Остатки косули застряли где-то между 47 и 48 зубом. Челюсть ныла, наводя Дракона на самые тяжелые мысли о бренности бытия и бессмысленности земного существования. Тысячу лет он живет здесь, наверное, уже тысячу двести, как Дракон перебрался в это предгорье, богатое дикими козами с кривыми рогами и нежными косулями в получасе неутомительного полета. Ну и замок, конечно. Замок был важен. Замок - это люди, а людей Дракон любил.
Дракон откинул очередную обгоревшую зубочистку из толстой ветки местного дуба, так и не успев дотянуться даже до второго ряда зубов. Чихнул.
Тяжелое красно-черное пламя вылилось из пещеры и окутало гору.
- Время пришло и знаки уже нельзя не видеть. Пора избрать чистого сердцем и горячего душой, того, кто сразится с драконом и принесет покой в долину на год-два, а если повезет, то и на дюжину, - седой жрец выразительно уставился на короля.
Дракон снова чихнул, проклятая косуля... ну как можно было отвлечься на красоту заката, отраженного в лесном озере и не прожевать этот маленький и тонкий скелет, как?
- Соберите всех юношей с горящим взором, кто не убоится идти на бой. Кто смело встанет на защиту отчизны. Кто будет воспет, как герой в песнях менестрелей и народных былинах. Чей портрет украсит стену в чертогах. Ну и сообщите, что семье погибшего дадут пять тысяч монет, а рыцарю - казенный меч и панцирь, - король посмотрел на вздохнувшего казначея, посуровел лицом и добавил - и сапоги.
- Сапоги-то зачем, Ваше величество... тут недалеко, если в одну сторону же ж, - почти заплакал казначей.
Юноши лет сорока - сорока пяти с испитыми лицами в лаптях и босяком, иные с костылем, другие без глаза переминались в тронной зале. Жарко горел камин, но тот огонь был красивый, ручкой мягко-красный с нежными рыжими сполохами, он потрескивал над сухими дровами, отдавая прозрачный серо-голубой в старинный дымоход. Грохнуло, грязное алое зарево поднялось да окнами и тут же осело. Потянуло жаром и запахом перегретого камня.
Жеребьевка прошла быстро и на редкость без ожидаемого мордобоя. С другой стороны, если в этот раз давали пять тысяч монет, в следующий раз дадут уже шесть или даже семь. А семь тысяч меди - почти три золотых. Избу можно справить или корову купить.
Избранные построились в очередь к кастеляну. Рыцарь без глаза уже получал панцирь, сапоги, меч и почему-то не положенный ему шлем с забралом. А вот кривой Угго уже орал через забор:
- Изабелла! Бэлка, чтоб тебя черти драли!
- Да дядя, - послышался милый голос, впрочем, весьма недовольный и малость уставший.
- Лови, - и Угго перекинул через забор сапоги.
- Спасибо, дядя, - прозвучало вполне искренне...
Ранним утром, миновав все огненные лужи-ловушки, горячие камни, взрывавшиеся от малейшего толчка мелкой каменной шрапнелью, качающиеся остовы молодых деревьев, успевших на свою беду вырасти здесь с прошлого похода, рыцарь без глаза и упрека в свежем, начищенным, а нынче грязно-пепельном панцире, уже не подгоняемый сержантом стражи, вышел к пещере дракона.
- Выходи, дракон, биться будем! - больше со страху, прокричал рыцарь. В деревне говорили, что может и не надо будет на дракона-то идти. Так... в лагере погоняют, монет дадут, да домой отпустят. Успокоится дескать дракон-то.
Дракон, скорчив совсем уж скорбную рожу, высунулся из пещеры.
- Ну наконец-то, сколько ждать можно!
- Дык, не осталось у нас мужиков, ну то есть рыцарей почти. Попалил ты всех, Драконушка.
- А не осталось, че пришел?
- Дык, пять тыщ монет же... избу сыну поставлю...
- Да уж, поставишь ты, как же, - пробурчал Дракон и шумно выдохнул в сторону, от чего камни поплавились и шипя медленно потекли вниз по склону, - меч доставай, биться будем.
- А может, это, обойдемся как-нить... может в плен, - но меч все же достал.
- Ну наконец-то, - выдохнул Дракон, и аккуратно взял меч двумя пальцами из рук обугленного скелета, - эххххх...
Меч плавился, гнулся, но достал-таки до осточертевшего куска косули...
Хорошо-то как, подумал подобревший Дракон. И не болит ничего, и небо как-то синее... и чтой-то я захандрил некстати. Расправил крылья и улетел в прекрасный лес, где в двадцати минутах небесного пути можно было поохотиться на милых и трепетных косуль, рогатых пятнистых оленей и вообще хорошо и плотно пообедать. А Изабелла считала медяки в мешочках с вышивкой казначейства.