Иоанн и я были когда-то просто одними из многих, кто, как заповедовано, в поте лица добывал хлеб свой. Ремесло кормило нас, и земля приносила плоды. Но старость и смерть пришли к прочим, а над нами время проходило как воды и волны, и были мы в глубине, в сердце моря, в недеянии, как бы в глубоком сне, однако зная, что творится на земле. И взывали мы к Господу, чтобы освободил нас, но услышали в ответ, что отравлены будут источники нового времени, и зерно ядовито, и поразит людей безумие, и некому, кроме нас, будет вернуть им разум. Иоанн принял посланный ему пророческий дар, я же роптал, зная уже, как развращены сердца людей нового времени. Но есть воля выше нашей воли и посланы мы были в Ниневию, город великий, в котором более миллиона человек, не умеющих отличить правой руки от левой, и даны нам были подобающие случаю одежды и речь.
Велик и богат был город Ниневия, на много дней ходьбы. И целые сутки напролёт трудилось там множество народа. Одни уже возвращались с работы, другие только шли в место трудов своих. Но в глазах тех, кто возвращался, не было достоинства, говорящего: "Вот, заработал я хлеб в поте лица своего, и буду есть его с близкими, как заслуженный дар". А идущие трудиться шли так, словно не согрел их с утра семейный очаг, и не знают они, будет ли им куда вернуться. Были тут помощи просившие, но их либо обходили как невидимок, либо давали им малую монету, как в нечестивом городе Сдоме.
Большие машины с разными именами работали для этих людей, и ездили они в больших машинах, только не было бы в этом зла, не подгоняй их машины спешить свыше сил человеческих.
Мужчина уже поставил на стоянку автомобиль, и торопился на службу, не замечая, что его зовёт забытый внутри мальчик, прижимается к стеклу, кричит. Бородатый и длинноволосый человек схватил его за рукав, резко развернув назад. Мужчина даже не протестовал, спешка застыла у него в глазах. И только увидев сына, он подбежал к машине, достал мальчика и прижался к нему щека к щеке. Тот сразу перестал плакать, а только перебирал жёсткие отцовские волосы. Зато мужчина плакал и суетился, совал двум длинноволосым и бородатым какие-то ненужные полоски бумаги, давал обещания...
- А сказано: "Если вы, будучи злы, умеете даяния благие давать детям вашим...", - произнёс один.
- И всё же теперь я верю, что нашу проповедь кто-то услышит, - ответил второй.
И стали мы ходить по городу, и проповедовать, что злодеяния Ниневии дошли до Господа. И, приоткрывая завесу над тайнами грядущего, много предрекали бед и бедствий, если не покается Ниневия. Никто не препятствовал, словно все опасались, что огонь выйдет из уст наших и пожрёт врагов наших. Огромные толпы собирались послушать пророчества.
Донеся же слово своё до всех и каждого, вышли мы из города и укрылись в тайном месте, ожидая, что обратятся горожане от злого пути своего и от насилия рук своих. Велик был город Ниневия, и ждать надо было долго...
Вернувшись же в Ниневию, увидели мы большой дом, а рядом суетился зазывала и выкрикивал:
- "Останься последним"! Аттракцион в реальном времени! Представьте себе, что Землю настиг апокалипсис, и выживут только самые сильные и смелые. Те, кто способны существовать вдали от цивилизации. Те, кто будут готовы стрелять первыми, отринув ограничения культуры. Маркер и тридцать пейнтбольных шаров сразу, и почти неисчерпаемые запасы в тайниках. Докажи себе, что ты выживешь!
- Идиоты, - простонал Иоанн. - Неужели они не понимают, что если настанет Апокалипсис, так они просто погибнут все, не останется даже обещанного числа праведников.
- Мне показалось, что для ниневийцев это просто игра. Они ведь безумцы, не забывай.
Двое шли по городу, а над ними висел огромный рекламный щит:
"Кому не хочется на несколько часов вообразить себя вампиром или боевой подругой вампира? Неуязвимым, крылатым, несущим в ночи смерть своим врагам. Новая книга из серии "Вкус крови" уже в книжных магазинах."
- Я хотел объяснить им, что может ждать человека в будущем, - грустно произнёс Иона. - Показать, что за могущество, долголетие, неуязвимость можно расплатиться способностью испытывать человеческие чувства и забыть о совести.
- Они и в самом деле превратили всё в игру, - ответил Иоанн.
- Но как можно играть в ужасы? В кошмары, которые всегда стремились отгородить завесой незнания? Как можно превратить предсказания грядущего горя и бед в кунсткамеру для досужих ротозеев? Ведь так они навлекут на себя даже те бедствия, которых можно было бы избежать.
- Жизнь ниневийцев достаточно благополучна, чтобы они забыли, что такое боль. Голод. Нужда. И достаточно бессмысленна, чтобы мечтать о том, как всё переменится. Возьми наугад любого человека из городской толпы. Никто, кроме тех, кто зарабатывает медициной, не знает, как пахнет гнойная язва на ещё живом теле.
- Почему же Господь ещё не покарал их?
- Они безумцы, ты сам сказал. Сумасшедших не карают, их лечат. Может быть, их образумят не пророчества о бедах и бедствиях, а обещания истинного блаженства?
- Но главное блаженство - это лицезрение Господа. Кто из них способен выдержать его?
- И в каждом истинном блаженстве, Иона, есть доля от этого.
- Их жизнь полна суеты. Кто из них хотя бы помнит, как радовался настоящей радостью?
- Не знаю пока, Иона, не знаю. Оставь меня на время, я должен поразмыслить.
Почти полдня ходил я по городу, всё более укрепляясь в мысли, что нет спасения для Ниневии. А когда вернулся к Иоанну, увидел рядом с ним малое дитя.
Кудрявая девочка ела яблоко. Выбирала, где надкусить, хрустела мякотью, смаковала кисловатый вкусный сок. Ионе, много сотен лет проведшему вдали от мира, тоже страстно захотелось яблока.
- Летать просто так, даже без дельтаплана - это правда было бы здорово, - говорила она, болтая ногами. - А ещё лучше - летать вообще в космосе. Мне только совсем не нравятся истории, в которых для этого надо стать вампиром. Вампиры противные какие-то... Хотя я им завидовала, когда прочла, как они умеют чувствами делиться. Мне иногда бывает так радостно-радостно, а друзья далеко. Если у них нет ну очень серьёзных причин грустить, я бы им эту радость послала. Пусть и они её почувствуют...