Аннотация: Очередной пример моего восприятия мира. Что-то такое непонятное, но искреннее.
- Молодой человек, подойдите сюда! - зовёт ухоженного вида мужчина в явно новом сером костюме с отполированными до мучительного блеска новыми туфлями, который почему-то сидит в дешевой кафешке напротив школы для инвалидов и смотрит на чашку с самым обыкновенным растворимым кофе "Nescafe".
- Да? - вежливо интересуется юноша, подходя к мужчине. Юноша, по всей видимости, гениальная помесь официанта с барменом.
- Что в этой чашке? - с выражением брезгливости на лице спрашивает мужчина, указывая ухоженным пальцем на чашку с кофе.
- Кофе, - отвечает официант-бармен сдержанно, незаметно от посетителя кафе возводя глаза к потолку.
- А что было в ней до кофе? - продолжает допытываться мужчина, начиная водить пальцем с большим серебряным перстнем из стороны в сторону, словно браня непослушного ребёнка.
- Другой кофе, - устало отвечает юноша. Мужчина начинает беситься, лицо его наливается кровью. Официант-бармен несколько секунд внимательно, немного с опаской смотрит то на него, то на его крутящийся палец и почти ласково произносит: - Кольцо не уроните.
Усмехаешься негромко, осторожно, щуря в усмешке голубые глаза, словно довольный и сытый кот, и выходишь на улицу. Вдыхаешь глубоко утренний зимний воздух, кристальный, с чистым и свежим запахом, ещё не испорченным многочисленным транспортом, и направляешься к ближайшей остановке.
Стоишь, прислонившись к резной решетке, некогда зелёного цвета, а теперь тёмной, шершавой, с клочками облезшей краски. Чуть в стороне нелепо расположилась пластмассовая будка остановки, с розовой табличкой под навесом с расписанием остановок. К стенам остановки, словно кленовые листья, прилипли многочисленные размокшие от снега объявления обо всём на свете, некоторые написанные от руки, выцветшие, другие напечатанные на принтере, с неровными и непонятными подтёками типографской краски.
Под навесом приютилась целующаяся парочка, ничего не замечая вокруг. Казалось, что они прячутся, стесняются, однако на самом деле в тайне хотят, чтобы все видели и завидовали их счастью. Под расписанием стояла старушка в цветастой шали и внимательно изучала табличку, мысленно, вероятно. Делая для себя какие-то выводы и пометки. Возле самой дороги высокий темноволосый парень в тёмном драповом плаще и тёмной сумкой через плечо курил уже не первую на сегодня сигарету, хмурясь и нервно оглядываясь.
Подъехал автобус, на остановку хлынула толпа безликих людей, серых, бездушных, безымянных. Люди проносились мимо, и в этом бесцветном водовороте пропали и моя старушка, и псевдостесняющаяся парочка. Один лишь парень остался стоять у дороги, продолжая давить на меня своей осторожностью. Но вскоре и он, докурив последнюю сигарету, высоко поднял воротник пальто и ушёл куда-то, поглощаемый туманом зимнего города.
Стоишь в тишине, оглядываешься. Кажется, что город решил сделать перерыв, перекурить, отдохнуть. В окнах ближайших домов не горит свет, по тёмной мокрой дороге не ездят машины. Люди не ходят по улицам, а в ближайшей подворотне не дерутся коты. Любопытные воробьи не клянчат хлеб, а из ближайшего магазина не доносится аромат свежего хлеба. Единственное живое здесь - облачко прозрачно-белого пара, которое с неравными интервалами вырывается из твоей груди через неплотно прикрытые пухлые губы.
Слышишь странный шорох. Скорее не слышишь, а догадываешься. Что-то летит к земле, стремительно набирая скорость. Слышишь хрустальный звон, пронзающий стеклянными ножами тишину. К твоим ногам подкатываются осколки, как ты понимаешь, льда, переливаются всеми возможными цветами, гораздо более живыми и яркими, чем переливается даже огранённый алмаз.
К остановке подъехал очередной автобус. Его двери негостеприимно распахнулись, выпуская очередную волну вечно куда-то спешащих, безликих, бездушных и серых людей. Город проснулся, разбуженный звоном ледяного хрусталя.
Представляешь, как город, просыпаясь, открывает голубые глаза, такие же, как у тебя, воровато оглядывается и улыбается острыми зубами шпилей самых высоких домов.
Улыбаешься, поднимаешь выше воротник куртки и уходишь куда-то в туман.