Сергей Волколакин звонко чихнул и почесал острый нос. Покосился на монитор, где параллельным курсом, по-змеиному извиваясь, ползли две линии, красная и синяя. Синхронизация Метро-1 и Метро-3 шла без сбоев.
Большинство оборотней, неуклонно следуя многовековым обычаям, выбирает простенькие, не требующие большого ума профессии охранников и телохранителей. Серёжа ещё ребёнком понял, что с таким хлипким телосложением ему на традиционном поприще ничего не светит. Подросши, рискнул - не пошёл по родительским стопам, а подался в совершенно иную сферу.
Теперь он, Сергей Егорович Волколакин, - старший пространственный смотритель в Мметро, Мистическом метрополитене. Труд смотрителей очень важен: их задача - следить, чтобы системы метрополитенов не перемешивались, переходы между ними не смещались, а пассажиры не перескакивали из одной сети в другую обходными путями, без билетов и надлежащей маскировки. Уже четыре года, с двадцати лет, Сергей занимал эту ответственную должность, став самым юным смотрителем в истории Метро-3...
"...ведь сюда устраиваются одни старики", - ехидно шепнул язвительный внутренний голос. Сергей привычно от него отмахнулся. Он гордился своей работой.
Диод на приборной панели замигал тревожным красным.
- Внимание, обнаружен безбилетник! - затрещал оживший динамик. - Человеческий шаман проник на линию! Немедленно примите меры! Повторяю, немедленно примите меры!
У Сергея тревожно засосало под ложечкой.
- Какая станция? - спросил он, щёлкнув тумблером микрофона.
- Калужская застава! - гаркнул оператор. - Станция "Калужская застава", нижний вестибюль! Внимание...
Волколакин перевёл дух и утёр выступивший на лбу пот. Проблемы на Калужской заставе - забота дежурных Калужской заставы, а не смотрителя Таганской.
Кроме своей работы ему, в общем-то, нечем было гордиться.
- ... Таганская! Осторожно, двери закрываются, следующая станция - Рогожская...
Задача старшего смотрителя была предельно простой: сиди себе в будке напротив турникетов, у траволатора, наблюдай за графиком смещения пространств и сообщай диспетчеру, если линии опасно отклонятся друг от дружки. А ещё - поглядывай на пассажиров в межсистемном переходе, вдруг рядовые смотрители что-то прозевают. Или кого-то.
Сейчас, в утренний час пик, мимо прозрачной стены кабины тянулась нескончаемая вереница самых разных существ, человекоподобных и не очень. Ежу понятно, что за всеми нарушениями в такой толпе не уследишь; начальство, к счастью, было не глупее ежа...
- Стоп! - Сергей торопливо дёрнул рычажок на панели контроля перехода, заблокировав второй от будки турникет.
Солидная гидра оливково-коричневого цвета со зловещей медлительностью повернулась к смотрителю всеми четырьмя головами и угрожающе зашипела.
- Вы переходите в человеческое метро! - отчётливо произнёс в микрофон Сергей, добавив в голос щепотку укоризны. Эта фраза была одной из его самых любимых, а старенький громкоговоритель придавал несерьёзному молодому голосу оборотня брутальную хрипотцу. - Пожалуйста, наденьте маски и перчатку, иначе ваш человеческий облик примет некорректный вид!
Смотритель дождался, когда змеиные морды скроются за масками-банданами, и, тихонько хмыкнув при виде целлофанового пакета на хвосте, с чувством выполненного долга поднял рычаг. Выдохнув, откинулся на спинку крутящегося блёкло-синего стула, чья обивка год от года всё сильнее сливалась с его серой формой смотрителя. Ох уж эти пассажиры...
- Серёженька!
Волколакин, подскочив от неожиданности, оглянулся. Мойва Алексеевна передвигалась исключительно бесшумно, текучим, словно вода, шагом; к тому моменту, как Сергей услышал её поквакивающий голос, почтенная омутница успела наполовину втиснуться в смотровую будку. Её одутловатое лицо светлело в ореоле болотно-зелёных волос, точно недопечённый блин, глаза, слегка навыкате, напоминали рыбьи - такие же круглые и безэмоциональные.
- Что случилось? - спросил Волколакин высоким от волнения голосом. Мойва Алексеевна отвечала за отвод воды со станции. Если она покинула свой пост, значит, дело крайне серьёзное.
- Серёженька, на платформе забыли сумку, я оставлю её у тебя, - рот у Мойвы Алексеевны был по-жабьи широким, с тонкими, едва намеченными губами. - Постережёшь, мой хороший?
- Но это не моя обязанность... - начал было смотритель.
- Конечно, не твоя! У дежурных всегда столько хлопот, правда? Спасибо, Серёженька! - Мойва Алексеевна уже стекала по узким металлическим ступеням на мраморный пол вестибюля; отсыревший шлейф длинной кофейно-коричневой юбки волочился за ней с влажным хлюпаньем.
***
Пронзительно-оранжевая сумка выглядела в смурной серо-синей будке крайне неуместно. Смотритель Волколакин чувствовал себя нарушителем важной инструкции, согласно которой не имел права находиться рядом с чем-то настолько ярким.
Сумка была большой, намного крупнее борсетки Сергея, и при этом странно плоской, будто внутри лежала доска или вахтенный журнал. Смущаясь, словно школьник, Волколакин пальцем подцепил широкий тканый ремень и поднял сумку на вытянутой руке. Та оказалась не такой уж и тяжёлой.
Старший смотритель бережно опустил ношу обратно, ощущая жгучий стыд за немытый пол, за выцветшую спецовку, за скучные серо-голубые глаза и русые волосы, за менее тонкие, чем ему всегда думалось, пальцы, которые наверняка сломают узкий серебристый язычок молнии, вздумай он открыть сумку...
К одиннадцати утра поток пассажиров спал. Обычно в это время Сергей обедал - шёл в столовку, брал там суп дня и говяжью котлету с каким-нибудь гарниром, садился за один из столов у окна. Пока ел - наблюдал за шумной улицей, где вперемешку двигались видимые и невидимые существа, плясали ветра и городские духи, мерцали силуэты запертых порталов. Потом наливал чай в безликую бежевую керамическую кружку с общего подноса и возвращался на рабочее место.
Но на этот раз Волколакин решил обойтись без перерыва. Сегодня его впервые за годы работы встревожило, что будка смотрителя не запирается. Удивительное безобразие, люди и то предусмотрительнее! А вдруг какому-то пассажиру приспичит заглянуть сюда и стащить что-нибудь - то есть сумку? Или - что ещё хуже - объявится владелец бесхозной вещи, возмущённый произволом Мойвы Алексеевны?
Жуя мармелад из дежурной нычки сменщика, Сергей пожирал сумку голодным взглядом. Он подмечал всё больше деталей, которые поначалу не бросались в глаза: жёлто-фиолетовый значок в форме рыбки под молнией, пятнышко у наружного кармана, тёмно-зелёный мазок краской над боковым отделением на кнопке, торчащую из днища толстую грязно-жёлтую нитку...
- ... Таганская! Осторожно, двери закрываются, следующая станция - Рогожская...
Эта вещь принадлежала совсем иному миру - не его и не человеческому. Волколакин весь взмок; пришлось расстегнуть куртку, чтобы легче дышалось. Он силился понять, кто же мог ездить в метро с подобной сумкой. Такая яркая, такая здоровенная... Под стать владельцу? Нет, не то. Почему-то Сергея не оставляло ощущение, что её хозяин - девушка. С чего он это взял? Из-за цвета? А размер? Мать и сёстры Сергея вечно таскали с собой рюкзаки, где лежало... что? Для чего им вообще такие баулы? Неужели нельзя распихать всё по карманам или втиснуть в борсетку? Ключи, бумажник, телефон и зарядник к нему, складной нож, платок. Что ещё-то? Зонт? Его проще нести в руке. Косметика? Неужели обладательница оранжевой сумки - жуткая модница, помешанная на внешности, как девчонки из телевизора? Нет, такие обычно ходят с чем-то мелким. И уж точно не спускаются в метро.
Тогда... Смотритель похолодел, вспомнив, что некоторые люди специально проносят опасные предметы в общественные места. Неужели они переключились на Мметро? Как? Почему?!
Нет, нет, нет! Не может быть! Это ошибка!
А что, если?..
"Нехорошо лезть в чужие вещи, - напряжённо думал Волколакин. Его трясло, словно в лихорадке, ладони вспотели. - Нельзя лазить в чужие вещи. Плохо. Я обязан проверить, что там! Я - старший смотритель!.."
Непослушные влажные пальцы не сразу подцепили крохотный язычок. От ужаса неизвестности у Сергея потемнело в глазах. Он судорожно рванул молнию, чудом её не сломав.
Альбом. Большой альбом в плотной обложке. Листы в нём топорщатся, жмутся к срезу гнутыми уголками. Рядом, в прозрачной пластиковой сумочке - множество рисовальных кистей разных размеров, как с витрины магазина канцтоваров сняли. Под пеналом с кистями лежало ещё что-то; Волколакин не стал смотреть.
Воровато оглядевшись, он застегнул сумку. Прижал ладонь ко рту, пытаясь унять тошноту. От стыда у смотрителя горели уши; в то же время он ощущал невероятный, жгучий, какой-то ребяческий восторг. Сергей не помнил, когда в последний раз так радовался.
***
- Извините, пожалуйста...
Она была совершенно иной, нежели в воображении Сергея. И в то же время - именно такой, какой должна была быть: такая, что скудная фантазия смотрителя Волколакина попросту не сумела бы её выдумать.
- Это моя сумка, - рыжеволосая девушка в жёлтой майке и широких пёстрых штанах смущённо переминалась с ноги на ногу. У неё были веснушчатое лицо, тонкие пальчики, трогательно узкие ступни в бежевых босоножках на толстой подошве и острые клычки, выдававшие оборотня. На плече висела мелкая кожаная торба цвета кружек в столовой ММетро. - Если не верите, могу доказать. Загляните внутрь, там лежат мои наброски к проекту, кисти, два набора акварели и...
- Я... я вам верю, - торопливо перебил её Сергей, пытаясь не заикаться от волнения. - Я... эм...
- Когда вы заканчиваете работать? - глаза незнакомки были серо-голубыми, как и у самого Волколакина, но заметно светлее. - Я хотела бы угостить вас чем-нибудь в знак благодарности.
- Эм... Это не я... То есть... - смотритель запутался в собственных мыслях, они окружили его, точно стая голодных голубей, клевали, царапали, хлопали крыльями. Извернувшись, он чудом сумел ухватить за хвост самую жаркую из них, самую важную. - Нет! Прошу, позвольте мне угостить вас! Смена кончится через полчаса.
- Так не пойдёт, - от смешка девушки по телу Сергея побежали мурашки. Не из-за страха, нет - тут было что-то другое. - Это ведь я вам обязана, а не вы мне.
- Нет, я... Да, но... - Волколакин отчаянно стеснялся, но не мог отвести глаз от загорелого лица и трещинки на пухлой губе. - Вы сделали мой день и меня немного... то есть гораздо важнее обычного. Спасибо.
Он боялся, что собеседница начнёт потешаться над ним, но та лишь улыбнулась и произнесла:
- Тогда с вас - чай, а с меня - угощение, договорились? Какой у вас любимый десерт?
И прислонилась к дверному косяку, невыносимо яркая в сине-сером мире старшего смотрителя Сергея Волколакина, впервые в жизни задумавшегося о десертах.