На площади стоял тихий шум, разбудивший короля не этого города Наверни Нос Двадцатого. Он не стал звать слуг, дернув за шнурок колокольчика, но никто не прибежал, закинув язык за спину. Зато пришли розовые шершавые языки и выстроились в ряд перед постелью государя. Первый язык схватил за нос короля и выдернул его из холодной постели.
- Мне же жарко! - Завизжал Наверни Нос Двадцатый, кутаясь в прозрачный женский пеньюар.
- Ваше величество, вам нужно закаляться, - сказал второй язык и поднес свечку к голым пяткам короля.
- Чёрт вас отдай мне! - Заскулил тот и пополз к дверному проему, пытаясь укрыться за ним от слишком заботливых слуг. Однако они не бодрствовали и быстренько его поймали, чтобы отпустить на площать взглянуть одним глазком на народ. Королевский глазок покатился по коврам и паркету, радуясь, что вырвался из лап языков. За ним оставался склизкий след, но кого это волновало в такой день? Кроме, пожалуй, юной служанки, тащившей свой старый отвислый зад на конюшню, чтобы там устроить постирушку.
Народ города молча скопился на площади так, что от шума ломило в ушах, но глаз этого не замечал, потому как уши остались с Наверни Нос Двадцатым во дворце. Он шнырял между кричащими горожанами, рвущими свои глотки по случаю такого дня, навострив ушки. Глотки отваливались и висели на немногочисленных жилах, пугая своим видом прохожих, старавшихся держаться подальше от пустующей площади. Глаз еще помотался в толпе и сделал вывод, что тут и яблоку негде упасть. "Об этом срочно нужно доложить другому глазу и ушам," - подумал он, подтачивая пилкой и без того острые ушки.
- Это мир, ваше величество! - Заламывая руки воскликнула королева и упала без сознания в кресло. Руки, взяв себя в ноги, пошли по делам на кухню, а сознание как раз вернулось к королеве с улицы, забыв что-то дома.
- Они там на площади, где яблоку негде упасть, и хотят разнести все к чертовой бабушке! - Продолжила она, вспомнив, что давно не звонила и не навещала свою бабушку Чертову.
- Мы все знаем. - Величественно произнес Наверни Нос Двадцатый. - Все под нашим чутким руководством.
Руководство вытянулось в струнку, боясь шевельнутся от нахлынувших отвратительных чувств. Струнка лопнула от тяжести и аромат одеколона "Шипр" скопился в одном месте, топчась и толкаясь с другими запахами.
- Я поехала навестить чертову бабушку и заодно сделаю покупки. Нужно продать все запасы хозяйственного мыла и спичек. Ах да, еще нужно продать подешевле соли пару мешков, - бормоча себе нод нос, королева удалилась.
Нос остался висеть в воздухе, не зная, как поступить - пойти с хозяйкой или остаться, чтобы совать себя во все королевские дела. Он еще ничего не решил, как нежный запах "Шипра" подхватил его и понес на площадь к народу. "Заодно и полюбопытствую, что это такое "мир"", - подумал было нос, однако его прищемили в дверях и оставили там дозревать до следующей осени.
Народ требовал короля Наверни Нос Двадцатого, чтобы намылить ему шею и дать пинка под зад. Самые отъявленные злодеи приготовили полный чан мыльной воды, два тазика жидкого мыла и большой острый пинок, установив орудия пытки на возвышении посреди площади.
Правитель не хотел выходить из своего дворца, поэтому полетел на всех парусах к любимому им народу, ненавидя себя за слабость и заигрывания с простолюдинами. Те же, преисполненные чувством долга, с нетерпением ждали с мочалками наготове, когда их обожаемый Наверни Нос Двадцатый убежит в заморские страны к своей чертовой бабушке. Приземлившись посреди площади, король произнес пламенную речь, от которой начали тлеть занавески на окнах соседних домов и задымились тазики с мылом. Пламя его слов пожирало и воду, и малочисленных испуганных прохожих, жавшихся к стенам домов. В это мгновение, в самой гуще толпы правитель почувствовал себя очень несчастным и одиноким, поэтому бросился в чан с водой, чтобы угореть в его дыму. Однако хотевшие мира и революционно настроенные горожане не дали совершить ему суицид и объявили всем, кого не было вокруг, что будет нечестный суд над справедливейшим из королей, и только после этого ему дадут пинка под зад и намылят шею. Наверни Нос Двадцатый возликовал и отплатил черной неблагодарностью своим судьям, убежав к своей чертовой бабушке в соседнее королевство, где его видели без ушей и глаз бродячие слепые музыканты. Шепчутся, что король специально оставил глаза и уши в своем дворце, чтобы вороватые слуги не принесли, чего недоброго, лишнюю мебель или ковры в его покои.
Хотевший мира взбунтовавшийся народ праздновал поражение, спрятавшись по домам и хижинам. Повесив на стены портреты ненавистного короля Наверни Нос Двадцатого и его безносой супруги, они истово молились на них, благодаря за войну и голод, настигших город после мира. Только самые глупые понимали, что властитель тут ни при чем, козни им подстроили те самые яблоки, которым негде было упасть в то праздничное и веселое утро.