Под окном медленно проходил военный парад. День независимости. В такт поднимались ноги, в такт воздевались руки к козырькам фуражек, в такт поворачивались головы, выверенно направляя вправо орлиные взоры.
"Мои орлы!" - говорил фюрер и улыбался в усы.
Мустанг недолюбливал пернатых.
Он стоял у окна, пил холодный кофе и думал, независимость от кого они празднуют вот уже пару столетий?.. Нет, умом-то Рой прекрасно это понимал: кретская интервенция, вражьи силы на подступах к Столице, народное ополчение, даты из учебника истории, и Маэс, сидящий рядом в холодной аудитории Военной Академии, толкает его в бок, чтобы он не заснул... А вот прочувствовать не мог. Не было для него независимости, не было и свободы. Ровно год назад, помнится, Брэда повесил на стене в курилке список неких семантически связанных между собою пар, озаглавленный "Желаю не зависеть от...". Пункт первый гласил "Тещи и главнокомандующего", пункт последний - "Геморроя и радикулита".
Так вот, как у вас с тещей, полковник Мустанг?.. Нет и совершенно точно не будет.
А с начальством и геморроем?.. Мое начальство - мой геморрой.
"Вот уж... - Маэс выругался и передал бинокль Мустангу. - Гаденыш плотно засел. Никак не подобраться".
Мустанг вновь и вновь спрашивал про себя: почему такое сложное задание поручили им?.. Взводам только что выпустившихся из Академии салаг - и сразу велели взять засевшего на пороховом складе Ишварского террориста. Террорист забаррикадировался кучей мешков, орал национальные песни, отстреливался из пулемета и вообще вел себя с трудно понимаемым хладнокровием. Мустанга - и Хьюза, вероятно, тоже - при каждом выстреле пробивала дрожь: стоило складу взорваться, как всех их немедленно бы приняли в жаркие объятия боги господствующих в Аместрис религий.
"Все ишвариты психи... - пробормотал Хьюз. - Ну вот какого... он идет на смерть?.. Ради чего?.."
"Это не ишварит, - ответил Мустанг, опуская бинокль. Он был совершенно уверен, что уловил над баррикадой из мешков характерную синеватую вспышку. - Ишвариты не пользуются алхимией".
"А он что, пользуется?" - спросил больше раздраженный, чем удивленный Хьюз.
"Он отстреливается уже почти три часа. Как ты думаешь, почему у него не кончаются патроны?"
"У него там... - тут Маэс пристально поглядел на Мустанга, и лицо его изменилось. - Ты думаешь это?.."
"Провокация, - кивнул Мустанг. - Боюсь, что так. Кому-то очень нужна эта война".
Ими решили пожертвовать - как самыми бесполезными. А потом кто-то там, наверху, получит выговор за халатность: мыслимо ли поручать зеленым юнцам такое дело!
"Тогда он не смертник. Тогда у него должен быть..." - начал Хьюз.
"Именно, - кивнул Мустанг. - Не слишком далеко - кто ж километр прокопается... И должно что-то маскировать... Я думаю, вон там", - он указал на березовую рощицу, грустно желтеющую неподалеку облетающей листвой.
Команда из четырех человек - по двое от каждого взвода - направилась в рощицу, разыскивать подземный ход. Нашли довольно быстро - всего лишь узкая земляная нора, в которой не проползешь иначе, чем по-пластунски.
Они с Хьюзом обсуждали, как лучше сделать: притвориться ли, что идут на штурм, а самим в это время поджидать провокатора у лаза, и поймать, прежде чем он активирует, без сомнения, подложенное на складе взрывное устройство. Ишвариты не пользовались бомбами - равно как и алхимией - но потом было бы не разобрать, отчего там все вспыхнуло.
"А вдруг у него на таймере?.. - спросил Хьюз. - Нет, Рой, как хочешь, надо парней по лазу. Двух в прикрытие и сапера".
Рой мрачно кивнул. Было ветрено, дождливо, и у него даже в белых форменных перчатках отчаянно мерзли руки.
...Склад они взяли целехоньким, и даже провокатор остался жив... но его сразу же забрала служба военной разведки. Как и следовало ожидать. А полковник вызвал их к себе, какое-то время мрачно сверлил взглядом и, высморкавшись, хрипло гаркнул: "Ну чего, парни... повышение вы, можно сказать, заработали, старший лейтенант Мустанг... вы же вроде бы хотели держать экзамен на государственного алхимика?.. Приказ о Переводе в столицу уже подготовлен. А вы, старший лейтенант Хьюз, в военную прокуратуру получаете назначение. Празднуйте, орлы!".
Мустанг подумал об учителе Хоукае, и о том, как он презрительно отзывался о тех, кто продавал свой талант государству, однако отдал честь и ответил по уставу. О чем подумал Маэс, Рой не знал, но этим же вечером они оба напились вдрызг, исполняя наказ полковника, и Хьюз сказал:
"Теперь нам обоим надо быть очень осторожными, Рой. Очень".
Год назад Маэс был жив и помогал Мустангу пробивать путь наверх - чтобы стать одним из ближайших помощников фюрера Брэдли, а со временем и сместить его, - желательно, не противореча присяге, в которую они оба верили.
Сегодня Рой назначил у могилы Маэса встречу, готовя, по сути, государственную измену (в узком понимании вопроса), и никакая присяга его больше не связывала.
Независим от идеи?.. Чушь. Как ни странно, когда потеряли силу официальные путы, собственные принципы Мустанга, как он думал раньше, довольно расплывчатые, вдруг приобрели крепость и непреложность наиматериальнейшей истины, как... да вот хотя бы как эта кружка у него в руках.
Правда, зубоскальство Брэды его теперь уж точно не донимает.
Кабинет выглядел пустым и поношенным. Со стен исчезли карты, фотографии, служебные записки и шутливые рисунки, обнажив местами отставшую штукатурку, пожелтевшие от времени провода, потеки ржавчины от батарей. Столы почему-то сразу покосились... Ну, со столом Фьюри еще понятно: связист так заставлял его всякой аппаратурой, что несчастная мебель раз и навсегда потеряла свою истинную форму, смирившись с тем, что с одного угла ее неравномерно нагружают, а с другого - подпирают чем попало, и теперь, видимо, тяжко переживала вновь обретенную свободу. Но остальные-то - с чего?..
Независимость от человека? Чушь.
В каком-то смысле Мустанг тоже независим от людей. Людей просто вывели из игры, убрали, как убирают фигурки с шахматной доски. Слона, коня, ладью... Королеву. Королева, увы, все время слишком близко к королю, и слишком часто принимает удар на себя. Может быть, для нее и лучше покуда полежать в коробке...
Лиза сказала: "Вы еще не исчерпали моего терпения, полковник".
Рой ответил: "У вас его слишком много, лейтенант".
На самом деле Лиза сказала: "Я буду рядом с фюрером. Это значит, что..."
А Рой на самом деле ответил: "Даже и не думай! Оставь первый ход за мной!"
Лиза козырнула, и Рой не был уверен, что она послушается. Сердце сжимала горячая, болезненная тревога за нее - настолько тяжелая и муторная, что ее и показать-то было нельзя.
Независимость от любви?.. Чепуха.
И от дружбы, увы, тоже нет. Его команда раскидана по городам и весям Аместрис, кто где... Хавок вон вообще, бедняга... И тем не менее, Мустанг знал: позови - они явятся. Наперекор приказу, наперекор угрозе ареста. Поставят веру и понимание долга против буквы устава, и не побоятся гибели... или, быть может, даже участи страшнее, чем гибель. Это тоже был груз, который нести одному почти невыносимо. Почти.
Независимость от веры?.. Идиотизм.
Или мы ведем речь о верности?.. Мустанг сам уже запутался.
Он только понимал, что пытается нащупать тончайшую нить рассуждений, которая увела бы его от холодного кофе, от стройных рядов в одинаковой униформе, что нескончаемым потоком все проходили и проходили под окнами штаб-квартиры, устремляясь на площадь... вот так же бестолковый генерал вводил бы в битву все новые и новые резервы - им на погибель. Но парады подчиняются иным законам, нежели реальные бои.
Отчего же он действительно независим? Ведь он чувствует что-то эдакое внутри... сегодня, когда он проснулся, что-то отозвалось удивительной гармонией, созвучием... будто подумалось на самой грани сонного сознания: "День независимости - а ведь и верно!"
Под прочным колпаком слежки, под угрозой физического уничтожения, лишенный возможности действовать ради своего спасения, мучимый страхами за друзей, полковник Рой Мустанг пил кофе, чуть притопывал ногой в такт военному маршу и чувствовал себя до странности счастливым.
Он был независим от себя самого. То, чего хотел этот невысокий человек в синем кителе больше ничего не значило и никого не интересовало. Значение имело только то, что должно было быть сделано - ради страны. Ради чести. Ради будущего поколения - да хотя бы вот ради этих упрямых мальчишек Элриков или смешной девочки Шески, которая без слов пускала его в книгохранилище и проявляла чудеса изворотливости, трогательно давая ему выспаться.
Он хотел остаться в живых, но его жизнь и судьба были всего лишь переменными факторами. Его счастье - пылью на ветру. Они не имели значения, ибо точка невозвращения осталась за спиной..
Он знал, что у него все получится. Как - не важно.
Мустанг отсалютовал кружкой спинам последних солдат, уже вошедших под ведущую на площадь арку.
Военного парада через год не будет. Мустанг от души ненавидел парады: еще не забыл, как их, курсантов Академии, дрючил сержант Аткинс, заставляя вытягивать носок на уровень талии.
Кстати, холодный кофе он тоже не любил. Просто, оказывается, привыкнув полагаться на Лизу, совсем разучился обращаться с кофеваркой.