Мадоши Варвара : другие произведения.

Беглецы, или принесшие дурную весть

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Фэндом: ФМА. Вещь старенькая, 2005 г. (поэтому с ангстом, сентиментальностью и многоточиями тут перебор). Написана под впечатлением полнометражки "Завоеватель Шамбалы". Эдвард и Альфонс остались в "нашем мире", Винри справилась с горем и вышла замуж за другого. И вот, спустя 20 лет, посреди ночи она слышит стук в дверь... Джен, гет, ТВ-1+ЗШ


   Дождь от начала вселенной до ее конца. Дождь проливается из густого рваного одеяла туч, натянутого под самым небом, дождь хлещет покорные, неподвижные горы, дождь заливает маленькую деревеньку и на городских улицах превращается в грязь... дождь стучит по шиферу крыши и приносит сны... сны, похожие на воспоминания, или воспоминания, похожие на сны.
   Синяя холодная вспышка молнии озаряет пыльные, заваленные всяким хламом внутренности чердака. Потом еще одна. Старые, давно знакомые предметы кажутся таинственными чудовищами, слабый золотисто-рыжий свет керосинной лампы не в силах вернуть реальность. Так и хочется спрятать голову в колени, укрыться от этого ужаса за окном, или вообще сбежать по лестнице вниз, к бабушке, где светло, тепло и аппетитно пахнет пирогом. Но.... Нет, нельзя. Засмеют.
   А потом приходит раскат грома, еще более зловещий и ужасный, и гром гремит и гремит, как будто не может успокоиться. Вот вроде затих, и вот опять начинается снова. Ужас!
   "Ты боишься грозы, Винри?"
   "Ни капельки!" -- маленькая девочка с хвостиком платиново-светлых волос решительно трясет головой. Однако глаза у нее на мокром месте.
   "Да ладно, Ал, ясно же, что боится! -- немного высокомерно говорит лохматый светловолосый мальчишка, который увлеченно чертит что-то на полу. -- Она же девчонка. Лучше посмотри, кажется, я наконец разобрался. Это как про десятый сефирот. Смотри, здесь должен быть знак огня, а не воды, и тогда..."
   "Правда, огня? -- другой мальчик, тот, что спросил про грозу, откладывает в сторону толстенную книжку, которую держал до того на коленях, и придвигается поближе к нарисованному на полу большому кругу. -- А думал, это как в Каббале..."
   "Да ладно, Каббала -- такое старье! Если мы хотим действительно с гарантией научиться синтезировать воду из воздуха, то...."
   "Я не боюсь грозы! -- упрямо повторяет девочка. -- Не боюсь..."
   И тут следующий, поистине невозможный удар грома заставляет ее уткнуться лицом в спину мальчика, который чертит.
   Кажется, он в растерянности, и, несмотря на недавнюю грубость, пытается утешить ее.
   "Да что ты, Винри... это всего лишь гроза... сама знаешь, в тучах накапливается электричество, и потом..."
   "Я знаю, Эд, но все равно!"
   "Не бойся, Винри!" -- младший мальчик, тот, что сидел с книгой, кладет руку ей на плечо, начинает неловко поглаживать. -- Мы всегда с тобой. Если ты чего-то боишься, мы всегда тебя защитим. Правда, брат?"
   "Правда-правда. И чего эти девчонки вечно ноют из-за пустяков?"
   ....А потом сон резко меняется, как это бывает только со снами... чердачная дверь со скрипом распахивается, и за нею -- тьма кромешная.
   "Нет... нет... -- шепчет Винри. Она уже знает, что выйдет из темноты. -- Нет! Не-ет!"
   Но разве кошмары ее слушают?.. И в двери появляется огромный человек, одетый в страшноватые средневековые доспехи... человек держит на руках маленького мальчика, без одной ноги... это Эд, он весь в крови, и трудно даже поверить, что он все еще жив.... вот только что она плакала, уткнувшись этому мальчику в рубашку, а теперь его нет, и никого нет рядом с ней, и только призрак бабушки выходит из-за плеча девочки... бабушка тоже умерла, давно умерла, и поэтому призрак одет в саван, и от него веет могильным холодом.
   "Бабушка, спасите моего брата!" -- кричит человек в доспехах детским голосом, но бесполезно кричать, потому что из темноты проема выныривают черные щупальца, и утаскивают их обоих... и они тянутся к Винри, и она может только...
   Она может только проснуться.
   Дождь по крыше. Мир сжимается до темноты натянутого на голову одеяла. А извне, из иного мира -- громкие глухие удары. Во входную дверь.
   "Что мне только что снилось?.. Что-то плохое?.. Ладно, забыла -- и хорошо".
  
   Когда ночью раздается громкий, требовательный стук в дверь, это почти наверняка означает, что у того, кто живет в доме, неприятности. Так может стучать только армейская прокуратура, или СБ фюрера или... или, ладно, выразимся короче: человек, который рискует стучать подобным образом посреди ночи, явно уверен в собственной безопасности и безнаказанности.
   Если живешь в деревне, к некоторым вещам обязательно надо быть готовой. Ризенбург никто бы не назвал неспокойным местом... по правде говоря, может быть, он был даже слишком спокойным. Однако миссис Рокбелл никогда не стала бы открывать дверь за полночь, не вооружившись. Правда, из вежливости она всегда держала ружье так, чтобы входящий его не сразу заметил. Зачем зря обижать людей, если что?..
   ...К миссис Рокбелл являлись ночью несколько раз. Однажды это и в самом деле оказались люди из армейской прокуратуры -- не по службе, правда, а по знакомству, ибо дело было под новый год, и ее друзья из Столицы неожиданно приехали навестить. Сюрприз решили сделать. Другой раз -- срочный клиент, которому требовалась помощь конфиденциально (требование конфиденциальности было подкреплено десятком членов его шайки, которые стояли позади босса с оружием наизготовку). Что теперь?..
   -- Мама?.. -- когда миссис Рокбелл уже стояла на ступеньках лестницы, ведущей со второго этажа вниз, из двери кухни высунулась ее дочь Сара. Опять среди ночи набивала рот пирогом... боже мой, если бы ей хоть это шло в прок! Кожа да кости -- вся в папочку!
   -- Сара, иди спать немедленно!
   -- Черта с два, -- заявила Сара самым неподобающим для двенадцатилетней девочки тоном. -- Дерусь я лучше тебя, и стреляю тоже. Если это опять...
   -- Сара!
   -- Мама!
   А вот это уже не джейсонова черта. Джейсон предпочитал никогда ни с кем не спорить, он просто брал и делал по-своему.
   -- Хорошо, -- сказала миссис Рокбелл, поняв, что она сейчас не в том положении, чтобы вступать в длительные дискуссии: стук в дверь не унимался. -- Быстро открой дверь и спрячься за косяк, я возьму их на мушку.
   -- Есть, мэм! -- девочка лихо козырнула.
   Сара тащилась от всего военного, и это беспокоило бы миссис Рокбелл куда меньше, если бы военщина не шла в связке с алхимией. К несчастью, у них дома оказалось порядочно алхимических книг... наследие ее бурной юности.
   Сара быстро отодвинула засов, потянула дверь на себя и скользнула за косяк. Ее движения, обычно неловкие и угловатые, как у любого подростка, в подобные моменты становились ловкими и слитными, словно у зверька. Ну да, если учесть, сколько она тренируется...
   Из темноты на свет шагнуло... существо. Многорукое, многоногое и мохнатое. От удивления миссис Рокбелл чуть не выстрелила, но быстро совладала с собой. Никакое это не чудовище, просто двое чудовищно заляпанных и грязных подростков. Один мальчик нетвердо держится на ногах, и несет на руках другого... нет... он несет на руках девочку! Потому что мальчик вряд ли стал бы отращивать волосы до пола. Длинные спутанные пряди, выпачканные в грязи и, кажется, в крови. И мальчик, тоже грязный, и... что же у девочки с рукой?! Собственно, у нее просто нет руки чуть ниже локтя!
   Руки не стало совсем недавно, может быть, только несколько часов назад -- у миссис Рокбелл был наметанный взгляд на травматические ампутации; импровизированный, относительно чистый (видно было, что его постарались держать в чистоте, но это не слишком удалось) бинт не мог затруднить диагноз. Ну, хоть понятно теперь, почему девочка без сознания. Наверняка потеряла много крови, плюс шок.
   -- Пожалуйста, госпожа Винри! -- выкрикнул мальчик, с отчаянием глядя на женщину с ружьем. -- Помогите моей сестре!
   Будь миссис Рокбелл чуть помоложе и хуже владей собой, она наверняка выпустила бы ружье из рук. Дежа вю. Жутчайшее дежа вю, таких совпадений не бывает. Она только пробормотала:
   -- Эдвард?..
   Мальчик был невероятно похож на ее друга детства, юношу, которого она когда-то любила больше всех на свете... и, что греха таить, может быть, где-то в глубине души продолжала любить и до сих пор... по крайней мере, мечту о нем и о том, что могло бы быть. Только волосы совсем коротко стрижены, цвет не разберешь под этой грязью. А вот глаза -- такие же точно, как светлый янтарь. Но этот мальчик значительно выше... в свои... пятнадцать?.. Шестнадцать?.. он, наверное, достигал одного роста с миссис Рокбелл, а то и превосходил ее.
   -- Нет, я Тед! -- мальчик отчаянно качнул головой. -- Пожалуйста, помогите сестре, госпожа Винри! Дядя сказал, что вы поможете нам, если мы вас найдем! Я... я перевязал ее, но я просто не знаю, что еще делать!
   -- Да... -- миссис Рокбелл попыталась собраться с мыслями. А мысли разбегались, не удерживаясь в голове. -- Сара Джессика, вскипяти воды, желтую кастрюлю. Можешь алхимией, если хочешь, только БЫСТРО. Потом подогреешь огонь в большой ванной. Ясно?
   -- Подогреть огонь?.. -- Сара подняла бровь, и, не дожидаясь гневного окрика, козырнула. -- Есть, мамочка! Разведу огонь, подогрею воду!
   Пулей она вылетела на кухню. Кажется, девочка была удивлена неожиданными визитерами гораздо меньше, чем сама хозяйка мастерской. Действительно, дело житейское... если ты делаешь автопротезы, ты должен быть готов к самым неожиданным клиентам в самое неожиданное время суток.
   Винри сбежала вниз по лестнице.
   -- Сюда! -- она распахнула перед пареньком дверь в мастерскую, где обычно принимала вторичных клиентов. Там стояла отличная мягкая низенькая кушетка... именно на нее мальчик сгрузил свою ношу. После чего без сил рухнул на пол рядом.
   Винри сразу же отпустилась на колени рядом с кушеткой, торопливо размотала бинт. Ну слава богу... кажется, им каким-то чудом удалось не занести грязи в рану. Еще, конечно, рано, но следов заражения не видно... да и рана вообще на удивление чистая, не очень ровная, но слегка прижженная. Как будто руку отрезали... ну да, раскаленным ножом. "Или пулеметной очередью... никогда не видела такого прежде, но это вполне могла быть пулеметная очередь".
   В комнату вбежала Сара с кастрюлей, бинтами и губкой. В сообразительности дочери не откажешь, а воду она и впрямь грела алхимией, скорее всего. Круги она рисует достаточно быстро.
   Винри осторожно губкой протерла вокруг раны, протерла саму руку. Потом шикнула на Сару, чтобы принесла перекись водорода, а когда Сара молнией вытряхнула требуемое из шкафчика, аккуратно промокнула края раны. Ну вот, теперь, действительно, только перевязать.
   -Мам, может, дать ей обезболивающее?.. -- подала голос Сара.
   -Да, конечно... И жаропонижающее тоже, -- Винри потерла лоб рукой. Вот она, рассеянность типичного механика автопротезов! При установке автопротезов обезболивающие использовать нельзя, так как это замедляет нервные реакции, но сейчас-то почему бы не облегчить страдания ребенку?.. Так нет же: если бы не дочь, она бы не додумалась.
   -- Она выживет?.. -- напряженно спросил мальчик, назвавшийся Тедом. Он не сводил глаз с рук Винри, его лицо отражало искреннюю боль.
   -- Думаю, она скоро придет в себя.
   Это действительно было так -- Винри украдкой пощупала пульс на правой, целой руке девочки. Пульс был слабый, но ровный.
   -- Слава богу! -- на глаза паренька навернулись слезы, он с трудом произнес. -- Она... она все, что у меня осталось. Простите, -- он наклонил голову, украдкой вытер глаза рукавом. Стеснялся, наверное.
   -- Я, кажется, прослушала, -- тихо спросила Винри. -- Ты -- родственник Эдварда и Альфонса Элриков?.. Даже не пытайся отпираться, у тебя на лице все написано. И на лице твоей сестры -- тоже.
   Лицо девочки, насколько могла рассмотреть Винри под грязью, кровоподтеками и синяками, тоже было ей очень знакомо. Лицо Альфонса, младшего брата Эдварда, может быть, чуть тоньше, чуть изящнее... или просто худее?.. Эта девочка такая легонькая, такая маленькая... да и мальчик далеко не атлет-тяжеловес...У обоих детей щеки отчетливо ввалились: вероятно, они долгое время недоедали.
   -- Альфонс Элрик -- наш отец, -- кивнул мальчик. -- Эдвард Элрик -- дядя. Это он отправил нас сюда из... другого места.
   -- Из параллельного мира?.. -- прошептала Винри. -- Но... но ведь Рой сказал мне, что это невозможно... что надо непременно что-то более сильное, чтобы открыть врата оттуда, и надо, чтобы здесь тоже кто-то...
   -- Дядя... не сказал нам, что он собирается делать, -- мальчик преодолел слезы и говорил теперь почти безразличным, каменным тоном крайней усталости, только голос его дрожал. -- Триша догадалась... пыталась ему помешать... но потеряла сознание, а я не понял... слишком поздно... Понимаете, если алхимик, который начертит печать, замкнет ее собственным телом и пожертвует собой, то высвобождается... колоссальная энергия. По крайней мере, хватило, чтобы забросить нас двоих сюда.
   -- Пожертвует собой?.. То есть он... умер?..
   Тед кивнул.
   -- Последнее, что я видел -- это как его разнесло в куски. Кусков пять, по крайней мере.
   -- Но почему... почему... -- Винри не знала, что ей делать: к ней слезы не шли даже близко. Только какой-то странный холодный щемящий ужас, чувство нереальности подступило к самому горлу. -- Почему Эдвард это сделал?..
   -- Он хотел нас спасти... -- мальчик говорил глухо, и в то же время словно бы сонно... или просто отупело? -- Он всегда нас очень любил... нас всех. Я так понял... папа всегда считал, что мама умерла из-за него, и ужасно мучился, а дядя Эдвард тоже мучился... Он совсем не был виноват, когда отца три дня назад... но он все равно винил себя за то, что его не было рядом, и вообще он как-то ... надломился совсем. И рука у него вышла из строя. Он пытался держаться из последних сил... Просто... не было выхода... он спас нас... нас бы всех поймали... Извините...
   Через секунду мальчик уже спал, свернувшись клубочком на коврике около дивана. И Винри поняла, что никакие ему не пятнадцать и не шестнадцать... тем более, если он называет лежащую на диване девочку старшей сестрой. Ей едва ли четырнадцать, а он... неужели тринадцать?.. Нет, скорее всего, двойняшки.
   -- Сара, милая, помоги-ка мне, -- Винри взвалила руку мальчика на плечо, Сара послушно поступила так же с другой рукой, и мать с дочерью потащили своего неожиданного посетителя наверх, в спальню для гостей или, скажем, для клиентов, которым приходилось несколько дней жить в мастерской. По понятным причинам спальня располагалась на первом этаже: клиенты мастерской Рокбеллов частенько не могли передвигаться на своих двоих.
   Они уложили Теда прямо поверх покрывала и накинули запасное одеяло сверху. Пусть поспит. Горячая ванна и все прочее подождут.
   -- Пойдем, надо будет хоть губкой протереть эту девочку, -- пробормотала Винри. -- И волосы... ты не заметила, у нее не было вшей?..
   -- У него-то точно нет...
   -- Правильно, он брит почти налысо. Господи, из какого ужасного места прибыли эти дети?..
   -- Я думаю, там война, -- поджала губы Сара. -- От их одежды сильно пахнет гарью.
   -- Это мог быть большой пожар... -- Винри оборвала себя. Тед говорил что-то о том, что их преследовали?.. Значит, война действительно имела место... по крайней мере, их личная война. -- Вот так война выглядит вблизи. Ты по-прежнему хочешь стать частью нашей доблестной армии, дочь моя?..
   -- Я всегда знала, что война -- это ужасно. Ведь отец погиб на войне. Просто мы не должны убегать от того, что нас пугает.
   Сара вздернула нос и стала копией Джейсона... наверное, таким вот он был в детстве -- Винри никогда не видела его детских фотографий. Да и лицом Сара больше похожа на нее или, скажем, на ее мать, чем на Джейсона. И волосы, которые она стрижет так коротко, платиново-золотистые, а не ярко-рыжие.
   ...Винри так тяжело было перенести смерть Джейсона. Показалось, что мир рушится под ногами. Еще хуже, чем когда ушли Эдвард с Альфонсом. Тогда она задолго в глубине души предчувствовала, что так оно и будет, а Джейсон... он был таким надежным, таким спокойным. Она всегда крепко стояла на собственных ногах, но оказалось, что за десять лет, что они прожили вместе -- сперва как деловые партнеры, а потом как муж и жена, -- она привыкла полагаться на него... не утратила собственную опору, но переплела свои корни с его, будто дерево, пересаженное на новое место. А потом его вдруг его не стало. Почти восемь лет назад... как быстро пронеслись годы.
   "Мужчины приходят в мою жизнь и уходят", -- говорила она себе тогда, усмехаясь разом поседевшему отражению в зеркале. Даже когда умерла бабушка, было легче. Тогда Саре было меньше года, и Винри просто не было времени по-настоящему чувствовать горе: беспокойный ребенок поглощал все ее силы.
   После смерти Джейсона она тоже выстояла. Но она могла утешать себя... могла помнить, что не одинока. Могла вспоминать мальчишек, с которыми росла вместе, и говорить себе: "Они тоже думают обо мне, когда я думаю о них... им, как и мне, нелегко, но мы все выдержим... по крайней мере, мы живы. Пусть они и далеко, но они тоже моя семья". Она знала, что они живы. Она верила в это.
   А с этого часа она знала, что они были мертвы. Альфонс -- уже три дня. Эдвард, видимо, погиб совсем недавно... может быть, несколько часов назад. Где алхимическая печать выбросила ребят?.. Вряд ли в том подземном городе, насколько она понимала, Рой Мустанг разрушил там все давно и прочно. Да и тогда они не смогли бы добраться до Ризенбурга из Столицы. Раз смогли -- значит, сразу оказались где-то поблизости. Но как они нашли ее дом?.. Они же ничего не знали тут... они что, стали стучаться в ближайшую дверь в надежде, что здесь живет именно она?.. Ну да, мастерская -- первая с краю деревни, но ведь они могли оказаться на другом краю! Или Эдвард описал им дом... но найти его... ночью... Да и Эдвард... как он мог знать, не переехала ли...
   И тут Винри схватилась за косяк, покачнувшись. Действительно, откуда Эдвард мог знать?.. Ведь та мастерская, где они сейчас находятся -- это уже не старая мастерская Рокбеллов. Та, прежняя, была разрушена во время схода сели пятнадцать лет назад. Половину деревни снесло, и жители не стали восстанавливать старые дома -- перенесли свои участки немного в сторону. Винри и бабушка -- тогда еще бабушка была жива -- не оказались исключением.
   Так как же эти дети нашли ее?..
   Она дала зарок спросить их об этом утром. Все утром. Сейчас надо заняться девочкой. Тед, кажется, упоминал ее имя -- Триша. Да, Триша, в честь матери братьев. Винри улыбнулась. Она и сама назвала дочку в честь своей матери. Все это правильно. Мертвые не умирают, пока мы помним о них, и пока мы зовем детей их именами....
   -- Мама, ты где там уже?.. -- прошипела Сара снизу.
   -- Иду, -- коротко ответила миссис Рокбелл. -- Извини, задумалась.
   Они с Сарой протерли девочку губкой, и даже помыли ей волосы и тщательно посушили полотенцем. Вшей не оказалось -- слава богу! Но вот одежду Винри бы просто сожгла. У Триши поднялась температура, она металась в бреду, звала отца. Ничего удивительного, так и должно было быть, но тихий тоненький голос девочки: "Папа... папочка..." разрывал Винри сердце. А потом она принялась звать дядю, и стало еще хуже.
   Когда они уже закончили, Триша очнулась, открыла глаза. Они у нее оказались светло-карими.
   -- Госпожа Винри? -- это был не вопрос, а утверждение: Триша смотрела на нее с четкой уверенностью, и Винри снова задалась вопросом, как они узнали ее. Ведь ни у Эдварда, ни у Альфонса не могло быть ее фотографии, а словесное описание -- оно и есть словесное описание, крайне ненадежная штука. -- Госпожа Винри, что с Тедом?
   -- С ним все в порядке, он спит наверху. Ты бы лучше о себе побеспокоилась, девочка.
   -- Нет... Тед... это важнее... я должна защищать его... он слишком... слишком добрый... он не сможет... госпожа Винри, скажите ему, что он должен стрелять! Он обязательно должен стрелять, а не то они убьют дядю Эдварда! Вы понимаете?!
   Триша отчаянно цеплялась за нее правой рукой, зрачки расширены. Она явно бредила. Винри захотелось заплакать: она очень живо представила, о чем могла говорить девочка. Может быть, Тед и в самом деле не выстрелил тогда, когда нужно было, и это стоило жизни его дяде.
   -- Все хорошо, Триша, вы у меня, я не дам вас в обиду. Успокойся, тебе надо поспать, отдохнуть, -- Винри старалась говорить спокойным, монотонным, ласковым тоном: вряд ли Триша воспринимала ее слова.
   -- Слишком поздно, -- из глаз девочки потекли слезы, прочертили по щекам две дорожки. -- Слишком поздно... Нет, это не Тед, это я во всем виновата... мне надо было остановить его... я не смогла... простите меня... папа, прости меня, я не смогла... я... госпожа Винри, простите меня, я не смогла! -- она забилась в рыданиях, настоящей истерике.
   Винри прижала девочку к груди, начала поглаживать по спине, напевать что-то ласково. Сара смотрела на них, и в глазах у нее тоже плескалась боль. Винри видела, что дочери больше всего хочется убежать наверх и, может быть, разреветься самой... или просто забыть обо всем этом как страшный сон. Чужое горе, чужая трагедия ворвалась в ее жизнь, не спросив позволения, и теперь девочка не знала, что делать с этим. Больше всего ей хотелось бы, вероятно, ограничиться ролью стороннего наблюдателя, но совесть не позволяла.
   -- Иди спать, Сара, -- мягко сказала Винри. -- Я справляюсь дальше сама.
   -- Я хочу тебе помочь.
   -- Тогда разогрей куриный бульон. Когда Триша успокоится, надо попробовать немного ее покормить.
   Сара послушно ушла на кухню. Винри была уверена, что на сей раз она воспользуется банальной газовой плитой -- только чтобы подольше не возвращаться сюда.
   В дверях Сара задержалась.
   -- Они ведь... дети одного из братьев Элриков?.. Того, в которого ты была влюблена в детстве, и который стал государственным алхимиком в двенадцать лет, или другого?
   -- "Влюблена"?.. Я тебе такого не рассказывала.
   -- Просто как дважды два, -- фыркнула Сара. -- Их фотография стоит у тебя на книжной полке рядом с отцовской.
   -- Да, они дети Альфонса, -- мягко произнесла Винри. -- Другого брата. Ты же слышала. А теперь иди и разогрей этот чертов бульон! -- на последней фразе ее голос сорвался на крик. Сара поспешно ретировалась, а Винри испугалась, как бы крик не потревожил Тришу. Но нет, девочка все-таки заснула, прижавшись к груди миссис Рокбелл.
   "Не только в детстве, Сара, милая, -- горько улыбнулась про себя Винри, укладывая девочку на диван. -- Эдвард был для меня... всем. Лучшим другом, почти братом, мальчиком, отвагой и мужеством которого я восхищалась, человеком, о котором я заботилась больше, чем о ком-либо еще... средоточием большей части моих надежд. И Альфонс был почти тем же самым... почти. Почти. Все дело в этом почти. Мы втроем росли вместе, как три дерева. Неважно, насколько редко мы виделись или как мало времени проводили друг с другом. Сознание этого продолжало поддерживать меня все время с тех пор, как мы расстались... как дивная сказка, как виденный давным-давно чудесный сон... а теперь двух других нет, и я..."
   ...Одинокое скрученное дерево на опушке сожженного леса....
   Раньше, в юности, Винри много плакала. Теперь она понимала, что слезами горю не поможешь. Если плакать -- ничего не изменится. Проблема не исчезнет. Ты просто поднимаешься после слез более слабый, более истощенный, и продолжаешь идти по тому же пути, которым шел до сих пор, но с покорностью человека, раздавленного бедой. Слезы не приносят победы, они лишь помогают смириться с поражением.
   И все-таки... иногда, если выплачешься, легче.
   Через какое-то время Триша опять проснулась. Винри с Сарой накормили ее и дали выпить воды. Винри не разрешила ей съесть сразу много: было очевидно, что последние несколько дней девочка голодала. Потом Триша заснула более крепко, чем до сих пор.
   Часа в четыре утра сверху, шатаясь, как пьяный, спустился Тед, и Винри отправила его с Сарой -- пусть дочка его покормит, покажет, где помыться и все такое. Сама она снова заставила Тришу проглотить жаропонижающее и решила, что может позволить себе поспать.
  
   Ей снова приснились Эдвард и Альфонс, что было, очевидно, закономерно. На сей раз она увидела их взрослыми... совсем взрослыми, Эдварду, наверное, было лет тридцать. Ал, выходит, на шесть лет моложе... это он таким стал. Когда-то разница у них была всего в год.
   Эдвард сидел на табуретке в большой комнате, которая, судя по монументальной дровяной плите и обилию шкафчиков, являлась кухней, и ругался сквозь зубы, а Альфонс перевязывал ему левое плечо. Профессиональное внимание Винри моментально отметило, что автопротез был сильно поврежден и починен старательно, но неумело. Альфонс что-то выговаривал Эдварду. Винри видела это по его сердитому лицу. Было немного неудобно, что в этом сне она смотрела явно сбоку и как будто из угла. Непохоже на обычные сны, когда ты можешь легко "подойти" ближе или заглянуть в лицо, или...
   И тут дверь в кухню распахнулась, ворвались люди в незнакомой форме и с оружием наперевес. Винри увидела, как Эдвард отскочил в сторону, в руке у него откуда-то взялся пистолет, и он выстрелил. Альфонс же метнулся к ней... то есть к тому месту, из которого она смотрела. Последнее, что она видела во сне -- его лицо, не испуганное, а скорее усталое и решительное. А потом оно вдруг стало старше и стало мертвым... мертвым и на удивление спокойным, Даже струйки крови не стекает из уголка рта. Винри снилось, будто она целует это мертвое лицо, а потом убегает прочь... и еще она видит вспышку пламени, которая пожирает причудливого вида автомобиль. А потом появился Эдвард... Тот совсем постарел: она знает, что ему не может быть больше сорока, но он выглядит на все шестьдесят, голова почти вся седая. И небритый: не меньше чем двухдневная щетина тоже подозрительно отбивает серебром. Он толкает ее куда-то, орет на нее -- она не слышит, что именно. А потом словно вспыхивает изнутри, и кровь... море крови и прочих неприятных ошметков... кажется, она сама вся заляпана в крови. Она что-то кричит... что она кричит.?..
   Да... дети были правы. Не меньше, чем пять кусков. А то и больше. Господи, этому телу и так досталось при жизни, не могли они оставить его в покое хоть после смерти?
   Кто "они"?..
   Винри проснулась стремительно, как от толчка. Но она не плакала. Нет, даже не стонала. Только на улице выли собаки. По всей деревне. Отчаянно, захлебывались, лаяли и выли... и в доме тоже лаял Дэн Третий. "Уже утро?.. -- сонно подумала хозяйка мастерской. -- Они обычно по вечерам... Надо встать... Надо встать и что-то с этим сделать..."
   Миссис Рокбелл чувствовала себя до предела разбитой. Болело сердце, и ледяной страх сжимал виски, мешая думать. Как болезнь. Хотелось только заснуть снова... заснуть и не просыпаться.
   "Завтра... Завтра разберемся..."
   Она заснула, на сей раз глубоко и без сновидений.
  
   Проснулась Винри далеко за полдень. Сперва валялась в постели какое-то время, не в силах сообразить, почему она так припозднилась -- деревенская привычка вставать с рассветом была в ней очень сильна. Потом, прислушавшись, различила детские голоса откуда-то снизу, и сразу все вспомнила. Брат и сестра Элрики. Они появились здесь вчера. Надо спуститься, посмотреть, нет ли у девочки жара... Боже мой, что если Сара с ними поссорилась?! Она ведь такая неуживчивая.
   Винри торопливо накинула халат, сунула ноги в тапочки, сбежала вниз по лестнице. Не успела она спуститься, как с облегчением услышала, что детские голоса не нервные и не расстроенные, а как будто беззаботные и даже веселые. Молодчина, Сара! Неужели ей так быстро удалось с ними подружиться?
   Винри заглянула в комнату.
   Сара уже умудрилась постелить на кушетку белье, и Триша теперь полулежала, опираясь на большую подушку. На ней была Сарина ночная сорочка и ее же голубой халат. Брат девочки, Тед, сидел на краю дивана. Он тоже был вымыт и переодет в Винрины рабочие брюки -- как раз налезли, -- и одну из рубашек Джейсона. Эта тоже оказалась почти в пору, только рукава пришлось подвернуть... Винри с удивлением отметила, что если мальчика чуть подкормить, то, наверное, он в плечах уже сейчас окажется едва ли не шире ее покойного мужа. Ну да, она уже заметила ночью, что мускулы у него хорошо развиты... да и у Триши тоже, на удивление для девочки. А вот Трише одежка Сары была совершенно точно велика на несколько размеров, но ведь для ночной рубашки это не так важно...
   Сама же Сара сидела на табуретке за торцом дивана и расчесывала волосы Триши. Точнее, пыталась, потому что дело не слишком-то ладилось -- с такой гривой нелегко справиться. Сейчас, вымытые, при дневном освещении волосы оказались темно-русыми, почти черными, с явственным красноватым отливом. Необыкновенно красивый цвет, а в сочетании с карими глазами и здоровым цветом кожи производит впечатление внутреннего свечения. Винри подозревала, что, когда "ежик" ее брата дорастет до сколько-нибудь приемлемой длинны, он будет точно такого же оттенка.
   Винри даже с порога видела, что Сара немилосердно дергает густые пряди, понимает это, раздражается и дергает еще сильнее. Действительно, откуда бы Саре уметь обращаться с расческой: уже лет в шесть она взбунтовалась против маминого "диктата" и, вооружившись огромными ножницами для обрезания жести, привела свою голову в соответствие с собственными эстетическими воззрениями. Триша, однако, не жаловалась и даже не морщилась. Собственно, как раз в этот момент она заканчивала какую-то шутливую фразу:
   -... и говорит: "Сэр, я и не думал, что слоны летают!" А папа отвечает: "Ну, это все зависит от угла зрения".
   Все трое весело рассмеялись.
   -- Госпожа Винри! -- Тед, хотя и сидел к двери спиной, заметил Винри раньше девочек и вскочил. Винри уловила, что он слегка прихрамывал. О боже! Неужели еще и он...
   -- Садись, Тед. Добрый день, Триша, дочка... Тед, что у тебя с ногой?
   -- Пустяк, вывихнул вчера. Болит немного, но скоро пройдет.
   -- Действительно, скоро пройдет, -- подтвердила Сара, уловив обеспокоенный взгляд Винри. -- Я посмотрела. Даже вправлять не надо.
   -- Спасибо вам большое за то, что помогли нам, -- серьезно сказала Триша. -- Мы не можем никак вам отплатить, но...
   -- О чем ты говоришь, ребенок, -- прервала ее Винри. -- Насколько я понимаю, ваш дядя отправил вас сюда в расчете на то, что я о вас позабочусь?..
   Триша нерешительно кивнула.
   -- Узнаю Эдварда, вечно он заваливался ко мне, когда оказывался в затруднительном положении, -- фыркнула Винри. -- Ну и, конечно, я всегда ему помогала. А сейчас послал вас, только и всего. Не вижу особой разницы. Само собой, для Элриков я сделаю все, что в моих силах, -- она улыбнулась. -- Так и смотрите на меня: как на тетю. Почему бы и нет?.. Мы с вашим отцом и дядей выросли вместе. Они вам что-то рассказывали обо мне?
   Тед и Триша переглянулись.
   -- Папа довольно много, -- наконец произнесла Триша. -- Когда мы были совсем маленькими, он много всего нам рассказывал.
   -- А вот дядя Эдвард любил поговорить больше о чем-то практического свойства, типа лекцию прочитать, -- вступил в разговор Тед. -- А если мы его начинали расспрашивать о прошлом, замыкался в себе или советовал спросить папу. А папа всегда говорил о вас очень тепло, но очень мало. Мы только поняли, что вы крепко дружили в детстве, и мы знали, что именно вы сделали дяде Эдварду тот замечательный протез...
   Он бросил нерешительный взгляд на Тришу -- Винри догадалась, о чем он подумал. Сама же она уловила другое:
   -- "Протез"?.. Не "протезы"?
   -- Его нога сломалась еще до нашего рождения, -- объяснила Триша.
   -- То есть, насколько мы поняли, он ее сломал при весьма впечатляющих обстоятельствах, -- поправил сестру Тед.
   Винри только грустно кивнула -- она так и подумала, что "впечатляющие обстоятельства" имели место. Автопротез нельзя повредить, просто поскользнувшись на банановой кожуре.
   - Так что мы его видели только с протезом, который сделал отец. Он был, конечно, получше обычных, но все равно ни в какое сравнение не шел, -- продолжила Триша.
   -- Вы... вам сейчас не слишком трудно будет рассказать мне подробнее, что произошло?.. -- тихо спросила Винри. -- С... вашим отцом и Эдвардом, -- она хотела упомянуть Эдварда первым, но сообразила, что все-таки детям должен быть ближе отец. Не стоит обижать их. Бедняга Ал. Если подумать, о нем всегда говорили после брата. Ох, тяжело тем, у кого есть блестящие родственники.
   Они переглянулись.
   Тед опустил голову и глухо произнес:
   -- Полагаю, чем скорее мы это кому-то расскажем, тем лучше.
   -- Да... -- Триша кивнула. -- Тем более... что мы во всем виноваты.
   Она смотрела прямо на Винри и лицо ее было непроницаемым.
   -- О боже мой, снова здорово! -- Винри схватилась за виски. -- Кажется, комплекс вины в семье Элриков -- это генетическое. Только не говорите, что вы пытались кого-то оживить!
   Брат и сестра удивленно переглянулись.
   -- Что?..
   -- А дядя Эдвард никогда не рассказывал вам, как он потерял руку и ногу?.. -- спросила Винри, движимая каким-то противоестественным любопытством.
   -- Очень туманно, -- произнес Тед.
   -- Рассказывал, -- это Триша.
   Они снова переглянулись.
   -- Похоже, ты снова знаешь что-то, чего не знаю я, -- буркнул Тед. -- Честно говоря, меня это бесит.
   -- Я... не была уверена, поэтому не стала тебе говорить, -- покачала головой Триша. -- Извини.
   -- Я не собираюсь выпытывать у вас подробности, -- Винри снова почувствовала вчерашнюю усталость. -- Достаточно и того, что вы можете рассказать. Ваш отец погиб три дня назад... как?
   -- Мы угнали машину и удирали, -- пожал плечами Тед. -- По нам стреляли. Дядя Эдвард как раз кинулся отвлекать остальных, уводить их в сторону, но у них оказалось больше сил, чем мы думали. Отец вел машину, я сидел на переднем сиденье, Триша лежала на заднем без сознания. И вдруг отец начал заваливаться на меня. Я сперва не понял, в чем дело, но он закричал: "Держи руль!", я и схватил, и мне удалось вывернуть тачку так, чтобы она не врезалась в столб. У нас как-то получилось поменяться местами с отцом, я еще увидел, что у него течет кровь, но подумал, что ему просто руку прострелили, или что-то в этом роде... раз он вести не может... а когда я оторвался от них, и снова посмотрел на отца, он был уже... -- Тед сглотнул. -- Мертв. Вот и все. Я все никак не мог в это поверить, звал его.... Даже пару пощечин залепил. Он как будто спал...
   -- Мы просто не могли его похоронить, -- горько сказала Триша. -- За нами ведь гнались. Мы взорвали машину. Потом, когда мы встретились с дядей Эдвардом, он не ругал нас.
   -- Лучше бы ругал, -- хмуро сказал Тед. -- Ах черт, если бы я раньше заметил...
   -- Что бы ты сделал?.. -- чуть улыбнулась Триша. -- Залепил бы пластырем?.. Если бы я не потеряла сознание... -- она дернула левой рукой, явно намереваясь сделать какой-то привычный жест, спохватилась, неловко сунула культю под одеяло, и принялась увлеченно грызть ноготь большого пальца на правой руке.
   -- Не вините себя, -- покачала головой Винри. -- Мне... мне знакомо это. Мои родители погибли, когда я была маленькой. Ты действительно винишь себя, но, к сожалению, жестокая правда этого мира в том, что дети мало что могут сделать.
   -- Но ведь все с самого начала из-за нас, -- глухо произнесла Триша. -- Из-за меня, в основном...
   -- Ну не надо говорить так, будто я тут и вовсе не при чем, -- на сей раз была очередь Теда утешать сестру. -- Оба мы хороши.
   -- Ага... -- она кивнула. -- Оба.
   - Выходит, что за... вашей семьей гонялись из-за вас? И кто гонялся? Контрразведка? Вы что, шпиона приютили тайком от отца?
   -- Контрразведка, -- серьезно кивнула Триша.
   -- Только шпионы тут не при чем, -- добавил Тед. -- И вообще... мы ничего такого не делали. Дело просто в нас самих. В нашем существовании. Иногда я думаю... может, такие как мы, вообще не должны жить?
   -- Да ладно тебе, -- Триша попыталась улыбнуться брату. -- Папа бы тебя выругал бы за такие слова. Потом, они с дядей Эдом хотели, чтобы мы жили. Просто жили. Понимаешь, просто. Мы не будем повторять прежних ошибок, -- она смотрела на брата таким выразительным взглядом, как будто что-то пыталась ему телепатически передать. Тед зачарованно кивнул. За этим обменом репликами явно крылось нечто большее.
   И тут Триша все-таки ойкнула -- видно, отвлекшаяся было их разговором Сара слишком резко вернулась к прерванному занятию.
   -- Ой, извини... -- Сара выглядела действительно раскаивающейся. -- Просто я никогда...
   -- Да ничего страшного, я же говорила, сама расчешусь!
   -- Еще чего! -- Сара хмыкнула. -- Посмотрю я на тебя, когда ты будешь с такой роскошью одной рукой управляться! -- Сара провела рукой по волосам старшей девочки со вздохом зависти. -- Может, зря я тоже волосы не ращу?..
   -- Молодец, что не растишь, -- заявила Винри дочери. -- Ты со своим характером не сможешь за ними хорошенько ухаживать. Но если ты решишь отпустить их хотя бы так, чтобы уши прикрывали, это будет здорово.
   -- Зачем прикрывали?.. -- насторожилась Сара. -- У меня красивые уши!
   -- Если бы ты еще их мыла регулярно...
   -- Я каждый день мою!
   -- Да?.. Ты бы мыла их после каждой попытки алхимичить, потому что я вот уже вижу на правом ухе мел...
   -- Ой! -- Сара выронила расческу и принялась яростно тереть ухо рукой на кошачий манер.
   Триша и Тед переглянулись понимающе.
   -- Не расстраивайся, Сара, мел тебе даже идет, -- робко произнес Тед. И покраснел.
   -- Мама все время меня дразнит, -- буркнула Сара. -- Вела бы себя как мама, а не как моя одноклассница...
   -- Тогда и тебе бы пришлось вести себя как почтительной дочери, а не как моей подружке, а тебя бы это не устроило, верно?.. -- Винри решительно встала с дивана, подошла к дочери и подобрала с пола гребень. -- Ты бы бунтовала, и мне бы пришлось отдать тебя в приют для особо опасных для общества личностей. Говорят, в Ист-сити такой есть. Ну-ка, брысь с табуретки, сейчас мама покажет, как правильно обращаться со всякими буйными гривами. Конечно, даже у меня не такие, но...
   Сара послушно уступила матери рабочее место.
   Винри аккуратно запустила расческу в волосы. Действительно, очень красивый и очень необычный цвет.
   -- Это от мамы у вас обоих такие волосы?..
   -- Папа говорит, что да, но у мамы они еще и вились.
   Наверное, не самый подходящий момент для того, чтобы вернуться к прежней теме разговора, но...
   -- Значит, вы мне не расскажете, почему вас преследовала контрразведка?
   Плечи Триши напряглись. Кажется, ее перемена темы совсем не удивила.
   -- Не то чтобы не скажем... Мы и сами толком не знаем. Это... отчасти, это с мамой как-то связано. Ну... в общем, они охотились за нашей матерью, а потом захотели и нас убить. Мы... ну, не совсем знаем, почему. Даже совсем не знаем. Папа с дядей Эдвардом знали, но они не говорили нам всего.
   -- Так скажите мне хотя бы то, что они вам говорили, -- мягко заметила Винри. -- Не кажется ли вам, что я тоже имею право знать это?..
   -- Извините, но нет. -- Триша смотрела твердо. -- Можете нас выгнать, если хотите.
   -- Это не потому, что мы вам не доверяем, или что-то, -- добавил Тед. -- Просто... если мы скажем и вам, то, как знать... в этом мире нас никто не знает, а так, может быть, и вы окажетесь под угрозой.
   -- Под угрозой... чего? -- спросила Винри. -- Вам не кажется, что это нечестно -- оставлять меня в неведении? Тем более, что за опасность могла последовать за вами из вашего мира в этот?
   Элрики переглянулись снова.
   -- Мы... не хотели вам врать, -- с болью произнес Тед. -- А правде вы не поверите. Решите, что мы рехнулись. И кроме того, мы и сами толком всего не знаем, сказали же. Только догадки.
   -- Но это даже не наша тайна, -- выдохнула Триша, комкая правой рукой край одеяла. -- Это кровь. Боль. Смерть. Может быть, смерть десятков людей. Если вы не знаете, то это и не сможет вам повредить.
   Кровь... боль... смерть... эта девочка, которой и впрямь не больше четырнадцати, говорит с таким чувством... она знает обо всем этом не понаслышке. И она даже не показывает, как ей тяжело потерять руку, не впадает в истерику и ничего подобного... а ведь для девочек такие вещи особенно болезненны.
   На мгновение глаза Винри снова застелили слезы... она вдруг почти физически почувствовала боль Эда и Ала. Она была больше чем уверена, что они хотели для этих детей мирного, счастливого детства и радостной юности, не такой, как у них самих. А бедная мать двойняшек, доживи она!
   И брат с сестрой еще пытаются уберечь ее саму от чего-то... что-то ей не сказать... нет, точно, достойные Элрики!
   -- Отличная коса выйдет, толстенная! -- улыбнулась Винри. -- Ох, чувствую, сведет эта коса с ума немало юношей! Мне ужасно нравится причесывать девочек, и, раз уж я лишена этого удовольствия с дочерью, я буду тебя причесывать, пока мы не сделаем тебе руку и ты не сможешь сама этим заниматься. Ладно?
   -- Вы ведь понимаете, что у нас нечем заплатить за протез?.. -- тихо спросила Триша. -- А заплатить надо, мы не можем... Это ведь очень дорогая вещь, насколько я понимаю...
   -- Мы что-нибудь придумаем, -- воскликнул Тед. -- Придумаем! Что бы ни потребовалось, я все сделаю. Надо, чтобы у тебя была нормальная рука. Госпожа Винри... это же можно так?.. В кредит?..
   -- Самый долгосрочный беспроцентный кредит, плюс скидка, -- улыбнулась Винри. -- В конце концов, ваш дядя столько мне переплатил в свое время... и за срочность, и премиальных. Все равно это будет дорого, конечно, имейте в виду. Но, думаю, рано или поздно вы расплатитесь. Я никуда не тороплюсь. Кстати, я же сказала, я вам что-то вроде тети. Можете звать меня тетя Винри. Я бы разрешила и просто по имени, но это будет нечестно по отношению к Саре, которая точно такого счастья не дождется.
   -- Вот завербуюсь в государственные алхимики, и ты лишишься своей подушки для шпилек! -- фыркнула Сара.
   -- Зато я буду перемывать тебе косточки с местными сплетницами, -- невозмутимо ответила Винри, ни на секунду не обозначив, какой болью эти слова дочери отозвались в ее сердце. "Она тоже только и ждет, чтобы бросить меня...". -- Ну вот, Триша, готово. Получилась отличная коса. А вы, ребята, расскажете мне все, когда поймете, что бояться вам тут некого. Это теперь ваш дом.
   ...До тех пор, пока вы тоже не решите куда-нибудь уйти. Это неизбежно. Все уходят. С одной стороны, так и должно быть, это показывает, что жизнь не стоит на месте. Но почему же в глубине души она никак не может смириться с этим?.. Пора бы уж привыкнуть.
  
   ...Кошмары не отпускали. То есть отпускали не всегда. Иногда Винри удавалось вымотаться за день настолько, что они не находили ее на месте и, видимо, убирались прочь. Но чаще всего они снились... Снова Эдвард, разлетающийся на куски, и она вся в его крови... С течением времени этот кошмар приобретал устрашающие подробности, становясь все более детальным, как будто на проявляющейся пленке. Снился ей и мертвый Альфонс, который часто тряс ее холодными руками и что-то требовал с нее, и она никак не могла понять, что, потому что он только открывал рот, а звуков оттуда не доносилось, как будто из-за толстого стекла. Только однажды ей удалось не то разобрать, не то прочитать по губам: "Я снова не могу плакать, Винри".
   Она только не поняла, обвинял он ее в этом или жаловался.
   Но хуже всего были те сны, когда она видела братьев вдвоем или по одиночке, живых, взрослых, улыбающихся, счастливых... более или менее. Ее сердце сразу начинало саднить. Особенно было больно, когда эти видения, начинавшиеся так хорошо, заканчивались очередным кровавым или огненным кошмаром.
   "Никогда не любите тех, кто много страдает. В итоге выйдет так, что и вам придется страдать не меньше". Винри только и могла, что плакать. Но слезы не шли.
   Она всегда думала, что у нее здоровая психика. Она всегда думала, что она надежно смирилась с тем, что кое-что ушло и никогда не вернется, что мечты ее юности никогда не станут реальностью. Выходит, она знала себя куда хуже, чем думала. Или она просто стареет?..
   В конце концов, она открыла, что, если принимать снотворное, то можно снова высыпаться.
   Собаки по-прежнему выли и бесновались каждую ночь. По всей деревне ходили разговоры. Даже вызывали ветеринара из соседнего городка, но он ничего не обнаружил. Сказал: давление играет, наверное. Возможно, с гор придет лавина или ураган. Опасайтесь.
   Люди и опасались.
   Да. Возможно, кошмары Винри тоже вызваны этим давлением.
  
  
  
   Через несколько дней Винри решилась провести операцию по установке гнезда для автопротеза. Это была самая тяжелая часть, как для нее, так и для Триши -- раз использовать обезболивающее было нельзя, операция потребовала ото всех большого самообладания. Особенно, как это ни странно, от Теда. Он настоял на том, чтобы присутствовать, и помогал держать сестру во время операции, что, с одной стороны, очень помогло... а с другой -- Теда потом сильно рвало, и он полсуток проходил зеленый. Винри очень удивило, что Триша не кричала и вообще, похоже, не реагировала на происходящее, хотя тело ее содрогалось в конвульсиях -- нормальная реакция нервов на установку автопротезов. Большинство пациентов приходится пристегивать ремнями, и ремни эти часто мешают доктору. Глядя на спокойное, почти отрешенное лицо девочки, Винри испугалась, уж не сошла ли она с ума, но Тед пояснил, что его сестра просто вошла в транс и испытывает к проблемам своего тела только академический интерес.
   "Мы это умеем, -- пояснил он. -- Нас научили. Это очень полезно, если нужно терпеть боль, но не всегда успеваешь... скажем, когда в нее стреляли, она не успела, и поэтому потеряла сознание".
   После операции Тришу долгое время мучил жар и озноб попеременно, она много говорила в бреду. В основном, звала папу, дядю или Теда. Иногда -- какую-то "тетю Ноа". Тед сказал, что так звали женщину, у которой они часто гостили маленькие, если отцу надо было куда-то срочно ехать по делам. Она, мол, была подругой отца и дяди. А потом она умерла, и отцу волей-неволей пришлось брать их с собой. Тогда Тед и Триша узнали, что их отец вместе с дядей занимаются очень важными вещами.
   -- Они пытались остановить войну, -- сказал Тед грустно. -- Не "предотвратить", именно остановить... она накатывалась, как раскрученный маховик. Очень сильно пытались. Честно говоря, лезли везде, где можно было залезть. Работали на несколько разведок сразу. Интриговали. По-моему, дяде Эдварду все эти игры доставляли какое-то странное удовольствие... ну, ходить по лезвию ножа и все такое. Использовать интеллект на всю катушку. Отец говорил, что он не очень-то этому рад, но, по-моему, на самом деле он тоже считал, что это правильно. По крайней мере, я знаю, что некоторые очень рискованные планы он сам придумал. Он всегда хотел придумать что-то такое, что позволило бы спасти мир... Он, знаете, был из породы странствующих рыцарей, из тех, что на коне и в доспехах, -- на последней фразе Винри вздрогнула. Интересно, как много Тед и Триша знают о прошлом своего отца на самом деле?.. -- В дяде Эдварде было гораздо больше авантюризма, и рисковать он больше любил, но вообще-то они друг друга стоили. Но они оба пытались нас уберечь... особенно папа. Он согласился, чтобы мы ездили с ними, только когда уже стало бесполезно... -- он замолчал.
   -- Что бесполезно?.. -- спросила Винри.
   -- Ничего, -- Тед снова замкнулся.
   Очень много времени Тед проводил вместе с Сарой. Винри попыталась как-то разговорить свою дочь на предмет того, не рассказал ли ей мальчик чего-то, чего не стал говорить ей, но Сара умело ушла от ответа. Единственное, что Винри от нее добилась -- Тед тоже интересуется алхимией, и знает довольно много, но отрывочно. Оказывается, они с Тришей в своем мире очень много читали по алхимии и много им рассказывали отец и дядя. Сперва -- в детстве -- как сказки, потом пошли расспросы посерьезнее.
   -- Зачем же вы этим занимались, если там это никак нельзя применить?.. -- спросила потом мальчика сбитая с толку Винри. -- Или Эд и Ал рассчитывали все-таки вернуться?..
   Тед пожал плечами.
   -- Нет, не рассчитывали. Но нам с Тришей было ужасно интересно, а им -- приятно вспомнить... Классная разминка для мозгов, гораздо лучше, чем кроссворды.
   -- Тед ужасно много знает, но совсем не умеет ничего применять, -- поддержала его Сара. -- По теории он знает такое, что мне бы и в голову не пришло.
   -- Просто в нашем мире тоже практиковали алхимию, -- пожал плечами Тед. -- Есть много старых книг, ну и всякое такое... там можно много интересного почерпнуть, если относиться критически.
   -- Если не применять знания на практике, то все очень быстро забывается, -- заметила Винри.
   -- Как можно забыть то, что прочитал? -- удивился Тед.
   -- Очень даже просто.
   -- Нет, мы с Тришей никогда ничего не забывали из того, что прочли. Как мама.
   -- Ваша мама что, ничего не забывала из прочитанного?.. Все-все помнила?
   -- Папа говорил, что у мамы была эйдетическая память. Она никогда ничего не забывала вообще. И была очень собранная по жизни, никогда ничего не теряла и всякое такое. Она работала в детективном агентстве до того, как познакомилась с папой. У нас с Тришей просто память очень хорошая, но не такая. Мы не запоминаем все подряд и не можем просто посмотреть на страницу и запомнить ее. Но если мы что-то прочли и поняли -- то никогда не забудем.
   -- А как выглядела ваша мама?.. Как ее звали?..
   -- Ну... вообще-то, настоящего ее имени отец не знал, но она стала звать себя Мари, когда они поженились... нам никогда не рассказывали эту историю в подробностях, так что я не знаю, в чем там было дело, -- признался Тед. -- Ну... у нас было только две фотографии, на одной они снялись вчетвером с дядей Эдвардом и тетей Ноа, на другой -- они с папой вдвоем. А еще у папы была ее фотография в молодости, он всегда носил ее с собой. Поэтому мы оставили ее на теле, когда... в общем, оставили. У нее были такие же волосы, как у нас, очень красивое лицо и, как папа сказал, зеленые глаза. Еще она была очень высокая, даже чуть выше папы. Я ростом в нее пошел. И еще она знала несколько восточных единоборств и стреляла хорошо. Умела петь, танцевать и знала много языков. Я... не совсем уверен, кем же она была до своего знакомства с папой. Работала в детективном агентстве, да, но я даже не знаю, в какой стране, -- Тед беспомощно улыбнулся. -- Кстати, даже не факт, что папа знал о ее прошлом больше нашего. Он всегда говорил, что неважно, что ты знаешь о человеке, важно, понимаешь ли ты его.
   -- Узнаю Альфонса, -- чуть улыбнулась Винри. -- Он всегда умел находить общий язык буквально со всеми.
   Больше ничего ей не удалось добиться ни от Теда, ни от его сестры, когда она пришла в себя. Возможно, Саре они рассказали и больше, но то Саре... Винри, конечно, не расспрашивала дочь. Да и если бы расспрашивала, толку с этого было бы чуть: Сара не стала бы выдавать то, что другие хотели сохранить в секрете.
   А еще Винри почувствовала, что привязалась к этим детям.
   Их внешность и характеры напоминали ей о ее друзьях детства, и напоминали порой весьма прямо и даже, можно сказать, болезненно. Скажем, это любимое нахмуренное выражение Теда, когда он о чем-то глубоко задумывался, было точь-в-точь таким же, как у Эда. А его улыбки... такие же искренние, открытые, но и такие же непроницаемые, скрывающие истинные чувства под маской благополучия. Прямо страшно. Он был таким же вспыльчивым, так же моментально закипал... но так же моментально и приходил в себя. Кажется, он был добрее, чем Эдвард... больше склонен к меланхоличным размышлениям... несколько раз Винри находила его в дальнем углу чердака или в чулане... пару раз он даже пропадал на весь день, и Сара сказала потом, что нашла его в лесу. Мальчика явно тяготили какие-то мысли. А еще он, кажется, писал стихи. По крайней мере, ей так показалось, иначе зачем он попросил у нее блокнот и карандаш, и все время таскался с ним... карандаш за ухом. Будь он художник, попросил бы заодно и стиральную резинку.
   Триша... она была сдержаннее. Спокойнее. Возможно, решительнее, и в их тандеме она явно вела партию солиста. Кажется, ее взгляд на мир был сложнее, чем у брата... по крайней мере, Винри никогда не слышала от нее резких или категоричных суждений. Эта девочка всегда старалась проникнуть вглубь вещей и событий. Иногда это заводило ее слишком далеко, однако и чисто созерцательной натурой она не была -- Триша явно привыкла принимать быстрые решения, что, может быть, было чересчур для ее возраста. Однако она несла свою ношу со стоическим спокойствием человека, который даже и не представляет, что может быть иначе. Как будто статуя Атланта, созданная только для того, чтобы поддерживать небесный свод. Атлант не знает, что отнюдь не всем давит на плечи тяжкий груз, он не знает, что можно, оказывается, ходить прямо и жить своей жизнью, не чувствуя ответственности за чувства всего мира.
   Но человек -- не статуя.
   Стойкостью Триша тоже напоминала Винри обоих братьев Элриков: и Эдварда, и Альфонса. Триша безмолвно переносила потерю руки и уходила от разговора всякий раз, когда Винри пыталась подбодрить ее на этот счет. Она буквально влюбилась в Дэна Третьего -- старого пса, который доживал свои годы в мастерской. Тот платил ей полной взаимностью. Еще Триша, как она призналась Винри, обожала котят и золотых рыбок.
   -- У тети Ноа было три кошки, Пышка, Солнышко и Слоненок, я с ними все время возилась, -- рассказывала она как-то. -- Тед тоже с ними играл, но он к животным скорее равнодушен. Так что он не переживал, когда нам пришлось их оставить.
   -- Твой папа всегда подбирал бродячих котят, когда был вашего возраста, -- улыбнулась Винри.
   -- Правда?.. -- удивилась Триша. -- А мне он не разрешил держать котенка... Они с дядей Эдвардом даже поспорили по этому поводу. Дядя Эдвард был за, а папа сказал, что мы не можем брать на себя ответственность за животное, потому что все время переезжаем с места на место. Я, конечно, тоже это понимала, но мне так хотелось... -- она вздохнула.
   -- Можешь завести котенка, если найдешь подходящего, -- предложила Винри. -- Я никогда не держала кошек, но это не потому, что я их не люблю. Просто у меня всегда были собаки... Но Дэн Третий очень мирный и покладистый, вряд ли у него с котенком будут какие-то проблемы.
   -- Спасибо, тетя Винри, -- Триша грустно улыбнулась. -- Это было бы здорово. Но я не знаю, сколько мы останемся у вас.
   -- О чем ты?.. -- сердце Винри похолодело. -- Это теперь ваш дом. Я думаю, мы сможем вас зарегистрировать... у меня есть знакомства в Столице. Получите паспорта, ну и я оформлю над вами опекунство. Сколько вам?.. Четырнадцать?
   -- Да, -- Триша кивнула. -- Два года осталось до совершеннолетия по законам Аместрис, верно?
   -- Верно. И что, у вас есть уже какие-то конкретные планы, чем вы займетесь после этого? Как насчет сначала получить образование?.. Ну, я подозреваю, что вы с братом гениальные самоучки, но вряд ли это касается университетского курса. Вы могли бы подумать, чем хотите заняться, а потом поехать, скажем, в Ист-сити или даже в Столицу. Я думаю, если захотите, вы сможете сдать экзамены на государственную стипендию. Или взять кредит на обучение. Перед вами открыты все дороги. Этот мир теперь ваш, надо привыкать к нему. Или вы вынашиваете сложные планы по возвращению домой?
   -- Нет-нет! -- Триша сделала отрицательный жест. -- Нет, даже близко нет! Просто мы... ну, когда я сказала, что мы не знаем, сколько тут пробудем, я имела в виду всякие случайности... и тому подобное...
   -- Какие случайности?.. Триша, вы что-то от меня скрываете? -- Винри насторожилась.
   -- Да, -- Триша кивнула. -- Извините... нам очень жаль, правда, очень жаль! Но мы вам не можем рассказать. Если бы могли, мы бы рассказали, но не можем. Понимаете?
   -- Да уж приходится.... -- только и могла вздохнуть Винри. -- Добрая я что-то.
  
   ...В этот вечер собаки пришли к их дому. Не те, что сидели на цепях у многих во дворе, а те, что шлялись по улицам и постоянно жили в деревне. Собаки пришли и уселись полукругом вокруг дома, уставившись грустными разноцветными взглядами на Винри. Она постояла с фонарем на крыльце, посмотрела на них. Они не делали попытки подойти, просто сидели и смотрели. Потом Дэн Третий выглянул из дверей, протиснувшись мимо ноги Винри. Он был очень большой и толстый, Винри почти по пояс. Более мелкие деревенские шавки всегда относились к нему с уважением. Пес чуть приподнял верхнюю губу и зарычал. Ему ответили нестройным, но не злобным, в общем, лаем. А потом собаки разошлись.
   Ночью Винри приснилось нечто новенькое. На сей раз она бежала по бесконечно длинному дощатому коридору со щелями в полу, и никак не могла добежать, а в щели она видела, как внизу мучают женщину... смуглую черноволосую женщину, кажется, ужасно знакомую Винри, но ни во сне, ни наяву она не могла вспомнить, как же ее звали. Женщина кричала. С такой мукой, что это невозможно было выносить. Ужасно. И ужаснее всего было то, что Винри никак не успевала... что она ничего не могла сделать... а потом яростный крик обрывался в пустоту.
   На следующий вечер собаки пришли снова, но остались сидеть подальше от дома. Они никак не отреагировали на Винри, когда она снова вышла на крыльцо, никак не прокомментировали они и попытку Сары их отогнать, но стоило из дома показаться Теду, который направлялся в туалет, как на него сразу кинулось два или три пса. Мальчик еле успел скрыться в доме и захлопнуть дверь, но одна собака все-таки сильно разодрала ему руку.
   -- Может быть, они чуют, что ты из другого мира?.. -- спросила Винри, перевязывая Теда.
   -- Возможно, -- мальчик отвел глаза. Это тоже был ужасно эдвардовский жест... он вот точно так же отворачивался, когда и врать не хотел, и правду сказать -- тоже.
   В тот же день Триша сказала, что ей тяжело спать по ночам, потому что она только и делает, что спит днем -- ее все еще мучил сильный жар -- и попросила снотворного. Винри на всякий случай сама дала ей таблетку и подождала, пока девочка заснет. Сама же выпить забыла, но выспалась и без того: слава богу, кошмары этой ночью решили дать ей передышку.
   А еще дня через два Винри решилась вывести Тришу на улицу. Девочка все еще чувствовала слабость после операции, но озноб и жар уже прошли. Теперь важно было дать ей немного окрепнуть, прежде чем подвергать тело новому шоку установки автопротеза.
   Винри осторожно усадила Тришу на скамейку около стены дома. Девочка запротестовала, что она достаточно хорошо себя чувствует, чтобы пройтись немного, но это явно было преувеличением: у нее заболела голова. Винри присела рядом с ней, расстелила на коленях свои старые тренировочные штаны, которые собиралась подштопать. День был ясным, небо чистым... самая подходящая погода, чтобы немного посидеть на ветерке, подумать о том о сем, посудачить...
   На какое-то время рядом с ними присели и Сара с Тедом, но долго не выдержали -- убежали на лужайку и стали "драться", как называла это Винри по старой памяти. На самом деле это следовало бы назвать тренировкой, причем Тед учил Сару: показывал ей приемы, которых она не знала. Правильно ходить и правильно дышать Сару успел научить Джейсон... Винри всегда интересовало, где Джейсон научился боевым искусствам... он никогда не рассказывал ей. Она подозревала, что никогда и не рассказал бы. Ее муж обожал оставлять многое при себе.
   Винри занялась шитьем: ей очень хотелось пораспрашивать Тришу о ее отце и дяде (так и тянуло подумать: "о родителях"), но она подозревала, что девочку за эти две недели уже достали подобные расспросы. И в любом случае, вспоминать ей явно было тяжело, ибо она редко пускалась в подробности. Для нее рана была еще слишком свежа. Это Винри владела мучительная жажда знать о них все... жажда со скорбью пополам.
   О чем еще говорить с Тришей, она не знала, а потому сочла за лучшее хранить ненавязчивое молчание. Если Триша захочет, она заговорит сама.
   Вот она и заговорила.
   -- А у Сары хорошо получается, -- одобрительно произнесла девочка. -- Если она так будет тренироваться, через годик будет не хуже меня. Ну... до всего.
   -- А ты лучше или хуже Теда?.. -- с любопытством спросила Винри.
   -- Хуже, -- ответила Триша без колебаний. -- То есть... в наших спаррингах я всегда побеждаю, но только потому, что я его слишком хорошо изучила. И я настолько меньше ростом и хрупче, и к тому же девчонка... он подсознательно всегда боится меня поранить. Папа и дядя Эд столько старались это из него вышибать... без толку. Но в настоящем бою он, конечно, лучше.
   -- А знаешь, Ал ведь всегда побеждал Эдварда... даже когда они были совсем детьми.
   -- Ага, -- Триша с улыбкой кивнула. -- Когда они спарринговались, папа всегда выигрывал. Но у них другая ситуация, папа и объективно лучше дрался. Дядя Эдвард всегда слишком безрассуден. Папа говорил, что и мама такая была. Но мы с Тедом оба в папу в этом плане. Я даже, пожалуй, слишком осторожничаю. А иногда полезно было бы потерять голову... -- она вдруг погрустнела. Винри снова пришло в голову, что она вспоминает кое-какие подробности тех страшных дней, которые стоили жизни ее отцу и дяде.
   Надо было срочно перевести разговор на другую тему. Но о чем говорить?.. Нет, серьезно, о чем?.. Триша была редкостной "шкатулкой с секретами". Вежливая, доброжелательная и абсолютно непонятная. Ее брат казался куда эмоциональнее, куда проще... куда обаятельнее, возможно.
   -- Что-то странное с собаками происходит последнее время, -- произнесла Винри беззаботно. -- Лают, воют, под стенами собираются... атмосферное явление, что ли?.. Или давление играет?..
   Триша внезапно напряглась.
   -- Вчера ночью они тоже приходили?..
   -- Вряд ли, -- Винри слегка зевнула. -- Скорее всего, нет. И я тоже спокойно спала. Наверное, это что-то кончилось наконец. Может, где-то поблизости антициклон образовывался?.. -- она улыбнулась. -- Ты знаешь, в деревне откуда-то уже узнали, что вы у меня гостите. Никто, конечно, не знает, откуда вы на самом деле, но вас уже все прозвали "младшими Элриками". Меня тут пытались расспросить, не балуетесь ли вы алхимией по ночам, что собаки волнуются. Конечно, я сказала, что вы в алхимии почти ничего не понимаете. Ну, теперь, если все это кончилось, сплетни пойдут на спад.
   -- Да... -- улыбнулась Триша. -- Наверное пойдут... Тед, идиот ты дурацкий! -- заорала она вдруг. -- Ты что делаешь?! Ты же ей руку... ох... Поздно.
   Действительно, поздно: встревоженная Винри увидела, как одна темная фигурка, чуть повыше ростом, перекинула через плечо другую фигурку, ростом пониже... на фоне блестящей серебром реки она могла видеть только это... и вторая фигурка осталась лежать на земле, схватившись за плечо, а первая нагнулась над ней.
   -- О господи! -- Винри вскочила, уронив шитье на траву. -- Что они творят?!
   -- Не беспокойтесь, тетя Винри, -- Триша сделала успокаивающий жест правой рукой. -- Просто брат в очередной раз поосторожничал, и вывихнул Саре плечо, когда попытался ее сберечь. Сейчас он его вправит... О-ох...
   -- Что?.. -- Винри не могла ничего рассмотреть с такого расстояния. -- Что случилось?..
   -- Сара двинула ему в челюсть. Поделом братцу. Будет знать, как девчонок за людей не считать! -- воскликнула Триша со злорадством в голосе.
   Винри с удивлением посмотрела на девочку. Впервые она проявила подобные эмоции.
   -- А он не считает?..
   -- Да нет, -- улыбнулась Триша, снова откидываясь на спинку кресла. -- Так бы я ему позволила! Скорее, он слишком галантный. И вежливый, -- она вздохнула.
   Винри вспомнила ее горячечный шепот в первую ночь. "Скажите Теду, чтобы он стрелял!"
   -- Скажи... в первую ночь ты бредила. Ты просила Теда стрелять. Он стрелял... тогда, когда надо было?..
   Винри смотрела в знакомые глаза Триши, и видела, что эти глаза цвета светлого пива каким-то образом связывают ее с прошлым. С ее юностью. Что таится в глубине, какие тайны?
   -- Нет, -- Триша ответила твердо. -- Он не смог выстрелить. Стреляла я.
  
   Руку Тед действительно вправил Саре качественно, но дочь Винри до вечера не разговаривала со своим новым другом. Вместо этого они с Тришей заперлись в спальне и о чем-то болтали. Винри была за них спокойна. Она подумала, что Тед уйдет гулять в лес, как он уже делал, возможно, прихватив с собой блокнот... Но нет, к собственному удивлению она нашла его в библиотеке, когда пошла посмотреть старую поваренную книгу.
   Он сидел между стеллажами и увлеченно пролистывал какую-то книгу. Да нет, не пролистывал... читал! Он тратил не более пяти секунд на каждую страницу.
   -- Ты можешь так быстро воспринимать текст?.. -- воскликнула Винри удивленно.
   Тед почти испуганно вскинул голову... из золотистых глаз уплывал туман сосредоточенности.
   -- Да, я же сказал, что мы быстро читаем, -- он немного вымученно улыбнулся. -- Извините, что так получилось с Сарой.
   -- Она ведь на тебя обиделась не за то, что ты ей руку вывихнул, -- пожала плечами Винри.
   -- Знаю, -- Тед вздохнул, отложил книгу в сторону и потер шею. -- Ох уж эти девчонки! Совсем их не понимаю... Хоть бы сестра подсказала, что ли... Но от нее дождешься, как же!
   -- Почему ты опять не пошел в лес?.. -- спросила Винри.
   -- Не хочется, -- Тед моментально замкнулся в себе и помрачнел.
   Винри подождала какое-то время, но комментариев не дождалась.
   Она пожала плечами и хотела уже выйти к библиотеке, как вдруг, повинуясь внезапному наитию, сказала:
   -- Скажи, Тед, а дома собаки вас не беспокоили?..
   -- Беспокоили, когда мы долго задерживались на одном месте, -- рассеянно ответил Тед. -- Но здесь все быстрее началось. Наверное, потому что они чуют, что мы чужие.
   -- Дело ведь не только в чуждости, верно?
   Мальчик начал что-то машинально отвечать, но вдруг понял, осекся и замолчал.
   Тед был слабее, чем его сестра... вероятно, Винри могла бы на него надавить и это даже, возможно, дало бы какой-то результат. Вот только давить она не хотела. Последнее это дело -- давить на кого-то, а тем более, на ребенка, который недавно перенес такую трагедию. Хотя.... Ребенок ли он?
   Тед смотрел на нее знакомым взглядом янтарных глаз... нет, до чего же все-таки знакомым! И упрямо произнес.
   -- Тетя Винри... я не хочу вам все рассказывать. И Триша не хочет. И... и вообще. Вы, может быть, сами все поймете. Но чем позже, тем лучше. И.... нам придется уйти.
   -- Да боже мой, кто вас гонит! -- воскликнула Винри.
   -- Я и не говорю, что вы гоните... и Сара... -- он вздохнул. -- Просто... нам самим придется уйти. Трише надо будет уйти. А я всегда буду там, где Триша. Пока она нуждается в моей защите. Даже если защитник из меня хреновый. Я обещал.
   -- Кому обещал?.. -- спросила Винри.
   -- Папе. И дяде Эдварду. И тете Ноа... -- Тед помолчал немного. Кажется, ему очень хотелось что-то рассказать. -- Знаете, когда мы жили у тети Ноа, это совсем на окраине города... мы часто убегали в лес, в скалы... ну, в общем, в окрестности. Нас было человек пять ребят, но когда надо было на скорость или еще что, никто за нами с сестрой не мог угнаться. И вот как-то раз я подбил ее полезть на скалы. Вообще нам не велели туда ходить, а раз не велели, то, конечно, очень хотелось... знаете же, да?.. -- Винри против воли кивнула. -- Ну, вот. Мы туда полезли, я начал дурачиться, сестра меня остерегала... потом я оступился, начал падать, она кинулась ко мне... ну и мы, конечно, сверзились оба в пещеру какую-то. Еще и камнями нас присыпало. Мне-то ничего, а сестра сломала руку. Ту, которой у нее теперь... -- он не закончил фразу. -- Она так и не срослась потом как следует, сестра очень плохо ей владела. Перелом был жуткий, и крови много вытекло. Но она не ревела. Я ее перевязал кое-как, а потом она сознание потеряла. Мне просто чудом удалось ее из пещеры вытащить, и я на себе потащил ее домой. Дотащил. Папа мне ничего не сказал, а дядя Эдвард... ух, как он на меня орал! Просто в бешенство пришел. Он заявил, что я никудышный старший брат, и вообще...
   -- Старший?.. -- удивилась Винри.
   -- Ну да. Вообще-то, я старше почти на час, -- он улыбнулся. -- Офигительно значительная разница, правда?
   -- А почему ты зовешь ее старшей сестрой?..
   -- Потому что я тогда так решил. Я чувствовал себя очень виноватым, и сказал Трише, что с этих пор она -- моя старшая сестра, и я буду ее во всем слушаться.
   -- Ну и как, слушаешься?.. -- с улыбкой спросила Винри.
   -- Стараюсь... -- вздохнул Тед. -- Получается только не всегда.
  
   В ту ночь Винри снова приснился странный сон, на удивление живой. На сей раз он не был кошмаром и кошмаром не кончился. Но и счастливым не показался.
   Винри приснилось, что она сидит в большом мягком кресле у кона. За окном -- какой-то незнакомый, большой и немного странный город. Чем странный -- Винри толком разглядеть не могла. А может быть, это только так казалось из-за дождя, который поливал крыши, затапливал улицы и вообще... дождь этот город населял. Дождь существовал в нем. И его голос был громче всех других голосов, которые звучали в тишине ее сна.
   В руках Винри держала что-то вязаное. Да не "что-то"... детский чепчик. Голубенький такой. Ее пальцы ловко двигались, вывязывая петлю за петлей из тонкой шерсти, и во сне Винри совсем этому не удивлялась, хотя по-настоящему она вязать совершенно не умела. Разве что шить немножко...
   Скрипнула дверь, и знакомый до боли голос спросил:
   -- Все смотришь на дождь, сестра?.. Смотри, родится мой племянник, и глаза у него будут на мокром месте.
   -- Будет девочка, -- Винри улыбнулась навстречу вошедшему в комнату Эдварду.
   Этому Эдварду было явно далеко за двадцать, может быть, даже уже и под тридцать. Он казался не то очень усталым, не то хронически невыспавшимся: круги под глазами, легкие морщинки на лбу... Винри туманно, сонно подумала, что в ее прежних снах, где она видела его старше, эти морщинки превратились уже в самые настоящие морщины. Но золотистые глаза смотрели ясно, губы улыбались, и сердце Винри сквозь сон потянулось к нему -- через столько лет, через столько горя...
   -- Говоришь девочка, а чепчик вяжешь голубой...
   -- Потому что будет мальчик, -- руки Винри отложили чепчик в сторону.
   -- Нет, серьезно, ты скажи, кто будет-то! Двойня, что ли?..
   -- Секрет.
   Эдвард присвистнул.
   -- Все ясновидящие с закидонами, я понял. Что Ноа, что ты. Знаешь же, а не говоришь.
   -- Я даже Альфонсу не сказала. Пускай будет сюрприз.
   На какое-то время они замолчали. Эдвард стоял, прислонившись к косяку, играл крышечкой часов, которые достал из кармана.
   Потом Винри -- или, точнее, та, кем она была во сне, -- нарушила молчание.
   -- Эд...
   -- Да?.. -- его голос прозвучал на удивление мягко, даже нежно.
   -- Почему ты не с Ноа?.. И никогда не был, насколько я понимаю? Она ведь любит тебя. Да и ты ее... не сказать, чтобы очень, но она тебе нравится, я же вижу. И сильно нравится.
   Эдвард хмыкнул.
   -- Эй, кто у нас телепат? Так сложно догадаться?
   -- Ты скрытный, братец. Не так-то просто читать твои мысли. Да и в лучшие времена у меня не так чтобы очень хорошо получалось. А сейчас и подавно.
   -- Спроси Ала.
   -- Еще не хватало -- у Ала спрашивать о тебе! Будто нам больше не о чем поговорить.
   -- Язва!
   -- Маленький самовлюбленный поросенок!
   -- Я?! Маленький?! Поросенок?! Кто сказал, что меня даже на жаркое не хватит?!
   Винри-во-сне звонко рассмеялась.
   -- Ох, Эд, не могу, ты всегда так умудряешься меня смешить!
   А Винри-настоящая только удивилась. Эд, который сам шутит по поводу своего роста?!
   -- Надо же кому-то тебя веселить, сестрица, -- Эд пожал плечами. -- Ал последнее время ходит мрачный. И мне ни словечка, как водится. Так что моя очередь у тебя спрашивать. Что с ним происходит?
   Винри-во-сне снова взяла чепчик и начала вывязывать петли.
   -- Мари! Ответь мне! Что происходит с моим братом?..
   Винри-во-сне склонилась ниже над вязанием.
   -- Он беспокоится обо мне, -- сказала она.
   -- Что?.. -- Эд казался немного сбитым с толку.
   -- Доктора сказали, что мне нельзя рожать.
   -- Мари... -- у Эда был такой вид, как будто его облили холодной водой.
   -- Я с самого начала знала. Еще до того, как... Но я не хотела, чтобы Ал знал. Он бы мучился... то есть он и мучается.
   -- Мари, но тогда зачем ты...
   Винри-во-сне посмотрела на Эдварда прямо и решительно.
   -- Потому что с детства я только и делала, что отнимала чужие жизни. Теперь я хочу жизнь подарить. Понимаешь?..
   Эдвард молчал. Потом с трудом выдавил из себя:
   -- Я думал, ты хочешь жить с Алом...
   -- Очень хочу, -- Винри-во-сне говорила тихо. -- Очень. А еще я очень хочу родить его ребенка. И чтобы мы жили все вместе... Но... Эд, не судьба. Не судьба.
   -- Я не верю в судьбу! -- закричал Эдвард на нее. -- Не верю, слышишь!
   Лицо у него было просто сумасшедшее. Оно словно разом помолодело от ярости и гнева, напомнив Винри-настоящей того решительного подростка, которым он был.
   -- Эдвард... -- Винри-во-сне протянула руку и коснулась пальцами Эдвардовой щеки -- колючей... -- Старший брат... Ты ведь позаботишься об Але и о детях, когда меня не станет?.. Правда?..
   Несколько секунд Эдвард еще смотрел на нее сумасшедшим взглядом, потом отвернулся к окну, склонил голову. Винри-во-сне не могла видеть его лица.
   Эдвард произнес глухо:
   -- Знаешь, я не смог быть счастливым и никогда уже не смогу. Но, когда Ал встретил тебя, я надеялся, что хоты бы он... что хотя бы у него...
   -- Не грусти, Эдвард, -- тихо сказала Винри-во-сне. -- не грусти. Счастье -- это то, что мы несем в себе, счастье -- это то, что дарят нам в подарок. Подарок остается с тобой, даже когда люди, что дали его, уходят. Видишь?.. Я подарю вам все счастье, которое у меня есть. И вы понесете его в себе.
  
   Винри проснулась от того, что отчаянно выли собаки, исходя чужим горем и чужой тоской.
   "Вот почему они кидались на Теда, -- подумала Винри. -- Еще бы не кидаться! Они ведь не чувствуют, кто из детей кто. А как не броситься на человека, если так страдаешь из-за него?.."
   Нет, люди не бросаются. Люди любят тех, из-за кого они страдают, и молятся за их здравие. Или за упокой.
  
   Винри встала, накинула на плечи халатик и пошла в комнату Триши. Как и следовало ожидать, девочка металась на кровати, скинув одеяло. Лоб ее был покрыт испариной.
   Винри положила руку ей на голову.
   -- Триша, солнышко, открой глаза...
   Карие глаза девочки послушно приоткрылись, сфокусировались на Винри.
   -- Ты забыла принять снотворное, да?.. -- тихо спросила она. -- И снова все собаки увидели твои кошмары.
   -- Как?.. -- разом проснувшись, Триша села на кровати.
   Винри присела на одеяло рядом с ней.
   -- Было ли такое... Когда Эдвард был ранен, и Альфонс перевязывал его на большой кухне с дровяной плитой, а ты, маленькая, пряталась в углу?.. А потом ворвались военные, Альфонс схватил тебя и понес куда-то?..
   Триша медленно кивнула.
   -- А когда спецслужбы вышил на след твоей тети Ноа, ты пряталась на чердаке и все видела. Ты видела в щель в полу, как ее пытали, верно?
   -- Я... не помню этого, -- вздрогнула Триша. -- У меня в памяти провал.
   -- Но во сне ты помнишь это отлично, -- покачала головой Винри.
   -- Значит, вот как вы догадались?.. -- Триша отвела глаза.
   -- Нет, окончательно догадалась я только сегодня. Когда услышала разговор между твоей матерью и Эдом.
   -- Мама?! -- Триша жадно подалась к Винри. -- Вы слышали маму?! Но как?!
   -- Говорят, дети в утробе матери все воспринимают... Не знаю уж, насколько это правда, но ведь твоя мать была экстрасенсом. Она вполне могла поделиться с тобой и Тедом кусочками своих воспоминаний, -- Винри попыталась улыбнуться, хотя больше всего ей хотелось заплакать от усталости и недосыпа. -- Ваша мама очень любила вас. Она очень хотела, чтобы вы появились на свет.
   -- Мамочка! -- Триша уткнулась Винри в плечо и заревела, вцепившись пальцами левой руки в ткань ее рубашки.
   Дверь в комнату приоткрылась. Винри осторожно, чтобы Трише не показалось, будто она хочет освободиться из ее хватки, обернулась к дверному проему. Там стоял Тед.
   -- Вот видите, -- тихо сказал мальчик. -- Как только вы поставите Трише автопротез, нам надо будет уходить. А то вся округа с ума сойдет.
   -- А ты, Тед?.. -- спросила Винри. -- Какой у тебя дар?
   -- Чуть-чуть телекинеза, -- пожал плечами мальчик. -- Спички, монетки и все такое. Может, с годами разовьется. А еще я могу находить предметы и людей. И немножко предвижу. Тетя Ноа могла предсказать судьбу на ближайшие дня два... если погода была хорошая. Может, и я когда так научусь. Представляете, какой соблазн для генштаба во время войны?.. Пока я еще, конечно, очень слаб. Но я буду защищать Тришу. Это мой долг.
   -- Дурак ты, братец, -- Триша села прямо, вытирая слезы одним кулаком. -- Ребеночек малый. Это я тебя защищаю, а не наоборот. Понял?
  
   На следующий день Винри поставила Трише автопротез. Девочка жутко обрадовалась и попробовала немедленно схватить гребешок -- расчесаться самостоятельно. Естественно, пальцы только чуть трепыхнулись, не согнулись дальше, и рука бессильно повисла.
   -- Что это?.. -- Триша смотрела на конечность так, как будто она ее предала. -- Почему оно?..
   -- Потому что это не настоящая твоя рука, -- вздохнула Винри. -- То ли дело живые нервы, то ли механические. К ней привыкнуть надо, приноровиться, и тогда уже будет не хуже той, что раньше была. Но сначала надо разработать.
   -- И... сколько?.. -- спросила Триша.
   -- Несколько месяцев, -- пожала плечами Винри. -- Точно не знаю, здесь все строго индивидуально. Вашему дяде понадобился год... кажется, я уже говорила, да?.. Но он учился владеть двумя автопротезами.
   -- Ну, года у нас нет, -- Триша скрипнула зубами. --Даже месяца, и то нет., -- она вздохнула. -- Правда, я могу глотать снотворное...
   -- И отравиться на всю жизнь. -- фыркнул Тед. -- Нет уж, через неделю мы уходим. Неделя на снотворном -- это еще ничего.
   -- Куда вы уйдете?.. -- Винри подавила в себе дикий вопль: "Не пущу!" Они действительно были должны.
   -- Будем держать экзамены на государственных алхимиков, -- сухо произнес Тед. -- По крайней мере, я-то точно в этом году. Трише, может, придется подождать до следующего, пока она не научится рукой владеть.
   -- Во-первых, научусь, -- отпарировала Триша. -- До экзаменов еще полтора месяца, я узнавала. Во-вторых, достаточно только одному из нас пройти экзамены. Правда, вот на что мы будем жить до этого?.. Тетя Винри, видимо, вы не одолжите нам денег?.. Мы вернем как только так сразу!
   -- В-третьих. -- сказала Сара, появляясь в дверях, -- я иду с вами!
   -- Что?! -- Винри вскочила на ноги (она сидела на кушетке рядом с Тришей). -- Этим оболтусов я не могу не пустить, а тебя могу прекрасно!
   -- А тебя тоже не пустили, мама?.. -- тихо спросила Сара. -- Или ты не пошла сама?..
   -- Я не могла бросить бабушку, она...
   -- Но ты-то не старая и не немощная, мама! А я... я готовить умею хорошо, драться неплохо, и с алхимией у меня полный порядок! Может, на государственного алхимика я и не сдам, но вообще обузой Трише и Теду не буду, правда же, ребята?..
   -- Э... -- Тед взглянул на Винри и дипломатично ретировался с поля боя. -- Это как тетя Винри решит.
   -- Дети, да с чего вы вообще взяли, что вам позволят держать экзамены на государственных алхимиков?! -- взвыла Винри. -- Что...
   -- С того, мамочка, что у тебя в записной книжке третьим номером под буквой "М" записано "Мустанг", -- хмыкнула Сара. -- А всем известно, что, хотя у нас вроде как гражданский парламент, фюрер -- это все равно сила.
   -- Черт возьми, уж кто-кто, а Лиза эту авантюру в жизни не позволит! Дети должны нормально расти! Для Теда и Триши можно придумать другой выход... ну, пусть в Столицу поедут, но учиться, скажем! А ты Сара, вообще еще должна дома сидеть, и...
   -- Если ты ее попросишь, то позволит! А... Теду и Трише ведь нельзя находится на одном месте, хоть здесь, хоть в Столице! Им нужно путешествовать.
   -- Ты знаешь?..
   Тед покраснел.
   -- Ну... да, тетя Винри, я ей давно уже рассказал.
   -- И я давно уже все решила, -- сурово сказала Сара. -- Мама... вообще-то, я не хотела уезжать, пока мне не исполнится шестнадцать, но я просто не могу отпустить их одних! Просто не могу! Они ведь здесь пока чужие, ничего не знают.
   Винри смотрела на упрямое, одухотворенное лицо дочери и думала: "А если бы я тогда не отпустила Эда и Ала одних?.. Если бы я наплевала на все и пошла с ними?.."
   Но мысли эти не приносили никакой пользы. Ни малейшей. Свой выбор она сделала давным-давно. А Сара стояла на пороге выбора.
   Но...отпустить двенадцатилетнюю девочку просто так неизвестно куда?.. В компании двух таких же оболтусов?.. И этих оболтусов просто так отпустить?..
   -- Тетя Винри, вы не волнуйтесь так, -- тихо сказала Триша. -- Пока мы поедем просто в Столицу. Разузнаем все. Экзамены попробуем взять. А там все образуется.
   ...Да, это выход. Ведь не обязательно решать окончательно, Пусть просто съездят в Центр, поживут там немного, сменят обстановку. Может быть, придумают, что сделать с кошмарами Триши, или девочка сама научится их контролировать... или сгладятся с горькие воспоминания... и они смогут вернуться сюда. А она заранее договориться с Лизой. Государственные дела, конечно, поглощают у нее много сил, но наверняка или она, или Рой выберут время присмотреть за детьми.
   Да, конечно. Так она и сделает.
   В глубине души Винри знала -- воспоминания сглаживаются только с годами. Отпуская сейчас дочь, она отпускает ее навсегда.
  
   ...Они укатили на поезде ясным солнечным утром, и Винри махала им вслед. Она поцеловала на прощание всех троих -- даже Теда, хотя он ужасно застеснялся. Но мальчик все-таки нашел в себе силы шепнуть ей на ухо:
   -- Тетя Винри... я буду защищать и Сару тоже. Пока дышу. Не сомневайтесь, -- и чуть покраснел.
   Что-то он рассмотрел в ее дочери, за всеми ее мальчишескими манерами, угловатой пока фигурой и перепачканными мелом пальцами. Что-то главное рассмотрел. Ну и... дай-то бог.
   "Ох, не сомневаюсь, малыш, что ты будешь защищать ее. Но кто защитит тебя?.."
   В конце концов, они уже сталкивались с опасностями, эти двое. И вышли из них живыми. Так пусть же... пусть...
   Сара подмигнула ей на прощание -- как будто солнечный зайчик мелькнул.
   ...Эти дети тоже несут свой крест. Из поколения в поколение кресты возлагаются на тех, кто их не заслужил. Мироздание -- оно такое. Оно не спрашивает, что тебе надо, а что не надо, и никогда не интересуется твоими желаниями. Оно просто предназначает тебе путь, по которому ты должен идти. Предполагается, что на этой дороге ты наберешься ума-разума. И обретешь счастье. Если повезет.
   Про каждое поколение мы надеемся, что оно будет счастливее нас. Мы надеемся, что будущее будет лучше прошлого.
  
   Винри вернулась в свой пустой дом, и Дэн Третий ткнулся влажным носом ей в колени. Утешить хотел. "Скоро и ты закончишь свой век, дружок, -- подумала Винри, -- и я останусь совсем одна... Я выдержу. Выдерживала же как-то бабушка?.. А ведь я моложе... Потом, может быть, пройдет еще лет десять или даже меньше, и появится у меня внук или внучка..."
   Прошел день -- яркий и сверкающий, наполненный блеском отполированных инструментов и ненужными делами по дому. А теплым вечером, когда ветер нес над травой предчувствие надвигающейся осени, Винри вышла на крыльцо и села там, где еще недавно сидели они с Тришей.
   Прислонилась головой к шершавой и теплой стене дома. Прикрыла глаза.
   Перелаивались в Ризенбурге собаки. Не так, как при Трише -- обычно.
   Люди проходят через мою жизнь, и все мимо. Дадут ли счастье воспоминания, если хранить их?..
   Она чувствовала себя так, как будто ветер прошептал ей: "Видишь эти звезды на небе?.. Им не собраться вместе в один пучок света. Наверное, так надо и нам... чтобы звезда сияла ярче, вокруг нее должна быть пустота... Я хотел бы подарить тебе букет алых роз, но у меня нет ничего. Может быть, ты примешь пустоту на память обо мне?.."
   Пустота. Восхитительное напоминание.
   Что ж, она хотела быть с ним -- счастливой или несчастливой, все равно. Потом выяснилось, что с ним она быть не может. Она хотела быть счастливой хотя бы немного... что поделаешь! Она вышла замуж, хотя не думала, что когда-нибудь сделает это. Она родила дочь, очень похожую на отца. И Джейс тоже вошел в ее плоть и кровь, и он, и воспоминания о нем. Джейсон... преданный и надежный друг, преданный и надежный муж. И Эдвард. Выходит, он в самом деле любил ее?.. Любил до самого конца?..
   Она не могла в это поверить. Как он не говорил ничего! Как он молчал всегда, даже когда...
   Всегда. Он молчал всегда.
   "Я просто пойду по своей дороге, как ты пойдешь по своей, моя милая. Я надеюсь, что, может быть, ты одна сумеешь войти в рай, в который я не смог войти вместе с тобой".
   В каком-то смысле она не была верна ни одному из мужчин, которых любила. Никому. А они были верны ей -- оба.
   Винри вдруг показалось, что Эдвард сидит рядом с ней, и его пальцы касаются ее руки.
   Она повернула голову, слезы застилали ей глаза.
   -- Тебя не может быть здесь, -- глухо сказала она.
   -- И все-таки я здесь, -- отозвался он.
   -- Ты не призрак?.. Не сон?..
   -- Нет. Я -- воспоминание Триши. Всего лишь воспоминание.
   -- Но... -- она совершенно точно чувствовала его руку на своей руке. -- Но ты...
   -- Триша очень не хотела уходить отсюда. Она успела привязаться к этому дому. И я... ну, остался. Сам не знаю, как. Говорят же, что мертвые живут в сердцах живых. Кроме того, ты очень хотела меня увидеть.
   -- Ты...настоящий?..
   -- Боюсь, что нет. Боюсь, я только зеркало твоих чувств и чувств Триши, собранных вместе.
   Она решилась все-таки поднять глаза и посмотреть на него.
   Он, кажется, с возрастом стал еще красивее -- бывают такие мужчины, которым годы только на пользу. И не так похож на своего отца, как Винри боялась.
   -- Ты что-то чересчур добрый сегодня, -- улыбнулась Винри. -- Мы сказали друг другу уже фраз пять, а ты до сих пор меня не поддразнил, не назвал неряхой и вообще...
   -- Это вини Тришу. Она слегка идеализировала нас с Алом.
   -- Эдвард! -- она кинулась в его объятья, вжалась щекой в его рубашку, пахнущую лавандой... неприятный запах старых шкафов. -- Эдвард, как ты мог.... Как ты мог!
   Он неловко обнял ее, похлопывал по плечу... Только воспоминания... только тень... только... ну почему она даже не попрощалась с ним как следует тогда?.. Она должна была!
   А потом запах лаванды вдруг вспыхнул гарью, кисловатым запахом усталости и пота... и хриплый голос, так непохожий на тот мягкий, которым он разговаривал до тех пор, прошептал: "Винри?!"
   Его руки резко, с силой притянули ее к себе, вжали так плотно, что у нее пресеклось дыхание, и чувство, которое она испытала в этот момент, было несравнимо ни с чем.... вскинув голову, она успела на миг заглянуть в его глаза... вдруг ставшие светлее и мягче, чем она помнила, будто выцветшие с возрастом, но и морщинки, морщинки... и небритый... и на грязной щеке -- косая, длинная царапина... шрам будет...
   Не будет шрама.
   Он исчез, и она упала на скамейку, захлебываясь, к счастью, не рыданиями, -- просто слезами. Что это было?.. Ее бред?.. Скорее всего. Дожили.
   "Не плачь, Винри..."
   -- Ал? -- она вскинула голову.
   Но нет. Никого не было.
   Почему мертвые всегда пытаются нас утешить?.. Потому что они знают, что все будет хорошо?..
   Нет, наверное. Потому что мы сами ищем утешения, и наши мертвецы хотят помочь нам. Жизнь -- штука непростая.
   "У нас мог бы быть рай. Но увы, мы сами потеряли его. Зато у нас есть дети. Бедный Эдвард... у тебя из-за меня не было даже этого".
   Однако никогда не говорите, что та жизнь, которая есть, хуже той, что могла бы быть. Ибо судьба имеет тенденцию смеяться над вами. И дело даже не в том, что каждая новая история начинается там, где заканчивается старая. Бесконечность круга Сансары -- слабое утешение для тех, кто знает, как горька может быть участь каждого нового поколения в сравнении с предыдущим. Но, по крайней мере, в этой жизни была любовь Винри. И была любовь Эдварда. И любовь Альфонса. И любовь одаренной, но много убивавшей женщины по имени Мари. Здесь, в этом миге света между двумя моментами тьмы, была любовь, которую они питали друг к другу, и счастье, которого они хотели друг для друга. А это уже... все.
   Это все.
   У каждой истории должен быть свой конец.
  
   Винри вытерла слезы, встала со скамейки и пошла в дом. Надо как следует выспаться. На завтра у нее было назначено сразу два клиента. Вот всегда так -- то месяцами никого нет, а то валят валом, как будто им тут медом намазано.
  

 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"