Весной-летом 1937 года стремительно и кроваво был раздавлен заговор в высшем руководстве Рабоче-Крестьянской Красной Армии. Руководители заговора во главе с Маршалом Советского Союза товарищем Тухачевским были судимы закрытым специальным военным судом и расстреляны в 24 часа. Приговор был окончательным и не подлежал никакому обжалованию.
Публично этот заговор был назван "военно-фашистским" и сурово осужден всем прогрессивным человечеством, в том числе Леоном Фейхтвангером, кавказскими чабанами, каталанскими крестьянами и чукотскими оленеводами.
Дальше, не давая врагу никакой передышки, славные органы во главе с Генеральным комиссаром государственной безопасности товарищем Ежовым и его первым заместителем комкором товарищем Фриновским обрушили стремительный удар на всех командиров, комиссаров, военных инженеров, техников, врачей, фельдшеров и интендантов, имеющих хотя бы косвенное отношение к расстрелянной группе заговорщиков. Операция получила негласное наименование "Трал".
Параллельный удар был нанесен Ежовым и Фриновским по самим органам НКВД - летом-осенью того же года своих постов лишились все выдвиженцы предыдущих руководителей НКВД, ОГПУ, ВЧК, все наркомы внутренних дел республик Союза ССР, а также начальники Особых отделов. Красная Армия и НКВД умылись красными соплями. Можно сказать, искупались в кровушке. Своей. Собственной.
Чуть позже, в марте 1939 года, на трибуне Восемнадцатого съезда партии Маршал Советского Союза товарищ Ворошилов описал все это так:
- Мы, товарищи, вычистили нашу Красную Армию буквально до белых костей. Ура!!!
Этот тезис, озвученный товарищем Ворошиловым, был встречен залом бурными и продолжительными аплодисментами. В зале сидели уцелевшие - аплодирующие самому тому факту, что живы еще. Тем более они радовались смерти врагов, освобождающих высокие посты для них же, для молодых карьеристов. Все правильно. Ведь молодым везде у нас дорога - а враг должен быть разбит! Победа должна быть за нами!
* * *
Через год кровавой бани, летом 1938 года, руководству партии и правительства стало понятно, что а) цель очищения достигнута; б) очищение нужно заканчивать, иначе можно вычистить вообще всех, а кого-то ведь надобно оставить и на очищение будущее; в) очищение проводилось тоже вредительски и под вражью диктовку, поскольку посадили и расстреляли не всегда тех, кого нужно. В последнем случае не тех посаженных еще можно было бы выпустить - если, конечно, расстрельный конвейер их уже не захватил своими стальными лапами. А всем остальным невиновным - вечная память. Лес рубят - щепки летят.
Ключевым пунктом того самого прозрения стали события на дальневосточной границе, у озера Хасан. Тут всегда было горячо от всяческих взаимных провокаций. СССР и Китай, Япония и Манчьжоу-Го делили здесь территории и сферы влияния с разной степенью интенсивности. В июне-августе 1938 года горячо в Приморье стало просто невыносимо - до открытого пламени. Конечно, героическая Красная Армия и здесь покрыла себя неувядаемой славою. В боях, так сказать, познала вновь она радость побед.
Как один вступили в дело полководец и боец.
Слава Сталину гремела - песня пламенных сердец.
Нарушителей границы вымел грозный ураган,
Им горька была водица в нашем озере Хасан!
Красная Армия, хотя и сражалась тогда героически, но сражалась, честно говоря, не так хорошо, как ожидалось руководству в Москве. Виноватым объявили Маршала Советского Союза товарища Блюхера, командующего Дальневосточным фронтом. Его пришлось публично выругать на Главном Военном совете, объявить выговор в приказе наркома, тихо арестовать и ликвидировать в тюрьме без суда и следствия. Ведь человек смертен. Более того, он - внезапно смертен.
Впрочем, у исчезновения товарища Блюхера были и другие причны.
* * *
- Твое задание ответить на вопрос, начнет ли Германия войну против СССР в этом году или нет. Слухи ходят разные, информации много, но ты должна отсечь все лишнее и либо дать конкретный однозначный ответ, либо доказать принципиальную невозможность такого ответа. Тебе открыт доступ к любым документам в архиве, включая Особую папку. Все эти документы до тебя читает сам товарищ Сталин. Так что считай, что ты смотришь на все происходящее его глазами.
- Все-все читает?
- Все-все.
- Ясно. А это интересует только тебя, Иван Иваныч? Или еще кого?
- Конечно, меня! И еще... кое-кого!
* * *
За месяц до начала боев у озера Хасан чрез границу в мир наживы, милитаризма и чистогана убежал начальник местного НКВД комиссар госбезопасности третьего ранга товарищ Люшков. Да не один, а с портфелем секретных документов. Наверное, почувствовал близкую встречу с коллегами из Следственной части. Это заставило руководство страны и партии еще раз задуматься о качестве кадров железного наркома товарища Ежова. Ежов был еще крепок - однако первый шажок к падению он уже сделал сам того не сознавая.
Вновь казус товарища Люшкова повторился уже осенью. Вновь один из пламенных чекистов задал стрекача, едва на горизонте замаячил расстрельный подвал - нарком внутренних дел Украинской ССР, тоже комиссар госбезопасности третьего ранга товарищ Успенский. Для надежности на столе в кабинете рабочем он даже записочку оставил: "Ищите мое тело в Днепре". Правда ушел он, не за кордон, как Люшков, а в Воронеж, а потом на Урал, где его, тепленького, и споймали.
И правильно - на нашей территории священной врагу подлому места нет. Не нравится - уезжай - а мы и там достанем. У нас руки длинные.
* * *
Вновь погружается товарищ Сталин в дебри науки той тяжкой, исторической. Читает сценарий да брови хмурит. Поднимает трубочку - но не ту, что табачком ароматным набита да дымом сизым исходит, а другую. Телефонную.
- Соедините меня с товарищем Эйзенштейном, пожалуйста... Товарищ Эйзенштейн? Здравствуй, здравствуй, дорогой. И тебе доброй ночи... Слушай, как Иван так долго с женой целуется? Замени, пожалуйста! В те времена сие не допускалось. Я знаю. Откуда? Ну... знаю. Вообще - знаю. Я с людьми общался! С монахами... Сейчас на Кавказе - поцелуй прилюдно кого-нибудь, попробуй! Зарежут! Я вон жену Лакобы целовал, так он таким волком смотрел - вай! А когда Бухарин мою жену целовал?! А!
Выдохнул товарищ Сталин легко. Нахмурился. И еще раз листы перед глазами поднял.
- Да! Иван Грозный очень жестоким был. И это правильно. Только целуетсяу он неправильно. Длинно. Слишком длинно. С женой. Рекомендую, товарищ Эйзенштейн, этот эпизод все-таки переписать! Да не за что, товарищ Эйзенштейн! Спи спокойно, товарищ Эйзенштейн.
Положил товарищ Сталин трубочку ту. Другую трубочку взял. Еще выпил товарищ Сталин. И еще одну истину в стену перед собой - воткнул, сам с собой рассуждая.
- Если Иван Грозный пять крупных боярских семейств уничтожил бы, то не было-то на Руси матушке бы времени-то Смутного. А коль Грозный Иван-то кого-нибудь казнил, то потом долго каялся и молился. Бог ему в этом деле мешал... Нужно было быть еще решительнее. Нужно. Всех. Раздавить!
Поднял товарищ Сталин стакан прозрачный. И вновь обратился с речью. Сам к себе. Для успокоения, как будто:
- А что - западноевропейские, так сказать, современники Ивана Грозного - лучше? А испанские короли Карл и Филипп, король Англии Генрих и французский король Карл? С сорок седьмого по восемьдесят четвертый, в одних только Нидерландах, находившихся под властью Карла Пятого и Филиппа Второго, число жертв...
Отвлекся товарищ Сталин, в блокнотик специальный заглянул и продолжил:
- ...доходило до ста тысяч.
Ай, молодцы референты отдела-то общего из ЦК! Все факты собрали! И на бумажечке распепчатали - только читай. Обо всем знает теперь товарищ Сталин.
Знаток! Спец! Мо-ло-дец!
Сверкнул товарищ Сталин глазом пьяным-бешенным.
- И мы...
Потер рукой товарищ Сталин лоб свой тяжелый.
- Ничуть не...
Нет, не далась мысль товарищу Сталину. Убежала в неизвестном направлении. Как когда-то убежал комиссар госбезопасности товарищ Люшков, а за ним вскоре и комиссар товарищ Успенский. Но товарища Люшкова можно поручить обнаружить и уничтожить, а товарища Успенского даже найти и расстрелять - а что ты с мыслями самого товарища Сталина будешь делать, коль они самому товарищу Сталину не подчиняются?
- Думаю, товарищи, режиссер работать должен творчески воображением своим, но - в пределах стиля. Режиссер варьировать может в пределах стиля эпохи исторической. Соответствующей. Ведь эпоха-то непростая. И год тот был непростой. Год создания оплота царской - опричнины...
Остановился товарищ Сталин в ярости своей. И завершил.
- ...И зловещей измены Курбского-князя...
* * *
Мог ли Маршал Советского Союза Блюхер примыкать к военно-фашисткому заговору или ему сочувствовать? Блюхер был популярен в войсках. Блюхер принадлежал к старшему поколению руководства Красной Армии, вырубленному к середине 1938 года почти полностью. Он был первым, кто получил целых четыре ордена Красного Знамени, он первым получил орден Красной Звезды. Он был и оставлася верным и пламенным стороником товарища Ворошилова. О чем и всегда говорил со свойственным ему простодушием.
Однако, он мог составить - при желании - заговор. Да какой.
Потенциально он был даже опаснее Тухаческого. Ведь Блюхер был у себя на Дальнем Востоке царь, бог и советская власть, поскольку он держал в своем волосатом кулаке весь край крепко и мертво. На ключевые посты в Отдельной Краснознаменной Армии он расставил исключительно своих людей. А еще он имел тесные связи с полевыми командирами в Китае, еще с тех времен, когда бывал там военным советником Га-Ляном - то есть, Галиным.
Где гарантия, что он не лупанет за кордон как Люшков? Где гарантия, что он не поднимет мятеж, почуяв опасность?
Понятно, что Блюхера нужно было с Дальнего Востока убирать рано или поздно, как убрали Уборевича из Минска или Якира из Киева. Но стоила ли та игра свеч? Ведь снятие и ликвидация Блюхера были оплачены Хасаном. Это было ясно.
Поэтому советское руководство заключило, что ликвидация заговорщиков должна повышать уровень боевой подготовки, а не понижать его. С Блюхером, кстати, очень хорошо получилось - ведь на крючке том крепком повис сам товарищ Ворошилов, Блюхера хорошо знавший и Блюхеру покровительствовавший.
* * *
И еще раз подумал товарищ Сталин думу великую. И поймал, наконец, за хвост мысль великую:
- С народом надо разговаривать уметь. Народу нужно знать, что говорить. Могли ли мы, например, в 1924-1925 годах признать, что все надежды на мировую революцию рухнули, что потрясения мировой войны в прошлом, что Европа от крови и боли к жизни переходит нормальной, буржуазной, размеренной? Могли ли мы сказать людям, только-только вышедшим из пламени Гражданской войны, что все эти жертвы - напрасны, что никто нас сейчас не поддержит, никто не присоединится? Конечно, нет. Наоборот - людям нужно было сказать, что мировая революция впереди, что мы построим социализм в отдельно взятой стране, что мы опередим в этом весь развитый мир, что мы будем самыми первыми, самыми счастливыми. Мы так и сказали. И народ за нами пошел. Разве можно говорить народу, что его руководители - палачи, тираны и убийцы? Тоже нельзя. Нужно говорить народу, что у него великая история, которой он, народ, должен быть достоин. Разве можно говорить народу, что товарищ Сталин ошибался? Нет, нельзя, потому что товарищ Сталин - это партия, а партия - это народ. Народ, конечно, может ошибаться, но приятно ли ему сознаваться в ошибках своих собственных?
Закурил товарищ Сталин трубку свою, табаком "Герцеговина Флор" ароматным набитую. Выдохнул дым сизый кольцами. Прошелся по кабинету, ноги разминая затекшие. И сказал самому себе тихо, мысль завершая начатую:
- Народу нужно внушить, что он не ошибается никогда. Ошибаются люди. Ошибаются коллективы. Народ же всегда прав. Даже когда он не прав. Даже в своих заблуждениях обыденных, даже в своем патриотизме пещерно-черносотенном, даже в упоении величием собственным, даже считая, что все остальные народы его ненавидят. В этом и есть суть нашей диалектики. Не нужно народ просвещать. Не нужно его воспитывать, как считали всякие дураки в прошлом и позапрошлом веках. Просвещение и воспитание - это классовые понятия, прикрывающие враждебную нам буржуазную идеологию. Просвещенный и воспитанный в этом смысле народ - это уже не народ, это что-то другое. Держать его нужно в традиции, в собственной среде и гордости за свою историю, которая обязательно должна быть великой и никакой иной. Нужно оставлять народ таким, какой он есть, каким он уже сложился. И говорить с ним нужно на его языке, сквозь принципы его жизненные. У него нет слабостей - есть традиции. У него нет недостатков - есть сложившийся исторический опыт. Но для того, чтобы говорить с народом и направлять народ к новым свершениям и подвигам, нужно тот народ знать и видеть на сто процентов. А знать свой народ можно только в том случае, если его создать, подобно творцу-демиургу.
Тут остановился товарищ Сталин. А мысль товарища Сталина переключилась на иные тревоги и заботы.
* * *
В 1938 году произошло еще много интересного всякого, пищу дающего уму пытливому. Порохом из Европы тянуло вовсю. Австрия еще в марте стала Германией. Советский Союз возмутился, но его никто про то не спрашивал - и справедливо: Австрия была образована решением Версальского конгресса, на котором никакого Советского Союза не было и быть не могло. Это немного обидело Советский Союз.
Далее - Германия и Гитлер обратили внимание на Судеты, принадлежащие на тот момент Чехословакии. Чехословакия тоже была создана как государство только по итогам Великой войны все тем Версальским договором. Ранее такой страны в истории не существовало никогда. Гитлер же упирал на то, что Судеты - исторически немецкая область и населена немцами, а не чехами, и что те немцы мечтают вернуться в родную гавань, чтобы говорить на родном языке.
На наглые провокации немецкой военщины, на шантаж со стороны Германии дружественной Чехословакии, на требования передать Рейху Судетскую область, Советский Союз ответил развертыванием на западных границах нескольких армейских группировок и двух фронтовых управлений. Все - для поддержки Праги. Все в рамках договора с Чехословакией. И с Францией.
Но СССР ничем не рисковал - поскольку никаких общих границ с Чехословакией, как и с Германией, у него не было, то и оказать ей помощь непосредственно было затруднительно. Поэтому все армейские группировки Красной Армии оказались развернуты не против Германии, а против Польши. Это, во-первых. А во-вторых, СССР не мог - формально по договору! - оказать чехам помощь без помощи Франции. Нет Франции - нет помощи. Вай! Правда советский полпред товарищ Александровский активно намекал, что страна рабочих и крестьян останется верна своим обязательствам, невзирая на позицию Франции. Намекал. Так что с того? При чем тут намеки, когда в договоре о взаимопомощи обязательное участие Франции было четко и ясно прописано. Так что читайте договоры, господа.
Но Франция-то как раз и не хотела никому помогать, не хотела гробить жизни своих граждан непонятно за что, не хотела воевать. Категорически. Она уже в прошлую войну навоевалась досыта. Еще меньше хотела воевать Великобритания. Потому на специальной конференции в городе Мюнхене творцы Версальской системы решили с кротом истории не спорить, систему ту немножко пересмотреть, сочтя требования Германии, в целом, справедливыми - и, таки, дать Гитлеру то, что он требует, но только в последний раз.
Сам Гитлер заявлял, что именно - в последний.
Что больше он ничего требовать и просить не будет.
* * *
Западные державы тогда воевать не хотели и не стали. А раз так, то и великий Советский Союз отступил в сторону. Чехи во главе с президентом Бенешем на помощи той тоже не очень настаивали, поскольку представляли себе, насколько упала боевая мощь Красной Армии после ее славного очищения от врагов, предателей и двурушников. Ответа, будет ли Советский Союза помогать несмотря ни на что или нет, чехи так и не дождались. Советский полпред товарищ Александровский почему-то оказался временно недоступен. Польша и Венгрия отказали Советскому Союзу в коридорах для пропуска войск и пролета боевой авиации. СССР ограничился вялыми протестами.
Фактический отказ СССР от своих обязательств формально ничего не изменил, поскольку представителей СССР в Мюнхене не было, а выступление в защиту Чехословакии по своей инициативе означало развязывание войны в Европе с непонятным раскладом. Так объяснили советские дипломаты своим чешским коллегам. Так что СССР остался чист - чище не куда, а англо-французские империалисты еще раз показали себя врагами всего прогрессивного человечества.
Советский Союз в полной мере оценил ситуацию, когда от тебя ничего не зависит - пусть и формально. Раз не зависит ничего - значит, нет и ответственности никакой. Ответственность за все ложилась на плечи творцов Версальской системы - Англии и Франции.
Тем временем Гитлер у себя в рейхсканцелярии мог смело открывать шампанское. Он снова всех переиграл и снова победил. Победил чисто и быстро.
Во-первых, он получил все, что хотел, без войны, которой, если честно, он и сам побаивался. Он знал о мощи укреплений на чехословацкой границе в Судетах, знал о качестве чешской армии, знал о французских дивизиях на западе. Во-вторых, как он полагал, он привязал к себе Польшу и Венгрию, одарив их кусками чехословацкой территории. Это должно было облегчить дальнейшие совместные договоренности.
Наконец, в-третьих, он одним ударом превратил большинство генералов из враждебных ему скептиков в своих сторонников. Ведь Гитлер, как и его генералы, прекрасно знал о том, что вермахт в настоящий момент к большой войне еще не готов.
Более того он знал по докладам Гиммлера и Гейдриха и о недовольстве среди военных, опасающихся, как они говорили, его чересчур смелых авантюр. Знал он и о возможном зреющем заговоре в армии. Мюнхен же позволил забыть обо всем. Самое главное - о заговоре. Ведь теперь почти все те, кто еще вчера недолюбливал нацистов, были готовы уверовать в его, Гитлера, счастливую звезду.
Тот гром победы Мюнхена окончился ничем для Франции и Англии, но многим для всех остальных. Прежде всего, для Гитлера и СССР. Гитлер в который уже раз бескровно и безвозмездно удовлетворил свои желания. Советское же руководство могло продолжать смело говорить о высочайшей мощи Красной Армии и верности делу мира и коллективной европейской безопасности, которой мешают буржуазные поджигатели войны - и при этом играть роль несправедливо обиженного партнера.
Встал вопрос - а что произойдет, если Гитлер вновь захочет поколдовать над картой Европы? Тем более, что Польша практически сразу же получила от Гитлера предложения по Данцигскому коридору - в счет Тишинской области, отхваченной Польшей у Чехословакии.
Мир, затаив дыхание, вступил в 1939 год. Советский Союз встречал его очищенным от вражеской скверны, готовый к любым неожиданностям - и ни за что в мире и Европе не отвечающим.
* * *
Летают акробаты под куполом. Мелькают тела молодые да сильные в трико блестящих. Аплодирует зал жарко-восторженно.
И Степа тоже аплодирует.
С девчонки той глаз не сводит.
Тонкая. Крепкая. Звонкая. Рыжая. Стриженная. Все приметы - ее. Только на лице - полумаска. Не видать лица. Лишь глаза в прорезях сияют бриллиантово. Да улыбка - слепит, завораживает.
Хоп-хоп-хоп-поворот-соскок-комплимент.
Прыжок.
Соскок-комплимент.
Как учили.
* * *
В те великие дни осени 1938 года очищение великое окончательно завершилось - команда товарища Ежова свое дело сделала, команда товарища Ежова начала уходить. Сперва на другие посты. А затем все туда же, в те же подвалы, на все те же полигоны совхоза "Коммунарка", в те же печи Донского крематория.
И из печей - в виде дыма.
Так ушли сквозь трубу товарищи Фриновский, Реденс, Агранов, Берман, Бельский, Жуковский, Заковский, Леплевский, Цесарский, Шапиро, Маркеев, Петров, наконец, и сам бывший железный сталинский нарком, бывший Генеральный комиссар государственной безопасности, а ныне разоблаченный враг народа товарищ Ежов.
* * *
Той же осенью 1938 года Испанию, охваченную огнем гражданской войны, покинули советские военные советники, ее золотой запас и так называемые советские добровольцы. Добровольцами их можно было именовать лишь с долей условности и иронии, ибо все они были кадровые военнослужащие Красной Армии и Красного Флота, то есть люди не добровольные по определению.
До того товарищ Сталин с начала гражданской войны активно одной стороне -Испанской Республике - помогал. И много чем - оружием, ресурсами, советниками, боеприпасами. Гитлер же и Муссолини помогали тем же самым мятежному генералу Франко. С самого момента начала войны летом 1936 года.
Правда, товарищ Сталин помогал скрытно, а Гитлер и Муссолини - открыто. Интерес к событиям в Испании был понятен - здесь рядом Гибралтар, ключ к Средиземному морю и британскому доминированию в регионе. Это первое. Военным дать практику современной войны - никогда не повредит. Это второе. Ну а технику военную испытать не на полигоне, а в условиях реальных боевых действий - так то вообще само собою разумеется. Это третье.
Гражданская война на Пиренеях ожесточенно полыхала. Года два. А вот в сентябре 1938 года товарищ Сталин внезапно решил дать задний ход поставкам оружия, а главное - военных советников. Огонь войны в Испании начал после того стремительно затихать, а командиры РККА и РККФ - "испанцы", как их называли за глаза, -возвратясь в СССР, тут же получили звания Героев, ордена Ленина и заняли высокие посты в военных структурах первого в мире пролетарского государства, широко внедряя в жизнь полученный на просторах Пиреней боевой опыт.
Испания потеряла для товарища Сталина всякий интерес - ведь товарищ Сталин ясно понял и четко осознал, что Гибралтара ему не видать, как своей бывшей официальной жены. И одной и второй. Потому интерес товарища Сталина переместился в другой регион.
В новый, 1939 год, партия, армия, органы вступили преображенными, полными сил и большой личной преданности товарищу Сталину. Вот только какие уроки из всего они извлекли?
Какие уроки извлек сам товарищ Сталин?
Ведь вопросы оставались все те же: есть ли заговор среди чекистов или военных и могут ли те и другие договориться промеж собой. А договорившись - объединиться. Но чтобы ответить на эти вопросы, нужно было найти ответ на еще один - а есть ли почва для заговора?
* * *
Закончили акробаты свое выступление. Послали в зал поцелуи воздушные. Прижали руки к сердцам. Здоровы ребята. Красивы. На их фоне девчонка - еще меньше и стройнее кажется. Как пятиклассница мелкая. Машет рукой девчонка в партер. Убегает с манежа прочь, едва стопами манежа касаясь, за полог ткани бархатной.
Вышел шпрехтшталмейстер в центр манежа. Крикнул, лицо кровью тяжелой налив напряженно-кипящей:
- А теперь, дорогие товарищи, гвоздь программы! Дрессированные тигры и львы! Встречайте!!!
Вскочил Степа с места своего, да к выходу кинулся. Шипят на него и спереди, и сзади, и сбоку. И правильно шипят.
Ведь решетки по краям сцены опускаются.
Ведь оркестр торжественно марш Радецкого урезал.
Ведь хищники на арену выбегают - один за другим, шкурками полосатыми блестя зазывно да пасти скаля, мясом сырым воняющие.
Ведь аплодисментами зал взорвался, дрессировщика в гусарском костюме, золотом шитым, приветствуя жарко.
А Степе - не до тигров, не до львов, не до дрессировщика в шнурах золотых да не до шипений злобных. Вырвался Степа в проход, выбежал с арены в коридор, да в служебную дверь кинулся. А за дверью - тот самый мир цирковой, тот самый хаос, из которого представление вырисовывается, зрителей простых радуя. Здесь и жонглер кольца кидает. Здесь и обезьяны ученые. Здесь и пингвины гладкие. Здесь и медведь в сарафане да на велосипеде. Здесь много-много-много всего и кого.
Прям столпотворенье вавилонское.
Потерялся Степа в момент в круговерти пестрой. Закружило голову, как не кружило даже при прыжках в снегопаде-буране плотном. Выскочил Степа в какой-то боковой коридор-аппендикс, отдышиваясь тяжело-напряженно. И увидел...
* * *
Осенью 1938 года произошло еще одно важное событие, которое на фоне Мюнхенского сговора несправедливо воспринялось вторым планом. Но на деле никакой сговор, никакие копошения в Европе и мире затемнять его значение не могут и не должны. Это событие было самым главным, ключевым, решающим.
Что за событие, спросите вы. А что, вы, правда, - не в курсе? Совсем не в курсе?
Ай-ай!
А событие то было самое что ни на есть самое-самое.
В те дни, когда Гитлер выторговывал у Великобритании и Франции Судетскую область, клятвенно обещая оставить Чехословакию после этого в полном покое и вообще перестать шатать Версальскую систему, в газете "Правда" наконец-то начала печататься самая правдивая история на Земле с момента ее, Земли, возникновения.
Эта история заключалась в книге со скучным названием "Краткий курс истории ВКП (б)". Автором книги был сам товарищ Сталин.
В книге было много всего интересного.
Например, такое. "Чтобы уничтожить опасность иностранной капиталистической интервенции, нужно уничтожить капиталистическое окружение". Или такое. "Победа пролетарской революции в капиталистических странах является кровным интересом трудящихся СССР". Все коротко. Все ясно. Нужны еще комментарии?
Помимо этого, книга давала ключ ко всему развитию мировой цивилизации. Все было так, только так - и не иначе. Исторические законы таковы, что прогрессивный способ организации общества неизбежно должен победить все остальные способы. Бывают пики и падения революционной активности. Подъем сменяет реакция. Реакцию сменяет новый подъем.
Правда, история, описанная в книге, относилась только к Коммунистической партии, но все прогрессивное человечество помнило слова Энгельса про то, что скелет человека есть ключ к скелету обезьяны. Коммунистическая партия - самая прогрессивная партия в мире. Коммунистическая партия одержала полную и безоговорочную победу в России.
Значит, изучая история партии, мы постигаем и историю России. А постигая историю России, мы постигаем и мировую историю.
А зачем нам ее постигать?
Чтобы управлять ею. И изменять ее.
С опорой на труды классиков - Маркса, Энгельса, Ленина. А все труды классиков только подтверждали то, что сказал товарищ Сталин
Это дурак Бисмарк как-то ляпнул, что, дескать, кто владеет прошлым, тот владеет будущим. Обывательские буржуазные разговорчики! Советская наука доказала, что это не так.
Ибо - кто владеет прошлым, тот владеет всем.
И, прежде всего, истинным прошлым! Как оно было на самом деле. И настоящим. Как оно есть на самом деле.
* * *
Коммунистическая партия победила в результате Первой мировой войны. В России. А что нужно, чтобы она победила во всем мире? Что нужно, чтобы раз и навсегда уничтожить всякую угрозу с западных границ СССР? И вообще - с любых границ? Может быть, вообще границы уничтожить?
А вот ответить на этот вопрос может только тот, кто внимательно ту царь-книгу прочтет.
К 1941 году эту книгу прочли и изучили миллионы.
Вывод из небольшой книжки под скучным названием был очень простой: была создана однажды партия нового типа. Связи с массами не теряла, врагов била, себя в чистоте блюла. Партия та боролась-боролась со всеми и всякими уклонами - и переборола их всех. Извела. Под корень.
Борьба та была сравни шахматной: расстановка классовых сил, миттельшпили и эндшпили, мудрые ходы и сицилианские защиты, чистый рассудок и холодный расчет.
Расчет тот всегда побеждал. Правильно выбранная исторической практикой диспозиция всегда успех приносила. Побеждала партия во всех боях. Крепла партия от борьбы к борьбе, от победы к победе.
Но на иной уровень борьбы великая партия вышла теперь и сейчас. Породила прошлая война великая первое в мире государство рабочих и крестьян на одной части суши. Вторая же война великая, война мировая создаст государство рабочих и крестьян в масштабах всего мира.
И эта война - уже идет!
Уже!
Идет! Идет...
* * *
...идет ему навстречу по коридору девчонка. Девочка.
Та самая. Только без маски.
Сама росточка мелкого, Степе - по плечи.
Волосы темно-рыжие, короткие, на лоб челкою густою падающие.
На шее - родинка.
Платье белое, платочек на шее синенький, скромный да ножки в туфельках ладных.
Походка - летящая.
Глаза - широкие, зелено-голубо-серые-карие. Дьявольские.
Очнулся от хлопка того Степа. И к вахтеру да к двери той кинулся:
- Хули ты спишь! Я же сказал, никого не выпускать до конца программы!
Хлопает глазами вахтер. Пыхтит тяжело:
- Так и не было ведь никого, товарищ следователь...
Протаранил Степа дверь, в сторону отлетевшую. Выскочил во двор.
А во дворе - пусто. Только облачко тает выхлопов бензиновых тонко-сизое.
- Вот же, блядь!!
* * *
А в кабинетах-то следовательских - ведь тоже работа идет. И какая! Тут следователи пашут, как кони в страду. Дела шьют следователи. Белыми нитками. В самом прямом смысле - белыми нитками шьют, поскольку хозотдел НКГБ СССР других материалов не закупил.
Дело ведь-то вырисовывается солидное. Мега-дело. Супер-дело. Складывается оно из множества мелких дел бесконечного как ткань из нитей. В том деле большом три линии работы выявляются для сотрудников Следственной части явственно.
Во-первых, вредительство в Наркомате боеприпасов, выявленное еще в декабре. Здесь под карающим мечом госбезопасности - любой сотрудник данного ведомства от самого наркома до кладовщика.
Во-вторых, вредительство в Наркомате вооружений и артиллерийском управлении Красной Армии. Здесь под прицелом - конструкторы, военные инженеры и сам начальник управления, заместитель наркома обороны, Маршал Советского Союза товарищ Кулик. Тем более, что жена товарища Кулика арестована и расстреляна уже в прошлом году.
В-третьих, самое главное: вредительство в НИИ ВВС и в руководстве ВВС Красной Армии.
А вот здесь-то как раз, понимают следователи многомудрые - и есть возможность все эти дела в одно мега-супер-пупер-дело объединить. Здесь ниточки в 1937 год тянутся, в июнь знойно-жаркий, прямо к одному из подсудимых на процессе военно-фашистского заговора. Здесь как раз тот момент и присутствует, в котором простой недосмотр вредительством становится, а уж вредительство - в заговор кровавый против власти нашей, советской, превращается быстро.
А как у нас с вредителями да врагами поступают? Правильно - сперва арест. Потом - тюрьма. Подследственного, в тюрьму доставленного, первым делом - моют. Санобработка, чтоб вонищи никакой не было да чистые руки чекистские не запачкать.
А потом - на допрос.
А на допросе - по обстоятельствам. Может быть сразу - свет лампы настольной в лицо да требования признание подписать чистосердечное. Не захочешь - могут и побить еще раз сильно. Могут потом и еще побить. Резиновым проводом с медным сердечником. Могут и мочой напоить. Могут и яйца отдавить да ногти сорвать. Могут и без сна оставить на неделю. Могут и заставить стоять на двух собственных ноженьках - так чтоб через пару дней вены на икрах и бедрах от напряжения лопались.
А могут - чаю предложить. Непременно чаю. Горячего. С кофием да с пирожными и печенями с джемом.
И уж потом - свет в лицо.
* * *
Вошел вновь Степа в цирк через ту дверь заднюю и почувствовал всем телом - что-то за ту минуту, пока он отсутствовал да дым выхлопов во дворе нюхал, поменялось.
И поменялось - сильно.
Вахтер суетливо куда-то названивает, по рычажку телефона рукой дрожащей бьет. Служители да артисты в коридорах суетятся. Врач цирковой в халате белом, дыша тяжело, пробежал. Кто-то всхлипывает. У кого-то глаза покраснели.
- Да ты ему рубаху-то, рубаху-то расстегни...
- Валидол, валидол под язык!
- А пульс-то есть?..
- Дышит?..
Грянул оркестр Выходной марш из фильма "Цирк". Вздрогнул купол от аплодисментов и оваций публики жарких. Рванул связками динамик:
- Парад-алле! На манеж! На манеж!
Вышел из толпы врач с лицом отсутствующе-мертвым. Идет-шатается. Стетоскоп ненужный в саквояж неудачно засовывает. В платок клетчатый сморкается шумно.
- Я бы ничего не смог... Ему не меня вызывать нужно уже, а патологоанатома... Здоровый мужик, никогда...
Снял врач очки, чтоб слезы текли по щекам свободно. Заплакал в голос, не стесняясь. Но здесь многие плачут. Под выходной марш. Красиво выходит. Зрелищно.
Спросил Степа шепотом, вновь холодея от ужаса тихого и предчувствия жуткого:
- Что случилось?
- Владимир Емельяныч... Инфаркт. Прямо перед выходом... Парад-алле!..
Гремит оркестр музыкой парадно-торжественной. Бегут санитары "Скорой помощи" с носилками брезентовыми.