Аннотация: Глава четвёртая, где все напиваются в стельку.
Прошло уже две недели с того памятного случая. Контейнеры с ураном успели осесть на складах одной малоразвитой планетки, а "Кровавая Мэри" сделать пять совершенно законных рейсов на правах частной торговли.
После нескольких дней лихорадки, новоиспечённая пассажирка уже вовсю разгуливала по кораблю и засовывала свой любопытный нос в каждую щель. Правда, ещё давала о себе знать слабость и тошнота, а кожа цветом напоминала иней, выпавший на стенках шлюзовой, но за её жизнь док больше не опасался. В общем-то, команда приняла Мэри спокойно (сказывалась тоска по женской ласке), только первый помощник плохо скрывал свою неприязнь при её появлении. Да, ещё Берта от чего-то невзлюбила женщину. Может ревновала?
Бедняга Рикки выбрался из карцера с единственным желанием - поскорее залезть в душ и проторчать там как минимум часа полтора. Юнга был небрит, истощён и полностью уверен в наличии на своём теле не менее десятка вшей, несмотря на клятвенные заверения дока об их полном истреблении (он по совместительству ведал на корабле и дезинсекцией). В коридоре его ждала Мэри.
- Привет, - произнесла женщина и улыбнулась. - Как тебя зовут?
Парень подумал, что у него начались глюки от резкой перемены обстановки. Он мотнул головой, втихаря ущипнул себя за зад, но женщина не исчезла, а стала улыбаться ещё шире.
- Так как тебя зовут?
- Рик-ки, - юнга стал заикаться.
- Очень приятно, а я Мария, - она протянула руку.
Рикки секунд десять очумело смотрел на протянутую ему ладонь, пока, наконец, не догадался её пожать. И в этот момент в глазах "Кровавой Мэри" промелькнуло что-то. Что-то, заставившее пробежать холодок по спине парня. Кто знает, что творится в голове у психа?
- Ну ладно, Рикки, счастливо. Увидимся!
И она двинулась дальше по коридору, продолжая улыбаться своим мыслям.
А юнга так и не смог выдавить из себя хотя бы жалкое "пока", зато смог повернуться и наблюдать удаляющуюся фигуру Марии. Кстати о фигуре: она на его вкус была очень даже соблазнительной, невзирая на возраст и рождение двоих детей. Что-то всколыхнулось в душе и теле Рикки от созерцания кошачьей походки, демонстрирующей все прелести женских форм. Он чуть было не присвистнул от переполнявших его чувств, но Мария свернула за угол и желание свистеть сменилось желанием привести себя в порядок. И Рикки побежал в душ, помыться и не только...
- Чёрт бы побрал эту проклятую психологию, - бормотал себе под нос Корнер, напяливая на голову треуголку. Тут он внезапно понял, что разговаривает сам с собой, и выругался гораздо более грубо.
Такой странный головной убор и нелестный отзыв в адрес науки о психике объяснялся тем, что в этот самый момент весь экипаж "Кровавой Мэри" готовился к великому празднику - годовщине спуска этой гнилой посудины в Пространство. Ровно 111 стандартных земных лет назад (чем не круглая дата?) со стапелей имперской верфи номер 27 выплыла в открытый космос та консервная банка с реактором, которая позже и стала "Кровавой Мэри" - грозой толстозадых торговцев. Тогда она носила другое название, тогда у неё был другой капитан, и вообще от того корабля остался только ржавый корпус и упомянутый реактор.
Капитан взглянул на себя в зеркало и чуть было не сплюнул от досады - он был похож на клоуна. Но что поделаешь, команде нужна была разрядка, повод повеселиться, иначе они бы все перегрызли друг друга. Корнер прекрасно это знал и позволял ребятам пару раз в год посмеяться над своим капитаном. Сам же он терпеть не мог шумных вечеринок, он был старым чёрствым воякой и свои праздники отмечал один на один с бутылкой крепкого рому.
В дверь постучали, и голос Мэта произнёс:
- Мы ждём, капитан.
Корнер скрипнул зубами и вышел из каюты.
А в кают-компании уже наличествовала вся команда за исключением вахтенного. За стойкой возвышался длинный и тощий Дик. На его груди гордо сверкала медаль работы самого первого помощника - Дик не то с хмурым, не то со злобным лицом, держал в руках огромный корабельный лазер с оплавленной теплозащитой, а ноги его попирали монументальную надпись побитую пулями: "Меткий стрелок". В противоположность медали, Дик освещал весь зал сиянием своей керамической улыбки. Похоже было, что он уже немного заправился "рабочим телом", но всё же не настолько, чтоб его собственное тело потеряло работоспособность.
У бармена имелись клиенты, и самым примечательным из них была, конечно же, Мэри. А вот вокруг неё сомкнулось тройное кольцо жаждущих общения звёздных волков, даже Рикки был там замечен зорким оком капитана. Два вершка от горшка - а туда же. Пираты наперебой скармливали Марии в четверть правдивые истории о своих подвигах и по десятому разу просили её рассказать, как она выбралась с Реортэ.
- Джентльмены удачи, прошу внимания! - начал Корнер, перекрывая своим могучим капитанским голосом гудение стоящее в помещении. - Сто одиннадцать лет назад в этот самый день сошла со стапелей "Кровавая Мэри". И пусть только кто-нибудь скажет, что эта дата не достойна того, чтобы за неё выпить - я сам отрежу ему язык!
В кают-компании поднялся одобрительный ропот.
- Налейте же мне рому, чёрт побери! Я буду пить за своё судно со своей командой! - и Корнер на собственное удивление повеселел.
- Ура капитану!!! - самозабвенно кричали космонавты, поднимая над головами стаканы со спиртным. Кричала и Мэри, ухитряясь одновременно ослепительно улыбаться и пожирать Корнера глазами.
А Дик тем временем заполнял до краёв церемониальную кружку из самой настоящей глины (по старинным земным рецептам). Пол-литра прекрасного рома семилетней выдержки под свист и улюлюканье были поднесены капитану. Капитан осушил кружку одним залпом, зарычал и сдвинул дурацкую треуголку набекрень.
Праздник начался.
Сначала было весело. Потом стало ещё веселее. Праздновали так, как могут праздновать только моряки и космонавты. Как всегда нарасхват шёл ром, водка, даже пиво и вино. Но особой популярностью пользовалась "кровавая Мэри". Некоторые остряки заказывали и "двойную Мэри".
Приняв положенную дозу, Гинт с Мэтом разговорились на глубоко философские темы. Уже в который раз обнаружилось, что штурман является ярым сторонником материалистической школы, тогда как первый помощник отдавал первенство духовному началу. Потом дискуссия плавно перешла на теологию, оттуда сместилась к истории и окончательно увязла в этом болоте. К тому времени мысли ораторов уже с трудом обращались в слова.
Берта, предчувствуя болезненные пинки, дёрганья за хвост и прочие издевательства со стороны пьянеющей команды, забилась в самый глубокий трюм и пыталась теперь заснуть у холодной, сотрясаемой праздником переборки. А механик оставшись без "подруги", жаждал женского общества, и поэтому принялся рассказывать Мэри принцип работы "маяка", хотя сам знал о нём только то, что он круглый, прозрачный, светится изнутри и вертится во все стороны.
Сначала Мэри хватало холодного взгляда, чтобы отшить ухажёров, позже приходилось снисходить до вербальной коммуникации, а на финальной стадии шли в ход оплеухи. Парней можно было понять - они были в походе уже четвёртую неделю. В тот самый момент зародились слухи, что "эта шлюшка Мэри" спит с капитаном. Но конечно всё это было грязной ложью, впрочем, она стала правдой уже на следующую ночь.
Корнер, противореча своим же приказам, завалился в рубку, выволок оттуда скучавшего вахтенного и чуть ли не пинками выпроводил его в кают-компанию, в самую гущу праздника. Потом они все хором ревели песни про "верный лазер", про "последнюю торпеду", про "красавицу Лиз", про коварную полицию, про пиратскую вольницу и прочее, прочее, прочее...
Первым сдался самый молодой - Рикки. Юнга упился, как говорят пилоты, в форсунку и заснул, уронив своё "сопло" на барную стойку.
Тут внезапно вспомнили о древней традиции, по которой перед спуском судна о его борт нужно разбить бутылку шампанского. И сделать это должна непременно женщина. А так как женщина на борту имелась, и судно праздновало свой день рождения, то было решено включить морской ритуал в культурную программу. Из закромов извлекли бутылку, упаковали Мэри в скафандр и вывели наружу в составе делегации, самый трезвый из которой попал в кнопку открытия шлюза с четвёртой попытки. Вспомнили, что бутылку надо бить ближе к носу и посему остановили выбор на крышке торпедного аппарата. Мэри размахнулась и бросила. Бутылка разлетелась на осколки стекла и шампанского, а саму Мэри снесло отдачей, да так, что пришлось высылать зонд, чтоб выловить кувыркающуюся в Пространстве метательницу бутылок.
Одна половина экипажа вскоре погрузилась в беспробудный сон, а другая стала подозревать, что генератор тяготения чересчур усердствует. Веселье постепенно иссякало. Так бы и закончился праздник - всеобщим храпением, - если бы одна светлая голова не предложила бить морды. Предложение поддержали большинством голосов, но долго не могли найти причин. Наконец, после продолжительных дебатов, поводы нашлись. Нашлись, конечно, и миротворцы, ратующие за сохранение на корабле атмосферы мира и сотрудничества. Как раз они и стали первыми жертвами зудящих кулаков большинства.
А что было дальше не знает даже корабельный компьютер...
Наутро маясь похмельем и ощупывая побои, вся команда хором пыталась вспомнить вчерашнюю драку, но так ничего и не вышло. В чём звёздные волки не сомневались, так это в том, что драка возникла из-за "Кровавой Мэри". Но из-за какой именно - из-за той, на которой они находились сейчас, или той, на которой им хотелось находиться, - тут единодушия во мнениях не было.
Сам Корнер проснулся в собственной каюте, и даже в постели, чему немало удивился. А ещё больше он удивился, когда обнаружил рядом с собой Мэри. Она спала с открытым ртом и храпела так, что капитанский череп грозил расколоться.