Тёплый майский вечер лениво вплывал в большую, светлую комнату. У огромного - от пола до потолка - зеркала вполоборота стояла молодая, стройная улыбающаяся девушка.
Злата подняла руки к вискам, взлохматила волосы, затем тряхнула головой и, продолжая улыбаться, подошла к стоящему в углу глубокому креслу и села в него.
Молодая балерина только что узнала самую лучшую новость в своей жизни: ей присуждена премия "Филип Морис. Дебют". Девушка закрыла глаза и тут же вздрогнула. Воспоминания нахлынули, как цунами, и от них уже не было спасения - Злата стремительно, как в водоворот, погружалась в воронку прошлого...
...Злата Дмитриева помнила себя лет с трёх. Её единственным домом был детский дом: мать отказалась от дочери сразу же после её рождения. Златой девочку назвали медсёстры ещё в роддоме - за густые золотисто-белокурые волосы. А фамилию дали уже в детдоме - в тот месяц всем поступившим детям давали фамилии на букву "д".
Немного повзрослев, девочка часто думала о своей матери и о том, почему та от неё отказалась. А ещё Злата, как и все одинокие, брошенные дети, придумывала себе маму - молодую, белокурую и очень красивую. Которая обязательно за ней приедет. Когда-нибудь. Своими фантазиями девочка ни с кем не делилась - боялась, что засмеют.
Сиротская жизнь рано сделала Злату взрослой: лет с одиннадцати эта девочка, которую предали сразу же после её рождения, поняла, что в жизни ей придётся рассчитывать только на саму себя. Трудное, одинокое детство закалило её: Злата поняла, что самое главное - как бы ни было трудно не давать воли отчаянию.
Ещё в детдоме Злата начала заниматься в танцевальном кружке, где танцевала с большим удовольствием и очень неплохо. А однажды танцевальный кружок, в котором занималась Злата, был приглашён на Фестиваль танца в Краков, где занял третье место. Пятидневную поездку в Краков Злата вспоминала ещё очень долго, а "бронза" Фестиваля танца стала главной гордостью её детства.
- Злата, бери свою судьбу в свои руки! Точнее, в ноги! Иди в хореографическое училище! - однажды сказала ей хореограф - светлая, умная и добрая женщина с острым наблюдательным взглядом. - Ты такая лёгкая, гибкая, прямо гуттаперчивая. Быть тебе балериной.
Как много в жизни значит вовремя встреченный человек и сказанная к месту фраза! После седьмого класса Злата пошла в хореографическое училище. Её взяли по добору - на год позже остальных: уж больно хороши были данные. С тех пор балет подчинил себе всю её жизнь, помог забыть серые детдомовские дни, поверить в себя. Были, конечно, и стёртые в кровь пальцы, временами накопившаяся усталость брала верх, и хотелось всё бросить, но Злата всегда понимала: балет - её главный жизненный шанс.
Это только из кресла в партере балет кажется чем-то фееричным, волшебным, лёгким и воздушным. Но эта лёгкость и воздушность достигаются работой - ежедневной кропотливой работой, которая требует внимательности, выносливости и силы воли.
Злата упорно работала, разучивая сложные па, а по ночам к ней в снах иногда приходила мама - молодая, белокурая и очень красивая. Мать-"кукушка" продолжала жить в сердце своей брошенной дочери - жить тихо и почти незаметно, только изредка напоминая о себе.
Злата окончила хореографическое училище с красным дипломом и стала танцевать на сцене Большого театра. Сначала был кордебалет, но молодая балерина упрямо мечтала стать солисткой. Через четыре года ей выпал шанс - заболела одна из ведущих артисток - и Злата его не упустила, за несколько дней выучив сложнейшую партию Жизели.
О своём детдомовском прошлом молодая балерина предпочитала не вспоминать, а в многочисленных интервью либо ловко уходила от вопросов о родителях, предпочитая говорить о творчестве, либо лгала о тёплом родительском доме, о счастливом детстве, о поездках на море...
Несколько лет девушка пыталась отыскать свою мать, но безуспешно. Но прошло время, она стала ведущей солисткой балетной труппы, пришла известность, а вместе с нею - поклонники, один из которых и помог Злате узнать адрес матери.
Злата ожидала свою мать на улице возле её дома в Уручье. Ей хотелось посмотреть в глаза женщины, которая когда-то родила её и бросила.
Во двор дома въехала дорогая длинная вишнёвая машина. Из неё вышла высокая, стройная, очень красивая светловолосая женщина и направилась к подъезду. Сердце Златы упало. Сколько раз она представляла себе их встречу, а теперь смогла только спросить у своей матери, который час, и, поблагодарив её сухим кивком головы, пройти мимо.
Сердце девушки разрывала обида. Злата интуитивно поняла, что её мать отказалась от неё ради лёгкой, красивой, ничем не обременённой жизни.
Через семь месяцев Анастасия Николаевна - мать-"кукушка" - обнаружила в почтовом ящике длинный белый изящный конверт.
"Двадцать девятого мая этого года вашей дочери - Злате Дмитриевой будет вручена премия "Филип Морис. Дебют". В этот же день вы сможете увидеть свою дочь на сцене Большого театра в партии Жизели", - было напечатано на длинной, красивой, дорогой открытке. Подписи не было. К письму прилагались два пригласительных билета в театр.
Но Анастасия пошла в театр одна. Уселась в ложе с огромным букетом душистых алых роз, аромат которых щекотал ноздри, и с замиранием сердца смотрела на опущенный тяжёлый бархатный занавес.
Занавес поднялся и открыл сцену, где юная хрупкая Жизель переживала любовную драму, умирала, а затем спасала обманувшего её возлюбленного от разъярённых вилис.
В антракте Анастасия осталась в ложе. Полузакрыв глаза и крепко сжав тщательно накрашенные губы, она вспоминала прошлое, блуждала по его лабиринтам. Вспоминала и тот далёкий день, когда она отказалась от дочери.
Балет окончился, занавес упал, а затем вновь поднялся, и артисты вышли на поклон. Зал взорвался овациями и криками "браво!" Перед Златой всё плыло. Взгляд балерины скользил по ложе и искал лицо женщины, которая когда-то предала её.
На мгновение их глаза встретились, а затем девушка перевела взгляд на гудящий как растревоженный улей зал, грациозно присела в полупоклоне и спустя мгновение исчезла за занавесом.
У Анастасии дрожали руки, гулко колотилось сердце, в горле застрял давящий комок - не могла и слова вымолвить. Она поняла, что не сможет подойти к дочери, заговорить с ней, подарить ей цветы. Уронив на пол никому не нужные розы, женщина опрометью бросилась вон из театра. Она не помнила, как добралась домой. До утра Анастасия витала в клубах сигаретного дыма и воспоминаниях. Слёзы медленно катились по её щекам. Женщина не могла забыть пронзительный взгляд своей дочери, взгляд, который как будто говорил: "Смотри, от кого ты отказалась. Ты могла бы гордиться мной".
Этот взгляд, как будто подводя черту, говорил ещё и о том, что в этой жизни они навсегда чужие люди.