитакси и сделали несколько шагов, как робот-декоратор, подновлявший фасад музея справа от входа, внезапно кинулся на нас, угрожающе размахивая манипуляторами. Мне приходилось слышать, что у роботов изредка случаются короткие замыкания в мозгу, но видеть такое еще не доводилось. Не ожидавший нападения, я не сразу догадался включить поле. Робот ударился о невидимую преграду и замер. К нему подскочил неизвестно где бывший до этого растяпа-техник, открыл панель на металлической груди и вынул двигательный блок.
- Ради бога, извините, джентльмены! - оправдывался он. - Глазам своим поверить не могу, никогда с моими роботами такого не случалось!
- Вы здесь как раз затем, чтобы подобное не случалось вообще! - ледяным тоном заметил Холмс.
Мы вошли в музей.
- Холмс! - возбужденно произнес я. - Это наверняка неспроста!
- Возможно. - Холмс не стал развивать тему. - Во всяком случае, застать нас врасплох не удалось.
Знакомый робот-служитель по-прежнему разъезжал в зале, где был выставлен денебский кристалл. Холмс подозвал служителя и показал ему снимки Боуэна и Эмери, незаметно сделанные мной во время нашей единственной встречи.
- Этого господина я видел в музее дважды, - сказал робот, взглянув на снимок Боуэна.
- До четвертого мая или после? - поинтересовался Холмс.
- После.
- Он подходил к кристаллу?
- Подходил, но надолго не задерживался.
- А второе лицо тебе знакомо?
- Нет, сэр.
- Кстати, долго ли еще здесь будет экспонироваться денебский кристалл?
- Сожалею, сэр, но через два дня музей временно закрывается. Я сам узнал об этом только сегодня.
- Вот как? А причина?
- Не могу знать, сэр. Таково распоряжение директора.
Мы отправились к директору, но вразумительного ответа от него не добились. Он ссылался на какие-то туманные обстоятельства и намекал, что сам является человеком подневольным.
- Подведем некоторые итоги, - сказал Холмс, когда мы вновь оказались на улице. - Боуэн здесь был. По-видимому, он, незаметно для служителя, и установил возле кристалла приборы наблюдения. Но уже после того, как в музее побывал Иглтон. Очевидно, узнав из газеты о "чудачестве" профессора, Боуэн, как и мы, связал одно с другим и решил, что тот, кто пойдет по следу Иглтона, непременно окажется возле денебской диковины.
- Вот видите, - сказал я, - выходит, что Иглтона запрограммировал все-таки не Боуэн!
- Я, как и вы, почти не сомневался в этом, Ватсон! Но любая догадка требует подтверждения фактами. Что же касается скорого закрытия музея, то это, вероятно, заслуга "Суон Минералз". Только могучая и влиятельная компания может оказать такое давление на государственное учреждение. Вероятно, боссы "Суон Минералз", прочитав заметку Эмери, забеспокоились и решили под надуманным предлогом изъять кристалл из экспозиции. А может, и еще кое-что. Иначе зачем закрывать целый музей?
- Так как же мы поступим, Холмс?
- Я не буду оригинален. Подождем до завтра, Ватсон! Полагаю, мы закончим это дело раньше, чем кристалл исчезнет из музея.
Придя домой, я взялся было за медицинский справочник, который начал изучать вчера, но вскоре отложил его. Мне не давала покоя личность профессора Иглтона. Это был явно незаурядный человек, и то, что случилось, вероятно, могло произойти лишь с ним одним. Наконец я подошел к компьютеру, вышел в Сеть и сделал заказ на последнюю книгу Иглтона. Разумеется, она уже вышла: для двадцать второго века не существовало промежутка между написанием книги и ее изданием.
Труд назывался "Инопланетные минералы: неведомый мир". Книга захватила меня с первых страниц. Действительно, передо мной открылся незнакомый, чарующий мир. Средний землянин, поглощенный своими заботами, не находящий времени, чтобы поднять голову и взглянуть на звезды, даже вообразить не может, какие сокровища ждут его там. Вероятно, если бы Иглтон не был ученым, он мог бы стать поэтом. Чего стоило хотя бы такое описание: "Линделлит с пятой планеты Веги - это язычок живого солнечного пламени, скованный гранями безупречной призмы и рвущийся наружу, чтобы, разбив стены своей хрупкой тюрьмы, брызнуть во все стороны струйками расплавленного золота"! Кристаллы были для Иглтона не механическими конгломератами прихотливо соединенных частиц, а чуть ли не живыми существами. И главной своей задачей, как мне показалось, он считал превращение других людей, равнодушных и суетных, в восторженных романтиков, благоговеющих перед величием природы.
Я "глотал" страницу за страницей, и тут раздался звонок в дверь.
- Вам посылка, сэр! - объявил могучий робот-почтальон, внося в прихожую кубический ящик, доходящий мне до пояса.
- От кого? - поинтересовался я.
- Не могу знать, сэр! - гаркнул почтальон.
Я отпустил его и вскрыл ящик. Там оказались искореженные обломки небольшого робота. Создавалось впечатление, что бедняга попал под кувалды луддитов, неизвестно откуда взявшихся в этом благополучном и сытом веке. Я поворошил рукой в груде лома и вытащил нижнюю панель с маленькими колесиками. Передо мной, без сомнения, находились останки служителя музея! К панели был прикреплен пластиковый прямоугольник. На нем чернело семизначное число. Это мог быть только номер инфобраслета!
Я прошел в гостиную и опустился в кресло. В сущности, все было ясно. Робота наказали "за болтливость", а мне предлагалось позвонить тем, кто его уничтожил, и пообещать не заниматься больше "денебским делом". В противном случае меня, очевидно, ждала участь незадачливого служителя.
Номер, судя по всему, был "подпольным", незарегистрированным. На всякий случай я взял справочник и убедился, что не ошибся. Эти люди предпочитали не оставлять следов.
- Пока это ни к чему. Слушайте, Ватсон! Вы умный человек и наверняка уже все поняли. Нам необходимо встретиться и в последний - подчеркиваю! - в последний раз попробовать договориться. Иначе... - Он многозначительно не закончил фразу. - Так где вам будет удобнее?..
- В музее, - как-то сразу, не задумываясь, ответил я. - Завтра, в десять часов.
- Хорошо. Но учтите, что с нами надо играть честно. До встречи! - Видеофон замолчал.
Я немедленно включил особую систему, исключающую подслушивание, и связался с Холмсом.
- Это опасно! - встревожился мой друг.
- Но вряд ли у нас будет лучшая возможность взглянуть преступникам прямо в лицо.
Холмс задумался.
- Вы правы, Ватсон. Что ж, рискнем. Я позабочусь о том, чтобы вашему визави был приготовлен достойный прием. А вы не забудьте надеть пояс-генератор. Да, Ватсон, похоже, я начинаю стареть! Мне казалось, что все подслушивающие устройства в музее обезврежены. Но, видимо, что-то осталось, и о нашем последнем разговоре со служителем стало известно.
Я пришел к месту встречи не в десять часов, а в полдевятого. Мне хотелось походить по залам музея, пока он еще не закрыт.
Денебский кристалл все так же мерцал трепетным голубым светом. Я полюбовался им и перешел в шестой зал. Как-то само собой вспомнилось, что Иглтон был здесь один, без Эванса.
"Может быть, это сыграло какую-то роль?" - подумал я, подходя к карте звездного неба. Она была сказочно красива. Фон состоял из пластинок черного стекловидного минерала, а звезды изображались яркими желтыми, красными и голубыми камешками. Я нашел голубой кристаллик, обозначающий Денеб, и улыбнулся ему, как старому знакомому.
И вдруг в мой мозг, словно скальпель хирурга, вошла чужая мысль - необыкновенно мощная и отчетливая, мгновенно завладевшая всем сознанием. Это был зов о помощи неких существ - бесконечно отличающихся от меня, но так же наделенных разумом, любящих жизнь и страшащихся смерти. Да, денебские кристаллы - эти колоссы, состоящие, казалось, из застывшей небесной голубизны, были разумны! И они гибли - тысячами, десятками тысяч, отдираемые от взрастившей их почвы атомными экскаваторами "Суон Минералз". Мыслители, тысячелетиями размышлявшие о тайнах Вселенной, дробились и превращались на заводах компании в материал для элементов компьютерной памяти - по странной прихоти судьбы они оказались идеальными в этом качестве. Лишь один кристалл избежал общей участи. Компания решила, помимо основной деятельности, заняться изготовлением поделок из камня и для рекламы выставила образец в музее. Но и с ним обошлись ужасно. Тонкая мыслящая оболочка, подобная коре головного мозга человека, была сколота и превращена в камушки, украсившие, наряду с другими минералами, звездную карту, а ограненное безжизненное тело стало главным экспонатом другого зала. Голубые кристаллики - мыслящие ячейки когда-то цельного организма - еще поддерживали между собой телепатическую связь, но жить им оставалось недолго: они медленно, но неотвратимо теряли накопленную энергию. Их было уже не спасти, но оставались еще миллионы обреченных на Денебе-четыре...
Чужая мысль отпустила меня, но я был уже другим человеком. Мне показалось, что я вырос, расправил плечи, стряхнул с них груз всего обыденного, мелкого, суетного. Не вызывало ни малейших сомнений, как поступить дальше. Любыми средствами овладеть звездолетом компании, достичь Денеба-четыре, выслать рой автоматических разведчиков, собрать неопровержимые доказательства разумности обитателей этого мира, вернуться на Землю и разоблачить хищников, вгрызшихся в тело планеты!
Я повернулся и направился к выходу из зала, но дорогу мне преградил хорошо одетый мужчина с короткими седыми волосами.
- Куда же вы? - услышал я знакомый хрипловатый голос.- Передумывать уже поздно, мистер Ватсон!
За его спиной возникла троица в одинаковых серых костюмах.
Я затравленно огляделся и увидел, что посетители перестали разглядывать экспонаты и окружили нас. Плечи у многих из них оказались подозрительно широкими.
"Подручные преступников? - подумал я. - Или переодетые полицейские?" И вдруг увидел... спокойно идущего ко мне Эмери.
- Вы?! - изумленно спросил я. - Ничего не понимаю...
- Игра окончена, - сказал Эмери и сунул руку в карман.
Седовласый, оценив обстановку, попятился.
- Дайте нам спокойно уйти, - прохрипел он.
- Поздно, - ответил Эмери. И вынул из кармана... трубку. Обыкновенную курительную трубку, которой в двадцать втором веке мог обладать только один человек.
- Холмс... - прошептал я.
- Совершенно верно, Ватсон, - буднично произнес Холмс уже своим голосом и стянул с лица маску.
Мы сидели за столом.
- Почему вы не сказали мне, что читали книгу Иглтона? - спросил Холмс, помешивая ложечкой дымящийся кофе.
- Но кто мог подумать, что это имеет значение?
- Видите ли, Ватсон, у звездной карты побывали тысячи посетителей, но мыслящие кристаллы воззвали о помощи лишь к одному из них - тому, кто, можно сказать, постиг душу минералов, для которого они представляли нечто большее, чем просто блестящие камушки. Именно Иглтон мог решиться на все, чтобы спасти чуждую большинству людей кристаллическую жизнь. Вероятно, Эванс тоже, но он, как мы знаем, не был в шестом зале. Познакомившись с книгой, вы прониклись идеями Иглтона, и кристаллы мгновенно "вычислили" вас. Ну, а будучи схваченным на космодроме, вы поступили бы так же, как профессор, ибо рассказать обо всем, не имея доказательств, значило дать компании время замести следы.
- А Боуэн? Он все-таки работал на "Суон Минералз"?
- Да, но после того, как ему не удалось купить вас, в дело вмешался сам босс.
- Так компания знала о разумности кристаллов?
- Она догадывалась об этом, исходя из некоторых фактов, потому и боялась запрещения разработок. Но о телепатических способностях денебиан преступники не подозревали. Они предполагали, что профессора запрограммировал человек, а я еще больше утвердил их в этой мысли, представ в образе Эмери.
- Так, значит, ваша заметка...
- Да, я еще не был уверен до конца, замешана ли "Суон Минералз" в это дело. И она выдала себя бурной реакцией. Не найдя несуществующего Эмери, преступники устроили попытку покушения на нас. Ведь они полагали, Ватсон, что Эмери сумел нас купить!
- А камни на карте, - сказал я, - мы не узнали сразу из-за того, что они отличались по оттенку от ниже лежащих слоев кристалла. Тогда у меня остался последний вопрос: вы сами читали книгу Иглтона?
- Да, Ватсон, еще раньше вас.
- Тогда понятно, как вы обо всем узнали!
Холмс допил кофе и поставил чашку на стол.
- Отнюдь, Ватсон! Вероятно, у меня слишком рационалистичный мозг. Я догадался о разумности кристаллов, используя дедукцию. Сами же они... Представьте себе, они не вступили со мной в телепатическую связь, потому что знали: я, в отличие от вас, не помчусь сломя голову на космодром!