Аннотация: - В таком случае, мы оба умрем. - Ты прав. Но один из нас умрет раньше.
Корабль Эндара стремительно несся вперед на всех парусах. Ясное небо, совсем не напоминавшее о только что минувшем ужасном шторме, словно отражало такую же чистую гладь океана. Должно быть, пращурам, пирующим в Небесном Саду, хорошо были в такую погоду видны и резная женская фигура, укрепленная на носу корабля, и высокие мачты, и две могучие баллисты, и отважная дружина Эндара, которая последовала бы за ним даже в подземный мир мертвых, и сам ее предводитель, задумчиво глядевший на Закат - туда, где далеко-далеко ждали его Родина, замок предков, Аэлла... Как она, должно быть, обрадуется его возвращению - наверняка наденет самое лучшее платье и побежит на пристань встречать корабль, как бы ни ругался ее строгий отец! Эндар улыбнулся, припоминая, какие небывалые диковины он везет своей любимой в подарок - должно быть, все завистницы умрут от зависти, когда Аэлла появится при дворе императора в той диадеме, которую он выменял на янтарь на полусказочных островах Хентьян, где живут люди с желтой кожей. Теперь-то он с полным правом может просить ее руки... Признаться, он устал от приключений и опасностей. С молодой женой он осядет в своем замке и, должно быть, со временем забудет, что мог по несколько суток обходиться без еды или при необходимости метать тяжелое копье для ближнего боя так, что оно пробивало врага в доспехах насквозь. Аэлла подарит ему здоровых сыновей...
Впрочем, даже если бы Эндар каким-то образом узнал, что его замок разрушен во время очередного набега лемурийских пиратов, а любимая устала ждать и вышла за другого, эти печальные новости все равно бы не омрачили его радости от встречи с родной землею, которую он оставил позади несколько лет назад. Ни в одной из чужих стран не видел он ничего подобного великому городу правителей Антлани, чьи бронзовые шпили и белоснежные мраморные колонны кажутся творением Богов, а не людей! Нигде не было такого моря, таких скал и таких волшебных лесов, как дома. И сейчас, когда с каждым мигом Родина становилась все ближе, Эндар чувствовал сладостную печаль ожидания чуда. Он вспомнил, как десять лет назад, в битве с объединенным воинством лемурийцев и кочевников из пустыни Мут, ряды антлантской пехоты дрогнули, а легкая кавалерия полегла в тщетных попытках прикрыть их фланги, и тогда император, совсем молодой, как и большая часть его гвардии, поднял белого единорога на дыбы и взмахнул мечом, крича: "Воины Антлани! За Славой!" Тогда именно это чувство собственной неразрывной связи с Родиной помогло им преодолеть накатывающуюся панику и помчаться навстречу стрелам, на острые копья врагов. Эндар встретился в том бою с лемурийским военачальником, который по обычаю своего народа сражался пешим. Бронзовый клинок аристократа-гвардейца в мгновение ока обезглавил чернокожего вождя с налитыми кровью белками навыкате, и смятение видевших это захватчиков передалось всему их войску. После победы император даровал Эндару титул наместника провинции, что давало тому право призывать в собственную дружину не только пехотинцев из простонародья, но и таких же конных воинов из аристократической молодежи, к каким принадлежал и он сам. А отец Аэллы стал чаще приглашать Эндара в свой замок и намекать, что будь его земли побогаче - и можно было бы говорить о свадьбе. А богатство нигде не доставалось так быстро, как в дальних землях, где еще только предстояло возникнуть колониям великой Антлани, и где смерть и слава шли рука об руку... Впрочем, для Эндара риск оказался оправданным: из путешествия он возвращался самым богатым человеком в своей стране, и спорить с этим было некому.
В дальних странствиях он еще больше возненавидел Лемурийцев и их немногочисленных союзников с далекого южного континента и близких к нему островов. От их набегов стонали не только прибрежные поселения, но даже находившиеся в глубине суши столицы великих царств, потому что лемурийские орды совмещали в себе два качества: первобытную ярость чернокожих воинов и холодный рассчет вождей, принадлежавших, по слухам, к более древней и могущественной расе, нежели собственно лемурийская. По тем же слухам, большую часть Лемурии составляют сухие пустыни с немногочисленными плодородными землями по берегам рек, а в сердце этой земли лежат непроходимые, окутанные вечными туманами топи, куда лемурийская знать время от времени отправляется с целыми караванами рабов и откуда возвращается без единого невольника. Города этой страны окружены высокими стенами, за которыми позволено жить лишь вождям, их приближенным и слугам - все прочие обитают в глинобитных лачугах снаружи, у подножия великих пирамид и древних монументов, сооруженных в честь змееподобных богов и кровожадных богинь и связанных между собою и с пещерами глубого под землей бесчисленными переходами и катакомбами. В лемурианской же столице, Шамбале, находится башня, в которой устраиваются такие ритуалы, о которых не подозревает даже большая часть тамошнего правящего сословия. И два потока вечно текут по дорогам Лемурии - из столицы к побережью - полчища полуобнаженных чернокожих воинов с копьями и огромными обсидиановыми мечами, - и обратно - толпы пленников, захваченных в дальних походах.
Тяжела участь тех стран, до которых доплывают огромные корабли с юга под парусами с изображением Змея, но куда страшнее тем, кто признал себя побежденным и принял зависимость от Лемурии. Новые господа прибирают к рукам всю местную торговлю, а жителей насильно заставляют родниться со своими чернокожими подданными, объясняя это желанием избежать вражды между разными народами. А с захваченных земель лемурийцы устраивают набеги далеко на север, и лишь Антлань покуда еще успешно противостоит им...
Слава Громовержцу, Родина Эндара была совершенно иной, нежели край ее извечных врагов! Золотые хлебные поля и оливковые рощи у подножия величественных гор лишь оттеняли величие и безмятежность ледяных вершин, которых достигали разве что могучие орлы, дети Всеотца - уже ради этих, знакомых с детства картин любой воин Антлани, будь то ополченец-пращник или аристократ-гвардеец, не раздумывая, позволил бы вырвать из своей груди сердце. А ведь были еще полноводные реки, тихие озера в глубине седых чащ, цветущие долины и зеленые склоны холмов, где задремавшие пастухи иной раз становятся возлюбленными лесных нимф, неприступные крепости и богатые города, возведенные руками прежних поколений! Были еще наука и философия, проникшие в глубины мироздания, были голубые глаза, белая кожа и золотые волосы, по которым любой житель Антлани сразу определит людей своего народа - и как Эндар смог прожить без этого столько времени?
Эндар стиснул на груди трискелион, посвященный Владыке Молний, и нараспев продекламировал начало легенды о рождении Антлани:
Из моря предвечного, бурнопенной пучины великой,
встала земля, белоснежные кручи подставив
Солнцу златому, Светодарителю мира,
встававшему некогда там, где сегодня заходит.
Не было равных земле той в границ не имеющем мире,
ни быстрые птицы, ни звери, ни гады подобной не знали,
и трое вождей светловласых, с глазами, подобными льдинам,
и с кожей, что снегу подобна, туда привели наших предков...
Неожиданно он почувствовал, что сзади к нему кто-то приближается, и обернувшись, увидел своего верного соратника Вальдера, которому доверял не меньше, чем самому себе. Все еще охваченный радостью скорого прибытия в Антлань, Эндар хлопнул воина по плечу и почти крикнул:
-Ты понимаешь, Вальдер? Мы скоро будем дома! Ты понимаешь это?!
-Понимаю. - Бесстрастно ответил тот и поднял руку, указывая куда-то влево - Смотри, вождь! Там корабль...
Эндар повернулся в указанную сторону и прикрыл правой рукой глаза от солнечных лучей. Впрочем, разглядывать чужаков не было нужды: он с первого взгляда узнал бы и эти паруса, и эти очертания бортов, и этот особый, почти черный цвет дерева и металла.
Неужто беду на свою дружину накликал он сам, в преддверии радостного возвращения на Родину думая о вековечных врагах?..
-Это лемурийцы. - Вторя его мыслям, сказал Вальдер. - Что прикажешь делать, вождь?
-Они слишком близко от наших берегов. Скорее всего, это морские разбойники, захватившие пленников в прибрежных деревнях. Смотри, какая тяжелая осадка у их корабля!
-Значит...
-Да, мы нападем на них и освободим наших людей. Прикажи людям облачаться в доспехи и сесть на весла. Парус нам не понадобится - они движутся слишком медленно.
-Будет исполнено, вождь! - Вальдер поспешил к остальным дружинникам, громко взывая: "К оружию! Убирай паруса!" Эндар же стремительно облачился в бронзовый панцирь, укрепил как следует такие же поножи и наручи, надел шлем с высоким гребнем и с пока открытым забралом, поставил рядом два легких копья и круглый щит. Верный меч, как и прежде, был в ножнах на поясе. Закончив приготовления, Эндар повернулся в ту сторону, с которой стремительно начал расти в размерах вражеский корабль. Позади вождя уже собирались во главе с Вальдером те воины, которые должны были первыми вступить в абордажный бой. На лемурианском корабле их заметили и что-то громко закричали на разные голоса, но почему-то не стали ни разворачиваться, менять курс. До столкновения оставалось совсем немного, и тогда Эндар обернулся к своей дружине и громко сказал - так, чтобы слышали и те, кто сейчас натягивает чуть поодаль луки, и те, кто пока еще сидит на веслах:
-Братья мои! Мы прошли вместе немало опасностей, и почти уже достигли берегов Антлани. Но лучше уж с честью погибнуть у родного порога, чем вернуться домой трусом! А потому - вперед!Покажем этим черным разбойникам, что им не удастся безнаказанно грабить наши земли!
С этими словами Эндар опустил лязгнувшее забрало, схватил одно из своих копий и метнул его в сгрудившихся на борту оказавшегося совсем близко вражеского корабля. Кто-то с криком завалился там навзничь, и тут же ливень стрел антланийских лучников накрыл лемурианскую палубу. Эндар метнул второе копье, и почти тут же его корабль врезался в чужой борт. Предводитель воинов Антлани обнажил меч и одним прыжком оказался среди врагов, и дружина последовала за ним.
Закипел рукопашный бой. Эндар механически наносил и отбивал удары, в то время, как его разум отказывался мириться с тем, что предстало его глазам: на лемурианском корабле не было ни награбленной добычи, ни пленников - но только сами лемурийские пираты, ими была забита вся палуба, и все новые и новые лезли взамен убитых из трюма. Должно быть, они превосходили его дружину раза в четыре. В немыслимой тесноте началась такая резня, какой Эндар никогда еще не видел. Чернокожие обступили его со всех сторон, и он плюнул на все воинские приемы, просто крутясь на месте и рубя во все стороны мечом. Рядом точно так же бились его воины, и каждый из них совершал настоящие чудеса храбрости, но силы были слишком не равны, чтобы надеяться на победу.
Неожиданно получивший при столкновении серьезную пробоину корабль лемурийцев накренился. С нарастающей скоростью он начал тонуть, наклоняясь на один борт еще больше, и воины обеих сторон, не прекращая сражаться, вынуждены были искать спасения на корабле Эндара. Теперь в ход пошли не только бронзовые и обсидиановые мечи, но и весла, которыми антланийцы отбивались от теснивших их темнокожих врагов. Покинуть обреченный корабль повезло далеко не всем - неожиданно он почти вертикально задрал нос, оттолкнув от себя корабль Эндара, и очень скоро все было кончено. Это только подстегнуло взаимную ненависть сражающихся - они поняли, что вернуться домой сможет только победитель, а побежденный так или иначе отправится на корм рыбам. Пощады не было, и даже тех, кто уже не представлял опасности - смертельно раненых, искалеченных и потерявших сознание - добивали многочисленными ударами.
Ярость и жажда убивать начали отпускать Эндара только когда он оказался в полном одиночестве, среди гор окровавленных тел, лицом к лицу с тремя лемурийцами. Каким-то чудом он остался невредим в этой мясорубке, хотя и был покрыт синяками и почти не чувствовал левой руки, державшей щит. Его враги, всю одежду которых составляли набедренные повязки, обеими руками сжимали свои грубые орудия из обсидиана и следили за ним - очевидно, они также начали приходить в себя, а может быть - давала себя знать усталость.
-Ну, идите сюда, черные ублюдки! - хрипло проговорил Эндар и добавил на лемурийском - Должно быть, ваши отцы были живьем скормлены тарантулам за трусость в бою!
Это было самое страшное оскорбление для мужчины-лемурийца, и оно подействовало. Разразившись проклятьями, один из чернокожих метнулся вперед, но клинок из обсидиана рассек воздух, а бронзовый меч Эндара одним ударом рассек горло нападавшего. Второй лемуриец бросился на подмогу товарищу, рассчитывая прикончить врага, пока тот не успелвысвободить оружие, но Эндар пригнулся и с силой ударил противника щитом, заставив перелететь через борт корабля. Тяжело дыша, антланиец повернулся к последнему из оставшихся чернокожих, но тот хранил молчание, устало опираясь на обсидиановый меч. Эндар немного наклонился, выставив клинок, и прошипел:
-Умри, как мужчина! Не заставляй меня бегать за тобой!
Лемуриец покачал головой:
-Я не убегаю. - Ответил он по-антланийски с сильным акцентом. - И сегодня слишком многие умерли, как мужчины... Что изменит смерть еще одного?
-Ты красиво говоришь - как оратор, а не как пират. - Эндар опустил меч и щит, в то же время оставаясь настороже. - А что может заставить воина Антлани пощадить лемурийца? Или лемурийца - пощадить воина Антлани?
-Древняя вражда... - почти прошептал чернокожий.
-Очень древняя. - откликнулся Эндар. - Древнее Антлани и Лемурии, и всех известных стран и народов. Пока на свете есть черные и белые, они будут убивать друга.
Меч в руке антланийца немного подрагивал, словно подтверждая эти слова и требуя немедленно воплотить их в жизнь. Чернокожий какое-то время молчал, не пытаясь ни возразить, ни напасть, а затем ровным голосом сказал всего три слова:
-Антлани больше нет.
-Что?! - взревел Эндар, стискивая рукоять меча. - Ты лжешь! Даже если все племена южных островов и кочевники из пустыни Мут одновременно присоединятся к лемурицам, они не смогут поставить нашу страну на колени!
-Лемурии тоже больше нет. - по-прежнему равнодушным голосом ответил чернокожий. - Мир изменился. Ты, как видно, плывешь издалека, и ничего не знаешь. Два года в океане бушевали ураганы, а Антлань погружалась в воду. Сначала волны покрыли прибрежные селения, затем устремились вглубь континента... А в Лемурии начались невиданные холода, в один день выпало столько снега, сколько никто из нас прежде не видел в самых холодных краях. Вода начала наступать и на наши земли - но в виде льда, сковывавшего все живое. Но на какое-то время океан успокоился. И наши правители решили собрать великое воинство и покорить разоренную наводнениями Антлань, чтобы переселиться туда: это казалось им предпочтительнее отстраивать все заново в диких варварских землях или воевать с могучей Валузией. Наместник же в стране Кемет провозгласил независимость от Шамбалы и отказался принимать наших переселенцев. И лемурийский флот двинулся к Антлани, на месте которой осталось лишь множество островов.
Стон невыразимого страдания вырвался из груди Эндара, но чернокожий продолжал, не обращая на это внимания:
-Остатки вашего флота попытались остановить нас и дали нам бой прежде, чем мы смогли высадиться хотя бы на одном острове. А потом поднялась невиданная буря, и... Одно скажу: когда наш корабль перестало швырять с волны на волну, на месте Антлани расстилалась водная гладь, и ни одного корабля не было поблизости. Как мы уцелели, я и сам не знаю.
-Зачем ты мне все это рассказываешь? Что ты можешь мне предложить? Почему не убил, пока я ничего не знал? - закричал Эндар.
-Нас только двое на этом корабле. Двоим выжить легче, чем одному.
-Я не нуждаюсь в помощи чернокожего пирата! Если ты даже не будешь защищаться, я все равно перережу тебе глотку.
-В таком случае, мы оба умрем.
-Ты прав. Но один из нас умрет раньше.
Без всякого предупреждения лемуриец занес обсидиановый меч над головой и с жутким ревом понесся на Эндара. Страшный удар, которым можно было бы рассечь человека от головы до пояса, пришелся по дереву борта, и воин Антлани ударил врага клинком по лицу. Чернокожий выпустил оружие и прижал руки к глазам. Следующий удар по голове оказался для него смертельным - бронзовое лезвие проникло до самого мозга, и лемуриец повалился сначала на колени, а затем - упал на бок и растянулся на палубе, подвернув под себя одну ногу. Эндар остался совершенно один на корабле, полном трупов, посреди бескрайнего океана, даже не подозревая, в какой стороне земля и далеко ли она...
И тогда он тоже упал лицом вниз на палубу, не замечая, что она вся покрыта кровью, и зарыдал, словно хотел задохнуться в слезах и покинуть этот чужой для него мир. Он плакал о своем старом отце, об Аэлле, о бронзовых шпилях и мраморных колоннах, о золотых полях и величественных горах - обо всем том мире, который теперь стал добычей невиданного потопа, и навсегда пропадет даже из памяти человечества. Даже потомков не останется у некогда великого народа, и душам погибших будет не в ком воплотиться, чтобы продолжить свои дела на земле!
Неожиданно Эндар поднял залитое слезами и кровью лицо к небу, омраченному признаками приближающейся новой бури. Его рука снова стиснула трискелион на груди:
-Громовержец! Я не хочу больше жить! Ты не послал мне смерти в бою - так позволь мне самому прекратить свои мучения!
Где-то за горизонтом грянул гром, и Эндар, расценивая это как знак одобрения со стороны высших сил, приподнялся над палубой и приставил к горлу острие своего меча. Но дикий порыв ветра вдруг заставил паруса развернуться сами по себе, а набежавшие волны подхватили корабль и понесли его в неведомое. Эндара сбило с ног, и меч выскользнул из его руки, отлетев в сторону. Последний воин Антлани остался лежать на спине, широко открытыми глазами глядя в пылающее грозой небо: он знал, что Всеотец, Хозяин Громов и Гонитель Туч, откликнулся, и что теперь его жизнь и смерть одинаково находятся в руках Богов.
Могучий и печальный зов боевого рога прокатился над пустынным каменистым берегом. Прокатился - и замер где-то за горизонтом, и Эндар снова остался один на один с тишиною, подчеркивавшей его одиночество. Восходящее Солнце заставляло его доспехи сиять. Верный меч был на поясе, а щит - на левой руке, в которой антланиец держал рог. В правой же руке он сжимал предмет, который мог бы показаться и величественным, и нелепым теперь, когда прежний мир сгинул в безднах океана: знамя Антлани, с которым не расставался в своих далеких странствиях и которое всегда выставлял среди своих воинов, если случалось принять сражение на суше. Теперь от могучей и отважной дружины остался последний воин - ее вождь, а от великой Империи - ее знамя. Но может быть, повезло спастись еще кому-то? Может быть, кто-то еще выжил, и теперь бродит по побережью в поисках сородичей? В надежде на это и трубил Эндар в свой рог. Может быть, его услышат?
И его услышали.
Они долго разглядывали незнакомца, прежде чем решились обнаружить свое присутствие, потому что любопытство победило страх. Это были дикари, облаченные в звериные шкуры - мужчины и женщины, вероятно - какое-то местное племя рыболовов. И они были такие же светловолосые, белокожие и голубоглазые, как соплеменники Эндара - он сначала даже решил, что это и есть антланийцы, вынужденные прикрывать наготу после катастрофы чем придется. И он повернулся к ним лицом, приветливо улыбаясь: ведь даже такое общество лучше, чем полное одиночество, которое преследовало его последние дни. Ветер развернул поникшее полотнище знамени, и золотое шитье, подобно доспехам Эндара, тоже засияло на Солнце - гневный кречет, терзающий змею, на ярко-алом фоне. Дикари ахнули и даже попятились, ведь они никогда не видели прежде таких чудес, которые принес с собою этот человек цвета Солнца. Они держали в руках какие-то нелепые на цивилизованный взгляд рогатины и дубины, но никакой враждебности не проявляли, хотя было видно, что они колеблются. И тогда Эндар первым сделал три шага к ним навстречу.
Один из дикарей, видимо - предводитель, тоже трижды шагнул по направлению к антланийцу и остановился, внимательно разглядывая его. А затем поднял свою суковатую дубину, изобразил на лице гнев и с силой ударил ей куда-то в сторону. Затем указал на Эндара, на дубину, помотал головой и бросил свое оружие на землю. Эндар кивнул в знак того, что понимает, вонзил древко знамени в песок, чтобы оно не упало, обнажил клинок, рассек им воздух, указал на вождя дикарей, затем на лезвие, помотал головой и бросил меч рядом с дубиной.
Дикарь широко улыбнулся и ударил себя в грудь кулаком:
-Орь!
Затем обвел широким жестом прочих мужчин и женщин, и сказал:
-Ары!
Затем он сказал еще несколько слов, но их смысл для антланийца остался загадкой. Эндар также ударил себя в грудь и сказал:
-Эндар, последний воин Антлани.
На лице вождя отразилось удивление - такое длинное имя он был не в состоянии запомнить. Тогда антланиец повторил:
-Эндар! - и указал на себя. Вождь дикарей кивнул - и вдруг протянул своему собеседнику руку, точно так же, как это делали в Антлани при встрече или заключении договоров. Эндар крепко пожал руку вождя, и они уже вместе пошли к остальным людям племени.
И видя те удивленные взгляды, которыми смотрели на него дикари, Эндар только улыбался им, понимая, что если ему и суждено найти новый дом взамен погибшего в морской пучине, то это возможно лишь среди этих людей, так похожих на его соплеменников.
Если не считать того, что ему предстоит многому их научить. Очень многому...