Матвиенко Михаил Иванович : другие произведения.

Червоточины каменного века

"Самиздат": [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:


 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Стечененим обстоятельств ГГ попадает....

   Мир Ханрат
  
   "Червоточины каменного века"
  
   Прелюдия
  
   - Ну шо хлопец-вшеблародие, сызнова себя захетрил?! - риторический произнёс конвоир в шинели, сворачивая цигарку-самокрутку. - И шо те мил человече неймется, в карцер всё угодить?! Тянул бы свою каторгу як други хлопци, не велико тягло, хоть бы и для ристократора... Нет жеж, всё мутишь умы, почём зря... И другим печаль-тоску кроишь на сердце, и себе на седалище замысловатые казусы выискиваешь. Ведь токмо, никак и четырёх седмиц не прошло как из карцера вышел то... И такой то ужо девятый раз!... Шо тебе там, черти халвы штоль таскають, прости хосподи...
   Старый казак перекрестился, зажав меж губ цигарку, и поднеся лучину к ней - прикурил. Испустив сизое облако ароматного темрюкского самосада, с месяц назад с оказией переданного ему земляками...
  
   Дам-с... Каким же надо быть по жизни пападаловцем, чтобы докатиться до статуса завсегдатая карцера его величества императора и самодержца всероссийского в самой стрёмной, богом забытой тюрьме-каторге в глубине восточно-сибирских плоскогорий. Вот такой вот я - Лев Андрианович Енгалычев - каторжник-революционер, несостоявшийся висельник народоволец.
   А если быть точным до конца, то Глеб Андреевич Енгалычев, вечный студент прохладной жизни - доцент, археолог, спелеолог и прочее, 29 лет от роду. Но это там, в прошлой жизни, в другом времени, и в совсем другом мире.
   А здесь я именно тот самый Лев Андрианович - сирота и последний в своей родовой линии, опальный потомок боковой ветви татарский князей Енгалычевых, родоначальником которых являлся тот самый кадомский князь Янглыч Бедишев, Мамат из рода Чингизидов, который в грамоте царя Иоанна Васильевича от 28 марта 1580 года назван князем мордвы Кадомской и Стяльдемской.
   Спасибо ему большое, и вечная память. Кабы не он, а вернее не принадлежность к его так сказать потомкам, висеть бы мне тем самым "светлым" и солнечным днем над помостом, на хорошо просаленной пеньковой подруге...
  
   Казак-конвоир мерно покуривая свою цигарку, искоса нет-нет, да поглядывал на задумавшегося подопечного. Старший смены караула, и в данном случае по совместительству - конвоя, зашёл по пути к карцеру в канцелярию начальника каторги, завизировать акт препровожения арестанта к месту исполнения очередного внеурочного наказания.
   Так уж получилось изначально, что карцер разместили в неглубокой, метра на четыре под землю, старой выработке золотоносной жилы, расположенной у самого края выхода карстового массива и почти на десять метров уходящего в глубь него, с построенной над ней вышкой для поста наблюдения за прииском. Место для этого, было удобным во всех отношениях.
   Ещё когда сам прииск отошёл царской казне, в результате конфискации у прежнего золотопромышленника, замешанного в деятельности одной из местных шаек контрабандистов, присланная администрация, по началу размещала в таких выработках первые партии каторжан. До тех пор, покуда не отстроили более менее пригодные бараки и казематы. Но в дальнейшем они были завалены пустой отработкой породы, так как сочились грунтовыми водами и наполняясь создавали условия для чрезмерного увлажнения грунта.
   Однако эту выработку оставили. И неудивительно. Очень удобное местоположение на противоположном краю от основных строений прииска. Пробитое вслед за золотоносной жилой, под основание выхода наружу небольшой мергелевой скалы, позволяло расположить над ней смотровую вышку со сторожкой - теплушкой.
   Прежний хозяин прииска, выработав жилу, и подметив способность данного новообразования сохранять постоянную сухость и температуру на уровне 8®С, приспособил его под хранилище всего ценного. Расширил стены до почти трех метров в ширину и выдолбил по бокам просторные ниши в виде полок. Он же и организовал добротную, просторную надстройку над шкерой из природного камня, скреплённого известковым раствором. Строение гармонично вписалось в крутую стену скалы одной из своих продольных сторон.
   Сам пристрой был поделён на три помещения. В среднем из которых была выложена русская печь, а в одном из крайних расположились просторные сени. При нем, этот пристрой к скале служил конторой прииска.
   А вот с приходом казённой администрации была произведена полная перепланировка территории предприятия, и все административные, хозяйственные и жилые строения были перенесены на семьсот метров в противоположную от скалы сторону, на просторную возвышенность по краю таёжного леса. Вековые лиственницы которого и пошли на строительство бараков.
   Сама же контора была переоборудована в сторожку со спуском в дальнем помещении в бывшее хранилище, ставшее в итоге карцером. А на вершине, без малого девятиметровой скалы была оборудована вышка с лестницей к сторжке. С неё идеально просматривалась вся территория месторождения во всех направлениях.
  
   Казак Ефрем, можно сказать был личным надзирателем для опального отпрыска. Что никак не радовало его. И то сказать, ему заслуженному ветерану многих заграничных походов, личному денщику по особым поручения старшего в роду основной ветви князей Енгалычевых, Светлого князя Афанасия Петровича, на старости лет пришлось уехать в далёкую Сибирь. Для того чтобы исполнить последнее щекотливое поручение своего патрона. То что оно окажется последним он не сомневался. Года его уже были не те чтобы в таком гиблом месте молодиться.
   А поручение и впрямь было не тривиальное. Для того, чтобы был окончательно замят, готовый разразиться в высшем свете скандал, Ефрему необходимо было лично проконтролировать, чтобы подопечный никуда ни делся с каторги вплоть до особых распоряжений. И вот уже посчитай полтора года, он является личным и конвоиром и надзирателем у виновника данного поручения, в никому не ведомых таежных дебрях.
   Чтож, где у козака не пропадало....
   А началось всё неожиданно. Ефрем как обычно сопровождал князя, срочно вызванного в Петербург старым закадычным приятелем. Как обозначалось, по сугубо важному делу, о существе которого тот не желал доверяться бумаге.
   По приезде в Петербург, на домашнем приёме, после ужина, этот приятель, бывший одним из членов комиссии по расследованию подрыва царя террористами народовольцами, сообщил князю крайне неприятную информацию. В комиссию поступило анонимно донесение с весомыми аргументами, о том, что его племянник был хорошо знаком с одним из лидеров народовольцев и возможно внёс свою лепту в планирование одного из несостоявшихся покушений на царя.
   Подозреваемый был задержан на конспиративной квартире и заключён под стражу. Проведённое расследование выявило много косвенных подтверждений, и во многом определило исход дела. А поскольку было дано высочайшее указание применять высшую меру ко всем причастным к покушениям и самому убийству, независимо от сословия и заслуг, то на особом совещании комиссии будет принято соответствующее решение. Что однозначно повлечёт за собой скандал в обществе и ляжет тяжким бременем на репутации всего рода.
   Ситуацию ещё и усугубляло то, что сам подозреваемый шёл в полное отрицание не только всех изложенных в доносе аргументов, но и самого себя как такового. Хотя никаких признаков душевного расстройства у него выявлено не было.
   Так уж сложилась судьба семейства, что в давние времена между старшим и младшим братьями случился разлад, на почве беспутности последнего. Он всегда был импульсивным, и в бытность своего офицерского достоинства, прослыл тем ещё вольнодумцем и задирой. От чего старшему брату нередко приходилось улаживать то и дело возникающие скандалы в светском обществе. Что поделать младший был остёр на язык, и нередко умышленно задевал достоинство знатных особ, хоть и не без оснований, однако это сильно напрягало общество.
   Последней каплей стала его серьёзная увлечёность одной австрийской поэтессой приведшая к морганистическому браку. Когда влюбленные тайно обвенчались в католическом соборе наплевав на все устои высшего света.
   Такой мезальянс ни высший свет, ни само семейство не могло уже простить. За знатным представителем древнего рода, велась достойная охота со стороны различных великосветских матрон. А главы семейств, с полной корзиной девиц на выданье, положили немало сил для налаживание отношений. И всё зазря.
   С тех пор братья больше никогда не встречались и не сообщались. Покойные родители, приставившиеся незадолго до этого, видя вздорный характер своего младшего, в завещании всё основное бремя по уходу за семейным достоянием возложили на старшего.
   Они разумно полагали, что тот более ответственен и родовое хозяйство будет в надёжных руках. Оставив младшему лишь минимальный набор благ для молодого офицера, давая тем самым стимул выслужить себе состояние самому. А буде так, что дойдёт до крайности, то старший всегда младшего восстановит.
   Но младший отпрыск, отнюдь, не принял подобного расклада и бросив службу, покинул столицу, уехав с новоиспечённой супругой в Швейцарию.
   По слухам, время от времени доходившим до Афанасия Петровича, Андриан Петрович завёл там со временем несколько предприятий, в виде контор по оказанию различных услуг, как то издательских, юридических и прочих. При этом в партнерстве имея достаточно много видных представителей различных кантонов сего центрально-европейского государства.
   Супруга же, явившаяся "яблоком раздора", родила ему сына, нарёченного - Львом. Занимаясь в основном воспитанием сына, она, свободно владея четырьмя европейскими языками, между делом разнообразила досуг переводами стихов и документов.
   Со временем старший брат предпринял несколько попыток примирения. Но всё было тщетно. Понимания и прощения у младшего он не нашёл. Но в связи с трагической кончиной последнего, ему удалось таки наладить отношения с племянником.
   Когда тому исполнилось шестнадцадь, его мать неожиданно заболела так и не диагностированным заболеванием. В течении полугода, объездив всевозможных докторов, целителей и прочих шарлатанов, и посетив почти все известные воды Европы, она сгорела. Адриан Петрович не смогший справиться с утратой, вскорости последовал за ней, тоскою угасший.
   За какие то семь месяцев, дела столь успешного семейства, вошли в черную полосу. Почти все предприятия были заложены партнёрам. А те что никого не заинтересовали, без хозяйского надзора сами зачахли под натиском конкурентов. В итоге на балансе шестнадцатилетнего сироты остался лишь небольшой доходный отель в живописной горной альпийской долине. Всё остальное ушло на погашение закладных и векселей.
   Привезённый Афанасием Петровичем из Санкт-Петербурга стряпчий, всё уладил и оформил как полагается. Самого же наследника, он сразу же после похорон брата увёз. Вначале в родовое гнездо князей Енгалычевых, где Лев был представлен всему родовитому семейству и местной знати, как подобает. А затем юноша был перевезён в столицу, и устроен в Императорский Александровский лицей. После успешного окончания которого, пожелал продолжить углублять свои знания в естественных науках. Молодого человека очень интересовала химия, минералогия и горное дело. А по сему Афанасий Петрович дал добро на продолжение получения образования в Императорском Санкт-Петербургском Университете. В империи всякое поприще полезно и достойно, коли службу сослужит государю.
   Там то молодой человек, видимо и подвергся влиянию представителей "Народной Воли". И что самое странное, он нигде и никак не проявлял себя в сочувствии их идеям. Если бы не тот злополучный донос, и не подозрительно складные выводы следствия, то Льва Енгалычева сложно было бы даже в шутку отождествить с этой бандой террористов.
   Но как бы там ни было спорить с комиссией было себе дороже. Слишком серьёзные и обоснованные были аргументы и факты в анонимной папке. А то что племянник по какой то причине не узнавал, не то что никого из своих знакомых, но даже и самого дядю, следствие просто игнорировало.
   С большим трудом, используя все силы и влияние Афанасию Петровичу удалось высшую меру заменить на пожизненную каторгу. И до тех пор пока он не изыщет иной возможности облегчить жизнь заблудшего отпрыска, казак Ефремо должен был находиться всегда при племяннике. На что не сложно было добиться особого разрешения, мотивируя это тем что семья желает со своей стороны проконтролировать исполнение наказания. Во избежание, так сказать, побега или ещё какой глупости.
  
   Дверь скрипнула и на улицу выскочил старший караула - казачий урядник Трофим, разжалованный из вахмистеров, и отосланный на три года к чёрту на кулички за какие то провинности. Был он поджарый детина с хитрющими глазами, о таких говорят берёт там где не ложил, находит то что не терял. В общем прожженный прохвост высших статей.
   По слухам мог обыграть любого шулера в любую из известных миру азартных игр. Мало того, что он слыл фартовым картёжником и заводным спорщиком так он ещё и был признанным мастером шахматной игры. Говорят что из-за этой своей любви он и проштрафился до Сибири.
   По неподтвержденным слухам довелось ему на спор обыграть в шахматы, важного чиновника приехавшего из Петербурга с ревизией в их войско. Всё бы ничего, можно сказать обоим честь, да только из-за своей страсти биться об заклад тот исхитрился уговориться с генералом на пари. Не посчитавший за ровню простолюдина, граф шутки ради повелся на заклад. Вот только закладом были пятьсот розг наглецу за его предложение танца с молодой графиней.
   Как бы то ни было, но граф трижды разгромно проиграл в самом начале всех трёх партий. Как мышонок коту. И вынужден был допустить унизительный для чести танец. Долг платежом красен. Особо его зацепило то, что молодая графиня позволила при всём дворянском собрании, на прощальном балу, искренне поблагодарить красавца геркулесовых статей за столь чудесную партию.
   Генерал уехал. А через пару месяцев вахмистр был подставлен на серьёзную халатность. И как следствие разжалован понижением в звании, и отослан на исправление, туда откуда не возвращаются. На самую гиблую каторгу, где летом гнус съедает заживо, а зимой мороз сушит намертво.
   - Ну что, болезные, идем уже. - махнул он рукой, размашистыми шагами направляясь в сторону "золотоносного карцера".
   - Ну чтож, пошли пока чтоль, ваше-блродие. - Ефрем встал и отрехнув шинель он налипшего снега, возрился на меня в ожидании.
   Вздохнув я нарочито нехотя, поднялся. И заложив руки за спину, как Наполеон ссутулившись направился следом за урядником.
   Надо сказать наше трио было неизменным в данной процедуре. Я специально так подгадывал чтобы нарваться на карцер во время дежурства Трофима. Он был частью моих стратегических приготовлений. А планы мои были поистинне сколь безрассудны столь и отважны. Но гнить здесь заживо я не собирался. Уж лучше пускай тайга меня вольным заберёт.
   Примерно год назад, когда я за грубый ответ новому коменданту каторги впервые был отправлен в карцер, я совершил одно важное для дальнейших моих планов открытие. В первую же ночь лежа на соломенной подстилке посреди этой рукотворной пещеры-карцера мой слух опытного спелеолога уловил знакомое еле слышное журчание внутрискального водотока под полом. Мне уже приходилось сталкиваться с подобным. Обычно такие карстовые речки либовыходили где нибудь наружу, либо впадали в подьземные водоёмы. Но и те рано или поздно выходили наружу. А это уже был неплохой шанс свалить с осточертевшего за несколько месяцев чистилища совести.
   Мой опыт мне подсказывал, что пробиться в тунель водотока будет несложно. А ещё судя по шуму воды тонель достаточно просторный, но поток мелкий и стремительный. Главное в этом деле подготовить себя к длительному блужданию по карстовым полостям в поисках выхода. А он должен быть. Обязательно должен. Иначе мир всего лишь кусок каки. Но мир прекрасен, а раз так то надо верить в свою звезду и идти вслед её свету.
   В первое своё отбывание карцера я досконально расчитал все свои шаги на пути к свободе. В первую очередь необходим продовольственный припас. Во вторую снаряжение. В третью иструменты.
   С припасом было проще всего. Просто воспользовался опытом зеков моего времени. За полгода мне удалось сколотить небольшой авторитет среди семидесятков каторжан, зачастую обычных крестьян бунтовшщиков и душегубцев из мещан. Как нестранно, но революционеров и прочих анархистов среди нас не оказалось. Если конечно не считать меня самого. Но и для меня это было большим вопросом. Как бы то ни было но зная за что я попал, даже мещане душегубцы крестились. Мол насколько они грешны, а я так вообще исчадие адово. На помазаника божиего помыслы душегубские возымел!
   Люблю простой безхитростный народ этого времени.
   Их излишняя, а похорошему сказать темная религиозность была мне на руку.
   Отобрав для себя наиболее фанатичных по религиозности и не самых смышленых из крестьян и парочку мещан для порядку. Общим числом тринадцать, так сказать для пущей важности. Я приступил к поочередной обработке их неискушенных умов, неся свет истинны в их блуждающие души. А истинна была проста.
   Против царя я ничего не имел, не имею и иметь не собираюсь. Божественность власти не токмо не отрицаю, но и блюду. Но так как государь пал жертвой тайных интриг внешних и внутренних врагов народа расейского, то я сам на себя поклеп возложил, чтобы здесь в таежном уединении замолить грехи народа расейского дерзкими обетами и сердечными молитвами. Глядишь бог и простит народу, что помазанника не уберегли, и ниспошлёт временна благоденствия на Русь-Матушку.
   Народ уверовал, зазря я что-ли самых доверчевых отбирал. Мало того ещё и откровения мои стали расползаться по всей каторге. Ну а что вы хотели, развлечений то нема. А человек существо социальное, язык за зубами держать не умеет. Коли уж причастие запросто в виноблудие может перерасти иной раз, чего уж говорить чтобы удержаться о словоблудия. Сокровенное трудно удержать за зубами, так ведь и рвется наружу.
   Эксперемент мог бы и провалиться если бы простодушные фанатики поначалу на ушко не переоткровенничались меж собой. А там уж обретя в друг друге родственные души, на почве миссии по искуплению царской крови единным фронтом они стали давлеть над остольным разобщенным контингентом каторги.
   По началу никто особого значения не придовал тому что я время от времени замираю на одной ноге погружаясь в безмолвную молитву. Которых я кстати кроме основных на русском, знал ещё несколько на аромейском, языке на котором в общемто и разговаривал Христос в те давние времена.
   Но со временем уже и моя банда духовных экстремистов, которые пока ещё этого не осознавали, тоже начинала креститься как только я в очередной раз замирал. Надоже простой психологический приём из 20 века, а работает в любую эпоху. Это как кинь бычек под болконом и через месяц там можно ставить всеобщую урну.
   Через месяц за вечерней трапезой, пока я не произнесу свою безмолвную молитву уже человек двадцать из нашего барака ожидали стоя непристанно осеняя себя крестным знамением. А добрая половина сидящих опустив глаза в бороду молча ждали пока я при усядусь и перекрестив свой паёк не преступлю к ужину.
   Полтора месяца понадобилось для того чтобы самый авторитетный из хмурых мужиков както перед самой трапезой подойдя во главе всего барака попросил меня:
   - Послушайте молодой барин, мы люди тёмные и грешные, но и мы нуждаемся в божьем слове. - произнёс он упав глазами в пол и теребя свою кутлатую шапку.- Нежто мы не люди коли оступились? Ты по слухам человек грамотный и видимо набожный, а пастыря при нас нет. Соизволь смиловаться над нашим косноязычием, и не сочти за труд молитвы читать в слух чтобы и нам к божьей милости приобщиться.
   Сказав это он с размаху бросил шапку об пол. Видно большого труда ему речь стоила.
   - Да мне то не жалко. Вот только у меня обет особый. Сам на себя наложил сам и несу. Вам то это бремя зачем? - стараясь как можно безхитростно спросил я его.
   - А мы тоже за Русь и народ помолимся. Всё одно здесь згинем, так хоть за чад своих, да за близких отмолим у бога. - порывисто ответил за него двух метровый детина, один из моей "чертовой дюжины" .
   - И что, много из вас так же помышляет? - спросил я прищурив правый глаз.
   Все тридцать четыре мужика утвердительно загомонили. А некоторые даже в подтверждение бросили об пол свои поношенные и засаленные шапки.
   - Ну чтож, только этот обет не для суетных метаний. Тут требуется подготовка к посвящению в адепты. Готовы ли вы к сему бремени духа. - заявил я искушая их на мякине.
   - Готовы - донеслось ото всюду.
   - А что такое адепт? - единственный из всех спросил о самом важном, самый молодой Федька из мещанских.
   - Ну это как послушник в монастыре. - ответил я ему.
   - А у нас что теперь и монастырь свой будет? - удивился он.
   - Монастырь не монастырь, но орденом точно придется стать. Это вроде как духовного братства. - начал я раскручивать свой маховик заманухи.
   - А как наше братство назовётся? - вдруг спросил старый сапожник из мещан, видно кое что понимающий в этой теме.
   - А ты видать грамотный? - спросил я его.
   - Ну так, считать-писать умею. - смутившись ответил тот.
   - Это хорошо. - одобрил я. - А что вы в руках весь день держите?
   - Ну это, ведры...
   - Лопаты...
   - Лотки...
   - Крики...
   Донеслось со всех сторон.
   - Ну вот вам и ответ. Пускай будет наше братство называться "Орденом Крики и Лопаты".
   С тех пор я каждую молитву стал читать в слух, переместившись из конца стола в начало. Все остальные молчя вторили мне губами синхронно крестясь. Пять минут стояния за столом и все дружно приступают к еде. Особо всех проняло от чтения молитв на арамейском после того как я им обьяснил причастность этого чзыка к первоистоку христианства.
   Ляпота. Первые зачатки самоорганизации.
   Народ почуствовал силу единения помыслов. Значит пришла пора эфект закрепить и развить.
   Не был бы я историком и востоковедом, если бы хоть по разу не прочитал основных святых писаний различных эпох и народов. А я читал!
   Не политика рулит массами, а теология. Но теология без наглядной обрядовости для простого люда пустое место. Поэтому да будет обрядовость в лучших традициях исламского суфизма и европейского иллюминатства.
   Для начала я наделал из хлебного мякиша фигурки для шахмат, шашек, нард и домино. Затем обучил нескольких более менее смышленых товарищей по несчастью досужим играм под интерес.
   Нет фофаны для такого просвященого человека как я, слишком примитивно.
   Я придумал жребий.
   Золотой!
   Ну а как вы хотели?!
   Мы золото добываем или где?
   А раз это наиболее достумный по сакральности подручный матерьял, то моими посвященными адептами, была проведена операция тайной выплавки золотого жребия по моим глиняным оттискам. В итоге у нашего круга посвящённых появился первый сакральный предмет - "Жребий Небес".
   На аверсе его был голубь, как символ духа. А на реверсе гнездо как символ тела, то бишь вместилища духа.
   И одним из майских вечеров, после очередной катаржной работы по перелапачиванию грунта в поисках презренно-вожделенного метала, под светом лучин, был проведен первый обряд посвящения моей гоп-компании в основы радения за Русь-Матушку.
   К этому времени все более или менее разобрались в правилах интелектуальных игр. И первые три пары отиграли свои первые партии в шахматы, шашки и нарды. А далее шло самое важное. Проигравшая сторона подсчитывала м моей помощью по оставшимся фигурам очки и тогда назначенный мною на этот день хранитель жребия подкидывал манету специальным образом и ловил её в шапку. После чего шапка переворачивалась на стол и выпавшая монета ложилась на него либо голубем либо гнездом.
   Если верхом оказывалось гнездо то проигравший делал комплекс физических упражнений в проигранном колличестве раз по очкам. Это я обозвал укрощение плоти во имя мира.
   Если с верху был голубь, то проигравший вставал на камень одной ногой и читал одну из молитв столько раз сколько проиграл по очкам. Это я назвал как пробуждение духа.
   Из первых трёх пар двое читали молитвы, а один корячился на турнике в виде осиновой жерди закрепленной между балками. В физкомплекс входили отжимания, пресс, подтягивания, приседания и ряд других силовых упражнений.
   После того как все семьнадцать пар отыграли по партии, выявленные победители получили право приобщиться к совместной молитве со мной или случае проигрыша освоить совмнстный опыт укрощения плоти.
   Последний тур в домино был проведен в три игры по шесть человек. Вынужден был поддаться чтобы оказаться в числе проигравших.
   Жребий выдал молитву. Молились мы в девятером усердно. Отче наш на аромейском двадцать семь раз. На последних чтениях даже стали проявляться зачатки мужского хора, от чего многие из не вошедших в число девяти даже умиленно прослезились.
   Так прошёл первый из обрядов в череде многочисленных вечерних бдений, после которого я для своего барака чутьли не папой римским стал.
  
   Следующим этапом стала реализация полученнго потенциала на благо заготовки необходимых ресурсов. И в первую очередь продовольствия.
   Для этого необходимо было запоковать любые зерна или питательные семена в хлебный мякиш, плотно его укотать в шарик, нанизать на нитку не повреждая зерен, высушить и наделать чёток, под предлогом облегчения чтения молитв. Для этого каждый должен был на каждый вечер добыть какое нибудь зернышко или семечку и небольшой кусочек хлебного мякиша и возложить всё на жертвенний алтарь. И я при всех накатывал чётки развешивая сушиться возле печи. А после просушки обмакивал в топлёный воск для герметизации.
   Таким образом у меня получались как комбинированные так и тематические бусы. В каких то были законсервированы только горошины или зерна пшеницы, а в каких то целый асссорти из пшеницы, ржи, овса, ячменя, бобов, тыквенных и подсолнечных семечек, льна и даже канапли бог весть от куда добытых.
   Очень важно было для меня сохранить их целостность. Так как я в своих грядущих скитаниях намеревался их постепенно проращивать прежде чем съесть. Так можно было запас использовать более продуктивно по усвояимости и витаминному составу. А вот герметичность в провощенной капсуле из хлебного мякиша позваляла не переживать из-за влажности среды первого этапа побега.
   Раз в месяц я "напрашивался" в карцер, каждый раз выискивая "веский" сбалансированный предлог и обвешавшись "кришнаитскими" бусами на несколько дней попадал в подземелье.
   Сакральность данного действия, своей пастве я обьяснял просто. Как Христос накормил народ пятью хлебами так и я намоленными зернами в подземелье, перебирая четки, буду молить всевышнего о богатых урожаях для Руси-Матушки. Сам же только спустившись в пещеру ныкал свой законсервированый НЗ в небольшой тайничек найденный мною в одной из ниш, имеющей двойную камеру прикрытой фальш стеной из плотно подогнаной камнной плиты. Её размер тридцать на сорок сантиметров при глубине в пол метра многое чего позаволял припасти. В том числе и крынку с салом, и кой какие махры.
   Кроме меня из нашего барака больше никто сюда не попадал. Все вдохновившись общей миссией были безропотны в каторжном труде и усердны в братском служении.
   В общем если я от этого детского сада поначалу еле сдерживался чтобы не рассмеяться, то через пару месяцев стал относиться с искренним уважением к своей пастве. Ребята превратились в настоящий боевой орден. С одной стороны, жребий раза в полтора чаще выдавал "укрощение плоти". Что при сносной кормежке с время от времени перепадавшим мясцом, что добывал Ефрем на пару с Тихоном, очень неплохо позволяло укрепить и даже поднаростить мышечную массу.
   Ребята так увлеклись освоением приемов из самбо и бокса, что мне пришлось даже дополнить арсенал практикой гимнастики цигун. В итоге чтение молитв из стояния на камне одной ногой, перешло на чтение в стойке золотой мост. Заматеревшим адептам, это показалось более продуктивным, в плане укрощеня той самой немощни перед страстями плоти.
   С другой стороны малитвы у них уже отлетали от зубов на раз, и даже на арамейском языке. Чтобы хоть как то стимулировать интерес, пришлось вспоминать всякие лирические стихи, а то и песни. Вскоре ребята не столько молитвы читали сколько хором пели то "надежда мой компас земной" то ещё какой нибудь позновательный шлягер типа "где то на белом свете".
   Почему познавательный? А потому что приходилось адаптировать и разьяснять не существующие ныне понятия. Так ребята не зная физики, химии и географии стали свободно оперировать в своей речи соответствующими терминами из этих и многих других наук.
   Чем больше они узновали тем больше у них возникало вопросов. Ну так я же историк, да ещё и дацент. На свою голову. В общем за полгода лекций на ночь они изучили продвинутый курс мировой истории на зависть современных им академикам. Ну и ещё кое что по медицине, философии, физиологии и так, по мелочи о многом.
   Руководство прииском видя разницу в продуктивности и в организованности двух бараков, с одной стороны частенько поощряло наш дополгительным пайком и прочими плюшками. А с другой опасалось той самой слажености, подозрительно смотря на внутридуховный рост и физическое развитие вчерашних щилаптехлебателей.
   Но благодоря правильной политобработке моя ватага ни разу не дала повода к применению каких либо санкций. За исключением меня конечно. Зная что прослыл блаженным в кругах администрации, раз в месяц я наведывался в контору и начинал нести всякую ахинею, пытаясь проповедовать там высшие духовные ценности самоотречения и прочего шлака. На что канцелярия стандартно выписовала мне трое суток карцера для того чтобы охладиться и "охолониться от умственного переутомления".
   Ну чтож спасибо братец Лис от братца Кролика. Только того и добивался.
   Своей же банде по поводу работы пояснил важное правило - "В каждом деле надо быть мастером!" даже в подневольном. Простой расчёт. Мастер всегда ценнее забулдыги-люмпина. А это всегда пооощряется. Что на выходе и получалось. В итоге ребята с моей подачи разработали два неплохих боевых стиля из разряда кунг-фу. Стиль боевой кирки и стиль боевой лопаты. Так что на работы они выходили не столько золото добывать сколько отрабатывать два боевых комплекса с применением этих двух видов шванцевого инструментария.
   Я же три дня в месяц специальным стальным зубилом вытачивал контуры проема в водоносный тонель под своим настилом. Мергель не самый прочный камень так что пару месяцев назад я благополучно завершил семимесячный труд. И в прошлый раз даже сумел с помощью просаленного факела иследовать приличный участок моего маршрута.
   Тонель с то и дело попадающимися промоинами в виде неглубоких ван позволял пробираться по нему полусогнувшись. В конце концов он таки вывел меня в анфиладу подземных пещер с небольшим озером, вода из которого непойми куда незаметно уходила. Но уже сразу стало понятно, что найти водный путь на ружу малореально. Впереди меня ждало только лишь изнурительное иследование карстовых полостей в надежде, что одна из них в конце концов позволит найти выход наружу.
   Мои теософские экстримисты не по дням, а по часам превращались из средневековых человекообезьян в почти современных мне интелегентов бодибилдеров, наслушавшись о героях древности постепенно перекрестились в их имена, в некотором роде даже переняв их лучшие черты. Я очень старался каждую историческую личность примерно слегка приукрасить, обрисовывая для аудитории положительнае качества для общего развития.
   Как итог, в какой-то йто момент осознал, что наш барак превратился в изолятор для конкретно больных шизофрениеей маньяков от эрудиции. Сначала я долго ржал поняв это, а потом плакал поняв и другое. Когда вокруг тебя собрались Наполеон, Цезарь, Атилла, Сталин, Тамерлан, Чигизхан, Мамай, Святослав, Рюрик, и как не печально Гитлер хоть и в позитивной версии, то кем же тогда являюсь я сам?
   Смешно сказать что я уже и позабыл что меня звать Глебом, а не Львом Андриановичем как меня уже два года только и величают.
   Нет пора валить. Иначе я со своими стратегиями точно свихнксь.
   Когда понимаешь, что за каких то девять месяцев разродившись хорошо продуманным комплексом миссианских тезисов, создал крайне жесткую секту родинопоклонников, начинаешь страшитьсе не только себя как творца, но и свое детище.
   Ребята так подсели к ежевечерним матчам в интелектуальные игры с последующим ритуальным пордобитием и песнопениям, что я в серьез стал очковать каждой неровной тени. А ведь они мужики. И пока что все излишки гормонов мне удаётся пережигать в усиленом труде и в ежедневных тренеровках с соблюдением постных дней в лучших традициях православных монастырей. Но организм адаптируется, и сколько не укрепляйя их дух моралью, этикой и эстетикой рано или поздно этим просвещеным гарилам со странными именами станет сложно бороться с природой и они захотят сходить "побабам". А жо ближайших побабам верст семьсот в любую сторону, и кроме тунгусов и хакасов хрен кого найддешь. И спрашивается нахрена нам здесь третья мировая когда и первыхх двух ещё не было?
   Поэтому чем скорее я свалю тем дальше окажусь от развязки. В самом начале в наше бараке лишь слегка попахивало стремным псевдореволюционером в моём лице. Теперь же просто за версту несет грядущим апокалипсисом. Слишком необдуманно я акцентировплся на видных исторических личностях пытаясь привить подопечным правельные качества. Пожалуй самыми безобидными из почти трех дюжин эпических болтов был Дэартаньян и как не странно старичек Гитлер. Из которого в моём исполнении получиля филантроп и любитель букашек. А как скажите толерантно описать одно из действующих лиц важного для человечества исторического момента.
   В общем на Трофима с Ефремом у меня всегда были большие планы. Во первых они из солидарности ко мне частеько подкилдывали нам дичи. А во вторых Трофим так подсел на азартную игру со мной шахматы и нарды, что был надежным источником необходимого мне снаряжения и полезной информации. Всё таки уровень игры двадцать первого века позволял отвешивать приличных звездюлей веку девятнадцатому.
   Нет конечно для затравки я иногда поддавался или даже растягивал партию до ничьей, но в основном Трафим был должен мне всегда. А Ефрем благодоря верности роду на многое закрывал глаза и не только себе, но и другим вертухаям, прикрывая меня по возможности. Так что для меня карцер был не столько наказанием сколько профилакторием. Весь день я точал каменный люк, а вечером отжимал в шахматы или нарды необходимые мне для побега вещи.
   Именно длагодоря ему я обзавелся некоторыми шмотками, валеками топпленным жиром и прочим что не полагалось каторжанам. И всё это было необходимо для ухода через карсты. Ефрем с Трофимом под наводящие вопросы проговорились что им не раз попадались во время охоты выходы известняковых скал. И из под некоторых даже били ключи. Все направлния этих выходов я хорошенько запрюомнил. В общем надеяться было на что.
   Просто так в открытую мне по тайге было не сбежать. У коменданта были пяток хороших охотничьих борзых, так что побег продлися бы тодько до ближайшего утра, а ночью погоня с помощью сабак меня бы шустро настигла.
   К стати что касается второго барака почти полностью изолированого от нас и в труде и в быту тотам таки оказалась своя малина из разбойникови воров. Они быстро подмяли под себя лапоухих деревенских мужичков. И неплохо устроились посмеиваясь над нами из далека.
   В основном мы пересекались только на зимнем лесомовале и каждый раз происходила стычка, а однажды даже с паножёвщиной. Если так можно назвать махание топором.
   Так топая следом за Трофимом, и подмечая что апрельский снег в скорости потечёт, я размышлял над тем что в этот раз ещё хорошенько поизучаю пещеры. А через недельку другую надо будет ещё раз устраивать обострение и мотать удочки, а то как бы паводками не затопило полости к чертям...
   Глава I
  
   Я в последний раз оглядел свои поклажи, и допил чай с молоком в прикуску с овсяным печеньем.
   Сегодня пятница первого мая. Шесть часов утра. И впереди целых три выходных дня! Достаточно, чтобы начать обследование найденой Горяном, другом детства и товарищем по приключениям, пещеры в горах Заилийского Алатау.
   Никому не известная пещера, открылась неожиданно. После небольшого землятресения от склона скалы недалеко от популярного туристического маршрута откололся гранитный пласт, и миру явилась небольшая еле заметная трещина.
   К слову сказать просто так её и не увидишь если не знать, но тут в дело вмешался случай.
   Горян возвращавшийся с очередной группой из очередного маршрута, решил сделать крюк через заросли к небольшой площадке с прекрасным видом на долину. Обычно здесь всем нравится делать селфи и прочие фоновые фото для заставки на экран.
   Отколовшийся пласт перегородивший тропу его конечно же удивил. И он как человек любознательный в своём деле решил обследовать новообразование после того как завершит маршрут проводив группу на самолёт.
   В этот раз у него были французы, и просто так, как от шведов ему от них отделаться не удалось. Были шашлыки, были танцы с бубнами, был прощальный вечер...
   В общем к разлому он вернулся только через неделю.
   И уже через час как дошёл до места начал названивать на все телефоны какие имелись у меня. В кабинете и дома меня само собой не было. В этот момент у меня был семинар по трипольской культуре, и я выслушивал потуги студентов пытавшихся натянуть культуры древнего Турана на родство с трипольем.
   Ладно чем бы дитя не тешилось... пусть поизгаляются.
   Само собой телефон во время семинара на беззвучном режиме. В общем перезвонил я только через два часа, когда освободился.
   Столько восторгов через трубку я ещё не слышал. Судя по эпитетам Горяна он чуть ли не Шамбалу открыл.
   Договорились с ним на первомайские праздники совместно обследовать пещеру. Единственное что, он только вечером прилетит с Алтая, куда повёл в маршрут своих постоянных клиентов из Испании. Он их уже в четвёртый поход водит по достопримечательностям бывших республик. Я же за сегодня должен организовать трехдневный лагерь и к утру сварганить плов.
   Какой вопрос?! Нет проблем надо только доехать. Благо на уазике туда можно добраться почти до конца, оставив его в полукилометре у водопада небольшого ручья, что протекает у подножья той скалы. Правда оставшиеся полкилометра придется подниматься по крутому пологому склону вверх, прежде чем попадешь на небольшую опоясывающую северо-заподный склон террасу. Причём придётся делать две ходки,чтобы перетащить всё необходимое для бивуака и исследований снаряжение. Но мне не привыкать, видали вершины и покруче. Тем более что я уже несколько раз бывал в том месте, поэтому прекрасно ориентировался в рельефе того склона.
   Место само по себе было очень живописным. Ниже опоясывающей террасы, от самого подножья с ручьём, склоны густо поросли тяньшанской елью и зарослями арчи - горного можжевельника. А сама терраса испещрена ложбинками с заводями питаемыми талыми и осадочными водами. Далее опять идёт скалистый склон, но уже достаточно крутой и доступный для прохода только профессиональным скалолазам со спец снаряжением. Нижние осыпи густо поросшие различными кустарниками с кое где елями хорошо скрывали резкий переход в от террасы к крутому склону. И судя по ориентирам указаным горяном именно чуть выше этого перехода и проявилась та пещера.
   Данная скала была частью отрога, одного из многочисленных, из тех что являлись частью Заилийского Алатау. Располагалась она на не самой посещаемой туристами территории Иле-Алатауского Национального Парка Казахстана. Поэтому там запросто можно было наткнуться не только на благородного марала или медведя, но даже и на снежного барса. Однажды им попался даже улар, этакий горный фазан переросток. Что является большой редкостью на данных высотах в этой местности.
   На кафедре я на всякий случай предупредил, что могу задержаться после праздников на пару дней. Мол надо проверить в горах одно сообщение по теме следов древних культур. Как никак Глеб Андреевич Енгалычев археолог, и просто обязан своевременно реагировать на подобное. Иначе расхитители древностей ничего не оставят для науки. А земли "Древнего Турана" ничуть не менее богаты на историчность нежели просторы того же самого "Древнего Ирана".
   Конечно то, что в этой пещере окажется, что нибудь наскальное, имеется ввиду росписей или отпечатков, навряд ли. Но исключать подобное тоже не следует. В любом случае, мы с Горяном как профессиональные, дипломированные археологи и спелеологи просто обязаны первыми исследовать пещеру на безопасность и историчность.
   Так как жил я в частном доме на предгорной окраине Алма-Аты, то выбраться из города в нужном направлении не составляло труда. Тем более в это праздничное утро. Поэтому быстро погрузив в видавший виды, но хорошо прокачанный апгрейдами, ещё советский УАЗ, все свои манатки со снаряжением, припасом и оборудованием, выдвинулся в сторону гор, в направлении Национального Парка.
   Техника, впрочем как и сам дом, просторный с баней, подвалом и садом, достались в наследство от деда с бабкой. Три года назад они отправились на встречу с первопредками и оставили ему своё семейное гнездо в наследство. К тому моменту я уже лет десять постоянно проживал в Москве, с тех пор как отправился туда учиться в МГУ.
   Приехав на похороны, и отдав последние почести своим дорогим и самым родным, не смог заставить себя всё продать и просто уехать. Дед с бабкой заменили мне отца с матерью, которых я потерял в раннем детстве, а больше ни у них, ни у меня никого из близких родных не было.
   Дом детства был хороший, добротный и по южному очень уютный. Дед был отличным мастером на все руки, поэтому обустроил своё хозяйство со знанием дела. Кроме гаража на два автомобиля, с теремком голубятни над чердаком, под одной крышей, вытянутого вдоль всего правого края усадьбы, хозяйственного кирпичного строения, имелись ещё две мастерские, абар с глубоким погребом, пчелинный омшанник, коровник с овчарней, и птичник с крольчатней.
   Дед любил мастерить и заниматься хозяйством. Поэтому имел свою небольшую кузню совмещеную с гончарней в одной мастерской. А в другой у него находилось всё необходимое для слесарного и столярного дела. В том числе и различные станки собранные собственноручно.
   Последнее время он часто выполнял заказы на подарочные изделия класса "холодное оружие" и числился знатным мастером в своём деле. Можно сказать своим ремеслом обеспечил всё моё обучение в МГУ, от простого студента до доцента. От чего в шутку, по доброму часто называл меня вечным студентом прохладной жизни.
   Хозяйство в виде пары коров и десятка овец с кроликами, он перестал держать еще когда я закончил десятый класс. Чуть позже распродал и пчёл, которых мы с ним каждую весну вывозили в горы на медосбор.
   Именно для специальной двухосной, облегченной телеги - ульевозки, как я её называл, предназначалось второе место в гараже. Каждую весну мы отвозили в горы на летнюю пасеку пчёл и овец к старому дедову другу и товарищу. Тот сам держал в горах достойную отару, и пока его сыновья и внуки гоняли по склонам овец он следил за своими и нашими пчелами время от времени перевозя их с одной долины в другую. Мёд на тяньшанском разнотравье считался лечебным и был хорошей статьёй бюджета в любые времена.
   На каникулы меня тоже отправляли вслед за пчелами к деду Таргатаю, где я всё лето живя в юрте, излазил все склоны и ущелья собирая различные лекарственные травы. А по вечерам у костра, под сияние многочисленных ярчайших звезд и созвездий ночного южного неба, слушал старинные были и небылицы казахского эпоса.
   Большим событием для меня всегда было то, когда мы с дедом Таргатаем на недельку другую подменяли его сыновей, гоняя отару по высокогорным лугам. Это был совершенно иной мир альпийских лугов, где небо своими облаками соприкасается с землёю. И ты окруженный этим великолепием сияющих вековых ледников, сковавших вершины, ощущаешь себя небожителем. И с седла кабардинца смотришь на мир лежащий внизу под облаками с сочувствием. Людям того мира в своем бесмысленном, суетном копошении не понять настоящего величия неба не имеющего горизонта и белоснежных вершин очищающих сознание от тщетных страстей и переживаний земного бытия. Только ты, бескрайнее Тенгри, и шёпот звезд в ночной тиши.
   У деда Таргатая было несколько кабардинцев на развод, бог весть какими судьбами попавшими в его хозяйство. Иногда, когда взрослые не могли нас застать, мы с его внуками Эльдаром и Ерболом, устраивали на них умопомрачительные, для нашего юного сознания, скачки. Как оказалось в итоге, взрослые прекрасно об этом знали, но чтобы мы к этому относились более ответственно, делали вид что не замечают, и если заметят то будет ай-ай-ай. Причём в чём он выразится каждому рисовала лишь своя богатая фантазия.
   Ербол с Эльдаром были двоюродными братьями, от разных сыновей деда Таргатая. Они тоже были городскими, и их так же как и меня, отправляли на лето в горы. Втроем мы и занимались всем нехитрым горским бытом и своими шалостями, то гоняя сусликов, то ловя сурков с уларами. Да и травосбором мы занимались больше для виду, зачастую только лишь лазая по скалам, пока нас не видят, да купаясь в ледяных реках да озерах, спасаясь от полуденного знойного солнца.
   Лишь возвращаясь под вечер к юрте, попутно нарывали по охапке чего под руку попадётся. На что бабка Эльче, только качала головой и отправляла нас отмываться к большому корыту, перед тем как допустить за дастархан. После целого дня не пойми чем питавшихся, мы до пуза отъедались лагманом, бешбармаком, пловом, шурпой или ещё каким шедевром, которые чередуя готовила она на вечер.
   А после сидя вокруг костра и попивая горячий чай с кобыльим молоком, в прикуску со свежеиспеченными лепёшками, помазанными, первого взятка мёдом, слушали смешные, а иногда и трагичные истории деда Таргатая. Под тихий перебор струн домбры, которым он добавлял таинственность или динамику своему повествованию, мы погружались в иномирье сна где горы бились с горами, а древние герои спорили с небесами.
   Старикам только и оставалось, что укрыть нас теплыми овчинами, да подкинув коряг в костёр, улечься рядом под такими же овчинами. И пол ночи от старческой бессонницы, бороздя взглядами, изученную до мельчайших деталей родную картину звезд ночного неба высокогорий, вспоминать прожитую жизнь с наслаждением прислушиваясь к сопению внуков под мерное потрескивание костра...
  
   Опомнившись от воспоминаний, я сбавил скорость. Дальше пошла грунтовка с серпантином. Теперь каждый поворот мог преподнести, зачастую неприятный сюрприз, в виде скатившегося по склону булыжника, а то и целой осыпи.
   Да, больше нет деда Таргатая и бабки Эльче. И нет их становища. Теперь всё это территория национального парка. Эльдар с Ерболом тоже пропали. Затерялись в бескрайних высотках каменных джунглей. Все попытки найти их через соцсети не увенчались успехом. Оставалось только полагаться на случай.
   А теперь уже нет и родных деда с бабкой. Остался только вот друг детства Горян. Он всегда жил наискосок от меня. Вместе ходили в школу. Вместе занимались боксом, а затем и самбо. Вместе ушли в армию. И даже поступили в университет вместе. Вот только он в Алма-Ате, а я в Москве. Но специальности у нас аналогичные, оба историки до корней волос. Только он практик, туристов по историческим, и не только, местам таскает. А я теоретик, впариваю азы госзаказа зелёным студентам.
  
   Когда решил остаться на своей малой родине, и сообщил об этом своему московскому научному руководителю профессору востоковедения, тот тут же организовал по своим каналам, мне место на историческом факультете в университете имени аль-Фараби.
   Я конечно по началу не слишком обрадовался такой заботе, хоть и был искренне благодарен. Вообще тогда так накатила вдруг ностальгия, что захотелось как дед дать волю рукам. Завести пчёл, лошадей, баранов и жить в юрте всё лето напролёт, среди альпийского разнотравья глядя сверху вниз на полёт орлов и беркутов...
   Горян даже поддержал меня в подобных мыслях. Сходу рассчитал, , что можно замутить через моё стойбище, буде такое, ночевки для туристических групп.
   Но походив по усадьбе, заглянув в давно пустующие хлев, овчарню, птичник, и понял что не потяну. Нужна хозяйка. Хозяйка которая желает стать и быть матерью. Тогда будет ради кого. А только для себя... Нет необходимости. А где найти то такую хозяйку?
   Но и брасать этот родной сад с розами, облепихой, черешней, виноградом, персиками, претит душе. Эти два старых грецких ореха перед домом. Этот полный крупных суховатых плодов лох в палисаде. Эти яблони, груши, айву с хурмой... как можно всё это выкинуть из сердца?
   Этот каштан сажали мои мать с отцом, а эту берёзу дед с бабкой. А вот этот бархат посадил я сам. Гляди как вымохал..
   Нет решено! Остаюсь!
   Коня и пчёл точно заведу... а ещё фазанов и дроф. Бабушка всегда хотела их. У нее птичий двор всегда был многообразным: гуси, индюки, индоутки, утки, белые утки, куры бролеры и даже редкие тогда перепела. Любила она заниматься птицей и теплицей. Последняя к стати была четырёх метровая по ширине, во всю длину усадьбы вдоль левого забора. Все бабушкины грядки находились в ней даже картофель она в ней выращивала собирая по три четырёх урожая корнеплодов и прочих овощей за сезон. Вот что значит эргономика и экстенсивное земледелие.
   В конце усадьбы стояла баня с летней кухней и верандой. А между ней и домом расположился богатый сад. Можно сказать настоящая гасиенда с внутренним двориком-садом.
  
   Так я решил тогда, и нисколько об этом не пожалел.
   Преподавая в университете и попутно продолжая заниматься исследованиями по своей тематике, я частенько помогал Горяну в его турпредприятии. Особенно без моего участия не обходились его спелеологические маршруты. Там клиент попадался искушенный и необходима была надёжная спарка.
   Насколько я любил горы, настолько он без них просто жить не мог. Лучшего проводника во всем южном Казахстане и Киргизии не найти. А с учётом его образования, более подготовленного теоретически просто не существует.
   Мать живущая напротив дома моего деда его называла только Игорьком. В школе для нас он всегда был Игоряном. А вот когда и с каких пор его прозвали Горяном не помнил даже он. Но это имя было никак не меньше чем истинное состояние его души. В среде зарубежных альпинистов и скалолазов это имя было не просто на слуху, он считалось брендовым в сфере туризма на Тянь-Шане.
   Были у него и особые почитатели. Среди женского пола. Самые отвержаные из них это Альбина из Франции, и Алона из Испании. Они на протяжении уже считай что пяти лет каждый год приезжают к нему на самые затяжные маршруты. Обе профессиональные фотографы. И обе безумно в него влюблены. И обе мечтают его обвязать узами брака. У них даже есть какие то договорённости между собой. Но Горян стойкий оловянный солдатик. Так что пока там всё в затяжной осаде.
   К слову сказать обе девушки достаточно симпатичные, милые и приятные в общении. К их чести к тому же профессиональные экстремалки. Алона даже каких то там аристократических кровей. А Альбина зато на пару лет моложе в отличие от нашей сверстницы, что по иронии судьбы была ей и лучшей подругой и соперницей.
   Само собой Горян не мог их не пригласить на исследование открытой им пещеры.
  Так что на завтра он должен был приехать вместе с ними.
  
   Ну вот он, тот заветный старый карагач. Пора и съезжать с грунтовки. Дальше только по ландшафту. В принципе дорога не плохая до самого конца. Пару раз я уже подъезжал туда забрать по срочности, кого нибудь из членов одной из групп по просьбе Горяна. Как обычно ничего страшного. Разболевшийся зуб в первом случае и средней тяжести вывих во втором.
   Ещё полтора часа настоящего родео по многочисленным валунам и кочкам, и я на месте. Время уже начало одиннадцатого. Солнце печёт, воздух прохладный - "Пять минут полёт нормальный".
   В горах Тянь-Шаня вообще интересная ситуация. В течение суток потоки воздуха успевают нагревшись в долинах предгорий подняться к вершинам. А в течении ночи, охладившись спуститься вниз и ранним утром насытить предгорья вожделенной прохладой свежайшего высокогорного воздуха. Который ещё долго сохраняется в тени карагачевых и вязовых аллей и под сенью вавилонских ив, которыми обсажены каналы. Это просто фантастический момент. С учётом того, что даже укладываясь спать во дворе или в саду, на топчане, под звездным небом, ты паришся от душного воздуха ещё долго не остывающего после жаркого дня. В особо жаркие дни когда температура воздуха в тени переваливает за сорок, духотища в долинах предгорий сохраняется порой до того момента когда звезды уже наченают бледнеть. Но зато потом прохлада с гор просто сносит все препятствия перед нормальным сном.
   Открутив крышу термоса плеснул себе в кружку зеленого чая с мятой и мелисой.
   Пожалуя надо перед подъемом окунуться в промоине образованой ручьём. Хорошо бодрит. Полезно, позже перегрев начнется, позже выдохнешься.
   Скинув с себя полностью всю одежду, стараясь не навернуться на булыжниках залез в неглубокую по пояс горную ванну. Дно промоины было усыпано разнокалиберной гранитной галькой различных цветов и оттенков. Прозрачная и ледяная горная вода сразу же отбила охоту охладиться. Но сдавать обратно было глупо. Поэтому я несколько раз с головой окунулся, прежде чем занырнул поглубже.
   Когда я задыхаясь от спертого дыханья, весь окоченевший выскочил из воды то сразу же начал растираться разгоняя застывшую кровь. Голову и конечности ломило. Вот что значит ледниковая вода поднебесья. Но это не надолго. Солнце и разминка быстро сделают своё дело. Зато начало подьема бодричком пойдёт.
   В первую взял свой походный семидесяти литровый рюкзак где было упаковано основное походное снаряжение, кое что из иследовательской мелочи и всю свою спелиологическую снарягу, за исключением тросов.
   Борщанул!
   Последние метров сто пятьдесят через плечё был не только язык, но кажись и весь я сам полностью. Склон в основном был от тридцати до тридцати семи градусов, но в начале порос ельником и различным кустарником с раскиданными изредко осколками скал. Местами попадались уклоны и под сорок. Вот они то и снимали с меня основные сливкт в виде пота.
   Хоть назад с горы спускаться ничуть не лучше, но я всё же решил ппоступить по спортивному. Вместо одной ходки сделать две. Зачем надрываться таская тяжести, если можно из отнестись к белу как к тренировке?
   Передохнув после спуска, ополоснул голову с шеей, и руки по плечи. В эту ходку решил забрать всё не сьестное. Продукты в машине лучше сохранятся. Пожтому загрузившись тросам и остатками бивуачного снаряжения, с оораздо большим удовольствием совершил подъём. Не сказать что было легко, но хуже не было точно.
   Всю поклажу я пока складывал на террасе возле небольшого родника со стоянкой оборудованой навесом и столом с лавками из жердей. Мы с Горяном организовали эту стоянку пару лет назад, как промежуточный привал для наших туристов, перед окончанием маршрута. Здесь у нас был припасен кое какой шванцевый инвентарь с топором и пилой, кое что из продуктов, чугунный казанок литров на восемь с треногой, аптечка и так по мелочи разное барахлишко.
   Когда я завершил третью ходку, притаранив на верх трёхдневный продуктовый припас на четверых, свой карабин и рюкзачёк "бысторго реагирования", время уже было далеко за полдень. Рюкзачёк "БР", предназначеный для коротких дистанций вокруг лагеря и содержащий минимум необходимого на всякий случай, я обычно брал и в пещеры, так как был очень удобен и лёгок, но при этом позвалял автономно продержаться двое суток и справиться со многими нежданчиками.
   Карабин брал всегда на всякий случай. Охотиться я не любил, но вот для того чтобы шугануть косо смотрящего медведя или браконьеров, этот инвентарь был что надо. Во первых и медведей надо в острастке держать, дольше проживут избегая человека, и браконьеры если со стволом завидят, за егеря приняв, тоже наглеть не будут. Так что штука полезная.
   Передохнув на стоянке, и допив свой чай из термоса в прикуску с сущеными персиками, я приступил к завершающему этапу. Необхоимо было перенести всё барахло вдоль по склону до пещеры. Каких то триста метров и двадцатиметровый подьемчик через кустарник, до небольшой, более менее ровной, каменистой площадки, расположеной чуть правее обнаруженой пещеры. На ней хоть и в притык реально было расположить наш лагерь. В этот раз вполне справлюсь в два захода.
   Солнце уже клонилось к пяти часам, когда я наконец то развёл костёр в обложеном камнями очаге. К вершинам хребта, чуть выше меня потянулись причудливых форм перистые облака с баготой политрой светатени. Каждый раз когда они наводили свою тень на мой бивуак, закрывая от жара палящего солнца, от прохладного горного воздуха становилось даже слегка зябко. Тут же птицы начинали более активный обмен трелями и пересвистом. Где-то над головой то и дело раздавался клёкот хищного орла. Он таким образом заставля всё живое встрепенуться и обнаружить себя, тем самым став одним из вариантов предмета охоты.
   Свою палатку и тент от солнца я установил в первую очередь и теперь сидя чуть в стороне, у очага, ждал козда костёр хорошенько разгорится, для того чтобы установить над ним притащенную от родника треногу с казаном. Воды в брезентовом ведре я уже принёс семь литров. Так что для чая и шурпы на вечер должно хватить. А на утренний плов, с утра и пренесу.
   Когда вода в казане закипела, я первым делом запарил чай в своём двух литровом термосе, и отдельно в кружке. А затем кинул баранью шею в него, и накрыл крышкой пускай потомится часа полтора, а затем уже и овощи закину. Как раз к закату будет готово.
   Люблю на закате вот так вот прихлебывая горячий, прянный бульон из пиалы, любаваться игрой светотени, и предзакатными переливами игры света на склонах вековых ледников, что сковали вершины Заилийского Алатау. Сказочнее светапредставления сложно себе представить. Хотя Горян, расказывал, что на склонах Гималаев в эти моменты ледники расцветают просто невероятной радугой дифракции света нежнейших тонов. Ему виднее, он там раз пять был, так что не верить не вижу смысла. Но для меня ледники наших гор роднее. Их игра со светом взращивала меня за вместо материнского молока.
   Ну вот можно и овощи запускать. По четыре больших половинки
  Болгарского перца, помидор, кортофеля, моркови, редбки, лука и несколько клубней дикого джусая, сорваного уже здесь. Пошинкованая зелень этого дикого горного чеснока пойдет уже непосредственно в пиалу перед наполнением её шурпой. Ну а пока овощи томятся в наваристом бульоня, я отщеплю растомленое мясо от костей и опять всё закину в казан, пускай мослы до конца отдадут свои соки.
   Ну вот и закат. Откуда то разносится вечерний пересвист сурков. Где-то в ельнике ухает филин. А внизу у ручья взревел олень... В руках горячая пиала с ароматной шурпой приправленой зирой и кориандром, с небольшим добавлением смеси перцев и сушённого базилика.
   Первый глоток прянного бульона слегка обжигает нёбо.
   Нет пища приготовленая на живом огне и насыщеная живым дыханием гор, это даже близко нельзя сравнивать с варевом забодяженным в спертой атмосфере кухни бетонной квартиры или даже частного дома. Таких прянностей как сизый, горьковатый дым костра и морозное дыхание заоблачных ледников, под паутиной электропроводов не найти. Такие специй как клекот орла, пересвист сурков, журчание ручья и шелест горных трав неведомы обитателям человейников. Это доступно дишь только настоящим романтикам поднебесья.
   Уев две поноценые пиалы с привеликим удовольствием, и тем самым ополовинив свою стряпню, я решил остановиться для того чтобы осталось место для чая под падающие звёзды в прикуску с суховруктами. Как раз на утро останется позавтракать замечательной шурпы. А для Алёны с Алей которых привезёт Горян, я забацаю свой фирменный плов с нутом и тыквой. В конце концов мы отдыхаем или где?
   Медведи обычно здесь не шастали, да и барсу здесь делать нечего. Так что я решил спать под открытым небом, выставив на всякий случай сигнализирующий периметр с питардами, и местами попшикал на кусты специальной, отпугивающей жидкостью. Человек не учует а хищник не любит этого запаха. Только голод его заставит себя пересилить. Но сейчас всем еды хватает. Так что можно спать спокойно, на зависть тем кто сейчас в долинах мучается от душного воздуха,оставленого, хоть пока и не на долго, дневным зноем на память о себе.
   С детства любил наблюдать за светом мириадов звезд ночного неба. Спутники, самолеты, созвездия, метиоры... Всё это так завораживало. А начитавшись различной эпической фантастики о звездных мирах, всё это ажурное покрывало ночного неба, наполнилось совсем иным смыслом и объёмом... С тех пор космос для меня был не просто небом, а Земля не просто планетой. И горы обьединяли для меня эти два мира. Они были уже над земной суетой и уже ближе к иным мирам.
   Вот в таких размышлениях, закинув руки за голову, под сияние этих самых иных миров, я и отправился в царство морфея.
  
  
   Глааа 2
  
   Проснулся я от ощущения дискомфорта, причиной которого была сильная влажность. Открыв глаза обнаружил, что лежу в молочно-белом мареве, тускло подсвеченном предрассветными сумерками внутри самого себя. И больше ничего не обнаружил дальше своего носа.
   Густейший туман был настолько осязаем, а мельчайшая водяная взвесь чувствовалась дыханием столь отчетливо, что у меня даже возникла мысль: "Кабы не захлебныться!".
   Такие туманы могли продолжаться и до второй половины дня, если только потоки воздуха их не разгонят раньше. А это не айс. Вернее наоборот - очень даже айс. Проще говоря, на мой склон осело плотное, тяжёлое облако тумана, и я уже напитавшись влагой, даже в спальнике рискую хорошо продрогнуть.
   Надо срочно принимать меры. Костёр при такой влажности та ещё проблемка. В любом случае дохлый по продуктивности номер. И сколько этот туман продержится, одному бескрайнему Тенгри ведомо. В общем даже с учётом того, что время походит всего лишь к пяти часам утра, плов я навряд ли успею сварганить до приезда остальных членов исследовательской группы. При всех потугах, максимум что из под моих рук выйдет, так это клёклая рисовая каша.
   Ну что ж раз дело не идёт, значит и фиг с ним. Нечего биться головой об стенку. Такие туманы хуже мелкого промозглого дождя, которым они в итоге зачастую и осаждаются. От дождя хоть под навесом тента можно спрятаться, и даже костерок развести. С подобным же проявлением природы, такое не прокатит. Его влажность, как песчаная буря, проникающая своим песком даже в самые неожиданные места на теле человека, уже однозначно сконденсировалась даже на внутренних стенках палатки. И в ней ни под навесом спасения от этой влаги не найти.
   Ну а раз у нас перекрыты все возможные варианты, то придётся начать первичный осмотр пещеры, до прибытия моих друзей. Там свой микроклимат, и туман туда однозначно дальше входа не проник. Да и подогреть завтрак там вполне реально.
   Жаль что воды только полтора литра осталось. Нечем будет котелок ополоснуть после завтрака. А я не люблю оставлять после себя непорядок. Но пренебрегать утренней гигиеной вообще не переношу. А сходить до родника в такой ситуации и в такой местности, откровенное безрассудство, несмотря ни на какой опыт. А вернее как раз благодаря ему я этого делать не буду.
   В общем сделал всё в темпе - "напожар". Если это применимо к моим аккуратным, но целеустремлённым движениям.
   Выскочив из спальника перебрался под тент. Подвесил под ним на растяжке свой влажный спальник и коврик. Обсохнут, когда туман осядет. Залез в палатку, своим входом находящейся под тентом, который покрывал площадку четыре на четыре метра, чтобы достать всё необходимое.
   М-да уж. Палатка плавала всем своим внутренним пространством. Конденсат чуть ли не ручьями стекал по внутренним поверхностям. Вот ведь. Современные материалы выигрывая в весе, сильно уступали советским в конденсатостойкости.
   Ну да ладно. Достал всё мне необходимое и сложил в центре под тентом. После чего, почистив зубы и умывшись, наполнил солдатский котелок половиной оставшейся с вечера шурпой. Обвешавшись всем что отобрал с собой, направился ко входу пещеры, предварительно оставив записку с пояснениями для друзей.
   До пещеры было метров двадцать вдоль скальной стены. Поэтому ориентируясь на неё я неторопясь добрёл по осыпи до хода.
   Надо сказать, что ни кустов ниже себя слева, ни скалы выше себя с права, я как таковых не видел. Всё это, лишь слегка сероватым фоном, еле проявлялось в чуть более посветлевшем, плотном молоке влажного тумана.
   Когда я протиснулся сквозь узкий лаз клиновидной вертикальной щели, тяня за собой пожитки буксиром, то был уже мокрым как отжатая половая тряпка. Поэтому с облегчением поднялся с корячек, выбравшись в значительное расширение, преодолев пятиметровый коридор входа.
   Здесь было гораздо просторней. Метров пятнадцати изогнутый вправо разлом, с усыпанной каменным крошевом нижней частью, резко расширялся в среднем до двух метров. Каменное крошево образовавшее пол, явно предупреждало о частых падениях сверху, поэтому первым делом я не закрепляя надел шлем.
   Вот теперь можно наконец то и окончательно привести себя в порядок. Первым делом распаковал гермопакеты с запасным комплектом нижнего и термобелья, а также со специальным спелеологическим костюмом, привезённым Альбиной из Франции в подарок, в прошлом году. Очень качественная приблуда для профессиональной спелеологии.
   Быстро раздевшись донага, ополоснулся из полутора литровой баклажки от липкого пота. После чего сразу же растёр себя небольшим махровым полотенцем. Полностью одевшись, я аккуратно сложил старую влажную одежду вместе с с ним и упаковал в обычный пакет майку. Дома постирается, у меня если что ещё пару комплектов с собой в машине. А пока оставил его в стороне у входа. Буду там держать всё что не пригодится в исследовании пещеры.
   Вот теперь можно и перекусить. Достав газовый баллончик, со специальной насадкой-горелкой, поставил котелок с шурпой на разогрев. Отлив ещё теплого чая из термоса, выпил с полкружки, пока завтрак разогревался.
   С аппетитом умяв всё что прихватил для завтрака, стал распихивать по карманам всё необходимое для восьми часового пребывания в пещере. В том числе и фруктово-злаковые питательные батончики, шоколад и брикеты пиммикана, моего личного производства.
   Вообще то я не планировал провести здесь больше четырёх часов, но как говорится идёшь на день, бери на два.
   Карабин я тоже сюда притаранил. Нельзя оружие без присмотра оставлять. Впрочем как и всё необходимое для его обслуживания с боезапасом.
   По хорошему, и основной бы рюкзак свой, неплохо было бы перенести во внутрь пещеры. Всё таки здесь гораздо суше чем снаружи. Но не стал слишком уж заводить ум за разум, и тратить время на лишнюю беготню до лагеря. Ничего с ним там не случится, если только медведь не набредёт. Тогда всё будет очень печально.
   Там у меня очень первоклассный профессиональный набор походника альпиниста. Можно сказать собранный со всего мира по нитке. Причём многое было подарком от иностранных наших клиентов, в качестве признательности за хорошо проведенное время...
   Вообще этот туман меня очень смущал. Я такого не то что никогда не видел, но и даже никогда не слышал о подобном. Уж на что дед Тарагай был очень опытным и всезнающим горцем, но и он никогда о подобном не упоминал. Даже в своих сказках и преданиях. Уж больно он необычен был по своей плотности и влажности. Даже звук шагов в нём глушился процентов на шестьдесят против обычного. Только в пещере я обрёл нормальное восприятие реальности от всех своих органов чувств. А до этого как будто в молочном киселе ворочался.
  
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
Э.Бланк "Пленница чужого мира" О.Копылова "Невеста звездного принца" А.Позин "Меч Тамерлана.Крестьянский сын,дворянская дочь"

Как попасть в этoт список
Сайт - "Художники" .. || .. Доска об'явлений "Книги"