Огромный зал ремонтного дока был наполнен самыми разнообразными звуками. Жужжание механизмов, металлический лязг, приглушённый свист прогреваемых турбин, голоса разумных существ, электронное попискивание и над всем этим - ровный гул вентиляции, которого, привыкнув, почти не замечаешь. У выстроенных "ёлочкой" в три длинных ряда Т-65 царило оживление. Пилоты в оранжевых комбинезонах проверяли системы своих машин, настраивали нашлемные дисплеи и связь, по старинной лётной традиции ворча, что "вот, местные опять всё посбивали". Старший техник эскадрильи, тучный, лысый, как биллиардный шар, фондорец примерно пятидесяти стандартных лет от роду, руководил погрузкой в челнок узлов и агрегатов про запас. Видавшие виды рабочие дройды, скрипя всеми сочленениями сразу, возились в десантно-транспортном отсеке, освобождая репульсорную платформу, ещё три ждали своей очереди у пандуса. Пилоты, истребители которых были проверены и готовы к вылету, собрались у командирской машины в ожидании команды на вылет, балагурили, хохмили, обменивались впечатлениями. Трое суток отдыха на орбитальном терминале подняли настроение даже у самых угрюмых существ, а состояние крестокрылов после ремонта - и подавно. Эскадрилья "Летучие ранкоры" не относилась ни к самым известным, ни к ветеранским, привыкла летать, на чём есть, а некоторые новички вообще ни разу не сидели за штурвалом полностью исправного Т-65. Более опытные сослуживцы пытались благодарить механиков дока за качественную работу, но те вели себя как-то странно: отворачивались, отмахивались и, вообще, держались недружелюбно.
-- Да оставьте вы их в покое, -- посоветовал пехотинец Альянса, временно нёсший караульную службу в ангаре. -- Они здесь вообще неадекватные какие-то.
-- Главное, что дело знают, -- буркнул один из старослужащих, который состоял в повстанческом Альянсе чуть ли не с самого момента его возникновения. -- Наши и потрепаться пожалуйста, и выпить не дураки, а что генератор у меня при стрельбе захлёбывается, только руками разводили. Дефект, говорили. Заводской, говорили. Менять надо. Жди, пока привезут. А эти молча взяли и отрегулировали.
Последним, как водится, в ангаре появилось начальство. Командир эскадрильи, мужчина с аспидно-чёрной кожей и тяжёлыми, словно у виквая, надбровными дугами, по всей видимости, был магаари. Другой, на нагрудной эмблеме которого красовалась золотая цифра 2 по номеру звена, относился к базовой линии человечества и возвышался над коренастым шефом почти на целую голову. Трудно было представить, как такой рослый парень помещается в стандартную кабину крестокрыла, не выдавливая головой колпак. Заметив стоящих в сторонке главного инженера и начальника охраны дока, оба направились к ним.
-- Ну, вот мы и улетаем, -- произнёс магаари. -- Долг зовёт.
-- Да, долги следует отдавать, -- покивал большой головой главный инженер-синитийн. Двусмысленность этой фразы повстанцам, в силу некоторых обстоятельств, была очевидна, однако, комэск, как ни в чём не бывало, продолжал:
-- Вам же, господин инженер, огромная благодарность от меня лично и от Повстанческого Альянса в целом за Вашу безвозмездную помощь в нашей священной борьбе!
-- Бросьте этот революционный пафос, -- вздохнул инженер. -- Вы банально нас ограбили.
-- Ограбили? Мы? -- магаари широко улыбнулся. -- Я всего лишь попросил Вас оказать содействие борцам против тирании. Вы любезно согласились.
-- Попробуй откажись под дулами карабинов.
-- Так ты, что же, хотел взять с нас деньги? -- почти спокойно, вроде бы, спросил долговязый. -- Срубить бабла на тех, кто за тебя кровь проливает? Может, ты не любишь Альянс?? Демократию не любишь??
Накручивая себя с каждой фразой, он всё больше наклонялся вперёд, навис над инженером, и, казалось, вот-вот схватит того за грудки. Синитийн же бесстрашно смотрел на долговязого снизу вверх немигающим взглядом жёлтых глаз.
-- Уймись, Крупол! -- вмешался комэск. -- Последняя рюмка явно была лишней.
-- Шеф, да я после третьей стопки летаю лучше, чем трезвый! -- моментально забыв о праведном гневе, отозвался долговязый. -- И стреляю тоже.
-- Поэтому я тебя и поставил командиром звена. Но не слишком зазнавайся, -- погрозил пальцем магаари. -- А Вас, господин инженер, я совершенно не понимаю. Не так уж мы и напрягли Ваших подчинённых. А что забираем немного деталей, так они же не Ваши. Корпорация спишет всё на форс-мажорные обстоятельства. Надеюсь, у вас останутся голозаписи, подтверждающие, что всё это украл не персонал? -- он покосился на начальника охраны.
Офицер-забрак промолчал. Его терзало поганое чувство собственной беспомощности. Положить девятерых ребельских пехотинцев и затем разобраться с пилотами не составляло никакого труда для его ребят, но куда девать корвет Альянса, служивший эскадрилье мобильной базой и заправщиком? На его борту ещё почти сотня душ, не говоря уже о пушках. Сделают из всего сектора станции дуршлаг, и конец. А в жилых модулях, между прочим, семьи...
-- Ваши портреты я уже отправил по сети, -- сказал, между тем, главный инженер. -- Полный отчёт пошлю с инкассаторским кораблём, он скоро должен прийти. Кстати, деньги у нас принято возить на "паонге"...
Забрак с удовольствием отметил тень тревоги на лице долговязого. Магаари внешне остался невозмутим, но он, разумеется, тоже оценил ситуацию правильно. "Паонга", называемая также "нубийской гончей" - эскадренный ракетоносец, смертельно опасный противник для повстанческого корвета. Истребители же, пока они находятся в ангаре дока, считай, в ловушке, достаточно закрыть аварийные ворота, и бери голыми руками. На счастье повстанцев, не потерять лицо им позволило появление фондорца.
-- Ну, чо, шеф, мои закончили, -- сообщил он, почесав живот.
-- Превосходно! -- комэск постарался скрыть облегчение, но ему плохо удалось. -- Крупол, сообщение на корабль, пусть отчаливают. Звеньям - старт по возрастанию номеров. Я и мой ведомый сопровождаем челнок.
-- Слушаюсь! -- долговязый бросился к остальным пилотам.
-- Капитан, -- в который уже раз поправил магаари. И пошёл к своему истребителю, ругая про себя этих штатских, которые ни в званиях не разбираются, ни в обычаях спейсеров. Желать удачи открытым текстом - очень скверная примета. А за его спиной насмешливо улыбался главный инженер, только что намеренно дважды задевший комэска за живое.
Возле крестокрылов возникла небольшая заминка. Никто из местных механиков не спешил брать на себя роль стартовой команды. Не возымели действия и окрики пехотинцев.
-- Вы уж как-нибудь сами, ребята, -- развела всеми четырьмя руками женщина кодру-джи, электронщица. -- Мы что-то устали, три дня на вас бесплатно горбатились.
-- А ну, быстро! -- повстанец вскинул бластерный карабин, направляя на сидящих у стены механиков.
-- Убери! Отставить!! -- в ужасе бросился к нему ближайший пилот. -- Ты совсем кретин? Выстрелишь в одного - нас тут в клочки порвут.
-- Очень верное замечание, -- электронщица, сложив одну пару рук на груди, а другую уперев в бока, ехидно глядела на них. Подлетел запыхавшийся фондорец:
-- Убери оружие, идиот! -- рявкнул он на солдата, тычком в плечо развернул его в сторону челнока: -- На борт, бегом! А ты давай в кабину, к запуску!
Механики дока не без удовольствия наблюдали, как толстяк и трое из экипажа челнока помогают звеньям поочерёдно стартовать, а затем, выпустив последними командира и его напарника, торопятся к своему аппарату.
-- Ну, хоть посмеялись напоследок, -- сказала электронщица подошедшему начальнику охраны. -- Као, ну, что ты такой кислый? Отлично же получилось!
-- Дурачьё беззаботное. А если бы он, всё-таки, выстрелил? Ума-то нету.
-- Не, не выстрелил бы, -- покачал головой другой механик. -- По глазам было видно. Молодой, крови не нюхал.
-- Неужели? Смотри-ка, какой специалист выискался! Может, тебе в Карантинную службу перейти? Психологом.
-- Нет уж, я лучше по железу, живые слишком предсказуемы, -- махнул рукой механик.
-- Как думаешь, Као, оплатит Альянс этот экс или опять отопрётся? -- поинтересовалась кодру-джи.
-- Скорее всего, оплатит. Если, конечно, не захочет нашими руками ликвидировать и этот отряд. Да, вы ж ещё не знаете! "Сыны Клааса" накрылись дохлым хаттом.
-- Как? Правда? Отловили? -- загалдели механики.
-- Отловили, -- кивнул забрак. -- Один корабль на гайки, три достались нам, в разной степени побитости.
Новость вызвала воодушевление. Обычно после подобных набегов повстанческих групп - сами реблы именовали это экспроприацией или просто "экс" - руководство корпорации выставляло счёт. Лично Мон Мотме. Та, по сведениям разведки, каждый раз выражала недовольство, но оплачивала сполна. Как вдруг два месяца назад Альянс прислал ответ, что группа, именующая себя "сынами Клааса", не имеет к ним никакого отношения и является самозванцами. Довольно неожиданно, ведь по данным той же разведки, "сыны" были самые настоящие. Группа возникла из старой, ещё до Восстания, ячейки планетарного сопротивления, многие из участников были известны, что называется, в профиль и анфас. Совет директоров, взвесив все "за" и "против", всё же, принял жёсткое решение: считать "сынов" бандой и объявить на них охоту.
-- Надеюсь, это немного вправит им мозги, -- механик-физиономист перегнулся и сплюнул в мусорный бачок. -- В последнее время реблы хуже импов стали. Те, по крайней мере, платят сразу, хоть расценки у них и мизерные.
-- Имперцы чувствуют себя властью, -- главный инженер устало опустился на проходящую вдоль стены трубу рядом с механиками. -- И признают ответственность, несмотря на расизм, жестокость и всё прочее. А эти... Меня больше всего волнует, что будет, когда властью станут они, а к этому всё идёт.
-- Да что, будет, как при Старой Республике, -- поморщилась электронщица. -- Сама я не помню, я тогда ещё на шести ногах бегала, а отец рассказывал. Наверху толстосумы и нобили, а остальные... ну, примерно там же, где и сейчас. В администрациях любые вопросы решались годами, и не факт, что вообще решится. Зато взятка помогала безотказно.
-- Сейчас такими методами долго не навластвуешься, -- возразил Као. -- Народ стал другой. Авторитетам не кланяются, привыкли всё решать дракой. И оружия у всех полно, особенно во Внешнем Кольце. Что ни дом, то в подвале репитер припрятан, а то и пачка ракет.
-- Чего гадать? -- главный инженер вскрыл банку тоника, одним глотком влил в себя половину. -- Поживём - увидим.
* * *
В маленькой, чистой, уютной кантине на планете Калаб играла тихая лиричная музыка. Пианист-бит, запрокинув большую лысую голову и глядя непроницаемо-чёрными глазами на расписанный узорами балкон, мягко касался костистыми пальцами клавиш полукруглого музыкального инструмента. Пустотелые колонны-динамики равномерно разносили мелодию по залу. Послушать этого импровизатора приходили меломаны со всего города, захаживали сюда и спейсеры, чтобы отдохнуть от корабельной нервотрёпки, извечного хамства портовых служб и жадности оптовых торговцев, стремящихся выжать с трудяг-перевозчиков хоть один лишний децикред. Вверху, на балконе, под которым и была расставлена большая часть столиков нижнего яруса, собирались курильщики, дым их кальянов, одному ситу известно чем заправленных, моментально уносила вон бесшумная вентиляция. Там же, по слухам, проходили встречи, где заключались не вполне законные и совсем незаконные сделки разного рода.
Впрочем, светловолосому молодому человеку в грубом шерстяном плаще, под которым при желании можно было разглядеть комбинезон лётчика-истребителя, до всего этого не было никакого дела. Юноша пил горькую. Судя по похоронному выражению лица и взгляду голубых, навыкате, глаз, большое горе гнездилось у него в душе. Не надо было быть бреганцем, чтобы понять: именно его молодой человек и пытается заглушить спиртным. А кто-нибудь более опытный уверенно сказал бы, что получается это скверно. Парня просто не брал хмель, как он ни старался. Погружённый в свои мысли, юноша не замечал, что из разных концов зала за ним наблюдают несколько пар глаз. Например, вот эти трое молодых существ мужского пола, одетых, как... словом, как повстанцы: с претензией на форменность костюма, но при этом создавалось впечатление, что каждый из них пытается чем-то нарушить даже эту весьма условную форму одежды. Троица бросала на юношу косые взгляды, о чём-то тихо переговариваясь между собой. Наконец, один из них, смуглый и гробоносый человек, поднялся с места, поправил завязанный внутри расстёгнутого ворота комбинезона шарф и направился к светловолосому.
-- У тебя что-то случилось, браток? -- участливо спросил он, присаживаясь рядом. -- Ты чересчур много пьёшь и слишком мало ешь. Потерял друга?
-- Больше, чем друга, -- отсутствующим тоном ответил светловолосый, так же глядя на блестящий мениск жидкости в стоящей перед ним бутылке.
-- О... -- на лице смуглого отразилась целая гамма чувств. -- Как я тебя понимаю. В прошлом году я тоже потерял того, что был мне больше, чем друг. Он погиб в бою. Проклятая война уносит лучших из нас. Не печалься, мой сладкий...
Характерное словосочетание вывело светловолосого из задумчивости. Он обнаружил, что одна рука смуглого лежит у него на плече, а пальцы другой поглаживают запястье. Светловолосый вздрогнул. На его родной планете подобный сорт мужчин называли точным и хлёстким словом.
-- Не напрягайся так, здесь все свои, -- продолжал смуглый. -- Тебе не помешает немного расслабиться...
Рука среагировала быстрее, чем затуманенный спиртным мозг. Несмотря на объём принятого на грудь, координация у светловолосого оказалась великолепной, кулак его точно впечатался в физиономию смуглого. Тот не удержался на табурете и полетел на пол.
-- Что за дела? -- плаксиво заныл он. -- Не хочешь, так мог и сказать! Смотри, кровь!
-- Я сейчас тебе вообще шею сверну, -- процедил светловолосый. -- Чтобы думать забыл, как к мужикам клеиться!
Друзья смуглого - другой человек и некрасивый твилек с жёлтым цветом кожи -поспешили на помощь, склонились над поверженным.
-- Ты ему нос сломал! -- сообщил светловолосому твилек. -- Дурак!
Человек подхватил смуглого за подмышки:
-- Поднимайся, Клавдий, идём скорее к медикам! Вот тебе платочек, зажми скорее!
Троица поспешно удалилась. Светловолосый налил себе ещё полстакана, как вдруг к нему решительно приблизился владелец заведения, карикатурно похожий на человека сниввиан в короткой куртке, фартуке и белых наглаженных брюках.
-- Сожалею, господин, но Вам придётся уйти. И немедленно, -- сказал он.
-- В чём дело? -- удивился светловолосый. -- Не я к нему начал приставать, а он ко мне.
-- К конфликтам между посетителями у нас относятся с пониманием, -- ответил сниввиан. -- Дело не в этом. Ваше поведение вызывает серьёзные подозрения, что Вы нетолерант. А дройдов, имперцев и нетолерантов у меня не обслуживают.
-- Ладно, -- юноша полез за бумажником. -- Сколько с меня?
-- Ваших денег мне не нужно! -- с пафосом заявил кабатчик. -- Бутылку и стакан тоже можете забрать. Такие, как Вы, господин, позорят репутацию борцов за свободу!
-- Странно, -- криво усмехнулся светловолосый, -- я думал, это нормально, что мне нравятся исключительно женщины.
Сниввиан хотел изречь что-то ещё, но холодный взгляд голубых глаз заставил его заткнуться. Пальцами одной руки взяв со стола посуду, юноша в плаще пошёл к выходу. Не замечая, что, что ещё два существа за столиком почти у самого входа тоже наблюдают за ним.
-- Да ты бредишь! -- понизив голос, сказал один, благообразный человек лет пятидесяти, одетый в дорогой, но изрядно потрёпанный камзол, брюки флотского образца и грубые короткие сапоги, скорее, подходящие для шахтёра или фермера. -- Что ему делать здесь одному?
-- А я т-тебе грю, это он! -- заплетающимся языком отвечал хмельной забрак в долгополом сюртуке без воротника. -- Мне ли не знать, я ж был там, когда взорвали Смт... Смрт... тьфу, хатт, станцию взорвали.
-- Ты мне, конечно, друг, -- с искренней улыбкой профессионального лжеца произнёс Потёртый Камзол, -- но как-то я сомневаюсь. Вот, к примеру, если ты был там, почему сейчас-то не с ними, а перебиваешься подённой работой?
-- Так мы это... -- забрак вздохнул. -- Отмечали. Ну, победу. Я лишнего и выпил. И опоздал на дежурство. Пришлось выбирать, штрафная рота или цивиль. А в штрафной роте подолгу не воюют.
-- Вот как... Ну, ничего, ничего. Не грусти, приятель. Может, и хорошо, что ты в стороне от всей этой мясорубки, -- быстро сказал человек. -- Слушай, извини, но у меня срочное дело. Вот, расплатись за пойло, и ещё небольшая благодарность от меня за помощь.
-- К-какая п-помощь?
-- Эноо... А не ты ли меня свёл с хозяином склада. Бери-бери, для хорошей персоны мне ничего не жалко.
Благообразный спешил. Нельзя было упустить из виду этого повстанческого героя, никак нельзя. А, так вот он, совсем близко от кантины! Теперь-то никуда не денется! В душе человека в камзоле бурлила радость. Наконец-то, судьба преподносит ему счастливый шанс, через десять лет скитаний по задворкам, реабилитировать себя. И вновь занять место, достойное его талантов. Тогда, после прокола на Набу, только старания Благодетеля спасли его от расправы, но цена, всё равно, оказалась высока. Заниматься самой грязной работой, якшаться со всяким сбродом, вроде контрабандистов, налётчиков и мусорных князьков. Служба... Какая же это служба для бывшего доцента кафедры общественных наук, умеющего непринуждённо вести себя в самых высоких кабинетах, на светских раутах и балах? Ничего, мальчишка послужит ему обратным билетом в нормальную жизнь. Главное, знать, кому доложить.
Светловолосый пилот, и в самом деле, ушёл недалеко. Пройдя за поворот улицы, где она расширялась, а в центре был устроен небольшой сквер, приподнятый над уровнем мостовой, он сел на высокий парапет и отхлебнул из бутыли. То, что произошло двое суток назад, не покидало его разум. После триумфального завершения операции на Татуине, спасения старого друга и победы над королём преступного клана, вдруг - внезапный удар судьбы, как кулаком под рёбра, когда перехватывает дыхание. Стоило закрыть глаза, и память с изуверской скрупулёзностью воспроизводила недавние картины.
Маленькое, причудливой формы жилище. Из необычных округлых окошек на влажный тропический лес льётся теплый желтый свет. Низкая дверь. Скромное убранство хижины отшельника.
-- Хммм... -- морщинки на зелёном лбу собираются в глубокие складки. -- Рожу такую скорчил... Старым выгляжу для юного взора?
Он всегда выглядел хилым и тщедушным, но обычно это впечатление было обманчивым, а сейчас руки его подрагивают особенно сильно, сколько бы Йода не стискивал посох, скрывая дрожь. Голос звучит устало.
-- Нет... -- поспешно возражает Люк, плохо скрывая удрученное выражение. -- Конечно, нет.
--Я-то знаю... -- вздыхает наставник. -- Больным я стал. Да. Старым и слабым. Стукнет тебе девять сотен, хорошо выглядеть ты не будешь. Хмм?
Он пытается рассмеяться, как прежде, но заходится кашлем и ковыляет к лежанке. С заметным усилием забирается на нее. Люк заботливо подтыкает старое одеяло. Судя по расползающимся под пальцами нитям, одеялу тоже лет девятьсот.
-- Отдохну я скоро,-- Йода устало закрывает глаза. -- Да. Вечный сон. Заслужил его я.
-- Учитель Йода... -- говорит Люк. -- Вы не умрёте...
-- Сила со мной пребывает... но не так много.В сумерках я, и скоро ночь наступит. Таков ход вещей... Такова Сила.
-- Но мне нужна помощь! -- не сдаётся Люк. -- Я вернулся, чтобы закончить обучение.
-- Обучение тебе не нужно, -- движение маленькой трёхпалой руки вялое и бессильное. --Уже знаешь ты, что нужно тебе.
С глубоким вздохом древний учитель вновь ложится на матрас.
-- Значит, я - джедай? -- недоверчиво спрашивает Люк.
Йода опять собирает в морщинки зеленоватое личико.
-- О-о-о... --он хихикает, снова кашляет и продолжает почти шепотом: -- Нет. Ещё нет. Одно осталось: Вейдер. С Вейдером ты должен сразиться. Тогда и только тогда джедаем будешь ты. Сразишься с ним ты.
-- Учитель Йода... Дарт Вейдер - мой отец?
Наставник искоса смотрит на него. Показалось или нет? Люк до сих пор не мог сказать точно, был ли в тот момент взгляд Йоды полон сочувствия и усталости, или в его глазах играло веселье. Но улыбка наставника печальна.
-- М-ммм... отдых нужен мне. Да...-- Йода с трудом поворачивается на бок, спиной к юному ученику. -- Отдых...
-- Йода, я должен знать, -- настаивает Люк.
--Отец он твой... --голос наставника едва слышен, словно шелест листвы на дереве. --Сказал тебе он?
Люк кивает, не в силах вымолвить ни слова. Горло перехватывает от растущего гнева.
-- Неожиданно это... и печально, -- глухо говорит старик.
--Печально, что я узнал правду? --Люк не в силах сдержать горечь в голосе. Ещё немного, и ярость задушит его, только Люк никак не может решить, что причиной гневу - Вейдер, Йода, он сам или вообще вся Вселенная.
Йода поворачивается к юноше. Лицо его выражает тревогу.
-- Нет. Печально, что поспешилвстретиться с ним... когда незаконченным было обучение твоё... Не готов к бремени был ты.Боюсь за тебя я. Да. За тебя боюсь, -- старый учитель вздыхает. -- Помни, мощь джедая - в потоке Силы...
Движением руки Йода приказывает Люку придвинуться ближе. И продолжает говорить, но голос его слабеет с каждой минутой.
--Но осторожно. Гнев, страх, ярость... тёмная сторона Силы это... легко текут, быстро схватываешь, быстро пользуешься в бою... Раз вступишь натёмную тропу, навсегда она твою судьбу определит...
Йода вновь откидывается на матрас. На стенах убогого жилища пляшут тускнеющие отблески пламени из прогорающего очага.
-- Люк... Люк! -- наставник смотрит на него в упор. --Нельзя недооценивать мощь Императора, или разделишь отца своего судьбу... Люк, когда умру я... последним джедаем станешь. Сила мощно течёт в вашей семье...Передай дальше то... чему... обучился... --паузы между словами становятся все дольше. Йода опускает веки. --Люк. Есть... еще... один... Скайуокер...
Еще один вздох, и точно порыв ветерка, прилетевшего из-под другого неба, распространяется по крохотнойкомнатке. Щуплое легкое тело вздрагивает несколько раз и исчезает. Люк не удивился, как в прошлый раз, когда ушел Бен. Он не удивился, когда ему показалось, как кто-то за его спиной произнес без выражения: "Смерти нет -есть Сила..." Голос был незнакомым.
-- Оплакиваешь его? -- спросил кто-то рядом. Голос был незнакомым.
Люк вздрогнул, рывком поднял голову. Рядом с ним стояла женщина в длинном национальном платье. Высокая, пожалуй, заметно выше него самого, хотя трудно об этом судить, когда сидишь и смотришь снизу вверх. Лирообразные полосатые рожки не оставляли сомнения в её видовой принадлежности. Тогрута. Возраст? М-да, с женщинами это труднее всего. Особенно под этой характерной для тогрут расцветкой на лице в виде маски вокруг глаз. И, всё же, Люк решил, что женщина годится ему в матери... если не в бабки. Собрав волю в кулак, он как можно натуральнее изобразил на лице недоумение:
-- О ком Вы говорите, сударыня? Вы, должно быть, ошиблись.
-- Мы оба прекрасно знаем, что нет, -- женщина присела рядом с ним с такой же абсолютно прямой спиной, как стояла. -- В движении находится Сила, туманно будущее... Так он говорил. Я тоже спешила проститься с ним. Но - опоздала.
-- Вы из... -- он хотел сказать "Ордена", но вовремя прикусил язык. -- Из старых мастеров? Но как же тогда... Он говорил, что я остаюсь последним.
-- Так и есть... в определённом смысле слова. Видишь ли, мой мальчик... Ты не возражаешь, если я буду называть тебя так, без имён?
-- Конечно.
-- Так вот. Приказ и последующая охота уничтожили многих. Но не всех. Одни обратились к Тёмной стороне. Другие отказались от Пути, перестали использовать... свои способности. Третьи продолжают их использовать, но уже в личных, корыстных целях. Как ты понимаешь, ни тех, ни других, ни третьих нельзя уже считать рыцарями.
-- А Вы?
-- Имей немного терпения, юный падаван. Некоторые из нас по-прежнему придерживаются традиций - пусть с небольшими отступлениями, но тем не менее. Однако, смерть не щадит и нас, настигает кого в бою, кого от старости. С уходом Великого Магистра от нашей организации остались одни только женщины. А ты - последний мужчина-джедай в Галактике.
-- Теперь понимаю... Мастер, я так многого ещё не знаю и не умею. Могли бы Вы научить меня тому, чему не успел мой наставник?
-- Мне нечему учить тебя, -- покачала головой женщина. -- Ты взрослый юноша, у тебя сформировалось своё мировоззрение. Ломать его через колено, как говорят на одной из планет Среднего Кольца, я не хочу, да и не вправе. Тебе сейчас нужны не мои замшелые догмы, а знания.
-- Я и прошу знаний!
-- Вот, -- она вынула из сумки и протянула ему угловатый свёрток из свинцово-серой изоляционной ткани. -- Здесь четыре голокрона. Два записаны мастерами прошлого, один - историком нашей организации, четвёртый - мой. Из них ты узнаешь обо всех основных аспектах Силы и увидишь, как они применяются.
-- Благодарю Вас, Мастер.
-- Чувствую, у нас не так много времени, однако... я успею ответить на несколько твоих вопросов. Тех, что беспокоят тебя сильнее всего.
-- Вы очень добры, -- сказал он. Мысли бились о череп изнутри, подобно рассерженным насекомым, блуждали в винных парах. Хатт побери, не стоило так надираться... Всё же, юноша сумел сформулировать два вопроса, которые давно хотел задать Великому Магистру, да не успел. Женщина отвечала обстоятельно, подробно и так, будто ей абсолютно точно известно, что именно он знает о Силе, а что нужно растолковывать. Люк чувствовал себя как на консультации у учителя перед выпускными экзаменами в средней школе. "Это так, то эдак, а вот это посмотришь в учебнике там-то". Хотелось спросить ещё о многом, но третий вопрос он задал совсем не по теории:
-- Скажите, Мастер... Почему Вы и остальные не присоединитесь к Альянсу?
-- Кое-кто из нас уже сотрудничает с ним, -- слегка улыбнулась женщина, -- не раскрывая своего инкогнито. У других - семьи, маленькие дети. Им не с руки ввязываться в войну с неясной перспективой, рискуя оставить малышей без матери. Думаю, именно ты прекрасно это поймёшь.
-- Да, -- кивнул Люк, сразу вспомнив о собственных родителях, которых он никогда не знал. -- Пойму. А Вы сами, Мастер?
-- На что годна старая тётка с повреждённым позвоночником? В сражении я уже не так хороша, как когда-то. А моё постоянное брюзжание будет только раздражать ваше руководство.
-- Такое чувство, что Вы не разделяете идей Альянса.
-- Отчасти это так и есть, -- женщина устремила взгляд куда-то вдаль. -- Видишь ли, принципы Старой Республики были прекрасны, а вот их реализация... Со времён Руусанской реформации Республика выродилась в рыхлое беззубое нечто, которое развалилось от первого же умелого толчка в уязвимое место. Руководство Альянса совершает ту же ошибку, что когда-то сделали мы. Пытается цепляться за прошлое. Не желая признать, что вместе со старыми структурами возвратятся и прежние проблемы.
-- Мне казалось, Мон Мотма достаточно мудра, чтобы...
-- Она представитель старой элиты. Довоенное положение дел в Республике устраивало их вполне. Борьба в парламенте, постоянные мелкие улучшения законодательства... И главное - репутация пламенного борца за интересы простых граждан в сочетании с сытой, спокойной жизнью и собственным бизнесом.
-- Но срочные, безотлагательные проблемы есть всегда! Нельзя устраняться от них!
-- Мудрые мысли, мой мальчик, -- улыбнулась женщина. -- Именно поэтому я и считаю, что тебе больше не нужен наставник. Что до твоего вопроса... Сенаторы-повстанцы мечтают перепоручить решение таких проблем другим. Тем, кто не относится к элитам, но станет сражаться и умирать за их благополучие. Как сражались мы.
-- То, что Вы говорите, это... Вести себя, как они - по крайней мере, непорядочно.
-- Понятия о порядочности политика и обычного разумного сильно разнятся. Твоя мать подтвердила бы мои слова.
-- Вы знали мою мать?
-- Меньше, чем хотелось бы.
-- Но, хотя бы, Вам известно, отчего она умерла?
-- Она любила. Любила больше жизни. С женщинами такое случается. И не перенесла перерождения своего избранника в жестокое чёрное чудовище.
-- Оставив нас совсем одних.
-- "Вас", -- печально повторила за ним женщина. -- Кеноби, всё же, сказал тебе. Грустно всё это. Не осуждай свою мать, мальчик. Даже смертью своей она пыталась оградить вас... как умела. Её, живую, он искал бы с упорством одержимого и, вероятно, нашёл бы. Вас, без неё - нет. По крайней мере, не обоих.
-- Я не осуждаю, но я хочу знать больше! Расскажите мне.
Женщина, которая в этот момент насторожилась, будто прислушиваясь к чему-то, неслышимому для Люка, покачала головой:
-- У нас не осталось времени.
-- Мастер, пожалуйста!
-- Мне пора. Иначе твой путь закончится, не начавшись.
Она поднялась, и... что-то произошло. В пространстве вокруг и в самой Силе. Словно предметы раздвоились на миг. Люк моргнул, а когда открыл глаза, женщины рядом уже не было. Остался только тонкий запах её духов да плотно обмотанный тканью угловатый свёрток в руках юноши. Тяжело вздохнув, Люк подумал о том, как многому ему ещё предстоит научиться, прежде чем старые мастера перестанут называть его "юный падаван"...
Мужчина в потёртом камзоле выбрал удобное местечко, положил на приступок стены маленький, с ладонь, голопроектор, раскрыл крохотный зонтик антенны ретранслятора. И через правительственный гипербакен вызвал столицу. Тоном, не терпящим возражений, потребовал от помощника соединить с Самим, назвав свой код и упомянув о чрезвычайной важности информации. Минута, другая... Знакомый силуэт в плаще и шлеме возник над линзой проектора.
-- Ты отвлекаешь меня, -- недовольно прогудел Дарт Вейдер. Это означало... да ничего хорошего не означало. Если Лорд сочтёт сведения недостаточно важными, бывшему доценту придёт конец.
-- Я нашёл человека, взорвавшего Звезду Смерти, -- быстро заговорил мужчина. -- В настоящее время он находится под моим наблюдением.
-- Это важно, -- Вейдер чуть кивнул, и Потёртый Камзол облегчённо вздохнул, бесшумно выпуская воздух меж полусжатых губ. Смертного приговора он, кажется, избежал.
-- Мы находимся в секторе Слюис Ван, планета Калаб, город...
-- Чем занят мальчишка в данную минуту? -- прервал Тёмный лорд.
-- Беседует с какой-то женщиной.
-- Немедленно покинь планету! Наблюдай с орбиты. Будет улетать - фиксируй вектор перехода. Измерители на корабле есть?
Изображение исчезло прежде, чем мужчина успел снова произнести "Да, Повелитель". Что ж, Вейдер очень занятой, хм, человек, а указания он дал исчерпывающие. Агент свернул комлинк и быстро, но с достоинством - он всегда привык держаться с достоинством, считая, что имидж важнее всего - двинулся к станции магнитопоезда. То, что Вейдер торопился закончить сеанс совсем по другой причине, он понял несколько минут спустя, когда за очередным поворотом перед ним возникла высокая и стройная фигура, увенчанная, словно короной, лирообразными рожками.
-- Десять лет назад к тебе проявили великодушие, -- холодно сказала женщина. -- Которого ты не заслуживал. Сожалею лишь о том, что поздно исправляю просчёт.
Сполох синего огня, короткое гудение, и голова бывшего доцента, бывшего царедворца и бывшего агента COMPNOR покатилась в сточную канаву. А женщина бесшумно растворилась во мраке короткой местной ночи.
* * *
С точки зрения обывателя, галактические новости являются аналогом понятия "бесконечность". Ни одно живое существо не в силах в реальном времени просматривать их все. Даже с учётом того, что из миллиона с лишним обитаемых планет лишь полторы или две тысячи достаточно цивилизованы и населены, чтобы на них ежедневно происходило хоть что-то существенное. Именно поэтому новости в Галактике принято разделять на классы. Класс I - события общеимперского значения. Класс II - новости "круга", то есть, сектора, где находится принимающий терминал, и смежных с ним. Класс III - секторальные новости. Класс IV - то, что происходит в системе или на планете. Местные новости, касающиеся отдельного населённого пункта или района планеты-экуменополиса, вроде Корусанта, Нар-Шаддаа, Лианны или Кристофсиса - не классифицируются вовсе и, как правило, в Голонет не идут, иначе все каналы Сети были бы забиты этим информационным мусором. Кому нужно - посылает запрос. Разумеется, новости можно фильтровать и по многочисленным "темам", что значительно сокращало объём просмотра. Кроме того, существует ещё одно важное деление, на "сообщения" и "репортажи". Сообщение состоит из текста, возможно, с одной или несколькими голографиями, компьютеры и Голонет-терминалы высокого класса со встроенным вокодером умеют этот текст зачитывать синтезированным голосом. Репортаж - это полноценный ролик головидео, его, как правило, ведут живые репортёры, за кадром или в кадре. Как, например, вот это интервью имперского моффа.
-- Ваше высокопревосходительство, -- говорил молодой, не старше тридцати стандартных лет, белокурый журналист, щеголяя знанием правил воинского титулования, -- вот уже четыре стандартных года прошло с момента роспуска Императором Галактического Сената. Как Вы, руководитель сектора, оцениваете следствия этой реформы?
Мофф, мужчина с приятным лицом, уверенным взглядом чёрных глаз и пепельной сединой в мелко вьющихся волосах, ответил, не задумываясь:
-- Лично я, как руководитель, положительно. Отпала ненужная дублирующая ветвь власти. Но вопрос был, полагаю не только в этом? Вы хотели узнать, что изменилось с точки зрения жителей?
-- И это в том числе.
-- Возможно, Вас это слегка удивит, но для населения не изменилось ровным счётом ничего. У них по-прежнему есть избранный ими правитель планеты, как бы он не назывался, король, председатель или как-то иначе. Есть наместник или губернатор, назначенный из столицы. Любой гражданин может подать им жалобу на бездействие или беззаконие со стороны локальных властей.
-- Да, но раньше существовала возможность также подать прошение Сенатору... -- вступила в беседу второй репортёр, красивая рыжеволосая женщина.
-- Где оно и было бы похоронено на долгие годы, -- усмехнулся одними уголками губ мофф. -- В точности, как при Республике. Наместники, как лица назначенные, а не выборные, имеют чёткую инструкцию по реагированию на жалобы, где прописаны сроки. Не более семи стандартных недель. И их придерживаются. Так же, кстати, как министры и Государственные Советники при подготовке имперских законов. В условиях чётко выстроенной структуры власти Сенат стал просто не нужен.
-- Кто же тогда доносит до Императора нужды простых разумных? -- не сдавалась рыжеволосая.
-- Правители планет, разумеется. По любому вопросу они могут обратиться к моффу своего сектора, гранд-моффу - куратору региона или лично Императору. Выбор за ними. Канцелярия наместника обязана передать такой запрос безотлагательно. В большинстве случаев личное вмешательство Императора не требуется. Скажем, в своём секторе с "безобразиями", как выражаются обыватели, справляюсь я сам, для этого у меня есть и силы, и средства.
-- Ваше Высокопревосходительство, -- задал новый вопрос журналист-мужчина, -- не могли бы Вы более чётко прояснить нашим зрителям разницу между наместниками и губернаторами? Их часто путают, возникают неловкие ситуации.
-- Следует запомнить одну вещь. Губернаторы, наместники и представители есть не только должностные лица центральной власти на местах, но и воинские начальники. В период военного положения они осуществляют мобилизацию и берут на себя управление местными силами обороны планеты. Различие их в следующем. В распоряжении губернатора есть имперский гарнизон во главе с комендантом. У наместника - нет. Представитель - аналог наместника, но ниже рангом. Он назначается на удалённые гражданские объекты, где не существует выборной должности правителя, а действует назначенная администрация. Разъяснил?
-- Предельно чётко.
-- Мне кажется, идея нашего Императора назначать руководить секторами людей военных полностью себя оправдывает, -- сказала рыжеволосая, очевидно, желая сделать моффу приятное. -- Офицер, будь то представитель армии или флота, обладает собранностью, внутренней дисциплиной, умеет быстро действовать в сложной ситуации. Правильно я понимаю?
-- Отчасти да. Всему этому, нас, действительно, учат. В то же время, по мере повышения в должности приходится учиться и другому. Как пример - общение с гражданскими лицами. Они не обязаны быть хладнокровными в любой ситуации, часто не могут правильно выразить простую мысль. А ведь существуют отдельные культуры, другие виды с их непростыми обычаями. Уже комендант гарнизона должен уметь разговаривать с кем угодно и в любом состоянии психики. Губернатор, тем более, мофф, объединяющий в себе военную и гражданскую власть, должен быть отчасти политиком.
-- Очень верное утверждение! -- казалось, рыжая сейчас захлопает в ладоши от восторга. -- Скажите, генерал, а лично Вам помогает в работе то, что Вы в начале карьеры служили при королевском дворе?
-- Безусловно. Оттого я и упомянул про отдельные культуры. Традиции и ритуалы двора на моей родной планете - одни из самых замысловатых в человеческой цивилизации. Другим они кажутся непонятными, странными. Наличие второго разумного вида также не упрощает ситуацию. Мне было значительно легче стать администратором, нежели тем, кто вырос в условиях монокультуры.
-- А что Вы думаете об отношениях человечества с прочими разумными? -- спросил мужчина.
-- Моё твёрдое убеждение, что каждый вид должен свободно жить на планете, которая ему принадлежит. У людей своя жизнь, у алиенов своя. Нам не следует вмешиваться в их дела до тех пор, пока их интересы не идут вразрез с интересами Империи. Вдвойне жёстко нужно реагировать на попытки какого-либо меньшинства диктовать свою волю большинству в Галактике...
-- Речь о так называемом Альянсе?
-- Бросьте, -- скривился мофф. -- Альянс это просто сброд, отрыжка разных вполне благопристойных видов. И непорядочные представители базовой линии, которые ими манипулируют в своих корыстных целях. Я говорю о видах, таких, как хатты и фоллины, образующих сплошные криминальные синдикаты...
Сиррик Деккон поморщилась и переключила трансляцию. Рассказывай кому-нибудь, только не ей! С детства жившая на планете Фоллин, она прекрасно знала, что далеко не все местные составляют "криминальные синдикаты", там такие же нормальные, мирные существа, как в любом другом месте. Нельзя вот так ставить на одну полку целую расу и вешать табличку "бандиты"! Впрочем, что ещё ожидать от человека, который за минуту до этого прозрачно намекнул: чужакам лучше тихо сидеть на своих планетах, а понадобятся Империи ресурсы - отдать с низким поклоном, иначе могут и не пощадить... Она-то запустила видео с этим интервью только потому, что мофф не откуда-нибудь, а из сектора Чоммель. Думала, может, он окажется помягче других, поинтеллигентнее. Такие временами встречались среди глав секторов. Но нет - такой же солдафон и хенофоб, как большинство. Когда-то мать Сиррик мечтала переехать на Набу. Для полуводных рас эта планета напоминала рай: мягкий климат, большие водные пространства, города на берегах морей и рек, мало загрязнений и никакой перенаселённости. К несчастью, "имперские настроения", проще говоря, нелюбовь к другим разумным видам, набирали обороты и там. Ничего удивительного, при такой непрерывной и агрессивной пропаганде такое случалось почти везде. Людям внушали, что чужаки отнимают у них работу, пищу, воду, воздух, солнечный свет... А те верили, особенно молодые и необразованные, вступали в банды COMPNOR'а и начинали "наводить порядок" так, как сами его понимали. Со многих планет другие виды начинали уезжать массово. Куда? А туда, где не так плохо... Чагрианка вздохнула, посмотрела на цифры времени в углу экрана. Обед подходил к концу. Сейчас опять опрашивать десятки разных существ, прилетевших сюда, на Лантиллис, в поисках работы. Она сочувствовала этим существам, старалась помочь, однако... Среди них попадались те ещё экземпляры. Безо всякого дара провидицы Сиррик знала, что ей снова придётся вести такие, примерно, диалоги:
-- Слушаю Вас.
-- Я пришёл получить жильё и работу.
-- Работу какого рода?
-- Всё равно, лишь бы платили.
-- А сами Вы кто по специальности?
-- Фермером был. (Как вариант: рыбаком, официантом в кантине, бухгалтером или ещё что-то в том же духе)
Возражения, что такие специальности не нужны, а нужны механики и космонавты, их вовсе не смущали. Ответ был по-детски наивным:
-- Ну, так научите меня! Мне семью надо кормить!
Сиррик в который раз втолковывала, что наскоро обученного "специалиста" не возьмёт ни один капитан корабля, тем более - главный инженер гарантийного дока. Что сборочные производства либо закрыты, либо скуплены кланом Тагге несколько лет назад, и тому, кто хочет идти в ученики, следует обращаться в "ТаггеКо". Очередной субъект слушал, а потом заявлял:
-- Там нас не берут. А вы принимаете всех. Так мне сказали.
Выпроводить подобных типов бывало непросто. Они настаивали, возмущались, искренне полагая, что именно она, Сиррик, "чистенькая и сытая", загораживает им дорогу к безбедной жизни. Требовали позвать начальство, некоторые буянили. Пару раз девушку спасло от расправы только присутствие Тридцать Седьмого. Антикварного боевого дройда не волновало, насколько крупным и буйным мог оказаться посетитель. По знаку Сиррик он твёрдо и вежливо выводил очередного субъекта за дверь, а при попытке хулиганить брал металлическими руками за шиворот и пояс и выбрасывал вон.
Уволиться, что ли, отсюда ко всем хаттам... А где лучше-то? Деньги платят, младшего брата Брикки в университете обучают бесплатно. И, между прочим, ни один расист не смеет тронуть того, кто работает на Лантиллианское Братство. Знают, мерзавцы: профсоюз своих защищает, поймают и отделают так, что мало не покажется.
Отогнав грустные мысли, чагрианка прислушалась к размеренному голосу кибернетического чтеца. Очередная победа имперского флота над бандитами Альянса. Что-то многовато становится этих побед. Привыкшие за двадцать с лишним лет жить в условиях имперской пропаганды, граждане твёрдо усвоили две вещи. Во-первых, не всякая "победа" является таковой на деле. Во-вторых, раз чаще сообщают, значит мятеж Альянса месяц за месяцем только ширится, а интенсивность боёв нарастает. Вот и капитаны в буфете рассуждают о том, что трон под Палпатином шатается всё сильнее. Что ж, если Империя падёт, туда ей и дорога. Главное - не было бы хуже.
-- Благодарим Вас, генерал Панака, за содержательную беседу!
Имперский мофф кивнул рыжеволосой журналистке, поднялся, привычным движением расправил китель под форменным ремнём и покинул станцию правительственной связи, временно превратившуюся в выездную студию Галактической Службы новостей. Он никогда не возражал против общения с прессой и публичных выступлений, хоть временами это бывало утомительно и отвлекало от основных обязанностей. В последние годы Его Величество Император на публике появлялся редко, сказывалось гигантское бремя забот по управлению Империей и по борьбе с гнусным мятежом нечеловеков. Так кому же, как не верным соратникам, разъяснять населению политику государства? Кроме того, интервью всегда давали пищу для размышлений. Репортёры ведь не глупы, задай они государственному деятелю неинтересные вопросы, обывателю станет скучно, и он не станет смотреть. Следовательно, примерно то же спросили бы у него, моффа, и простые жители. А раз спрашивают, становится понятно: то надо шире разъяснять на местах, на это обратить внимание, а вот то подтянуть, чтобы не создавать на пустом месте ненужного недовольства среди людей. Сейчас и так приходится предпринимать много непопулярных мер.
Сегодня рыжая девица, помимо всего прочего, задала Панаке несколько вопросов о прошлом. О Республике, сепаратистах, корпорациях. Он уклонился от развёрнутых ответов, предпочёл сменить тему. Не потому, что не помнил, просто полагал, что сейчас несвоевременно углубляться в историю, есть более насущные проблемы. Помнил-то он, как раз, всё очень хорошо, начиная с возмутительного, наглого демарша Торговой Федерации в отношении его родной планеты. И, откровенно говоря, не жалел ни о чём, что произошло в последние годы Республики, за исключением, пожалуй, двух моментов.
Во-первых, та бессмысленная и расточительная жестокость, которой сопровождалось окончание войны. Напрасно, совершенно напрасно Его Величество поручил решение джедайской проблемы своему новому помощнику. Выскочки бывают чересчур кровожадны, поскольку лишены сдержек и тормозов, присущих опытному политику. Зачем было уничтожать такое количество полезных кадров? К джедаям Панака относился без предвзятости, присущей многим имперским чиновникам, и считал, что имеет на то право. Он-то знал их не понаслышке. Надо отдать должное, они действительно поддерживали мир в Галактике долгие годы, действительно улаживали конфликты. И очень вовремя озаботились созданием армии для Республики. Именно Ордену нынешняя Империя должна быть благодарна за костяк своих Вооружённых сил. То, что верхушка Ордена, почуяв победу в войне, решила устроить путч, Панака тоже мог понять. Стремление к власти свойственно мужчинам любого вида, это биология общественного животного, какими, по сути, являются все разумные. Вовсе не обязательно было устраивать из-за этого бойню. Нужно было следствие. Кто виновен - казнили бы, остальные могли бы и дальше стоять на страже государства и приносить немалую пользу. Нынешние Инквизиторы только мечом махать умеют, джедаи были мастерами договариваться, а это многие вопросы позволяет решить с гораздо меньшими затратами. Судя по проценту уцелевших, кто перешёл затем на службу в Инквизицию, служить Империи согласились бы очень многие. А предатели, они были, есть и будут всегда, это тоже естественный биологический брак.
В памяти моффа всплыл неприятный эпизод, произошедший несколько лет назад на его родной планете. Тогда он, Панака, только что назначенный моффом сектора Чоммель, вместе с главой Имперского Истребительного корпуса прибыл на церемониал передачи истребительных полков противокосмической обороны Набу в состав флота Империи. Самое скверное, это была его, Панаки, инициатива. В первый день они посетили столичную базу и ещё две, Второго полка в Харте Секур и Третьего в Квилаане, состоялись торжественные построения, парадные пролёты строя над лётным полем, всё в лучшем виде. На следующий день оставили две базы, Оксон и Керен. Пятым Истребительным в Керене командовал Сайкс, тот ещё негодяй, как оказалось. Он не раз во всеуслышание заявлял, что служит не Империи, а Набу и своей королеве, но тогда на это не обратили внимание. Напрасно. Как выяснилось, Сайкс говорил не для красного словца, готовился сам и подготовил подчинённых. Потом уже стало известно, что той ночью на поле авиабазы приземлились два неизвестных транспорта лоронарского производства. Постояли, принимая груз, и так же тихо сгинули перед рассветом. В два часа пополудни, на торжественной церемонии, когда высокая комиссия приехала поздравить новоиспечённых пилотов и техников Империи, всё выглядело благопристойно. До того момента, как истребители начали подниматься с поля для воздушного парада. Они поднимались эскадрилья за эскадрильей, перестраивались в походный порядок... и уходили за атмосферу, где тут же исчезали в гиперпространстве. Когда Панака и его офицеры опомнились, Пятого Королевского Истребительного полка простыл и след. Техники, готовившие машины к вылету, ушли так же тихо, на последнем корвете огневой поддержки. В квартирах гарнизонного городка не осталось не только семей пилотов и домашних любимцев, а даже мебели и цветов в горшках. Панака не удивился бы, если бы несколько месяцев спустя Сайкс и его люди всплыли в составе какой-нибудь ребельской банды. Возможно, они и воюют сейчас на стороне мятежников, просто удачно не попадают в сводки. Ну, ничего. Каждому изменнику рано или поздно приходит конец. Получит своё и Сайкс, рано или поздно.
Вторым моментом, о котором всегда жалел Панака, была судьба королевы Амидалы. Его королевы, как ни крути. Из глупой девчонки, так неразумно действовавшей во время блокады Набу, она превратилась в грамотного политика, на заседаниях выступала всегда по делу, поддерживала Его Величество во всех начинаниях. Правда, время от времени продолжала так же, как и в детстве, лично лезть в вопросы, куда не сенатора - роту штурмовиков посылать следовало. Что поделаешь, характер, характер. Как показывает практика, такие неравнодушные и горячие деятели тоже нужны, их особенно любит население. Амидала вполне могла бы стать одной из ближайших соратниц властителя Империи. Так не вовремя настигла её смерть! Впоследствии злые языки начали утверждать, что идеалы королевы были далеки от политики канцлера, что Его Величество манипулировал ей, словно пешкой. Да зачем же, позвольте спросить, если она сама помогла ему занять пост главы Республики, если поддержала акты о создании Вооружённых Сил и чрезвычайных полномочиях канцлера на время войны? Так можно договориться до того, что Палпатин сам - подумать только! - спланировал и срежиссировал Войну Клонов. Панака как-то слышал подобный бред. Но тогда получается, что Его Величество с самого начала обманывал всех и каждого? Этот кристально честный, открытый и самоотверженный лидер, искренний патриот своей Империи?? Чушь гаморреанская!
Телохранитель открыл перед моффом дверцу служебного спидера. Кивнув ему - спасибо, братец - генерал Панака опустился на сиденье. Подтянутый, прямой и, как всегда, непоколебимо уверенный в своей правоте.
* * *
Деревня эвоков праздновала...
Под шумок Скайуокер выскользнул из душной хижины. На площади тоже царило веселье, шум и гам: эвоки прыгали, танцевали, вопили, со смехом щекотали друг дружку. Люк пробрался сквозь толпу - подальше от костров, от веселья, на мостик между толстыми сучьями дерева-исполина.
Здесь теплые ночные ветерки приносили звуки леса, и их не заглушало пение и барабаны. Где-то стрекотали неведомые насекомые, шуршали в траве грызуны, кто-то страдальчески ухал, как будто маялся зубной болью.
Люк запрокинул голову к небу. Сквозь листву над головой сияла небольшая луна.
-- Люк, в чём дело? -- спросила подошедшая сзади принцесса.
-- Лейя, ты помнишь свою мать? --Люк присел на деревянное ограждение площадки, соединявшей два мостика. -- Свою настоящую мать?
Она не ожидала такого вопроса. Красивая темноволосая женщина, наклонившаяся к ней... Это детское воспоминание было всё равно, что сон. Лейя едва слышно вздохнула, села рядом с Люком.
-- Немного, -- собравшись с силами, произнесла она. -- Я была маленькой, когда она умерла.
Лейя отвела глаза в сторону, снова вздохнула. К чему эти вопросы? Неужели он не видит, что эта тема причиняет ей боль? Рассказать о той встрече с призраком матери десять лет назад было выше её сил. Чего доброго, Люк решит, что она не вполне здорова... Но и лгать было нельзя, она почему-то точно это знала. И она ответила правду. Хотя и не всю правду:
-- Она была красивой. Доброй. Но... -- Лейя снова взглянула Люку прямо в глаза, --печальной. Почему ты спрашиваешь?
-- Я не помню своей матери. Я не знал её.
Нет, так тоже не годится, решила принцесса.
-- Скажи мне, что тебя беспокоит? -- требовательно спросила она.
Люк стряхнул накатывающее оцепенение:
-- Вейдер здесь... Сейчас... На этой луне.
Принцесса вздрогнула, как будто в теплой ночи дохнуло морозом.
-- Откуда ты знаешь?
-- Я чувствую его присутствие. Он пришёл за мной. Он тоже чувствует. Поэтому я должен уйти. Пока я здесь, я подвергаю опасности всех вас... -- Люку очень хотелось обнять Лейю за плечи, просто, чтобы успокоиться самому, почувствовать знакомое тепло и уверенность, но руки дрожали. Юноша сцепил пальцы.Сказал твёрдо: -- Я встречусь с ним.
-- Зачем??
Сколько раз он примеривался сообщить ей великую новость, но не было времени, чтобы подобрать слова, а Люку хотелось, чтобы слова были очень точными...
-- Он мой отец.
Лицо Лейи отразило изумление, смешанное с ужасом.
-- Твой отец? -- пробормотала она.
-- Это не всё, -- он видел, что ей хочется отвернуться, может быть, убежать, и, пока она не ушла, Люк торопливо сказал: -- Тебе нелегко будет услышать такое. Если я не вернусь, ты - последняя надежда Альянса.