Одиноко, посреди пустынной улицы, стоял небольшой ларек мороженого, упрямо сопротивляющийся серости летнего дня. Моросящий дождик осыпал мощеную дорожку каплями, прогнав всех прохожих с улицы, а серая пелена туч затянула некогда голубое небо. Яркий зонтик, такой нелепый в дождливый день, колыхался от ветра, подражая зеленой листве. Люди спешили прочь с улицы, желая укрыться от дождя в ближайшем кафе вместе с чашечкой чая. А ларек с мороженым все стоял и стоял, наивно пытаясь привлечь покупателей цветной вывеской с забавными названием.
Он ненавидел это лето. Дожди, бури и ветра изрядно потрепали его бока, что даже мимолетные солнечные деньки не могли вернуть ему прежнюю красоту. Бесконечный дождь. Бесконечные капли, лившиеся с неба. Они не давали ему покоя. Пробирающий холод внутри превратился в тоску. Тоску по тем дням, когда дети подбегали к нему и прижимались носом, оставляя на память следы маленьких ладошек, когда бабушки расспрашивали о вкусах, но всегда брали белоснежный пломбир. Он любил свою работу, хотя был всего лишь холодильником, хранящим сладкую радость для всех людей.
Одинокая капля стекла по мокрому стеклу, заставляя продавца в очередной раз протереть витрину от скопившейся влаги. Но капли, словно слезы маленького и одинокого человека, продолжали течь по стеклу. Он плакал. Плакал от того, что погода украла у него его жизнь. Плакал от того, что не может исполнить свое предназначение. Плакал, не желая мириться со своей судьбой. Его выставляли каждый день. И каждый день утреннее солнце затмевали тучи. Каждый день он видел, как голубое небо борется, чтобы оставаться прекрасным, но раз за разом проигрывало схватку, уступая место беспощадному дождю.
Он не понимал, за что заслужил свое одиночество. Неужели за царапину на витрине? Или за поломанный зонтик? Он просто хотел быть нужным. Радовать ярким мороженым детей и дарить новые впечатления их родителям. Он любил смотреть на людей и удивляться, насколько они были не похожи друг на друга. Словно разные шарики холодного мороженого. Дети радостно подбегали к ларьку и тыкали в голубое или розовое мороженое, уговаривая родителей купить желанную сладость. Осторожные взрослые расспрашивали о сырном мороженом, но так и не решались опробовать необычный вкус. Пожилые ворчали о ценах, влюбленные просили две ложечки, а компании смеялись, завидев длинное название.
Ему не оставалось ничего, как вновь и вновь погружаться в сладкие, как шоколад, грезы. Он пытался убежать от печальной реальности, скрывшись за приятными воспоминаниями. Маленький толстенький чихуа-хуа, звеня колокольчиком, пробегал мимо него по утрам, а пожилой мужчина провозглашал лозунги о былых временах. Кто же мог подумать, что он сам станет мечтать о былых временах? О мчащихся мимо велосипедистах, уличных музыкантах и бесконечном потоке живых и радостных лиц, которые спешили мимо него каждый день.
Он видел, как продавец хмуро взглянул на мятую купюру, лежавшую в кассе, и содрогался от жалости. Еще один неудачный день. Какой он? Третий? Или может двадцатый? Все дни превратились в сплошную полосу разочарований и тревог. Серость охватила все, пожирая лето нескончаемыми ливнями. И он не мог ничего изменить. Не мог оставить стихию, не мог раскрасить все в яркие цвета. Он дарил радость. Но как дарить радость, если все вокруг против?
Он тосковал. Брошенный и одинокий. Один на один со стихией. Он вновь и вновь вглядывался в серые, неприветливые тучи, пытаясь разгадать, почему они насылают столько несчастий. Где-то там, скрывалось ласковое солнце, спрятавшееся в ватных покрывалах небес. Оно исчезло, оставив все вокруг во власти дождя. Но он, смахнув капли с цветного зонтика, продолжал верить в чудо, ожидая, что завтра все будет иначе. Солнце озарит улицу и заиграет в лужах солнечными зайчиками, прогнав ненавистную грусть. Люди вдохнут свежий запах, пропитанный каплями дождя, и обязательно вспомнят о радостях жарких летних деньков. И он снова почувствует себя счастливым.