Матвеева-Пучкова Нина : другие произведения.

Стивен Эванс Книга первая

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
  • Аннотация:
    Роман-метафора с элементами фантастики.

   СТИВЕН ЭВАНС
  
   Роман-метафора о любви и безмерной печали, о дружбе и предательстве, о чувстве долга, о несбывшихся надеждах и отчаянии, ошибках, о работе над ошибками, о верности и долгом ожидании.
  
  
  
   Если Вселенная располагает безграничным запасом времени, это не просто означает, что может произойти всё, это означает, что всё когда-нибудь произойдёт.
   Эрленд Лу
  
  
   Для меня всё началось с его увлекательных рассказов во время наших с ним посиделок у камина, когда моей сестре Тоше было всего лишь шесть лет, а мне - десять... Как давно это было! Вера Криг
  
  
   Предисловие. Из воспоминаний Веры Криг.
  
   ...Когда он приходил к нам, мы, против обыкновения, обедали и ужинали в столовой, где мама накрывала нарядной белой скатертью длинный большой стол.
   За столом наши родители обсуждали со Стивеном, который руководил кафедрой, где работал наш папа, недоступные нашему пониманию научные проблемы, шутили, вспоминали разные истории, а мы с Тошей, прислушиваясь к разговорам взрослых, тихонько говорили о чём-нибудь своём.
   Мама время от времени вставала, уходила на кухню и возвращалась с новым угощением, а я, глядя на неё, размышляла о том, почему она всё время улыбается и становится такой красивой в присутствии нашего гостя.
   После кофе, которое взрослые пили в гостиной, а мы получали по мороженому-эскимо, родители, посидев с нами некоторое время, извинившись перед Стивом, уходили к себе наверх заниматься своими научными работами, и он, по всей видимости, их хорошо понимал.
  
   Вот тут-то и наступал заветный час нашего общения с любимым гостем. Мы с сестрой усаживались на диван, а в стоявшее возле камина кресло, как всегда, садился Эванс.
   Высокий и широкоплечий, он обладал, как однажды обронила мама в разговоре со своей подругой, привлекательной мужественной внешностью. В общении он был мягок, в движениях и разговоре нетороплив и сдержан. Папин друг и коллега, он был лет на десять его старше. Нам с сестрой Тошей в ту пору казалось, что мама проявляет по отношению к нему особую мягкость, но может быть, это нам только казалось. Папа относился к нему по-дружески, ну а мы с сестрой его не просто любили, мы его обожали...
   Бывал Эванс у нас не часто, и его посещения приятно разнообразили наш довольно замкнутый образ жизни. Сам он говорил, что ему доставляет удовольствие сидеть у нашего старинного камина, обмениваясь репликами с мамой и папой, и рассказывать нам с сестрой разные истории.
  
   Обычно он не спешил начинать свой рассказ. Задумчиво смотрел на огонь, а когда наклонялся, поправляя каминными щипцами прогорающие поленья, нам был виден его, как говорила мама, благородный классический профиль. Улыбаясь своим мыслям, он провожал взглядом улетающие вверх искры. Пламя разгоралось, вспыхивало, и его бронзово-русые с ранней сединой волосы слегка меняли цвет, ловя отсветы пламени. Причёска у него всегда была одна и та же: небрежный английский стиль, если верить маминой шутке.
  
   - Ну что? - наконец-то обращал он к нам, как говорили взрослые, синий нордический взор. - О чём поговорим сегодня?
   И мы, немного волнуясь от предвкушения, выдыхали:
   - О зверюшках! Ну пожалуйста!
   - Опять о зверюшках... Ну что ж, я вас вполне понимаю! -помолчав, с улыбкой откликался Стив, и вновь ненадолго задумывался, по всей видимости, что-то припоминая.
  
  
   О зверушах и прочих зверюшках он рассказывал охотно и много, с подробностями и уточнениями. Все эти зверюшки водились на планете, которую он для нас почему-то называл Планетой Старого маяка, хотя, как мы уже знали, на самом-то деле это была Тефида [1- Тефида. - Планета названа именем одной из древнейших богинь Древнегреческой мифологии титаниды, дочери Урана и Геи, супруги Океана. Считалась богиней, дающей жизнь всему существующему], что кружилась вокруг своего солнца где-то далеко-далеко, в трёх переходах, как говорил Эванс, и во многом была похожа на Землю. На этой планете было столько всего диковинного, что казалось, приходи Стив к нам каждый день, ему не рассказать всего, что он о ней знает. Родители однажды сказали нам, что он, участвуя во многих экспедициях на Тефиду, был их руководителем.
  
   Мы слушали его рассказы о людях, работавших на планете Старого маяка, о тех трудностях, с которыми они сталкивались, об удивительных растениях и существах, обитавших в лесах, пустынях, горах и озёрах планеты. Однако нас больше всего волновали рассказы о зверушах, вызывая наибольший восторг до мурашек и замирания сердца.
  
   Нам нравилось представлять себе мирных, доверчивых и любознательных зверуш, строящих себе небольшие домики-полуземлянки. Стив говорил о их больших глазах, какие вообще-то обычно бывают у сумеречных животных, которыми они на самом деле не являлись, о их мягкой пёстрой шёрстке, о проворности и сообразительности. Мы, конечно, спрашивали, что они едят, и Стив весело показывал, как они ловят мелкую зелёную живность, обитающую в низкорослых зарослях. Но больше всего любят красных вьюшек и прыгунов шестилапых.
   Вместе с ним мы прыгали по толстому мягкому ковру гостиной, изображая охоту зверуш на прыгунов и огромных зелёных псевдокузнечиков или же на красных вертлявых вьюшек. Нам было весело. Стив смеялся не меньше нашего, а потом, сидя на ковре и успокаивая дыхание, обнимал нас за плечи и называл отличными охотниками. И совершенно серьёзно уверял, что, окажись мы одни на Тефиде, вполне могли бы выжить с нашими-то способностями добывать пропитание!
   Он был лучшим другом нашего детства. Впоследствии, когда мы с Тошей учились в Новом Восточном университете, где профессор Эванс руководил кафедрой Космической зоологии и биологии, читал лекции и занимался научной работой, стал самым близким для нас человеком. А его дом - нашим НАСТОЯЩИМ домом...
  
   ...Стив выбрал подходящее полено и аккуратно положил его на прогоравшие угли. Подождал, когда вспыхнет пламя, и сказал, что сегодня он нам расскажет об Озере Спящих деревьев - сообществе древоподобных существ, способных передвигаться с помощью органов вроде змеевидных корней, погружённых в песчаное-илистое дно озера. Для колонистов, которые в те далёкие времена жили на планете, ветви Спящих деревьев служили основной пищей. Однако заготавливать их можно было только лишь с наступлением сумерек, когда ветви опускались к земле.
   - И это вкусно? - со странной интонацией прозвучал мамин голос за нашими спинами.
   - Ко всему можно привыкнуть... - Откликнулся Стивен, не оборачиваясь. - Посидишь с нами, Эва?
   Покачав головой, мама ответила, мол, занята работой, которую торопится закончить. Пройдя по комнате, включила пару настенных светильников со словами: - Что ж это вы в темноте сидите!
   В это время из своего кабинета наверху по скрипучей лестнице неспешно спустился папа.
   - А у вас тут тепло! - Сснял наброшенную на плечи толстую кофту.
   - А у вас тут тепло! - снял наброшенную на плечи толстую кофту.
   - Ты совсем пленил их своими рассказами! Если бы меня так слушали студенты... - усмехнувшись, он плеснул что-то там в два стакана, и подав один Стиву, сел рядом в свободное кресло.
   - Спасибо тебе, Стиви... - папа провёл рукой ото лба к затылку и, чуть прищурив глаза, из-под густых бровей посмотрел на огонь в камине и, помолчав, продолжил: - Ты делаешь для них очень много. Мы с Эвой слишком заняты, а ты... ты, бывая у нас не так уж и часто, заронил в души девочек любознательность и способность воспринимать необычное... Пленил их своими рассказами. Если бы меня так слушали студенты! - усмехнувшись, плеснул что-то там в два стакана и, подав один Стивену, сел рядом в свободное кресло.
  
  
   Стив, глянув на часы, с видимым сожалением, не спеша поднялся.
   - Уже поздновато, Вэл. Боюсь, девочки долго не уснут, - на прощанье лёгким движением коснулся наших голов и пошёл в прихожую. Папа, как мне тогда показалось, неохотно последовал за ним.
   Мы слышали их голоса, потом к ним присоединилась мама и ещё некоторое время они вполголоса оживлённо о чём-то говорили. Папа вышел проводить Эванса до калитки, а мама напомнила нам, что мы уже давно должны быть в постели.
  
   - Тебе не показалось, что он попрощался с нами словно бы надолго? - обратилась ко мне младшая сестрица, приложив руку к своей макушке, которой коснулась рука обожаемого ею Стива.
   - Показалось, - буркнула я, сдерживая навернувшиеся вдруг слёзы и смущаясь этим даже перед сестрой, побежала в спальню.
   Мне было тогда почти десять лет, и я стеснялась плакать, считая себя уже большой. Тоше было неполных семь, но она-то как раз почти никогда не плакала, так что, можно сказать, этой проблемы у неё просто не было. Мама называла мою младшую сестрицу рассудительной!
  
   Спалось мне в ту ночь плохо. Тоша долго устраивалась в своей кроватке, что-то шёпотом и, похоже, с большими подробностями рассказывала мишке Бэрри-сану, как она его называла вопреки традиции. Интонации были утешающие. Ну а я ещё долго сокрушалась о возможной нашей догадке. Сожалела, что постеснялась спросить, когда же он снова придёт.
  
  
   Утро следующего дня было ничуть не лучше вчерашнего: те же низкие серые тучи, мелкий дождик, кропивший стёкла окон с наветренной стороны. Да и сам ветер, промозглый, налетавший порывами, отбивал всякую охоту идти на прогулку.
   Ближе к обеду привезли почту. С обычными разными конвертами и прочей, на наш взгляд, чепухой, из почтового автокара робот выгрузил, принёс и поставил на крыльцо большущий ящик, как выяснилось, от Стивена Эванса.
  
   Мы с Тошей, умирая от любопытства, трогали ленты скотча, которыми он был обмотан, поглаживали шершавые бока. Тоша даже прикладывала к ящику ухо: ей казалось, что там кто-то притаился:
   - Оно дышит! Я слышу, Веруня, я слышу, честное слово! Сама послушай!
  
   Папа, проявляя чрезмерное, как тогда мне показалось, любопытство, воскликнул:
   - Ну-ка, ну-ка, что это тут! - и начал распаковывать посылку. Не прошло и пяти минут, как крышка была откинута. Внутри под толстой бумагой оказались блоки дисков. Отдельно в коробке из-под фонаря лежало огромное количество флэшек и внешних дисков. В отдельном пакете, перевязанном бечёвкой, оказались толстые блокноты.
  
   Кроме того, в ящике, среди всего этого разнообразия отыскался небольшой, не просто старенький, а старинный, как сказала мама, микроскоп, а также коротенькое письмо, скорее записка, в которой Стив прощался с нами. Он писал, что уезжает в долгую экспедицию, а что бы мы не очень-то скучали, оставляет нам свои архивные материалы, привезенные ... - тут мы с Тошей ахнули - ... с Тефиды! Вот это был сюрприз!
  
   - Стив полагает, - продолжила мама, пробегая строки глазами, пересказывать письмо, - что Тоше с Веруней, когда они подрастут, этих материалов для изучения (да-уж! - мама покачала головой) ...для изучения хватит надолго, и они заменят его рассказы. Ещё он пишет, что счастлив знакомством с вами, - мама выразительно взглянула на нас, - и что он совершенно очарован вашей способностью не только слушать и сопереживать, а ещё и умело ловить прыгунов шестипалых и красных вьюшек. Вот так! - усмехнувшись, мама свернула письмо, папа фыркнул, а мы с Тошей возгордились.
  
   К письму была приложена фотография: улыбающийся Стив со зверушей на плече! Мы его, то есть зверушу, сразу узнали: у него были большие грустные глаза сумеречного или ночного животного, каким он вовсе не являлся, и, как прошептала Тоша, обаятельная улыбка. Всё как рассказывал Стивен...
   Ящик унесли на чердак, в этот наш Музей времени, разрешив нам оставить себе только фотографию. Снова крепко-накрепко запечатали и оставили пылиться, как нам тогда казалось, до скончания веков...
  
  
   ...Время учёбы летело быстро. Возникали и угасали новые увлечения, интересы, занятия. Мы с Тошей сделали копию фотографии, и теперь не только с моего рабочего стола, но и с Тошиного нам улыбался Стивен Эванс со зверушей на плече. О ящике, что был отправлен в ссылку на чердак шесть лет назад, мы и не вспоминали. Или нам это только казалось...
  
   Когда я закончила учёбу в школе и поступила в университет, где работали наши с Тошей родители, неизбежно настал день, когда, открыв заветный ящик, давным-давно оставленный нам Эвансом, я прочитала то давнее его письмо, где оказался post scriptum, который мама в тот памятный день утаила от нас.
   В нём Стивен Эванс обращался именно ко мне:
   "Веруня, милая девочка, мне почему-то кажется, что ты, когда станешь взрослой, захочешь написать обо всём, что узнала из моих рассказов и ещё узнаешь из дневников, а также, возможно, из рассказов Вэла, Эвы и других моих коллег, включая моего верного друга Сержа Петери?, а также от моего умника-разумника Амикуса.
   Не переступи своё желание, напиши!
   Ваш Стивен Э."
  
  
  
   Пролог
  
   Наш чердак, несомненно, был настоящим Музеем Времени!
   Вера Криг
  
  
   - Ну что, идём наверх? - спросил Вэл, заканчивая завтрак. - Все готовы? А где же Веруня? Похоже, ранняя пташка успела упорхнуть. И куда, куда хотелось бы знать. Тошик, ты не в курсе? Нет? Ну что ж, пойдём без неё.
   - Я за вами, - крикнула вдогонку Эва, - только со стола уберу!
  
   Поднявшись немного погодя на чердак, она застала Вэла, молча смотревшего на дочь, и смущённую Веруню в серо-клетчатом стареньком платье, стоящую у окна возле импровизированного столика. Утреннее солнце золотило её тёмно-русые волосы.
   - Ты посмотри-ка, Эва! Мы с тобой решили было, что наступило время заняться оставленными Стивом материалами, а тут, оказывается, нас кое-кто опередил!
   - Папа, не хитри, я вижу, вы с мамой всё знали. И я даже догадываюсь, благодаря кому! - нахмурив брови сердито посмотрела на Тошу.
   - Верунь, это не я! Это не я! Они сами узнали, правда, правда! - воскликнула высоким голоском Тоша за маминой спиной. - Просто я тебе не говорила, чтобы не расстраивать.
  
   - Как ты узнал, папа?
   - Ну как ты думаешь, Веруня, если твой кабинет находится прямо над моим?
   - Ох... и давно моя тайна раскрыта?
   - Как тебе сказать, дорогая, довольно давно, - не смог сдержать улыбки Вэл.
   - Так ты сюда приходил? Без меня!
   - Нет, не приходил, хотя, разумеется, мне было любопытно. Я уважаю твои секреты. И всё же как твои успехи?
  
   - Видишь ли, папа, начав читать дневники Стива, я поняла, что надо их набирать и параллельно просматривать научные материалы соответствующего периода, включая его публикации Здесь так много интересного! Ты же не будешь очень сердиться, что я без разрешения начала разбирать ящик? Я уже год здесь работаю над некоторыми материалами, последовательно расшифровывая дневники, и мне становится всё интереснее. Пожалуйста, не сердись! Это очень, очень увлекательно!
   -Та-а-к.. - хмыкнул Вэл, пригладив волосы. - Что ты скажешь на это? - посмотрел на Эву.
   - Я вижу, что здесь уже не чердак. Я вижу маленький кабинет молодого начинающего исследователя. Вот стол и кресло, и обогреватель. Полки со справочными материалами, словарями и журналами.
   Эва была права: хранившиеся здесь за ненадобностью старые вещи, словно покрытые пылью времени - эдакие символы памяти о былом - позволили Веруне хорошо организовать место для работы.
   - И у тебя есть, что нам рассказать, детка? - папа сел рядом с мамой на небольшой старый диванчик с наброшенным на него клетчатым пледом, напомнившим ему годы молодости.
  
   Преодолевая застенчивость, Веруня, некоторое время смотрела в окно, где солнце - всё ещё по-весеннему холодное - никак не могло согреть мелких пташек, что суетились возле кормушки, висящей на толстой ветке старого дуба.
  
   Обернувшись к родителям, и ещё продолжая немного смущаться, она начала свой подробный рассказ о том, что успела за этот год сделать, а успела она многое. Рассортировав по годам и темам весь архив, разложив по датам карточки и фотографии, она почувствовала себя обладательницей огромного сокровища и приступила в тщательной обработке материалов.
  
   Веруня проходила вместе с профессором Эвансом все этапы подготовительных работ, изучала исторические справки, собранные в один огромном файл. Наконец добралась до прибытия последней экспедиции на Тефиду, и уже обработала дневниковые записи первой недели работы на планете.
   Немного смешавшись, она решила не говорить родителям, что в записях всё чаще мелькали их имена, как участников экспедиции. Никто из них ни единым словом об этом раньше не обмолвился, а ведь Эванс был их руководителем и старшим коллегой.
   Вера начала догадываться о каком-то особом отношении Эванса к Эве: в своих записях он называл её Эвой Прекрасной! А ведь и правда, мама и сейчас очень красива! - думала она. - А вдруг наоборот: именно Эва относилась к нему по-особому? Вот это да! Что за мысль...
  
   - Понимаете, - говорила Веруня, - приступая к работе, я полагала, что планета Тефида была определена, как пригодная для жизни: на ней было изучено всё биологическое многообразие. Далее всё было так, как рассказывал нам Стив, но, как оказалось, всё было так, да не так!
   - Ты так полагаешь? - Вэл прищурил глаза, скрывая мелькнувшую в них улыбку.
   - Да, папа! - Веруня глубоко вздохнула, прежде чем продолжить, - Я поняла, что планета изначально была пустынна! Представляете: совсем пустынна! И люди, именно мы, земляне, сумели за многие сотни лет превратить её в настоящий рай, планету заповедник, где все растения, невиданные ранее на Земле, мхи и лишайники, что покрыли скалистые горы, были созданы в лабораториях! И даже все животные... Разве это не так, папа? - Вэл согласно кивнул. - И всё это появилось на когда-то необитаемой планете! Разве это не чудо?
   - Хорошо сказано, дочка. Мне даже захотелось туда вернуться. Как-то там мои левиафаны и левиафанчики поживают...
   - Вэл, ты что говоришь?! - встрепенулась Эва в то время, как Тоша прижала руки к губам, а глаза её засветились восторгом.
   - Я поняла, - продолжила Веруня, не обращая внимания на реплики родителей, - и восхитилась генетическими опытами, результатом которых стала почти вся флора Тефиды. Теперь я знаю, что многие молодые учёные продолжили опыты по созданию причудливых растений и невиданных зверей, которым предстояло бродить на неведомых тропинках лесов и долин планеты. И они стали там бродить! Планета ожила, наполнилась звуками живой жизни. И вы нам ничего, ничего об этом не говорили! Как вы могли?.. - голос Веруни дрогнул, и она резко отвернулась к окну.
   - Я уже знаю, - продолжила она, не оборачиваясь, - вы с профессором Эвансом были на Тефиде в конце её истории. Однако мне ещё не совсем понятно, что именно вы с мамой там делали, -повернувшись к своим слушателям, несколько повысила голос. - Какие задачи были поставлены перед вами, и каковы оказались результаты этой странной экспедиции? Вы можете мне это объяснить? - щёки её горели, голос дрожал.
  
  
   - Охотно! - легко коснувшись руки жены, Вэл встал, подойдя к дочери, поцеловал её в раскрасневшиеся щёки. - Но прежде позволь сказать: ты просто молодец, Веруня! Надеюсь, твои занятия в школе, а теперь и в университете не пострадали от собственной научной работы? Взяв инициативу в свои руки, ты сэкономила себе много времени в будущем. Об этом немного позже. А вот скажите-ка мне, пожалуйста, что всё это время здесь делала Тоша?
  
   - Я наводила здесь порядок, следила за чистотой, например... Да, за чистотой! Чтобы Веруне было удобно работать! И ещё: она мне поручила просматривать фото и отсортировывать все фотографии с parvus ridiculus, animalis [2 - Рarvus ridiculus animalis - маленький забавный зверюшка (лат.)] или просто зверушами. - Посмотрела на сестру: - Я правильно сказала?
   Вера кивнула.
   - Вот здесь, - Тоша взяла в руки толстую папку, - здесь только они и никаких других животных! А сколько ещё в коробках! И не смотрите на меня так! - На её глаза навернулись слёзы.
   Эва обняв, поцеловала Тошу: - Какая ты молодец, дочка! Я горжусь тобой!
  
  
  
   - Ну что ж, девочки, вы обе хорошо потрудились! И, полагаю, успешно продолжите свою работу. - Вэл прошёлся по мансарде. - Эва, ты не будешь возражать, если я расскажу девочкам как о прошлом, так и о нынешней ситуации, и о наших возможных планах?
   - Нет, дорогой, я не буду возражать, - опустив вдруг глаза, Эва склонила голову,
   - Если ты, Веруня, хочешь, мы расскажем, хотя, возможно, ещё немного рановато, но всё равно так или иначе пришлось бы. Полагаю твоя помощница, - Вэл повернулся к младшей дочери, - уже навострила свои маленькие ушки?
   Он вернулся к дивану, Веруня села в своё кресло у рабочего стола, мама направилась к лестнице:
   - Принесу чай. Я - мигом!
  
  
   Вернувшись и поставив поднос на маленький столик возле дивана, Эва налила чай в чашки и, взяв одну, села рядом с Вэлом. Тоша со своей любимой чашечкой и парой печенюшек примостилась на небольшой табуретке возле ящика с архивом, а Веруня, сделав пару глотков и продолжая держать чашку в руках, снова села возле своего рабочего стола. Все приготовились слушать, а Вэл смотрел на фотографию Стива, что стояла на столе Веруни, и не торопился начинать рассказ.
   Он советуется с ним, - подумала Тоша, проследив за взглядом отца.
  
   - Может быть я в чём-то повторюсь, - слегка кашлянув по привычке, свойственной преподавателям, начал Вэл, - однако, всё это совершенно необходимо сейчас сказать.
   - Эванс, - он кивнул в сторону фотографии, - действительно не говорил вам, что Тефида была пустынна, когда её впервые посетили астронавты, а было это очень-очень давно, в те времена, когда только-только появились новые способы перемещения в безграничном пространстве Вселенной, и стали возможны межгалактические перелёты, которые со временем становились всё менее длительными, но всё более дальними.
   - Значит тогда и появилась возможность летать на открытые когда-то планеты? Это так? - Веруня что-то пометила в своём блокноте.
   - Да, фантастическая возможность летать к ним и применять на некоторых из них терраформинг, проводя масштабные инженерно-экологические работы. И это при том, что почти все они, обнаруженные и в более ранние времена, были пустынны, безвидны, как говорилось в древнейшем манускрипте. Так что был большой соблазн создать на них условия для гипотетически возможного поселения людей.
   - Как интересно! - пропищала из своего уголка Тоша, Веруня строго на неё посмотрела.
   - В это же время в наземных лабораториях, которые со временем перестали быть наземными и были вынесены на космические научные станции, в период благоденствия и процветания человечества начались опыты с генетическим материалом, полученным от животных. Одновременно был создан и принят Закон, запрещающий ввозить на Землю или Марс любые лабораторные материалы, связанные с упомянутыми исследованиями.
  
   - Ой, простите! - Тоша уронила печенье, оно рассыпалось, и она начала торопливо собирать крошки. - Ты говори, говори, папа!
   - Да... А так как результаты опытов, - продолжил Вэл, - оказались чрезвычайно интересны, группа учёных предложила использовать полученный материал, как тогда говорили, для окультуривания (смешное слово) пустынных планет, создавая новые миры. Первой для этого безумного, как потом стало понятно, опыта выбрали планету чуть меньше Земли, Тефиду.
   - А почему именно её? - Вера приготовилась сделать очередную запись в блокноте.
   - Мне трудно ответить на этот вопрос, Веруня. Возможно, из-за того, что она была похожа, даже слишком похожа по своим параметрам на Землю.
   - И с чего всё начали? Ведь должен же был быть какой-то план!
   - Был использован "принцип аквариума": начали с растений - для создания необходимых параметров атмосферы, затем последовала мелкая живность и прочие, прочие и, в последнюю очередь, млекопитающие. В результате что-то прижилось, что-то получилось не так, как предполагалось, а что-то просто исчезло. Возникали мутации, видоизменения и симбиозы, ну, и так далее... Ну, насколько мне известно. Да, как-то так...
   - Чрезмерно смелый замысел! - покачала головой Веруня.
   - Согласен с тобой, дорогая... Так вот, студенты биологических факультетов предъявляли в виде курсовых и дипломных работ на рассмотрение комиссий всё новые и новые виды растений и разнообразных животных, от микроскопических до весьма внушительных форм. Создавались каталоги и банки генетических материалов. Можно было придумывать всё, что пожелаешь, кроме агрессивных созданий.
   - Как интересно! - Тошины глаза светились восторгом. Отец задумчиво на неё посмотрел.
   - Так о чём я? Да! Так вот, эти работы продолжались столетиями. - Вэл налил чуть тёплого чая в чашку. - Всё новые и новые поколения учёных совершенствовали методы работы, появлялись оснащённые новыми приборами лаборатории, развивались технологии. Студенты биологических факультетов всё чаще выбирали для своих курсовых и дипломных работ темы, связанные с созданием новых живых существ.
   Он прошёлся туда-сюда по кабинету. - И да, разумеется, случались казусы. - Поставил чашку на столик, сел и откинулся на спинку дивана, на секунду прикрыв глаза. Казалось, он что-то обдумывает или вспоминает.
   Веруня быстро делала пометки в блокноте.
  
   - Известен особо забавный случай. - Улыбнувшись, продолжил Вэл. - Группа студенток Северного университета создала безумный, можно сказать, гламурный вариант миниатюрного копытного, которого они назвали челером, то есть стремительным. Вдохновили их на этот подвиг, с одной стороны, деревянные лошадки древней детской карусели, а с другой - осьминогий конь мифического скандинавского бога Одина Слейпнир; однако восьминогость, понятное дело, не удалась, и они от неё отказались. Наделили они челера голубой мастью в розовых яблоках, при том, что хвост и грива этой милой, но не очень-то быстроногой лошадки, которая скорее напоминала миниатюрного битюга, были белыми.
   - А Стив нам о них почему-то не рассказывал! - подала голос Тоша, а Веруня только засмеялась, похлопав в ладоши: - Какая прелесть!
   - Я уже говорил: существовали запреты на создание ядовитых насекомых, ядовитых змей и хищных млекопитающих. Однако одному из студентов Восточного университета пришла в голову совершенно нелепая идея поработать с маленькими букашками, которые и на Земле-то причиняют всем много неприятностей. В результате он получил гибрид паутинного клещика Tetranychus urticae и мокреца Ceratopogonidae, и назвал его Textor telae nigredinis [Textor telae nigredinis - Здесь:Ткач чёрной паутины (лат.)] - чёрным паутиньщиком, в связи с его способностью оплетать свою жертву чёрной паутиной, в которой происходили метаморфозы личинок. Надо сказать, что его создатель, по-видимому, не подозревал, что эти "милые" твари могли образовывать сообщества.
   - Какой ужас! - воскликнула Веруня.
   - Очень интересненько... - прошептала Тоша.
   - Защиты курсовых работ этого студента, а позже и диплома прошли успешно, - с удивлением взглянув на младшую дочку, продолжил Вэл, - однако проект был закрыт и все образцы, а их оказалось немало, подлежали уничтожению. По чистой, казалось бы, случайности насекомые попали на Тефиду, - Вэл обнял сидевшую рядом Эву за плечи, - если бы не героическое вмешательство одного из наших коллег, скорее всего, весь животный мир на планете был бы уничтожен чёрным паутиньщиком, или, как мы его называли, нигрутельцем. Однако не всё в этой истории однозначно... Вот таковы общие сведения о планете, где нам пришлось работать.
  
   - Спасибо, папа! Всё это очень интересно! Но у меня есть ещё вопросы. Например, сколько было посещений Тефиды, в которых участвовали вы с мамой? - Веруня, заглянув в свой блокнот, сделала в нём пометку.
   - Совместных посещений Тефиды у нас было три. Третья оказалась последней. Видишь ли, Эванс занимался Тефидой и только ею ещё со студенчества. То есть, будучи студентом третьего курса, он уже принимал участие в этом проекте в качестве наблюдателя за зверушами.
   - Он ещё был тогда студентом? Вот здорово! Какой молодец! - Веруня с одобрением посмотрела на фотографию.
  
   - Согласен. Так вот, используя архивные данные и собственные наблюдения, он сумел сделать сравнительный анализ развития популяции: расширение кормовой базы, эволюцию строительства жилищ, коммуникативные особенности и прочее, в том числе и возможные мутации. Примерно так можно представить его работу
  
   - Простите, ребятки, я, пожалуй, оставлю вас одних, - Эва, забрав поднос с чайником и чашками, неспешно покинула кабинет Веруни, и в наступившей тишине было слышно, как поскрипывали ступени лестницы, по которой она спускалась. Вэл проводил Эву взглядом, отметив, что она немного располнела, а свои прекрасные каштановые волосы почему-то теперь красит в более тёмный цвет.
  
   - Ну дальше, дальше, папа! Дальше!
   - Так на чём я остановился? Ну да. Так вот, данные, имевшиеся до начала его работы по этой теме, то есть с самого начала заселения зверушами Долины снов, позволяли сделать сравнительный анализ. И Стив пришёл к важному выводу: по сопоставлению с прочими животными, помещёнными на Тефиду, зверуши проявили тенденцию к эволюционированию как в изменении социальных контактов, так и в приобретении новых умений и навыков, например, в ловле добычи и расширении рациона питания, в строительстве жилищ, что было, кстати говоря, чрезвычайно удивительно и в полной мере произошло значительно позже.
   - Пап, а как часто потом он бывал там, и когда именно поселились на Тефиде зверуши? - подала голос Тоша, теребя выбившуюся прядку белокурых волос. Было заметно, что она волнуется.
   - Стив посещал Тефиду, довольно часто, но случались и перерывы. Всё-же, как вы понимаете, галактические путешествия во многих отношениях дело не простое. Команда его, а в дальнейшем и наша, была небольшой, но очень сплочённой, и многие годы её состав не менялся. Что касается зверуш, то на планете они, как ты выразилась, поселились, точно не скажу, возможно, лет четыреста назад или около того.
   - Ого! - восхитилась Тоша, устраиваясь поудобнее на табуреточке.
   - А как получилось, что вы с мамой оказались в его команде? -Веруня, снова заглянула в свой блокнот.
   - Видишь ли, после окончания университета, я был аспирантом молодого профессора Эванса, и, само собой, тема моей научной работы была близка его исследованиям, он занимался зверушами, а я - левиафанами. Спустя некоторое время к нашей группе присоединилась ваша мама, уже как моя аспирантка, но позже она увлеклась хвойными и защитила вторую диссертацию.
   - Наша мама - молодец! Мы всегда это знали! Правда Веруня? - Тоша излучала счастье.
   Веруня, игнорируя реплику сестры, заглянула в блокнот: - Но на планете работали и другие группы учёных, не так ли?
   - Безусловно! По аналогии с командой Стива работали и все остальные группы. - Вэл встал, прошёлся туда-сюда, снова сел. - Мы почти не пересекались. У каждого отряда была своя сфера ответственности, к примеру: одна команда занимались засекреченной зоной Тридесятого царства, то есть Тихолесьем, другая - Белыми скалами. Кто-то курировал зону Дремучих лесов. Надо сказать, с этими отрядами во время полевых работ мы почти не имели контактов. Однако по результатам каждой экспедиции подводились общие итоги. Последние годы Стив был начальником экспедиции и в его подчинении оказались все отряды, но своими правами он никогда не злоупотреблял.
  
   - А чем отличалось последнее посещение Тефиды от всех предыдущих: вы все так нервничали, судя по записям Стива?
   - У нас было очень мало времени для сбора материалов. Конечно, на Земле, вернее на НКК, научном космическом комплексе, имелись копии, и они хранились в биорепозиториях при очень низких температурах. Однако нашей-то задачей был сбор генетического материала тех животных, которые заметно изменились - мутировали, эволюционировали и прочее. Мы очень торопились.
   - У меня ещё только три вопроса, папа. Извини, что задерживаю тебя. Вон и Тоша уже засыпает.
   - Я?! Я - засыпаю? Да я готова до завтрашнего дня слушать такие интересные разговоры! И даже каждый день.
  
   - Да ладно, ладно, я только пошутила! Я же знаю, что ты спишь и видишь, что Стив вдруг приедет. - Веруня подошла к сестре и чмокнула её в маковку. - Ты у нас молодец!
   - Вот то-то! И ты у нас тоже молодец. - Смягчилась Тоша.
  
  
   Веруня сверилась с блокнотом.
   - Почему зверуши жили только в Долине снов?
   - Да, хороший вопрос! Сейчас трудно назвать истинную причину такого решения, но учёные изначально постарались ограничить район обитания популяции, предусмотрев невозможность распространения зверуш за пределы ареала. Только в Сонной долине, или, как мы её называли, Долине снов, произрастали те растения, которые зверуши могли употреблять в пищу. То же самое и с насекомыми и другой живностью, которой они питались.
   - И, наконец, ещё скажи, папа, пожалуйста, Дойл и его сотоварищи действительно были браконьерами? Я вижу противоречие: Дойл говорил, что они прилетели лет двадцать назад, но ведь предыдущая экспедиция на планете их не обнаружила?
   - Это очень непростой вопрос: видишь ли, детка, они были не просто браконьерами, они были злоумышленниками. Но об этом мы поговорим в другой раз, - вставая с диванчика ответил Вэл, - а теперь нам нужно идти обедать.
   Снизу доносились не только очень соблазнительные запахи воскресного обеда, но и голос Эвы, звавшей к столу.
  
   Последней вниз спустилась Тоша с весьма задумчивым видом.
   - Всё это было так давно, - размышляла она, - почти двадцать лет назад! Стив был таким, как на фотографии со зверушей, папа и мама - молодыми, а нас с Веруней ещё и в помине не было...
  
  
   КНИГА ПЕРВАЯ
  
  
   Глава I
  
   Из записей Стивена Эванса.
  
   <...> Большая группа, прилетевшая на транспортнике ГАЛАКТИКА и спустившаяся на нескольких р-модулях раньше нас, уже была в пути к Дремучим лесам. Мы же, то есть мой немалый отряд, добирались сюда на нашем "флагманском" корабле. Прилетев первыми, задержались на орбите, совершив несколько облётов планеты.
   Мы благополучно приземлились на Ровной пустоши, на несколько миль севернее пустоши Белой и Озера Спящих деревьев, где и оставили свои посадочные реверт-модули среди прочих других. Как всегда, первое ощущение - божественный запах растущей поблизости эрики.
   В этот раз с нами, кроме врача Ника Стацкого, микробиологов [4 - Микробиологи - Изучают жизнедеятельность микроорганизмов, в том числе после их пребывания в космосе] Ивэна Браза и Глена Нардла, а также микроэнтомолога [5 - Микроэнтомолог - Изучает мелких насекомых, в том числе после их пребывания в космосе] Криса Вернера, был также инженер-биолог Серж Петери со своей группой техников и роботов. Они должны были, погрузив оборудование на три грузовых флаера, опередить нас и, добравшись до места, начать ставить лагерь. Чуть позже к ним присоединится инженер-робототехник Досточтимый Акио Треве со своим парком флаеров и весьма разнообразным составом наших персональных помощников умников-разумников, включая моего Р-СЭ.
  
   Мы, то есть цетолог [3 - Цетолог - Изучает китообразных, в том числе степень их разумности.] доктор Вэл Криг и его аспирантка, биолог-ботаник Эа Пенкна пешком направились в Долину снов, где испокон обитала популяция парвозверуш, и где - двадцать три года! - я вел за ними наблюдение.
   Эва и Вэл, чтобы потом не делать специальный маршрут, решили по пути к лагерю задержаться возле малого озерца, где намеревались взять пробы воды из впадающих в него ручьёв, а также попытаться получить генетический материал нескольких особей прыгунов шестилапых, которые - по некоторым данным - на этой территории начали мутировать.
   Так что я ушёл вперёд, договорившись о встрече в лагере в Долине снов перед Ночным холмом.
  
   По дороге к межгорному Страшному ущелью случилась первая неожиданность: лачуга возле Врат Анны, прежде представлявшая собой полуразрушенное строение древних времён, показалась мне обитаемой. Островерхая крыша со скатами на две стороны починена, дверной проём прикрыт створкой на ременных петлях, сплетённой - о, ужас! - из ветвей Спящих деревьев, которые нами определялись как существа живые.
   Внутри хижины я обнаружил - кроме затхлого воздуха - узкую лежанку, пару старых мисок на большом каменном столе, а на деревянном крюке в тёмном углу ветхую одежду. Увиденное вызвало тревогу.
   Кстати, тропа выглядела хорошо утоптанной, что было странно - мы пару лет не навещали Тефиду, оберегая устоявшуюся экологическую систему планеты. Ранее мы прилетали довольно часто и небольшими группами, стараясь как можно меньше "наследить". Нынешняя многочисленная экспедиция была вынужденной. <...>
  
   <...> До сумерек мне следовало добраться до Сонной долины, преодолев пять километров мрачного Страшного ущелья по вади, руслу сухой реки, где время от времени проносится стремительный поток из переполнившегося подземного озера. Судя по тому, что камни русла выглядели подсохшими, в моём распоряжении для перехода было не более двух часов, а то и меньше. Конечно, была возможность пойти в обход, по холмам, но хотелось значительно сократить путь, впрочем, не впервой.
   Миновав большую часть пути, я услыхал отдалённый шум: начался сброс воды! Убежище было по моим расчётам примерно в полукилометре. Ускорив шаги и почти перейдя на бег, - рюкзак, который я зачем-то взял с собой, хотя мог оставить с общим грузом, был тяжеловат, - в последний момент достиг знакомого грота, где можно было переждать сток несущейся под уклон воды. Поднявшись по паре импровизированных ступеней из валунов, я решил здесь отдышаться. <...>
  
   <...> Когда мы были здесь впервые, стремительный поток подхватил нас и вынес обратно к Вратам Анны. Позже мы научились рассчитывать время между потоками и, более-менее оборудовав естественные гроты, в которых можно было укрыться в критическую минуту, преодолевали ущелье уже без особый проблем.
   Выбравшись из убежища, я продолжил путь, несколько раз поскользнувшись на мокрых камнях. Воздух стал сырым, пахло мокрыми камнями и землёй, в глубоком ущелье было сумрачно и холодно. Я беспокоился за Эву Пенкну и Крига: как-то они сумели избежать потока, и не унесло ли их озеру Спящих деревьев. Тревога была оправданной: все мы помнили смертельный случай с Анной Кляйн, участницей самой первой научной экспедиции Третьего этапа...
   Миновав расщелину, откуда час назад промчался мутный поток, я мог уже идти дальше по вполне пригодной для пешей прогулки широкой сухой тропе. Вопрос о том, кто так хорошо её утоптал, всё больше тревожил меня. Отвесные стены ущелья, казалось, вот-вот сомкнутся, но я знал, что буквально через десять-пятнадцать минут, дойдя до его конца, выйду на окраину Долины снов. <...>
  
  
   На первый взгляд, Эвансу показалось, что со времени предыдущей экспедиции в Долине мало что изменилось: разве что, пестролистые низкорослые деревья на склонах холмов по ту сторону болотистой пустоши прибавили в росте, а эвкалиптовых альт с гладкими прямыми стволами, поднимавшихся в более сырых и отдалённых местах стало заметно меньше; тропа казалась ещё более исхоженной.
   Он решил идти через пустошь по тропе, что пролегала между старыми зверушиными холмиками и лиловыми зарослями эрики, полагая, что Вэлу Кригу и Эве он здесь будет хорошо виден даже издалека. До наступления вечерних сумерек, когда возможен вылет плата предзакатного, нужно успеть дойти до возвышающегося в дальнем конце долины Ночного холма, - с небольшой остролистной дубравой, - где, как он полагал, коллеги уже трудятся над устройством лагеря.
  
   За очередным взгорком с небольшой купой дубов возле Малого ручья по-прежнему стояло небольшое строение: сложенная из грубо отёсанного камня приземистая, позеленевшая от времени лачуга, что и домом-то не назовёшь. Дерновая крыша проросла малым вереском и на ней подрастает деревце. В дверном проёме появилась грубо сколоченная дверь, а окно оказалось заложено камнем.
   - Та-а-ак!.. Если это браконьеры, не сумевшие убраться восвояси, у нас будут проблемы, - Эванс решительно направился к хижине. - большие проблемы! Как у них, так и у нас...
  
   Дверь дома была закрыта, но не заперта. Постучав и не получив ответа, он отворил её и на него пахнуло волглым застоявшимся запахом неухоженного жилья. В дневном свете, проникшем в лачугу через раскрытую дверь, Эванс увидел всё то же, что и в хижине у Врат Анны: некое подобие очага, лежанка, полки с немногочисленной утварью, в углу на крюке какая-то одежда, стол с объедками от которых чёрной тенью испуганно шмыгнули два малый шкрябла.
  
   Шкряблы, шкряблы бегут сквозь луга и леса дремучие,
   Шнырики хищные, грызуны страшнючие!
  
  
   - Ну что ж, наведаюсь позже, - решил Стивен, - если жилец этой каморы существует, то никуда он не денется, появится рано или поздно; а вот и Вэл с Эвой уже приближаются, заметно торопятся.
  
   Вместе пройдя ещё метров сто пятьдесят, они наконец-то добрались до Ночного холма, где в лагере коллеги налаживали силовую защиту вокруг поставленных жилых и служебных секций Базы. Отсюда члены экспедиции будут отправляться в короткие и долгие выкидные маршруты. Эванс планировал пробыть здесь два-три месяца, а если понадобится, то и дольше, всё зависело от обстоятельств.
  
  
   Коллеги, обустраиваясь, между делом обсуждали все неожиданности, увиденные по дороге сюда.
   - Не нравится мне всё это, ребята, - заключил Ивэн Браз, когда тема разговора была исчерпана. - Неспроста, видать, какой-то народец тут ошивается. - И вразвалочку удалился в свой отсек.
   Вот так всегда: молчит, молчит, а потом парой фраз всех встревожит, - отметил Стив, возвращаясь к личному дневнику, который неизменно вёл со времён студенчества.
  
   Кухня успешно справилась с первым в сезоне приготовлением еды. Поужинав, народ стал готовить всё необходимое для ночлега: включили защиту, отрегулировали и, немного усилив, снова отключили до вечера; настроили камеры для записи всего того, что будет происходить вокруг не только днём, но и ночью, которая часа через два высветит звёздами и далёкими галактиками здешнее тёмно-лиловое бархатное небо...
  
   - Эй, Стиви, - окликнул Вэл, - посмотри-ка: к нам кто-то пожаловал!
   Со стороны Глубоких оврагов в сторону лагеря неуверенно шёл человек. Вскоре его уже можно было рассмотреть: коренастый, бородатый, вид угрюмо настороженный. В руке оружие.
   Познакомились. Повар-разумник подал ему кружку горячего чаю и пару бутербродов с консервированным мясом, предложив заодно всем желающим ещё по кружечке свежего чаю.
  
   Оправившись от плохо скрываемого толи испуга толи удивления, слово за слово Дойл, - так он назвал себя - разговорился. Мол, прилетел он с группой товарищей: собирались наловить зверуш, да побольше. Конечно, говорил он, риск был большой: как-никак они знали, что за подобное браконьерство и ввоз запрещённых животных на Марс или Землю, - если, конечно, застукают, - вышлют с Земли навсегда. Вначале вроде бы всё у них шло хорошо: доверчивые зверуши сами шли в руки. Пойманных держали в спускаемом модуле в припасённых заранее боксах. Однако потом народ стал по одному, по двое исчезать.
  
   - Кто же знал, что эти треклятые твари нападают в сумерках на всё живое, - подразумевая плата предзакатного и ласкуна, поёжился Дойл. - Пару раз нашли мы чьи-то кости: словно кто специально кучкой сложил, а сверху тряпьём - их же драной одёжкой - прикрыл.
   - И сколько всего из ваших погибло? - поинтересовалась Эва.
   - Спросите лучше, сколько осталось. А осталось нас всего ничего: пятеро. - Дойл допил остатки остывшего чая, стряхнул остатки на траву и поставил кружку возле себя на землю. - Выпивать мы стали больше. Запасов-то, как водится, привезли много, а нас-то всё меньше да меньше становилось. Много пили, да... Ну, повздорили как-то слишком уж сильно: четверо-то и ушли в сторону моря, за Великую гору. Я с ними не пошёл, тут остался. Иногда видал их, теперь уж сколько лет больше не встречаю.
  
   Некоторое время Дойл молча рассматривал свои руки, чесал бороду, тёр ладони о донельзя изношенные на коленях штаны, окинул взглядом долину.
   - Скоро уж вечереть будет, пора бы в доме укрыться... Да, почему мы тут остались, спрашиваете? Не улетели мы, потому как модуль-то сами же, дураки, и взорвали: напились, разбазарились, кой-чё пролили - всю кают-компанию залили - кто-то что-то горящее на пол бросил, то ли окурок, то ли спичку: кулаками махать, вишь, поспешил. Те, что были там, вместе со зверушами и улетели к звёздам неведомым. Кажись, так оно и было...
  
   Браконьер ушёл в вечерний туман, оставив хозяев в горьких сетованиях на судьбу десятков отловленных зверуш, погибших во взорванном посадочном модуле. Куда корабль делся даже спрашивать не стали.
  
  
   Глава 2
  
   В последующие дни Дойл наведывался в лагерь почти каждый день часа за два до сумерек, когда все, поужинав, занимались своими делами, готовились к завтрашним маршрутам. Всякий раз, не отказываясь от бутербродов с чем-нибудь, как он выражался, земным и от кружки чаю покрепче, неспешно вёл беседу, рассказывая о разных случаях из его здешней жизни.
   Однажды рассказал о чрезвычайно забавном, с его точки зрения, а для членов экспедиции - более чем печальном событии.
   - Как я уже говорил, поймать-то зверушу дело пустяшное, времени много не надо: очень уж доверчивы и не пугливы, - усмехнувшись, начал Дойл. - Протянешь ему, например, прыгуна, - а прыгун-то большой, покрупнее лачерт да скачков будет. Так зверуша, аж, задрожит весь и лапки к тебе так и тянет. Ну, пару их, то бишь, зверуш, возьмёшь на ужин - в самый раз будет.
   - Откровенно скажу, - Дойл вдруг, словно испугавшись, резко оглянулся, провёл рукой по спутанным волосам, - да, скажу вам, уж не обессудьте, даже любопытно было почему это они, видя чуть не каждый день, как я убиваю их сородичей, продолжают жить рядом со мной. Кажись, могли бы и убраться подальше. Однако нет, всё тут же и толклись возле меня. Сядут полукругом чуть в сторонке и смотрят, как я хозяйством занимаюсь. Временами очень уж на нервы это действовало. Куда не пойдёшь, до опушки проводят и ещё долго вслед тебе смотрят!
   - Однажды, вот, возвращаюсь я от озера с приличным запасом веток этих спящих-то, как тут их называют, дерев. А ходить за ними далеко, сами знаете, каково это через Страшное ущелье туда - сюда, туда - сюда.
   Кое-кто из слушателей кивнул с пониманием.
   - Устал, значит, - Дойл почесал бороду, снова оглянулся, - тороплюсь успеть дойти до начала охоты этого, как его, плата. Да и ласкуна, хоть он и меньше будет, но, конечно, тоже боюсь. Тут главное переждать пару часов, пока они охотятся, а как только солнце сядет, и луна взойдёт, тут же убираются. Видать, холодно им становится. Луны всегда тут яркие, особо когда две сойдутся: светло, как перед закатом, то есть словно бы сумерки такие светлые. Ну, думаю, под окошко вязанки пока что брошу, а как луна выйдет, печурку уличную растоплю да ветки обжарю. Двух вязанок мне на неделю хватит, чтобы к мясу-то настоящему, звериному - на гаранир, если правильно говорю....
   - Так вот, - продолжил Дойл, вдохновляясь вниманием потрясённых слушателей, и снова озираясь, словно опасаясь чего-то. Устал, значит, - Дойл почесал бороду, снова оглянулся, - тороплюсь успеть дойти до начала охоты этих, как их, плата, да и ласкуна, этого-то, хоть и меньше, но, конечно, тоже боюсь. Тут главное переждать пару часов, пока они охотятся, а как только солнце сядет, и луна взойдёт, тут же убираются. Видать, холодно им становится. Иду, значит, даже уже размечтался, как приду, да прилягу ненадолго до восхода луны. Кинул, как обычно, вязанки под окошко, в дом зашёл и часок покемарил. Потом то да сё, выхожу на двор и что думаете вижу? Сидят эти паршивцы недалеко от дома, - ну, как всегда, - полукругом устроились, ну как бы в театре. Да, а один из них, каналья, как артист, из-за кустика, словно из ку?лис, что ли, - если правильно говорю, - выходит эдак вразвалочку, а в обеих ручонках, э-э, то есть в лапах, я хотел сказать, несёт за задние лапки по два прыгуна! Ну точно, как я их самих пристукнутых в дом заношу.
   - Да, а те, что зрители, верещат, лапками машут, то бишь смеются и аплодируют, мол, как похоже на Дойла у него получается!.. Ну вот, вы и не поверите, а я с тех пор как-то охладел к их мясу. Исхудал, конечно, сидя на вегетарнских ветках, хоть они вкусом и похожи на курицу, ну да, похожи, только на не совсем свежую курицу. Челеров ловить и отстреливать пробовал, но опять же не получается. Как-то так...
   - Что-что? А, понял: почему? Так оружие-то уже на исходе, боюсь скоро кончится, вы же видели моё старьё. Так, на всякий случай берегу...
   - Спервоначалу-то я думал, - продолжил Дойл, почесав теперь затылок, и окинув тяжёлым мутным взором потрясённых слушателей, - думал, что лошадки весьма подходят в качестве добычи, ан просчитался. Убил тут я как-то одного. Надо сказать, очень вкусно было, а больше и не удалось, потому как табунок начал меня преследовать: как только захожу в рощу, так они откуда ни возьмись всем скопом выскакивают и все - на меня, на меня, - и лягаются. Очень больно, скажу я вам. Да... еле ноги, бывало, унесёшь! Потом немного угомонились, но очень уж чутки стали, не подберёшься...
  
  
   Дойл умолк, слушатели, шокированные его откровениями, молчали. Вэл, сидевший рядом с Эвой, обнимая её за плечи и успокаивая, слегка кашлянув, спросил:
   - Ты, Дойл, говоришь, что зверуши возле твоей хижины обитали испокон, были твоими постоянными соседями, однако мы нынче их там ни разу не видели. Куда подевались?
   - Так переселились они почему-то! Одни, те, что в крапинку, к большому камню ушли, на ту вон сторону долины, а полосатенькие, так те обосновались как бы поближе к вашему лагерю, возле холма этого.
  
   Эванс, соглашаясь, кивнул: действительно, те, что "полосатенькие", как выразился Дойл, основательно приблизились к лагерю, хотя постоянное место для лагеря испокон, как выразился Вэл, было преднамеренно выбрано подальше от основных поселений парвозверуш. Наблюдать, изучать, но не нарушать их покоя. Продолжительность жизни зверуш лет двадцать-тридцать и многие из них уже привыкли к людям, даже проявляли интерес, наблюдая за членами экспедиции из зарослей тавы колосистой.
  
   Свои замечательно-уникальные домики раньше они строили между Ночным холмом, на котором располагался лагерь, и хижиной Дойла. Теперь же, за немногие дни присутствия экспедиции появились новые постройки, притом совсем близко к лагерю. Часто можно было видеть торчащие из травы хохлатые головёнки зверуш и изучающие людей внимательные, всегда неизменно печальные глаза. Весьма забавное сочетание врождённой живости характера и грусти во взоре.
  
   В своих записях Стив ещё в прошлый экспедиционный сезон отмечал, что зверуши основательно изменили способ постройки и обустройства своих жилищ; и не исключено, что именно с этим было связано увеличение количества детёнышей и быстрый рост популяции при избыточном количестве еды. Если раньше они, судя по старым записям и личным наблюдениям Эванса, по мере сил выкапывали ямки-норки в песчанистой почве, которые время от времени обрушались, то теперь они, создав довольно просторное углубление в земле, выстилают его растительным материалом и дают ему просохнуть, а кое-чему и укорениться.
  
   Затем, спустя некоторое время, они отправляются в рощу, где в приболотистых местах растёт вьюха моховая. Там они набирают довольно много мха и этой самой вьюхи и, смешно переваливаясь и балансируя на задних лапках, охапками тащат к своим будущим домикам.
   Из веточек над вырытой ямой плетут нечто вроде перевёрнутого большого птичьего гнезда, как уж получится, и уже на это сооружение из веток они укладывают влажный мох и поверх него раскладывают вьюху, которая в течение суток прорастает во мху, а затем через два-три дня образуется вполне непромокаемое во время дождя укрытие, и чем больше проходит времени, тем плотнее и надёжнее оно становится.
   - Как не удивляться и не восхищаться сложностью этих построек! - Между делом однажды обронил Вэл Криг, а наблюдательная Эва высказала предположение, что на такую технологию строительства зверуш могли вдохновить возводимые людьми походные жилые секции, и ещё у них постоянно был перед глазами дом Дойла с дерновой кровлей, ну и, разумеется, птичьи гнёзда, которые они - догадались-таки! - перевернуть.
  
   Солнце укатилось за дубовую рощу, Дойл продолжал ещё что-то рассказывать, но, почувствовав изменившееся настроение слушателей, лениво загребая ногами, отправился к своей хижине.
  
  
   Глава 3
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> В результате нам стало понятно, что на Тефиде есть Чужой.<...>
  
  
   Дни и недели, заполненные работой, шли своим чередом. Все сотрудники заняты своими делами и своими проблемами, а их, казалось, всё прибывало. По утрам после завтрака Стивен собирал сотрудников, выслушивал персональные планы на день, и все члены экспедиции разбредались и разъезжались по своим объектам в сопровождении своих умников-разумников. В лагере оставались инженеры и техники-специалисты. Им ещё предстояло героически проявить себя. Иногда в лагере оставался кто-нибудь из учёных, не успев обработать материал предыдущего дня, и проводил день вместе с остальными домоседами.
   Погода изо дня в день стояла славная; настроение, несмотря на все сложности работы, было прекрасным. Дойл, заметив изменившееся к нему отношение, навещал лагерь всё реже, а если и приходил, то было заметно, что он либо болен или же его что-то гнетёт: похудел, взгляд стал ещё более угрюмым и странно беспокойным.
   Серж Петери, выполняя рутинную работу, просматривал записи ночных наблюдений и обратил внимание на странные мутные пятна разных размеров, периодически возникающие перед объективами камер.
   - Пожалуй, это не дефект приборов. Акио-сан, взгляни, пожалуйста! - Досточтимый взглянул и подтвердил, что это не дефект приборов. Последовавшее далее обсуждение было зафиксировано во всех личных дневниках и, так уж получилось, что вроде бы забылось.
  
  
   Тот день, такой солнечный, с лёгким ветерком, приносящим ароматы и свежесть ближайшей дубравы, Эва Пенкна запомнила на всю жизнь. Она кропотливо занималась красными вьюшками возле небольшого болотца. Эванс позже вспомнил, что, находясь тогда неотлучно в лагере, слышал, как она где-то в отдалении вскрикнула.
   Вечером во время ужина Криг заметил, что с Эвой что-то не так: она, против обыкновения, молчала, кисть правой руки довольно сильно отекла, а распухшие пальцы - указательный и большой - покраснели.
   - Что случилось? Что с тобой! - волновался Вэл, тихонько пытаясь что-то выяснить.
   - Боюсь, у нас большие неприятности, мальчики, - наконец прошептала Эва, отодвинув тарелку с нетронутой едой.
  
   Все оторопели. Не на шутку встревожился Ник Стацкий.
   - Ну-ка, ну-ка, пани Эва, пойдёмте-ка, посмотрим ваши пальчики! - скрывая тревогу, пошутил он, быстро встав из-за стола и, поддерживая нетвёрдо ступающую Эву, повёл её к медицинской секции лагеря. Через некоторое время он прислал своего Р-Н с просьбой, чтобы к нему на минутку заглянул энтомолог Крис Вернер. Кто-то невнятно произнёс: - Да уж, нежданно-негаданно... начинается! - похоже, это был Глен Нардл.
  
   В течение нескольких последующих часов все с сочувствием могли наблюдать коренастую фигуру страшно бледного влюблённого Вэла, неотступно топтавшегося возле медицинского блока.
   Наступала ночь, но никто не уходил к себе, все ждали, что скажет Ник, а тот всё не появлялся. Когда над зажжёнными лампами замелькали, забились огромные здесь ночные бабочки, кто-то вспомнил, что забыли включить защиту.
  
   - Господи, ну что мешает установить автоматическое включение-выключение, а? - внезапно возмутился Стивен Эванс, что вообще-то было ему не свойственно, и пошёл к секциям техников, за ним увязался его Р-СЭ, рассчитывая пообщаться с приятелями. Народ потихоньку расходился, настроение у всех было подавленное.
  
  
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> Настроение у всех было подавленное: слишком странно было испытывать чувство страха на планете, где, как мы привыкли считать, ничто не могло угрожать человеку. Рассказы Дойла и странное происшествие с Эвой лишили нас комфортного чувства безопасности, сформировавшегося у нас за десятилетия работы здесь.
   Со слов Эвы, постепенно приходившей в себя после долгого беспамятства, мы все уже знали, как выглядит "чужой", а все желавшие подробностей, включая меня, рассмотрели под микроскопом крохотный двукрылый гибрид мошки-мокреца и клещика. Маленький шарик, подобный тем пыльным, что скапливаются по углам в помещениях, являл собой совокупность этих тварей. Бедняжка Эва, увидев нечто незнакомое в кустике вьюхи моховой, где она наблюдала за красными вьюшками, которые были в то время одним из объектов её научных интересов, из любознательности коснулась "крохотного пушистика" ( её слова!) и получила приличную порцию яда, и пролежала три дня без сознания.<...>
  
   <...> Я отправил запросы в лаборатории Земли и Марса и, спустя несколько дней пришёл ответ, содержавший, во-первых, подробную инструкцию по лечению пострадавшей Эвы, а во-вторых информацию о том, что следы ДНК подобных насекомых имеются в коллекциях образцов фауны и флоры, доставленных с планеты йо-йо 3В12, и что шаровидные сообщества подобных двукрылых могут достигать колоссальных размеров: "Повторяем, колоссальных размеров!"
   Ник, следуя полученным рекомендациям, приступил к интенсивному лечению Эвы, которая была бесконечно слаба; все остальные предались размышлениям о причинах появления на Тефиде этой заразы, как теперь все называли нигрутельца. Кто-то вспомнил странные тени в ночных записях камер наблюдения, да и рассказы Дойла о ночных призраках теперь уже не казались нам такими уж фантастичными. <...>
  
  
   Во время одного из первых своих посещений лагеря, Дойл на вопрос космомикробиолога Глена, почему он заложил камнем оконный проём, рассказал историю о здешних приведениях, что имеют непреодолимую страсть ночью ломиться в дом; и, в чём-то повторяя прежние свои рассказы, о том, как переждав сумеречные часы в доме, он после заката снова выходил из дома и занимался своими делами при свете ярких лун.
   Однако скоро, очень скоро, продолжил тогда Дойл, обращаясь уже непосредственно к задавшему ему вопрос, он стал ощущать сильное беспокойство, находясь ночью вне дома. Один раз ему даже показалось, что за спиной у него кто-то крадётся, притом, что стояла абсолютная тишина безветренной погоды. Даже зверуши почему-то не стрекотали на ближайшей поляне.
   Потом, как говорится, дальше - больше: ночью, когда он улёгся спать, при полном безветрии затрещала рама окна. Дойл схватил стол и загородил окно.
  
   - Ох, и страху я натерпелся, не поверите, как трясло меня: зуб на зуб не попадал. Еле утра дождался, переждал время ласкунов и платов, схватил свою тележку, да и подался к сухой реке в Страшном ущелье за камнями, дабы заложить ими окошко. Темно, конечно, в доме стало, но жить можно, лучше уж так, чем никак, как полагаете? - Но слушатели никак не полагали, считая всё это выдумками одинокого человека.
   После той страшной для него ночи, по его же словам, дней десять было тихо. Никто его не беспокоил по ночам, и он, можно сказать, успокоился. Однако примерно за полгода до прилёта экспедиции ночью он опять был разбужен сотрясениями всего дома: на дверь что-то или кто-то нешуточно напирал, но новые засовы из толстых сучьев, хотя и затрещали, но выдержали.
   - И вот теперь время от времени всё это повторяется и повторяется, и жить тут мне всё меньше и меньше хочется. Всё же, надо сказать, с вашим прилётом маленько спокойнее стало. Ну да ладно, что будет, то будет. Может вы меня потом с собой заберёте... - философски закончил тогда свой сумбурный рассказ Дойл.
   На последнюю его реплику никто из слушателей не откликнулся.
  
  
   Глава 4
  
   В конце рабочего дня Эванс с осторожностью, чтобы не побеспокоить поселившихся недавно возле лагеря зверуш, обходил Сонную поляну. На опушке дубовой рощи виднелась узнаваемо статная фигура: Акио Треве стоял, засунув руки в карманы полевого костюма и смотрел в сторону хижины Дойла. Стивен пошёл к нему.
  
   - О чём задумался, Досточтимый?
   - Привет, Стиви! Думаю о маленьких мошках. И верю, и не верю я этому прохиндею. Ради забавы закладывать камнями окно не станешь. Может он и не врёт, да... Похоже на то...
   - Я тоже так думаю, сенсей. Есть у меня скромная идея: не провести ли мне ночь в его каморе. Как думаешь?
   - Хорошая идея, но при всех возможных предосторожностях, да! Может умника возьмёшь с собой?
   - Пожалуй, воздержусь, сенсей. Один пойду, но подстрахуюсь.
   - Будь осторожен, Стиви! Интересно, что за чёрт беспокоит беднягу, кх-м, да...
  
   Спустя несколько дней, Эванс напросился к Дойлу переночевать, рассчитывая убедиться в реальности посещений агрессивных чужаков, которых в лагере, с его лёгкой руки, стали теперь называть Привидениями.
  
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> Сейчас вечер тридцать шестого дня нашего пребывания на Тефиде. Прелесть этой планеты в её неизменно ровной погоде для каждого климатического пояса. Здесь, в поясе умеренном - маловетреная и почти безоблачная тёплая погода лишь изредка сменяется терпимо жаркими днями с довольно холодными ночами, озаряемыми лунами.
   Их у Тефиды три: Вер, Мер [6 - Вер и Мер - северомесопотамские боги непогоды ] и луна Нана [ 7 - Нана - шумерская богиня, связанная с идеями плодородия] , полнолуние которой предшествует бурному росту растений и, как ни странно, именно в этот период некоторые из здешних животных начинают испытывать необычайное влечение к противоположному полу. Забавно!.. <...>
   <...> Вчера с наступлением вечерней прохлады, прихватив кое-что из необходимого для более-менее комфортной ночёвки в малопривлекательной для подобного времяпрепровождения хижине и попросив коллег включить громкую связь, я отправился недалече, метров на триста в сторону леса к Малому ручью, на ночёвку в хижине бедолаги.
   Дойл хотел было уступить мне своё ложе, но я предпочёл устроиться полулёжа-полусидя в надувном кресле, прихваченном с собой, и которое помог нести мой Р-СЭ. Давая отдых спине и положив на стол (нет, не ноги!) диктофон и камеру, приготовился к ночному бдению. Через некоторое время с лежанки стало доноситься сонное похрапывание хозяина моего ночлега. Вскоре и меня начало клонить в сон - результат напряжённого рабочего дня и сытного ужина. Сквозь каменные стены чуть слышно доносились звуки ночи: посвистывали и пощёлкивали, переговариваясь, зверуши; пронзительно вскрикивали дракомыши, занятые охотой за ночными бабочками-мохнатками; возились по углам и под лежанкой шкряблы, эдакие мелкие злобные грызуны. Время близилось к полуночи, пора бы уже привидениям себя обнаружить!
   Стоило мне подумать об этом, как тут же смолкли привычные звуки ночи, но явственно стало слышно шуршание по наружной стене в направлении к двери. Вскоре это что-то поскреблось в дверь. Некоторое время было только какое-то слабое царапанье, словно большой щёткой водили туда-сюда. Посмотрим, что будет дальше, подумал я. Не могу сказать, волновался я или боялся, но стоит отметить, что меня охватило некое беспокойство, постепенно перераставшее в неподвластную мне тревогу и, возможно, даже страх. Вскоре наступила тишина, но я улавливал чужое присутствие: "гость" находился по ту сторону двери.<...>
  
   <...>От неожиданности я подскочил в своём покойном кресле: мощный удар сотряс не только дверь, но и всю хижину. Вскочил на лежанке трясущийся от ужаса Дойл. Тусклый огонёк самодельного светильника испуганно затрепетал на столе.
   Удар за ударом подвергали испытанию дверные запоры и наши нервы. Шло время. Удары были странные. Казалось, вначале в дверь ударяли, а потом удар усиливался нажатием, давлением на всю дверь.
   Полная тишина наступила внезапно, и одновременно исчезло чувство тревоги. <...>
  
   <...> Эксперимент ситуацию не прояснил, но подтверждал рассказы Дойла. Оставалось дождаться утра и просмотреть видео с камер наблюдения, поставленных вокруг дома. Вторую половину ночи мы провели мирно и даже немного вздремнули после довольно эмоционального обсуждения происшествия.
   Утром я вернулся в лагерь. Вмести с Петери и Треве посмотрел записи. Ничего... кроме мутных пятен...
   - Стоп! А ведь это не пятна! - вскричал Серж. - Это же объёмные полупрозрачные структуры, произвольно меняющие форму!
   Во время последующего обсуждения, Крис Вернер, задав пару вопросов, вроде бы не относящихся к делу, погружался во всё большую задумчивость. <...>
  
  
   Глава 5
  
  
   Cпустя десять дней после ночного бдения профессора Эванса в хижине на импровизированном совещании, совмещённом с завтраком, кто-то сказал, что Дойла давно никто не видел.
   Позже Стивен, работавший в этот день в лагере, заметил, как из своего отсека вышел Крис в защитном костюме включая маску, и в сопровождении Малого Р-К направился по Дойловой тропе в сторону Глубоких оврагов.
   Странно, и зачем ему этот маскарад? - провожая его взглядом, думал Эванс, забавляясь фантастическим видом парочки. Флегматичный высокий длинноногий Крис в причудливом костюме и деловито перекатывающийся по неровностям почвы Р-К, похожий на толстенькую коротконогую собачку с грузом на спине и небольшим прицепом, в котором, как можно было предположить, находились инструменты. Крис, степенно жестикулируя, время от времени обращал свой взгляд к Р-К, на что тот шкодливо вилял прицепом в ответ. Казалось, что между ними происходит общение. Во всяком случае, у Эванса сложилось такое впечатление, и он улыбался, глядя им вслед.
  
   Вернулся Вернер в лагерь незадолго до наступления глубоких сумерек, когда небо на востоке уже начало сгущать сиреневые тона, стремясь к чернильно-лиловому. Переодевшись, пошёл к Эвансу.
   Из-за далёких гор выплывал бледный ущербный месяц Вер, слышнее стал запах ночных цветов. Чуть заметно мерцала только что включённая защита. Народ подтягивался к вечернему чаю.
   - Привет, Стиви! А мы с разумником в избушку ходили...
   - В избушку? Ты же в Глубокие овраги направлялся.
   - Ну как бы, да, направлялся, вроде бы, но решил к Дойлу заглянуть, по пути всё же, - Крис рассматривал что-то поверх головы Стива.
   - Ну, и...
   - Мы эдак осторожненько, понимаешь, осторожненько подошли к хижине, - издалека начал Крис, - и обнаружили, что дверь в лачугу выломана.
   - Что? Выломана дверь? Бог мой!
   - Ага, вдавлена внутрь... А там всё пространство, то есть стены, потолок, все предметы затянуты чёрной вязкой паутиной. Лежанка и тело Дойла укрыты как бы... ну, как бы траурным покрывалом, в котором я рассмотрел несметное множество крохотных личинок Textor telae nigredinis.
   - Несметное множество, говоришь...
   - Да, Стиви, несметное множество! У меня просто слов не хватает. Ужасное зрелище! В паутинах, которые я осмотрел на бывшем теле Дойла, их полно... Это страшно, очень страшно, поверь мне. Я услышал запах смерти, Стиви...
   - Запах смерти! Даже так...
   - Полагаю,.. - Крис после паузы, дрогнувшим голосом с трудом вымолвил, - полагаю, нам пора отсюда убираться. И чем скорее, тем лучше! Господи, Стиви, это такая гадость! Schmutz!!! - Вернера передёрнуло. - Следующий фантом, который соберётся после всех метаморфоз личинок, будет ужасающе огромен, и нам перед ним не устоять. Поверь мне!
   - И ты предлагаешь...
   - Сворачивать наши работы. Понимаю, мы многое не успели сделать, но лучше располагать тем, что у нас есть сейчас, чем потерять всё и себя в том числе. Кстати, я на всякий случай поставил на хижину защиту... Хотя вряд ли она выдержит...
   - Я понял тебя, Крис. Пошли, соберём всех и обсудим, как нам поступить в сложившейся ситуации. Увы, придётся уведомить Центр о принятом решении, обосновав его безвыходной ситуацией: мы не имеем права применить спецсредство, так как это нарушит закон, который предусматривает невмешательство в природные процессы на планете. Даже если планета скоро погибнет со всем живым на ней! Увы... Закон есть закон...
   - Стиви, послушай! Нигрутелец - не эндемик! Мы имеем право...
   Эванс посмотрел на Вернера: - Хорошо. Сейчас всех соберём на совет.
  
   Общее обсуждение проблемы затянулось, и, в конце концов, взвесив все за и против, члены экспедиции согласились с тем, что утром Эванс объявит ЧС, и они начнут готовить собранные материалы к срочной эвакуации на транспортный Ковчег, который предстояло ещё вызвать, при том, что никто не знал, как долго происходят метаморфозы нигрутельца - зловещего ткача чёрной паутины. Досточтимый молчал и ушёл не попрощавшись.
   - Завтра уведомлю Центр о завершения экспедиции в связи с Чрезвычайной Ситуацией. - Заключил Стив и все разошлись по своим секциям. Мало кто спал в эту ночь.
  
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> Результат позавчерашнего обсуждения меня удивил. А ведь мы могли бы предпринять попытку уничтожения паутиньщика! В этом Крис прав, но его инициативу никто не поддержал, и все, кроме молчавшего во время обсуждения Акио Треве, сошлись на том, что Тефида так и так обречена и нечего мудрить. Досточтимый был хмур, молчалив и, не дожидаясь окончательного решения, молча удалился, чем чрезмерно меня удивил. <...>
   <...> Назавтра в середине дня я добавлял кое-какие записи в дневник, отмечая, что настроение у всех, включая меня, взвинченное. И когда мне понадобилось кое-что уточнить у Криса, его не оказалось в лагере. Никто не знал где он, никто с самого утра его не видел. Опять куда-то умотал! Моя попытка поговорить с ним по личной связи оказалась безуспешной.
   Ну и задам же ему по полной программе, когда объявится! - подумал я в сердцах. Однако вскоре вдали замаячила его легко узнаваемая долговязая фигура. Он явно спешил, за ним, как всегда, поспешал его персональный Р-К.
   - Прости, Стиви, я задержался. Навещал хижину Дойла. Снял защиту.
   - Что?! Ты снял защиту с гнездилища этих зловредных тварей?
   - Ну да, снял, она больше не нужна - я уничтожил это, как ты его называешь, гнездилище, уж прости...
   Не в силах что-либо сказать я молча смотрел на Вернера, он всё ещё был в защитном комбинезоне, только откинул капюшон.
   - Ты хотя бы понимаешь, что наделал?..
   Раскаяния в несанкционированном поступке в его карих, так и хочется сказать, непроницаемых (в данный момент) глазах я что-то не увидел, а упрямый подбородок выдвинулся, как мне показалось, ещё сильнее.
   - Ну хорошо, хорошо, что ты с ними сделал?
   - Обработал Мортмигнесом-6.
   - Та-ак! И ты уверен в результате?
   - О, Стиви, я ж его предварительно испробовал на нескольких экземплярах, которые были у меня для изучения! Результат оказался однозначным.
   - Ну-ну... Поди, заранее готовился?
   - Ну вроде того, да. Давеча я подумал: а вдруг предполагаемая катастрофа на Тефиде не планетарного масштаба, и уж тогда, нигрутелец уничтожит всё живое, оставшееся на планете. Да и Треве был явно не согласен с большинством, а я его мнение я уважаю.
   - Само-собой. Полностью согласен.
   - Вот я и решил взять ответственность на себя: взял и уничтожил. Потом антидотом обработал всё вокруг, даже с большим запасом. Думаю, нет необходимости сметать с земли, то бишь Тефиды, жилище Дойла, - где же дракомышкам ещё жить, если пещер в ближайшей округе нет, и потому их численность с тех пор, как в хижине поселился Дойл упала, а уменьшение их популяции привело к увеличению количества ночных бабочек, и как следствие, к значительным повреждениям здешних остролистных дубов. Ты Эву спроси, она тебе расскажет... Прости. - И свистнув верному Р-К, отправился к своему отсеку.
   Срочную эвакуацию я отменил. <...>
  
  
   В лиловом темнеющем небе одна за другой зажигались далёкие галактики, из-за леса - на смену Меру и Веру - выплывала полная луна Нана, чуть слышно потрескивала защита, накрывавшая лагерь, в персональных блоках и отсеках засветились окна. Эванс неспешно шёл к секции киберинженера.
  
   - Привет, Досточтимый! Пришёл попрощаться: завтра в путь.
   - Садись! Рад тебе, да... Чаю хочешь?
   - Кто ж откажется от твоего чая, сенсей! Спасибо! - Стивен сел в полевое кресло. Огляделся. Умников-разумников не было видно, кроме Р-АТ, дремавшего возле блока питания.
   - Надолго улетаете? - Акио поставил на стол старый чугунный чайник и две чашки с почти стёршимися цветками сакуры.
   - Как получится... Но не дольше недели. Рад буду вернуться раньше. - Сделал первый глоток. - Отличный чай, душу согревает, только у тебя такой и попьёшь. Спасибо, сенсей, за угощение... Лететь не очень-то и хочется, но...
   - Будь осторожен, Стиви! - голос Акио чуть дрогнул.
   - Буду! - Эванс нехотя встал, похлопал его по плечу. - И ты тоже, тут... без нас...
  
   Глава 6
  
   Из записей Стивена Эванса.
  
   <...> На Тефиде расплодилось великое разнообразие псевдо-мошек-жуков-пауков-мух-стрекоз-бабочек-червей-многоножек и прочей, мягко говоря, кусачей и более-менее безобидной мелкоты. Третьего дня энтомолог Крис Вернер призвал на помощь биологов Глена, Эву и Ивена для выполнения довольно трудной задачи: ловить в Долине всевозможных летающих, ползающих и прыгающих тварей, чтобы взять у них генетический материал для сравнительного анализа. Понятно, всех ни отследить, ни отловить за оставшееся у нас время не получится, но научная установка экспедиции предполагала максимально возможные усилия, и мы их прилагали. <...>
   <...> Остальные сотрудники тем временем готовились к многодневному маршруту. Проверяли флаеры, в том числе и большой, оснащённый защитным силовым полем, и грузовые с необходимым снаряжением. Серж Петери со своей "группой поддержки", как мы называли его техников и группу роботов, располагали своими средствами передвижения и тоже активно готовились к своей основной работе. <...>
   <...>Завтра можно выдвигаться к маякам - сначала к Старому, а потом и к Малому - для изъятия всей имеющейся там информации, в первую очередь цифровой, не оставляя эту работу на потом, так как этого "потом" может и не быть. Нас несколько смущало, что маяки - понятное дело - находятся в разных полушариях и путешествие может затянуться. Прикинув объём предстоящей работы, мы решили, что за неделю управимся и тщательно готовились к предстоящей поездке.
   Я - для большей мобильности - решил лететь на своём флаере вместе с Эвой и Вэлом, а наших персональных разумников отправить с Сержем Петери. <...>
  
  
   Оставив лагерь с возможностью включения силовой защиты, проверив и включив камеры наблюдения, попрощавшись с инженером-робототехником Акио Треве, - которого все обычно называют просто Досточтимым (ходили слухи, что ему уже лет восемьдесят, но на то они и слухи!) - и, разумеется, с его верными спутниками симпатягой Р-А и Малым Робом-Хранителем спокойствия, отряд отправился к океану, так называемому Левиафанову морю. Там, разбившись на группы, им предстояло, по возможности. забрать всю информацию и документы со Старого маяка; попытаться получить генетический материал левиафанов, которых нужно было ещё каким-то образом отловить; и следовать далее к Малому маяку.
  
   Левиафанами занимались Вэл Криг и Эва Пенкна. Существ небольших размеров - по виду нечто среднее между дельфином и китом - сотрудники называли между собой левиафанами. Назвали их так в память отнюдь не мифического обитателя библейского мирового океана, а в память не менее древнего, но ископаемого мелвиллового левиафана [9 - Мелвиллов левиафан (лат. Livyatan melvillei) -- вымершее миоценовое китообразное весом в 90 - 120 тонн и 17,5 - 25 м в длину , известное из миоценовых отложений Южной Америки возрастом 9,9--8,9 млн лет назад.]; позже укороченное название закрепилось, что порой вводит непосвящённых в некоторое заблуждение. Премилые, несмотря на небольшую зубастость, тупорылые и весьма, весьма сообразительные существа метр-полтора в длину.
   У Вела Крига каким-то образом получается их приманивать, и у него даже завёлся дружок, с которым он в предыдущие посещения Тефиды установил неплохой контакт. Но кто знает, может его старого знакомого, которого он почему-то звал Фаней - сокращённое от Феофана - уже нет поблизости или вообще нет. Впрочем, Вел был уверен, что с задачей как-нибудь справится.
  
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> Высоких скалистых вершин на Тефиде по пальцам счесть. Наиболее недоступной с вовсе не рекордной для этой планеты высотой - всего-то немногим более полукилометра - считается обширная отвесная скала Драгонсхед [10 - Драгонсхед - От норв. голова дракона], что возвышается из глубинных вод Левиофанова моря в метрах ста-ста двадцати от прекрасного берегового белого пляжа. Именно на обширном плато этой вершины находится, так называемый, Старый Маяк, доступный, как считается, лишь для флаеров. <...>
   <...> Ещё в студенческие годы, только-только начав работу по изучению зверуш, я довольно сильно увлёкся многовековой историей этой планеты. Однако длительные изыскания в научных библиотеках и архивах различных соответствующих ведомств принесли ничтожные плоды, несмотря на активную помощь Акио Треве, который, будучи моим старшим другом, в какой-то мере, если так можно выразиться, опекал меня с моих отроческих лет. <...>
   <...> Возможно, подобную скудость информации можно объяснить тем, что все работы, связанные с Тефидой и её спутниками, приходились на периоды снижения экспансионистских устремлений человечества, вызванных различными причинами, включая экономические и социально политические кризисы, временами охватывающие всю систему Habitat area [11 - Habitat area - здесь: Ареал или зона обитания человека во Вселенной(англ.)]. Однако кое-что найти всё же удалось, хотя информация была более, чем недостаточной, да что там, просто скудной и порой явно сомнительной достоверности, но всё же... <...>
   <...> Прошлое не только Маяков, но и самой Тефиды скрывается во тьме многих сотен лет, если не тысячелетий. Скорее всего, изначально Тефида была планетой весьма непривлекательной: пустынные континенты и океаны, разрежённая атмосфера.
   Весьма противоречивые легенды о первоначальных действиях людей на Тефиде мне кажутся маловероятными: слишком давно всё это было и обросло домыслами, фантазиями и спекуляциями, породив легенды и мифы.
   Из некоторых старинных научных источников и архивов ГлавКосма мне всё же удалось узнать, что в результате не очень-то последовательного терраформинга, вдоль небольших рек, по низинам и пологим предгорьям - из когда-то посеянных людьми семян (?!) - выросли леса, подобные земным, океаны постепенно наполнились "микрожизнью". Прошли века и века, прежде чем планета стала вполне пригодной для жизни животных и людей. <...>
  
   <...>Примерно два-три века назад, а скорее всего, значительно раньше (или позже?), произошло изменение приоритетов в освоении космоса, и для Тефиды наступил новый замечательный период: началось подселение к уже существующей флоре и фауне новых растений, животных и прочей живности, созданных специально для неё.
   Позже был установлен, так называемый, Маяк, который якобы должен был в обозримом будущем поддерживать навигацию летящих туда кораблей. Наступила пора обустройства временной колонии поселенцев, задачей которых являлось налаживание первоначальных коммуникаций для полномасштабной колонизации...
   Полагаю, именно с этого момента всё пошло "как-то не так". Маяк - чудо техники прежних лет, выдающееся создание людей, -- был повреждён, но кем или чем - неизвестно.
   Дальнейшие события, я считаю, весьма похожи на фантастические истории для подростков. <...>
  
   <...> Мечта об освоении этой планеты, предполагала её особый статус Внеземного рая. По данным одной из исторических версий, при возобновлении полётов в Дальний космос, к Тефиде отправился корабль-разведчик.
   На подлёте к Тефиде команда корабля якобы слишком поздно поняла (?!), что маяк-навигатор выдаёт неверные ориентиры, и не успела применить ручное управление. (Бред какой-то!)
   По этой версии, звездолёт по касательной вошёл в атмосферу (почему не сгорел в ней?) и погрузился в бездонные пески, так называемой Белой пустоши. Что упало, то пропало... Такова легенда... <...>
  
   Далее, по мнению профессора Эванса, следует уже сказка для взрослых.
   Некоторые члены экипажа погибшего корабля якобы выжили и сделали попытку дойти до маяка. Скалистые горы остановили их, и они были вынуждены, соорудив некие подобия жилищ, приспосабливаться к новым условиям в ожидании помощи. Однако связи с Землёй всё не было...
   Один из двух кораблей, последовательно ушедших на поиски пропавших, также неудачно приземлился, уйдя в неведомые глубины зыбучих песков Белой пустоши, а второй, удержавшись на орбите, отправил на планету группу спасателей-поисковиков на челноке-модуле. Они благополучно совершили посадку и каким-то образом добрались до маяка.
  
   Работы на Маяке не принесли особого результата. Да, он перестал подавать ложные сигналы! Но полностью восстановить его функционирование так и не удалось. Однако теперь, имея хотя бы слабый сигнал с планеты, с помощью собственной навигации корабли, как предполагалось, уже могли беспрепятственно доставлять сюда всё необходимое для продолжения терраформинга.
   Таковыми оказались первоначальные этапы освоения планеты.
  
   С течением времени маяки прекратили свою работу, а на луне Нане отказала ретрансляционная станция, следы которой, к слову, впоследствии так и не удалось отыскать, что Эванс посчитал странным совпадением.
   Однако это уже не имело никакого значения для осуществления полётов к этой, столь удалённой от Земли планете, так как навигационные возможности новой космолётной техники становились всё более совершенными; на орбите появился спутник, осуществляющий поддержание коммуникационных связей.
  
   Перед этой, как полагал Стивен, его последней экспедицией на Тефиду, в архивах ВсеПланКосмоПлава он пытался найти ещё какие-либо сведения о планете, и очень был удивлён и разочарован, обнаружив, что никакой информации не только о Маяках, но и о всех полётах на неё вплоть до начала последнего столетия, в архивах нет. В каталоге планета Тефида упоминается, но что происходило с ней и вокруг неё в стародавние времена, установить не удалось: какие-либо материалы отсутствовали.
   Также не получилось обнаружить упоминаний ни о кораблях, которые якобы на неё летали, ни о командах, которые могли осуществлять подобные полёты. Отсутствовали сведения и о времени начала заселения планеты живыми организмами. Стало быть, Эванс располагал только кое-какими устными сведениями, почерпнутыми им из опубликованных когда-то многочисленных "рассказов очевидцев", а также из немногих публикаций в научно-популярных изданиях.
   Пару раз встретилось ему упоминания о том, что однажды какой-то корабль вернулся с Тефиды на Землю, но, если корабль вернулся, значит он должен был вначале туда улететь. Когда это случилось, и было ли в действительности, никто точно сказать не мог.
  
   Около тридцати лет назад, вскоре после первого полёта Эванса на Тефиду, когда опять-таки из-за очередного финансово-экономического и последовавшего за ним катастрофического политического кризиса и многолетнего военного противостояния всех против всех, и на несколько лет прекратились межгалактические полёты, появилась смутная информация о том, что в действительности Маяки маяками не являлись, а были скорее обсерваториями и только лишь фиксировали происходящее на планете: например, какие-либо атмосферные явления и прочее, всё что попадало в поле наблюдения многочисленных приборов и видеокамер.
   Фиксировали, обрабатывали, но не передавали, условно говоря, на Землю. Так что, многие и многие годы не было никаких сведений обо всём происходящем на планете Тефида. И стали возможны сюрпризы, подобные, условно говоря, браконьерам, с которыми пришлось столкнуться Эвансу.
  
   Отправляясь на Маяки учёные рассчитывали по возможности выяснить историю Тефиды за последние сотни лет. Задача трудная и весьма ответственная, а досталась она именно экспедиции профессора Эванса по простой причине: чтобы не отправлять дополнительную группу специалистов, выполнение этой работы возложили на биологов-зоологов, что сократило время, необходимое для выполнение их собственных научных планов.
   Эванс уже подумывал не задержаться ли здесь ещё на некоторое время...
  
   Глава 7
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> До Старого маяка долетели довольно быстро. Наши тяжело груженые флаеры низко плыли над поверхностью планеты: взмывали вверх по склонам гор и резко спускались по ним вниз, почти скользили по воде озёр.
   Когда добрались до берега океана, от нас отделилась группа Крига. Они останутся внизу и будут решать проблему с левиафанами. Мы же взмыли вверх и достигли плоской вершины Драгонсхеда.
   Плато оказалось значительно обширнее, чем мы предполагали. Наши флаеры благополучно разместились один подле другого на площадке, поросшей мелкой пожухлой травой, прямо перед зданием Маяка. Странной он был формы этот маяк, мы-то ожидали увидеть нечто совсем иное. <...>
  
  
   Стены со следами многовекового воздействия стихии, отбеленные солнцем и ветром, с небольшими повреждениями, какие бывают у старых каменных построек; массивный фундамент, наводящий на мысли о бункере, над ним - на высоте более двух метров от земли - очень высокий первый этаж с устремлёнными ввысь стрельчатыми панорамными окнами с витражами в их верхней части; глубокие арочные оконные проёмы второго этажа и - самое удивительное - венчающий всё сооружение купол. Да, похоже на обсерваторию.
   Профессор Эванс оглядывался вокруг, отмечая давным-давно заброшенный одичавший цветник и гигантское, - что-то среднее между араукарией и ливанским кедром, - очень старое дерево, перенёсшее былые удары молний и штормового ветра, но залечившее большие и малые раны. Под ним - каменная скамья, обросшая мхом и лишайником.
   В глубине портала была видна полусорванная с петель массивная дверь с признаками грубого вмешательства, со следами тяжёлого инструмента и ожога плазменным оружием.
   К Стивену, обмениваясь репликами, подошли сотрудники. Все остановились возле входа. За весящей на одной петле дверью виднелась лестница, ведущая наверх.
  
  
   Персональные разумники, проявляя любопытство, толклись рядом в ожидании приглашения. Может быть Стиву это просто показалось, но что-то такое всё же ощущалось. Он кивнул своему, и Р-СЭ с явным удовольствием к нему присоединился. Серж Петери ухмыльнулся и тоже подозвал своего Р-СП:
   - Хоть ты и не очень-то нужен, можешь идти с нами.
   - С превеликим удовольствием, месье Серж! - слегка грассируя ответил Р-СП, присоединяясь к ним.
  
   Эванс и Петери вошли в небольшой холл и переглянулись.
   - Ну и ну, - протянул Серж, -- вот уж никак такого не ожидал!
  
  
   В холле окон не было, но стоило им переступить порог, как весьма высокий потолок засветился тёплым солнечным светом. Медовыми тонами заиграли анегриевые панели стен. [12 - Анегри (лат. Anegeria) - дерево лиственной породы]
   Наличие небольших ручек указывало на скрытые в стенах шкафы. Всё это ещё предстоит осмотреть. Сейчас нужно просто пройти по всем помещениям. Украшенная инкрустациями дверь проёма, ведущего в следующую комнату, валялась на полу, являя собой акт беспощадного вандализма.
   Эванс и Петери остановились на пороге.
  
   - Как бы нам, Стиви, не улететь в далёкую туманность, - Серж задумчиво озирался по сторонам. - Пожалуй, приглашу-ка я сюда умников-разумников, пусть проверят, а мы с тобой тем временем на воле морским воздухом подышим, погреемся на солнышке, заодно и перекусим. Внизу лестницы, в их ожидании томился Большой Роб со своим помощником Малышом Робби.
   Окинув строгим взглядом эту парочку, Серж попросил их очень внимательно проверить все помещения, включая то, что он обозначил как бункер, - предварительно найдя в него вход! - так как уже было понятно, что он, скорее всего засекречен и не только... Помолчав, добавил:
   - И вот что ещё, - действуйте осторожно и по возможности берегите себя, ребята. Здесь всё что угодно может случиться.
  
   Изобразив что-то похожее на щёлканье каблуками, Большой Роб степенно произнёс:
   - Вас понял, шеф, разрешите приступить к заданию?
   - Приступайте! - Стив и Серж посмотрели им вслед, переглянулись и обменялись мнением об успехах воспитательной работы Досточтимого.
  
   Молодые техники-специалисты уже поставили на лужайке полевой стол и стулья. Погода была прекрасная: морской ветерок слегка трепал волосы, внизу искрился белый песок пляжа, на который набегали чуть заметные волны заманчиво чистого голубоватого прибоя. Пригревало солнышко. Божественный морской воздух ласкал обоняние. Стив и Серж с удовольствием потихоньку потягивали кофе, наблюдая за тем, что происходило в море и на берегу.
   В море резвилась небольшая группа левиафанов, а на берегу небольшая группа коллег что-то оживлённо обсуждала. От этой группы отделился Вэл и направился к кромке воды. Вынув что-то из кармана куртки и присев на корточки, опустил руку к воде. И тут же один из левиафанов устремился к Вэлу, который, шагнув в воду, как был, в одежде, пошёл ему навстречу.
  
   - Ух ты! Да это, похоже, вполне благоденствующий Фаня, и мы наблюдаем встречу друзей! - вскликнул Серж.
   - Трогательно, да! Встреча друзей... Последняя встреча, последняя...
  
   К Вэлу присоединился Ник. Отсюда не было видно, что у него в руках, скорее всего, это был небольшой приборчик для изъятия из чьего-либо тела крохотного образца генетического материала - совершенно безболезненно и очень быстро.
   Троица некоторое время активно брызгалась, и, как казалось со стороны, им было весело. Потом Ник, похлопав своего пациента по горбатой спине, неторопливо направился к берегу, за ним, пару раз оглянувшись, Вэл, ну, а Фаня, сделав на прощание два небольших круга, устремился к своим, которые всё это время, замерев на месте, с интересом, а возможно с некоторой тревогой, наблюдали происходящее.
  
   На берегу в стороне от уже обустроенного лагеря на камне возле самой кромки воды виднелась скорбная фигурка Эвы Прекрасной. Тёмным золотом отливали на солнце раздуваемые бризом пряди её волос. Странно, что она не пошла с Вэлом попрощаться с левиафанами, а горевала в одиночестве, похоже, плакала. У Стивена сжалось сердце...
   Его задумчивость прервал Серж, резко поднявшись:
  
   - Стив, кажется, робы что-то обнаружили. Сиди здесь, в дом не ходи. Ни в коем случае! Слышишь?! - сказал и быстрым шагом направился к зданию, а навстречу ему уже шёл, как всегда невозмутимый, Большой Роб. Он-то невозмутимый, а вот какое сообщение он послал своему командиру-начальнику, что тот так встревожился?
   Повинуясь Сержу, Эванс остался ждать, наблюдая за коллегами на берегу. К Эве подошёл Крис Вернер, что-то сказал и подал ей руку, Эва встала и они пошли к лагерю.
   В этот момент Эванс услышал высокий, почти детский голосок, с откровенно выраженными женскими модуляциями:
   - Добрый день! Меня зовут Мышка-Норушка, а вы кто? - Снизу на Эванса смотрели два маленьких чёрных глаза.
   - А я - Стив Эванс. День добрый!
   - Понятно, благодарю вас. Меня просили передать уважаемому доктору Стивену Эвансу, что его ждут наверху. Прошу вас следовать за мной! - И Стив вслед за этим странным созданием, которое не имело ничего общего с мышью, кроме мышастого окраса, хвостика-антенны и глазок бусинок, а было большим подобием гусеницы, последовал вверх по лестнице, по пути забавляясь виртуозным способом Норушки перемещаться по ступенькам.
  
   Петери находился в том же холле, откуда пару часов назад они ушли, рядом с ним с гордым видом стоял Большой Роб.
   - Ну что тут у вас?
   - Представь, Стиви, для возможных посетителей этого объекта был приготовлен сюрприз: если бы мы с тобой пошли вон к той двери, что справа, - а это вход в библиотеку, - мы с тобой уже наслаждались бы красотами далёких туманностей, и Всевышний, приветствуя, похлопывал бы нас по спине или по плечу - уж как ему больше нравится.
   - Рассказывай!
   - Видишь, как сияет от гордости наш Большой Роб? Он хорошо справился с работой. Всё дело в ручке двери в библиотеку: берёшься за неё, не просто берёшься, а даже просто слегка прикасаешься, и срабатывает ДУ. Полагаю, случись такое, то, судя по мощности, ничего не осталось бы не только от нас с тобой, но и всего Драгонсхеда.
   - Серж?!
   - Да, Стиви, да!
   - Бог мой! Но зачем?
   - Ну, сейчас я тебе этого сказать не могу, потому как не знаю, но когда мы изучим всю информацию с внутренних и наружных камер, и компьютеров, что находятся в бункере, возможно, что-то прояснится.
   - Как это им удалось? Я имею ввиду Роба и Робби?
   - Интуиция, Стиви, интуиция, - шутливо ответил Серж. - А если серьёзно, то это их профессия - находить и видеть то, что скрыто.
   - А где вход в нижнее помещение? Вы нашли?
   - Они нашли... Пойдём покажу. Кстати, складывается впечатление, что те, кто поставил всё это на такую серьёзную защиту рассуждали как-то так: либо это всё - моё, либо не достанется никому. Похоже, что здесь развивались те ещё события!
  
   Серж подвёл Эванса к небольшому столику, столешницу которого почти полностью занимал большой облупленный по краям керамический поднос с довольно объёмным, когда-то прозрачным кувшином, покрытым изнутри засохшей плесенью; рядом с кувшином стояли две тоже не очень-то чистые кружки. Серж сдвинул поднос, под которым оказалась тонкой работы каменная инкрустация с изображением цветов.
   - Анютины глазки! - восхитился Стив огромными фиалками всех возможных расцветок.
   Серж приложил палец правой руки к бледно-лиловому, небольшому и как бы малозаметному цветку, а пальцем левой руки коснулся зелёного листочка с противоположной стороны этой превосходной флорентийской мозаики. Чуть слышно сработал механизм и одна из плит каменного пола плавно опустилась и отошла в сторону.
   Открылась довольно широкая и пологая лестница вниз, вполне комфортная для постоянного использования. Одновременно поднялись поручни ограждения люка. Что ж, значит он постоянно бывал открыт и просто-напросто служил привычным входом в нижний этаж.
   - Спустимся? - предложил Серж, деликатно не замечая шока изумления, которое испытывал Эванс.
  
   И они спустились. Также как в холле при их входе засветился потолок, заливая всё помещение солнечным светом. Их взглядам открылся обширный зал, заполненный различной аппаратурой. Можно было ожидать сырость и промозглость закрытого подвального пространства, и Стив был к этому готов, но, к его удивлению, здесь было вполне комфортно. Автоматическая система климат-контроля работала отлично.
   Вдоль одной из стен, сплошь состоящей из чёрных в данный момент экранов, стояли компьютеры. Остальную аппаратуру Стиву трудно было идентифицировать, он просто скользнул по ней взглядом.
   Обернувшись к Петери спросил: - Можешь включить камеры наблюдения?
   - Нет проблем!
  
   Экраны на стене ожили, показывая далёкий морской простор, с небольшими Пустынными островами на горизонте. Пустынные - они действительно были пустынны, и никакая живность там не водилась, кроме гнездившихся на обрывистых скалистых берегах пёстро-голубых птиц, похожих и на чаек, и на земных олушей. Кто-то назвал их чалушами и Стивену это нравилось.
   На другом экране - берег с уже поставленным лагерем, где, по-видимому, шла подготовка к первому на этой стоянке ужину. На нескольких экранах - почти одинаковые картинки: равнины, поросшие девственными лесами, вдали - хребты невысоких гор. Одно изображение привлекло внимание Стива:
   - Можешь увеличить вот этот эпизод?
   - Сей момент!
   Картинка начала увеличиваться. Среди лесного массива обозначилась проплешина, так, ещё, ещё ближе. Стал виден какой-то большой предмет далеко не естественного происхождения. Так-так-так! Странно...
   - Это флаер?
   - Oui monsieur! [13 - Oui monsieur - Да, месье! (фр.): в некоторых случаях французские корни Сержа давали о себе знать.] - Похоже, туда надо наведаться, как полагаешь?
   - Надо! Координаты зафиксируй. Пусть сегодня твои робатушки ещё раз всё проверят, а завтра кто-нибудь из них составит нам компанию. Остальным дай задание по снятию всей информации с камер и компов, а на сегодня, пожалуй, всё. Летим ужинать?
   И они на флаере Стива спланировали на берег. За ужином обсуждали были-небылицы Старого маяка.
  
  
   Глава 8
   Из записей Стивена Эвансона
  
   <...> "Встань пораньше, встань пораньше, когда дворники маячат у ворот"...- Эту толи пословицу толи поговорку толи присказку твердила нам няня в интернате, когда приучала всех нас рано вставать. Кто или что такое "дворники" и почему они "маячат", сигналы какие-то кому-то или чему-то передают она нам так и не сказала. Надо всё-таки собраться и выяснить в старых словарях, что это за дворники... <...>
  
   <...> Сегодня с Сержем летали к разбитому флаеру. Нашёлся он довольно близко от нашего лагеря и перелёт занял не более пятнадцати минут.
   Что мы увидели, прилетев туда? А увидели мы жалкое и печальное зрелище старинного разбитого летательного аппарата, даже трудно представить себе, когда он был создан и как здесь оказался... Я вспомнил гибель Лизы, страшные оплавленные останки вездехода... <...>
  
   <...> Совершенно очевидно, что событие произошло очень давно: место крушения заросло травой и мелким кустарником, металлические части сильно заржавели, через сквозное разрушение пробился и вырос остролистый дуб. Никаких опознавательных знаков обнаружить не удалось, да и вообще с первого взгляда трудно определить, что послужило причиной катастрофы. Наши робатушки, прежде чем приступить к обследованию, некоторое время в задумчивости смотрели на останки флаера. <...>
  
   Постепенно картина происшествия, которое явно не было просто аварией, начала проясняться.
   Большой Роб предположил, что при взлёте флаер был обстрелян из какого-то оружия, - какого именно, он скажет позже, - но скорее всего, лазерного; некоторое время продолжал полёт, потом совершил жёсткую посадку, усугубив уже имеющиеся значительные повреждения. Он также высказал предположение, что флаер летел тем же маршрутом, как и они сейчас - от обсерватории в сторону... да, скорее всего в сторону Тихолесья, до которого было примерно часа два-три лёта.
   Стив прикинул про себя предполагаемое направление: можно провести разведку с воздуха, установить предполагаемый путь следования и цель полёта - не обнаружатся ли какие-либо свидетельства пребывания людей в тех краях. Хорошо бы, но где взять время для такого экскурса?
   Взрыва или горения явно не было. Погиб ли кто-то - неизвестно. Экипаж покинул флаер и даже нельзя с уверенностью сказать, сколько человек там находилось, и куда они потом подевались, хотя, судя по находке двух скафандров, - по мнению Роба, для защиты от радиации, - экипаж, возможно, и состоял-то всего лишь из двух человек.
  
   Мелкие роботята нашли также довольно большой и тяжёлый сейф, с признаками безуспешной попытки его вскрыть; следы повреждений поражены патиной значительно сильнее, чем весь корпус.
   - Серж, если сейф пытались вскрыть, значит, он им не принадлежал. Или...?
   - Ну да: или кто-то позже его нашёл и попытался вскрыть. Отвезём его в лагерь, специалисты им займутся.
   - Согласен...
  
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> Серж, как мне казалось, испытывал большое волнение, предполагая интересные находки в найденном нами бронированном сундучке, который кто-то так старался вскрыть. С тем мы и вернулись. Даже успели к обеду: вот что значит встать пораньше!..
   В лагере все очень возбудились при виде нашей добычи: ну как же - довольно непрезентабельный на вид, можно сказать, антикварный, не взломанный сундук-сейф, и старинные скафандры, правда, в жутком виде от длительного воздействия разнообразной погоды, но совершенно целые - какой же прочный материал!
   Вдобавок, оказалось, что Малыш Робби прихватил, - нашёл внутри разбитого флаера, - маленький портативный компьютер. Посмотрим, посмотрим... <...>
  
   <...> За обедом мы рассказывали о том, что видели, а нам рассказали о первой полученной с компьютеров Маяка информации. Чудеса! Но об этом я пока даже писать не решаюсь.
   Кстати, мне показалось, Эва обрадовалась нашему возвращению, что странно, так как отсутствовали мы с Сержем совсем недолго. Может быть у них с Вэлом всё совсем не так, как мне кажется, по крайней мере с её стороны; он-то, понятно, скоро совсем голову потеряет...
   Проявить решительность и объясниться самому? Да, я старше, но кто скажет, что пятнадцать лет - в наше-то время, при длительности жизни в сто семьдесят и более! - не такая уж большая разница... <...>
  
   <...> Лизу буду помнить всегда. Её ужасная гибель здесь, на Тефиде, возможно, и есть причина того, что меня неудержимо влечёт сюда. Кажется, её душа где-то рядом и поддерживает меня, а может быть и удерживает ... От чего?
   Однако Эва Пенкна (как удалось выяснить, её фамилия с одного из старых языков переводится как "прекрасная"), Эва Прекрасная действительно очень красива! Красива и умна, но порой бывает излишне эмоциональна и тогда ведёт себя как девочка. Может быть, именно это меня в ней и привлекает? Нет, нет, вряд ли, что за чушь...
   Впрочем, не стоит что-либо предпринимать и менять свой привычный образ жизни: уже привык к одиночеству. Хотя бывают минуты, когда мучительно хочется своего очага, домашнего уюта, близости... близости родного человека... <...>
  
  
   Глава 9
  
  
   Серж Петери ни свет ни заря улетел в сторону Тихолесья, рассчитывая обернуться за шесть часов. Вернулся мрачный и значительно раньше. Позвал Эванса и Ника Стацкого для разговора:
   - На пять минут!
   Отойдя от лагеря, сели на согретые солнцем широкие валуны возле линии - лёгкого в это время дня - прибоя. Серж явно нервничал.
   - Хотите спросить почему быстро вернулся? - сейчас скажу. Но вначале спрошу тебя, Ник: ты проверял радиационный фон перед тем как ставить здесь лагерь?
   -- Странный вопрос -- это моя обязанность как врача! - Ник подал плечами. - Да, здесь она немного выше, чем хотелось бы, но в пределах допустимого, здоровью не угрожает. Почему ты спрашиваешь?
   - Видишь ли, здесь мой радиометр показывает - 0,35, но, когда мы со Стивом вчера летали, я обратил внимание, что возле разбитого флаера была около 0,5. Меня это встревожило и заинтересовало, и я решил - пока мои техники занимаются компьютерами - вместо Стива пролететь сегодня маленько дальше в сторону Тихолесья: посмотреть, что там и как, в том числе, какова там радиация. Так что можете теперь спросить меня, почему я так быстро вернулся.
   - Так почему же ты столь быстро вернулся? - встревожился Ник.
   - Полетал я там немного туда-сюда. Чем дальше на север, тем выше радиация, что понятно: такова роза ветров - как правило, слабеньких - что и объясняет лишь незначительное увеличение фона в нашей Долине снов: она же далеко к югу от Тихолесья. Вопрос: мы будем выяснять источник или теперь уже всё равно и нам пора завершать нашу миссию? Что на это скажете?
   Что Стив мог ему ответить? Время поджимало, было ещё очень много не до конца выполненных работ. Можно вменить в обязанность всем участникам экспедиции измерять фон, где бы они не останавливались и иметь с собой - на всякий случай - защитные костюмы и таблетки.
   Отряды экспедиции работали к югу от Тихолесья на нескольких ограниченных участках, где в предыдущие посещения Тефиды были замечены мутации флоры и фауны. Это всё районы Дремучих лесов, Замшевых холмов, названных так за их сглаженные, как бы потёртые временем, вершины, а также район Сонной долины со зверушами и Заозерье, то, что к северо-востоку от Озера Спящих деревьев. Так Стив и сказал.
  
   - Хорошо, я понял, - оживился Серж, - давай вмени мне в обязанность наведаться в район Тихолесья! Может и не долечу до него, но - насколько позволят обстоятельства - проверю фон. Не возражаешь?
   - Да, но ты же на Новом маяке ещё нужен!
   - Предлагаю вот что: по окончании работ на Новом маяке, прямо оттуда лечу со своим Р-СП к Тихолесью. Сильно рисковать не буду, обещаю. По возвращении, скажу, что именно, хм-хм... подвигло меня на этот подвиг. Просто не хочу пока напрасно воздух сотрясать: может, и ошибаюсь. Идёт?
   - Ну, валяй! А на чём полетишь?
   - Думаю, мои ребята уместятся во флаерах с основной группой, ты заберёшь Вэла и Эву и ваших разумников, а я слетаю на нашем флаере.
   - За пару дней управишься?
   - Вполне!
  
   И они вернулись в лагерь.
  
  
   Глава 10
  
  
   За время отсутствия Эванса и Петери техники-специалисты скачали со стационарных компьютеров обсерватории всю доступную информацию. Кое-что они уже просмотрели. Полный анализ будет сделан, - в чём они более чем уверены, - но уже на Земле или где-то поблизости от неё на современных компьютерах, умеющих читать очень старые записи. Если найдётся что-то подобное и на Новом маяке, то удастся более-менее понять, что происходило на Тефиде в течение последних двух-трёх столетий. Происходить здесь могло многое, так как именно на этот период приходятся смутные времена истории человечества в его Habitat area включая Землю.
  
   В течение дня вся группа Сержа Петери с роботушками и роботятами трудились в здании обсерватории. За ужином кое-кто, надеясь выведать разные подробности, пытался разговорить Сержа - все хотели знать, какую информацию они раздобыли, - но он отделывался шутками. Даже на вопросительные взгляды Стивена не реагировал. В конце концов, Стацкий, поняв, что ничего из него не вытянуть, перевёл разговор на левиафанов, которые в течение дня несколько раз подплывали к берегу, проявляя заметное любопытство, а Вэл и Эва держали с ними контакт и всем было весело.
   - Хорошая у вас работа, Вэл, - завидовали коллеги, а он отвечал:
   - Оно, конечно, так, но потом приходится всё подробно записывать в рабочих дневниках, а как часто не хочется этого делать! - и все, смеясь, соглашались.
  
  
   После ужина Стив с Сержем снова поднялись на Драгонсхед. Техники доложили о полном завершении поставленной перед ними задачи; можно войти в здание и осмотреть все помещения. И они пошли, сопровождаемые персональным разумником Сержа.
   Они прошли в холл, где царил уже полный порядок.
   - Начнём? - Серж открыл первую дверь слева. - Не возражаешь, если пойдём по часовой?
   Они вошли в комнату, которая оказалась библиотекой. Оглядываясь, Стив с горечью подумал о том, что скоро всё это, так поразившее его сейчас великолепие, погибнет в незначительной - по космическим меркам - катастрофе, но обернётся горем и страшной потерей для всех, кто столько лет работал на этой планете.
   - Ну что ж, посмотрим... - Как бы самому себе сказал он, разглядывая изысканную резьбу кессонного потолка. - Однако! - И огляделся по сторонам.
  
   Здесь было чему удивиться и на что подивиться: старинные книжные шкафы, массивные полки со странными на первый взгляд вещами, да и весь интерьер этой довольно большой комнаты с овальным столом и лежащим на нём неведомо сколько времени, покрытым вековой пылью фолиантом в сафьяновом, когда-то багрово-красном со следами времени переплёте и тускло блестящими тремя замками.
   Узкие высокие стрельчатые окна с изысканными витражами в верхней их части смягчали солнечный свет, в котором благородно лоснилась мебель из драгоценных пород дерева.
   Представляя себе, как по вечерам огромный матовый эллипсоид над столом заливает всё помещение мягким светом, Стив медленно обходил библиотеку. За пыльными стёклами шкафов чуть видно мерцали потускневшим золотом, похоже, очень древние книги. В углу на высокой тумбе - мужской мраморный бюст, на цоколе которого, приглядевшись, удалось рассмотреть надпись: ????? ? ???????? [13 - Фалес Милетский - древнегреческий философ и математик.]. - Ого! - Стив что-то черкнул в маленьком блокноте.
  
   Напротив двери на высокой консоли стояли различной формы и размера вазы: пузатые - синяя с золотым и белая с синим драконом, пара керамических в виде амфор, несколько в стороне сверкали грани, по всей видимости, хрустального сосуда, и Стив задержал на нём взгляд. Небольшие статуэтки из кости, фарфора, бронзы - в застеклённой витрине. В простенках две большие картины - узнаваемые земные пейзажи - осень и зима. Между окнами на мраморном пьедестале в виде ионической колонны обнаружился ещё один мраморный бюст мужчины, лицо которого показалось знакомым.
   Подошёл, посмеиваясь, Серж: - О, а ты что тут делаешь?
   Стив с некоторым недоумением ответил, что, мол, рассматривает старинную скульптуру.
   - Это я не тебе, а ему! Он тебе никого не напоминает?
   - Напоминает, но не могу сообразить, кого именно...
   - Себя не узнаёшь?
   - Похож на меня, говоришь... Надеюсь, только внешне, и то не очень: лоб низковат, да и уши у меня не торчат, как у него. Сказал тоже. кх-м. Да уж...
   - Что это ты как Досточтимый заговорил?
   - Разве?
   - А что тут написано? - Серж пытался рассмотреть плохо видимую выгравированную надпись. - Не понимаю... Посмотри!
   - Древняя латынь. Gaius Iulius Caesar Augustus Germanicus, - делая пометку в блокноте, пробормотал Стив. - Похоже, мы с тобой видим портрет Калигулы...
   - Какой-то он тут задумчивый.
   - Да, и довольно юный. Возможно, размышляет о том, как достичь власти в исполнение лучших надежд народа... лучших надежд римского народа... По всей видимости, ещё до того, как стал кесарем. - Стив почему-то засмеялся и похлопал Сержа по плечу.
   - А-а, тиран! - Откликнулся Серж. - Почему они здесь? Как это всё, - включая даже вазы и скульптуры, - сюда попало? Они же музейные!
  
   Стив в задумчивости рассматривал портрет своего не очень-то убедительного двойника:
   - Подумать только, прошли тысячелетия, а мы всё такие же. И, полагаю, всё те же страсти подвигают нас на те или иные поступки...
   - В каком бы веке и где бы мы ни жили; ты прав, Стиви. - Серж обвёл взглядом всю комнату.
   Эванс тоже оглянулся по сторонам: -- Полагаю, ты со мной согласишься, что всё надо зафиксировать на видео и всём прочем подробнейшим образом и в разных ракурсах. Нужен полный каталог всего здесь находящегося и ничего не пропустить, ничего! Фиксировать самую малость. Похоже всё это - музейные экспонаты.
   - Ребята уже работают. Сердце кровью обливается при мысли о том, что всё здесь погибнет безвозвратно. Мы же не можем спасти это великолепие.
  
   - Ну, да... - Стив разглядывал кресло ручной работы, кожаная обивка которого была основательно потёрта.
   - Ну, да, однако что-то мы можем спасти: некоторое количество книг, покидая планету, мы постараемся забрать с собой и потом передадим по назначению. Как говорится лучше немного, чем ничего.
   Потом они неспеша осмотрели другие комнаты, оказавшиеся весьма скромными на вид, и особого впечатления на них не произвели.
  
  
   Глава 11
  
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> Петери? прилетел в Сонную долину уже после возвращения в лагерь всех отрядов с Малого маяка, когда активное обсуждение полученной нами информации ещё не улеглось; мы записывали свои наблюдения, пытались систематизировать в первом приближении добытый материал. Обсуждали и обсуждали...
   Судя по тому, как Серж на вираже лихо приземлился, а его Р-СП, отсалютовав месье Сержу, устремился к своим коллегам возле секции киберинженера, спеша поделиться впечатлениями (!), я решил, что, похоже, неожиданности не закончились. И не ошибся. Серж попросил о разговоре, и мы с ним решили пройтись в стороне от лагеря. <...>
  
   <...> Как сказал Серж, благополучно долететь до Тихолесья ему удалось. Уровень радиации там высокий, и он порадовался, что ещё до вылета облачился в соответствующий костюм. По его мнению, источник радиации расположен на острове посреди большого озера.
   Он немного прошёлся вокруг. В значительном отдалении от берега, где находится заброшенная база наблюдателей, обнаружились следы очень давнего инцидента, весьма похожего на погром в "обсерватории", то бишь, на Старом Маяке. Всё перевёрнуто, стационарный компьютер - когда-то более чем "крутой", как выразился Серж - разбит: словно что-то искали и, не найдя, возможно со злости чем-то очень тяжёлым ударили, или же что-то нашли, но не смогли ни скачать, ни уничтожить. И ещё он заметил над озером зеленовато-розовое сияние. <...>
  
   - Понимаешь, - рассказывал он Стиву, - я видел, как в этих зелёных всполохах, дрожа и вырастая... - но тут его прервал подбежавший посыльный разумник от Треве и передал его просьбу срочно к нему наведаться. - Хорошо, хорошо, минут через пять.
  
   - Так вот, я и решил, - продолжил Серж, - что это явление каким-то образом связано с высокой радиацией.
   Стив вспомнил, как давным-давно, ещё будучи студентом, тоже наблюдал такие же или похожие всполохи над озером, а один из сотрудников базы, сказал, что здесь, мол, такое часто бывает: в зелёных всполохах дрожит и вырастает... Однако о том, что именно, там дрожит и вырастает, он сказать не захотел. По-видимому, ещё один какой-то фантом, но гигантский.
  
   - Стив, - немного помолчав, продолжил Петери, - а ты не думаешь, что все эти разговоры и сообщения из Центра о том, что, мол, планета взорвётся, что нарастает какое-то напряжение и прочее, прочее является ложной информацией. И всё просто-напросто связано с тем, что на острове есть мощный реактор, а может и не один, готовый или готовые взорваться. Понимаю, что это не моя компетенция, но...
   - Возможно и ложная, но зачем и почему... - какая-то мысль мелькнула, но Стив отвлёкся, продолжая разговаривать с Сержем.
  
   Постепенно все подтягивались к лагерю: скоро ужин.
   Вернулись Ник и Крис Вернер, подобно Стиву с Сержем, - так же в отдалении, - что-то довольно эмоционально обсуждавшие. Солнце клонилось к кромке дальних холмов. В предвечерней прохладе усилился запах ночных цветов, раскрывающих к вечеру белые бутоны. Тенью мелькнула над лагерем дракомышка. Пора бы всем собраться в лагере и включить защиту от здешних единственных хищников - плата и ласкуна: для них самое время.
  
   -Так о чём же я подумал и что не додумал? - размышлял Стив. - Скажи-ка, Серж, на каком языке были все те сообщения?
   - На межгале, как всегда.
   - А на нём разница между словами планета и остров, большая?
   - Пишется plenid и elid, - Серж по буквам произнёс слова, - звучит похоже, сам знаешь, а что?
   - Ну, теперь подумай: ты всё время говорил, что у робота-информатора дикция плохая, и сам же ругался по этому поводу...
   - Нет, Стиви, прости, что перебиваю, это ты напрасно! Нам же ещё до экспедиции внушали, что здесь всё плохо, и надо успеть до катастрофы со всем разобраться, и прочее, прочее. Потом мы ещё и предписание получили.
   - Впрочем, возможно, ты прав, - немного помолчав добавил Серж. - Мне надо подумать, как, впрочем, и тебе. Утро вечера мудренее. - Серж присоединился к остальным. Стив, поздно вспомнив, что за ним присылал Досточтимый, со слегка виноватым видом пошёл к нему, и они вместе вернулись к ужину.
  
   За столом кто-то ещё продолжал незаконченные разговоры, кто-то, сосредоточившись на своих мыслях, не отрывал взгляда от тарелки.
  
   - Стиви, - Ник отложил ложку, - мы тут с Крисом увлеклись рассуждениями о непреднамеренно искажённой информации.
   - Серьёзно?
   Что ж, похоже, идея витает в воздухе, - подумал Эванс, но говорить не стал.
   Ник довольно эмоционально распространился о том, что, возможно, где-то изначально, сознательно или нет, была допущена ошибка в обосновании причины столь неотложной и обширной операции на Тефиде.
   - Так вот, я склонен думать, что произошла лингвистическая ошибка, допущенная роботизированной системой передачи информации. И вот мы здесь, рискуя своим здоровьем, ни о чём не подозревая, делаем большую работу. Возможно, даже напрасную и бессмысленную. - За столом послышался ропот.
   - Да, конечно, - продолжал Ник, не обращая внимания на реплики. - Можно сказать, что главное для нас - результат работы, но на душе кошки скребут: а что, если радиация здесь была бы значительно выше?
  
   Совершенно абсурдное и ненаучное определение: "нарастание напряжения" на такой геологически спокойной планете, похоже, беспокоит всех нас, соглашаясь со Стацким, думал Стив. Он посмотрел на Досточтимого, но тот, откинувшись на спинку стула, сидел с непроницаемым видом в ожидании обещанного ему компота, так как чай в столовой он не пил.
  
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> - А может быть почему-то кто-то и зачем-то хотел нас всех здесь угробить? - вставая из-за стола, вчера высказался Крис, окинув всех вопрошающим взором с высоты своего не малого роста. Обычно довольно флегматичный, он был явно встревожен и серьёзен, о чём, кстати, свидетельствовала и его более обычного встрёпанная шевелюра. При этом я заметил, что Акио, внезапно выйдя из задумчивости, быстро и внимательно на него посмотрел.
   И я весь вечер мусолил в голове высказанную Крисом мысль или предположение, или догадку... <...>
   <...> Вэл, чьё мнение мне всегда интересно, был необычно молчалив и не принимал участие в нашем разговоре, а жаль. Эва тоже молчала, только слишком внимательно смотрела на меня, словно в ожидании чего-то от меня или же сама что-то хотела сказать, но боюсь, к общей теме это не имело никакого отношения.
   Ну ничего, скоро закончится экспедиция, мы разбредёмся по своим институтам-университетам, и всё станет, как всегда. Да, мне сейчас довольно тяжело, но я знаю, что, если уступлю чувству, легче мне не станет.
   Как мне кажется, Вэл любит её, нашу Эву Прекрасную, и если сегодня между ними бегает чёрная кошка, то, как она прибежала, так и убежит, стоит только мне исчезнуть из их жизни. Оставлю Вэлу свою кафедру, а сам - вперёд, к новым берегам... И всё будет хорошо. У меня твёрдая воля. Да, твёрдая воля, но у меня есть и сердце, справиться с которым не так-то просто. <...>
   Ах, сердце,
   Ночная бабочка безумная...
  
   <...> Соберу всех. Нужно подправить расписание оставшихся работ, включая отряд Эрика Фабера (больше чем уверен, не явится) и решить на какое число вызывать Ковчег, сообщив, какое специальное оборудование следует на него добавить, исходя из несколько изменившейся ситуации: Эва настояла на том, чтобы мы взяли на борт несколько наиболее интересных для последующего изучения растений, а Вэл, якобы под нажимом со стороны Эвы, что не факт, намерен взять два экземпляра левиафановых малышей. Хлопот с ними не оберёшься, но некоторый смысл в этом, может быть, и есть, что, впрочем, весьма сомнительно. <...>
  
  
   Глава 12
  
   Утром Эванс, желая избавить Вэла и Эву от бегающей между ними кошки, попросил их наведаться к скалистому массиву Вайсванд, то есть к Белой стене, где обитала популяция беласок-летяг. Заодно Эва сможет там выбрать пару небольших хвойных, которые её очень интересуют.
   - Прости, Эва, мою безграмотность, - не знаю, как они называются, всё-таки я не ботаник, ну, ты поняла, о чём я, - немного смутившись добавил Стив, прощаясь.
   Он счёл необходимым напомнить им о том, что вблизи от Вайсванда находится Белая пустошь, которая является особо опасной зоной, и попросил быть очень, очень осторожными. С тем они и улетели на малом флаере, прихватив с собой разумников, полагая вернуться засветло.
  
   Вернулись они к ужину, после которого все смотрели небольшую, сделанную ими во время маршрута видеозапись.
   Виды Белой стены и Белой пустоши, снятые с вершины гребня Вайсванда, были прекрасны в лучах здешнего солнца, придающего легкий сиреневый оттенок всему белому.
  
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> На видео было несколько эпизодов с беласками: малыши учатся совершать перелёты с ветки на ветку, беласка держит в лапках огромный орех, беласка с зелёной ящеркой-лачертой, и в завершение крупным планом портрет взрослой особи. Досадно, что после гибели Лизы, беласками так никто больше не занимался. Увы, да...
   На обратном пути Эва с борта флаера сделала снимок заросших травой и вьюнами останков вездехода, где три деревца, посаженные мною, склоняли к нему плакучие ветви. Скорее всего, Вэл не решился ей рассказать, и она не знала, что это такое; по крайне мере, никаких комментариев к этому кадру не последовало, и никто на меня не посмотрел. И это хорошо, потому что чувства в этот момент одержали верх над моей всегдашней сдержанностью. <...>
  
   Все материалы, включая какой-то найденный на Белой стене предмет, очень похожий на стационарную видеокамеру, Вэл вручил Досточтимому, в обязанности которого, кроме попечительства над роботами, входила регистрация всех собранных материалов, их описание и первичный анализ, чем скрупулёзно занимался его личный умник Р-АТ.
  
   Обстановка в лагере с каждым днём становилась всё напряженнее, достигнув апогея при получении сообщения о скором прилёте вместе с Ковчегом известного ихтиолога доктора Мэри Каллисто. Кроме самого факта её совершенно абсурдного приезда на пару дней не было никакой информации.
   В ожидании Ковчега члены экспедиции с помощью разумников паковали свои материалы. Умники-разумники доставляли кое-что из менее объёмного к ожидавшим погрузки ретурн-модулям на Ровной пустоши. Всё остальное специальными рейсами будет отправлено на транспортно-грузовое судно Ковчег.
   Попытка Стива уговорить Вэла отказаться от поимки малышей-левиафанов удалась. Сошлись на том, что вполне будет достаточно взять дополнительный генетический материал для создания новых экземпляров для Гекалы. Он летит к Левиафановому морю, берёт биоматериал у одного из приятелей Фани-Феофана и, если получится, его подружки.
  
   Глава 13
  
   Наконец-то "КОИЧЕГ" прибыл. Странно-неуклюжего вида огромный транспортник завис над Тефидой в ожидании груза.
  
   Рано утром небольшой р-модуль доставил на Ровную пустошь доктора Мэри Каллисто с её немалым снаряжением. Петери встретил ихтиолога и на флаере довёз до лагеря, где Стив, сдерживая скепсис и раздражение, перекинулся с ней парой приветственных слов и предложил устраиваться. Однако она отказалась: мол, всё это не к спеху, и ей значительно важнее немедленно попасть к Левиафановому морю, где она поставит палатку, а в лагерь вернётся сразу, как только ей сообщат о готовности к отлёту. На что Стив ответил однозначно: вернёшься с Кригом и Эвой, так как лишнего флаера, чтобы посылать за тобой, у нас нет. Видимо, в его голосе было что-то такое, что Мэри воздержалась от возражений. Серж настоял, чтобы она взяла с собой разумника. С тем она и отбыла, составив компанию Вэлу и Эве.
   Стив смотрел им вслед и думал о неизбежности привходящих неожиданностей.
  
  
   Из записей Стива Эванса
  
   <...> Как же меня раздражил прилёт Мэри! Ведь могла лететь с нами с самого начала. Так нет же, очередной приступ экстравагантности: прилететь, чтобы "отметиться", и улететь через пару дней. Совесть замучила, что оставила отряд без ихтиолога? Что она сможет за один день там увидеть? И это научная работа?
   Самоуверенная женщина, состоящая из одних лишь углов: всегда спорит, даже если не права, всегда найдёт возможность вставить свои пять драхм недоброжелательной критики, и при том выдающийся специалист, посвятившая свою жизнь науке. Ни семьи, ни, как мне кажется, друзей. Одним словом, суровая женщина. Неуютно рядом с ней. Хотя в красоте не откажешь. В холодной красоте...
   Бедный Вэл, думал провести время с Эвой, ан, нет, не получилось... <...>
   <...> Ну ладно, теперь о приятном. Недавно наблюдал, как Прекрасная возится со своими хвойными, создавая в контейнере для них среду на время перелёта, квохчет над ними, разговаривает. Ох уж эти биологи-ботаники, да, впрочем, что я иронизирую - сам хорош!
   На днях был эпизод, который произошёл во время работы в лагере. Сидит напротив меня юный зверуш, глазищи грустные таращит, мохнатыми ушками прядает, кулачки то сожмёт, то разожмёт в такт моим движениям, словно что-то запоминает. Я окликнул его:
   - Ну что, дружок? Меня зовут Стив, а как я могу тебя называть? Давай познакомимся, хотя и поздно уже: скоро мы уедем. - И так грустно мне стало. Со студенческих лет я с ними работал, привык к ним, да и они ко мне привыкли.
   И тут этот малый зверуш ко мне осторожненько подвинулся и ручку, то бишь, лапку к груди прижал и, присвистнув, пару раз щёлкнул. Я ему отвечаю, мол, к сожалению, не выучил твой язык, потому не совсем тебя понимаю. Всё же попытался повторить за ним: присвистнул, уж как умею, прищёлкнул, тоже, как уж получилось. Тут он обе ручки к груди прижал и вроде как бы головёнкой кивнул. Ну вот, думаю, и контакт случился, ещё труднее теперь будет разлучаться...
   - Протянул ему руку, и он мне тоже - с осторожностью - свою подаёт, а лапка тёплая, ладошка сухонькая, пальчики тоненькие. Понял, что в ответ нужно руку пожать и - в меру возможностей своей малой лапки - пожал!
   Тут уж у меня в глазах защипало и не стыдно в этом себе признаться. Теперь каждый день, как только я усаживаюсь со своим ноутом и приступаю к работе, он приходит, - иногда с приятелем помладше его, а может и с подружкой, - у них это трудно разобрать, пока они молоденькие. Придут, сядут рядышком и с меня глаз не спускают, что, впрочем, совершенно не мешает работать, даже приятно, что кто-то тобой интересуется и тебе сопереживает. <...>
  
  
   Глава 14
  
  
   Акио Треве пришёл к Стиву с весьма хмурым и озабоченным видом.
   - Стиви, посмотри эти плохие записи. Скачать-то мы их с камеры скачали, но уж больно она старая, - однако, как увидишь, они стоят серьёзной обработки. Впрочем, что-то и сейчас можно разобрать, кх-м, да...
   - Спасибо, Досточтимый! Чаю хочешь?
   - Да у вас разве это чай, прости, уж! У себя попью, да. Настроение будет, заходи. - И неспешно удалился, а Эванс, глядя ему вослед подумал, что ничего японского в Досточтимом нет. Разве что только черные непроницаемые глаза с тяжёлым верхним веком, да имени. Ну, может быть, ещё очень тёмных, да что там, чёрных, как вороново крыло волос. При том, что фамилия выдаёт его французские корни.
   Проводив долгим взглядом своего старшего друга - высокого, осанистого, преисполненного чувства собственного достоинства - Стив вздохнул и начал просматривать записи, которые действительно были местами смазаны, размыты, порой перевёрнуты, местами просто ничего не разберёшь. Он прокручивал и прокручивал их, пытаясь разобрать, и вдруг понял, что после того, как эту стационарную камеру сорвали с места, была борьба, камера упала и осталась лежать, записывая то, что ещё могла записать: ноги двух человек, что убегали в сторону Дремучих лесов. При удалении фигуры стали видны полностью, но смутно. Потом они оба почти одновременно упали. И больше - ничего...
   Кто, когда, зачем? Пожалуй, вопрос риторический и ответа на него не будет. Хотя... Да, подождём, посмотрим, что ещё удастся Досточтимому сделать с этими записями. Эванс, размышляя, встал из-за стола и направил свои стопы к инженерному блоку.
  
   Участвовавший во всех экспедициях Эванса бесценный сотрудник, волшебник кибернаук и его прекрасный мудрый друг Акио Треве сидел в надувном походном кресле, хмуро взирая на своего умника-разумника, который всем своим видом выражал внимание и озабоченность. Стивен услышал конец фразы:
   - ... и чтобы я больше тебе этого не повторял, да! Займись делом, Стиви ждёт!
   Стивен смущённо кашлянул у него за спиной, Акио, не оборачиваясь:
   - Прости, Стиви, что тебе пришлось быть свидетелем семейной сцены, да. - Он обернулся, в больших чёрных глазах его, кажется, мелькнула улыбка, а может быть это только показалось. - Садись, будем чай пить, настоящий, да...
  
   Умник принёс и поставил на стол поднос со всем необходимым для чаепития. Эванс сел на складной стул.
   В молчании выпили по чашечке чаю. Душа Эванса согрелась и наполнилась благодарностью. Так бы и сидел здесь... Чуть заметно вздохнул.
   - Прости, что помешал, сенсей! Пришёл поговорить о найденной камере. Как полагаешь, сможешь ты ещё что-то из неё выжать или там всё совсем плохо?
   - О, Стиви, Стиви, не беспокойся! Там много всего накопилось ... Механические повреждения есть, да. Вот если этот балбес, - он кивнул в сторону своего разумника, который в отдалении задумчиво смотрел на злополучную камеру, -- если этот балбес возьмётся наконец-то за ум и соизволит поработать, как он умеет это делать, тогда, я полагаю, ты получишь много интересного материала для размышлений, да.
  
   Эванс внимательно слушал Акио, рассматривая между тем светящуюся красную надпись над тройным блоком питания для разумников: ??????????????.
   - Прости, что перебиваю, Акио-сан, но что это? - Стив кивнул в сторону энергоблока.
   - О, Стиви, это весьма полезное выражение, да. Я его нашёл в древней книге. Язык немного знаю, да. Могу прочитать. Придав лицу строгий вид и строго глядя на задумчивого разумника, многозначительно произнёс: Hatarakanai-sha wa tabete wa naranai.
   - Что-что?
   - О, Стиви, это очень мудрая мысль и очень верные слова. На наш современный русский это выражение можно перевести примерно так: КТО НЕ РАБОТАЕТ, ТОТ НЕ ЕСТ! Да, Стиви, да...
   - И ты, Досточтимый, хочешь сказать, что наказываешь своих разумников, не давая им кушать, то есть ты...
   - Ты очень догадлив, Стиви! Да, я им не позволяю подзарядку, если они плохо работают! - При этих словах Эванс заметил, как разумник искоса взглянул на Акио.
   - Да они же только рады побездельничать!
   - Э-э, как тебе объяснить, Стиви, видишь ли, когда у них кончается зарядка, они очень плохо себя чувствуют. Как бы это точнее выразить... ну, их как бы тошнит, голова болит и кружится к тому же, слабость во всём теле, ноги подкашиваются. Плохо им, да. И они очень боятся такого состояния. - Акио покачал головой... - М-да, так на чём мы остановились, Стиви?
   - Ты говорил, что я, возможно, получу много интересного материала...
   - Ага! Так вот, думаю, Стиви, у тебя совсем нет контакта с отрядом, что работает в Дремучих лесах. Они там сейчас тоже очень торопятся с завершением работ, да. В их компетенции, кроме прочего, мониторинг Белой пустоши, не так ли? Ты с ними поговорить не хочешь? Что-то мне подсказывает: они кое-что знают, но утаивают; не идут на связь с тобой, может даже боятся, да-да, боятся! Что ты так на меня смотришь, Стиви?.. Кстати, Р-СП сейчас в отличном состоянии, прихвати его вмести с Петери, они могут тебе понадобиться, думаю, да. А мы тут поработаем, кх-м да. Удачи тебе, Стиви!
   Эванс покинул Досточтимого пребывая в большой задумчивости:
   - Может мне пересмотреть отношение к моему Р-СЭ? - размышлял он, отвлёкшись от основной своей заботы. - Имя ему дать... Например, Амикус... Надо подумать, да...
  
   Размышляя, Эванс всё больше недоумевал и его одолевало возникшее тяжёлое чувство беспокойства. К тому же, что бы это могло означать: возьми с собой разумника и в придачу к нему его "хозяина и повелителя", а не наоборот? Странная фигура речи! Впрочем, если Акио Треве даёт ему советы, то... То что?
   Ну, допустим, рассуждал Стивен, в группе Фабера есть кто-то, с кем тот поддерживает контакт, или у кого-то из умников-разумников там есть, так сказать, приятель? И... и что тогда? Хорошо, не стоит вникать в то, во что вникать не стоит - себе спокойнее. Акио - опытный мудрый человек, слава богу, всю жизнь его знаю: лишних слов он не говорит. Советует, значит прислушайся к его совету.
  
  
   Конец дня завершился кратким совещанием, на котором обсудили планы на завтра. Крис Вернер, закончив все свои энтомологические работы, попросит Вэла помочь ему с челерами, которыми занимался в качестве научного хобби. Лошадки, когда-то никого и ничего не боявшиеся, а теперь, напуганные Дойлом, никого к себе не подпускают, а у них до сих пор не взят биоматериал. Эванс и Петери со своими персональными умниками-разумниками направятся в Дремучие леса.
  
  
   Глава 15
  
  
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> В Дремучих лесах за Белой пустошью, куда нам с Сержем вчера пришлось наведаться по совету Треве без предварительной договорённости, мы провели довольно много времени. Встретили нас вполне приветливо. Правда, Эрик Фабер, располневший, лысеющий, много лет пребывающий в должности руководителя экспедиционного отряда, немного удивился:
   - Вот это да! Профессор Стивен Эванс собственной персоной! Сто лет тебя не видел!
   А кто, спрашивается, ему мешал меня увидеть? Интересное дело, подумал я, всё-таки в какой-то мере он в моём подчинении, мог бы и сам явиться под грозны очи своего начальника.
   Познакомил его с Сержем и Р-СП, представив их как Великого мастера с Подмастерьем, на что Эрик отреагировал довольно странно. Видимо у них в группе отношения более формальные.
   Р-СП, слегка грассируя, отпросился у Сержа, мол, не позволит-ли ему месье Серж отлучиться на некоторое время? И получив разрешение в виде небрежного кивка, отсалютовал и со словами: - Merci, monsieur! - бодро направился к группе весьма неприглядных на вид своих "коллег" метрах в двадцати от нас. Ну что ж, впечатление на Фабера мы произвели и нас пригласили на чашечку кофе... Кофе, мягко говоря, был не очень, как и здешние "полуразумники", если можно так выразиться. Забавно... <...>
  
  
   Оглянувшись по сторонам, Стивен отметил, что лагерь, как лагерь, ничем особо не отличающийся от их собственного: всё те же сборные жилые отсеки, камбуз и столовая, несколько столов на поляне, простые складные кресла и стулья. Народ, видимо, разбрёлся по своим делам, в лагере кроме Эрика он заметил только пару членов экспедиции, которые, проходя мимо, посматривали на гостей с любопытством, но почему-то не здоровались и не заговаривали.
  
   - Так что же вас привело к нам? - Фабер откинулся на спинку стула.
   - Мы мало сотрудничали, Эрик, хотя наши миссии схожи, и вы являетесь вторым отрядом нашей экспедиции. Однако у вас есть одна особенность, в вашу команду включена группа мониторинга Белой пустоши.
   - И тебя, в связи с этим, что-то интересует?
   - Вообще-то, да.
   - Что именно?
   - Ну, так, кое-что, может быть это и пустое, но всё же... - И Эванс рассказал о случайно найденной камере наблюдения. Последовала небольшая пауза.
  
   Серж с невозмутимым видом прихлёбывал остатки кофе, Амикус тихо обитал за стулом Стива. Эрик оглянулся по сторонам, встал, прошёлся взад-вперёд, сел, вздохнул:
   - Хорошо, сейчас расскажу. Эрик подозвал какого-то робота, велел принести ещё кофе для него, гости отказались.
   - Работаем мы на этой площадке уже почти тридцать лет, - начал Эрик. - Все неприятности начались лет двадцать семь назад. Электрические шары, которые вы называете Утренней звездой, что вполне справедливо, так как только утром и можно их наблюдать, появлялись несколько раз. Был один случай - очень давно - когда шар напал на робота. Из людей, к счастью, никто не пострадал. Феномен распада шара на многие маленькие подтвердился. Подтвердилось и возвращение их в пески Пустоши.
   - Следующий несчастный случай - гибель твоей жены - лет тринадцать назад. Мои соболезнования... - Фабер кашлянул. Эванс, опустив на мгновение глаза, сжал губы. - Так что мониторинг Белой пустоши безрезультатен, увы... Камеры наблюдения, установленные по периметру и даже дальше, почти ничего не дали. Мы по-прежнему не можем определить природу этого явления. Были зафиксированы два-три случая одновременно появления двух шаров, но покрасовавшись перед камерой, они благополучно ретировались.
  
   - Что же касается камеры, которую нашёл ваш робот, или как там его, - Фабер почему-то бросил взгляд в сторону вроде бы задумавшегося Сержа, - то жаль, конечно, что вы нам её не вернули, но могу рассказать об эпизоде, когда эта камера оказалась сорвана с места и в результате потерялась. Видишь ли, Стив, у нас имеются сведения, что на планете одно время присутствовала какая-то небольшая группа.
   Под жёстким взглядом Эванса Эрик нервно провёл рукой по остаткам былой шевелюры.
   - На чём и как они добрались до Тефиды, я не знаю. Следы их деятельности мы находили в разных местах. Повышенный интерес они проявляли к району Тихолесья - это раз, и ещё говорят: оба маяка, Старый и Малый, притягивали их, как мух - э-э..., ну скажем, как..., как мёд. Хм, да...
   Эванс и Петери переглянулись.
   - Пустошью они интересовались, но, по-видимому, опасались приближаться. - Фабер встал и снова сел. - Однако на Белую стену им удалось взобраться. В тот раз там работала наши ребята, ковырялись в своих образцах за выступом скалы. Пришлые их не заметили, зато увидели одну из камер. Поняли, что она, скорее всего, их зафиксировала, и давай её отрывать от крепления, хотя могли бы просто ударить, сломать-поломать. Нет, видимо хотели для чего-то её приспособить. Наши услыхали, подрались с ними, кто-то на тревожную кнопку нажал...
   - Даже так? Ну и... - Стивен, весь внимание, откинулся на спинку походного стула.
   - Лагерь наш, ты сам видишь, не так далеко, так что Р-дрон-охранник быстренько прилетел. Те, конечно, испугались, хотели дать дёру. Ну, дрон сгоряча их и прикончил... - Эрик посмотрел в пустую чашку, повертел её в руках. - Жаль, конечно... Может быть, и было-то их всего двое, потому как больше мы никогда и никого здесь не видели. Хотелось бы знать, зачем им надо было на Пустошь и на Стену. Кажись, уже в те времена все знали, что она только на вид такая привлекательная и безобидная, а на самом-то деле - настоящие зыбучие пески, бездонные к тому же... Мерзость!
   - И куда же вы их потом, трупы эти дели? - С заметным сарказмом поинтересовался Серж.
   - Куда мы их ещё могли деть, как не в Пустошь бросить. - Фабера передёрнуло.
   - А сообщить, составить докладную, вызвать следственную группу и передать дело по инстанциям? Полагаю, у вас, конечно же, остались их фото, отпечатки пальцев, подробное описание внешности, не так ли? Нет?! Чёрт бы вас побрал! - Резко встал, чуть не опрокинув стул.
  
   Стало понятно, что Эрик Фабер больше ничего существенного не расскажет, поскольку даже на вопрос: есть ли записи с Р-дрона-охранника, он ничего сказать не смог. Стив, перед тем как попрощаться, поинтересовался уровнем радиации в районе их работ, на что Эрик, вздохнув, сообщил, что уровень фона растёт, особенно на более северных участках, и они уже начали принимать таблетки. Причину возрастания радиации он не понимает. Не знает.
  
   Уже уходя, сдерживая раздражение, Серж, обернулся и задал Эрику, казалось бы, неожиданный и даже странный вопрос:
   - А скажи-ка, Фабер, как часто у тебя тут просматривают записи с камер?
   И что удивительно, Эрик растерялся. Немного помявшись, признался, что они давно потеряли интерес к камерам, так как что-либо происходить перестало. Обычная рутина ежедневной работы. Да, мол, записи где-то хранятся, но он даже затрудняется сказать, где именно, но если они нас интересуют, он может приказать их найти.
   Стив уклонился от ответа. Серж, сдерживая эмоции, тоже промолчал. Визит закончился. Петери свистнул, Р-СП Бонт появился, как из-под земли, отсалютовал и занял позицию рядом с Амикусом, как Стив теперь уже привычно называл его. Серж, как потом он сказал Стиву, заметил: умники между собой перемигнулись. Эрик проводил гостей до флаера.
   Стив сделал круг над местом гибели Лизы, мысленно прощаясь с ней, по-видимому, навсегда. Серж всю дорогу молчал.
  
  
   Глава 16
  
   Лиза Эванс погибла тринадцать лет назад во время второй совместной с мужем экспедиции при выполнении самостоятельного выкидного маршрута. До возвращения на Землю оставалась всего лишь неделя. Скоро можно было бы собираться в обратный путь, домой.
   Проснулась она в тот день раньше обычного. Беспокоила предстоящая самостоятельная работа: поездка на два-три дня к довольно удалённому скалистому массиву Вайсванд в районе Озера Спящих деревьев и Белой пустоши для проверки небольшой популяции беласок-летяг, которые были темой её научной работы, аналогично тому, как её муж Стивен Эванс, молодой профессор Университета Сент-Илера, уже десять лет изучал здесь Parvus ridiculus animalis [15 - Parvus ridiculus animalis - маленькие забавные зверюшки (лат.)], или попросту говоря, зверуш.
   Попутно в маршруте Лиза собиралась взять для одной из студенток университета несколько биопроб Спящих деревьев.
  
   Над рощей гладкоствольных альт, пурпурным шаром нехотя всплывало солнце. Туман в Долине снов зарозовел, залиловел, поплыл, опадая росой, небо прояснилось, и сразу заголубели венчики дикой цикки, качнулись жёлтые головки жиматы. Ещё немного пригреет и полетит пух здешнего чертополоха футифы, отцветающей по краю поляны. Воздух быстро теплел. У кромки леса то здесь, то там, просыпаясь, начали потихоньку присвистывать и пощёлкивать не очень-то разговорчивые с утра зверуши.
   Лагерь просыпался. Из своих секций выходили заспанные коллеги. Стив, потягиваясь и позёвывая, подошёл к Лизе, обнял за плечи и, посмеиваясь, поздравил с предстоящим самостоятельным маршрутом.
   - Робеешь? Не волнуйся, дорогая, всё будет хорошо - ты же не одна: с тобой Юстас, хоть и молодой, но очень ответственный и такой надёжный Дэн. Дорогу вы знаете, территорию - тоже. Мне даже завидно: очень уж красивые там места, да и на милых, таких славных твоих беласок очень хотелось бы посмотреть. Сделай для меня несколько фото! Согласись, сколько разных забавных симпатяг в своё время напридумывала научная молодёжь! - Стив ласково поцеловал жену.
  
   Лиза посмотрела ему в глаза:
   - Стыдно признаться, Стиви, но всё же скажу: сама не знаю почему, но, возможно, я излишне волнуюсь. Ну вот, просто не хочется ехать и всё! Какая-то тревога на душе. Хотя... хотя и очень хочется. Вот такое противоречие.
   Вздохнув, опустила голову: - Прости, что даю слабину...
  
   После завтрака, когда Лизин вездеход уже скрылся за ближними холмами, Стив, оглядевшись по сторонам, задержал взгляд на безоблачном с характерным для этой планеты сиреневатым оттенком небе. Всё вокруг было прекрасно и упоительно спокойно. Однако он чувствовал в этом спокойствии совершенно необъяснимое иррациональное напряжение. Ощущение странное, необычное.
   - Ох, что-то Лизхен встревожила меня, - мелькнула мысль, но он на ней не задержался, уже прикидывая, с чего лучше начать сегодняшний день, прежде чем отправиться с аспирантом Вэлом Кригом в короткий однодневный маршрут к Синим холмам.
  
   Тем временем Лиза Эванс с юным лаборантом Юстасом и многоопытным молчаливым водителем Дэном обогнули по дуге Озеро с его Спящими деревьями, что, проснувшись, стояли с уже поднятыми над водой ветвями. Оставалось миновать Белую пустошь, где под лучами утреннего солнца сиренево искрился белый бездонный песок, когда-то принявший в себя обречённый корабль первопроходцев, а может быть и не один, кто знает... И где-то там стоит небольшой обелиск в память о погибших астронавтах. Лиза с грустью подумала: сколько мы здесь ни бывали, а к этому обелиску так и не наведались. Всё мимо, мимо...
   Ещё минут десять, и они будут на месте: уже виднелись невысокие скалы с обрывами и узкими ущельями, в которых по каменистому дну струились холодные хрустальные ручейки с играющими в них небольшими разноцветными рыбками-гуппилинами.
   Предстоял прекрасный солнечный безветренный день...
  
   Неожиданно Дэн прервал спокойное молчание:
   - Лиз, смотри-ка!
   Справа, на фоне белоствольной рощицы метрах в двадцати от вездехода над землёй покачивался довольно большой - нет, даже очень большой! - слегка пульсирующий светящийся шар. Он покачивался из стороны в сторону, словно в задумчивости, то приподнимаясь, то опускаясь поближе к траве.
   - И правда! Смотри Юстас, как здорово! Интересно, что это такое? Я никогда такого не видела!
   - И никогда не слышала рассказов об Утренней звезде? - не отрывая глаз от шара, откликнулся Дэн.
   - Нет, а что это?
   - Скорее всего, легенда об огненных шарах, - Дэн включил защиту, - которые напада... - он не успел договорить: мгновенный, молниеносный удар по силовому барьеру, всплеск огня, поглотившего вездеход, и шар, взмыв вверх, рассыпался на три огненные комочка, которые, обратившись в крохотные светящиеся шарики, перемещаясь относительно друг друга, словно играя, устремились в сторону Белой пустоши, где, упав на песок, в нём исчезли...
  
  
   Вечером, на обратном пути с Синих холмов, Вэл Криг с некоторым удивлением заметил, что нет связи с Лизой:
   - Стив, я сейчас хотел оказать моральную поддержку твоей жене, но она не отвечает. Ты с ней не говорил?
   - Пытался. Почему-то молчит. Они все молчат. Может быть, там скалы мешают.
  
   На другой день, так и не дождавшись возобновления связи, Стив с Вэлом в большой тревоге вылетели на своём флаере к предполагаемому месту расположения лагеря Лизы.
   Приближаясь к Белой пустоши, возле белоствольной рощицы они увидели вдалеке небольшой дымок, что в безветрии тянулся к безоблачному небу.
   - Дым! Интересно, с чего бы?
   - Сейчас узнаем, Стиви! Ну вот, мы здесь...
  
   Оплавленный, ещё дымящийся остов вездехода посреди поляны. Выгоревшая трава, сгоревший мелкий кустарник. Запах калёного и расплавленного металла и жжёного пластика...
   - И мы никогда не узнаем, что тут произошло. Какая же температура должна была быть, чтобы расплавить такую махину, этот вездеход с его силовой защитой!
   - Он теперь так и останется здесь... как памятник нашим коллегам... и моей жене.
   - Стиви...
   - Вэл, она не хотела ехать сюда! Говорила, что её мучают какие-то предчувствия, но переборола себя, подчинилась мне: я ведь обещал, что всё будет хорошо... У меня самого после её отъезда тоже было какое-то тягостное состояние, словно в воздухе что-то такое... Нет, не могу объяснить...
   Ещё долго стояли они здесь, сокрушаясь о тех, кого потеряли на всю оставшуюся жизнь...
   - Мы будем горевать и помнить вас, с печалью и болью вспоминая этот страшный день. Прощай, Дэн, прощай, Юстас, прощай, моя дорогая Лиза, моя милая Лизхен! Надеюсь, вы ещё слышите нас...
  
   Всю дорогу до лагеря и Стив, и Вэл молчали, погружённые в свои мысли о хрупкости человеческой жизни. Особенно в Глубоком Космосе, с его тайнами и непредсказуемостью: открывая себя людям, он требует жертв... и получает их.
  
  
   Глава 17
  
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> Отряды присылают мне сообщения о том, что не успевают к назначенному сроку собрать все намеченные ранее материалы и просят дополнительное время. В свою очередь я сам решил просить Центр принять во внимание наше положение и разрешить задержать эвакуацию, дабы полностью завершить работы, отметив при этом, что мы принимаем во внимание все риски... <...>
  
   <...> Вчера пришёл ответ, но отнюдь совсем не тот, на который мы все рассчитывали: НЕМЕДЛЕННАЯ ЭВАКУАЦИЯ в течение суток. В пояснительной записке говорилось лишь, что получена информация об активизации процессов внутри планеты. Мы должны быть на безопасном расстоянии от неё во время взрыва. Что на это возразишь? Наши приборы тоже показывали, но не нарастание какого-то мифического напряжения, а стремительное повышение радиации.
   Ответ начальства не прибавил нам оптимизма. Теперь я должен принять решение о срочной эвакуации, которая хотя и была предусмотрена на всякий случай, но всерьёз я о ней даже не думал. <...>
  
  
   Эвансу пришлось всех уведомить, что с утра следующего дня все группы по очереди сдают свои материалы команде прибывшего КОВЧЕГА и отправляются на Ровную пустошь к своим спускаемым аппаратам и р-модулям, грузятся и выходят на орбиту, где их ожидает большой транспортный корабль ГАЛАКТИКА. Сержу с трудом удалось убедить Мэри Каллисто погрузить на Ковчег своё снаряжение, а самой, присоединившись к отряду, лететь вместе со всеми. Стивен присутствовал молча и думал, о том, что Мэри чувствует его антипатию к ней и согласится только назло ему из обоюдного чувства. Так и вышло.
   Все знали: отряд Стивена Эванса покинет Тефиду последним, когда КОВЧЕГ и ГАЛАКТИКА будут уже в пути. Флагманский корабль покинет планету последним, -- это понимали все.
  
  
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> У нас возникло острое чувство одиночества, когда, после получения прощальных сообщений улетевших, пришло осознание того, что на планете остались только мы. На орбите ждёт "флагманский" корабль, который прилетел сюда первым и улетит последним... Нужно торопиться. <...>
  
   Стив наблюдал, как грузовые флаеры его отряда, с последними контейнерами на борту с большой скоростью удалялись в сторону Ровной пустоши. Вдруг где-то рядом тихонько ойкнула Эва. Оглянувшись, он увидел на расстоянии полутора метров от себя шестерых зверуш.
  
   Они стояли столбиком, опустив передние лапки. Один из них, совсем молодой, тот, с которым Стивен не так давно, можно сказать, познакомился, пожав его лапку-ручку, и которого уже давно про себя называл Рике, из-за его хохолка на голове, напомнившем ему героя древней сказки, выступил вперёд и, прижимая к груди ручки-лапки щебетал, присвистывал и щёлкал, то есть издавал уже привычные для Стива звуки, и осторожно, но уверенно к нему приближался. Огромные печальные глаза стали просто глазищами, выражающими и ужас, и мольбу.
   Эванс растерялся: казалось, Рике обращается к нему с какой-то просьбой, а может быть, просто прощается? Но нет, юный зверуш начал отчаянно жестикулировать, и профессор вдруг понял, что тот просит взять их с собой. Все остальные члены этого небольшого семейства согласно кивали. О, Gosh! [16 - О, Gosh! - О, Боже! (или: о, gosh! - чёрт возьми! (англ.)) - восклицание при удивлении и пр.]. Да они же взяли с собой запас еды! Как же он сразу не заметил: каждый держит в лапках-ручках по паре прыгунов, и возле каждого лежит снопик тавы колосистой.
  
   - Бог ты мой, они и впрямь собрались в путешествие, - сказал подошедший Вэл. - Но мы же не можем их забрать: Ковчег-то уже в пути!
   - Мы категорически не можем их взять с собой! У нас нет условий для перевозки животных. Нам нечем будет их кормить, они просто обречены в полёте. Это ужасно, Вэл, это просто ужасно!
   Зверуши внимательно слушали, склонив свои лобастые головки к плечу и переводя взгляд со Стива на Вэла и обратно. Юный Рике-Хохолок ещё немного придвинулся. Его речь стала ещё более убедительной, обогатившись новыми интонациями. Потом он протянул к Стиву ручки-лапки и показал на флаер, потом прижал ручки к груди и снова указал на флаер. Стив отрицательно качал головой, попытался что-то ему сказать, объяснить, стараясь придать голосу убедительные интонации.
   Позади тихонько всхлипнула Эва. Зверуш стоял, прижав свои сухонькие кулачки к груди и глаза его наливались... слезами?
   Разве они могут плакать? - мелькнула мысль.
   Вдруг хохолок на головке Рике встал дыбом, оттопырились ушки, и он, что-то сказал, обернувшись к своим. Взрослая зверуша осторожно, двумя лапками, что-то ему передала. Насколько удалось рассмотреть - яйцо красногрудой утицы. Тоже видимо взяли с собой на всякий случай.
   Рике, глядя Стивену в глаза и держа в лапках яйцо, показал на землю, на себя, на стоявших рядом сородичей и, раздавив яйцо, отбросил в сторону скорлупу с потёками желтка и вытер о себя лапки. Опустил лобастую головёнку. Из его глаз на траву упала капелька, но может быть это только показалось.
   - Он нам объясняет, что планета разрушится, - воскликнул кто-то, - они всё понимают!
   - Нет, я думаю, он нам постарался объяснить, что ОНИ погибнут, если мы не возьмём их с собой. - Ник решительно вышел вперёд, рядом с ним тихонько скользил его малый Р-НС с прицепом. - Полезайте братцы сюда! - он махнул зверушам рукой.
  
   При полном молчании стоявших вокруг людей, зверуши, с трудом удерживая в лапках-ручках свои дорожные припасы, оглядываясь на Стива, и сохраняя чувство собственного достоинства, проходили мимо него и взбирались на небольшую платформу прицепа. Рике, отстав от своих, поднял к Эвансу глаза и, протягивая ручки хотел, по всей видимости, поблагодарить. Тот взял его на руки, посадил на плечо. Вэл стоял с камерой, торопясь сделать последний кадр:
   - Улыбочку, Стиви! Готово! - и тут же: - Боже, что мы делаем!
  
   Окидывая прощальным взглядом поляну, Эванс заметил вдали большую группу зверуш, по обыкновению, стоявших полукругом. По мелкотравчатому полю от них изо всех сил колобком мчался зверуш, для скорости используя все четыре лапки, за ним поспешала пара жеребят-челеров. Рике соскользнул с плеча Стива и ринулся им навстречу.
  
   - А челеры-то здесь причём? - ища глазами Криса, воскликнул Стив.
   - Эй, Крис! Это твои штучки? Приманил, значит! Ну ты даёшь! - всполошился Вэл. - Значит челеров можно, а левиафанов нельзя?! Стив, что за анархия в наших рядах?!
   - Все сошли с ума! - громко прокомментировала происходящее Мэри Каллисто, резко развернулась и пошла к флаеру.
   Таким образом отряд Стива Эванса, которому было нечего ответить Вэлу, - не размерами же особей объяснять неожиданный выбор дополнительных пассажиров галактического лайнера, число которых увеличилось ещё на шесть плюс три.
  
   Мимо, словно в панике, с дробным топотом промчался табунок голубых в розовое яблоко челеров, где-то в дальних кустах затихло их ржание. В небе появились стаи птиц, их становилось всё больше. Пронёсся порыв ветра, подхватывая мелкие листья.
   - Ребята, уносим ноги!
  
   Ник со всем своим оборудованием, зверушами и пугливо жавшимися к ним челерами, Серж Петери со своей героической командой, Досточтимый с разнообразной компанией доблестных умников-разумников, Стивен с Эвой Пенкной и Велом Кригом и все прочие на своих больших и малых флаерах стремительно неслись, огибая горы и минуя Страшное ущелье, к Ровной пустоши, где их ждали р-челноки с уже открытыми шлюзами.
   С горечью и болью, прощаясь навсегда, они покидали планету, унося с собой воспоминания о неудачной попытке создания Внеземного Рая... С орбиты, облетая Тефиду, они видели, как огромное цунами накрыло вершину Драгонсхеда.
  
   Из далёкого космоса Стивен Эванс и все члены его команды, кроме не выходившей из своей каюты Мэри Каллисто, в молчании наблюдали апокалиптический конец того, чему все они посвятили свою жизнь.
   Прощай, Тефида... Прощайте звери большие и малые, прощайте бабочки сказочной красоты, птицы и рыбы, прощайте левиафаны, челеры и зверуши. Прощай Тридесятое царство...
  
  
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> Заканчивается грустный первый день нашего пути домой.
   ...Через несколько часов после того, как мы все - с печалью и болью - через огромный иллюминатор наблюдали гибель планеты, в кают-компанию, явился, потирая руки, рыжий востроносый Ник Стацкий.
   - Всем привет, как настроение? А я усыпил зверуш! И жеребят тоже!
   - Ты с ума сошёл?! - возопили мы все хором, а Крис с какой-то особенной интонацией флегматично добавил: - Ну-у, ты, конечно, молоде-е-ец!
   - Вы меня неправильно поняли, ребята: они просто будут сладко спать до нашего прилёта на место. Их припасы сохранятся до момента пробуждения, а потом будет видно, как с ними поступить, и какой новый корм и новый дом придётся им по вкусу. Кстати, малышка оказалась девочкой...
   Так вот, у меня есть идея! <...>
  
  
   - Итак, друзья, у меня есть идея, - сказал Ник, потирая руки, - давайте обсудим.
   Эва, перестав всхлипывать, высморкалась, спрятала в карман платочек и приготовилась слушать, как и все прочие.
   - Стив, - Ник, мягко пройдясь по ковру, остановился возле Эванса, - ты не можешь нам поведать в каком состоянии и на какой стадии находится проект ГЕКАЛА, в котором, как я понимаю, ты участвуешь? Когда мы отчаливали на Тефиду, кто-то говорил, что, похоже, там уже жизнь кипит. Что скажешь?
   Отвечать Стиву не очень-то хотелось, но он всё же сказал, что по его сведениям леса и луга там зеленеют, моря плещутся, и вопреки всем запретам на заселение, - он поморщился, - существует разная живность... включая людей.
   - Отлично! - чему-то обрадовался Ник, энергично потирая руки, - а как там с биологическим равновесием и всем прочим, не скажешь?
   Стив начал что-то подозревать в настойчивых вопросах Ника.
   - Ну почему же, скажу, только для этого нужно посмотреть материалы. Приедем домой и я сделаю запрос. Полагаю, ты не случайно завёл разговор о Гекале?
   - Угу, ты угадал, Стиви. Я подумал, что если мы впишем зверуш в новый проект, то сможем подправить новый мир под них. Ну, представь: планета зверуш разумных!
   Стив только покачал головой, полагая и не без основания, что подправлять что-либо на Гакеле уже поздно, а обсуждать разумность зверуш - некорректно.
   - Ура, - шёпотком воскликнула, Эва и глубоко вздохнула, чтобы снова всплакнуть, - на этот раз от восторга.
  
   Что-то нервы у неё совсем никуда, тяжело пережила бедняжка всю эту историю с катастрофой, - про себя сокрушался Вэл, обнимая её за плечи. Когда Ник, покончив с волновавшими его вопросами, сел на диван, закинув ногу на ногу, Криг встал и начал в свою очередь прохаживаться из угла в угол, но в отличие от Ника, молча.
   - Глен, - наконец заговорил он, - а ты можешь что-нибудь сказать по поводу этой идеи?
   Избегавший лишних слов Глен Нардл, оторвавшись от изучения своего коммуникатора, некоторое время задумчиво смотрел в широкий тёмный иллюминатор, где что-то, слишком ярко вспыхнув, тут же исчезло.
   - Думаю, Вэл, в наше время ничего невозможного нет. Нужно поработать над совместимостью. Кстати, мысль неплохая, учитывая неожиданную важность проблемы. Ну и насчёт корма подумать, что, полагаю, вполне возможно.
   - Отлично, Глен! - Отозвался Ник. - Спасибо!
   - Значит, ты согласен? - Он обернулся к Стиву, на что тот, неуверенно кивнув, добавил: - Нужно постараться определить возможность их адаптация к условиям новой среды. Мы же должны как-то их ещё подготовить. Но каким образом?
  
   - Ребята, работы у нас будет невпроворот! Как ты считаешь, Ивэн? - Ник всё больше воодушевлялся.
   Ивэн Браз, всегда предпочитающий отмалчиваться, если нет острой необходимости высказаться, неопределённо хмыкнул и довольно уныло обронил:
   - По-моему, вы не представляете, во что мы ввязываемся...
   На этом спровоцированный Стацким небольшой учёный совет закончился. Пора было ужинать. Зверуши спали. Наутро предстоял первый гиперпереход. Потом ещё два. И почти через три недели с хвостиком они будут дома! Но до этого Стиву предстояло узнать кое-что неожиданное.
  
  
   Глава 18
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> В дверь моей каюты постучали. - Войдите, - откликнулся я.
   Вошёл Акио Треве. Мы называем его гувернёром умников-разумников и учителем роботов, больших и малых, на что он всегда добродушно ухмыляется. Он следит за их состоянием, учит манерам и читает им книги, чему мы несколько удивляемся; и это только то, что нам известно о его работе, всё остальное скрыто от нас за семью печатями.
   - Прости, Стиви, что побеспокоил.
   - Входи, Досточтимый, всегда тебе рад! Садись! Как твоё самочувствие? Как там наши братушки-робатушки?
   Я встал, поискал и нашёл небольшое количество искомого, принёс пару стаканов и початую бутылку бортовой воды, поставил всё на журнальный столик. Снова сел на диван напротив Досточтимого, который с явным удовольствием устроился в кресле.
  
   - Спасибо, Стиви! У нас всё хорошо: я в порядке, а они все отдыхают. И твой Амикус тоже. Да и тебе не мешало бы передохнуть, да! Выглядишь усталым...
   - Отдых мне только снится, сенсей. Только соберусь полодырничать, ан нет: что-нибудь да произойдёт.
   - Ты прав: такова жизнь, Стиви! Такова жизнь, да... Что тут поделаешь... Вот и я сейчас к тебе не с пустыми руками. Твой Амикус нашёл это в нашем отсеке. Он достоин серьезного поощрения!
   - Хорошо, приму к сведению.
   Акио протянул мне маленькую, слегка облезлую серебристую штучку.
   - Что это? - Удивился я.
   - Стиви, я полагаю, это мини-разумник. Правильнее сказать - умник. Летающий дрон, э-э, да, пожалуй, более чем дрон. Как-то так, да. Маленько похож на так называемых шмелей. Их раньше использовали в труднодоступных местах и в особых случаях, кх-м, да...
   Я встрепенулся:
   - Шмель, говоришь? Что-то знакомое... Нет, не помню. А ты уверен, что он не сломан? Почему он выглядит дохлым?
   - Полагаю, Стиви, он давно не кушал.
   - А как он к нам-то попал?
   - Амикус говорит, что нашёл его на полу в их отсеке, а Большой Роб якобы видел, как что-то очень маленькое быстро влетело в шлюз, когда мы все спешно грузились; и Роб, как всегда не очень остроумно, подумал, что кто-то лично в него выстрелил.
   - Влетело, говоришь? Хорошо, спасибо. Ты можешь его каким-то образом привести в чувство? Возможно... да, вполне возможно, что он заключает в себе важную информацию, если моя интуиция меня не подводит. Держи меня в курсе, сенсей, пожалуйста! А я попробую вспомнить. <...>
  
   Посмотрев стакан на свет, немного взболтнув и поднеся к своему благородному носу, прикрыв глаза и немного поразмышляв, Треве поинтересовался у Стивена: где же на Тефиде можно было добыть такое зелье. Тот признался, что умыкнул у Амикуса, который без его ведома, покидая Землю, взял с собой кое-что, как он выразился, про запас. Чудное выражение!
   Акио, приподняв бровь, искоса взглянул на Стива и пригубил напиток.
   - Стиви, а можно я спрошу у Амикуса, где он такое приобретает?
   - Да ради бога! Тебе понравилось?
   - Божественно, Стиви, просто, божественно! - Допил, ещё раз понюхал оставшуюся в стакане влагу. Хмыкнув, с некоторым сожалением поставил стакан на столик.
   - Да. Так ты повспоминай, Стиви, про шмеля. А я, пожалуй, пойду. Пока!
   Досточтимый с явной неохотой встал, похлопал Стивена по плечу и неспешно удалился, а Эванс всерьёз задумался.
  
   Шмель. Шмель. Что-то важное было связано с этим словом. Включив на двери каюты НЕ БЕСПОКОИТЬ, он блаженно растянулся на диване и погрузился в размышления.
   Треве сказал: "Похож на шмеля". Шмель маленький. Он летает. Шмель. Где же он слышал что-то связанное с ним? Видимо давно, если не получается сразу вспомнить. В голове метались ассоциации, проплывали образы туманные и не очень. Стив всё больше погружался в прошлое, вспоминая все свои посещения Тефиды. Вспомнил, как впервые, после первого курса облетел со своим руководителем чуть не пол планеты прежде, чем остановил свой выбор на теме, связанной со зверушами.
   Были они тогда и на научной базе в Тихолесье. Там, посреди озера был остров, над островом по ночам бледными всполохами разливалось сияние. Это сиянье видел и Серж Петери во время облёта близкой к Тихолесью территории, и объяснил это явление высокой радиацией. Ну же! Давай, вспоминай, Стив! Вспомни Тихолесье, Тридесятое царство! Сказочную страну, где лес и дол видений полны... Где на неведомых тропинках... на неверных тропинках... О, уже хорошо!..
   ...На вечерней заре являлась царевна-лебедь. В озере плескались Озёрные девы.
   Они плескались... Они смеялись... Была лунная ночь... Над островом...
   Вот оно, вот! Мимо острова Буяна... Остров Буян! Шмель! Всё! Вспомнил!
  
   Из студенческих записей Стивена Эванса
  
   <...> Смеркалось быстро... Здесь всегда так: почти всё небо охватил пурпурный закат, на нашей поляне туманная синева уже накрывала цветы, луна Нана тихо всплывала над горами Дремучих лесов, на неверные тропинки Тихолесья ложились вечерние тени. <...>
  
   Вернувшись со своим научным руководителем Стеном Квинтом, из первого - в этом регионе планеты - маршрута и записывая после ужина дневные наблюдения, юный Стив прислушивался к неспешному разговору своего руководителя с одним из постоянных наблюдателей Тихолесья, Тором Григом. Они обсуждали некоторые детали сегодняшнего дня.
  
   Стен: - Так ты говоришь, тропинки здесь всегда так произвольно меняются?
   Тор: - Не то слово! Без навигации мы просто пропали бы. Первое время ещё как плутали! Ты же знаешь: здесь, в Тихолесье, никакие средства передвижения мы использовать не можем, так же, как и какие-либо привычные нам и необходимые приборы. Запрет строжайший, да и сами всё понимаем. Так что на своих двоих перемещаемся. Вот и представь себе, идёшь, бывало, в маршруте и пройдёшь-то всего-навсего километров десять. По пути останавливаешься взять, к примеру, образцы флоры, грунта или воды из ручьёв или козявок каких-нибудь по пробиркам рассаживаешь, а время идёт, пора бы уже возвращаться.
   Отдохнём, перекусим и - назад. И тут же сомнения: вроде тропа совсем не та. Направо, налево отойдём на несколько шагов, всё не то. Ну, идём, ориентируясь по солнцу, так опять же как бы в сторону забираем. И получается, что вместо десятка километров все пятнадцать-двадцать отшагаем. Хорошо, если засветло доберёмся.
   Потом начали карту тропинок составлять, и вот тут-то и обнаружилось: где вчера натоптанная дорожка была, там завтра не пройдёшь: всё затянуло травой, вьюнами колючими. Зато метрах в семи, пожалуйста, новая и даже не менее утоптанная. Заметь: утоптанная! И так по всему лесу. Наконец, нам разрешили пользоваться простенькими навигаторами, так опять же, они нас не на тропинки выводят, а прямой путь указывают - и всё по бездорожью. Толку-то?!
  
   Стен: - А какие-то идеи у вас появились по этому поводу?
   Тор: - В том-то и дело, что нет! Сколько здесь работаем, идей никаких! Вроде бы понятно, что мы словно в сказку попали, но как это работает, в толк не возьмём. Просто наблюдаем, фиксируем все чудеса. Только опять же отснять всё это не удаётся - не получается, так что по старинке записываем, зарисовываем, пытаемся изучать...
  
   Стен: - О, Тор, взгляни-ка на небеса, оглянись!
   Оглянулся и Стив, оторвавшись от своих записей. Небо над Тихолесьем расцветилось всполохами нежно зелёных и розоватых оттенков, образовав нечто вроде купола. Всполохи то бежали волнами, то скручивались спиралями, то опускались занавесами почти к самым макушкам деревьев.
   Тор: - Ну да, такое у нас последнее время всё чаще случается. Пожалуй, единственное прямое доказательство того, что на этой территории находятся какие-то мощные излучатели. Они, как мы считаем, всех здешних персонажей поддерживают - что-то вроде голограмм. Найти источники излучения мы не можем, однако предполагаем, что лет этак пятьсот назад, - Тор усмехнулся, - ну или около того, кто-то здесь основательно поработал. Никаких документов мы не нашли... Кстати, этот район потому и называется Тихим лесом, что ветра здесь не бывает. Кругом ветер может шуметь, а здесь тихо во всех смыслах: ни ветра, ни шума. Чудеса, да и только...
  
   Стен: - Можешь рассказать о каком-нибудь чуде?
   Тор: - Ну хорошо, самое простенькое расскажу. Вот представь: сидит квакушка на листе ненюфары, - они здесь необыкновенной красоты и величины, - ненюфары, конечно, не лягушки. Зобик у неё то вздувается, то опадает - живая без сомнения! Перебирает лапками, усаживается всё удобнее. Задумалась. Явно чего-то ждёт. Ну и я тоже жду. И оба мы не замечаем, как из-за зарослей камыша лебедь... ну, лебёдушка выплыла. Знаешь, стишок такой был, конца только не помню:
   Вот заметили мы оба,
   Как из зарослей рогоза
   Лебедь белый выплывает,
   Крылья разом расправляет...
  
   Стен: - Помню! Конец только: Кто успел, тот полетел! Считалка!
   Тор: - Помнишь, надо же!.. Ну, значит, лебёдушка появилась, и подплывает она, представь себе, к лягушке, взмахивает крыльями, и ну брызгать: прямо-таки фонтаном воду поднимает, обрызгала лягушку и себя. Вот тут-то я глазам своим в первый раз и не поверил: в один момент превратились обе в очень красивых девушек. Так и хочется сказать, прекрасных царевен. Засмеялись они, закружились, за руки взялись и стоят, словно налюбоваться друг другом не могут. И всё будто бы повторяют: ах, сестричка, ах, дорогая, глаз друг от друга оторвать не могут. Обе, прямо скажу, очень хороши: у одной чёрные кудри по плечам, зелёный наряд сверкает-переливается, убор на голове золотом светится. У другой - коса светло русая через плечо, на лбу тоже, как у первой, украшение какое-то звездой горит, рассыпается алмазными искрами, а на белом платье мерцает что-то похожее на жемчужины. Издали трудно разобрать...
   - Время тогда, помню, что-то уж очень быстро пошло, как мне тогда показалось, - рассказывал Тор. - Солнце к вершинам деревьев приблизилось, где-то и первая звезда блеснула, месяц рожки из-за гор выставляет. Тут девушки давай прощаться: вроде, мол, прощай сестрица-лебёдушка, прощай сестрица-квакушечка! Закружились и над травами приподнялись, а потом об оземь ка-а-а-к ударились!
   Снова лягушка на листе кувшинки сидит, снова девушка в лебедя оборотилась, да и взлетела над водой. Ну, думаю, полетела к дружку своему молодому месяцу, ночку длинну коротать, звёзды ясные считать. Как-то так оно бывает, да...
  
   Стен: - Тор, это ты нам сказку рассказал! Разыгрываешь нас!
   Наступило молчание. Похоже, рассказчик обиделся. Стивену тоже как-то не очень верилось. Стен поднялся с раскладного кресла, прибавил света, круг которого сразу расширился, темнота наступающей ночи отодвинулась.
   Тор молча наблюдал за ночной бабочкой, что размером и окрасом напоминала слегка подросшего цыплёнка и была такая же пушистая. Она всё пыталась приблизиться к светильнику, стоявшему в паре метров от беседующих, но что-то её отпугивало.
  
   Померкло сияние в небе. Уже не одна, а две бабочки вьются вокруг лампы. Молчание становилось неудобным, но никто не решался заговорить первым. Хлопнув себя по коленям, Тор поднялся:
   - Вот что, пойдёмте-ка со мной. Здесь метров сто до границы, не больше.
  
   Стоило выйти за пределы освещённого круга временного пристанища Эванса и его руководителя, как темнота посветлела. В небе очень ярко сияла Нана, на её фоне мелькнули силуэты одной-другой летучих дракомышек, цветы на поляне флюоресцировали, гигантские светлячки сновали среди кустов.
   Тор направился в сторону озера. Шли молча, стараясь не шуметь, хотя явной причины для такой осторожности не было. Вскоре впереди блеснула лунная дорожка на воде.
   - Постоим здесь, - негромко произнёс Тор, засунув руки в карманы. Стив оглянулся в поисках дерева поблизости, чтобы прислониться. Похоже, его руководитель тоже искал опору: давал себя знать долгий маршрут.
  
   - Слева есть скамейка. - Откликнувшись на их мысли, Тор продолжил стоять. Вскоре послышались лёгкие всплески, какое-то движение. Задрожала лунная дорожка на озере. Потом снова наступила тишина, Стив и Стен в некотором недоумении не решались её нарушить.
   Раздался тихий женский смех. Ему вторил другой, откликнулся третий. От неожиданности Стив вздрогнул, переглянулся со своим руководителем: - Что это?
  
   Стен: - Кто это смеётся? Мы же здесь одни!
   Тор: - Да, мы здесь одни... временами.
  
   Снова послышался смех, плеск воды, женский голос: - Ой! - И снова смех. Лунная дорожка на воде трепетала, колыхалась.
  
   Стен и Стив: - Тор, ну скажи, кто это? Кто?
   Тор, помолчав: - Озёрные девы.
  
   Стен: - Кто? Что ты имеешь ввиду? -
   Тор: - Только то, что сказал. - Он сел на скамейку. - Лунными ночами они всегда тут балуются. Смешливые очень.
  
   Стив: - А ты их видел? Какие они?
   Тор: - Так я же вам сказал: зафиксировать приборами мы не можем. А фото... Фото ночью не сделаешь, да, впрочем, тоже вряд ли получится.
  
   Стив: - А ещё что-то здесь водится?
   Тор: - Да много всякого встречается. Ну, например, по ту сторону озера берег крутой, скалистый. В нём есть пещера, из неё иногда свет виднеется. Мы, конечно, туда попасть не можем, но я ходил несколько раз, близко к границе подходил. Так вот, там обитает третья девушка, видимо, сестра лягушки и лебедя, как я понимаю. Ни разу я её с другими не видел. Из-за чего-то, видимо, поссорились. В тёплые солнечные дни зелёной ящерицей на камне греется. К ней змейки тоже зелёные приползают и все, как одна на хозяюшку свою смотрят, кольцом окружают. Вдруг смотришь, ящерица в комочек свернулась, с камня скатилась и тут же оборотилась в девушку. В красивую девушку, скажу я вам, в очень красивую, в сказочную, в таком же зелёном наряде, что и квакушка. К змейкам наклоняется, каждую в руки берёт, любуется. А потом на камень сядет... и снова ящерка. Что касается света из пещеры, то кое-кто предполагает, что это какой-то здешний минерал обладает таким свойством.
   Всё прочее со временем сами увидите, - вы же сюда не на один день прибыли...
  
   ...Да, Эванс с его руководителем прибыли тогда на Тефиду не на один день и в Тихолесье работали довольно долго. Стэна интересовал остров в центре озера, но они не могли туда попасть. И корабль с орбиты не мог ничего увидеть: словно бы большой туманный купол накрывал озеро и его прибрежье.
  
   Стив спрашивал у Тора, что он знает об озере и острове, который он почему-то называл Островом Буяном. Однако ничего существенного тот так и не сказал. Правда, однажды обмолвился, что уже давно они отправили на остров р-дрон-шмеля. Он должен был отснять всё, что увидит и вернуться на базу. Но он не вернулся. Некоторое время связь с ним была, но на все приказы вернуться он отвечал очень странно:
   - Не могу, я занят!
   Затем связь прекратилась, и они решили, что шмель погиб.
  
  
   Глава 19
  
  
   Крохотный умник-разумник дрон-шмель, который не выполнил команду ВОЗВРАЩАЙСЯ, а продолжил исследование! - восхищённо думал Стив. - Надо же, продержался без малого лет тридцать и на последнем издыхании добрался до корабля, принеся людям, по всей видимости, важную информацию. Ай да крошка-ШМЕЛЬ!
   Теперь вся надежда на Досточтимого! Он - сумеет!
   Стив отменил знак НЕ БЕСПОКОИТЬ и вернулся к рабочему столу. В иллюминаторах чуть дрожали далёкие звёзды бесконечного Великого Космоса. Временами, как всегда, кратко блеснув, что-то проносилось мимо.
  
   Из записей Стивена Эванса
  
   <...> За рабочим столом своей каюты я весь день раз за разом просматривал и просматривал карты Тефиды. Слишком много белых пятен на этих картах: мы полагали, что располагаем неограниченным временем в будущем. Судьба распорядилась иначе...
   Почему-то мы не наведались в Тихолесье и в Заморские пустоши; не удалось посетить многие совсем дикие, удалённые, как от маяков, так и от наших стоянок и привычных для меня троп уголки планеты. Что ж, слишком мало было отпущено нам времени. И слишком мало было людей в этой чрезвычайной, очень кратковременной экспедиции. <...>
  
   <...> Что-то подсказывает мне, что мы совершили большую ошибку, выборочно собирая информацию, а не организовав системного мониторинга всей планеты, но ничего не поделаешь, прошлого уже не вернуть, и эту ошибку нужно учесть в нашей дальнейшей работе.
   Так я предавался горестным размышлениям, когда после ужина пришёл Акио. Ёкнуло сердце. <...>
  
   - Привет, сенсей! Ну что, как обстоят дела? Садись, поговорим! - Я достал из холодильничка кой-какую немудрёную закуску и столь понравившийся ему напиток, поставил стаканы и бутылку с водой на придиванный столик.
   - Спасибо, Стиви! - Досточтимый, с удовольствием окинув взглядом образовавшийся натюрморт, принял непринуждённую позу на диване.
   - Дела обстоят хорошо, даже очень хорошо, да, - начал он. -Шмеля удалось вчера подключить к блоку питания, что оказалось совсем не сложно, хотя модель более, чем устаревшая. Кушал он довольно долго - не поверишь, Стиви, - всю ночь! К утру насытился и стал очень разговорчивым, да...
  
   Стивен добавил себе воды в стакан. Досточтимый отказался.
   - Да, так вот, сначала он болтал много всякой чепухи, но потом эйфория у него прошла, и он слегка притормозил. Думаю, собирался с мыслями, да. Чуток отдохнув, пригласил меня к серьёзной работе, и мы с ним скачали всю информацию, которую он так долго собирал.
   - Хочешь посмотреть? Я тебе оставлю самую малость, а остальное будешь смотреть дома, а не на этом портативном... хм-да.
   В голосе Акио слышалось некоторое пренебрежительное высокомерие, но возможно Стивену это только показалось.
  
   Через полчаса, обсудив всё, что можно было обсудить, выслушав, не перебивая и с большим вниманием, воспоминания Эванса о Тихолесье, рассказав свежий анекдот, до слёз рассмешивший обоих, Досточтимый отчалил.
   - Если что, я у себя. Пока, Стиви! Заходи чайку попить. - Треве степенно удалился, и по прямой спине этого слегка седеющего, статного человека, по неторопливости его движений было заметно, что он испытывает удовлетворение от хорошо и быстро сделанной, очень-очень непростой работы.
  
   Подключив накопитель к компьютеру, на его-то взгляд даже очень крутому, Стив с нетерпением ждал, когда откроются весьма тяжёлые файлы; да и откроются ли. Он торопился хотя бы мельком просмотреть то, что принёс Досточтимый. Торопился, потому что скоро начнётся последний переход, а там уж всего ничего до дома, и ему будет не до изучения всех подробностей пребывания крошки-умника в Тихолесье.
  
   Первые же файлы, далеко не первой нумерации, Эванса просто-напросто потрясли. Он глазам своим не верил: Дойл собственной персоной бодрым шагом приближался к озеру Озёрных дев. Дата на файле была двадцатилетней давности. Та-а-к! А это кто позади него поспешает? Ого! Да это ж никто иной, как Тор Григ, постоянный наблюдатель Тихолесья в те давние времена! Ну и дела!
  
   На следующем файле, как понял Стив, возле знакомой ему Базы постоянного наблюдения в Тихолесье запечатлён Дойл и ещё какие-то двое в костюмах радиационной защиты. Те, что в комбинезонах, тащат какую-то посудину, вроде надувной лодки. Где только такое старьё отыскали... Дойл, судя по кадрам, что-то довольно эмоционально им внушает.
   Так-так-так: двое в костюмах радиационной зашиты! А чьи два подобный костюма нашлись в разбитом флаере, не этих ли двоих искателей приключений на свою голову?!
  
   Третий файл. На Озере двое в лодке направляются к Острову, который Тор почему-то называл Буяном...Кстати, а где сам Тор? А вот и он! Очень озабочен, бежит к берегу, что-то кричит, машет руками. О нет! Тор вскидывает руки и неуклюже валится на бок.
   Теперь, как можно догадаться, шмель кружит над ним очень низко. В груди Тора огромная дыра с обожжёнными краями. Голова закинута назад... Бедняга! Над ним склоняется Дойл. По-видимому, отмахивается от шмеля: на видео какой-то круговорот. Судя по результатам выстрела, применено именно то оружие, что они нынче видели у Дойла. Сейчас видно, что это именно так. Вот вам и браконьеры... И зачем им надо было на остров? Сказать, что Стив расстроился, значит, ничего не сказать: он испытал горькое потрясение...
  
   Возвращение теперь ему предстоит невесёлое: он обязан обо всём доложить Высшему Галактическому Совету. На некоторое время научная работа, возможно, отступит на второй план.
   Взглянув на часы, с сожалением закрыл компьютер: просмотреть всё не удастся. Информация шокирующая. События явно чрезвычайной важности, и Стив решил, что знакомить с ней коллег не стоит. По крайней мере сейчас. По внутренней связи попросил Досточтимого наложить гриф СЕКРЕТНО на всё, связанное со шмелём, до возвращения домой и далее до особого распоряжения. Вызвал к себе Петери. В конце концов, всё это в первую очередь касается его.
  
   Похоже, история Тефиды далека от завершения. Дай Бог добраться до дома без приключений...
  
   Примечания:
  
   1 - Тефида - планета названа именем одной из древнейших богинь Древнегреческой мифологии титаниды, дочери Урана и Геи, супруги Океана. Считалась богиней, дающей жизнь всему существующему.
   2 - Рarvus ridiculus animalis - Здесь: маленькие забавные зверюшки (лат.)
   3 - Цетолог - изучает китообразных, в том числе степень их разумности.
   4 - Микробиологи - изучают жизнедеятельность микроорганизмов, в том числе после их пребывания в космосе.
   5 - Микроэнтомолог - изучает мелких насекомых, в том числе после их пребывания в космосе
   6 - Вер и Мер - северомесопотамские боги непогоды.
   7 - Нана -- шумерская богиня, связанная с идеями плодородия
   8 - Textor telae nigredinis - Здесь: ткач чёрной паутины, чёрный паутиньщик(лат.)
   9 - Мелвиллов левиафан (лат. Livyatan melvillei) - вымершее миоценовое китообразное весом 90 - 120 тонн и 17,5 - 25 м в длину , известное из отложений Южной Америки возрастом 9,9--8,9 млн лет назад.
   10 - Драгонсхед - От норв.: голова дракона
   11 - Habitat area - ареал обитания (англ.)
   12 - Анегри (лат. Anegeria) - дерево лиственной породы
   13 - Удалось рассмотреть надпись на древнегреческом: Фалес Милетский - древнегреческий философ и математик.
   14 - Parvus ridiculus animalis - маленькие забавные зверюшки (лат.)
   15 - О, Gosh! - О, Боже! [или: о, gosh! - чёрт возьми!] (англ.) - восклицание при удивлении и пр.
  
   Планета была названа именем одной из древнейших богинь Древнегреческой мифологии
   титаниды, дочери Урана и Геи, супруги Океана. Считалась богиней, дающей жизнь всему
   существующему.
   parvus ridiculus animalis - Здесь: маленькие забавные зверюшки (лат.)
   Textor telae nigredinis - Здесь: Ткач чёрной паутины (лат.)
   Микробиологи изучают жизнедеятельность микроорганизмов, в том числе после их пребывания в
   космосе.
   Микроэнтомолог - изучает мелких насекомых, в том числе после их пребывания в космосе
   Вер и Мер -- северомесопотамские боги непогоды.
   Нана -- шумерская богиня, связанная с идеями плодородия
   Мелвиллов левиафан (лат. Livyatan melvillei) -- вымершее миоценовое китообразное весом в 90 - 120 тонн и 17,5 - 25 м в длину , известное из миоценовых отложений Южной Америки возрастом 9,9--8,9 млн лет назад.
   Голова дракона (норв.)
   Habitat area - ареал обитания (англ.)
   Анегри (лат. Anegeria) - дерево лиственной породы
   Oui monsieur! - Да, месье! (фр.)
   Удалось рассмотреть надпись: - Фалес Милетский - древнегреческий философ и математик.
   Parvus ridiculus, animalis - маленькие забавные зверюшки (лат.)
   О, Gosh! - О, Боже! [или: о, gosh! - чёрт возьми!] (англ.) - восклицание при удивлении и пр.
  
  
  
  
  
  
  
  
  

2

  
  

2

  
  
  
  
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"