Майская Анна : другие произведения.

Эвтаназия

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 9.00*4  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    В клиника профессора Калинина можно за деньги пересадить любой орган, износившийся в организме, а подходящий донор всегда найдется. Вот только кара за грехи прошлого поколения всегда падает на следующее, и кровавые деньги вдруг теряют всякую ценность, когда невинные принимают на себя отмщение за родительские грехи.

ЭВТАНАЗИЯ

  
   Удивлённая Алёна резво соскочила с постели и направилась в выходу из спальни. У двери женщина с подоткнутым подолом мыла пол в коридоре. Она тотчас остановилась и смотрела на хозяйку с явно таинственным намерением поделиться секретом. Часы на стене пробили половину пятого утра. Алёна остановилась возле уборщицы.
   - Мой муж уже ушел?
   - Не знаю, не видела, - растерянно пролепетала она.
   - Ты здесь давно?
   - В четыре прихожу, чтобы никому не мешать.
   Алёна посмотрела вторично на часы, нервно закусила губу. Подошла к окну, посмотрела, вернулась назад.
   - А моя сестра Надежда, вы не знаете где она?
   Женщина смущенно посмотрела на хозяйку. В поединке взглядов сошлись робость и нетерпение. - Говори! - приказала Алёна.
   - Сестра ваша Надежда третий день ночует во флигеле. Разве она вам не сказала об этом? - склонившись над ведром с водой, ответила прислуга.
   Алёна быстрой походкой вышла во двор. Подошла к флигелю. Прислушалась. Толкнула дверь, та поддалась не запертая. Рывком открыла её и замерла. Перед нею на тахте расположились предатели-любовники. Её сестра Надежда и муж Виталий Прозоров. Увидев жену, он, округлив глаза, нырнул под простынь, натянул её так, что оголились ноги до самого неприличного места. Беспорядочно проскреб подошвами, простыня вырвалась из рук и снова показалась его голова. Теперь он, не мигая, смотрел на жену. Надежда, не прячась от разгневанной сестры, в упор пепелила её взглядом. Алёна машинально начала собирать разбросанные по полу вещи и бросать их на изменников.
   - И давно моя старшая сестричка развлекается с моим мужем?
   - Прости, сестра!
   - Бог простит, а я не уполномочена на это. Ты сейчас же соберешь свои вещи и уедешь навсегда из моего дома. Понятно? У меня больше нет сестры, есть ловкая пройдоха. А ты, трус, вылезай и собирайся следом за своей красоткой.
   Алёна, пылая гневом, выскочила из флигеля. Её светлые волосы беспорядочно рассыпались по плечам, ладная фигурка согнулась под тяжестью нанесенной обиды.
   Как только дверь захлопнулась, Виталий выскочил из постели, лихорадочно отыскал свои вещи и, подпрыгивая на одной ноге, натянул пижамные брюки. Надежда оставалась неподвижной. Она приподнялась на локоть и смотрела на бешеный ритм одевающегося любовника.
   - Что я наделал? Как буду с нею объясняться? Ты что лежишь? Не поняла приказа. Я, по-твоему, должен разорваться между вами? Долгом и интрижкой? - выкрикивал он.
   Надежда презрительно оценивающе смотрела на него.
   - Хамелеон совдеповских времён. Заместитель председателя облисполкома. По совместительству трус и жалкий негодяй.
   - Уходи. Я люблю свою жену, и расставаться с нею из-за случайной связи не намерен, - сосредоточенно глядя на раздетую женщину, бросил он.
   - И это всё, что ты можешь сказать мне в данный момент? Не забывай, что она моя единственная сестра.
   В доме Прозоровых поселилась ненависть. Молчаливая, но воинственная. Алёна избегала объяснений мужа. Он пытался несколько раз поговорить с нею, но непреклонность взгляда жены отбивала охоту искать компромисс.
  
   Надежда вернулась в свою скромную квартирку. Она жила в ста километрах от Алёны. Сильно переживала разрыв с сестрой, не находила себе места от любовной лихорадки. Внутри неё всё разрывалось от невыносимого страдания. Казалось, что Виталий случайно вошел в её душу, а выйти забыл, остался там с ногами, топтал её изнутри. Часами сидела у телефона, ожидая звонка. Телефон молчал. Так в ожиданиях прошло время. И тут еще добавилась новость, неожиданная, неприятная. Надежда оказалась беременной. Вначале это испугало её, потом подарило робкую надежду на возможность примирения с Виталием. У них с Алёной детей не было, хотя супруги прожили вместе пять лет.
   Прозоров сидел в кабинете, обставленном казенной мебелью. Все здесь говорило о нем, как о чиновнике высокого ранга. Часов в десять утра раздался междугородный звонок. Прозоров взял трубку.
   - Это я, Надежда, - проговорили на другом конце провода.
   - Что тебе нужно? - хмуро спросил он.
   - У меня будет ребёнок, - пролепетала она, заикаясь.
   - Оставь свои проблемы себе. Я не желаю тебя слушать. И больше не звони, - отчеканил он.
   Растерянная Надежда разрыдалась. Жестокая телефонная трубка ответила короткими гудками.
  
   В частной клинике профессора Калинина начался врачебный обход. Молодой, слегка небрежно одетый хирург Эдуард Смелов, со стетоскопом на груди ввалился в палату. Именно ввалился, влетел, а не вошёл, как это делают уже сложившиеся степенные врачи со стажем. На кровати лежал больной Николай Звягинцев, человек - скелет. Рука, похожая на клешню, скребла одеяло. Он протяжно со всхлипом стонал, дышал тяжело. Увидев врача, с мольбой уставился на него. Смелов отвел взгляд и смотрел мимо больного.
   - Помоги, Слышишь, Эдик! Как сына своего друга прошу! Избавь от ада. Ты же доктор, помоги!
   Смелов присел к нему на постель, сосчитал пульс, послушал грудь.
   - Ты помоги мне, а не считай пульсы, - стонал больной.
   - Ты просишь невозможного. Это противозаконно, противогуманно.
   - А издеваться над человеком гуманно? Я, мужик, слёзы лью. Язык расплющил, чтобы криков моих не слышали. Все распинаются о гуманности, а медицина не может избавить человека от дикой боли. Я, раздавленный червяк, должен соглашаться с вашими доводами. Мне наплевать на закон, который насаждает жестокости. Не умеете лечить, избавьте, укол и все. Прошу Христа ради, помоги.
   Вслед уходящему Смелову раздался протяжный вой-стон, душераздирающий, молящий о пощаде. Эдуард бежал по коридору, а в ушах стоял жалобный голос Николая Звягинцева, больного самой страшной мучительной болезнью. Он открыл двери кабинета заведующего клиникой и остановился. Профессор Калинин, лысеющий лев, любимец женщин, с манерами посла и голосом киноактера внимательно посмотрел на вошедшего.
   - Что-то стряслось, коллега?
   - Да, профессор, я в полном разладе с самим собой, во мне столкнулись жалость и долг.
   - Это серьезный разлад. Чем могу помочь?
   - В пятой палате лежит друг моего отца Николай Звягинцев.
   Профессор пригласил Смелова присесть в кресло, достал пачку сигарет. Закурил.
   - Помню такого. Лечение ты ему назначил правильное, уход за ним отличный. Большего ничего нельзя сделать.
   - Летаем в космос, а людей от боли избавить не можем. Если мы не в состоянии дать человеку уйти от бессмысленной унизительной парализующей болезни, то нужно издать закон, разрешающий эвтаназию. Мы должны дать выбор самому человеку.
   - Что ты хочешь услышать от меня? Добро на эвтаназию? Укольчик, и на тебе, безболезненная смерть избавляет человека от долгоиграющих мучений? Я освобождаю от тягот жизни твоего знакомого, а меня лишают прав, имущества, я обретаю нары вместо мягкой постели? - наклонившись вперед, спросил Калинин.
   - Я не хочу, чтобы вы рисковали, но не согласен, с тем, что он невыносимо страдает, жить не способен, и нам нет до этого никакого дела. Закон разрешает мучить беззащитных от лютой болезни людей.
   - Ничем не могу помочь, - сухо ответил профессор и встал, показывая этим визитёру, что разговор окончен.
   Эдуард Смелов плелся по коридору, остановился у процедурного кабинета, окинул блуждающим взглядом молодую девушку. Люда, медсестра, умело накрашенная, нечто среднее между невинными и пресыщенными девицами, игриво посмотрела на него. Он не двинулся с места. Тогда она подошла к доктору, погладила ему плечо, одновременно наваливаясь грудью на его грудь. Её ножка, обутая в туфлю на низком каблуке, коленом вклинилась между его ног. Соблазнительница потихоньку обвила его рукой. Другою, медленно опускаясь вниз, попыталась проникнуть за ремень. Он осторожно освободился от ее объятий.
   - Мне, Людочка, пора.
   Насмешница снова попыталась продолжить начатую игру.
   - Далеко? Надолго?
   - На несколько дней. Лечу навстречу своему счастью.
  
   Сельский дом родителей Смелова осветился радостью приезда любимого сына. Мать, улыбаясь, расставляла на столе завтрак. Посредине красовалась бутылка первача, постоянного спутника сельских застолий. Отец, уже хмельной, улыбаясь, ущипнул за заднее место, проходящую мимо жену.
   - Охальник старый, прости Господи. Седой уже, а туда же, - ворчала она.
   - Какого выбрала, таков и есть, - ответил тот, наливая самогон в стаканы.
   На кухню выскочил Эдуард, на ходу застегивая пуговицы рубашки. Пиджак висел на одном плече. Он помчался к выходу, не остановившись у стола.
   - Куда это он? - удивился отец.
   - Даша приехала к родителям, я ему сдуру и сказала пять минут назад. Понесся.
   - Так она ж замуж вышла. Сын знает об этом? - расстроился отец.
   - Я ему доложила, а он шальной совсем, говорит, разведу и баста.
   Смелов взбежал на крыльцо деревянного дома и постучал. Дверь открыла Даша, в косыночке, фартуке, домашняя, уютная. Эдуард впился в неё взглядом. Даша отступила, приглашая. - Ты? Входи, но ненадолго.
   Эдуард сходу попытался ее поцеловать, но она отстранилась.
   - Почему? Почему ты вышла замуж? - выдохнул он. - Ты обещала мне быть только со мной. Разве это не так? - выкрикивал он, сгорая от нетерпения неизвестности.
   - Так получилось. У меня муж. Прости, но невесту так долго ждать не заставляют.
   - Оставь его. Я за тобой приехал, - его сердце бешено стучало от ревности.
   - Ты должен смириться, Эдуард. Сам виноват. Исчез на целый год. Ни звука. Я думала, что не нужна тебе.
   - Я старался устроить поскорее нашу жизнь. Попал в лучшую клинику. Хирург. Большие перспективы. Сейчас я ассистент по пересадке органов. Хотел удивить большой зарплатой.
   - Мне был нужен ты, а не твои деньги. Теперь поздно. Мой муж порядочный человек, я ему дала обещание быть верной, - она вздохнула и опустила глаза.
   - Но ты его не можешь любить? Не можешь! - он не выдержал и обнял её.
   Даша вывернулась из его теплых рук, поправила выбившийся локон из-под косынки, отчего её широкие рукава блузки оголились. Он снова не выдержал и схватил в свои объятия. Она сначала уворачивалась от поцелуя, потом нежно обняла за шею и тихонько прикоснулась губами лба, щек, губ. Он поцеловал её в ладонь, прижался щекой к ее щеке.
   - Хватит. Иди на наше место. Я буду через полчаса.
   - А муж?
   - Приедет завтра. Иди.
   Быстрым шагом Эдуард двигался по улице. Старый дед Степан стоял у плетня и, прищурившись, присмотрелся к Смелову.
   - Никак дохтур. Приехамши, значитца, к батьке с маткой. А ты паря никак опять с Дашкой свидеться хошь? - лукаво подмигнул старик.
   - Вы что провидец, дядя Степан? - остановился Смелов.
   - Про ваши шуры-муры не знает только Дашкин муж. Ты это, паря, не влети в историю. А то бошку можно утерять за любовь, чтоб её приподняло, да шлёпнуло.
   - Я пойду.
   - Беги, коли неймется, невтерпеж. А я послухаю, что будет, колды прибудет ейный законный супруг, - говорил вслед Степан нетерпеливому Эдуарду.
   Смелов вошел в калитку старого дома с заколоченными окнами. Увидел замок на двери. Ржавые петли охватили его дужку. Камешком, поднятым с земли, он поддел петлю, и она отскочила. Оглядываясь, вошел внутрь. Рассеянный свет падал причудливыми тенями сквозь доски, заколоченные крестом-накрест на окнах. Эдуард приземлился на старый топчан, прикрытый подобием одеяла. Услышав звук открываемой калитки, соскочил с места и одним прыжком одолел расстояние до двери. Даша вошла. Они молча стояли, не шевелясь, и смотрели друг на друга. Его шальной, дерзкий взгляд вступил в поединок с её нежным, призывным. Он тихонько дотронулся до ее кофты и медленно расстегнул неподдающиеся пуговицы. Она скользнула руками по его молнии на брюках и повела его, как в танце, вглубь комнатёнки, подталкивая к топчану. Оба бросились на ложе, не отрывая губ, друг от друга. Он впился в них, родных, любимых, она крепче обняла его и застонала от желания, извиваясь всем телом под его торсом. Её нога соскользнула с топчана и остановилась рядом на полу, притопывая в нетерпении. Он приподнял беглянку, по пути сбросил туфлю. Его рука заскользила по груди, животу, останавливаясь, поглаживала кругами места, поддающиеся на ласку. Вслед за рукой в обольщение вступили губы, и нежно, едва прикасались к извивающемуся животу. Даша, как рыба, выброшенная на берег, задыхалась от желания. Все исчезло для них в этом мире. Их остановил негромкий стук. В ворота заглянула мать Даши. Озираясь по сторонам, она прошла дальше и остановилась у двери. Потихоньку царапнулась в двери, заглянула в щелочку у косяка.
   - Дашк, слышишь, твой благоверный прикатил. На такси. Тебя искать отправил. Скорее приходи.
   - Сейчас буду, - ответила Даша и села на топчане, тихая, умиротворенная. Он взволнованный свиданием решительно взял ее за руку.
   - Я не хочу с тобой прощаться. Решай, сейчас или никогда.
   - Я замужем и этим все сказано. А ты женат?
   - Пробавляюсь случайными романами. Так да или нет?
   Даша нежно поцеловала его и молча вышла из калитки.
  
   Смелов быстро шел по коридору клиники. Сначала остановился, услышав стоны, а затем вошел в палату. Присел на стул, не глядя на больного.
   - Болит?
   - Нет мочи. Ненавижу всех и жизнь и вас, не умеющих работать. Я хочу умереть. Но не могу сделать петлю, найти отраву, броситься под поезд, ничего. Я контур человека, а вы изгаляетесь надо мной.
   Смелов вошел в кабинет и подошел к сейфу. Открыл его ключом, достал ампулу. Взял шприц и жгут. Положил в карман. Пошел к двери, но остановился. Сел на диван, и, охватив голову руками, начал раскачиваться из стороны в сторону. Его терзали разноречивые мысли. Ампула означала, что он был готов пойти на сделку с совестью, оказать больному неоценимую услугу, избавление от боли. Совесть врача не давала ему это сделать. Он снова открыл сейф, положил на место ампулу. Остановился у незакрытой дверки сейфа. Подумал. Круто повернулся, снова достал избавление от жестокой боли. Он медленно шел по коридору. Это не была его манера на скорости врываться повсюду. Шел так, как будто на плечах его, лежала непосильная ноша. Смелов вошел к Николаю и остановился. Тот с надеждой глядел на него. Эдуард молча, стоя у кровати больного отвернул рукав его рубахи, достал ампулу, отпилил её, завязал жгут. Не раздумывая, он ввел содержимое в вену больного. Вводил медленно, по закону "Не навреди". Лицо больного принимало выражение радости. Его растянутая улыбка потонула в затуманенном взгляде. Николай задышал ровнее. Веки начали смыкаться.
   - Спасибо тебе. Ты настоящий человек, - прошелестел голос.
   Эдуард остановился у окна кабинета.
   - Вот ты и совершил преступление против жизни человека. Или наоборот? Помог ему? - терзали навязчивые мысли хирурга.
   Вошедшая медсестра прервала поток его мыслей. - Эдуард Борисович, зайдите в пятую палату, там Звягинцев умер.
   Лицо умершего было умиротворенным. Впервые за несколько месяцев.
   Вскоре его вызвал к себе профессор. Он глядел на Смелова взглядом немигающего удава. - Всё еще в сомнениях?
   - О чём вы?
   - Все о нем же умершем Звягинцеве. Не робейте. Стыдливая память канет в небытие, а время поставит прививку от угрызений совести.
  
   Надежда искала утешения у своих друзей. Они, Андрей и Лиза, выслушали её исповедь. Она как гору с плеч сняла своей откровенностью.
   - Прозоров отпихнул меня как собачонку. Разговаривать не стал по телефону.
   Не ты первая, не ты последняя будешь растить ребёнка без отца, - резюмировала Лиза. - Мы тебе поможем. Своих нет, твой нам родным будет. А то, что попала в переплет, сама виновата. Откуда ему знать, от кого ты беременна?
   - Лиза, ты перегибаешь, - вмешался ее муж Андрей. - Прозоров, подлец и всё тут.
   - Можно подумать, что ты, Надежда сама добродетель. У собственной сестры позаимствовала мужа и желаешь получить его для себя.
   - Я сама не желаю видеть ребёнка от того, кто оттолкнул меня как последнюю шлюху, - чеканя каждое слово, взъярилась Надежда.
   Лиза вступила в разговор снова, - Сейчас не желаешь, а родится, никуда не денешься. Еще как любить будешь. Таких примеров много.
   - Я узнала, что аборт мне уже делать поздно. Поэтому я просто оставлю его в роддоме.
   - Неужели ты способна на это? - огорчился Андрей.
   - Ещё как. Почему вам, мужчинам, можно отказываться от своих детей.
   Лиза нервно встала, с грохотом свалила стул. Андрей закурил.
   - Мы с тобой, Надежда, с пеленок знакомы. У меня нет, и не будет детей. Так что если ты серьёзно решила избавиться от ребенка, отдай его нам.
   - Хорошо, друзья мои, прямо из роддома заберете его себе. Иначе в корзинку и к Алёне, моей сестре.
   В палате роддома Надежда лежала, отвернувшись лицом к стене. Нянечка с ребёнком в руках появилась у ее кровати. Две мамаши кормили своих младенцев.
   - Вы только гляньте, посмотрите на своего богатыря. Весит четыре килограмма. Проголодался. Вы нас слышите, мама! Кормить пора маленького.
   Надежда продолжала молчать. Ребёнок кричал всё сильнее. Одна из мам положила своего малыша на кровать. Протянула руки к няне.
   - Давайте я его покормлю. Моя дочь не справляется с молоком.
   Нянечка приложила младенца к груди женщины. Тот сразу же замолк.
   - Взял. Сосёт. Да еще как жадничает, - радостно объявила мамаша.
  
   Лиза со свертком в руках спускалась по ступенькам. К ней навстречу бросился Андрей. Надежда шла следом.
   - Куда прикажете, мама? - спросил он Надежду.
   - Вы куда хотите с прибавлением, а я к себе домой.
   - Ты серьезно так решила, Надежда? - опешила Лиза.
   - Прощайте родители, - помахала им рукой несостоявшаяся мать и направилась к автобусной остановке.
  
   Прошло три года. В песочнице двора Лизы и Андрея играл мальчик. Лиза наблюдала за ним, сидя на скамейке. К ним подошел Андрей. Увидев его, Вадим оставил совок и ведёрко, бросился навстречу ему.
   - Папа пришел! - закричал радостно малыш.
   Андрей поднял его с земли, посадил на плечи. Начал подтряхивать, бегая вокруг скамейки. - Поехали, поехали, с орехами, с орехами, - приговаривал он.
   Малыш, размахивая ручонками, подпрыгивал на сильных плечах Андрея. Лиза встала со скамейки, и они направились к дому. Из-за угла неожиданно вывернулась Надежда. Взгляд у неё был беспокойный, вся ее внешность перешла в порывистые движения, нервно подергивались плечи. Они остановились. Замолчали. Надежда, не глядя на мальчика, обратилась к Лизе: - Надо поговорить! - Лиза сделала жест рукой Андрею, тот удалился с малышом в подъезд дома.
   - Не ждали? Можно зайти, или здесь перетолкуем, подруга?
   Лиза испуганно осмотрела её. Возвратилась на скамейку, за нею гостья. Присели, уставились друг на друга.
   - Здорово, Надя. С добром или худом? Откуда и куда путь держишь? Мы с тобою не виделись три года.
   - Столько вопросов и ни на один у меня нет ответа. Покоя тоже.
   - И что же беспокоит мою подругу?
   - Месть, - ответила отрывисто Надежда. - Самая низменная месть. Я не успокоюсь пока не отомщу сестрице с ее хамом, разрушившим мне жизнь.
   - Погоди, подруга, он, что тебя принудил? - несмело задала вопрос Лиза.
   - Создал возможность для любви и надежды.
   - Но там твоя сестра, единственная.
   - При чем тут родственные связи. В меня любовь вошла как молния. Сейчас в душе все выжжено дотла. Мне плохо. Я не знаю сама, чего хочу. Но месть стала моим постоянным спутником.
   - Тогда я не скажу тебе ничего.
   - Не скажешь - что? - отчеканила Надежда.
   - Да так, пустяк, - уклончиво ответила Лиза.
   - Уж если замахнулась, так бей.
   - Алёна, сестричка твоя звонила и попросила найти тебя, где бы ты ни находилась.
   - Зачем я ей сдалась? Она счастлива со своим мужем.
   - Голос у неё тусклый и, по-моему, она серьезно больна.
   - А ты ей не сказала о сыне? - с тревогой спросила Надежда.
   - Конечно, нет. О нём никто не знает, все считают его нашим ребенком. Ты не хочешь взглянуть на Вадима?
   - Вы его назвали Вадимом? Нет. Оставим душещипательные сцены на потом.
  
   Алёна с большим животом, на последнем месяце беременности, едва поднялась с места, чтобы встретить сестру. Одетая небрежно, она тяжело дышала. Надежда осмотрела её и поняла всё происходящее. Сестра была явно больна.
   - Сестрёнка! - закричала Алёна радостно, - Приехала. Как хорошо. Ты видишь, какая я красавица.
   - Ты на меня не сердишься? - спросила, обнимая Алёну, Надежда.
   - Оставь прошлое. Что было, то сплыло. А сейчас всё очень серьезно и ты должна мне помочь. Ты ведь не откажешь, нет?
   - Я вся внимание. Но почему ты не в больнице? Твоё состояние...
   Алёна перебила ее. - Я только что из стационара, приехала собрать необходимое в роддом. Мне всё хуже. Почки отказываются работать. Я должна успеть сказать тебе что делать. На вопросительный взгляд сестры, ответила. - Виталий в заграничной командировке, будет через десяток дней, а у меня нет времени.
   - Ты не сообщила ему о своём состоянии?
   - Зачем его пугать. Он уже два месяца как там. Сделку века решает. Слишком высока её цена. Чиновник его ранга не может отказаться от работы.
   - Я надеюсь, что все будет нормально, - обнимаю сестру, шепнула Надежда, - а сейчас мы с тобою вызываем скорую и отправляемся в роддом. Вещи я соберу и привезу, когда понадобятся.
   - Хорошо, - согласилась Алёна.
   Надежде позвонили рано утром. Пригласили приехать. На её вопрос, почему так рано, не ответили и повесили трубку. Она явилась в больницу и увидела серьёзные бесстрастные глаза акушера. Поняла сразу, о чём он хотел ей сообщить. И ещё вспомнила, как вчера сказала главврачу, пригласившему её на беседу, что муж пожелал спасти ребёнка. Тот внимательно посмотрел на посетительницу. А сейчас она стояла перед акушером.
   - Но как же так? Мы с нею вечером говорили, было некоторое улучшение.
   - Запущенная патология. Обширное кровотечение. Гемофилия. Ничего невозможно было сделать. Он опустил глаза, уставился в пол. Надежда помолчала.
   - А девочка? Как она?
   - В полном порядке, - ответил акушер, меняя тему разговора. - Её можно будет забрать под контроль патронажной сестры и участкового врача. Справку я выписал. Можете регистрировать ребенка в ЗАГСе.
   - А тело сестры? Когда его нужно забирать? Можно оставить до приезда ее мужа?
   - Хорошо. Позвоните, когда он вернётся.
  
   Надежда прижимала к груди сверток с малышкой. С нею происходило совершенно невероятное явление. Сама нежность проснулась в бросившей своего сына женщине. Словно она наверстывала упущенное, и волна любви хлынула на маленькое существо. Надежда целовала её в сморщенный носик. Нежно баюкала, не спускала с рук.
   - Моя малышка, нет больше твоей мамы. Я обещаю, что не оставлю тебя никогда. Ты моя маленькая, ты моя славная девочка, Юленька, Юлия, Юля.
   Надежда стояла с ребёнком у окна, когда в комнате появился Прозоров. Она не видела вошедшего, но услышала его шаги. Повернулась. Их глаза встретились. Немигающей вопрос был обращён к ней.
   - Я в курсе, домработница просветила. Пока не могу говорить. Извини.
   Он ушел, а смятенная Надежда еще долго шагала по комнате. Девочка спала. Утром за чаем, Прозоров подождал, пока домработница разольёт чай по чашкам, и обратился к свояченице.
   - Вот что, Надежда, я решил, а ты смотри сама. Нам с тобою нужно оформить отношения официально. У малышки в свидетельстве о рождении должна быть мама. Я предлагаю тебе стать ей матерью, а мне женой.
   Надежда опустила голову, молча водила пальчиком по бахроме скатерти.
   - Ты слышала Надежда, я сделал тебе предложение? Если хочешь услышать другие слова, изволь. Я к тебе до сих пор неравнодушен. Союз наш будет основан на любви.
   - Я согласна, - ответила она и добавила, - с милым рай в шалаше.
   - Если этот шалаш, построен из золота, - добавил он и встал. Подошел к ней, поцеловал руку. - Спасибо тебе, - добавил он сгорающей от долгожданного момента женщине. - Я на работу. Потом еду в морг.
  
   Юле исполнилось четыре года. В день её рождения Надежда надевала на нее новое платье. Целуя девочку, одновременно завязывала ей пышный бант. Домработница Ульяна пригласила ее к телефону. Надежда взяла снятую трубку.
   - Лиза? Ты здесь у нашего дома? Я сейчас, подожди.
   Надежда не пригласила подругу зайти в дом. Они присели на скамеечке в сквере. Лиза достала из сумки фотографию и подала её Надежде. На нее смотрел серьезный человечек. Едва взглянув на фото, Надежда возвратила его Лизе.
   - Неужели у тебя нет сердца? - удивилась подруга, - ты даже рассмотреть не хочешь лицо своего сына. Мальчику исполнилось семь лет и осенью он идет в школу. За эти годы ты ни разу не вспомнила о его дне рождения. Можно ли считать это согласием на усыновление нам с Андреем?
   - Разбитого не склеишь. Давай короче. Сегодня у Юли день рождения, четыре года исполнилось. Гости собираются. Насчет усыновления надо подумать. Дело в том, что его отец очень богатый человек и оставить нищим ребёнка нежелательно.
   - Ребенок числится за тобой. У него вместо отца, прочерк в свидетельстве о рождении. Матерью записана ты.
   - Отец миллионер, а сын нищий? Нет так нельзя. Я хоть и бессердечная мать, но обеспечить сыну жизнь должна, он получит своё, законное.
   Так Прозоров миллионер? - удивилась Лиза
   - Тайный, но миллионер. Не знаю как, но я должна поговорить с ним и постараться помочь вам.
   - Конечно, это меняет дело. Андрей потерял работу, мы ведем полунищенскую жизнь. Не стало спроса на умы в стране. Инженер торгует пирожками, а я, юрист, их пеку.
   - Я постараюсь немедленно вам помочь.
   - А вдруг он рассердится и выгонит тебя? - испугалась Лиза.
   - Он без ума от дочери. Я её законная мать по документам. Меня он не отпустит. Совсем избаловал девчонку. Ты подожди, я скоро. У меня есть немного денег, я сейчас их принесу. Вскоре Надежда вернулась.
   - Ты это называешь немного? - удивилась Лиза. - Да на них прожить можно год.
   Дома веселились дети. Юля счастливая, довольная кружилась в хороводе с детьми. Отец смотрел на нее и улыбался. Вдруг он заметил отсутствие жены. Пошел искать и обнаружил её в полутёмной комнате. Она сидела в обнимку с диванной подушкой и лила слёзы. Вытирала их рукавом, пытаясь заглушить звук плача, кусала губы. Он притянул её к себе и как маленькой начал вытирать слёзы своим платком. Она не сопротивлялась.
   - Ты почему сбежала от гостей? Что-то случилось? Хватит, расскажи, что за страшная тайна хранится в твоей хорошенькой головке?
   - Я боюсь потерять тебя, - ответила, всхлипывая, она.
   - Рассказывай, - настойчиво потребовал он. - Повинную голову с плеч не рубят.
   - Помнишь, я тебе звонила после отъезда, когда Алёна обнаружила нашу связь? Я тогда почувствовала, что жду ребёнка.
   - Ты теперь, конечно, скажешь, что от меня? За три ночки, лихо проведенные?
   - Но он действительно твой, - запротестовала Надежда. - Ему семь лет и он скоро пойдёт в школу. В свидетельстве о рождении у него прочерк, вместо сведений об отце.
   - Хорошая новость. Ребёнку семь лет, а я об этом ничего до сих пор не знаю.
   - Так получилось, я боялась, что ты не поверишь мне.
   - Почему ты молчала все эти годы?
   - Пообещала Алёне перед ее смертью заботиться о ребёнке и боялась, что мое признание плохо подействует на нашу семью.
   - С твоих слов получается, что ты жертва, а я изверг. И где этот твой предполагаемый ребёнок?
   - У моих друзей. Они его с пелёнок растят. Живут материально неважно. У Вадима нет самого необходимого.
   - Вот с этого бы и начинала. Я дам твоему сыну необходимое финансовое обеспечение. Без вопросов. Ты заслужила, чтобы я помог ему. Мне дорог твой покой. И мою дочь ты любишь как родную.
   - Но он и твой сын, - упрямо настаивала Надежда.
   - Давай без мелодрамы по порядку. Ему нужно имя, чтобы никто не посмел его назвать незаконнорожденным. Я согласен. Готовь бумаги, подпишу всё, что необходимо для усыновления. Но Юля никогда не должна знать об этом. Слишком непонятно все запуталось.
   Надежда с домработницей Ульяной, находилась на кухне.
   - Ты мне покажи фотографии Вадима. Чай свой он, не чужой этой бестолковой семейке, - ворчала старая Уля.
   - Ульяна, не зарывайся. Как ты смеешь так говорить?
   - Смею. Витальку, твоего мужа выпестовала и Алёна при мне вышла сюда замуж. Я то знаю все про ваши фигли-мигли. Дитё родили и бросили на произвол судьбы. Подруге сыночка подарила. Как кутёнка или черепаху. Все Юльку ублажаете. Достанется вам от неё при таком воспитании. Попомните. Ему как там живется, бедному малому?
   - Они любят Вадима. У них своих детей нет. А недавно Виталий отправил нарочного и вручил им сто тысяч валюты. Единовременную помощь оказал, и ежемесячно они будут получать вполне приличную сумму.
   - Откупились, от родного дитяти суммами. Не видать вам добра в жизни.
   - Ульяна, не каркай! - строго произнесла Надежда и встала. А у самой от такого разговора защемило сердце. - А ну, как и впрямь плохо выйдет с Юлей. Она поймала себя на мысли, что беспокоилась только о своей любимице, не о нём, оставленном сыне.
   - Он уничтожил меня как человека и сделал одолжение как няньке своей дочери, - с досадой подумала Надежда.
  
   Кабинет Смелова претерпел явные изменения. Появилась дорогая мебель, бар с напитками, подсобка, где на великолепной тахте можно отдыхать во время редкого здесь свободного времени. Смелов ждал звонка, но телефон молчал. Холеный, симпатичный он оказался в кабале у этого бестолкового телефона, не способного вызвать его на разговор с ней, любимой, Дашей. Он так и не женился, все еще надеясь, что произойдет перемена в её социальном статусе и они начнут новую жизнь вместе. Совершенно неожиданно звонок все же раздался.
   - Даша? Ты что с Луны свалилась? Сейчас к тебе? В гостинице, номер, запомнил. Понятно, лечу.
   Он распахнул дверь рывком. Она повисла на его шее. Он на ходу целовал её и мелкими шагами нёс драгоценную ношу к кровати. Добравшись до ложа, они опрокинулись в него молча, не размыкая губ.
   Даша сидела на краешке кровати, свесив ноги. Он стал перед нею на колени и зарылся лицом в ее одежду.
   - Как ты могла обречь меня на постоянные ожидания? Я даже не понял тогда, как ты крепко взяла меня в оборот. Я не могу без тебя существовать. Прошло несколько лет,
   а я как школьник жду твоего звонка, редкого свидания. Я так и остался один, не женился. В последнее время не могу до тебя дозвониться.
   - Я сменила телефон, так нужно.
   - Из-за меня?
   - Из-за него, муж нервничает.
   - Он что же не работает, всегда дома торчит?
   - Увы. Он не жилец на свете. Инвалид и притом не ходячий.
   - Ты его любишь?
   - Жалею. Это больше чем любовь.
   - И долго он протянет?
   - Не знаю. Знай, что я его в таком состоянии не оставлю.
   - А как же я? Обречен быть вечно неженатым? Ожидать тебя до старости? Да что б он пропал скорее!
   - Не сбывай постылого, потеряешь милого. Я приехала на три дня. Тоже не могу без тебя. Едва держалась эти годы. Я заболела тобой и болезнь - неизлечимая, любовью называется.
   - Как же я люблю тебя, Дашок. Ни одна женщина не зацепила меня так, как ты.
  
   Юле исполнилось семнадцать лет. С аттестатом зрелости в руках, она вместе с другими девчонками сбегала с крыльца школы. Надежда ждала ее. Юля бросилась к ней на шею, расцеловала.
   - Мама, я так рада тебя видеть. Вот аттестат. С отличием!
   Через несколько дней после выпускного бала у Юли с отцом произошел неприятный разговор. Он настаивал на том, чтобы дочь шла учиться в медицинский институт.
   - Ну почему медицинский? - раздраженно крикнула она.
   - Я так хочу. Сказал и точка, - ответил отец.
   - Да с твоими миллионами мне не обязательно учиться. Можно прожить и без высшего образования.
   - Миллионы - дело ненадежное, сегодня есть, завтра растворились, а образование категория пожизненная. Его у человека не отнимешь.
   - А жить когда?
   - Если ты включаешь в слово "жить" только трату отцовских денег, то я зря старался воспитать достойного человека.
   - Родители, родив детей, обязаны позаботиться об их материальном благополучии.
   Возмущенный Прозоров попытался ей возразить, но вдруг повернулся и пошел на выход. Обиженная Юля посмотрела на ретировавшегося отца и бросила ему в спину:
   - Я вас не просила меня рожать, и жить я буду, так как сама хочу. Понятно, как хочу сама.
  
   Смелов в кабинете разговаривал по телефону. Он сидел и крутился в кресле, отвечая на звонок. - Имей совесть, Дашок! Сегодня год как мы с тобой виделись. Хочу тебя, понимаешь? Хочу! Почему невозможно? Брось ты все свои обстоятельства. Кто я для тебя в конце концов? Я два десятилетия живу твоими обещаниями. Сейчас буду.
  
   Надежда, Юля и Ульяна сидели за столом на кухне, опечаленные, не желающие осознать случившееся. Виталий Прозоров попал в автомобильную катастрофу. Остался жив, но с работой было покончено навсегда, как и самостоятельными передвижениями. Его машина вдребезги разбилась, шофер погиб, а он чудом выжил. Сейчас Надежду беспокоило состояние здоровья мужа, Ульяну - сочувствие больному, а Юлю интересовали совсем другие заботы.
   - И кто теперь будет управлять фирмой?
   - Сергеев, заместитель, а подписывать документы и распоряжаться всем буду я, - ответила Надежда.
   - "Кухарка будет управлять государством?" Ленинские тезисы вспомнила, мама?
   - Я экономист по образованию и часто помогала Виталию с бумагами.
   - Значит, ты теперь главный финансист и обращаться за деньгами я должна к тебе? - настаивала Юля.
   - Конечно, у тебя ничего не изменится. Свои деньги на расходы ты получишь.
   - И это всё? А ты будешь распоряжаться всем? Одна?
   - Юля, побойся Бога. Речь идет о жизни и смерти твоего отца, а ты о деньгах, вмешалась Ульяна. - Откуда в тебе эта жадность?
   - Пошли вы подальше, - сердито ответила Юля и хлопнула дверьми.
   Оторопевшие женщины вопросительно посмотрели друг на друга. Ульяна встала и молча принялась за мытье посуды, не глядя на Надежду. Надежда следила за движениями кухарки. Ульяна повернулась к Надежде.
   - "Вот тебе, бабушка и Юрьев день", - промолвила хозяйка.
   - За что боролись, на то и напоролись. Любовь без оглядки сделали девчушку бесчувственной к страданиям отца и жадной до денег. Кто воспитал? Кто виноват? У своего сыночка отобрала любовь и всю передала приёмной дочери. Теперь не плачь. Хорошо ещё, что она не знает, что ты ей не родная мать.
  
   В столовой мединститута Юля молча допивала чай. К ее столику подошел высокий, самоуверенный, спортивного вида парень. Юля давно заприметила его и желала познакомиться с ним поближе. Он же всегда в окружении смеющихся девушек, поглядывал в её сторону. Увидев её, расстроенную, притихшую, решился подойти к ней.
   - Давно мечтал познакомиться с Юлей Прозоровой, - присаживаясь за столик, сказал парень.
   - Я тоже заприметила тебя, как только поступила в институт. Жаль, что мы выступаем с тобой в разном весе. Ты - выпускник, а мне еще год интерна.
   - Извини, но я вижу, в последнее время тебя что-то гнетёт?
   - Гнетёт? Нет, гложет, давит, режет, убивает, - прорвалась Юля. - Не знаю почему, но мне хочется признаться тебе во всем. У меня нет подруг, друзей. Я одна, выговориться не с кем. Ты мне кажешься очень надежной опорой в жизни.
   - Я выслушать умею, - ответил Александр. - Помочь? Понадобится, помогу. Ты мне очень нравишься, малышка. Извини за скороспелое признание.
   - Наоборот как раз во время. Я на распутье мыслей и не могу сама в них разобраться.
   - Александр, - подсказал он, подсаживаясь поближе, - Расскажи.
   - Мой отец - миллионер. Попал недавно в аварию, инвалид в коляске. Развалина. Не ходит, еле говорит, отошел от дел. Всем в доме стала заправлять моя мать. Я - единственная их дочь не имею права взято то, что мне нужно. Меня ограничивают в деньгах, поступках. Навязывают свои идеи, желания. Даже прислуга мной управляет. Я так больше не могу. Хочу полной свободы действий.
   - Бунт на корабле?
   - Можно и так назвать. Нет терпения смотреть на мамочку. Как клуша сидит на деньгах, ни себе, ни людям. А прислугу, ведьму старую, я удавить готова.
   - Зачем давить, если можно заменить. Я помогу тебе найти подходящую, которая будет выполнять твои указания.
   - Хорошо бы, - нетерпеливо ответила Юля. - У нас сотни миллионов. Недвижимость. Мой отец был далеко не Фомка, успел на ярмарку, во время приватизировал, сколько можно было прихватить типу такого ранга.
   - А мать?
   - Изжога - не человек. Умишко невелик, амбиции безмерные.
   - Как ты свою мать не любишь. За что?
   Сердитая Юля мяла салфетку. Александр поднял за руку девушку со стула, обнял за плечи и повел к выходу. Они нашли полное понимание, целовались на скамейке в сквере, ходили по аллеям, Юля прижималась к своему спасителю от тягостной скуки, а Александр был в полном восторге от столь удачного, по его мнению, знакомства.
   Вечером этого дня Александр и девушка эксцентричной внешности, которую он называл Симой, сидели на скамейке. Он фривольно шарил у нее под жакетом по груди. Она возвращала его руку на его собственные колени. Александр откинулся на спинку скамейки.
   - Кое-что узнала. У меня там свой охранник работает, двоюродный брат. Прозоров - инвалид. Юлька сама по себе ничего не представляет. Одержима завладеть всем имуществом, стать полноправной хозяйкой.
   - Ну, а Надежда, свет Ивановна, - что ты скажешь про неё, Симон?
   - Сима, - поправила его девушка. - Сима. Запомни, наконец. А вот Надежда Ивановна, - тут ты упадёшь, не встанешь. Это сестра родной матери Юли. Алёна умерла при родах. У Надежды была любовная интрижка с Прозоровым, отцом Юли.
   - А дальше?
   - Алёна их застала в любовной сцене и выгнала сестру. А когда умерла, Надежда вышла замуж за своего любовника и стала для Юли мамой.
   - А Юля знает, что Надежда ей не мать, а тётка? Да еще бывшая любовница отца?
   - Неведомо сего отрочице. И это сыграет положительную роль для нас с тобой. Я устроюсь к ним экономкой, стану подругой Юле, а ты...- она внезапно взъярилась. - Ты смотри не влюбись в наследницу миллионов? Я никому тебя не уступлю.
   - Ты, Симон, вне конкурса. Как только осуществится наш план и будет достаточно капусты, мы бросим кости на берегах Кипра или еще где. Сима, помощница, друг, любимая, у нас все получится.
  
   На скамеечке в сквере Александр в нетерпении ожидал запаздывающую Юлю. Она появилась и села рядом с Александром. Он обнял её. Поцеловал в щечку. Нежно поглядел в глаза девушки, долго, призывно, отчего та опустила глаза, не выдержала взгляда.
   - Здравствуй, что за новости ты собираешься мне сообщить?
   - Сногсшибательные. Знаешь ли ты, моя прелесть о том, что Надежда Ивановна твоя тётя, а не мать?
   Удивленная Юля приподняла брови, отрицательно покачала головой. Она опешила. Даже слов не нашла от столь дерзкой новости.
   - Мамой твоей была Алёна, она умерла при родах. Но это еще не всё. Надежда, свет Ивановна, имела любовный роман с твоим отцом. Алена застала любовников в постели и выгнала изменницу-сестру из дома. Как она попала в дом после смерти твоей матери и стала воспитывать тебя, не знаю.
   Некоторое время Юля бесцельно скользила глазами по зеленым ветвям деревьев, встала, внимательно посмотрела на собеседника.
   - Это правда? Моя мама умерла, а сестра её ложе заняла обманом? Но почему мне старая Ульяна не рассказала об этом?
   - Она с ней заодно. Ты свою мачеху спроси внезапно. У вас есть фотографии, вот пусть и расскажут, кем тебе приходится Алёна. А старуху Ульяну, сводницу, нужно выгнать немедленно. Я тебе найду отличную экономку, она станет твоей подругой, будет заботиться. Это моя родственница, она закончила кулинарный техникум, готовит, объядение. Умная, молодая, вам будет, о чём поговорить. И она нуждается в работе. Зовут Сима. Ты сразу же почувствуешь себя настоящей хозяйкой, Сима будет подчиняться тебе беспрекословно.
  
   Вечером Юля принесла альбом с фотографиями на кухню, где как обычно Надежда разговаривала с Ульяной. Они обе замолкли, как только она вошла. Увидев альбом, Надежда вопросительно посмотрела на Ульяну. Та ответила ей коротким взглядом. Юля открыла страницу с фото, на нем была изображена Алёна.
   - Это моя мама? Да? - спросила она врасплох.
   - Она, - растерянно ответила Надежда, - но я не виновата, что Алёна умерла . Меня она вызвала к себе перед самыми родами. Была серьезно больна.
   - И ты осмелилась приехать после того, как она тебя выгнала? - последовал беспощадный вопрос.
   - Опомнись, дочь, я отдала тебе лучшие годы жизни.
   - Мне или деньгам отца? Жить в нищете, наверное, хуже, чем быть нянькой чужого дитя? Не так ли тётя?
   - Кто вбил тебе в голову эту чушь? Подумай, как я к тебе всегда относилась? Разве между нами были какие-то недоразумения?
   - Нет, - подумав, ответила Юля, - но это не значит, что вы с отцом должны были обманывать меня. У меня сейчас приём в клинике, я иду туда на практику. Позже поговорим.
   После ухода Юли, Ульяна подошла к хозяйке.
   - Чаю? - спросила она.
   - Лучше отравы, чтобы не слышать такого.
   - Я видела её в компании парня, не раз, - с расстановкой резюмировала Ульяна.
   - Ослеплена любовью проходимца?
   - Скорее всего. Раскрытие тайны никому до сих пор было не нужно.
   - Что мне делать? - Надежда смотрела на старую женщину с надеждой утишить боль нервного перенапряжения.
   - Ждать. И бури утихают, и землетрясения, наделав дел, успокаиваются. Поживем, увидим. Да. Кто-то разбудил спящий вулкан стяжательства. По трупам пойдет наша дева.
  
   В кабинет доктора Смелова вошла Юля. Он с любопытством разглядывал юную посетительницу. Она смущенно перебирала пальцами ручку сумки.
   - Понравилась вам наша клиника, Юлия Витальевна?
   - Еще бы. О такой можно только мечтать. Новейшее оборудование, сверхсложные операции по пересадке человеческих органов. А осложнений с поставкой доноров не бывает?
   - Это самый трудный момент. Больных, нуждающихся в пересадке, гораздо больше доноров. Годами ждут своей участи.
   - Всё поставляется централизованно?
   - Да, специальная больница готовит донорские органы. По нашим заявкам доставляют то, что у них появляется.
   - А донор-больной бывает?
   - Конечно. Если в ДТП попал в нашем районе, и его доставляют к нам. Его данные соответствуют заявленному официально. У человека нет надежды выжить, родные согласны.
   - А если нет родных?
   - Тогда на усмотрение профессора.
   Звонок телефона прервал их беседу. Смелов взял трубку. Юля, сделав, шуточный, но изящный реверанс, помахала ему ручкой и удалилась.
   - Алло! Я слушаю. Это ты, Александр? Я думал, что кто-то другой. К сожалению, не она. Да все сижу и жду, - крикнул он в трубку, рассердившись, - королева запечная, много о себе думает. Сделала из меня паяца, дурака по жизни.
   В двери заглянула медсестра. Игриво посмотрела на доктора. Он вышел из-за стола. Она потянулась к его губам. Он поцеловал ее в лоб. Отстранил.
   - Вас профессор вызывает, Эдуард Борисович, - с кислой миной произнесла прелестница и вышла из кабинета.
   Профессор сердито уставился на вошедшего хирурга. От былого ловеласа, сидящего в кресле, осталась только грива великолепных седых волос. Он жестом пригласил Смелова присесть.
   - Вы, Эдуард Борисович, говорят вчера были ни бе, ни ме, ни кукареку. И на работу опоздали. Вы думаете, что если являетесь отличным хирургом, можете позволять себе пьянствовать, опаздывать на операцию? Так можно и форму потерять. А хирургу такого ранга необходимы трезвость мысли и твердая рука. По вашей милости вчера не состоялась пересадка почки. Я тот скандал, что мне родные больного закатили, перевожу на вас.
   Смелов слушал молча, возразить было нечего. Его спасла от дальнейшей экзекуции женщина, лет тридцати, с серьезными глазами. Она остановилась у стола профессора. Смелов рассматривал её мраморность кожи открытого платья, хорошие пропорции фигуры, аристократизм движений. Профессор встал ей навстречу, поцеловал.
   - Можно к тебе, папа?
   - Рад видеть, проходи, - он повернулся к Смелову, - вчера из-за границы прибыла.
   Знакомься, дочь - светило хирургии Эдуард Смелов. Ведущий хирург, холостяк. Хочу, чтобы ты узнала его поближе.
   - Ничего себе светило, - протягивая руку Смелову, проговорила Лидия, - от такого светила сердце в пятки сползает. Я поздороваться зашла. Ты, папа, рано уехал, я еще спала, - она снова обратилась к Смелову, - я приглашаю вас на коктейль. Завтра в восемь вечера.
   - Слушаю и исполняю, - целуя ей руку, ответил Смелов.
   После ухода Лидии, профессор обратился к Эдуарду. - Ну что ж, разнос не состоялся. Вам повезло. Я редко видел дочь. С женой развелся. Она до самой смерти по заграницам шастала. Смотрите, не опаздывайте на коктейль, доставьте мне удовольствие видеть дочь весёлой.
   В доме профессора Смелов обнаружил с десяток пар. Ни с кем из них он не был знаком. Ему становилось явно скучно. Он подошел к стене, где были развешаны картины и начал их разглядывать. Лидия незаметно подошла сзади.
   - Скучно? - спросила она гостя.
   - Ужасно, - улыбнулся Эдуард.
   Он поцеловал протянутую ему руку. Лидия опустила глаза. Её грудь явно задышала чаще обычного. - Идёмте, я покажу вам дом, - она взяла его под руку.
   Прошли несколько комнат. Их было не менее шести. Вошли в небольшую гостиную. Прямо перед ними стояла тахта. За опущенными ресницами Лидии мелькнула страсть. Она короткими вскользь взглядами рассматривала гостя и переносила снова взор на кончики своих туфель. Смелов стоял в растерянности. Он не знал, как ему поступить с дочерью босса. Снова поцеловал ручку. Лидия подняла ресницы и призывно посмотрела на него. Он остался без движения. Тогда она молча взяла его за руку и посмотрела на стену. Смелов по направлению её глаз определил местонахождения выключателя, но не понял, что ему делать дальше. Она, держа его за руку, шагнула к электрическому кругляшу на стене и другой рукой вырубила свет.
   Смелов включил свет. Лидия молча глядела, как он приводит себя в порядок. Стремительно соскочив с тахты, поцеловала его.
   - Непонятно, кто из нас кого совратил? - рассмеялся он.
   - Теперь ты обязан на мне жениться, - ответила она, поправляя прическу.
   - Мадам, я предлагаю вам руку и сердце, - в тон ей ответил новоиспеченный жених.
   Лидия подвела кандидата в мужья к отцу и тихо, чтобы не слышали окружающие, сообщила ему новость. - Твоя дочь, кажется, выходит замуж.
   - Кажется, или выходит? - спросил профессор, глядя на Смелова.
   - Я только что сделал вашей дочери предложение, - поклонился он отцу невесты.
   - И она его приняла? - удивился отец.
   - С огромной радостью, - ответила дочь.
   - Вы меня разыгрываете? - озадачился профессор.
   - Абсолютно серьезно, - подтвердил Эдуард.
   - Но вы же познакомились только вчера?
   - Это ни о чём не свидетельствует, - запротестовала Лидия.
   - Неприступная крепость, а сдалась в одно мгновение, - пробурчал отец.
   - Я рада своему поражению, - потерлась щекой о щеку отца Лидия.
  
   Кабинет директора неординарен. На письменном столе расположилась бутылка водки, соленые огурчики. Профессор и Смелов выпили по рюмочке, крякая, закусили огурцом. - Первейшая закусь в деревне, - жаль, что я не сообщил ничего родителям.
   - Хорошо. И правда хорошо. Ваша годовщина подорвала мои традиции не пить много. Я до сих пор не верю, что моя дочь вышла замуж, да еще с такой космической скоростью.
   - А я впервые лечу вечерами домой. Меня ждет жена.
   Дома его встретила Лидия. - Я так соскучилась. Ждала.
   - Я тоже, - ответил он. - С нашей свадьбы прошел год, а как один день. Пойду, умоюсь.
   Назавтра, едва Смелов закрыл за собою дверь кабинета, раздался междугородный звонок.
   - Даша ? Ты откуда? Из дома? Рад тебя слышать.
   - Мне нужно кое-что тебе сказать, - услышал он на другом конце провода.
   - Мне тоже, - ответил он, не дослушав, что она хотела ему сообщить. - Я женился.
   - Когда? - упавшим голосом спросила она.
   - Чуть больше года.
   - Извини, мне пора, - ответила Даша. - Мой муж умер. Недавно.
   - Сочувствую, - сказал Смелов и только после того, как положил трубку, с ужасом осознал известие. Дашин муж умер, преграда двух десятилетий преодолена, а он теперь женат. Вскочил с кресла, открыл окно. Закурил. Сердце глухо стучало. - Свободна!
   Смелов в кабинете просматривал истории болезни, когда к нему вошел Александр.
   Хозяин кабинета посмотрел на визитера. Приподнял брови в немом вопросе.
   - Там в пятую палату поступил старичок. 65 лет. Капиталист. А с дочкой не в ладах.
   - Что хочет дочь?
   - Эвтаназии.
   - Здоровому отцу?
   - Отец не знает, что он здоров. Они ему наплели о загадочной болезни, и он поверил. Сейчас под капельницей. Чтобы угомонить бодрячка подключил седативные. Станет вялым, полусонным.
   - И сколько стоит наш миллионер?
   - Полмиллиона баксов.
   - Дорогой, - откинулся в кресле Смелов. - И тебе его не жалко?
   - Я цель поставил, скопить капитал и выехать отсюда. Купить клинику и жить, не зная горя. А вы не то же думаете?
   - Пожалуй. Но мне не для кого жить. Я свою жизнь давно сбросил под откос.
   - Из-за неё? Она вам не звонила?
   - Звонила. Сообщила, что умер муж. Ждал так долго, преграды устранены, а я теперь женат.
  
   В доме Прозоровых наладился неустойчивый мир. На кухню вошла Юля. Она раздраженно шагала по кухне, но, увидев, что её маневр не заметили, остановилась.
   - Ульяна, подай мне чаю, - приказала она.
   - Чайник на плите, горячий, у меня руки в тесте, налей сама, - ответила старуха.
   - Подавать чай, ваша обязанность, - подчеркнула Юля.
   - Смотри-ка голосок прорезался у девы. Учитель у тебя хороший видать, сразу видно поешь с чужого голоса.
   Юля нервно повернулась и убежала. Ульяна вымыла руки, налила чай, поставила на стол. Присела на стул, вытянула ноги.
   - Ох, ти, тошно моё. Износилась, мочи нет больше. А куда деваться. Жить негде, родни никакой. Смолоду жизнь положила на этих хозяев. Состарилась. Трудилась как пчела.
   На кухне появились Надежда Ивановна и Юля. Вторая явно настроилась воинственно. Задрав нос, осталась стоять у входа. Надежда прошла к столу. Ульяна сердцем почуяв недоброе, молча смотрела на хозяек. Натруженные ноги болели, ныла спина. Она еле встала, согнутая прошла к плите.
   - Ты что, Ульяна, очумела, хамишь, не выполняешь распоряжения хозяйки? - выговаривала Надежда.
   - И ты туда же. Неужели не видишь, что идёт борьба за мое выживание из дома. Я ей мешаю. Да не только я, смотри, Юлии скоро станет тесно и с тобою. Я уверена, мне нашли замену.
   - Не придумывай, старая. Я не хочу другого человека в доме. Ты больная, прожила здесь век. Куда пойдешь?
   - Ты правильно сказала, я изношенная работой на вас, лошадь. Мне порой уже невмоготу прислугой быть. Устала. Неужели за пятьдесят лет преданности этому роду я не заслужила отдыха? Мне сегодня семьдесят исполнилось.
   - Да? - удивилась Надежда, - а я не в курсе.
   - Невелика заслуга быть именинницей, - подала голос Юля.
   - Смотри, Надежда, как бы и тебя не постигла моя участь. Выставят за двери и не скажут за что.
   - Мне жаль, но придется нанять другого человека. Молодую прислугу.
   - А меня? Меня куда? - вопрошала Ульяна.
   - Найдем мы тебе угол, - неуверенно высказалась Надежда, - хоромы большие, флигель пустой. Питаться будешь с нами, заслужила.
   - Ни за что. Работодатель не отвечает за судьбу своих работников. И я хочу, я требую, оставьте нас. Вы немощны, не можете работать. Много желающих на ваше место. Я не хочу сама наливать чай и слушать ворчание старухи.
   - Ты, дева, далеко пойдешь, - молвила Ульяна, тяжело поднимаясь со стула, - Но помни, за всё в жизни нужно платить. За все наши грехи существует возмездие, кара свыше. И тебе её не избежать.
   - Не каркай, - отчеканила Юля, - и поскорее оставь нас.
   - Прощайте, - кланяясь хозяйкам, ответила Ульяна, - пора мне действительно собираться. Не хочу, не могу быть здесь дольше ни одной минуты. Неблагодарность - тяжкий грех. Поверь, Надежда, это отродье достанет и тебя. Ненависть движет её поступками. Уйду я от вас, хоть и не знаю куда.
   - Убирайся старуха! - крикнула в ярости молодая хозяйка. - Убирайся!
  
   В доме профессора собралась вся семья. Смелов за столом рисовал план предстоящей операции. Профессор листал журналы, Лидия откровенно скучала.
   - Опять ты занят. Мы женаты четыре года, а кажется что сто. Я всегда одна.
   - У меня завтра серьезная операция.
   - А я хочу внимания, - капризничала жена.
   - Роди ребёнка, будешь занята.
   - Ты знаешь, что детей у меня не будет.
   - Давай возьмем готового.
   - Я не хочу чужого, да и от своих была бы не в восторге. Я не люблю детей.
   - Тогда иди работать.
   - Ты дерзок, если предлагаешь мне то, что со мной несовместимо.
   Сердитая Лидия выскочила из комнаты. Профессор закурил сигару. Помолчал.
   - Поговорим, зять? - спросил он после паузы.
   - Поговорим. Мы с вами стали заниматься преступным промыслом?
   - Ай, яй, зятек, да в тебе невинность заговорила. Я думал, ты понимаешь всё с первого дня. Операция донор-больной почти всегда носит криминальную основу, тем более что у нас эти доноры неучтённые, безымянные люди.
   - Люди, пропавшие без вести, - уточнил Смелов.
   - Пожалуй, да. Но они проходят наряду с плановыми операциями и слава о тебе, как о хирурге, шагнула за рубеж. Тебя ставят в ряд самых знаменитых светил.
   - Я как страус, прячу голову под крыло, не желая видеть очевидных вещей, обременяющих совесть. Я, например, не интересуюсь, откуда у меня донор лежит на столе, подготовленный другими для операции.
   - Щадил тебя. Всю грязную работу выполняют другие. А публику берём на улице. Подростки, бомжи, иногда вполне приличные люди. Зазевается парень или девушка на вокзале, в аэропорту, а наш агент ведет раззяву в ресторан, потом приглашает к себе домой. Обычно до дому не доезжают, прямо сюда без сознания.
   - Они их бьют? - насторожился Смелов.
   - Как грубо. Просто усыпляют. А потом в вену укол и человек готов для опытов-анализов. Ты знаешь, сколько больных ожидает доноров? Все хотят жить, но не все могут оплатить свое продление жизни.
   - Нам даже в аду будет мало места.
   - Оставь лирику. Живем один раз. Наши счета пополняются и составляют настолько приличную сумму, что можно хоть сейчас уехать куда угодно свободными от всех и вся.
   - А кто нам дал право сортировать людей на нужных и ненужных?
   - Власть. Всякий извлекает выгоду из того, чем владеет. Ты помнишь день своего морального падения?
   - Конечно. Эвтаназия. Я из чувства сострадания помог Николаю.
   - Взял грех на душу. Убил человека.
   - Как грубо.
   - За то верно.
   - За грехи родителей ложится ответственность на детей. Хорошо, что у меня их нет.
   - У тебя, Эдуард Борисович, минорное настроение. Пора тебе отдохнуть. Развеяться. Хочешь на недельку сорваться и уехать, куда глаза глядят? Побеситься на славу? - хитро подловил зятя профессор.
   - Раньше да, а сейчас нет.
   - Я знаю. Поезжай в другое место. Со шлюхами оттянись. Попьянствуй. Встреться со старыми друзьями.
   - Я подумаю.
  
   Смелов подошел к двери Дашиной квартиры. У нее при виде его округлились глаза. Она поспешно вышла в коридор, не приглашая войти. Он удивленно молчал, глядя на нее.
   - Там кто-то есть? Любовник? Новый муж? - настаивал он.
   - Уходи, я к тебе сама приеду. Ты где остановился?
   Неожиданно дверь распахнулась и из-за спины Даши выгляну подросток лет четырнадцати-пятнадцати. Он улыбнулся Смелову. Потом взял его за рукав и потащил к двери.
   - Пойдем к нам в гости.
   - Ты кто? - удивленно спросил Смелов.
   - Мамин сын. Борис.
   - Сколько тебе лет?
   - Пятнадцать.
   - Ты учишься?
   - Конечно. Заканчиваю восьмой класс.
   Смелов вопросительно смотрел на Дашу. Та уклонилась от взгляда. Она потихоньку вталкивала сына в дверь. Когда дверь захлопнулась, Борис принялся настойчиво молотить в нее ногами.
   - Откройте, - кричал он, - откройте.
   - Уходи, - шепнула Даша, я буду скоро.
   В гостиничном номере Эдуард у зеркала рассматривал свое отражение. Скалил зубы, хмурился.
   - Проспал любимую. Наверняка у неё есть муж или любовник.
   Стук в дверь отрезвил его мысли. Он открыл её и пропускал Дашу в номер так, что ей пришлось протискиваться. Жадно принюхивался к полузабытому запаху женщины. Родному, неповторимому. Даша вошла и присела на диван.
   - Не томи меня, Даша. Это мой сын? Итог одного из наших свиданий?
   - Да.
   - И ты посмела скрыть от меня ребёнка?
   - Ты женат.
   - Я женился намного позже его появления на свет.
   - Тогда еще был жив мой муж.
   - Сын носит его фамилию?
   - Да. Он Борис Васильевич Залесный.
   - А должен быть Борис Эдуардович Смелов.
   - Что теперь вспоминать о прошедшем. У тебя есть дети?
   - Не имеется.
   - Я была в твоём городе после того, как ты мне сообщил о женитьбе. Мне рассказали, что жена твоя дочь профессора, хозяина клиники. Ты счастлив. Работой доволен.
   - Я готов полжизни отдать, чтобы вернуть всё обратно.
   - Неправильно будет смущать Бориса, вселять несбыточные надежды.
   - Он мой сын и я хочу к нему. Но прежде позволь обнять тебя.
  
   В палате подготовки для операции по пересадке органов лежал старик, Никита Сидорович Вершинин. Это был крепкий мужик с большими жилистыми руками, лет шестидесяти пяти. Занимался удачно-таки торговлей и его фирмы, многочисленные филиалы находились не только на родине, но и за рубежом. Миллионные прибыли были заработаны им серьёзным трудом. Начинал с магазинчика, но пошёл в гору , когда организовал собственные подсобные хозяйство по выращиванию овощей без химических добавок. Его вывела на орбиту бизнеса экология, которую он боготворил. И у него везде была постоянная клиентура частная и оптовики. Теперь он находился в больнице и беспокойно оглядывал молоденькую санитарку, прихрамывающую на одну ногу, курносенькую мало заметную девушку.
   - Как зовут тебя, милая? - спросил он.
   - Светлана. Я ваша няня. К вам приставлена специально.
   - Это хорошо, Светлана, только вот я не знаю, зачем меня сюда привезли. Я никогда не прибегал к пилюлям и уколам и чувствовал себя прекрасно.
   - Наверное, у вас болезнь обнаружили, если привезли сюда. В больнице здоровых не бывает.
   - Не знаю, не знаю, - сомнительно покачал головою старик, - я даже не помню, как попал сюда.
   - Значит, вы все-таки заболели. Вам сколько лет?
   - Шестьдесят пять. Работаю, не сижу ни на чьём иждивении. Только вот моя дочка всё боссом стать хочет. В мозгах у неё извилины дали сбой, только жадность осталась, руки загребают то, что ими не создано.
   - Она же ваша дочь, зачем вы так о ней? - поинтересовалась Светлана.
   - Познакомишься и поймешь, что она не дочь, а больше на аспида похожа. - Он ощупал себя руками, - странно, руки здоровы, ноги ходят, голова в порядке, а я на постельном режиме, - подытожил Никита Сидорович и отвернулся к стене.
   Светлана уже закончила уборку в палате, когда в проеме двери без стука появилась дочь старика. Он услышал её и повернулся к ней лицом. Она вызывающе смотрела на него и молчала. Он с некоторым недоумением ждал объяснения происходящему.
   - Хороший персонал тут, - нервно заговорила она, - не дают прохода.
   - Зачем ты меня сюда отправила? - опуская ноги на пол, спросил отец. - Я здоров как бык?
   - После капельниц, - последовал иронический ответ.
   - Я после них как раз и чувствую, что хуже становится. Зачем пришла?
   - Доверенность кончается. А без неё меня никто не признаёт. Ты должен немедленно подписать другую, постоянную, не как эту на неделю.
   - Не выпишу, не надейся, у тебя власть еще три дня будет в руках. Забирай меня отсюда, я что некондиционный? Умом обделённый, не могу за себя отвечать?
   - Все старики становятся такими.
   - Ты забыла, что в моем возрасте еще жениться можно.
   - Вот-вот. Блажь в голове, ещё и вправду меня мачехой наделишь.
   - Будь я нищим, ты бы меня в больницу не упекла. Я не болен, но как попал сюда, не помню. Попил пивка и отключился. Подсыпала чего?
   - Ты невыносим отец. Доверенность может подписать врач.
   - Не дождешься. Захотела распоряжаться плодами чужих трудов?
   - Я твоя дочь, и ты обязан содержать меня, как подобает.
   - Тебе сорок лет. А ты не знаешь где у коровы титьки. За то меня доить научилась. Стричь купоны.
   - Отец, прошу тебя, дай мне доверенность. Я не уйду, пока не подпишешь. Слышишь, папа?
   - Не выйдет, не проси. Прощай. До скорого дома, а не здесь.
   После ухода дочери, Светлана вышла из подсобной комнаты при палате, куда она вынуждена была спрятаться.
   - Мне так неудобно, я всё слышала. Какая злая у вас дочь.
   - В трясину жадности попала. Не успокоится, пока не захлёбнется. Ты, Светлана, позови-ка мне врача, поговорить с ним надо.
   Санитарка вышла из палаты и направилась исполнять просьбу больного. Совершенно неожиданно она увидела, стоящих у окна дочь старика и Александра. Они её видеть не могли, она их прекрасно. Недовольная дочь выговаривала Александру.
   - Вам не хватает баксов? Полмиллиона мало? Скажите, я добавлю столько же. Но мои условия - в течение двух дней, как и договорились. Кончается доверенность, и я не могу ждать.
   - Мы с вами торгуемся, как будто речь идет не о жизни человека, а о поставках репы, - цинично напрягся Александр.
   - Я выполнила ваши условия. Утром привезу платежку о переводе на указанный счёт. Точно такую же сумму. Надеюсь, договорились?
   - Все будет сделано, - ответил Александр, и они отправились дальше по коридору.
   Испуганная Светлана вернулась в палату, с блуждающими глазами и трясущимися руками.
   - Где врач? - нетерпеливо спросил больной
   - Вы не поверите, но ваша дочь и он сговорились убить вас. Подробностей не знаю, но она перевела полмиллиона долларов на их счёт за вашу смерть и столько же обещала перевести сегодня. Вам грозит опасность.
   - Не верю, разыгрываешь ты мне, или пытаешься оклеветать ее. Врачи клятву Гиппократа давали, не может быть. Не может! Иди и охладись. Уходи, не могу смотреть на лгунью.
   Светлана молча вышла из палаты. Старик, приподнявшись на локоть, с гневом смотрел ей вслед. - Решила поживиться девка за счет вранья. Ну Яго в юбке, держись, я тебе задам убийство.
   Профессор держал снятую трубку телефона в руках, когда к нему без стука ворвалась Светлана. Удивленно приподымаясь с места, профессор грозно смотрел на нарушительницы субординации.
   - Почему вы врываетесь ко мне в кабинет?
   - У меня срочное сообщение, - пролепетала испуганная няня.
   - Срочное? У тебя? - он насмешливо оглядел посетительницу.
   - В больнице готовят убийство больного, у которого я нянечкой работаю.
   - У вас случайно нет температуры? - откинувшись на спинку кресла, спросил он.
   - Я сама слышала, как доктор с дочерью больного решили добавить ещё полмиллиона за то, что старик исчезнет.
   - Так, - озадаченно произнес хозяин кабинета, - всё ясно разговор шел о поставке и оплате нового оборудования. Полмиллиона перевели и еще через два дня должна поступить вторая половина. А исчезнет, значит передаст управление фирмой своей дочери, что вполне понятно при его состоянии здоровья. Что тут такого?
   - Но я слышала, - неуверенно произнесла Светлана.
   - Играешь в детектива, что хотела услышать, то и получила. Обвиняешь честных людей в грехах. А клевета - наказуемая уголовная статья. Подумай, прежде чем продолжать настаивать на данном разговоре.
   - Но я, - пролепетала Светлана...
   - Вот что, дорогая, я отстраняю тебя от работы с этим больным. Вообще от общения с теми, кто находится у нас на лечении. Будешь убирать кабинеты и коридор служебного корпуса. Понятно?
   - Понятно, - ответила девушка упавшим голосом.
   Огорченная девушка остановилась у палаты старика. Стояла и смотрела на двери, затем нерешительно открыла их и вошла внутрь.
   - А это ты? Опомнилась? Это хорошо, когда человек осознает свои ошибки.
   - Меня перевели от вас в служебный корпус.
   - И правильно сделали. Ты не имела право переводить слова в домыслие, от которого волосы дыбом встают. Прощай девчонка. Не хочу тебя больше видеть.
   - Я не хотела вас огорчать.
   - Иди, иди, да впредь обдумывай, что скажешь. Не забывай о Яго. История повторяется в любое время и в любой стране.
  
   В квартире Даши царила радость. На полу, на ковре Смелов и Борис рассматривали фотографии в альбоме. Даша глядела на них и улыбалась. Смелов иногда хватал в охапку сына, и они принимались кататься по полу, как медвежата. Беспрерывной поток нового общения, незнакомого ранее ему как отцу, придавал Смелову смысл бытия, счастья познания себя в новом качестве родителя. Сын тоже не мог ни на минуту расстаться с отцом. Ревниво наблюдал за ним, когда тот в минуты нежности разговаривал с Дашей. Борис немедленно вмешивался в их разговор, и они снова неслись на качели, в кино, музей, просто на прогулку. Бегали по аллеям в догонялки. Даша только посмеивалась над ними, но ее жизнь приобрела тоже совсем иной смысл. Долгожданное счастье воцарилось в этой квартире.
   - Ты больше не уедешь, папа? - спросил вечером Борис Смелова.
   - Ненадолго, чтобы только уволиться с работы.
   - И мы будем вместе всегда?
   - Всегда, - уверенно ответил Эдуард.
   - Неужели мы больше не расстанемся с тобой? - спросила Даша.
   - Несомненно, - ответил он решительно.
   На вокзале, когда поезд тронулся, Даша и Борис махали ему руками, а он прилип к окну, словно выдавить его хотел, чтобы выскочить к ним на перрон.
   - Классный у меня папаня, - сказал Борис Даше, когда они вернулись домой. - Хочу носить его фамилию. Смелов.
   - Будешь ты Смеловым Борисом Эдуардовичем, не Залесным. Будешь.
  
   В клинике назревал скандал. Дочь старика, злая как фурия, требовала от Александра выполнения договора. Она размахивала бумажкой, платежным поручением.
   - Только не в стенах больницы, - успокаивал ее Александр. Тут вышла неприятность с няней. Она слышала наш разговор.
   - Мне хоть в поднебесье, но не позднее завтрашнего дня.
   Александр вошел в палату старика. Тот хмуро поглядел на доктора.
   - Здравствуйте, Никита Сидорович. Как мы себя чувствуем? Сегодня прекрасная погода, не хочется в здание заходить.
   - Как может себя чувствовать здоровый человек в больнице? - недружелюбно ответил больной. - Хреново.
   - Ваши анализы получили. Они у вас прекрасные.
   - Я могу быть свободным?
   - Конечно. В три часа вас выпишут.
   - Я хочу сейчас. Здесь каждый час за месяц пойдет.
   - Мы вас так просто не отпустим. Я позвоню вашей дочери, за вами пришлют машину. У вас здесь нет одежды, её тоже доставят.
   - Ладно, - проворчал старик, - больше ждал. Подожду трех часов.
   В три часа Никите Сидоровичу привезли одежду. Он был готов на выход за несколько минут. Быстро спустился с крылечка и подошел к своей машине. Недовольный, обратился к незнакомцу, открывшему ему дверцу.
   - Не пойму, машина моя, а водитель чужой. Где Петр?
   - Он в больнице. Аппендицит.
   К машине подошел Некто. В белом халате поверх пиджака, белой шапочке, надвинутой низко на глаза, в марлевой маске. В руках его маленький чемоданчик.
   - Подвезите меня, пожалуйста, к больному. Все скорые нарасхват, здесь совсем недалеко.
   - Садитесь, места хватит, - ответил Никита Сидорович. - Помочь человеку надо, вы что же сразу и маску надеваете?
   - Я гриппую, а болеть некогда. Положено носить респиратор.
   Машина тронулась и плавно начала набирать скорость. Неожиданно на повороте шофер затормозил, да так, что Некто лбом стукнулся о голову старика. Правая рука пассажира резко опустилась в районе шеи впереди сидящего.
   - Ну, ты даешь! - потирая шею, проворчал старик.
   - Мне здесь, остановите, - попросил пассажир.
   Машина приостановилась. Некто смешался с толпой, а старик, потирая шею, проворчал: - Чуть башку не проломил лбом.
  
   На кухне Прозоровых хозяйничала Сима. Она по рекомендации Александра заняла место старой Ульяны. Юля вошла, остановилась, присмотрелась.
   - Как хорошо видеть молодое лицо. Есть с кем поболтать.
   - Мне приятно видеть вас веселой, - ответила Сима.
   - Это довольно трудно дается, когда в доме сплошные больные. Инвалид отец и мама с осложнением после пневмонии.
   - Диагноз уже установили? - поинтересовалась Сима.
   - Да. Саша посмотрел ее и пришел к выводу, что госпитализация необходима.
   - Он что же хороший диагностик, ваш Александр Петрович?
   - Еще бы. Ему было доверено ассистировать самому Смелову при операции больных с пересадкой органов. А сейчас он уже самостоятельно оперирует.
   - Ого. Я даже не знала, что в городе у нас существует такая клиника. А почему вашу маму туда?
   - Потому что у нас самая лучшая диагностика. Все современное оборудование.
   - Наверное, трудно попасть в такую клинику? Сейчас практически нет совсем здоровых людей.
   - К нам записываются заранее. Ждут годами, если повезет - меньше. Пойду к маме, посмотрю как она.
   Юля поднялась на второй этаж дома. Зашла к отцу. Он не говорил, только смотрел, и взгляд его был отсутствующим.
   - Как он? - спросила Юля сиделку.
   - Без изменений. Почти все время спит. Ему ничего на свете не интересно. Такой большой чин, а стал бесчувственной куклой.
   Юля постояла несколько секунд возле отца и направилась к матери.
   На кровати в спальне лежала Надежда. Она встретила дочь улыбкой преданного человека.
   - Юленька, ты пришла, золотце мое.
   При слове "золотце" Юля поморщилась. - Доктор сказал, что мне необходима операция, - это правда?
   - Банальное осложнение пневмонии, - ответила дочь, - но если Александр Петрович говорит, значит надо.
   - А как же отец? Кто присмотрит за домом? У нас новая прислуга? - тревожилась Надежда.
   - Ты, мама, забыла, что я дипломированный врач, за отцом ухаживает сиделка с медицинским образованием. Сима прекрасно управляется с хозяйством. Если уж ты так упрямишься, я попрошу доктора Смелова осмотреть тебя и, если он найдет, что тебе необходим стационар, я отвезу тебя туда насильно.
   - Ладно, зачем беспокоить еще одного доктора. Я согласна. Девочка моя, меня не смерть страшит, а боязнь, что ты останешься одна на этом свете.
   - Все мы умрём когда-то, - произнесла Юля и поняла, что сморозила что-то несусветное. Надежда нахмурилась и смотрела в одну точку.
   - Все мы недолговечны, ты права, - произнесла Надежда.
  
   Юля и Александр стояли у окна в клинике. Юля нарочито рассматривала улицу, он исподтишка разглядывал ее реакцию.
   - Ну почему я должна думать об этом, - раздраженно произнесла Юля. - Вдруг моя дорогая мачеха вздумает прожить еще полсотни лет?
   - После смерти отца ты получишь свою часть, - ответил на ее вопросы самой себе Александр.
   - Часть - это сколько?
   - Четверть от всего состояния.
   - Почему четверть? - удивилась наследница.
   - Потому что существует супружеская доля. Уже сейчас у Надежды имеется право на половину состояния, после смерти мужа она получит еще половину от его доли. И ты свою четверть.
   - Но это же несправедливо. Я законная дочь и получаю такую малость, а приблудная тётя почти все. Что нужно сделать, чтобы получить наоборот или всё?
   - Ты от Надежды получишь всё сразу после её смерти. Ей некому оставлять наследство кроме тебя.
   - Мне что убить её надо, чтобы восстановить справедливость?
   - И попасть в тюрьму, в тон ей ответил собеседник. - Тебе по одной четвёртой несколько десятков миллионов причитается. Так что довольствуйся.
   - Посмотрим, - закусив губу, покачала головой Юля.
  
   В кабинет профессора вошел Смелов. Профессор протянул ему через стол руку для приветствия, пригласил сесть.
   - Ты приехал поздно, дорогой зять, я уехал рано. Ну, рассказывай, как ты отдохнул?
   - Хорошо, - после паузы ответил Смелов, - я должен, обязан рассказать вам всё. Но, прежде всего извещаю о том, что увольняюсь, - он протянул профессору листок бумаги.
   - Ты что городишь? Какое увольнение? - грозно прорычал тот и продолжил в сердитом тоне, - ты, что не понял, что мы здесь все рабы и нас отсюда могут только вынести вперед ногами. Я не властен командовать тобой, как и собой тоже. Об уходе не смей и думать.
   - Я вам должен рассказать всё как есть и вы поймёте, что мне увольнение необходимо.
   - Рассказывай, я весь внимание.
   - Представьте, я не знал, что у меня есть сын. Борис. Через месяц шестнадцать лет. Он такой хороший.
   - И ты только что узнал о его существовании? - удивился собеседник.
   - Так вышло, Даша была замужем за инвалидом. Мы встречались с ней. Сначала у родителей в деревне, а потом только в гостиницах, она не хотела, чтобы я узнал о сыне. Муж её умер, а я уже был женат на вашей дочери. Сын носит фамилию её мужа.
   - Я не могу тебя уволить просто так, - закуривая, произнес шокированный тесть. - Два месяца ты должен отработать по закону, а я согласовать по инстанции.
   - Так долго, целых два месяца? Я обещал, что скоро приеду. Меня ждут Даша и сын.
   - Было бы что ждать, дождутся. Ты Лидии пока не говори ничего. Я сам попробую найти подходящий момент. Иди, работай, счастливчик.
  
   В прихожей особняка на плечах Эдуарда повисла жена, Лидия. Он тихонько попытался отвести её руки.
   - Я так соскучилась, удивилась она его жесту. - А ты как айсберг холоден, и строг
   как учитель математики.
   - Я устал, день был тяжелый.
   - Но я ждала. Ты приехал ночью и остался в кабинете, ко мне не зашел. Вынуждена была слышать новости от прислуги.
   - Боялся разбудить, а утром ушел рано.
   - Мне надоело быть одной.
   - Что делать? Человек обязан трудиться.
   - Я чувствую, что ты меня не любишь. Да? Возразить нечего?
   - Выяснение отношений портит нервы. Давай побережем их. Я пойду к себе.
   Он направился в кабинет, а Лидия, недоумевая, некоторое время смотрела ему вслед. Подошла к зеркалу. Покрутилась. Вздохнула и направилась вслед за ним.
  
   У киоска с газетами Светлана встретила соседа по общежитию, Олега Скворцова. Он купил газету и читал не ходя от киоска.
   - Что-то интересное? - заглядывая в заголовок, спросила его Светлана.
   - Я вновь подумал, что человек обязан родиться, чтобы потом умереть.
   - О чем ты, Олег?
   - О хорошем человеке. Знал я этого бизнесмена, он меня пригласил к себе на работу, обещал квартиру купить, а я не успел, Крайнев Никита Сидорович внезапно умер. Фирма его перешла к дочери. Тут приглашают акционеров на собрание.
   - Постой, постой, - глядя на портрет, взяла из его рук газету Светлана. - Я тоже его знаю, он лежал у нас в больнице. Это я виновата в его смерти.
   - Ты? - удивился Олег. Какое отношение ты имела к Крайневу?
   - Нянечкой была в его палате. Мне его дочь не понравилась, я видимо что-то перепутала, передала разговор дочери с врачом ему, а он меня выгнал. Яго обозвал.
   - Прости, но я не врубился в чем твоя вина?
   - Никита Сидорович не стал лечиться, выписался и вот результат. Он умер. А был бы жив, оставаясь в больнице.
   - Сейчас мода на детективов. Даже нянечки в больнице занимаются сыском. Тут нет твоей вины. Человек сам выписался. Он не хотел лечиться. Так что забудь об этой истории.
   - Тут написано, что он умер, подъезжая к дому из больницы. Значит, что уехал расстроенный, и сердце остановилось.
   - Или кто-нибудь помог ему остановиться.
   - Видишь, я тоже так думаю.
  
   Смелов стоял у календаря, висящего на стене, и зачеркивал очередную дату. Александр насмешливо наблюдал за его действиями.
   - Считаешь дни? И сколько их осталось?
   - Много. Тридцать пять дней и семь часов.
   - А дальше что? Районная больница. Оклад хирурга. Штанов на эту дань от государства не купишь приличных.
   - Буду жить как все.
   - Но ты не все. На тебе грехов немало. Твоя гениальность служит криминалу. Таким как мы прощенья не будет. Мы запустили бумеранг в судьбу, он пока где-то задержался, но прибудет назад обязательно и тогда нам от него не увернуться. Какое страшное слово возмездие, и оно найдет нас.
   - Не ной. И так тошно. Я иногда не знаю, куда от мыслей деваться.
   Мы с тобой тоже материал для операций. Придут молодые, борзые и разрежут нас как кроликов на починку богатеньких.
   - Хватит, надоел, - крикнул Смелов.
   - Все. Ухожу. Но должен предупредить тебя, что с грузом смерти за плечами, ты не должен искать защиты от себя у Даши и сына. Пощади их.
   - Уходи! - вне себя закричал Смелов. - Убирайся.
  
   Борис смотрел хитренько на мать. Он положил карандаш и объявил:
   - Осталось тридцать пять дней и семь часов до приезда папы. Я пошел гулять.
   Он выскочил за дверь, а Даша присела на стул. Неспокойные мысли будоражили её голову. Звонок в дверь отрезвил её. Она подошла к двери, не глядя в глазок, открыла. Перед нею стоял мужчина, пожилой, важный, с копной седых волос.
   - Разрешите войти? - спросил её гость и, не дожидаясь приглашения, шагнул внутрь коридора. Даша закрыла дверь и, немым вопросом побудила незнакомца рассказать о причине визита.
   - Я Пантелей Романович Калинин, хозяин клиники, где работает Эдуард Смелов.
   - Понятно. Вы отец его жены, - несмело промолвила Даша.
   - Да. Лидии, которая страдает без вины. В окно взгляните.
   - Зачем? - удивилась Даша. - Зачем? - повторила она, подходя к окну. - Там у машины стоит незнакомец. Зачем он держит за руку моего сына?
   - Вопрос хороший. Этот человек может сделать так, что вы больше никогда не увидите своего Бориса. Вам понятно?
   - Что я вам сделала плохого? - охрипшим от волнения голосом, спросила она.
   - Не бойтесь за ребёнка, пока не будет от меня знака, он никуда не денется.
   - А если?
   - Он уедет в машине вместе с человеком, который находится рядом.
   - Что вам угодно?
   - Отпустите Смелова. Живите, как и раньше, без него.
   - А сын? Он ждет его. И Эдуард, я знаю, тоже не сможет без него.
   - Я отправлю Бориса учиться в Берн. Вместе с вами. Вы будете там жить. А сейчас откройте дверь, впустите человека.
   Даша машинально выполнила приказание. В квартиру вошел мужчина, одетый с иголочки, неординарной наружности. Отрицательно-волевое выражение лица испугали Дашу. Она вопросительно посмотрела на профессора. Снова перевела взгляд на гостя.
   - Вы кто?
   - Извольте представить, Дашенька, это ваш муж.
   - Но я не собираюсь замуж, - вспыхнула от гнева хозяйка.
   - Я тоже не собираюсь жениться на вас, у меня есть жена, дети. А это хорошо оплачиваемая роль и текст её вы обязаны выучить.
   - Зачем вам этот фарс? Я не смогу жить рядом с человеком, который мне не нужен.
   - Он нужен для Смелова. Вы позвоните ему и скажете, как, радуясь за сына, не признались в том, что существует новый гражданский муж. И вы с ним уезжаете заграницу. С Борисом Эдуард встречаться будет, как только вы прибудете на каникулы, на праздники. Но общаться с сыном Смелов будет без вас. Например, у родителей в селе. А вы в это время будете находиться со своим новым мужем, то бишь с ним, - Калинин указал на гостя, тот поклонился.
   - Но я люблю Эдуарда, - залилась слезами женщина. - Люблю.
   - Тогда вам придется оплакивать его на кладбище, если он вернется к вам. А сына сейчас увезут от вас навсегда. Вот чек. Здесь хватит на несколько лет. Там видно будет.
   - Я согласна, - еле слышно сказала Даша. И громко крикнула, - согласна!
   Профессор подошел к окну и сделал отрицательное движение рукой. Стоящий рядом с Борисом мужчина отпустил руку парня и хлопнул его по плечу. Даша проводила профессора на лестничную клетку, вернулась в квартиру. Села у стола и заплакала. За дверью раздался топот ног. Она зарёванная вскочила и бросилась навстречу сыну. Он вбежал в комнату и остановился, увидев чужого человека. Подошел к нему.
   - Вы кто?
   - Твой папа, - ответил незнакомец.
   - Еще один? - удивился Борис. - Значит теперь у меня три отца. Один умер, второй уехал, третий пришел. Зачем мне столько отцов? Вы не скажете?
   - Я самый главный для мамы. Я ее муж.
   - Мама! Это правда! А как же тот, Эдуард?
   - Идем, я тебе объясню.
   - Я не хочу третьего папу! Поняла? Не хочу!
  
   Смелов у себя в кабинете зачеркнул еще один день. Раздался звонок телефона.
   - Даша? Я хочу сказать, что мне придется полностью отработать эти два месяца. Я жду встречи с вами. Целую вас, люблю.
   На другом конце провода помолчали. Дашин голос тихо, но настойчиво ворвался к нему в кабинет. - Прости, я не сказала тебе всей правды. У меня есть гражданский муж, я уезжаю с ним и Борисом в Берн. Там сын будет учиться. Билеты уже заказаны. Вы с ним будете видеться на каникулах. Прощай.
   Ошеломленный новостью Смелов не мог двинуться с места.
  
   В доме Прозоровых Надежда и Сима разбирали белье. Вернее это делала Сима, а хозяйка наблюдала за её работой с кровати. Симе не терпелось поскорее отправить на лечение Надежду. Она пыталась скрыть свою радость расставания с хозяйкой.
   - Я практически не знаю тебя и оставляю дом на совершенно постороннего человека, - скрипела Надежда, Сима слушала.
   - Но со мною остается Юля, ваш муж, сиделка, приходящая уборщица. И вы скоро вернётесь, пройдете обследование и будете лечиться дома под наблюдением собственного врача - вашей дочери.
   - Я не хочу ехать, но Юля настаивает. Придется подчиниться. Она врач, знает.
   - Я собрала вам необходимые в больнице вещи.
   - Свои лучше казенных. Ты смотри за Юлей. Корми ее, она сама забудет, что надо ужинать. Без завтрака не отпускай.
   - Я постараюсь, не беспокойтесь, - ответила лукавая прислуга.
  
   В доме у родителей Смелова переполох. Даша впервые представила родителям Эдуарда и своим Бориса. Восхищенные знакомством с Борисом старики не знали, куда его посадить, кем угостить, ревниво оберегали от других дедушки и бабушки, Дашиных родителей. Вконец забалованный внук взмолился.
   - Дедушки и бабушки, я очень рад, что с вами познакомился, но вы мне ходу не даете, можно подумать, я выдут из стекла и мне угрожает опасность разбиться.
   Новая родня слушала и ни на шаг не отпускала от себя найденное чадо.
   - Ну, Дашка, ну стерва, скрыла внука от нас. То-то она почти перестала приезжать в гости. С тех пор, как ты, Борис родился, - возмущался батя Смелова.
   Мать вторила ему: - Надо же так ловко скрывать от нас сокровище, Бореньку нашего, - бабушка все подкладывала ему блинчики с пылу, с жару, подливала сметану.
   - Не отпустим вас и все тут.
   - Мы с Борисом уезжаем в Берн.
   - Куда? - спросили хором дедули и бабули.
   - Далеко. Сын там будет учиться. Уже принят.
   - Тебе что здесь места мало, сшалела? Баба дурная, - прошамкал прадед Егор, съезжая с полатей задним местом. - Ишь удумала дитенка мордовать у чужаков.
   - Так теперь принято, дедушка, - объясняла деду Даша, а тот принялся бегать за ней, замахиваясь не надетым носком.
   - Я тебя срамницу поучу, как правнука от меня запрятывать, я тебя халду огрею, чтоб табе приподняло да пришлепнуло, - вгорячах сердился запыхавшийся прадед и опустился на стул. Перед ним поставили тарелку с блинами и он, степенно макая сложенный блин в сметану, начисто забыл о том, за что хотел произвести экзекуцию внучке.
  
   В клинике в отдельной палате разместилась Надежда Ивановна Прозорова. У её кровати находились Юля и Александр.
   - Как дела? - вопрошала Юля свою мачеху. - Лучше, надеюсь?
   - Слабость непонятная, руки трясутся, как у пьяницы, ноги свинцом налиты, голова шумит.
   - Сколько вы всего наговорили, Надежда Ивановна, - вмешался Александр. - Всё пройдет, и вы будете как новенькая.
  
   Во дворе клиники дворник подметал дорожку. Нянечка Светлана подошла к нему.
   Увидев её, остановился. Улыбнулся девушке.
   - Заходи к нам, жена ждёт твоего прихода. Только и говорит о тебе.
   Светлана перешла двор и остановилась у домика, вплотную стоящего ко двору клиники. Дворничиха Вера развешивала белье. Обрадовалась Светлане, пригласила зайти в гости.
   - Входи, дочка, чай будем пить со свежим вареньем.
   Стол был уставлен мисками с фруктами, ягодами, овощами. Светлана рассматривала снедь.
   - Откуда такое богатство? - спросила она Веру. - Как вы ухитряетесь так жить на вашу-то зарплату?
   - Эта прелесть нам трудно достаётся, - ответила Вера. - С пяти утра все лето и осень ежедневно один из нас или вместе, когда выдаются свободные дни, ездим на уборку урожая. Яблоки, к примеру, собираем девять вёдер хозяевам и одно себе. И картофель и помидоры, все, что требует уборки. Так и живем. На зиму припасаем. А на зарплату, сама понимаешь, протянешь ноги. Жаль, что мы с тобою мало знакомы, по выходным могла бы ездить с нами.
   За окном раздался звук, похожий на тот, который происходит при ударах ложки о миску. Светлана выглянула в окно, выискивая нарушителя спокойствия.
   - Это наша бабуля, соседка, стучит. Есть просит. Ей за восемьдесят, плохо ходит, сама не может себе приготовить ничего. Как настает время обеда, напоминает, чтоб не забыли.
   - Ваша родственница? - спросила Светлана.
   - Соседка, - ответила Вера. - У нее числится дочь, да является к матери раз в месяц в день получения пенсии. Деньги забирает, купит ей булочку, сахару килограмм и с концом. Все пропивает. Ладно, пойду кормить старую.
   Дворничиха налила суп в маленькую кастрюльку, на тарелку положила плов, хлеб, в плетеную корзиночку фрукты. Муж подал ей бутылку с чаем. Вера пошла. Светлана увязалась за ней. Подошли к домику. Там на верхней ступеньке крыльца сидела старуха, космы торчали из-под платка. Чистого. Платье простое, но видно недавно постиранное и выглаженное. Бабуля радостно улыбалась Вере, хватала в нетерпении еду. Вера со Светланой подождали, пока бабуля поест. Забрали посуду для мытья.
   - И это каждый день? - удивилась Светлана.
   - Три раза и обязательно, - ответила Вера. - Мы кормим кошечек, собак, но забываем про людей, которые явно нуждаются в помощи. Помощь не должна быть одноразовой, она должны стать постоянной.
   - Какие вы хорошие люди, - задумчиво произнесла Светлана.
   - Обыкновенные.
   - Не скажите, таких как вы, раз, два и обчелся.
  
   Утром Надежду посетил профессор. Он присел на стул у кровати, измерил
   давление, сосчитал пульс.
   - Пульс, я вам скажу, как у молодой. Немного повышено давление. У вас, милочка, непорядок с почками. Необходимо лечиться. Почечная недостаточность, симптом тревожный. Очень тревожный.
   - А мне надеяться можно, на излечение?
   - Можно пересадить вам почку и тогда всё будет замечательно. Я думаю вам по карману?
   - Сколько? - задала вопрос Надежда.
   - Я с дочерью вашей поговорю, и мы решим, что и как.
   Оставшись одна, Надежда в растерянности начала перебирать в тумбочке разную мелочь, достала книгу, легла, открыла её, полистала и положила на кровать. Встала, подошла к окну, постояла, перешла к зеркалу. Ее внезапно посетила настойчиво-надоедливая услужливая память. Она вспомнила о сыне. О том, как бросила на своих друзей малыша, запоздавшее раскаяние терзало её душу.
   - Я должна выполнить материнские обязанности перед сыном, необходимо оформить все, что полагается.
  
   В доме Вадима, и Лизы с Андреем не спали. Вадим, молодой человек спортивного вида находился на кухне со своими приёмными родителями. Он целился вилкой в блюдо, где расположилась уложенная селёдочка. Лиза, усмотрев его намерения, поставила тарелку перед ним.
   - Спасибо, мама.
   - Ты что-то рано сегодня сын?
   - Все удачно сложилось, - успокоил он Лизу, - в мою фирму идут солидные клиенты. Как будто других юристов на свете мало.
   - Это хорошо, - вмешался Андрей, - сейчас юристов перебор. Все вдруг решили стать адвокатами и экономистами.
   - И хотя мы берем дела только явно чистые от криминала, людей много.
   - Надо сказать спасибо твоему отцу Прозорову, что ты имеешь такие возможности. - Может мне сочинить дифирамб по поводу моего рождения? Когда меня как ненужного спихнули вам на руки. Это вас надо благодарить за то, что я не стал беспризорником.
   - Сынок, - осторожно сказала Лиза, - твоя мама Надежда в больнице.
   - Ты хотела сказать, женщина, родившая меня. Я вижу только одну маму - тебя.
   - Но бывает же, когда дети прощают своих неверных родителей. Бывают разные обстоятельства.
   - Это аморальная форма взаимоотношений между родителями и детьми. Взрослая самка, иначе не назовешь женщину, допустившую нежеланную беременность, в отличие от животного, оберегающего своих детенышей, бросает на произвол судьбы беспомощного малыша. Им плохо, никому не нужным детям. Они проходят все круги ада в нашем бессердечном мире.
   - Но Надежда больна и может умереть, - настойчиво внесла поправку Лиза.
   - Я не являюсь виновником ее смерти. А как юрист хочу, чтобы любое преступление против личности было наказано. У меня нет никаких нежных чувств по отношению к ней, а выдумывать страсти я не буду.
   - Но она же нам помогла.
   - Да, потому что денег некуда было девать, награбленных путем приватизации.
   - Но мы взяли всё, что нам дали, - упрямо настаивала Лиза.
   - Я считаю, что жизнь нам принесла лотерейный выигрыш, неважно от кого.
   - А ты эгоист, сынок, - молвил Андрей.
   - Оставим этот разговор. Родители биологические откупились от меня деньгами. Это не нарушило закон. А я с законом дружу. Законопослушный гражданин, и если мне еще что-то достанется по наследству, приму без разговоров. С гордою душой жить в нищете, оскорбление похуже, чем взять то, что тебе принадлежит по праву рождения. Меня оставили оба родителя. Не вспомнили, пока я был маленьким и ты, отец, зарабатывал на жизнь торговлей пирогами, которые пекла мать. А у вас высшее образование. Вы всё, что могли, отдали мне тогда. Вы и есть мои настоящие родители, и я вас очень люблю.
   - Значит, ты окончательно не желаешь встретиться с ней?
   - Зачем мне с чужой тёткой встречаться. Врать, что рад свиданию. Я давно перестал ненавидеть женщину по имени Надежда и отца именуемого Виталием, господ Прозоровых.
  
   В кабинет профессора вошла Юля Прозорова. Она остановилась у стола и молча уставилась на хозяина. Поединок взглядов закончился поражением для него. Профессор опустил глаза, жестом пригласил гостью присесть.
   - У вас ко мне вопрос, Юлия Витальевна?
   - Скорее просьба, - ответила она. - Зачем вы предложили пересадку почки моей мачехе? Вам нужны деньги?
   - Деньги нужны всем, в том числе и вам. При их наличии, почему бы не помочь богатой даме продлить жизнь? У вас неразрешимая проблема с наследством? Откажетесь помочь? Вам жалко денег?
   - Сама не знаю, чего хочу. Но точно знаю - я против пересадки. Пусть живет столько, сколько ей отведено судьбой.
   - Так, - откинувшись на спинку кресла, протянул профессор, - я вижу, что будь разрешена эвтаназия, вы бы не отказались применить её к своей матери?
   - Если честно, не против, даже если она запрещена.
   - И вы не боитесь Божьей кары? Она страшнее законов, созданных людьми.
   - Вы прекрасно понимаете, профессор, что я в курсе того, что в нашей клинике эвтаназия существует.
   - И кто вас просветил? - спросил сердито Калинин.
   - Сама догадалась. Мне, как врачу, очевидно, что без помощи извне многие были бы живы долгие годы.
   - Я, надеюсь, вы поняли, что сейчас вы дерзите мне?
   - А вы меня увольте, тогда я смогу привести статистические данные смертей от эвтаназии.
   - Разговор окончен, - хлопнул ладонью по столу профессор, - уходите и пригласите ко мне Александра Петровича.
   Сердитая Юля выскочила за дверь кабинета. Профессор, оставшись один, лихорадочно начал раскуривать сигарету. Без стука вошел Александр и остановился у двери.
   - Чего застрял? - рявкнул профессор, - проходи.
   - Что-то случилось? - на ходу задал вопрос визитер.
   - Существует возможность выхода из-под контроля ситуации. Твоя пассия наговорила мне сто вёрст до небес. Откуда она знает об эвтаназии? Ты меня просил взять её на работу к нам, и теперь ты, и только ты в ответе за всё, что может натворить столь экстравагантная особа.
   - Не понял, почему она взбесилась?
   - Я предложил её матери пересадку почки, та согласилась, а дочь взбрыкивает. Предпочитает смерть от почечной недостаточности.
   - У них серьезные семейные разборки, - вздохнул Александр.
   - Не вмешивайся в них, а доченьку постарайся направить к мысли самостоятельно разобраться с Прозоровой. Так тихо, мирно, чтобы она пришла сама к такому выводу. Её необходимо взять на крючок. И жадность сделает это за неё. Лошадка усмирится, ты получишь приданое. Сам же останешься чист.
   - Мне можно дать ей ампулу, если попросит?
   - Не дать, а продать, и не ты это сделаешь, а наш поставщик. Ты ей только подскажешь, где можно взять. А может быть она изберет другой способ избавления.
   - Передозировку калия?
   - Не обязательно. Она врач и знает сама, какие препараты вызывают смерть без подозрения.
   - Согласен. Я пошел?
   - Иди, обуздывай мустанга. Она со злости может наломать много дров. А нам с тобою состояние Прозорова, ох, как нужно. Огромное, через твою женитьбу прямое.
   - Я постараюсь. Пока.
  
   Удивленная Надежда смотрела на Юлю. Та стояла у окна, скрестив руки. Веки её подергивались, но Надежда этого не замечала. Она была занята новым ходом действий дочери.
   - Не понимаю, - рассуждала больная, - то ты настаивала на операции, тащила меня больницу, теперь же, когда стало ясно, что она необходима, ты - против. Почему? Может быть ты не хочешь, чтобы я долго жила? Не молчи, скажи, и я немедленно покину клинику.
   - Тебе её не вынести, - рассердилась Юля. - Трансплантация - это очень серьезно.
   - А умереть через пару лет в мучениях, не серьёзно?
   - Поступай, как хочешь.
   - Мне необходимо на несколько часов съездить по делам.
   - Куда? Зачем? - всполошилась дочь.
   - Привести в порядок бумаги. Цветы посмотреть. Вдруг их Сима поливать забывает. Черепашку свою увидеть хочу. А главное проведать твоего отца.
   - Какие бумаги? - рассмеялась Юля. - У тебя что? Куча наследников? Необходимо составить завещание? Я не верю, что всё, о чем ты говоришь, забавляет тебя.
   - Позволь мне самой знать, что мне делать и когда, - сухо ответила Надежда.
   - Ладно, езжай, - согласилась дочь. Я скажу, чтобы тебе вызвали из дома машину.
   - Не надо. Я уеду на такси.
   - Такси, так такси, - проворчала Юля, двигаясь к выходу. - Но выезд ненадолго. Не положено из клиники отлучаться по сомнительно важным делам.
  
   Александр сердился. Она стояла возле его стола и покусывала губы. Он не глядел на неё, хмуро молчал. Юля метнула взглядом из-под ресниц, положила руку ему на плечо. Он передернулся как от озноба.
   - Ты глупость совершила большую, Юлия. Зачем начала профессора шантажировать?
   - Я ему просто сказала, что знаю о его делишках. Пусть не лезет к мачехе с операцией. Пересадка почки? - передразнила она манеру говорить профессора. - Я не хочу быть больше Золушкой. Мне пора стать хозяйкой. А тебе принцем. Я сразу же оставлю работу, и мы начнем совершенно новую жизнь.
   - С такой спешкой ты получишь нары, а не Канары.
   - Помоги мне. Ты же можешь!
   - Я не хочу рисковать своей карьерой ранее чужого богатства.
   - Но оно не чужое для тебя. Мы поженимся.
   - Слишком высокая цена. Хотя отговаривать тебя бесполезно. Если человек задумал чего-то добиться, урезонивать его - пустая трата времени.
   - Помоги достать мне ампулу с тем препаратом, который безболезненно уносит жизнь и недосягаем для следственных органов. Пожалуйста. Я ненавижу Надежду так, что готова повторить Отелло.
   - Даже так? - удивился Александр. - Тогда мне придется назвать тебе адрес поставщика этого препарата и пароль.
   - Скорее, пожалуйста, Сашенька.
  
   На стоянке такси недалеко от клиники Надежда выбрала машину и села в нее.
   - Улица Московская, нотариальная контора.
   Нотариус знал Надежду, Виталия и не удивился её приходу. После недолгих объяснений он подготовил бумаги и отдал ей на подпись.
   - Вы хорошо все обдумали? - спросил он женщину. - Как только вы поставите свою подпись под дарственной, а ваш сын Прозоров Вадим Витальевич примет дарственную, половина состояния, т.е. ваша супружеская доля, переходит к нему. Хорошо, что ваш супруг разделил ваши доли заранее, как чувствовал, что заболеет. У вас лично не остаётся ничего. Только после смерти вашего супруга вы с дочерью и сыном получите по одной третьей доли от его половины состояния. У вас с Юлей будет по одной шестой от всего что имеется, а сын станет миллионером.
   - Именно это я и хотела сделать, - подписывая бумаги, ответила Надежда. Я даю вам за услуги три тысячи долларов за то, что вы лично немедленно оформите все бумаги, получите подпись Вадима и переведете все на него. Я вам позвоню сама.
   - Не беспокойтесь, я в точности выполню ваше распоряжение.
  
   В конце смены Светлана вышла во двор и увидела идущего ей навстречу дворника. Он плакал и слезы вытирал рукавом.
   - Что случилось? - встревожилась девушка.
   - Жена заболела, не может встать, боли в спине.
   - Не расстраивайтесь, я позову дежурного врача.
   - А если он не согласится? - усомнился дворник. - Кто мы такие?
   - Я уговорю, - уверенно ответила Светлана.
   В кабинете дежурного врача оказалась Юля. Она рассматривала ампулу на свет, но увидев вошедшую нянечку, быстро спрятала её в карман.
   - Вам что-то нужно? - недовольно спросила она вторгшуюся без спроса девушку.
   - Юлия Витальевна, - затараторила Светлана, - там во дворе больницы живет дворник с женой, так вот ей очень плохо. Она не может встать.
   - Для этого существует скорая помощь, поликлиника.
   - Я знаю, что вы умная, добрая, - Светлана заплакала. - Здесь хоть лекарства есть, а у "скорой" один аспирин.
   - Хорошо, хорошо, - ответила Юля, обдумывая мелькнувшую мысль, я посмотрю больную.
   Осмотрев Веру, Юлия Витальевна объявила результат мужу и Светлане.
   - У нее радикулит и явно сердечный приступ, тахикардия зашкаливает. Сейчас я попрошу медсестру подготовить необходимые инъекции и мы вернемся к вам.
   Светлана благодарно смотрела на врача, а муж больной тот просто готов был молиться на милую докторшу.
   В процедурном кабинете Юля отобрала необходимые лекарства. Медсестра начала набирать их в шприцы. Их оказалось три. Юлия присела и вытянула ноги.
   - Людочка, - сказала она певучим мягким голоском, - я сильно устала, пять минут отдохну, а ты заскочи к моей матери, посмотри как она там.
   - Хорошо, - Юлия Витальевна, ответила Люда, - я мигом.
   В голове Юли возник мгновенный план. Она решила опробовать одну из ампул, проданных ей поставщиком по рекомендации Александре, на больной дворничихе.
   - Чтобы не было облома с мачехой, - подсказал коварный внутренний голос. - А тебе ее не жалко? - вступился голос еще оставшейся совести у Юли. - А что её жалеть, - цинично вступился третий эгоист-голос. Что она видит эта дворничиха? Живет плохо, ей туда дорога показана как избавления от жалкой жизни.
   Юля решительно надпилила ампулу, набрала содержимое в шприц. Положила его к остальным, подготовленным медсестрой. Пустую ампулу из-под смертельного содержимого и набранный медсестрой шприц положила в кармашек халата. У неё затряслись руки. В дверях неожиданно появилась Светлана. Она видела, как набранный лежащий на тумбочке шприц врач положила себе в карман, а вместо него добавила к двум оставшимся свой. Светлана не придала происходящему значения.
   - Значит так надо, - подумала она. Медсестра вошла, и они отправились к больной.
   В домике их ожидали. Вера бледная, с капельками пота на лбу, стонала.
   - Боль из меня закрутку сделала, - прошептала женщина.
   - Сейчас мы вам поможем, - ответила Юля. Медсестра ловкими движениями выполнила процедуру.
   - Юлия Витальевна, вы не забыли про тот, что у вас в кармане шприц? Четвертый? - подсказала Светлана.
   - Какой четвертый? - растерялась Юля.
   - Он у вас в кармане.
   - Я просто заменила лекарство на другое, а этот с более слабым препаратом.
   - Что мне записать в листок? - спросила медсестра.
   - Светлана, - не отвечая на вопрос медсестры, сказала Юля, - ты останься пока с больной. Если станет хуже, сразу ко мне. Жаль, что здесь нет телефона.
  
   Юля беспокойно ходила из угла в угол. Она никак не могла успокоиться. Ожидала вести от дворничихи. Ее пугала только одна мысль, то, что лекарство не сработает. И тогда нужно будет придумывать для мачехи что-то новое. Азарт охотника охватил её душу. Звонок телефона вернул "врача" в реальность.
   - Хорошо, что позвонил. Я, кажется, натворила дел. Взяла одну из ампул, что так дорого купила и ввела содержимое женщине.
   - Сошла с ума?
   - Мне очень хотелось проверить препарат в действии. Чтобы надежно было.
   - Ты хуже Люцифера. За что убила человека, не имеющего никакого отношения к тебе?
   - Сама понимаю, что совершила нелепость. Ненависть к Надежде душит меня. Но пока известий о смерти нет. Прошло два часа.
   - Твое счастье, что действие средства наступает через пять-шесть часов.
   - Я так боюсь, - прошептала фурия.
   - Выпей валерьянки, успокойся. Звони.
   Юля походила еще по кабинету, посмотрела в окно. Все было тихо, спокойно. Присела на диван и уснула. Стук в дверь разбудил её от тяжелого сна. Часы показывали час ночи. Настойчивый стук продолжался. Она подошла к двери, повернула ключ в замке. Сразу же вошли дворник и Светлана. Оба в слезах.
   - Что? Говорите! Что?
   - Умерла, сейчас. Привстала сама, выгнулась и рухнула. Пульса нет. Неживая.
   - Может вы ошиблись? У неё просто обморок?
  
   В морге на каталке закрытая простыней лежала та, что еще вечером называлась Верой. Юля робко протиснулась в дверь. Никого не обнаружив, докторша попросила медсестру.
   - Пойди туда, найди дежурного патологоанатома. Наверное, спать ушел. А мне необходимо подписать все бумаги.
   Медсестра с опаской ступала по половицам. Чуть живая от страха Юля подошла к каталке и приоткрыла простыню. У покойницы соскользнула рука и шлепнула по животу докторши. Юля вытянулась, замерла от страха, ей показалось, что Вера шевелится. Юля прикрыла глаза, снова посмотрела, злая усмешка остановилась маской на лице покойницы. Юля попыталась пройти мимо к двери, но каталка шевельнулась и простыня соскользнула с тела. Она упала прямо на ноги еле живой от страха докторше. Остолбеневшая Юля рухнула на покойницу, от этого каталка покатилась сама и стукнулась о дверь. В смотровую палату вошли доктор патологоанатом, санитар и дрожащая медсестра. Пока доктор подносил ватку с нашатырем рухнувшей Юле, медсестра удалилась к себе. Юля пришла в себя, глянула на покойницу и закричала:
   - Она живая, живая.
   - Слабонервная, а врач называется, - улыбнулся санитар и положил Юлю на диванчике у стены, в двух метрах от каталки. - Труп отвезти в холодильное отделение?
   - Нет. Пусть доктор осмотрит, она дежурный врач и напишет что положено, тогда и отвезешь.
   - Так она опять грохнется от страха в обморок, - почесав затылок, резюмировал санитар. - Потом возись с врачом, мало нам покойников.
   - Пусть привыкает. Сама выбрала профессию. Я не понял, что её так взволновало. Покойников немало видела за время учёбы. Может родственница ее?
   Патологоанатом ушел. Санитар постоял у двери и пошел следом. Юля пришла в себя, приоткрыла глаза, увидела, что она снова одна с покойницей, осторожно обошла каталку, зажмурила глаза и выскочила прочь. В клинике она бегом мчалась по коридору. Серый рассвет заволакивал окна. Юля увидела возле стены мешок с бельем, халатами, полотенцами врачей для стирки в прачечной. Она сбросила на ходу халат и кинула его поверх мешка. На халате осталась бирка с её фамилией, именем, отчеством.
   Она уже находилась в дверях кабинета, когда в коридоре появилась Светлана. В её обязанности входила отправка белья в прачечную. Она взяла брошенный Юлей халат, прочитала надпись на бирке. Сняла её, полезла в кармашек, вытащила пустую ампулу, из другого кармана шприц с набранным лекарством. Положила всё к себе в карман. Потащила волоком мешок к дверям прачечной.
  
   Утром в кабинете профессора состоялся разговор со Смеловым.
   - Прошу вас, ради Бога, отпустите меня к Даше с сыном. Он мне рассказал, что тот тип вовсе не муж ей, а актёр, нанятый вами.
   - Значит, не сдержала, шлюха, слова.
   - Я вам запрещаю так называть мою Дашу. Вы мне грозите?
   - Ты мой раб, а изменница получит по заслугам.
   - Вы не посмеете. Я не позволю вам угрожать Борису и Даше.
   - Еще как посмею. Прикажу и как щенят утопят, или же в ДТП попадут оба. И ты и я заложники одной организации. Это спрут для тех, кто слабость к деньгам имеет, меняет жизнь человека на деньги.
   - Я принял ваш вызов, теперь поберегитесь сами. Вы забыли, что и у вас есть дочь?
   - Иди работай и поосторожнее с угрозами, - откинулся на спинку кресла Калинин.
  
   Профессор рычал от раздражения. От волнения у него тряслись руки. Стук в дверь. В кабинет вошел Некто, тот, кто ехал из больницы со стариком Крайневым.
   - Вот тебе адрес, поедешь туда и привезешь женщину, - он подал вошедшему фотографию. - Добром не поедет, дашь ей дозу, ровно столько, что позволит ей жить неделю после этого. А в клинике посмотрим, что с нею делать.
   - Взбунтовалась? А может сразу её? А если кто-то окажется дома?
   - Нет там больше никого. Сын учится и приезжает только на каникулы. Смелов мне нужен как хирург, пока что он незаменим. Сейчас готовят активно смену ему в центре. Как только приедут на замену, мы его самого на запчасти пустим. За гонор.
   - Неужели нашему процветанию приходит конец?
   - Не ной. Еще поборемся. Подумаешь Смелов! Он не представляет, в какое вляпался дерьмо. Давай. Жду. Никому ни слова.
  
   В кабинете Александра Юля с ногами на диване уселась в уголке. Александр сердито перебирал бумаги, не глядя на нее. Пауза насторожила Юлю.
   - Не молчи, пожалуйста, - попросила она.
   - Зачем ты это сделала? Отправила на тот свет ни в чем неповинного человека. Расстроила себе нервы. Потеряла пустую ампулу. Любой из наших врачей понимает, что в ней содержалось.
   - У нас здесь каждый день жмурики, а я очень хотела посмотреть, как действует это средство. Будет гарантия, что я теперь точно избавлюсь от мачехи.
   - Сама скромность захотела посмотреть, как умирает ни в чем неповинный человек, - передразнил ее собеседник.
   - Зачем жалеть нищету. Им все равно плохо живется. Лучше умереть, не мучиться.
   - Ты становишься опасной для всех.
   - Не финти. Не рисуйся, можно подумать, ты невинный хирург. Наступило утро, ты снова будешь делать свое чёрное дело, за большие деньги. А мне мешают получить свое законное наследство и распоряжаться им самой. Я давно поняла вашу систему. Сюда везут стариков, молодых, детей, тех, кто мешает наследникам. Заплати и получай свой труп. Патологоанатом все подпишет, профессор утвердит. И человека как не бывало. Лишь на ваших счетах появятся новые суммы. Гонорар за убийство.
   - Профессор? - приподнимаясь с места, спросил Александр. Он обыкновенный ставленник криминалитета. Его родичи - все на государственных харчах по зонам обитали. Но смотри, эта тема запретная. И если тебя допустили сюда, то нет иного выхода как подпевать им, или вперед ногами в морг. А теперь ты и сама преступница.
   - Как только не станет мачехи, мы с тобой не будем работать на профессора, сможем открыть собственную самую престижную клинику.
   - Поздно. Пути отсюда нет. Хотя можно откупиться от него твоими деньгами. Там и нам еще останется. Давай подумаем, когда распишемся. Свадьбу сыграем.
   - Хоть сегодня. Я за тобою на край света пойду.
   - На краю света нас тоже настигнет возмездие. А пока давай в ЗАГС завтра же. А то наступит траур один за другим в нашей семье. Отец твой совсем плох. Ты его забросила, на сиделку полагаешься.
   - Что ты заладил, траур, возмездие. Это абстрактное представление об опасности. Преувеличенное. Здесь в клинике из каждого угла кричит состав преступления. Не могут же нас всех объявить преступниками. Слишком громкое дело в масштабах вселенной получилось бы. А отец? Он неплохо прожил. Вот только мать в могилу загнал и променял
   на бывшую любовницу.
   - Юля, ты циничный, законченный злодей в нежном обличье.
   - Хорош комплимент, дорогой. Ладно, пойду, посмотрю как там моя мачеха.
  
   Юля без стука вошла в палату. Надежда вздрогнула от неожиданности и села на кровати. Удивленно посмотрела на дочь.
   - Юля? В такую пору? Тебе не спится?
   - Не знаю почему, но мне тревожно. Я с Александром дежурила. Решила заглянуть к тебе. Что ты решила с операцией? Я бы на твоем месте остановилась.
   - В три часа ночи время для визитов неподходящее. Что тебя тревожит? Я не верю, что только моя операция.
   - Жаль, что не веришь. Я, правда, беспокоюсь. И мне постоянно не по себе.
   - Для тревоги всегда есть причины.
   - Уверяю тебя, никаких. А ты чего не спишь?
   - Думаю о предстоящей операции.
   - Боишься, откажись, никто никого не заставляет под нож ложиться.
   - Но тогда мне грозит смерть в мучениях от почечной недостаточности.
   - Ах, мама, не дано людям знать, когда и как придет к ним смерть.
   - Я заехала к отцу, он совсем плох.
   - Оставим разговор о похоронах. Мы с Александром решили пожениться. Завтра распишемся. А свадьбу сыграем, когда ты вернешься из больницы. Ты согласна?
   - Я рада, что ты будешь не одна, - ответила Надежда.
  
   В селе в доме родителей Смелова Борис и Эдуард сидели в комнате с включенным телевизором, хотя их разговор занимал внимание обоих.
   - Ты надолго приехал, сынок? Почему не сообщил, я бы тебя встретил в аэропорту.
   - Я на недельку. И дедов с бабушками сильно хотелось увидеть. Я их, как и тебя недавно узнал.
   - Мама со своей конспирацией перестаралась. От всех скрыла такое сокровище. Я совсем скоро освобожусь от своей работы и приеду к вам.
   - Не жаль тебе родину оставлять? А? Папа? Я восхищаюсь Берном, но милее этих мест для меня нет. Я не хочу навсегда оставаться там.
   - Хорошо, хорошо, мы решим все вместе, где и как будем жить. Жаль, мама задерживается. Мне пора ехать. Работа ждет.
  
   В это время Даша стояла у окна и смотрела на прохожих, несущиеся мимо автомобили. Звонок в дверь прервал ее меланхолию. Не спрашивая, кто пришел, Даша распахнула двери и увидела незнакомого человека, с глазами удава. Она отступила внутрь, он вошел молча, не здороваясь.
   - Вы кто? - спросила она после паузы.
   - Коллега вашего мужа Эдуарда. Он меня прислал за вами.
   - Я не могу. Должна ехать в село. Сын на каникулы приехал.
   - Даша, у него могут быть неприятности. Его Калинин не отпускает к вам. Смелов предупредил меня, что вы проговорились сыну и нарушили слово, данное профессору о вашем декоративном муже.
   - Хорошо я скоро. Мы как едем поездом?
   - Мне Эдуард дал свою запасную машину. У него их две.
   - Чаю, кофе?
   - Пожалуй, можно. - Я сейчас, - Даша проворно выскочила в кухню.
   Некто отправился следом. Даша вскипятила кофе, налила его в чашечки. Некто подошел к ней сзади и всадил иголку в спину. Она удивленно повернулась к нему. Он ребром ладони вырубил ее. Женщина медленно осела на пол. В квартиру вошли санитары с носилками. Быстро уложили Дашу, прикрыли простыней и вынесли на улицу к машине скорой помощи. Свидетелей поблизости не оказалось.
  
   Перед грозными очами профессора в кабинете стоял Смелов. Он занес руку, чтобы ударить старика. Тот перехватил запястье.
   - Опомнись! Она в моих руках и любое неосторожное действие убьет твою Дашу.
   - Что с ней? - прорычал Смелов.
   - Печень отказала. Еще недельку протянет на капельницах и все. А ля финита.
   - Что вы хотите?
   - Все тоже. Возвращение в семью. К законной жене Лидии. И к работе.
   - А если откажусь?
   - Оставишь сына сиротой. Лидия будет его воспитывать, учить. Ему еще долго до диплома. От Даши ты все равно отвык. А сын будет при тебе. Так что соглашайся.
   - Увидеть смерть Даши? Никогда. Я ее спасу.
   - И этот вариант продуман. Ей все необходимое достанем. Я уже заявку дал, согласно данным больной. В течение нескольких дней обещали доставить.
   - Нет. Лучше донора живого. У Даши группа крови четвертая, резус отрицательный. Сложно найти. Можно не успеть.
   - Ладно. Пошлю агента на танцплощадку, объявим, что требуется донор с такой кровью. За деньги согласятся, у молодежи их немного.
   - А как потом, когда мы донора разрежем как поросенка? Из морга отдадим родителям?
   - Зачем отдавать? Захороним как обычно.
   - Можно наследить таким способом.
   - А ты не беспокойся. Мои агенты умеют прятать концы.
   - Хорошо я согласен. Только вот оперировать ее я не смогу.
   - Это сделает Александр. А ты других. Там тоже срочно. Ты ему доверяешь?
   - Мой ученик. Рука твердая, умения хватает. Я бы не смог оперировать её.
   - Вот и лады. Договорились. Она в боксе, в левом крыле. Возьми ключ.
   Смелов схватил ключ и выскочил из кабинета.
  
   По коридору районного отделения милиции шла Светлана. Она заглядывала на цифры дверей и остановилась у кабинета под номером шесть. Постучала. Ответа не последовало. Она открыла дверь одновременно с просьбой о разрешении войти. За столом увидела молодого парня, малость курносого, миловидного. Удивленно смотрела на него, молча, не входя в кабинет.
   - Вы настоящий милиционер?
   - Капитан Веселов. Вы считаете, что бывают еще и поддельные милиционеры?
   - Вы слишком молодой, - разочарованно протянула Светлана.
   - Не такой уж я молодой. Что у вас, проходите, рассказывайте.
   - Я работаю в клинике нянечкой и абсолютно уверена в том, что там убивают людей за деньги.
   - Во как! - саркастически протянул капитан, - вы убеждены. И подтверждение есть?
   Светлана достала из кармана бирку с данными доктора, шприц с лекарством и пустую ампулу. Положила на край стола.
   - Вот вам доказательства.
   - Можно подробнее? - попросил капитан.
   - Извольте. Я даже письменно все вам изложила. Несколько листков легли перед удивленным Веселовым. Он принялся читать их, а Светлана исподтишка продолжала наблюдать за ним.
   - Да вы прямо новый автор детективного жанра. Бездоказательностью является то, что врачу Прозоровой жена дворника не нужна. Зачем было убивать ее?
   - А это уже ваш вопрос, - вставая, ответила Светлана. - Я изложила свои наблюдения из реальной жизни клиники. А искать мотив, ваше дело. Это я о Вере, жене дворника. У нее не было миллионов, наследников, но связь между убийствами я все равно усматриваю. Прощайте товарищ милиционер.
   - До свидания мисс Марпл. О смерти Крайнева, проверим, но вы больше не ищите приключений, это опасно и не нужно. Занимайтесь наведением чистоты в клинике.
   - Вот именно чистоты. Но не полов, а души. Черствый вы человек, а фамилию носите несоответственную вашему характеру - Веселов. Прощайте.
   Пока Светлана выходила из здания, капитан Веселов уже находился в кабинете начальника милиции. Тот выслушал его, прочитал написанное Светланой.
   - Ходили слухи, что там нечисто, но не было никаких улик. Одни разговоры.
   Отдай в лабораторию ампулу и шприц. Посмотрим, что скажет наша ученая часть.
  
   Смелов стоял у кровати Даши. Она находилась в коме. Он присел, посмотрел результаты анализов в истории болезни, поданной ему медсестрой, сосчитал пульс, послушал сердцебиение. Его душа разрывалась от боли за нее, любимую, жизнь казалось отдал бы за нее свою, лишь бы выжила. Он не мог врубиться, каким образом Даша здесь оказалась. - Приехала ко мне и попала в скорой в клинику? Или помогли заболеть? Если бы знать, как все это случилось? - ответов на мысленные вопросы он не находил. Домой идти не хотелось, и он попросил врача замениться дежурством. Тот, обрадованный предложением Смелова, немедленно ретировался из клиники. Эдуард остался на ночь, чтобы быть рядом с Дашей. О доноре ничего пока не было слышно, а время шло. Оно работало против больной. В таком состоянии можно было протянуть дня три-четыре не более. И с профессорским предложением найти живого донора он согласился без колебания. В это время дома у него Лидия непричесанная, в халате, с бутылкой дорогого вина ходила от окна к окну. Мужа не было видно. Она хлебала жидкость прямо из горла. Профессор вошел в комнату. У него защемило сердце при виде растрепанной пьяной дочери. - Это он во всем виноват, Смелов, чтоб ему пусто было, - зло подумал профессор о своем зяте, потерявшем голову от боли за Дашу.
   - Может хватит, дочурка?
   - Я хочу, чтобы ты вернул его. Ты понял?
   - Но как, скажи?
   - Ты должен думать. Считаешься профессором, а я всего лишь переводчица с французского по диплому. Когда вернешь?
   - Скоро, потерпи еще немного.
   - Я влюбилась в него как институтка. Не могу жить без него. Верни мне мужа, папа, законного.
   - Попробую, - неуверенно ответил Калинин и вышел из комнаты.
  
   Утром в клинике профессор разыскал Смелова в палате у постели Даши. Тот с надеждой посмотрел на тестя. Калинин отвел глаза.
   - Пока не могу обрадовать ничем. Органы поступили, но не подходят твоей возлюбленной. Иди, приступай к операции мадам из пятой палаты. Все готово.
   - Я не в форме, настрой, хоть вешайся.
   - Не смей так говорить. Ты на службе и деньги за эту операцию уже находятся на твоем счету. Она неучтенная. Ступай.
   Калинин вернулся в кабинет. Раздался звонок телефона. Властный голос шефа без какого либо приветствия произнес: - Ты можешь заменить Смелова?
   - Пока нет, - поспешно ответил профессор.
   - Тогда не рыпайся, пляши, смеши, все что угодно, но чтобы он работал, как прежде на нас.
   - Нам срочно нужен донор. У любовницы Смелова есть отклонения в данных крови. Нужен особый донор.
   - Ищи, - приказал голос, разучился ловить мышей? Смотри мне. Заменю, не посмотрю на твои годы работы. Сам затеял бучу, сам и расхлебывай.
   - А вы откуда знаете о наших делах? - удивился Калинин.
   - Мне все положено знать. Действуй! понял?
   Трубка ответила зуммером. Калинин прочесал затылок. Пока он переваривал сказанное начальством, в автомобиль, выруливающий со двора больницы, позвонили. Некто, находящийся за рулем, взял трубку.
   - Это я, - тот же властный голос, что и звонивший Калинину. - Слушай внимательно. Мне не нравятся дела в клинике. Я навещу вас в ближайшие дни инкогнито. Кроме тебя никто не должен знать о моем приезде. Помоги найти донора пассии Смелова. Это приказ.
   Не успел Некто ничего ответить, как разговор закончился. Он повернул машину в сторону аэропорта. Остановился у кафе. Вошел в заведение. За столиком его ожидала Дама, одежда на которой была незаметно серой, но элегантной. Увидев входящего, помахала ему рукой. Он подошел к столику и опустился на стул.
   - Что-то случилось?
   - Взорвалось, потрясло, заносит, - зло ответил он. - Необходимо быстро найти донора, но не бомжа, не пьяницу, не раздавленного транспортом. Нам нужен молодой донор, какого пола все равно. Кровь четвертой группы, минусовой. Понятно? Надеюсь не разучилась проверять паспорта у зевак.
   - И сколько стоит это задание?
   - Десять тысяч баксов, за срочность еще столько.
   - Договорились, - ответила собеседница.
   Некто помчался обратно, а Дама вышла встречать самолет. Вскоре был объявлен прилет рейса. Она внимательно наблюдала за выходящими в ворота людьми, теми, кто оказался впереди, налегке без багажа. Среди прилетевших она присмотрела двух девушек и юношу. Сделав несчастное лицо, она упала перед ними на колени. Удивленная молодежь остановилась.
   - Вам плохо? - спросила одна из девушек. Парень смотрел молча.
   - Спасите, умоляю, помогите, у меня умирает ребенок. Нужна кровь четвертой группы с отрицательным резусом.
   - Тогда вам нужен я, - юноша шагнул к ней и помог встать с колен. - Я согласен спасти вашего ребенка. Куда ехать?
   - Это ваши спутники? - спросила Дама его, указывая на остальных.
   - Нет, просто вместе летели. Мы не знаем друг друга, - ответила за него девушка.
   Дама вцепилась в рукав молодого спутника, подвела к машине. Через минуту автомобиль мчал седоков в сторону клиники.
  
   Александр и Юля только что зарегистрировали брак. Они поехали в ресторан, отметить торжество вдвоем. Эгоизм Юли не позволил, чтобы Надежда присутствовала с ними на праздничном ужине.
  
   Дворник сидел на лавке у калитки, он спал, свесив голову. Что-то бормотал в пьяном забытье. К нему подошла Светлана, похлопала по плечу. Он открыл глаза, узнал ее, слезы предательски блеснули.
   - Светочка, ты? - бормотал он. - Будешь ругать, что выпил? - заплакал он навзрыд, - зачем мне жить без моей жены?
   - Идемте, простудитесь, - сказала Светлана и повела его в дом.
   Светлана напоила бедолагу чаем, отнесла еду старухе. Та не понимала, почему вдруг её перестали кормить. Попрощалась с ними и отправилась на работу. Прошло некоторое время, рабочий день подошел к концу. Вечерело, когда она проходила мимо гаража. Оттуда вынесли кого-то на носилках. Светлане бросилась в глаза голубая молодежная куртка и шапочка, модное кепи. Носилки пронесли в сторону приемного покоя. Светлана решила продолжить свое наблюдение и потихоньку остановилась у приоткрытой двери. Пожилая тетка, с видом пирата, но без черной повязки, взяла бумаги из рук Дамы. Посмотрела.
   - Это для жены Смелова? Анализы подходящие. Он что умер этот парень?
   - Не задавайте вопросов. Принимайте, оформляйте и на операцию. Выпустите меня через другую дверь, светится тут у вас не хочется.
   - Пожалуйста, - хрипло захохотала "пиратша". - Прямехонько в морг. Там запасный выход. Устраивает?
   - Вполне, - ответила посетительница и вышла за двери.
   Светлана увидела, как странная тетка встала и направилась по направлению к ней. Она юркнула за угол и бегом помчалась к воротам.
  
   Юля и Александр пришли в дом. Поднялись в комнату молодой. Юля открыла шкаф и принялась искать подходящее для переодевание платье. Александр быстро вышел и скорым шагом направился на кухню. Сима повисла у него на шее. Он тихонько оторвал от себя ее руки. Она сердито посмотрела на него.
   - Не время, - пояснил Александр, - может войти Юля. Потерпи, немного осталось. Сейчас мешает только этот полутруп, - он кивнул в сторону Прозорова, вернее туда, где он лежал.
   - Он больше не проснется, - пояснила Сима. - Я сегодня, наконец, дала ему выпить то, что ты давно принес. И теперь нам тянуть нечего, пока пусть половина состояния, но в твоих руках.
   - Постой, а сиделка? Она видела?
   - Она не распоряжается напитками, что я приготовлю, то он и пьет. Не бойся, он несколько дней как плох совсем был. Зачем же было ждать еще неопределенное время.
   - Ты права, - ответил Александр, - я сейчас пойду к нему и позову Юлю.
   Молодая жена к смерти отца отнеслась спокойно. Она посмотрела на него и приказала сиделке засвидетельствовать смерть. Вызвать врача из участковой поликлиники. Деньги подействовали на женщину магически. Она уверенно рассказала молодым, как плохо он чувствовал себя вчера и сегодня во время приступа полчаса назад умер. И пояснила, что Сима не велела ей звонить, попросила дождаться хозяев. Юля попросила ее вызвать кого-либо из похоронного бюро и отправилась звонить Надежде.
  
   Смелов закончил одну операцию и уже направлялся назад в операционную, когда ему сообщили о доноре для Даши. Принесли результаты его анализов, Эдуард остался ими доволен. Позвонил Александру. Тот ответил, что уже находится в операционной, сделает операцию напрямую донор - больная.
   - Не беспокойся Эдуард, материал молодой здоровый, твоя Даша будет жить. Я тебе сообщу, когда все будет сделано.
   Смелова срочно пригласили к больному на хирургическом столе. Он принялся производить ритуал перед операционной, но его мысли не оставляли другой операционной, где сейчас решалась судьба его Даши.
   Александр подошел к молодому парню, донору. - Совсем юнец, - подумал, жалко лишать такого жизни. Спит себе и не ведает, что минуты его сочтены. Юля подкралась незаметно. Она тоже должна была присутствовать при операции. С разрешения профессора. Прижалась к плечу Александра, кивнула головой в сторону парня.
   - Это донор?
   - Да, - ответил ее возлюбленный. - Донор для пассии Смелова.
   - А сам он где?
   - Тоже на срочной операции, не может оперировать близкого человека. У него их сегодня три. Умотается до полусмерти.
   - Надо же, тебе доверил. Молодец.
   - Я, профессор или Смелов? - шутливо спросил он. - Кто из нас молодец?
   - Ты, конечно, - глядя на него влюбленными глазами, ответила Юля.
  
   Через некоторое время Дашу отвезли в реанимацию после тяжелой операции, а юношу в морг. Из него взяли все, что было возможно взять. Александр и Смелов одновременно вошли в кабинет профессора.
   - С тебя причитается, - пожимая руку Смелову, улыбнулся он. - Материал для пересадки был люкс. Даша будет жить сто лет.
   - Спасибо тебе, Александр. Я у тебя в неоплатном долгу. Но у меня еще одна операция, а я с ног валюсь и Дашу не могу проведать пока.
   - Как Александр, поможешь товарищу? - спросил профессор.
   - Конечно, спасибо за доверие, мне нужно как можно больше практики.
   - Тогда вперед, - профессор встал из-за стола и проводил визитеров до двери.
   Смелов спешил к Даше. Его остановила секретарь клиники.
   - Простите доктор, тут вам названивали с утра, но вы были заняты, а кабинет закрыт. У меня не было ключа, вы его положили в свой карман халата.
   - Мне некогда было даже на минутку зайти в кабинет, - ответил он и поспешил дальше.
   В палате возле Даши находилась сиделка. Любимая только что проснулась от наркоза. Она оглядела палату и узнала его, своего Эдуарда.
   - Что со мной случилось? - еле слышно прошелестел Дашин голос.
   - Молчи, тебе пока нельзя разговаривать.
   - Ты сыну сообщил?
   - Зачем его тревожить? Я его оставил у родителей в деревне. Он должен сегодня отправиться в Берн. Осталось несколько зачетов.
   Светлана привезла белье в прачечную. Прачка, хороша знакомая ей, вышла с охапкой одежды в руках. Светлана узнала модное кепи и куртку того парня, что видела вчера в приемном покое.
   - Светочка, - обратилась к ней женщина, - у меня к тебе просьба. Скажи врачам про эти вещи, они попали к нам не по назначению. Все новое, добротное. Здесь нет никаких пятен крови, как бывает после аварии. Ты их отнеси в морг, родные приедут за ним и пусть им их отдадут.
   - Хорошо, - глухо ответила Светлана, - но когда он ухитрился умереть?
   Она сложила в мешок вещи и направилась в морг. Патологоанатом улыбнулся Светлане. Девушка положила мешок на лавку. Она раскрыла его и достала вещи.
   - Ты мне подарок принесла? - пошутил доктор.
   - Это вещи юноши. Он у вас?
   - У меня моложе пятидесяти на сегодня клиентов не имеется.
   - Он что же голый ушел? Мне сказали, что его родные могут придти за ним и за вещами. Можно оставить их?
   - Оставляй. Может и вправду кто появится.
  
   Надежда угрюмо уставилась на Александра. Юля пощипывала себя за щеку, злилась. Надежда упорно доказывала своё.
   - Нет донора пока, - сердилась дочь.
   - И где же его найти? - упрямилась Надежда.
   - В авариях, в драках. Получают травмы, не совместимые с жизнью.
   - Мне что же и от покойника могут пришить почки?
   - А кто же их живой отдаст? - Александр был вне себя.
   - А если покойник придет ко мне потом, за этими самыми почками? - перекрестилась больная.
   - Не утрируй, мама. Кому-то от него и сердце пересадят и поджелудку, всё, что останется не задетым в травме.
   - На части разберут, - заохала Надежда, - похоронят один скелет. Ужасно.
   - Я сейчас принесу тебе капельницу.
   - Не хочу запчасти от покойника. Лучше умереть своей смертью, как мой Виталий.
  
   Утром в домике дворника Светлана готовила завтрак. Это была каша, без масла, с молоком.
   - Масла нет и к чаю тоже ничего.
   - Я не хочу ехать на заработки, слабость, не желаю жить без моей Веры. Я, Светик, инженер, диплом имею. Грамот кучу имею, премий разных. Хватало на все. Завод наш остановился, растащили его по частям, а нас на улицу выставили. И остались такие как я, ни при чём. Оказались за воротами жизни. От банального радикулита жена умерла. А я видеть ничего не желаю после ее смерти.
   - А нужно как-то вам начать жизнь сначала. Я выросла в детдоме. У меня вообще никого на свете нет, я рано поняла, что можно только на себя надеяться. Образование не смогла получить. Оно теперь платное, а где эти деньги взять? Помочь мне некому. Мечтала стать врачом. Хорошим врачом. Помогать людям. А мою полы, да пыль вытираю.
   - Полы да швабра твой удел теперь. Где живешь?
   - Мне дали комнату при общежитии, похожую на шкаф, как у Родиона Раскольникова, помните у Достоевского? Но и за неё я должна заплатить две трети зарплаты.
   - Переходи ко мне, дочкой будешь. Может у меня обязанность появится, и я снова пойду урожаи собирать, зарабатывать.
   - А вдруг вы женитесь? Найдете подругу жизни, а я комнату потеряю. Мне, правда, соседку вашу старую жалко, поэтому я готова жить тут, не в общежитии.
   - Я старик, девочка, и семью мне заводить хлопотно и не надобно. А ты будешь моей дочкой. Домик тебе отпишу, какой ни на есть.
   - Я не из-за того перееду к вам. Мы с вами вместе будем старушку кормить. Она ведь привыкла к Вере, и лишать беспомощного человека единственной возможности жить, нельзя. Я пойду, отнесу ей кашу и чай с присвистом.
   - И получится у нас как в сказке о теремке. Пойду собирать вещи, в четыре утра отправлюсь на заработки.
   Светлана пришла утром на работу и отправилась провести уборку в кабинете профессора. Он почти не взглянул на нее, прошагал из угла в угол, вышел в коридор. Светлана вытерла пыль, где требовалось, подошла к столу. Переложила бумаги на чистое место. Увидела две медицинские карты. Стационарную и поликлиники. На одной она прочитала имя Прозоровой Надежды Ивановны. Красный крест стоял в левом углу и дата. Вторая карта оказалась её собственная.
   - Моя карта? Зачем она здесь? Заложены страницы, - листала и удивлялась уборщица. Закладки в обеих картах объяснили ей многое. Там были анализы, которые она, работая здесь, постоянно сдавала. У нее и Прозоровой были подчеркнуты схожие. Они совпадали во всем. Светлана перевела дух. Ей стало жарко. В это время вошел профессор. Он заметил неестественное состояние девушки. Она не мигая, уставилась на него.
   - Ты увидела свою карту?
   - Да, - ответила Светлана, - зачем она здесь?
   - Я проверяю анализы всех сотрудников. Твоя случайно оказалась среди других.
   - Но там подчеркнуты схожие анализы.
   - Вздорная девчонка! Я ничего не должен тебе объяснять. Пойди и позови мне Юлию Витальевну. Слышишь? Немедленно!
   Светлана буквально прибежала к палате Прозоровой. Та лежала под капельницей. На тумбочке два шприца в лотке, приготовленные медсестрой. Медсестра, увидев Светлану, обрадовалась.
   - Я посмотрю больного в соседней палате. А ты пока будешь здесь?
   Светлана промолчала. Она пошла искать Юлю. Заглянула в ординаторскую, там ее не было. Решила вернуться, приглянуть за капельницей. Не доходя пары шагов до палаты, она увидела как Юля, стоя боком к Надежде и спиною к двери, достала из кармана готовый шприц с лекарством из кармана и положила его на тумбочку в лоток. Вместо него она забрала один из набранных медсестрой, спокойно отложила в сторону. Взяла тот, что положила сама и подошла к капельнице.
   - Сейчас введет своё лекарство, - подумала Светлана и громко крикнула: - Юлия Витальевна вас профессор вызывает.
   От испуга Юля выронила шприц на постель больной. Светлана подняла его и положила отдельно.
   - Иду, - проворковала растерянная Юля. - Ты здесь останешься или со мной пойдешь?
   - Я здесь пока побуду, присмотрю за капельницей, меня Лена попросила. Сама отошла в сторону и стала глядеть в окно. Юля в досаде потопывала ножкой. Облом, да еще какой. Когда уйдет отсюда это невыносимое создание? Она вынуждена была сделать вид, что пошла к профессору. Светлана проводила ее до двери и пошла в другую сторону. Не успела Юлия скрыться за углом, как девушка вбежала в палату, положила в лоток тот шприц, который набирала медсестра. Тот же, что был принесен ею, девчонка положила себе в карман. Быстро удалилась прочь.
   Юля не зашла в кабинет профессора, она срочно вернулась назад. Обрадовалась, увидев оба шприца в лотке и быстро ввела содержимое в шланг капельницы. Она собралась поискать оброненный, но ей помешал Александр.
   - Хватит на сегодня инъекций, есть разговор. Идем.
   Светлана вбежала в пустой кабинет, подошла к телефону, набрала номер капитана
   Веселова. Тот ответил сразу. Был на месте.
   - Это я, Светлана. Я застала у постели Прозоровой её дочь, ту самую, что лечила Веру. Она снова меняла шприцы и уронила от страха на пол, увидев меня. Я его подняла. Он у меня.
   - Опять занимаетесь криминалистикой мисс Марпл? Ничего не предпринимайте. Слышите? Выходите к кафе за углом через двадцать минут, я приеду.
   В кафе он увидел её сразу, подошел. Посмотрел внимательно. Ему было не понятно, как такая пигалица вступила на борьбу с жестоким криминалом.
   - Светлана, - сказал он сердитым тоном, - вы опять за своё, а если что-то случится с вами? Это серьезное дело и девчонкам туда соваться не стоит.
   - Стоит, - ответила она, стоит потому, что криминал не победим, лишь пока люди остаются в стороне. Не может одна милиция воевать с преступниками. Вы же не разорвётесь на несколько частей, чтобы оказаться там, где орудуют преступники, их кто-то видит, понимает, что они творят, и многие считают своим долгом гражданина помогать вам в этом.
   - Да ты к тому же еще и философ, - подытожил опер, - ну давай свою находку.
   Светлана извлекла из дешевенькой сумочки целлофановый пакет со шприцем.
   - Вот, я уверена, что это какой-то яд.
   - Я предлагаю вам, мадемуазель, выпить кофе с пирожным, а мне пора идти. За мой счет. - Пожалуйста, принесите нам кофе и одно пирожное, - попросил он официанта.
   Светлана поспешно полезла в тощий кошелек и достала деньги.
   - Я знаю, какие у вас зарплаты, насмотрелась в кино, почти от наших не отличаются. Поэтому я заплачу сама.
   - А ты упрямая, - восхищенно произнес Веселов. - Молодец. Но меня-то не превращай в ничтожество, я как-никак мужчина и могу предложить девушке кофе.
   - Хорошо, - согласилась она.
  
   В это же время в палате Александр предложил Юле следовать за ним. Юля удивилась, но без обычного упрямства послушалась его. В коридоре спросила любимого: - Зачем ты меня увёл? Я там должна еще кое-что отыскать.
   - Я только что от нотариуса. Он мой хороший знакомый. Сказал мне, что Надежда по дарственной всё, что ей принадлежало по супружеской доле, передала Прозорову Вадиму Витальевичу, твоему брату.
   - Ты что сошел с ума? Какому брату?
   - Сие мне неизвестно. А теперь после смерти отца от его половины вам и ей, в том числе, причитается по одной трети. Так что ты получаешь всего одну шестую часть от всего состояния. Поняла?
   - Какой Вадим. Какая одна шестая? - ошарашенно спрашивала Юля, и не дожидаясь ответа продолжила, - Идем к ней. Ей осталось немного жить, я успела с эвтаназией, ввела в капельницу яд.
   - Ну и дура. Как мы теперь узнаем про этого Вадима? Идём, пока она жива. Времени у нас с тобой часа три-четыре.
   В палату вбежали раскрасневшиеся, сердитые. Надежда проснулась и смотрела на них недоуменно.
   - Что вы мне даете, что я как сурок, проснуться не могу сутками?
   - Нам надо поговорить, Надежда Ивановна, - подчеркнула Юля.
   - Чем ты взволнована, дочурка?
   - И ты смеешь называть меня дочуркой, змея подколодная, разорительница чужих семей. Кто такой Вадим?
   - Твой брат, я родила его от твоего отца.
   - Хочешь сказать, выродок? Вползла в постель к отцу. Вадима я убью!
   - Дочка, успокойся.
   - Я жила надеждой получить богатство и уехать с любимым навсегда отсюда. Я ненавижу тебя. Знай, что я ввела тебе смертельное лекарство. Через несколько часов ты сдохнешь как собака. Понятно?
   - Опомнись, дочь! Что ты говоришь! Я всю жизнь отдала тебе, украв её у сына.
   - Ты и сыну не нужна. Деньгами хочешь купить его любовь. Напрасно, дорогая мать-мачеха. Готовься достойно умереть.
   - Я вырастила змею, пригрела. Права была Ульяна. Права. А за то, что ты мне яд ввела, я кланяюсь тебе в ноги, - Надежда сползла с постели и встала на колени. - Спасибо. Жить не хочу с такими, как ты. Пусть тебя Бог простит.
  
   Даша открыла глаза и осмотрелась. Рядом с кроватью на стуле сидел Эдуард. Он взял её за руку. На тумбочке она увидела фотографию свою, ту, что дарила ему когда-то и сына, Бориса. Он, совершенно счастливый, улыбался с фотографии.
   - Откуда здесь фото сына и мое?
   - Мне Борис привез из Берна, сказал, что и тебе тоже такое же подарит. Хороший у нас сынок, Даша. Он здесь такой счастливый.
   - Жаль, что не знает, где я сейчас нахожусь.
   - Тебе сейчас нельзя утомляться. Он мне видимо звонил, но я был в операционной несколько часов, не мог подходить к телефону.
   - Мне что-то сделали?
   - Пересадили печень. Без нее ты сейчас была бы уже на том свете.
   - Кого благодарить будем?
   - Я найду семью и позабочусь.
   - Я хочу увидеть фото того, кто пожертвовал собой.
   - Странно, но ты тоже из тех чудаков, что хотят знать все о своих донорах. Я постараюсь найти его данные, я всё расскажу тебе.
   - Ловлю на слове. Я не могу подняться, но думать мне не запрещено. Какой он этот донор? Старый, молодой, женщина или мужчина?
   - Узнаешь, - целуя руку Даши, ответил Смелов, - я найду всё о нём и может даже фотографию.
  
   В кабинете полковника районного отдела милиции проходила оперативка. Говорил майор госбезопасности.
   - Да. Неплохо окапался профессор, бывший лагерный фельдшер, убийца, игрок в прошлом. Из столицы он исчез более двух десятков лет. Мы не подозревали, что этот шулер стал профессором медицины.
   - Мы его недавно откопали. Ведём. Про эвтаназию наслышаны, мало улик пока. Осторожный этот люцифер. По пересадке органов мы проверяли и раньше данные. Действительно в клинике проводились операции, но донорские органы доставлялись, как положено. А вот в данных счетов получили полное доказательство поступлений на личные счета основных членов этой шайки. Огромные средства. И что удалось откопать, они совпали с днём смерти некоторых богатых людей, наследников.
   Девчонка подбросила сразу два одинаковых источника отравления - эвтаназию. Пигалица, а лучше оперов сработала.
   - Взять нужно теплыми немедленно. По нашим данным сегодня прошли пять операций без поступления официальных доноров.
   - В клинику прибыл инкогнито. Готовится какая-то перестановка. Нужно поспешить.
  
   Надежда собрала свои вещи и ожидала такси. Светлана вошла к ней.
   - Мне профессор приказал помочь вам дойти до машины. Шофер позвонил.
   - Я уезжаю, чтобы умереть, девочка, - вздохнув сказала Надежда. - Ты не представляешь, что тут творится.
   - Ошибаетесь, Надежда Ивановна, знаю. Я ампулу подменила, поэтому вы не умрете.
   - Ты уверена, что говоришь, - спросила Надежда, схватив за руку Светлану.
   - Абсолютно. Я ту ампулу в милицию отдала.
   - Спасибо тебе, деточка, я тебя найду, как только чуть-чуть разберусь с делами.
   Светлана проводила Прозорову до такси, попрощалась. Вернувшись в клинику, она шла по коридору, продумывая каждое слово их разговора. - По-моему я не должна была говорить ей о милиции. А если она проговорится своей доченьке? Меня убьют.
   Неожиданно её окликнул Смелов.
   - Я могу вас попросить об одолжении? - спросил он.
   - Конечно. Я выполню вашу просьбу.
   - Сходите в морг и попросите от моего имени патологоанатома, пусть он даст вам данные донора от пятого числа. Документы, если есть фото.
   - Бегу, - ответила Светлана.
   - Документы и фото отнеси в палату номер два. Больная желает знать своего спасителя.
   Патологоанатом как всегда улыбнулся девушке. Она тоже ответила ему приветливым взглядом. Он хорошо относился к девчонке-сироте, знал, что у нее нет родных. Предложил чаю. Светлана отказалась.
   - Меня Смелов попросил взять и отнести документы донора, вчерашнего парня.
   - Пожалуйста. Вот конверт с документами, тут даже фото имеется. Возьми, - он протянул санитарке пакет с документами.
  
   Возле клиники остановилась машина с ОМОНом. Полковник, майор госбезопасности, весь отдел, в том числе и капитан Веселов, рассыпались по коридорам клиники. Они знали куда идти. Двери кабинета профессора распахнулись: представители закона вошли без предупреждения. Вокруг стола заседал цвет местного общества, кроме Смелова. Тот был вызван в палату к послеоперационному больному. Рядом с Александром восседал Незнакомец. Полковник насмешливо смотрел на профессора. Незнакомец на майора госбезопасности.
   Так вот ты где окопался налетчик, убийца и совместительству профессор. И мистер икс на бал прощания поспел. Здорово, паханок, узнаешь меня?
   - Позвольте, - приподнялся профессор со своего места.
   - Не позволим, отбегался ты, Аникей Отрогин.
   - Я Калинин.
   - Пусть даже Навуходоносор. Позвольте ваши ручки, - на запястьях босса щелкнули наручники.
   Полковник надел браслеты инкогнито. Веселов протянул оковы Александру.
   - Я не ношу браслетов, - пролепетал тот.
   - Придется привыкать, - улыбнулся оперативник.
   Юля заглянула в кабинет и попыталась захлопнуть её, но омоновец протянул ей железки.
   - Нарядить вас хочу в колечки.
   - Я не хочу, не могу, не буду! - запричитала девица. Я всё расскажу что знаю.
   - Расскажешь, куда ты денешься, пичуга, - застегивая на руках наручники, ответил омоновец.
   - Нужно найти Смелова, - приказал полковник.
  
   Даша с любопытством посмотрела на входящую Светлану. На пакет в ее руках. Еще с порога девушка увидела фото на тумбочке у кровати. Подошла, взяла в руки.
   - Красивый, - заметила она, вы тоже ничего, даже после операции.
   Светлана поставила фото на место и подала конверт Даше. Та открыла его, достала документы и фото. Оно выскользнуло из ее рук, описало круговое движение и легло у ног Светланы. Светлана подняла его, увидела изображение.
   - Вы с донором знакомы? - спросила удивленно Светлана Дашу.
   - Откуда ты взяла? - бледнея, спросила Даша.
   - Такое точно у вас на тумбочке стоит, взгляните.
   Даша смотрит на фото и рывком села на кровати.
   - Вам нельзя садиться! - закричала Светлана. - Нельзя!
   Даша встала, держась за спинку кровати. Она, не мигая, уставилась на два одинаковых фото ее сына Бориса.
   - А-а-а, - истошно закричала Даша, выпрямилась, и грохнулась на пол. Её громкий крик перешел в слабый вой и затем в тоненький скулеж, похожий на плач маленького щенка. Красное пятно крови расползлось по белой рубашке. Она затихла, вытянулась. Смелов услышал крик еще издалека. Он в несколько секунд одолел расстояние до палаты. Увидел белое неподвижное лицо Даши в обрамлении кровавых пятен. Схватил ее за руку. Рука безжизненно упала.
   - Что случилось? Говори! - крикнул он Светлане. - Не молчи.
   - Я подала ей фото донора, а оказалось, что донор её сын. Вот фотография из морга.
   Шатаясь, как пьяный, Смелов взял в руки обе фотографии. Взглянул. Дернулся. Фото выпали из его рук и улеглись рядом с Дашей. Он схватился за голову и застонал, хрипло, протяжно. Стон перешел в вой и крик.
   - Нет! Нет! Нет! - разносилось отчаяние по всему зданию. Внезапно Смелов побледнел, схватился за левый бок, по стене соскользнул на пол. Светлана плакала и не могла пошевелиться, девушку сковал ужас отчаяния. Она смотрела на мёртвую Дашу, Смелова, не подающего признаков жизни и фото, два одинаковых снимка со смеющимся Борисом. Она не отреагировала на вошедших в палату людей. Офицеры остановились и молча глядели на жуткую картину возмездия.
  
  
Оценка: 9.00*4  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"