Поле. Широкое, огромное поле. Здесь росла трава, распускались какие то полевые цветы, пускали корни в глубь земли невысокие деревца. Недалеко стояла небольшая ферма, ее хозяин был не сильно преуспевающим торговцем, однако мог прокормить пятерых детей, жену и свою мать. Коровы давали молоко, бараны - мясо, а рожь на небольших полях росла на радость хорошо. Но это было когда-то. А еще, в трех - четырех часах ходьбы от этой фермы, на противоположной стороне долины, разместившись на пологом холме, окопавшись и отгородившись от проблем частоколом, жила деревенька. По утрам там пели петухи, женщины выходили на работу, мужики проверяли косы, грабли, лопаты, топоры, детишки, что постарше, проверяли волов и уздечки, младшие еще отсыпались после бурного предыдущего дня. Отсыпались, что бы этот, новый, день сделать таким же бурным, как предыдущий. В недалеком леске стучали топоры, а к вечеру натруженные усталые люди шли домой, волокли в сараи дрова, снедь, добытую или купленную за день, инструмент. Молодь бежала на свидания.
Королевских сборщиков налогов было видно редко - то ли соваться в даль не хотели, то ли просто не считали нужным обирать небольшую деревеньку - времена то были не военные, а король щедр на прощения. Разбойников выпроваживали сами - дружиной налетали на лиходеев, редко кто умирал в окрестностях не своей смертью. Раньше.
В центре деревни жил ведун. Высокий, статный человек, выглядящий классическим магом, но, по его собственным же убеждениям, им не являющийся. "Что бы быть магом, надо родиться с огромным талантом, а я же всего на всего ведунишка. Ну, умею кое что створить, что с этого?" вопрошал он каждый раз, когда народ называл его мастером или магом. Добрый был человек, редко когда плату брал - все к нему само шло. А силы, уж мне то не знать, у него было не занимать. Огромной Силы, чистой да незапруженной гадами разными. И не мог он ничего поделать, светлая натура так и перла из него, так и лезла наружу. То корову от мора упасет, то дождь вызовет, то метель успокоит. Талант. Был.
Еще здесь был один поэт. Пел он прескверно, но вирши его были бесподобны. Мастером он был на рифмы и на смысл, вплетающийся в эти рифмы. Ходили даже слухи, что к нему порой прилетали почтовые птицы от самого короля - и он писал стихи под заказ, может, оно и послужило тому, что редко случалось, что король собирал налоги с деревни. А по весне, так вся ребятня была у него... Уразумели, шалопаи, на что женщина клюет. Хотя да какая в их то годы женщина? Девки сопливые. Были.
И, как так получилось, что внезапно объявились нежданные гости, да причем с двух сторон, никто так и не уразумел. Да только появились. Деревенька тогда ощетинилась кольями над частоколом, засверкали бронзовые и железные мечи. Раньше.
Поле. Огромное, широкое поле. Небо полнилось солнечными лучами, светом словно подчеркивая, "смотрите, какое у вас голубое небо!". Мимо проносились птицы. Крылатое создание цвета ночи крикнуло во всю глотку что-то на своем, птичьем, злом языке. Одинокое деревце стояло, медленно покачивая ветвями, играя листьями с ветром, ловя солнечные лучи. Под деревцем сидел парнишка. От силы восемнадцати лет. Он сидел и глядел вдаль, ветер трепал его волосы, а он сидел, облокотившись на дерево, и смотрел в даль - на уходящую в даль линию горизонта.
Взвизгнуло, взвыло нечто странное, не умещающееся в эту местность, что-то такое, чего не может быть в таком пейзаже. Печально каркнула черная птица, натужно пытаясь вырываться из огненной ловушки. Странное огненное существо по приказу вынырнуло наружу возле парня, и через мгновение исчезло, поглотив с собой ворона.
Возле дерева раздались шаги, к пареньку подошел человек, одетый в странного покроя камзол. Высокие кожаные сапоги были слегка покрыты пылью, висящая на поясе шпага поблескивала двумя крупными драгоценными камнями, вделанными в рукоять.
- Что же тут произошло? - спросил он парнишку. - Гости пришли, да? А с гостями всегда и беда приходит. Это уж закон, стало быть, такой. А знаешь, все, ведь, могло бы быть иначе! Покажи старик, что умеет пользоваться своим даром не в последний момент, а когда они только появились. Если бы мужики не купились на этот трюк с отступлением, и не попытались догнать врага. Если бы ты был не там, где ты сейчас. Все было бы все по-другому. Но, мне надо идти, дела не ждут...
Носком сапога, человек толкнул парнишку вбок и наблюдал, как тот заваливается набок, обнажая развороченный живот, выплескивающий еще теплые останки на землю. Пришелец окинул взглядом равнину в последний раз, провел рукой в воздухе и шагнул в мерно дрожащее марево, опаленной магическим пламенем, дороги.
Вытоптанная, посеревшая трава клочьями выбивалась вверх, выкорчеванные с корнем деревца с такими же серыми листьями валялись на ней же. Черный смок валил с недалекого холма. Там еще угадывались какие-то остовки и скелеты домов, то и дело падающие, рушащиеся, будто их кто-то подрубал. По середине поля зияла огромная борозда черной, опаленной земли. На дне этой борозды валялись груды доспехов и оружия, которое было свалено так, словно хозяева просто испарились. Недалеко завывал неупокоенный, опаленный, с оторванной рукой и пробитым коленом, прошитый добрым десятком стрел. Один из холмов держал в себе выбоину размером с пол-фермы. Старик показал себя, свой небольшой, по его словам, дар.