Пыльная дорога петляла между домами, стараясь вырваться на свободу, что, впрочем, ей вскоре и удалось. На окраине она набрала силу, выпрямилась и неторопливо уходила за горизонт. Машин было мало. Они нехотя проезжали мимо, волоча за собой большое клубящееся облако пыли, после которого приходилось долго прокашливаться и отплёвываться. Было душно. Жар раскалённого дня жжет нестерпимо. Во рту пересохло, на зубах скрипел песок, губы потрескались. Разговаривать не хотелось, и мы шли, погружённые каждый в свои мысли, достаточно долгое время. Впрочем, - нет, времени уже не существовало. Оно растянулось в бесконечность и уместилось в мгновении, где мы и находились. Солнце неподвижно висело в зените, умертвив всё живое. Небо, чисто голубое, без всякого намёка на лёгкое перьевое облачко, гипнотизировало и притягивало к себе. Казалось, что чуть оторвешься от поверхности, как голубая бездна затянет в свои объятья. Тишина. Не слышно даже вечных летних спутников, птиц и цикад. Одним словом - вечность. Вечность, которая лежит в стороне от жизненной суеты, лишь изредка соприкасаясь с ней своими затворками. Осень, зима, весна - всё идёт однообразно, мимо. Лишь только вечность всегда непредсказуема, и как сейчас - тиха и малолюдна.
Неудивительно, что некая движущаяся фигурка нехотя привлекла наше внимание. От жары в глазах слегка двоилось. Я промаргался, внимательно вгляделся, и от воспоминаний, словно от резкой вспышки, резанувшей моё подсознание, неожиданно остановился.
- Солнце?! - Заметив моё состояние, произнёс напарник, - на голову хоть футболку повяжи, не дойдёшь.
- Ага...
- Погоди-ка, стой! Вон, видишь её? Кажется я что-то припоминаю. - спросил я, и показал вдаль. - Интересно, откуда она здесь взялась?
Последний вопрос я адресовал, скорее всего, самому себе, что бы привести в порядок мысли, после того, как меня вдруг осенило ярким, но почему-то забытым воспоминанием.
Ник, мой спутник, остановился, достал из пакета бутылку с водой, напился, и лишь после мне ответил:
-- Чёрт его знает! По моему, она здесь живёт...
-- Не может она здесь жить...
-- Может, это же мой сон. Может догоню её...
-- Попробуй... - согласился я, - лишний проводник тебе не помешает. Ты мастер теряться в самых простых местах.
Ник остатками воды облил себе голову, выкинул пустую пластиковую бутылку и пошёл. А я стоял и смотрел, как он, удаляясь, шёл к горизонту, пока не превратился в точку.
-- Ты дойдёшь! - выкрикнул я в тишину, и уже тише добавил, - это твой сон.
Мне оставалось только развернуться и пойти обратно...
***
Электричка была набита под завязку. Пассажиры стояли в проходе такой плотной стеной, что две старушки - контролёрши, плюнули на всё и вышли на следующей остановке, где царили ещё весенняя прохлада и уже жаркое майское солнце. А в электричке было душно даже при открытых окнах.
Ира сидела у окна, рядом с матерью. У ней было хорошее настроение: каникулы, прекрасная погода, она и её семья наконец то выбрались на природу из пыльной и шумной столицы, да и в электричке они сидят... Она отложила книгу, потянулась и прошлась взглядом по пассажирам: "бедные люди". Родители задремали, младшая сестра, как и она, читала книгу. Напротив её парень смотрел в окно. Ну парень, как парень: низко надвинута бейсболка, тёмные, слегка вьющиеся волосы, глаз из под козырька не видно, на скуле длинная царапина, одет в лёгкую, почти прозрачную ветровку, "интересно, из какой ткани?", обрезанные джинсовые шорты, на ногах белые носки и кроссовки...
Почувствовав, что за ним наблюдают, парень повернул голову. "Ничего", оценила его Ира и встретилась с ним глазами. Она заглянула ему в глаза и... утонула в них, как в море тонет человек, обессилевший на столько, что нет сил даже крикнуть, а морская пучина затягивает и затягивает, и ты уже не сопротивляешься и лишь только молишься обречено: побыстрей... Но чёрная глубина, поглотившая её, не убивала, она медленно накатывала тяжестью волны и отступала. Она играла, как взрослая собака осторожно сдерживает силу, играя со своим щенком.
...Электричку тряхнуло. Ира очнулась, с большим сожалением вынырнув из сладкой и манящей глубины. Парень оторвал взгляд, посмотрел в окно и начал проталкиваться к выходу.
-- Постой! - запоздало крикнула Иришка ему вслед, чувствуя, как рвётся между ними тонкая невидимая ниточка - Мы ещё увидимся?
Он все-таки обернулся:
-- Обязательно! - улыбка озарила его лицо.
***
Темнота давит, отдаётся болью во всём теле, в каждой клеточке, в каждом импульсе. Свечи. Уберите свечи. Боль в глазах невыносима. Лучше темнота, словно серая, сырая, покрытая мхом, погребальная плита, медленно опускающаяся на грудь. Последний глоток воздуха, вырывается из тела, не желая оставаться свидетелем смерти. Умираю...
Ветер - свежий и прохладный. Проникает в меня, сливается со мной, возносит ввысь. Я - ветер. Я ощущаю каждую струнку, каждый миг полёта. Бескрайнее поле, пасмурно, сумрак - вот моя стихия. Я лечу, то поднимаясь ввысь, то опускаясь к самой траве, где убегает, пытается улететь птица. Но нет, я тебя обгоню, только я способен взлететь, только для меня нет ни расстояния, ни времени. Кто меня тормошит, вызывая новый приступ адской боли. Уберите свет. Больно, мне больно, я хочу умереть...
Смерть. Я чувству её, я знаю она придёт, она идёт. Смерть даст покой и очищенье. Смерть принесёт свободу, и я предвосхищаю свободу. Выбраться вон из этого тела, этой клетки. Рёбра словно прутья впиваются в сердце, мешают развернуться крылу. Выломать их, раздробить все кости в пыль. Голова словно камень на шее, тянет в глубину. Сбросить её, оторвать, вытащить вместе со всеми жилками, что держат на этой земле.
Смерть, вот она. Нет это не старуха с острой косой, нет. Смерть это твой последний выдох, словно ветер над бескрайним полем., это тишина, что многозвучнее самой божественной музыки...
Кто то тащит меня обратно. Медленно. Словно нитку на катушку, на раскалённую бобину, наматывают мои внутренности. От ногтей до кишечника каждый микрон расходится разрядами по мне, вколачивая меня в эту тесную опротивевшую клетку, в это тело.
Сашка проснулся от того, что Сергей в очередной раз зашёлся в кашле. Перевернув его на бок, чтобы не поперхнулся собственной кровью, Сашка поёжился и сел. Спать больше не хотелось, да и сквозь щели пробивался утренний свет. Поднявшись с лежанки, он на корточках (выше не позволял потолок) дополз до выхода, где стояла побитая алюминиевая миска для сбора воды. Говорили, что эта вода также отравлена, как и всё вокруг, но Сашке уже было всё равно. За прошедший месяц он научился почти ничего не бояться. Страх лишь вызывала боль, та, мучила сейчас его брата, который умирал у него на руках.
***
Мне часто снится один и тот же сон, преследуя меня с завидной частотой. Я жду его, он дарит надежду.
Живу я на окраине огромного города. Живу в большом железобетонном бараке, чёрном и ржавом от старости, с редкими маленькими окнами, заваренными толстыми, покрытыми мхом, решётками.
Я открываю изнутри дверь, и темнота вокруг ослепляется солнечным светом. Выхожу во двор, который принимает меня летним утром. Слева от меня, за низкими деревянными домиками, встаёт солнце, в спину, из чёрного дверного провала дышит зима.
У меня есть цель. Она единственная и нерушимая, она смысл моего существования по ту сторону реальности. Впереди, до горизонта простирается город - тихие узкие, утопающие в зелени улочки, с бревенчатыми, и изредка кирпичными, одноэтажными домами. А на горизонте встаёт Город. На фоне неба он кажется резной призрачной полоской, которая вечером окрашивается в цвета заката. И я верю, что в этом городе нет той тоски и боли, что преследуют меня в реальности (В реальности!!!), верю, что встречу там всех, кого я любил и кто меня любил, верю, что встречу тех, кто ушёл на Дорогу. А ещё там есть море!
27.04.1998
P.S. Если Вы хотите узнать Что было дальше, то всё зависит от Вас.