Сначала родился ты, маленький мокрый ежик с неокрепшими полупрозрачными иголочками и невыносимо бездонными глазами. Я была всегда, но никогда не задумывалась над тем, какое у меня тело. И я решила родиться. Раньше я не сталкивалась с этим миром, и он не успел сделать мне ничего плохого, но теперь пришлось заглянуть в него и проникнуться им. Как резко и больно он начал рушить мой странный и яркий спокойный сон! Но по природе своей я должна быть жестока и потому прониклась всем, не поддаваясь желанию протеста и неприятия. Но кем родилась я? История чувств этого мира разбила твердую скорлупу моего защитного бесстрастия, явив меня мокрым и зрячим цыпленком, и мир, словно тысячью стальных игл, пронзил меня холодом... И тут я увидела тебя. Ты удивленно рассматривал меня, и я видела страх внутри темноты твоих глаз. Ты слаб, значит, тебе может грозить опасность. Подумав об этом, я стала меняться. Я стала расти, почувствовав, как у меня появляются клыки в пасти; лапы приобрели огромные, более прочные, чем сталь, когти, и шерсть покрыла мое тело. Родившаяся птицей, я стала бескрылым зверем, вцепившимся в холодную землю четырьмя мощными когтистыми лапами...
А ты все продолжал смотреть на меня удивленно и испуганно. Я подошла к тебе, но ты отодвинулся от меня. "Тебе страшно?" - спросила я, но ты не ответил. Я поняла, как глуп мой вопрос, и мне стало больно от осознания собственной силы. Я почувствовала слезы на моих глазах. "Но ведь из-за тебя я стала такой!" - простонала я.
"Разве я просил тебя об этом?" - услышала я в ответ. Вряд ли ты сможешь представить, какая жуткая боль пронзила меня в тот момент! Я искала стену, о которую можно разбиться, но вокруг не было стен, я искала камень, о который можно размозжить себе голову, но вокруг была только мягкая трава, я искала скалу, с которой можно было сброситься, но вокруг не было скал, я рвала собственное тело своими же клыками, но не могла убить себя. А ты молчал, и я чувствовала твою жалость, и мне становилось еще больнее. Я не могла просить тебя ни о чем, потому что это было бы насилием над тобой, и мне осталось только, смирившись, лечь перед тобой, как верной собаке перед хозяином, и смиренно чувствовать опустевшее пространство моей каменной души.
Ты молчал и разглядывал меня, а потом поднялся на свои неокрепшие ноги и, старательно передвигая их, пошел куда-то по своей дороге. Ты с интересом рассматривал попадающиеся тебе на пути причудливые травинки, вдыхал аромат цветов, а я смотрела тебе вслед, пытаясь не расплакаться вновь от своей безмолвной тоски. Потом я поднялась и пошла за тобой. Я старалась идти тихо, неслышно, незаметно, но ты все равно чувствовал меня - я знаю это. Я шла за тобой и боялась, что ты вдруг прогонишь меня, но ты не прогонял, продолжая идти. Я чувствовала, как крепнут твои иглы, я ревновала тебя ко всем, кто попадался тебе на пути, но я шла за тобой молча и старалась не попадаться на глаза даже им. Я охраняла тебя, и смерть твоих врагов ты принимал как должное, не благодаря и не порицая. Ведь ты лишь чувствовал, но не видел меня.
Я не давала замерзнуть тебе по ночам. Только ночью я могла подойти к тебе близко, очень близко - ведь ты спал и не замечал меня. Я грела тебя своим огромным и страшным телом, а ты даже не знал, что ранишь меня своими иглами. Я прощала тебе эту боль, даже радовалась ей - ведь это единственное, что я получала от тебя. Я просыпалась и пряталась за мгновение до того, как проснешься ты.
Ты становился старше. Моя тоска, ставшая привычной, теперь сделалась еще каменней: ведь я чувствовала, что твой путь кончается. Поверь, я вижу дальше тебя, и я знаю, где твой предел. Ты даже сам его предчувствуешь: иногда не спишь по ночам, лишая меня возможности приблизиться к тебе. Теперь ты подолгу смотришь в небо. И шаг твой стал медленнее, поэтому мне приходится подолгу лежать и смотреть тебе вслед, чтобы ты смог уйти от меня на такое расстояние, на котором ты не услышишь звук моих шагов.
В этот день твоя дорога изменилась. Теперь я шла за тобой по пескам. Вокруг ничего не было, кроме красноватых песчаных барханов, бесцветного неба и яркого резко-круглого солнца. Ты шел сначала медленно, словно раздумывая, потом вдруг шаг твой ускорился - ты почти бежал. Потом ты снова пошел медленно. Мне было страшно, и я уже не думала о том, чтобы скрываться от тебя, да это было и не нужно. Ты остановился и оглянулся - я почувствовала, что ты пытаешься найти меня глазами. Я подошла к тебе на такое расстояние, чтобы ты мог видеть меня. Это словно успокоило тебя, ты улыбнулся, и снова пошел вперед. Я чувствовала, что тебе спокойно оттого, что я иду следом, но это не радовало меня - это безумное спокойствие - вестник смерти.
Впереди был камень. Небольшой, черный, и ты пошел к нему и сел на него. Я опустилась на лапы позади тебя. Ты ждал. Ждал, не глядя на меня, да и я уже не пыталась заглянуть тебе в лицо - этого нельзя делать в такой момент.
Я ждала вместе с тобой и тоскливо наблюдала, как медленно и жарко движется по небу солнце. Когда оно почти скрылось за горизонтом, но свет его еще не исчез, я подошла к тебе. Тебя уже не было. Не в силах взвыть от своей каменной тоски, я стала медленно рыть когтями яму, которая станет твоим последним пристанищем. Я содрала шкуру со своего тела, чтобы постелить ее в твою могилу, чтобы тебя не жгли эти бесчувственные пески, чтобы хоть так быть с тобой. Моя кровь, спрессовав песок в черное полотно, стала твоим надгробием. Ты перестал существовать...
Я же отправилась дальше в свое бессмертие. Теперь я вернула себе крылья. Я шла одна, и передо мной были стены. Пытаясь разбиться о них, я разносила их вдребезги, словно стекло, я находила камни, но они напоминали мне тебя, и я не прикасалась к ним. Я находила огромные бездонные пропасти и разбивалась о торчавшие в них скалы, беззвучно плача от ощущения того, как срастаются раздробленные кости и оживает разодранное тело. Мне поклонялись многие народы. От любви ко мне умирали города. Ненависть, равная страсти стихий, рушила судьбы и жизни. Но что мне до всего этого? Я не жестока, не зла, не добра. Я равнодушна, бесчувственна, бесстрастна и бессмысленна, потому что в моем бессмертном существовании больше нет тебя.