[Суккуб* - согласно средневековой мифологии демон похоти и разврата в прекрасном женском обличии].
Глава 1
Петр Горелик проснулся в полвосьмого утра в некотором смятении и даже недоумении -- видимо, сон его был настолько крепок и безмятежен, что вернуться в действительность быстро, словно по щелчку, совсем не представлялось возможным. Но, едва сознание прояснилось, он понял, а точнее вспомнил, что находится сейчас в плацкартном вагоне поезда Самара-Тамбов и держит путь в новую, как бы это пафосно не звучало, жизнь.
Петр потер заспанные глаза и привстал, оперевшись на локоть. Августовское мягкое солнце уже проглядывало сквозь мутное окно вагона, перестук колес стал замедляться, предзнаменуя скорую остановку. Вскоре в проходе появилась проводница, толстая белокурая женщина, которая, шествуя мимо все еще лежащего Петра, чуть хрипловатым и в то же время командирским голосом сказала: "Вересаево через 15 минут. Пассажиры, просыпаемся!".
Тон проводницы заставил парня буквально встрепенуться, сознание в этот миг окончательно вернулось к нему в виде колко прозвучавшей в мозгу фразы "Черт возьми, а ведь уже приехал!"
Он был не из тех, кто долго раскачивался и уже через каких-то пять минут Петр сменил домашнюю одежду и успел сбегать в туалет. На завтрак времени не оставалось, да и не очень хотелось, все дело в том, что наш герой обычно терял аппетит от волнения, а сейчас именно такое чувство переполняло его, и как он не старался его унять, все было бесполезно, все-таки испытание предстояло непростым, впереди ждала пугающая неизвестность, совершенно новая среда и люди, которых он еще не знал и никогда не видел...
Те самые 15 минут пролетели в мгновение ока, вагон с характерным скрипом мерно подкатывался к станции, такой же, наверное, ничем не примечательной, как и тысячи подобных ей, хаотично разбросанных по бескрайней Родине. Сдав постель, Петр стоял уже в тамбуре, сердце стало стучать быстрее, кровь предательски прилила к вискам. Он знал, что его встретят. По крайней мере, обещали, хотя, конечно, сейчас всякое бывает, а вдруг что-то пойдет не так? До места назначения ведь еще километров десять ехать, а как добираться?
При парне был небольшой чемодан на колесиках и дорожная сумка через плечо. Едва поезд остановился, Петр, еще вчерашний студент, беззаботный в своих юношеских радостях, ступил на новую и совершенно незнакомую ему землю, но сделал это теперь уже в качестве взрослого и самостоятельного человека.
Он был единственным пассажиром, вышедшем в Вересаево, что заставило его еще раз увериться в том, в какое захолустье его направили. Да ничего не поделаешь, судьба, видать, такая, если все не нравится, значит надо было сопротивляться, раньше что-то делать, а теперь какой смысл страдать, поздно уже...
Обычная станция на один перрон, с парой скамеек и небольшой будкой с окошком, которая, судя по всему, служила кассой. Петр не спешил, он огляделся вокруг, надеясь увидеть кого-нибудь на станции, но она была пуста.
"Не нравится мне все это..." -- тоскливо пробубнел Горелик себе под нос и медленно, неуверенно перебирая ногами, направился по перрону в сторону выхода с территории станции. Он попутно оглядывался в надежде рассмотреть все же хоть какие-то признаки жизни вокруг. Но ничего. Только слышны были протяжные крики петухов, доносящиеся из близлежащих дворов Вересаева.
Трудно было сказать, насколько это большой населенный пункт, видны были только несколько домов, плотно прилегающих к станции, магазин, судя по всему еще закрытый, вокруг ни души. Это показалось Петру странным, в его представлении деревенские жители должны были вставать рано, что называется с первыми петухами, чтобы начинать сразу делать свои разные дела, а тут все как-то не так. От этого на душе стало еще тоскливее, а чувство тревожности естественным образом только усилилось.
"Что делать-то теперь?" - подумалось Петру, он заметил, что возле магазина было некое подобие автобусной остановки, по крайней мере, на то указывал соответствующий знак и небрежно сколоченный бордюр для посадки пассажиров.
Как бы повинуясь инстинкту, ноги Петра повели туда, туда же он покатил свой чемоданчик, понуро опустив голову.
Было солнечно и достаточно тепло для конца августа, хотя уже первые признаки надвигающейся осени давали о себе знать в виде начинающих желтеть листьев да резко меняющего направление утреннего ветра.
Петр решил, что остаться на остановке будет неплохой идеей в сложившейся ситуации, в любом случае рано или поздно кто-то должен появиться и даже если про него забыли, то уехать можно будет на рейсовом автобусе, ведь должен же он тут ходить!
В этот момент поезд издал короткий гудок, и Петр с грустью стал провожать вереницу скрежещущих по рельсам вагонов, неспешно уходящих прочь от станции. Так это все выглядело тоскливо, словно вместе с поездом удалялась последняя надежда на лучшее для Петра, словно на глазах ускользал последний шанс изменить судьбу и повлиять на ход его личной истории.
"Может, надо было в армию идти вообще? Настоять, ведь взяли бы! Зачем мне сдалось это распределение?" - пришла в голову очередная неутешительная мысль.
В этот самый момент послышался звук мотора и на дороге, ведущей со стороны леса сюда, к автобусной остановке, появился автомобиль. Обильно пыля по гравийке, он стремительно приближался к Петру.
Надо сказать, ехал он чертовски быстро, вскоре уже можно было рассмотреть черную Волгу, которая неслась как угорелая, словно желая спасти нашего героя от пугающей неизвестности.
Через мгновение авто затормозило у самого бордюра, из машины на удивление живенько для его габаритов выскочил седовласый человек. Он был одет в потертые брюки и тельняшку, его пухлые щеки украшала густая борода, во рту торчала дымящаяся беломорина.
-- Да чтоб меня, едрен-батон, неужели опоздал! -- пролепетал он, в мгновение ока осмотрев Петра с ног до головы. Затем подошел к нему вплотную и, при этом добро глядя в глаза, спросил: -- Вы Петр Сергеевич?
-- Я.. - неуверенным голосом ответил тот, немного сконфузившись от внезапного обращения на "вы".
-- Ээх - с некоторой досадой протянул мужчина и, схватив чемодан из рук Петра, подкатил его к багажнику Волги. Затем принялся его открывать, но сначала у него это не получилось.
-- Да что ты будешь делать.. Да чтоб меня... - сквозь зубы пробасил новоиспеченный гражданин, потом обратился к Пете, не переставая возиться с кнопкой багажника - Да вы садитесь, Петр Сергеич, я сейчас, садитесь! Сумочку на сиденье на заднее можете бросить!
Нерешительно Петр последовал указанию мужчины, открыл заднюю дверь, аккуратно положил сумку, сел на переднее сиденье. Еще некоторое время мужик повозился с багажником, но довольно быстро у него получилось его открыть и он, также резво закинув в него чемодан и захлопнув, широким шагом сел за руль. Затем мелкими частыми движениями он сделал несколько затяжек и, выбросив наконец папиросу в открытую форточку, протянул жилистую руку Петру: -- Борис Валерьевич Жмень, можно просто Валерыч. Будем знакомы!
Он сказал это как-то озорно, весело даже, слегка прищурив один глаз, Петру такой подход понравился, мужик и в самом деле не вызывал чувства неприязни с первых минут знакомства.
Валерыч после что-то брякнул под нос (скорее всего, выругался матом) и, с усилием врубив передачу, нажал на педаль газа. Машина резко развернулась и с жесткой тряской на неровностях проселочной дороги понеслась вдаль от Вересаева.
-- Вы меня это, вы меня извиняйте, если че, ага? - принялся оправдываться Жмень - Машина эта старая, чиню-чиню, плохо заводится, пока раскочегарил, припозднился троху, думал до поезда успею, ан ни черта, подвела, зараза!
-- Ничего, я недолго вас ждал... - пока негромко ответил Петр, все еще стесняясь чужого человека.
-- А, недолго? Ну то хорошо, а то знаете, неудобно... Не каждый день у нас такие гости бывают, с города к нам учителей редко присылают, своими силами справлялись раньше, а тут вы.. Такой молодой! - весело пролепетал Жмень, искоса поглядывая на Петра. - Это же вас после университета к нам прислали, да? По направлению, значит, вы к нам?
-- Да - вздохнув, ответил Петр - В армию не взяли пока, вот направили отрабатывать. К вам.
Жмень, видимо, почувствовав невеселый тон собеседника, решил его подбодрить: -- Да и черт с ней с этой армией, сейчас такие времена, что лучше туда не соваться, а у нас, едрен-батон, неплохо вам будет, деревня небольшая, учителя нормальные, едрен-батон, справитесь, поможем! - сказав это, Валерыч постарался улыбнуться максимально широко и по-дружески легонько толкнул Петра в плечо - Я вам говорю! Валерыч знает, что говорит, едрен-батон! Еще назад не захотите возвращаться!
"Да уж..."
-- А вы это... А что преподавать будете? - продолжал диалог Жмень.
-- Русский язык и литературу - так же пока без особого энтузиазма отвечал Горелик.
--Аа, вон оно че, литературу, значит? Ну эт хорошо, едрен-батон, даа...
Жмень, обладавший очень живым темпераментом, в таком же духе водил и автомобили, поэтому машина хоть и изрядно трясясь, но очень резво неслась по дороге к месту новой для Петра работы и, судя по всему, жизни.
Как его угораздило он и сам объяснить не мог, учился достаточно неплохо ведь в педагогическом университете, но потом то ли звезды не так сошлись, то ли денег не было, чтобы откупиться - заслали в самое захолустье, даже не в районный центр, а в обычную деревню, находящуюся от родного дома в 400 километрах, куда и нужно было ночь трястись на поезде.
-- А как там в городе дела? Как ваши родители, не сильно волновались вас отпускать? - из чувства изрядного любопытства допытывался Жмень.
-- У меня мама одна, да, волновалась, конечно, но что поделаешь? Не хотела отпускать, но сказала, что да, это лучше, чем в армию идти, -- с тоской в голосе отвечал Петр. - Ну два года, не так и много, время быстро пролетит.
-- Да, конечно, быстро, едрен-батон! Я говорю, еще и возвращаться не захотите, у нас хорошо, вот увидите! Молоко свое, еда с огорода, вон вы какой худой, мы вас того, быстро в чувства приведем! - сказав это, Жмень расхохотался, но опять же, по-доброму. В ответ Горелик невольно улыбнулся. Наверное, впервые, за последнее время.
В общем, впечатления данный субъект оставлял самые позитивные, можно сказать, что начало было положено неплохое, "посмотрим, что дальше будет..."
По мере приближения к деревне, волнение все же усиливалось, и это даже несмотря на веселый нрав мужичка, ведь самое интересное и непонятное предстояло еще впереди... Как примут? Где жить придется? Как коллектив? Как дети? Одним словом, стресс сплошной, но, как уже было сказано ранее, в данный момент лучшим средством от тоски было полное и безоговорочное принятие неотвратимости судьбы.
"Ничего, прорвемся..."
Деревня, в которую так стремительно вез нашего героя Борис Валерьевич Жмень, носила далеко не самое изысканное название Зачепиловка, хотя, конечно, в память Горелика оно вклинилось достаточно прочно, едва он впервые услышал его на заседании комиссии при распределении. Находилась деревня в километрах 20 от близлежащего районного центра Мармызон (названия как на подбор, это Петр заметил сразу, когда изучал карту еще будучи дома). Самая обычная на первый взгляд деревня: один клуб, один магазин, почта, церквушка на пригорке и здание школы, где и придётся Петру тянуть лямку в ближайшие два года во благо и на благо распрекрасной Родине.
Сперва с непривычки картина показалась Петру удручающей, ветхие деревянные в большинстве дома, иногда попадались на глаза кирпичные, но то, наверное, удел был наиболее зажиточных персонажей. Когда въезжали, дорогу перегородило стадо коров под предводительством в дрызг пьяного беззубого старичка, который, еле держась на ногах, плелся где-то позади, Горелик отчетливо заметил в руке бутыль с мутной жидкостью.
-- Федька.. Ах ты черт кудлатый, -- прошипел Валерыч и тормознул возле дедка. Затем открыл дверь машины и проорал что есть мочи: -- Ты че, опять наклюкался, едрен-батон, а!? Посмотри на себя, ты же пьяный весь... С самого утра уже лыка не вяжешь, ты рыло свое в зеркало видел?! Что ж ты меня позоришь перед новым учителем, скотина!
В ответ на столь грозный возглас Жменя новоявленный персонаж лишь глупо улыбнулся, слегка отведя мутный взор.
-- Ээх, иди с глаз долой! - злобно добавил Валерыч и, хлопнув дверью, резко надавил на газ. -- Не обращайте внимания, есть у нас тут такие во ребята, хочь вообще-то человек он неплохой поди, ну видите, любит маненько пригубить.
-- Ага, понятно, -- грустно отозвался Горелик.
-- А жить у нас будете, -- продолжал Жмень, снова вернув свой озорной тон, -- у нас с женой дом большой, отдадим вам комнату с кухней, все удобства есть, нужник, правда, ну туалет то бишь, на улице, но оно ничаво, быстро привыкнете! Мне велено вас сначала заселить, школа закрыта еще, директор сказал после девяти вас к нему привести для знакомства. А я, кстати, завхозом работаю, в школе, значит, а жена моя, Тамара Ивановна, агрономом в колхозе в нашем. Дочка еще есть у нас, Сонечка, медсестрой тоже в школе у нас трудится. Ну такие дела, едрен-батон, а вона уже и дом наш виднеется, я ж говорю, деревня у нас небольшая!
-- Эй мать, втречай гостей! - закричал хозяин дома Борис Валериевич, едва они с Петей торжественно въехали во двор - Смотри, кого привез!
В тот самый миг дверь открылась и на пороге возникла женщина лет пятидесяти пяти, волосы ее тоже были седы, как и у мужа, голову покрывал белый платок, а спереди красовался разноцветный фартук. Женщина держала в руках кухонное полотенце, конечно, она ждала Петра, кто бы сомневался!
-- Ну, здравствуйте, здравствуйте! - растянувшись в улыбке проговорила она, затем подошла к машине и открыла Петину дверь снаружи - Милости просим! Тамара Ивановна!
-- Петр - неловко улыбаясь, коротко ответил Горелик, выходя из машины.
-- Вот принимай, мать, доставил в целости и сохранности! - прощебетал Жмень, затем выскочил из машины и достал чемодан из багажника, который на сей раз открылся сразу.
Супруга Жменя тут же выхватила его из рук мужа и показала жестом следовать в дом: -- Проходите-проходите! Небось устали с дороги, завтрак уже на столе.
-- Еще сумка.. - сконфузившись проговорил Петр.
-- Что-что? - наклонилась к нему Тамара Ивановна.
-- Сумка...
-- Ааа, ну конечно! Борька, что ж ты сразу не сказал?
-- Да забыл я, - махнул рукой Валерыч и, молниеносным движением руки открыв заднюю дверь, извлек оттуда Петину дорожную сумку.
-- Ну пойдемте - вежливо сказала хозяйка.
Далее они не спеша прошли в скромные апартаменты Жменей, дом был все-таки не очень большим, но кирпичным, ничего особенного - традиционные сенцы, три комнаты, две, на удивление, кухни, все внутри опрятно, чисто и уютно. Петра и впрямь ждали как важного гостя, стол был накрыт посреди самой большой комнаты - по-видимому, гостиной.
Прежде чем сесть за стол, Петру показали его комнату, где он оставил сумку и чемодан, а также предложили переодеться, на что он ответил вежливым отказом, так как вскоре предстоял поход в школу и знакомство с директором и коллективом. Петр успел бегло осмотреть его новое жилище, в принципе все для жизни тут имелось: стол, два стула, настольная лампа, комод, шкаф и раскладной диван, но что немаловажно, даже телевизор стоял в углу, этот предмет интерьера как-то особенно пришелся Горелику по душе. Никаких особых изысков больше в комнате не было, разве что горшок с цветами, портрет какой-то девушки на стене (видимо, Тамары Ивановны в молодости), да два небольших окошка с желтыми узорчатыми занавесками.
В этот момент Петр выдохнул, так как явственно осознал, что самые неприятные опасения не подтвердились.
"Ну ничего, вроде жить можно"
-- Проходите за стол, Петр, дорогой! - учтиво пригласила хозяйка нашего героя. На что он отреагировал бодрым кивком. -- Руки на кухне можете помыть.
-- Спасибо большое!
-- Соня! -- вдруг ни с того ни с сего резко повысила голос женщина. -- Ты где? Гость уже приехал!
Тут Петр вспомнил, что Жмень говорил еще про наличие у них дочери. Парень остановился на пороге кухни, замер в томительном ожидании.
Прошло несколько секунд, прежде чем ручка соседней комнаты зашевелилась изнутри и на пороге явилась она, Соня Борисовна Жмень! Девушка была слегка заспанной, оттого, видимо, немного смущалась, но ответила достаточно бодро и громко: -- Здравствуйте! Я Соня!
-- Доброе утро! Меня зовут Петр - со всей свойственной ему галантностью проговорил наш герой и тоже слегка засмущался.
-- Очень приятно...
Образ Сони, однако, не вызвал в нем каких-то особых чувств, на вид она была совершенно обычной, вовсе не красавицей, несколько полноватой и бледной. Глазами походила полностью на отца - маленькие, глубоко посаженные, -- телосложением на мать, волосы имела русые, кучерявые, аккуратно собранные в пучок. Одета она была чисто по-деревенски, просто, отчего, возможно, это делало девушку еще более серой и невзрачной. На вид примерно лет двадцать пять. Иными словами, глазу и правда не за что зацепиться, но в тот момент Петра это мало волновало, его заботила новизна самой атмосферы, в которой он теперь пребывал, и слава богу, она казалась вполне комфортной, по крайней мере, пока.
Взору Петра предстал продолговатый деревянный стол со старой клеенчатой скатертью, четыре деревянных стула со спинками, тарелки уже были расставлены, приборы лежали тоже. По центру стояла большая кастрюля, крышка была приоткрыта, отчего несложно было разглядеть пюре, сдобренное каким-то экзотическим соусом.
-- Присаживайтесь, Петр Сергеевич, не стесняйтесь! - широким жестом пригласил гостя к столу хозяин. - Вот лучок, хотите берите, хлебушек!
Так вышло, что Петр сел напротив Сони, во главе стола вальяжно уместился Борис, жена приземлилась рядом с Гореликом. Тут же откуда не возьмись на столе появилась бутылка с уже виденной нашим героем мутной жидкостью.
-- Ты что, Боря! - нервически запричитала хозяйка - Ему ж еще в школу щас идти!
-- Да успокойся ты, Томка, едрен-батон! - более чем уверенно ответствовал Жмень. - Что ты Алика не знаешь? Он же свой мужик, да и мы по маленькой совсем, за приезд!
Сказав это, Валерыч подмигнул Петру как всегда задорно и весело, на что тот улыбнулся. Хотя на стуле заерзал. Отказывать хозяину дома было как-то не с руки, прием оказывался действительно радушный, отношение к алкоголю у Петра хотя и было скорее отрицательным, но чтобы исключить его из жизни категорически раз и навсегда, на это все-таки он не был готов решиться.
Не спеша Жмень наполнил рюмки, налил всем, в том числе и Соне. Хозяйка стала накладывать еду в тарелки.
-- Ну! - выдержав некоторую паузу, произнес он. - С приездом вас, Петр Сергеич! Будьте как дома!
-- Спасибо...
Самогонка оказалась на редкость мягкой, стоит ли говорить , что до сего момента нашему герою не приходилось пробовать подобных напитков, и он был приятно удивлен тем фактом, что запивать ее совсем не требовалось.
-- Ээх, хорошо! - радостно воскликнул Жмень, поставив пустую рюмку на стол. - Закусывайте, Петр Сергеич! Закусывайте!
Еда оказалась довольно вкусной. На завтрак было приготовлено пюре с мясом, скорее всего, свининой. На запивку стоял домашний квас.
-- Ну как вам у нас? - поинтересовалась супруга Жменя - Видать, непривычно после города?
-- Да, есть немного - улыбнулся Петр, -- Ну ничего, привыкну, не все сразу, буду преподавать...
-- Да, учителя у нас нонче на вес золота, вечно их не хватает!
-- Да.. Наверное.
-- А какой предмет ведете? - вступила в разговор Соня, при этом как-то пристально посмотрела на Петра, прямо в глаза.
-- Мм, литературу, русский - Петр почувствовал, как самогон ударил в голову. - Русскую литературу и русский язык, я учился на филологическом.
-- Ааа - довольно протяжно изрекла Соня, в чем Петр уловил игривую интонацию - Поняла, значит, по языкам вы у нас специалист... Да, у нас в школе сейчас как раз нету учителя по языку, на пенсию ушла, Валентина Степановна, кажись... Помнишь, ма? Старая уже совсем, до последнего работала.
Потом прожевав, добавила: - А я медсестрой работаю.
-- Да, мне ваш отец уже сказал - кивнул Петр.
В этот момент он явственно ощутил, что сидящая напротив особа ни на секунду не сводит с него глаз. Даже когда зачерпывает ложкой еду, запивает её квасом или берет хлеб в руку. Конечно, проучившись пять лет в женском коллективе, Петр научился различать женские взгляды, ему было понятно, когда на него смотрели с интересом, но в данном случае этот интерес выражался уж очень как-то откровенно, если бы наш герой был постарше и получил побольше жизненного опыта, то нынешний взгляд уже смог бы однозначно трактовать как взгляд "голодной женщины". А что еще говорить, если принять во внимание тот факт, что Соня была уже давно половозрелой девушкой, но при этом, как можно было догадаться, находилась в незамужнем положении.
-- А сколько вам лет? - продолжала атаковать Соня
-- Ну полно тебе, дочка! Что ты! Неудобно гостю такие вопросы задавать! - нахмурился Жмень.
-- Да ничего страшного, двадцать два на прошлой неделе исполнилось, -- спокойно ответил Петр.
-- Ааа, такой молодой... И уже учитель! - Соня произнесла это с довольно воодушевляющей интонацией. - У нас таких еще в школе не было!
-- Ну, наверное, первым буду! - натужно усмехнулся Горелик.
-- Будете, это я вам точно говорю - улыбаясь, произнесла Соня, и Петр отчетливо ощутил, как её нога уперлась в его ногу под столом. - Наконец кто-то новый появился, а то совсем скучно...
По ходу разговора Петр все более неловко чувствовал себя в компании дочки Жменя, он видел, как она с каким-то маниакальным упорством пытается уловить каждую его фразу, глазами при этом почти не моргает, да, наверное, это и не глаза вовсе, а какие-то маленькие черные буравчики, впившиеся в его зарозовевшее от самогона лицо, но теперь еще не только от самогона, а еще, пожалуй, от нахлынувшего смущения.
Девушка смотрела ему прямо в глаза, своих не отводила, делала это абсолютно беззастенчиво, улыбалась по-детски наивной усмешкой, при этом в какой-то момент Петр даже заметил, как она ему подмигнула. Надо ли говорить, что нога ее под столом не убиралась, а наоборот стала прижиматься к нему все сильнее, а после некоторого времени и вовсе стала потираться о его лодыжку, и это безобразие продолжалось до тех пор, пока Петр не одернул свою ногу.
"Странно как-то, " -- подумал Петр -- "Она так очевидно со мной заигрывает, неужели родители этого не замечают?"
Разговор же протекал довольно легко, Жмень старательно снабжал диалог шутками-прибаутками, всячески пытаясь расслабить гостя и расположить к себе и своей семье. Жена его оказалась тоже на редкость приятной женщиной, в душу не лезла, все хлопотала, чтобы еды хватило и вкусно ли все приготовлено.
Но расслабиться у Петра не получалось. Соня сидела зачарованным истуканом, уставившись разомлевшими очами на него в упор, почти не шевелясь, то улыбалась, то, наоборот, хмурила брови, как будто разочаровавшись в отсутствии ответных знаков внимания, которые подтверждали бы заинтересованность в ней как в женщине. Смотрела так пристально и так настойчиво, что казалось, прямо сейчас напрыгнет на Петра и разорвет, если он в сей же момент никак на нее не отреагирует.
-- А какие у вас будут классы? -медленно чеканя слова, продолжала свой допрос она.
-- Не знаю еще, -- в который раз отводя глаза, сказал Петр - Сегодня пойду, там все скажут, думаю, что всех понемногу.
-- Понемногу? Аааа.. - в этот момент Соня игриво откинулась на спинку стула, затем снова попыталась нащупать ногу Петра. - Вы уже подготовились к занятиям?
-- Ну... Нет пока еще. Не подготовился... -- Петру стало в этот момент особенно неуютно, он тяжело сглотнул, пытаясь отвернуть голову как можно дальше в сторону от пронизывающего взгляда Сони, но она не унималась: -- А двойки ставить будете? Вы сильно строгий учитель?
-- Да нет, обычный...
-- Обычный?! - с нескрываемым удивлением воскликнула Соня, а затем, видя, какое недоумение отразилось на лице Горелика, она медленно приложила ко рту указательный палец правой руки, провела им несколько раз вдоль своих бледных блестящих от жирной подливы губ и очень томно, полуприкрыв веки, посмотрела на изнывающего от неловкости Петра. В этот момент её нога снова оказалась где-то на уровне его лодыжки, Петр почувствовал, что на Соне не было никакой обуви, она скользнула по его ноге выше, задрав штанину, а ее мягкая кожа на ступне фривольно пересчитала волоски на его голени. Она стала водить неспешно ступней вверх-вниз, заставив нашего героя впасть в окончательное замешательство, а тут еще, как назло, повисла пауза в разговоре. От смущения Петр опять заерзал на стуле, а потом неожиданно сам для себя выпалил:
-- Как-то жарко, можно я, с вашего позволения, в туалет выйду?
-- А, конечно! Боря, покажи! - махнула в сторону двери Тамара Жмень.
-- Пойдемте, Петр Сергеич!
На лице Сони мелькнула тень недовольства, но никто этого не заметил. Петр вышел во двор вслед за Жменем.
Борис на правах радушного хозяина не преминул лишним похвастаться своим нажитым хозяйством. Кроме дома, в подворье Жменей имелся сарай, хлев, где содержалось двое свиней, летняя кухня и курятник, к слову сказать, курей было предостаточно, они сновали под ногами в изобилии. Еще на заборе Петр заметил умывающегося белого кота.
- Вот сюда проходите, это сортир - после небольшой экскурсии показал на отдельно стоящее сооружение Жмень.
Оказавшись в туалете, Петр выдохнул: "Мда, ничего себе доченька! Была б ещё красотка, а так..."
Возвращаться назад в дом не очень хотелось, но к великой радости, завтрак уже можно было считать законченным, а время подошло к тому, что пора было отправляться непосредственно в трудовую обитель, где придется нашему герою провести ближайшие два года на профессиональном поприще.