Доктор-психиатр Андрей Петрович Лукичев терялся в догадках уже который день. Добросовестный по своей натуре, он поднял горы литературы, но ответа так и не нашел. Психоз, шизофрения, сумеречное состояние сознания, даже раздвоение личности - возможно, но в то же время подобный случай еще не был никем описан. Похожие - да. А таких - нет. Впрочем, понятно, что только комплекс психических расстройств мог заставить самого обычного молодого человека, не имеющего никакого отношения к тоталитарным сектам и экстремистским группировкам, но зато вполне преуспевающего во всех отношениях, совершить убийство явно ритуального характера.
Странность была еще и в том, что крайний садизм, характерный для психопатов, совмещался в данном случае с отсутствием скрытности в момент преступления, хотя шизофреники такого рода известны своей потрясающей хитростью, умением прятать следы. Здесь же милицию довольно оперативно вызвали жильцы недавно построенного блочного дома на окраине, встревоженные душераздирающими женскими криками, около минуты доносившимися с соседнего пустыря. К сожалению, прибывшие на место преступления стражи порядка не успели спасти жертву маньяка: их взору предстало кошмарное зрелище - залитая кровью земля, озаренная пятью длинными самодельными факелами, воткнутыми в нее, и темная фигура, пытающаяся вступить в половую связь с бесчувственным телом своей жертвы и орущая при этом что-то несвязное. На убийцу и насильника сумели с немалым трудом надеть наручники, и он был доставлен сначала в изолированную камеру, а затем - в городскую "психоневрологию". Поскольку на месте преступления был найден искусно изготовленный и явно ритуальный кинжал, который и был орудием убийства, а на земле были начерчены большая пентаграмма и какие-то каббалистические символы, сначала было решено, что Павел (так звали преступника) сознательно действовал под влиянием какой-то секты. Но все данные о его жизни, добытые следствием, свидетельствовали скорее не об оккультных увлечениях, а о медленно прогрессировавшей душевной болезни. Разобраться, в чем дело, и по возможности вернуть обществу полноценного члена было профессиональным долгом бесспорно лучшего психиатра города и области - Андрея Петровича Лукичева.
Преступление и в самом деле было преступлением психопата. Павел, молодой человек двадцати трех лет, студент юрфака, однажды вечером просто покинул квартиру, в которой жил с родителями, захватив с собой самодельный ритуальный нож и прочие вещи, найденные на пустыре. Какое-то время побродив по темным улицам города, он забрел на окраину, где и встретил семнадцатилетнюю Марину, возвращавшуюся домой с дискотеки. Павел бросился на нее, повалил на землю и несколькими ударами по голове оглушил. Затем оттащил на ближайший пустырь, нимало не заботясь, что совсем рядом находится жилой дом, и связал крепкой веревкой, почему-то ничем не заткнув рот. К тому времени, когда Павел начертил на земле свои таинственные символы и установил горящие факелы, Марина пришла в себя и громко закричала. Трудно сказать, какими были изначальные намерения напавшего на нее, но стоило ей закричать, как Павел выхватил нож, сел связанной девушке на живот и начал наносить удары - судя по всему, хаотичные, так-как все ее тело от лица до груди было покрыто ранами и порезами. Смерть наступила от удара в сердце, и когда Павел понял это, он выкопал окровавленным ножом в земле полусферическую ямку и, перерезав уже мертвой жертве горло, наполнил эту ямку кровью. Все это, видимо, сопровождалось бессвязными выкриками или словами на неизвестном языке, что в целом характерно для подобных патологий. Когда ямка была наполнена до краев, убийца вонзил кинжал в землю поблизости и лег на Марину сверху. В этот момент он был обнаружен и обезврежен охранниками правопорядка.
Подробности были, в основном, известны со слов самого Павла, ставшего после ареста удивительно тихим и спокойным. Он не запирался, не отмалчивался, а правдивость его ответов подтверждалась анализом места преступления. Однако Павел клятвенно утверждал, что прежде он ничего подобного не совершал, не мог объяснить мотива, побудившего его на убийство, хотя и утверждал, что знал его в момент совершения преступления, а главное - помнил происходившее словно сквозь туман, и многого вспомнить не мог, например - того, что кричал во время прерванного ритуала. Подготовку к убийству он, по его словам, начал около двух месяцев назад, причем - до самого последнего момента не понимая, к чему он готовится. Казалось бы, это свидетельствовало о раздвоении личности, однако и родственники, и знакомые отзывались о Павле как об уравновешенном, без особых недостатков и достоинств, общительном молодом человеке, хотя многим казалось, что он постоянно от них что-то скрывает. Если же психическое расстройство было прогрессирующим, то требовалось определить момент его начала.
Определенный свет на это помогли пролить родители Павла. Они утверждали, что с самого раннего детства их сына преследовали странные сны. Еще в младенчестве они никак не могли успокоить его, если он просыпался и начинал громко плакать. Когда сын подрос и научился говорить, то родители с удивлением услышали, как во сне он то шепчет, то кричит "нет!", "не надо!", "больно!", а иногда - что-то бессвязное. Они пытались распрашивать сына на утро, но что может сказать ребенок? Ему снилось, что "какие-то дядьки" в черном режут его ножами и жгут огнем, а он ничего не может сделать. Каждый раз его кошмары прерывались в тот момент, когда все вокруг исчезало в сплошном море огня, и Павел физически ощущал боль терзающих его языков пламени даже какое-то время после пробуждения. Конечно, уже тогда стоило показать ребенка врачу, но его родители принадлежали к людям, для которых визит к психологу или психиатру - это что-то постыдное, это добровольное признание своей ненормальности, поэтому они махнули рукой на загадочные видения сына. Тем более, что со временем он перестал им жаловаться.
Таким образом, было понятно, каковы истоки заболевания. Доктор Лукичев решил, что не остановленное в самом начале необычное душевное расстройство, постепенно прогрессируя, развилось до целой мании, первое же проявление которой привело к столь трагическому исходу. Чтобы удостовериться, он стал распрашивать Павла о его снах. Против ожидания, тот отвечал охотно - доктору даже показалось, что пациент сам хочет разобраться в своих видениях. Однако смысла и содержания своих снов Павел не понимал так же, как и в далеком детстве: он повторял слова своих родителей о людях в черном с расплывчатыми лицами, которые говорят на непонятном, но в то же время знакомом языке, и стремятся всячески причинить ему боль. Еще ему казалось, что эти люди пытаются заставить его в чем-то признаться или что-то рассказать, но он молчит, и потому они продолжают его пытать. Андрей Петрович, потратив три дня на поиски прецедентов, не преуспел, и решил прибегнуть к последнему средству - к гипнозу, в котором добился значительных успехов еще будучи аспирантом. Спонтанное, без предварительного консилиума, применение гипнотических методов при работе с пациентами главврачом не приветствовалось, но рискнуть стоило. Правда, учитывая специфичность методики, разработанной Андреем Петровичем, которая находилась на стыке юнгианства и парапсихологии, афишировать это было ни к чему.
Павел, темноволосый, с благородными чертами лица и настороженными серыми глазами, точно так же, как и во все прошлые дни, вошел в кабинет доктора Лукичева и сел на стуле напротив врача. Доктор, прекрасно осознавая свой риск, все же сказал санитарам всегда оставлять его с Павлом один на один. Осведомившись о самочувствии пациента, Андрей Петрович встал из-за стола и попросил Павла повернуться вместе со стулом к нему:
-Видишь ли, Павел, гипноз часто помогает разобраться в причинах таких расстройств, как у тебя. Просто понять, например, почему людям снятся повторяющиеся сны на одну и ту же тему, или помочь им вспомнить какие-то позабытые фрагменты из жизни... Что бы ты ни сказал под гипнозом, это останется между нами. Ты согласен на сеанс гипноза прямо сейчас? Может быть, ты хочешь подумать?
-Да зачем думать? Гипноз так гипноз... - ответил Павел. Доктор Лукичев кивнул и вытащил на цепочке из нагрудного кармана блестящий диск старомодных карманных часов.
Ввести Павла в гипнотический транс оказалось очень просто, может быть потому, что он сам хотел этого. Когда Андрей Петрович понял, что добился своего, он несколько секунд подумал, еще раз формулируя в голове вопросы, попутно наблюдая за пациентом. Убедившись, что тот и в самом деле загипнотизирован, Лукичев начал, сообразно с самостоятельно разработанной методикой:
-Как твое имя?
-Павел. - Ответил тот с безразличной глухой интонацией.
-Тебе снятся сны, которые тебя пугают?
-Да.
-Ты не можешь вспомнить, что тебе снится?
-Да.
-Но ты хочешь избавиться от этих снов?
-Да.
-Для этого ты должен понять, что тебя пугает в твоих снах. Сейчас ты можешь вспомнить, что тебе снится! - повелительно сказал доктор Лукичев. - Кто ты в своих снах?
-Frater Herulvus Ignis.
-Что?! - наклонился вперед Андрей Петрович, но мгновенно спохватился и повторил -Кто ты? Ты Павел?
В ответ он услышал несколько слов, среди которых вновь прозвучало таинственное имя "фратер Герульвус Игнис". Неожиданно доктор сообразил, что пациент говорит на своеобразной латыни - как будто бы с германским акцентом, а сказал он: "Нет, я не Паулус. Я - брат Герульвус Игнис!" Секунду поразмыслив, Лукичев сообразил, что имеет дело с классическим явлением: если человек под гипнозом говорит на другом языке, то он и слова, обращенные к себе, подсознательно переводит на него. Поскольку медицинской латыни было явно недостаточно для диалога, Андрей Петрович снова приказал загипнотизированному:
-Ты владеешь русским языком. Говори на нем. Ты будешь говорить по-русски?
-Да. - ответил Павел с тем же своеобразным акцентом, который позволил доктору убедиться: пациет все еще пребывает в мире своих кошмаров.
-Хорошо. Так кто ты?
-Я - брат Герульвус Огненный.
Теперь пациент переводил все латинские слова на русский, что подтвердило догадку врача, и тот продолжил:
-Расскажи о себе.
-Я Посвященный Тайного Круга Молчащих. Я Брат Хранитель Крова и Мастер, Избранный из Десяти.
-Где ты находишься?
-Я нахожусь в подземельях инквизиции Ахена.
-Как ты попал туда?
-Я пытался склонить барона фон Грайма стать братом Круга. Я преуспел в этом, и фон Грайм вместе со мною принес в жертву Мендесу молодую крестьянку. Я получил через влияние на барона большую власть, каждую неделю мы совершали кровавые обряды Намброта и Лилит, но его брату стало об этом известно, и он донес отцам инквизиторам. Я не ожидал этого, в моем доме нашли ритуальный нож, тайные трактаты древних и алхимическую лабораторию...
-Что ты видишь?
-Я вижу инквизиторов, они в черном. Я вижу цепи, крючья и горящий огонь.
-Что ты слышишь?
-Я слышу, как инквизиторы требуют рассказать о Круге Молчащих. Я отказываюсь.
-Что ты видишь дальше?
-Я вижу, как инквизиторы подходят ко мне с длинными ножами и раскаленными железными прутьями. Я пытаюсь убежать, но не могу. Я прикован... -на секунду пациент замолчал, затем продолжил - Я больше не в подземелье, я вижу площадь, на которой столпилось множество народа. Я все еще прикован. Я вижу огонь, он охватывает меня, больше ничего не остается - только огонь... Я чувствую, как он пожирает меня, я чувствую боль, я сгораю заживо! Огонь! Огонь!! - в интонациях Павла появились какие-то истеричные нотки, было похоже, что он близок к пробуждению.
-Достаточно! - вложив в голос всю свою волю, доктор Лукичев громко и решительно сказал: - Я говорю тебе, что ничего этого не было, нет и не будет! Инквизиции и Круга Молчащих нет уже сотни лет! Ты - не брат Герульвус Огненный, ты - Павел! Когда ты проснешься, ты забудешь и никогда не будешь вспоминать свои ночные кошмары, они никогда больше не будут тебе сниться!
-Нет. - вдруг так же равнодушно, как в самом начале сеанса, ответил пациент своим настоящим голосом.
-Почему ты не можешь забыть?
-Я не могу забыть потому, что когда я был братом Герульвусом Огненным, я был наказан. Я никогда не забуду об этом.
-За что ты был наказан?
-Я был наказан за то, что совершил прежде, чем был братом Герульвусом Огненным.
-Кем ты был наказан?
Неожиданно на лице Павла появилось выражение ужаса. Грудь его судорожно вздулась, глаза расширились, он привстал со стула и отрывисто выкрикнул:
-Он! Он! Тетраграмматон! - после этого он рухнул обратно на стул и пришел в себя, тяжело дыша и глядя на доктора.
Андрей Петрович лишь тяжело вздохнул и уселся обратно за свой стол, обхватив голову руками. Около пяти минут в кабинете висело молчание, которое наконец было нарушено врачом:
-Сложный случай, очень сложный...
-Вы не можете мне помочь, Андрей Петрович? - негромко спросил Павел.
-Видишь ли, я очень надеюсь, что смогу. Но я никогда не слышал про такие случаи. Кажется, их еще никто не описывал... Гипноз никогда еще не давал таких результатов...
-Тогда можете мне рассказать, что я говорил под гипнозом? Я хочу, наконец, понять, что мне снится. Хочу знать, что сломало мне всю жизнь! - вдруг нервно выкрикнул Павел.
-Ну, ну, успокойся, не стоит так волноваться. Видишь ли, дело вот в чем: ты мне рассказал, что в своих снах ты - это не ты, а какой-то средневековый маг, член тайного ордена, которого пытают инквизиторы. Возможно, что на тебя произвел впечатление какой-то исторический фильм, или даже книга, и это впечатление наложилось на более ранни детские страхи... Может быть, ты скажешь, где услышал имя "фратер Герульвус Игнис"?
-Нет, я никогда не слышал этого имени. - Павел помотал головой и вопросительно посмотрел на врача - А... Больше я вам ничего не говорил? Я помню, что меня что-то очень напугало...
Поколебавшись, доктор Лукичев ответил:
-Да. Ты сказал, что ты не можешь забыть свои сны из-за наказания. Будто бы тебя кто-то наказал. А когда я тебя спросил "кто?", ты выкрикнул какую-то тарабарщину и вышел из транса.
-Я так и знал! Доктор, - в глазах Павла вдруг стало столько мольбы, что Андрею Петровичу стало не по себе - проведите еще один сеанс! Мне ведь снились не только сны про инквизиторов - иногда я видел и другие, только не мог вспомнить, что именно там было. Помню только, что было ощущение всемогущества, свободы...
-Ну, не знаю. Второй раз заподряд может и не получиться. Да и...
-Доктор, я прошу вас! Хуже уже не может быть ничего!
"Может, еще как может!" - вздохнул про себя Лукичев и снова достал карманные часы.
Второй раз ввести Павла в состояние транса и вовсе оказалось делом почти нескольких секунд. Задав, как и прежде, несколько "контрольных" вопросов, Лукичев, наконец, решился:
-Ты говоришь, что был наказан, когда был братом Герульвусом Огненным?
-Да.
-Тогда - вспомни, за что ты был наказан. Ты видишь это иногда во сне?
-Да.
-Кем бы ты ни был в этом сне, говори по-русски. Ты будешь говорить по-русски?
-Да
-Кто ты сейчас?
-Я - Эшназигга. - голос, во мгновение переменившийся, звучал теперь с каким-то странным, похожим на горский, акцентом.
-Расскажи о себе.
-Я Высший Неизвестный, один из девяти жрецов Сетхи. Я... - неожиданно Павел начал судорожно сглатывать и задыхаться. Андрей Петрович быстро вывел его из транса. Однако пациент тут же вскочил со стула, оперся руками о крышку письменного стола и быстро-быстро заговорил, глядя на доктора:
-Я видел... Я помню все, что я видел! Я всю жизнь пытался это вспомнить... Представьте - Солнце в зените. И пирамиды. О, эти пирамиды - каждую из них десятилетиями строили рабы в честь мертвых королей! А над пирамидами возвышаются храмы - храм Сетхи Меллек Зу и храм Матар Ти Хаммуз! И дорога между пирамидами... А я стою на вершине многоступенчатой лестницы, в тиаре и одеянии жреца, держа свой жертвенный нож... Тысячи нагих белых пленников, женщины и мужчины, девушки и юноши, и совсем еще дети. Сегодня все они умрут! Их, закованных в цепи, охраняют чернокожие воины в набедренных повязках, с обсидиановыми мечами... Два воина подводят ко мне белую пленницу, еще совсем девочку, младшие жрецы распинают ее на каменном алтаре... "Яо! Яо Сабао!" - кричу я, и мне вторят черные воины, потрясая оружием! Кричит и девушка, распятая передо мною... Я вырву ее сердце, а потом облачусь в содранную с нее кожу и буду...
-Прекрати! - воскликнул Андрей Петрович, тоже поднимаясь со стула. Теперь они стояли друг напротив друга. -Ты должен забыть это, чтобы вернуться в общество! Чем тут восхищаться? Пойми, Павел - это галлюцинации, видения, бред! Из-за них ты совершил страшное преступление!
Но Павел расхохотался ему в лицо и закричал с тем странным акцентом, который появился в его речи во время второго сеанса гипноза:
-Да! Я принес продажную молодую суку в жертву Сетхи! Что мне до общества? Когда-то я повелевал народами! Ты, человеческая тля! Ты помог мне вспомнить, кто я на самом деле! Сетешш! Во имя всех Высших Неизвестных, ты думаешь, Эшназиггу удержат людские преграды? Ха!
На его истошные крики вбежали санитары и, схватив Павла за плечи, потащили к выходу. Он не сопротивлялся, он даже замолчал, лишь глаза по-змеиному смотрели на Андрея Петровича...
Тем же вечером доктор Лукичев сидел у себя в кабинете за компьютером и лихорадочно искал в интернете информацию по словам "Высший Неизвестный", "Сетхи", "Тайный Круг Молчащих", "Эшназигга", "фратер Герульвус Игнис". В это время Павел сидел на полу своей изолированной от окружающего мира комнаты-клетки в странной позе, расставив по сторонам руки ладонями вверх. Он тихо пел какой-то восточный мотив.
Оба они, да и весь больничный персонал пока еще едва могли расслышать рокот медленно приближающейся грозы, хотя там, где небо за несколько мгновений оказалось затянуто низкими черными тучами, уже пылало несколько подожженных молниями домов, а завывающий ветер с корнем вырывал деревья и ломал столбы электропередачи.