Каникулы кончились. В понедельник утром Люба стояла у двери Вериного подъезда и ждала подругу, недовольно поглядывая на часы.
Опять опаздывает. Вера вообще часто опаздывала.
Домофон пиликнул, и на свежий влажный воздух выбежала Вера:
- Привет! И не надо на меня так смотреть, я опоздала всего на тридцать четыре секунды!
- Да ладно, я уже привыкла. Ты мне лучше скажи, что ты такое там про Книгу узнала? Ты начала говорить, а потом всё сорвалось - знаешь же, какой у меня телефон глюченый.
- Не-е-ет, - злорадно сказала Вера: пусть теперь Люба помучится ожиданием! - Вот придём в школу, встретимся с Надей, тогда на большой перемене в кафе вам всё и расскажу! Это лучше ты скажи, сделала стенгазету, которую тебе Мороз задавала?
- Ну, тогда и я не скажу! А я ведь тоже кое-что про часовню раскопала... В кафе узнаешь! - заявила Люба, и обе девочки в гробовом молчании зашагали в сторону гимназии, то и дело с нетерпением и любопытством поглядывая друг на друга.
В кабинете математики всё так же молча и напряжённо сели за одну парту.
В класс вбежала Надя:
- Девчонки! Привет! Как я рада вас видеть! Знаете, что я на каникулах...
- Цыц! - хором рявкнули на неё подруги. Надя удивлённо и слегка обиженно замолчала.
- На большой перемене в кафе, - сообщила ей Вера.
- Что?
- Состоится обмен информацией! - добавила Люба.
Надя оглядела напряжённые лица друзей, пожала плечами и села в такую же позу.
В это мгновение дверь распахнулась, и в помещение ввалились Кочан, Шуйский, Шилин, Литвинов Юра и Прохор. На груди у Юрика висела картонная коробка, обклеенная белой бумагой и с надписью "Пожертвуйте бедным ученикам 10 рублей (не больше!!!) на покупку мерседеса!!!"
- Привет, типа чего сидим такие грустные? - поприветствовал девчонок Федя.
- Да так. А вы-то что делаете?
- Собираем самыми мелкими у нас в Беларуси купюрами - десятирублёвками - на мерседес, ты чё, неграмотная? - поинтересовался Игнат, махнув рукой в сторону коробки. И тут же завопил (прямо в ухо только что вошедшей Терезе Антоновне):
- ПОЖЕРТВУЙТЕ 10 РУБЛЕЙ НА МЕРСЕДЕС, ГРАЖДАНЕ СЕМИКЛАССНИКИ!!! - и потом уже тише объяснил: - Десять рублей всё равно никому не жалко, вот и дают.
Девочки расхохотались и полезли в сумки в поисках мелочи.
- Тереза Антоновна, ну типа дайте десять рублей! - пристал к симпатичной учительнице Шилин.
- Фёдор, займите своё место, пожалуйста! - с трудом пряча улыбку ответила Терезка.
- Ну Тере-еза Антоновна, ну вам что, жалко, что ли? - подключился Андрей.
- Мы вас на мерседесе покатаем! - пообещал Коля. Юра с коробкой, возвышаясь над остальными, молча стоял с одухотворённым лицом, как памятник самому себе.
- Не говорите ерунды! Мне не жалко, просто...
- Ну так чего типа не даёте?
- А вот что вы в контрольной написали? В пятом задании?
- А типа что? - озадачился Федя.
- Вот, приписано карандашом: "Вы не сказали, каким путём находить пункты пересечения координат, поэтому я буду находить так, как хочу". Это что, нормально?
- Ну так ведь типа правда же... Ну, я больше не буду! Дайте десять рублей!
- Ой, всё, на, возьми и садись на место! - сдалась Терезка.
Воодушевлённые успехом, парни всю следующую перемену патрулировали коридоры и собирали "пожертвования". Учителя и ученики веселились и по десять рублей давали. Даже директор дал.
Такой торжественной процессией - невысокие Андрей с Игнатом впереди, вопя во всё горло, прыгая и размахивая руками, Юра, постукивающий по бокам коробки, как по барабану, в середине, и Коля с Федей в конце - они ввалились в кабинет русского.
- Да-а-айте десять рублей! Всего десять! Де-есять рублей кто может дать? - проорал Игнат в затылок Кутасу (учитель от неожиданности подпрыгнул, в прыжке развернулся, но споткнулся и плюхнулся на стул, выставив перед собой журнал с видом человека, готового защищать свою жизнь любой ценой).
- Тьфу ты, Кочан, сядь на место!
- Только когда дадите десять рублей! - с непоколебимой твёрдостью ответил Игнат.
Кутас, лишь бы от него отстали, пожертвовал в копилку положенную сумму.
- Сегодня у нас тема "Слова, имеющие особую эмоциональную окраску". Например, "зелёная трава". Это словосочетание не имеет никакой эмоциональной окраски. А вот "изумрудная трава" - имеет. То есть трава не просто там какая-то зелёная, а аж изумрудная, очень красивая, необычная. Ясно?
- Пасмурно, - буркнул кто-то с задней парты.
- Упражнение N405. Здесь написаны словосочетания, а вы должны определить, имеют они эмоциональную окраску, или нет. Горлач Максим, начинай! - Сергею Владимировичу очень хотелось, чтобы хоть первое словосочетание сделали правильно.
- Так, значит... - Максим углубился в книгу. - Воздушное одеяние - имеет.
- Правильно, - Кутас перевёл дух. Начало ему понравилось. Может, вызывать только отличников? - Литвинов Юра!
- Э-э... - Юра запихал в рот последнюю сливу, вытер под партой руки о пиджак и схватился за книжку. - Деревянная кровать - не имеет.
- Прохор Коля! - Кутас был доволен.
- Серебристая паутинка - имеет.
- Матвеенская Вера!
- М-м-м? - Вера и её подруги по-прежнему играли в молчанку, сидя треугольником и мрачно глядя друг другу в глаза - силу воли тренировали, хотя любопытство и нетерпение от желания рассказать свои достижения их просто душили. - А-а... Э... Чего там... Новая игрушка - не имеет.
- Потому что так по закономерности выходит, - охотно объяснил Игнат. - Максимово словосочетание эту самую окраску имело, Юрино - нет, Колино - имело, Верино - нет, значит, моё тоже должно иметь! А что, разве я неправильно сказал?
- Нет!!!
- Но почему?! Ведь как это звучит - КАСТРЮЛЯ! - Кочан воодушевлённо взмахнул рукой, сбив с сидящей на соседнем ряду Зеленко Машки очки.
- Кочан!!! - возмутилась девочка.
- Чего тебе, Зелёнка?
- Так, Игнат, иди-ка ты где-нибудь попрыгай, успокойся, - устало сказал Кутас.
Парень послушно вылез из-за парты и, по-заячьи сложив руки, начал прыгать вокруг учителя. После этого запрыгнул на парту, сплясал несколько элементов народного танца, выкрикивая "Э-эй-эх!"; прыгая и размахивая руками описал ещё пару кругов по классу, а потом вернулся к своему месту и как прилежный ученик сложил руки на столе.
И тут у Кутаса лопнуло терпение:
- Всё! Мне это надоело! Ты и Шуйский - марш за шкаф! - Сергей Владимирович ткнул пальцем в стоящую на некотором отдалении от стены книжную полку, за которую обычно складывали спортивную форму, ненужные больше в этот день книги, старые стенгазеты, подарки к праздникам и различный мусор. - И чтоб на моих уроках сидели только там! Учить-то вы и так ничего не учите, а так может хоть остальным мешать не будете.
Игнат с Андреем переглянулись, ухмыльнулись, подхватили свои стулья и отбыли в указанном направлении.
Кутас продолжил урок, но лучше стало: из-за шкафа то и дело доносились выкрики типа: "Восемь!", "Валет!", "Куда карты из отбоя таскать?!", "Шулер недоделанный!", "А я тебе козырным тузом!" и другие.
- Так, 7 "А", я хочу сделать объявление! - заявил Кутас. - Эй, там, за шкафом, вы тоже послушайте! - Из-за шкафа медленно вылетел самолётик и спланировал на парту к Маргарите. Девочка отдала безделушку классному.
Кутас хотел было его выкинуть, но оценив профессионализм, с которым самолёт был сделан, спрятал себе в шуфлятку.
- Так вот, что я там хотел сказать?.. А, да. Как вы знаете, наша гимназия борется за звание лучшей если не в Минске, то в районе. По внешнему виду она ещё ни разу не проигрывала: Мороз Ольга Игоревна лично это контролирует, - с парт послышалось согласное хмыканье. - На олимпиаду бороться с Макаронкиным от нашей школы идёт Максим, так что тут мы тоже имеем все шансы на победу... - раздались аплодисменты в сторону отличника, и Максим склонил голову и поднял руку в знак признательности за моральную поддержку. - Но оценивают не только оформление и наличие вундеркиндов.
Кутас сделал театральную паузу.
- На этот раз оценивают ещё и общую успеваемость учеников. Поэтому в этом году все классы будут сдавать экзамен по шести предметам.
Класс взорвался возмущёнными воплями в знак протеста, а из-за шкафа вылезла швабра, к которой был прикреплен плакат "СКАЖИ ЭКЗАМЕНАМ "НЕТ!"
- И нечего на меня так смотреть! Это не я придумал, - предупредил Кутас.
* * *
- Мне Оля одну интересную вещь сказала, - сообщила Вера подругам, когда они поднимались к кабинету истории на урок Барисовой. Девочки уже немного свыклись с тем, что до большой перемены они друг другу ничего не скажут, сумели обуздать своё любопытство и снова начали разговаривать.
- Ну и? - вяло поинтересовалась Люба. Надя как обычно молчала.
- У нас биологица на больничный ушла, будет замена. Пока ещё неизвестно кто, - Вера, вздохнув, поставила портфель на пол рядом с дверью кабинета и устало прислонилась к стенке. Что-то первый день четверти тяжело даётся.
Она смотрела, как КиШ раскручивают физрука Кису на очередные десять рублей, и сердце сжималось от сладкого чувства предвкушения и горького - сожаления. Они смогут расшифровать Книгу! Вдруг там и в самом деле будет что-то... фантастическое?.. А если нет? Вдруг это окажется, как сказала Люба, какой-нибудь учебник истории?
Кстати, об истории...
- Матвеенская! - необъятная Тамара Ивановна вплыла в коридор и зазвенела ключами. - Мне не нравится, как ты стала работать! Ленишься! Думаешь неизвестно о чём! Небось одни хлопцы на уме! Историю учить надо!!! И ты, Калоша Наталья, тоже деградируешь! Рыба гниёт с головы, а класс - со старосты! Заходите! - кивнула она классу.
Вера быстренько юркнула в класс и села на последнюю парту. К ней подсела Надя, настороженно поглядывая, как грозная учительница читает Игнату лекцию о том, как полезно носить шерстяные носки летом и ложиться спать в восемь вечера. А ещё лучше в шесть.
- Конечно, Тамара Ивановна! - согласно кивал Кочан. - Я всегда надеваю летом не меньше трёх пар носков и не выхожу из дома без валенок, тулупа и шапки-ушанки! А спать вообще в четыре ложусь (правда, утра, но Игнат не стал это уточнять)!
Начался урок стандартно (то есть с обращённого к Исрафиловой повеления Тамары Ивановны выкинуть жвачку в мусорку). Барисова пространственно излагала материал о культуре латиноамериканских народов в восемнадцатом веке. Люба тихо посапывала, положив голову на сложенные на парте руки и накрывшись учебником. Почему-то по математике. Аня, расположив на коленях зеркальце, аккуратно красила губы. Максим скучал - он знал всё это ещё в пятом классе, а Марго внимательно слушала, сидя прямо перед Барисовой, пока сидящая рядом Машка читала под партой какую-то книгу. Она, как и Вера, любила фэнтези. Федя пачкал парту корректором.
И тут эту идиллию нарушил звонок чьего-то мобильного.
Барисова грозно нахмурилась. Все испуганно замерли, переглядываясь. Не выключить телефон на уроке Барисовой - поступок не самый умный.
- Кто телефоны на уроке не выключает?!!! - загремела Тамара Ивановна. - Сейчас к директору... нет, к Мороз Ольге Игоревне в кабинет заведу!!!
7 "А" начал испуганно сползать под парты. Вид у всех был недоумённый.
- НУ!!! Я ЖДУ! КТО СЕЙЧАС ЖЕ НЕ ПРИЗНАЕТСЯ - ДВА БАЛА ЗА ЧЕТВЕРТЬ!!! НЕТ, КОЛ!!!!!
А телефон-то всё звонит.
- Дневник на стол!!! Родителей в школу! Из гимназии выкину!!!!!
- ЧТО?!!! Маргарита?! Ты?!?! Ты не выключила телефон?! Да ещё и не признавалась? Такая умная девочка? Как тебе не стыдно?!
- Тамара Ивановна, это не я! - поспешно заверила Марго, взмахнув длинными загнутыми ресницами. - Но это не у нас. Это ваш телефон.
Повисла пауза. Барисова слегка смущённо оглядела аудиторию тёмными, маленькими глазками. Телефоны на уроках предписывалось выключать не только ученикам, но и учителям.
- Ой, это мне звонят? Что ж вы раньше не сказали?! А где ж мой телефон?..
Историчка вытащила из-под стола сумку и начала увлечённо выискивать в ней надрывающийся сотовый. Копалась, копалась, но так и не докопалась. Стала вынимать содержимое сумки на стол.
О-о-ой, сколько всего может поместиться в обыкновенной с виду дамской сумочке! Особенно если она принадлежит Тамаре Ивановне.
Ключи, зажигалка, спички, ручки, три платка, губная помада, паспорт, блокнот, журнал, пакет апельсинов, зубная щётка, кофта, справочник садовода, стопка ученических тетрадей, бутылка лимонада, дамский роман, носки (явно мужские), фотоальбом, домашние тапочки, колготки... Только телефона всё не было.
Барисова удивлённо поглядела на сумку, перевернула её вверх дном и потрясла. Потом раскрыла пошире и сунула туда голову.
Не выявив искомого, Тамара Ивановна принялась обхлопывать себя по многочисленным карманам, потом стала в них рыться...
7 "А", стараясь сдержать рвавшийся наружу смех наблюдал за историчкой. А учительница тем временем уже вылезла из-за стола и открыла сначала внутренний карман пиджака, потом наружные, потом карманы блузки, потом юбки... Даже попрыгала на месте немного: видно, надеялась, что он всё-таки откуда-нибудь выпадет (от каждого прыжка пол ощутимо сотрясался).
Телефон умолк.
- Да ну что же это такое?! - возмутилась Барисова и хлопнула журналом по столу.
7 "А" похрюкал немного, но наконец не выдержал и расхохотался, молотя руками по партам (а те, кто уже лежал от смеха на полу, то и по линолеуму).
Учительница сердито оглядела класс, не понимая причины такого бурного веселья.
А причина была в том, что сотовый всё это время мирно лежал посередине стола на стопке тетрадей прямо у Барисовой перед носом.
* * *
После третьего урока наступила большая перемена, на которой полшколы стекалось в столовую.
Подруги этот факт проигнорировали, сразу кинувшись в кафе и, сев треугольником, в предвкушении уставились друг на друга, испытывая силу воли.
Из коридора, соединяющего столовую с кафе, появились КиШ, Юра и другие со своей коробкой для сбора пожертвований.
- Ну, кто первый? - нарушила молчание Вера, сообразившая, что если они будут испытывать силу воли и дальше, то перемена кончится.
- Давай ты, - разрешила Люба.
- Я узнала на каком языке написана книга! - выдохнула Вера.
- Правда?! - ахнули подруги. - Ну?!
- На латинском, - Вера с гордостью поведала, как ей удалось это узнать. - А валентинки? Там тоже было латинское слово! И ты ещё будешь говорить, что это шутка или что эти вещи никак не связаны?! - обвиняющее обратилась Вера к Наде.
- Не нравится мне всё это, - проворчала девчонка, тем не менее поднимая руки вверх в знак поражения.
- У тебя всё? Теперь дайте я скажу! У меня такое!.. - Люба взяла на себя роль председателя этой мини-конференции. - Я делала задание Мороз, ну, за то, что я Макаронкину в зад вилкой тыкнула, стенгазету, статью об искусстве, причём распечатывать из Интернета нельзя! Мороз родителям сказала! Ну, они мне купили журнал про всякие художественные выставки в Беларуси, с фотками, и в конце там была эта... Ну, в которую мы с Кутасом ходили?.. Директор, кстати, говорил каждый месяц ходить, а Кутас то ли как обычно забыл, то ли отлынивает... Ну так вот. Там фотография этой выставки, которая в подвале. Вы помните, там на стене висела жутко красивая старинная рама, серебристая такая. Но пустая. Одна рама, и всё. И вот на этой фотке как раз видна эта рама, но с картиной!!! Угадайте, с какой?
Под тревожно-выжидательное молчание девчонок Люба нарочито медленно поставила портфель себе на колени, раскрыла и вытащила тоненький журнал с глянцевой обложкой. Полистала, а потом торжествующе улыбнулась и развернула к подругам.
Те ошеломлённо склонились над одной из фотографий.
Серые стены, электрические круглые лампочки, длинный коридор с картинами в простых деревянных прямоугольных рамках... И, сбоку, на ближней стене почти полностью видна массивная серебристая рама с выпуклым извилистым узором. А в раме - потрясающей красоты картина, хотя и слегка мрачноватая: серое, с лёгким кружевом светлых облаков небо, стального цвета замок-скала, поднимающий ввысь острые пики вершин-башенок с длинными узкими окнами-бойницами, тёмные редкие пятнышки деревьев внизу и гигантские, покрытые мхом валуны у подножия.
- Невероятно! - выдохнула Надя. Вера от счастья и волнения даже говорить не могла, у неё перехватило дыхание. - Ну точно как в нашей Книге! Даже ещё лучше!!! Это, наверно, оригинал, а там так, копия...
- И, обратите внимание, рисунок рамы этой картины, рамы зеркала и пюпитра практически одинаковый! - так самодовольно заметила Люба, словно лично их выковывала.
- Это ещё неизвестно, золотое - не золотое, и серебряное - не серебряное, - буркнула Надя. В кафе только что вошли Паша с Дашей, и не смотря на всю грандиозность открытий, настроение девочки моментально ухнуло в глубины ниже Марианской впадины.
- Зато теперь точно ясно, что всё это как-то связано: и валентинки, и картина с рамой, зеркало, Книга с пюпитром... И электронные предметы не работают, и Книга странная - кровь в неё без следов втягивается - помнишь, как ты поранилась и на книгу кровью капнула, а на ней даже следа не осталось?.. Да ещё и линии какие-то в конце странные появляются... И по-моему эти рыжие, заяц с собакой, тоже здесь как-то замешаны! По крайней мере заяц уж точно! Нахал ушастый! - перечисляла Люба, а потом резко повернулась к Наде: - И ты ещё что-то будешь говорить?!
- Да я уже молчу давно, - буркнула девочка.
- Ладно, теперь давай, что там у тебя на каникулах было, - великодушно велела Люба, запихивая журнал в сумку.
- Да у меня ничего такого сенсационного, - вздохнула Надя. - Так... Я же уже давно на выставку драгоценных камней хотела сходить, про которую Аня ещё на собрании против Марго говорила... Ну так вот, пока была в Москве, сходила.
- Ну, и как? Оправдала твои ожидания?
- Ага! Красотища - неземная! И, представляете, почти за день до того, как мы туда ходили, с этой выставки один экспонат спёрли! Камень какой-то, говорят, необработанный алмаз огромных размеров! Прямо рекордных! И абсолютно круглый, только какой-то горной породой покрыт, которую просто так не отдерёшь, надо в специальную лабораторию отдавать. А так, в общем-то, всё.
Девочки помолчали.
- Сейчас что, Гарпия?
- Угу. И очень злая. Шуйский её своими десятью рублями достал! И Федя тоже, опять всю тетрадь корректором замазал...
- Ладно уж, где наша не пропадала...
* * *
- Сейчас узнаем, кто у нас биологию заменяет... - Люба с размаху бросила сумку рядом с дверью кабинета.
- Угум... А, кстати, Надя, воду-то у тебя уже дали? Соседи водопровод починили?
- М-м-м? - Надя проводила взглядом Пашу, который на этот раз шёл один. - А у него сегодня не жёлтый галстук, а красный! С жёлтым было лучше... А воду дали, давно уже. Но соседи тут не при чём, у них там вообще всё проржавело и прогнило, надо всю систему менять, а у них денег не хватает. Так они сейчас вообще куда-то переехали. Будут копить, наверное.
- А Книгу надо переводить! - решительно сказала Вера, резко перепрыгивая на другую тему.
- Какую? - не сориентировалась Люба. - Я вот думаю, может, мне вообще в Шуйского влюбиться? Или в Юру? А что, он большой, сильный, будет картошку с рынка мешками таскать, дрова на даче колоть...
- Влюбись сразу в Максима! - посоветовала Надя. - С ним точно не пропадёшь. Получит свою Нобелевскую премию лет через пять, будешь с ним жить-поживать да горя не знать...
- В Максима?.. - Люба на полном серьёзе с ног до головы оглядела прислонившегося к стенке отличника. - Ну, вообще-то он тоже симпатичный... И высокий... Нет! А кто тогда дрова колоть будет?! Да и за картошкой его тоже небось не выгонишь!..
- Да хватит вам про парней! - не выдержала Вера. - Книгу нашу надо переводить, что же ещё, не домашку же по английскому!
- Вообще-то надо, - согласилась Люба. - И Книгу, и домашку. Нам на завтра задали. - Надя недовольно засопела: ей было лень этим заниматься. И Книгой, и домашкой. - Язык знаем, только вот... для этого словарь нужен! А где ты сейчас латинско-русский словарь возьмёшь?.. Их небось и не продают нигде... Эх, надо было тебе его у бабушки забрать и сюда привезти!..
- Да ты что?! Кто ж мне его даст?! Он, во-первых, там нужен, а во-вторых, выдела бы ты, какой он здоровенный!.. Слушайте, а чего мы в коридоре сидим? Кабинет же открыт!
7 "А" ввалился в класс. Парни расселись вокруг последней парты, вывалили из снятой с Юры "копилки" все деньги и принялись их пересчитывать.
- Восемьсот пятьдесят четыре десятки! - восторженно похвастался Прохор. - Это восемь тысяч пятьсот сорок рублей! - и он горделиво посмотрел на Надю, словно надеясь, что возлюбленная подарит ему ласковый взгляд за эти кровью и потом добытые деньги.
- Ну, на Мерседес нам не хватит, - рассудительно заметил Андрей, - но вот на коробку конфет...
Прозвенел до боли знакомый звонок, всегда один и тот же, но в то же время всегда такой разный: райские колокольчики, когда он звонит с занятий, и гонг Страшного Суда - на них.
С последней трелью в дверь вошёл мужчина. Высокий, массивный, с развитой мускулатурой и блестящей лысиной. Движения его были уверенные, неторопливые и спокойные, а глаза - светло-серые и какие-то мёртвые, из-за чего взгляд казался очень тяжёлым. Кожа была смуглой, но со странной более светлой полосой наискось на лице.
Он негромко хлопнул дверью, закрывая её. На любом другом уроке это ни на кого впечатления не произвело бы (ну, кроме истории и физики, но Барисова никогда не захлопывала дверь "тихонько", она бабахала ей об косяк так, что стены вздрагивали, а на физике дети затихали, едва заслышав в конце коридора грозный стук каблуков), но в этот раз все как по команде замолкли и развернулись к учителю.
А тот медленно и спокойно взошёл на кафедру и оглядел учеников пронизывающим взглядом.
- Здравствуйте. Меня зовут Валерий Константинович, - голос у него был зычный, гулкий и без всякой интонации. - Я буду вести у вас биологию некоторое время...
В этот момент дверь открылась и в класс ввалились хихикающие Оля в мини-юбке и неизменных кроссовках и Аня со своими красными вьющимися волосами.
- Ой... Здрасьте, а мы в кафе были! - девочки выдали свою обычную отговорку и хотели было юркнуть на свои места на последней парте, но биолог их остановил.
- Почему вы опоздали?
- Мы ж говорим, в кафе были. Звонка не слышали.
- Почему все слышали, а вы нет? У вас проблемы со слухом?
- Всё у нас в порядке, - тут же начала кипятиться Оля. - И не надо нас оскорблять, пожалуйста!
- Я вас не оскорбил, - невозмутимо возразил Валерий Константинович. - Я спросил. Вы ответили. Никаких оскорблений. Как ваши фамилии? - за время всего разговора биолог ни разу не повысил голос.
- Исрафилова и Лакизо, - недовольно буркнула Аня.
Учитель сверился с журналом и чуть приподнял едва заметные светлые брови: видимо, удивился какие "прекрасные" стоят у подруг отметки.
- У вас, Лакизо, уже четыре урока не было оценок. Вам это известно?
- Я не Лакизо, я Оля! - требовать от этого странного человека называть себя "Олечкой" девчонка не осмелилась.
- Вам это известно? - не меняя интонации бесстрастно повторил учитель.
- Не надо называть меня Лакизой!!! - сорвалась почти на крик Оля. Она нервничала и, пожалуй, даже была слегка напугана, и из-за этого злилась.
- Это ваша фамилия. А я ваш учитель. И я имею право называть вас по фамилии. Я вам не друг и не приятель ("Ну и слава богу", - пробурчала Ольга, однако так тихо, чтобы биолог не услышал), на которого вы могли бы за это обижаться. Вам известно, что у вас почти нет оценок, а те, которые есть, оставляют желать лучшего?
- Ну, известно.
- В таком случае, полагаю, вы должны были готовиться к сегодняшнему уроку и ответите, скажем... чем является кочан капусты?
При слове "кочан" класс наконец вышел из ступора и, захихикав, поглядел на Игната. Тот показал всем язык и, преисполненный достоинства, поглядел на Олю.
Биолог молчал, явно ожидая продолжения. Не дождался и сказал:
- В чём-то вы, конечно, правы ("Я всегда права", - гордо буркнула Оля), капуста останется капустой, как на неё не смотри, но если посмотреть поглубже, с биологической точки зрения, то, думаю, можно будет попробовать дать научный, более развёрнутый ответ. Итак?
Оля старательно хлопала газами, краем рта попросив Машу подсказать. Добрая девочка мигом полезла книгу и стала что-то шептать, но Валерий Константинович резко поднял руку, останавливая это безобразие.
- Кто начнёт подсказывать, ставлю два без разговоров.
Машка извиняюще замолчала, Ольга с сожалением вздохнула.
- Да... - протянул учитель. - Вот вам вопрос. Жизненный. Попытается ли один человек помочь другому, рискуя собой?.. Вряд ли. Люди сейчас морально упали, стали слишком эгоистичными для самопожертвования во благо другого. Да и во благо ли?.. - голос биолога, звучавший так, словно его обладатель давно уже перерос всё это глупое человечество, эхом отдавался в абсолютной тишине класса. Только какая-то муха, не осознавая торжественности и важности обстановки, сердито зудела, тычась в закрытое окно.
Учитель помолчал ещё с полминуты, а потом со вздохом сказал:
- Садитесь... Лакизо. И вы, девушка, тоже, - обратился он к Ане. - Капуста... Кочан капусты - это видоизменённая почка. По-белорусски - видазмененая пупышка.
Зеленко Маша засмеялась первая, остальные - за ней.
- Чего ржёшь, Зелёнка? - обиделся Игнат.
- Да так, ничего! Пупышка-кочерыжка! Видоизменённая!
Валерий Константинович подождал, пока смех утихнет и начал излагать материал. Рассказывал он хорошо, подробно, но в то же время не нудно, с едва приметным акцентом, придававшем его сухой и бесстрастной речи некую певучесть. Порой он перемежал школьный материал странными философскими изречениями, в которых все видели глубокий смысл, но чаще всего глубокий настолько, что до него не докопаться. Правда, Наде, хоть она ничего и не поняла, всё равно понравилось. Пару раз рассказал кое-что забавное. Например, что пищу надо пережёвывать как можно тщательней, а у кого проблемы с пищеварением - вообще каждый кусок по сто пятьдесят раз. А потом выплюнуть и повторить процедуру.
А когда прозвенел звонок и все повскакивали со своих мест, он внезапно сказал:
- И ещё, насчёт того вечного вопроса о дружбе и способности к самопожертвованию... Поразмышляйте о нём как-нибудь на досуге, хорошо? - и его взгляд, скользнув по классу, на секунду задержался на Вере.