А всё очень просто и наоборот. Золотое на зелёном. Пока они меня ищут, в парке наступила осень, и желтые листья клена - они похожи на звёзды - нападали в кусты, среди которых я сижу.
Они все ищут меня. Ирма, и Доктор, и Бабушка, и ещё какая-то девушка в белокурых локонах - нет, так не говорят, в общем, кудрявая блондинка. Она-то меня и нашла.
- Разве можно сидеть на земле? - сердится она. - Простудишься!
- Вот уж будет катастрофа! - отвечаю я и осторожно интересуюсь:
- А разве мы знакомы?
- Я твоя сестра, - говорит она уже с грустью. - Опять дырки в памяти?
- Не волнуйтесь, всё, что надо, я помню, - ясно вижу, что она мне врёт.
- А помнишь, как на прошлой неделе мы все втроем катались на карусели? Я, ты и Нина. Помнишь?
- Какая ещё Нина? - не знаю никакой Нины и не поддаюсь на её ласковый голос. Я помню, где меня держали на прошлой неделе. Чего-чего, но карусели там точно нет.
- Нина - это я, - к нам подходит Ирма. - Не помнишь меня?
- Если ты Нина, то я озеро вон там, под ивами, - говорю я.
- А кто же я? - спрашивает Ирма грустно.
Я молчу. Не знаю ведь, зачем она притворяется какой-то Ниной, зачем связалась с этими незнакомыми нам людьми. Сижу, как заяц в кустах, и молчу.
Является Доктор. Его усы топорщатся, как у злого сома. Я его боюсь. Он тоже не тот, кем называется. Он зачем-то спрятал и не носит свой золотой лорнет.
- Как мы себя чувствуем? - спрашивает он. Думает - если будет сюсюкать, я ему поверю.
- Я чувствую себя прекрасно, - говорю я, - и прошу вас всех меня оставить. Хочу предаться размышлениям.
- Разумеется, - Доктор хитро улыбается и вдруг набрасывается на меня, скручивает мне руки. Я не могу с ним справиться: после месяца заточения мое здоровье очень испортилось. Я теперь как скелет, слабость такая, что и кошку не подниму.
- Я знаю прелестное местечко, где можно предаваться размышлениям, - говорит Доктор и тащит меня в машину. Там ждёт Бабушка. Накидывает на меня теплое одеяло и надевает на мою остриженную голову шапку.
- Вот так, вот так хорошо, - бормочет Бабушка, с любовью глядя на меня. - А дома бульончик горяченький, постелька мягонькая... Горе ты моё!
Бабушке я верю. Но её тоже обманули, она думает, что я - это совсем другой человек. До сих пор не решаюсь открыть ей правду.
Машина, это бесхвостое вонючее животное, привозит нас 'домой'. Доктор, Бабушка, Ирма и та, другая, всерьёз уверяют, что это мой дом. Иду с ними - все равно сейчас они сильнее - но знаю, что убегу отсюда. Может, даже сегодня.
Доктор открывает страшную железную коробку. Хочет сделать мне укус. Он уже делал мне много укусов, когда меня поймали в первый раз.
- А может, не надо больше уколов? - спрашивает Бабушка. Наверно, знает, что это очень больно. Словно тебя кусает змея, и потом несколько часов лежишь в параличе. Укол, а не укус. Бывает, я путаю слова, когда сильно пугаюсь.
- Один укольчик не повредит, - говорит Доктор, и ко мне тянется маленькое, ядовитое жало иголки. Начинаю кричать и вырываться, но иголка кусает меня, и на время я исчезаю из сознания.
Когда прихожу в себя, то отчетливо слышу, как бьётся сердце: тук-тук, тук-тук, тук-тук, тук-тук. Ско-рей бе-жим, ско-рей ту-да, где-ир ма-пла чет-у пру-да. Я не знаю, почему она плачет.
Надо же, они меня не связали. Только заперли СВОЮ дверь, а окно зарешечено. Они ещё утверждают, что это мой дом. Да это вообще не Дом. Разве в Доме могут быть замки и решетки?
Встаю - и падаю, как тряпичная кукла. Доктор настоящий черный паук. Он обманывает доверчивую Бабушку. Он непонятно в каких отношениях с моими 'сёстрами', но, скорее всего, и их обманул. Зачем он прячет свой золотой лорнет?
В конце концов, встаю на ноги и больше не падаю. Голова кружится как после вальса. Меня заперли в странной комнате с голым потолком. А стены исписаны. Наверное, узниками, которых держали тут до меня. Нет времени читать. Доктор прекрасно знает, когда кончается действие яда, он вот-вот явится сюда и сделает со мной что-то страшное. Нужно искать выход.
И тут я чуть не кричу от восторга. Нет, неужели они такие дураки?! Оставили открытой МОЮ дверь! Они, ясно, не считают её дверью, не верят, что через неё можно уйти, - а всё же если кто-то через неё уходит, тут же завешивают её черной тканью, чтоб он не вернулся и не утащил их за собой.
Надеюсь, когда уйду я, они тоже будут бояться моего возвращения.
Дверь открыта. Она поблескивает. И мне немного страшно. У меня не просто дырки в памяти. Это чудовищные дыры, они сожрали всё моё прошлое, всё, и только обглоданные обрывки - золотой лорнет, имя Ирма, ивы у пруда - остались мне, и я боюсь, что за дверью ещё хуже, чем здесь.
- Проснется с минуты на минуту, я думаю, - слышу голос Доктора. Он идет сюда, и я быстро прохожу через мою дверь, потому что Доктора боюсь больше всего на свете.
За дверью оказывается не комната, за дверью парк, золотое на зелёном. Снова прячусь - просто на всякий случай - и разглядываю листья клена, желтые, как звёзды, и грозди черных ягод на кустах. Я не знаю, что это за кусты, бузина, рябина или что-нибудь ещё, но думаю: надо, чтобы к ближайшему празднику Ирма сшила себе такое платье - зелёное, золотое и чёрное. Но потом вспоминаю - не успеет, ведь ближайший праздник сегодня. Только в честь чего? И почему Ирма плачет у пруда?
Кто-то идет. Я немного выглядываю. Это пара влюбленных. Девушка - та самая кудрявая блондинка. Имя и лицо её спутника я не помню. А может, и не знаю.
Они садятся на землю и начинают гладить друг друга. 'Сарин, Сарин', - повторяет юноша. Похоже на магическое слово. Но, оказывается, это имя блондинки. Они ложатся на землю.
- Нет, Сарин, что ты себе думаешь? - говорю я и выхожу из кустов. - Разве можно лежать на земле? Простудишься!
Сарин встает и бежит обнять меня. Юноша кивает мне. Вот как, значит, мы знакомы.
- Я думала, ты не вернешься, - говорит Сарин.
- Ты рада меня видеть?
- Конечно, - она улыбается так искренне, хорошо. ТАМ она так не улыбалась.
- А где Ирма? - спрашиваю я.
Сарин пожимает плечами - 'Я её не видела' - и уходит с юношей, а я ищу пруд.
Слышится шум. Какая-то возня. От дерева к дереву крадусь на цыпочках - так, будто собираюсь воровать в этом парке розы - а между тем этот парк принадлежит мне, знаю почти наверняка.
Вот и пруд. В таком пруду лягушки дохнут, сказала однажды Ирма, когда уронила в воду ножичек.
- Ещё один шаг - и я тебя прирежу! - доносится от пруда. Ирма. Такие высказывания в её духе. Меня всё сильнее разбирает любопытство. Выглядываю из-за ивы. Ирма. Выставила вперёд руку с ножом, не подпускает к себе какого-то типа с клыками. Он ухмыляется. Ввидит то, чего не видит Ирма и что вижу я.
- Ирма! - кричу я. - Ирма, сзади!
Но подлец Доктор уже схватил Ирму под локти.
- Попалась, птичка! - клыкастый тип бросается к ней. И кричит, взмахнув руками, - напоролся на ножичек Ирмы.
- Сынок, что случилось? - Доктор отпускает Ирму, чтобы поймать того, падающего.
- Ирма! - я подбегаю к ней, она обнимает меня за плечи, целует.
- Я знала, что ты вернешься, - говорит она. - Мне говорили, что тебя больше нет, но я ждала - и вот, ты со мной.
- Ирма, - говорю я, - ты убила его.
- Ну да, - говорит Ирма. - Это же Вульфи.
- Сын Доктора?
Доктор стоит на коленях возле убитого Вульфи.
- Почему ты называешь его Доктором? - спрашивает Ирма. Достает белый обшитый кружевом платочек и вытирает нож.
- А кто он? - говорю я.
- У тебя опять началось это? - Ирма прикладывает руку к моему лбу. - Опять больно?
- Нет. Только я не всех помню.
- А меня помнишь? - она гладит меня по голове.
- Тебя помню, а его нет. Кто он?
- С возвращением, - говорит 'он', поднимаясь с колен. Он выпачкался в крови сына и выглядит жутко. - Вот уж кого не ожидал встретить - это тебя. Ну, как там, на том свете?
- Неплохо, - говорю я. - Жить можно.
- Ну так отправляйся туда снова! - кричит он и бросается на меня. Отскакиваю, Ирма толкает его, и он летит в пруд.
Убегаем, взявшись за руки.
- Мы куда? - спрашиваю я.
- К родителям, - говорит Ирма. - Как они обрадуются, мы ведь тебя похоронили!
Я хмурю брови. Не понимаю.
- Пустой гроб, - поясняет Ирма, тоже хмурясь. - Тебя искали... Сарин видела, что ты тонешь... Весь пруд обшарили...
- А меня там уже не было, - говорю я. Не помню того, о чем она рассказывает, но верю. Ирма не станет мне врать.
Стучим в дверь. Открывает красивая женщина. Она в золотом обруче и роскошном шелковом халате. Халат расшит розами. Женщина совсем не такая, как я и Ирма.
- Ты?! - говорит она. Её большие голубые глаза переполняются слезами. - Ты? Как... Откуда... - она обнимает меня, потом быстро отходит и падает на диван.
- Ей стало плохо от радости, - говорит Ирма. - Папа! Папа!
Папа выходит из левой двери. Увидев его, я хватаю Ирму за руку и кричу:
- Бежим!
- Что с тобой? Успокойся! - Ирма удивлена не меньше меня. - Это же Папа!
- Это Доктор! Опять он! - кричу я в припадке ужаса. Куда бежать, если враг проник в твой дом?
Они все держат меня, тормошат, целуют, уговаривают. Постепенно начинаю верить, что Папа - это не Доктор.
- Но они так похожи, - говорю я.
- Как это? - шепчет Мама Ирме. Мама боится, что у меня опять начнется истерика, и не хочет со мной спорить.
- Они вовсе не похожи, - говорит Ирма, крепко сжав мою руку. У Ирмы яркие гиацинтовые глаза. Они успокаивают меня.
- Господин Вульф высокий, черноволосый, с острой бородкой, - говорит Ирма. - А Папа? Низенький, с залысинами (Папа засмеялся смущенно, Мама поцеловала его), сутулится, ходит с палочкой. Видишь, ничего общего.
- Ирма, - говорю я, - ты с ума сошла. Что ты говоришь? Кого ты описываешь? Они же оба толстые, высокие, седоволосые, с пышными усами. И лорнет, золотой лорнет, - заканчиваю шепотом. Все смотрят так, словно я говорю бредовые вещи. Мама закрывает рот рукой и начинает всхлипывать.
- Болезнь вернулась, - говорит Папа.
- Ну и что? - сурово говорит Ирма. - Все болезни излечимы. Главное, что наша семья сейчас вся вместе.
- Да, да, - Мама усердно кивает и вытирает слезы пальцами.
- Возьми мой платок, - говорит Ирма. - О, я... я его потеряла...
- У меня есть, - говорит Мама. - Я просто о нем забыла...
- А где Сарин? - спрашивает Папа.
- Не знаю, я её не видела, - Ирма смотрит на меня. - А ты?
- Нет, - говорю я. Вру и даже знаю, почему. Боюсь Папу. Уж слишком он похож на Доктора.
- У меня для неё сюрприз, - говорит Папа. - Сегодня приезжает её жених.
- Какой ещё жених? - резко спрашивает Ирма. И Мама напряглась. Что-то тут не складно, ведь я знаю, что возлюбленный Сарин здесь, а Папа говорит - 'приезжает'?
- Господин Блинкас - ты должна его помнить, мы с ним начинали вместе, - согласился поженить своего Хагиса с нашей Сарин. Объединим капиталы, - сообщает Папа Маме.
- Ну что ты такое говоришь? - Мама вся дрожит.
- А у Сарин вы спросили? - Ирма тоже недовольна.
- Что надо спросить у Сарин? - спрашивает Сарин, входя в комнату. Одна.
- Сарин, ты выходишь замуж за младшего Блинкаса. А ты, Ирма, за Вульфи Вульфа.
- Что-о? - говорит Сарин. Ирма молчит. Папа оглядывает всех.
- Вопросы излишни, - говорит он. - Господин Блинкас и Хагис скоро приедут. Я отправляюсь им навстречу. Сарин, надень другое платье, это всё измято. Ирма, ты бы не сидела дома, а поискала Вульфи. Думаю, он хочет тебя видеть. А ты не лей слёзы, дорогая, лучше приготовь ужин на восемь персон, устроим праздник.
Меня он забыл и вышел.
- Это ужас... Это ужас... - говорит Мама и уходит тоже, сжимая виски.
Остаемся втроем - я и мои сестры. Долго молчим.
- Что ты будешь делать с Хагисом? - спрашивает Ирма.
- Придумала, - говорит Сарин. - Нам с Абелем надо пожениться прямо сегодня. И тогда Хагис останется не у дел.
- Папа никогда не позволит, - говорю я.
- А мы не спросим, - говорит Ирма.
- Да, - говорит Сарин. - А ты иди в парк. Подыши свежим воздухом. Вечером гости накурят, ты же не переносишь запах дыма. Запасись кислородом.
Покорно иду в парк. Надо подумать, но не знаю, о чем. Мне не грозит насильная свадьба, мои руки никого не убили, лечить меня или запирать тоже никто не собирается, но я волнуюсь.
- День добрый, - слышу за спиной и подпрыгиваю, как от укуса.
- Простите великодушно, мы не хотели вас напугать, - говорит толстый седоволосый господин с пышными усами и приподнимает серую шляпу. - Блинкасы отец и сын к вашим услугам.
Во все глаза смотрю на него. Доктор. Его вкрадчивый голос, усы и шляпа. Только золотой лорнет он прячет. Все они прячут золотой лорнет и называются другими именами.
Доктор тянет ко мне руку. Прячу руки за спину.
- Охо-хо, - смеется он, ухая, как филин. - Строптивый характер, да, в отца, в отца. Отец-то где?
- Поехал вас встречать.
- Ах, так мы разминулись, - говорит он. - А матушка дома?
- Дома.
- Пойду поцелую ручку. Не ходи за мной, - говорит он Хагису, подмигивает мне и уходит в дом. Дышать становится легче, Хагиса я не боюсь.
- Ваша сестра Сарин такая же красивая, как вы? - спрашивает он.
- Где вы видите во мне красоту? - отвечаю я, ероша короткие волосы. - А Сарин любит другого и уже, наверно, стала его женой.
- Тем лучше для неё, - он вытирает потный лоб. - У вас в доме держат спиртное?
- Держат, - говорю я, хотя не имею об этом понятия.
Идем в дом. Хагис бросается к бару и дрожащими руками наливает себе чего-то коричневого. Звяк, звяк - стукается бутылка о стакан. С верхом.
- Я сегодня напьюсь, - говорит Хагис.
- Зачем?
- Не знаю, - отвечает он. - А почему вы спрашиваете?
- Мне вас жалко.
У него очень одинокие глаза. Такие были у меня когда-то.
- Вы прелесть, - говорит он. - Хорошо бы вы были счастливы. А я человек, разочарованный в жизни. Мой отец вчера съел мою мать. Я никогда не женюсь. Если приведу в дом девушку, отец и её съест. И я опять останусь один.
Беру его за руку. Тонкие длинные пальцы, нежные руки. Глажу их. Мне хочется их поцеловать в знак того, что я понимаю боль Хагиса. Но не решаюсь.
- Спасибо, - говорит он, словно угадав мои мысли.
Слышатся голоса сверху. По лестнице спускаются Мама и Блинкас. Они беседуют.
- ... вовсе не грех, нет. Грешно лишь делать то, что не хочешь.
- Нет, ты отказываешься меня понимать! Я же говорю тебе...
- Я знаю, я понимаю... Она и похожа на меня, да, но речь идет о больших деньгах, и твой муж не должен узнать, чья она дочь...
- Но им нельзя жениться, это крово...
Тут они увидели нас.
- Я пойду полежу, устал с дороги, - говорит Блинкас и уходит наверх. Мама идет к нам. Она в бархатном зеленом платье. Руки сверкают бриллиантами.
- Приведи сестёр, - говорит она мне, а сама обращается к Хагису. - Что вам налить, мальчик мой?
- Ещё бренди, - говорит он.
Я выхожу в парк. Странно, почему мы живем посреди парка?
Сразу же натыкаюсь на Сарин. Она идет под руку со своим - как же его - Абель?
- Мы поженились, вот бумага, - говорит Сарин. - Я счастлива!
- Мама зовет тебя и Ирму, - говорю я.
- Идём, - говорит она Абелю, - я тайком проведу тебя наверх, в мою спальню, подождёшь и потом спустишься, я тебя представлю.
- Хорошо, - говорит он. Уходят.
Я ищу Ирму. Иду к пруду - и точно. Ирма плачет у пруда.
- Ты знаешь, - говорит она, - почему я плачу?
- Нет, - говорю я. - Расскажи.
- Господин Вульф предложил мне сделку. Я выхожу за него замуж. А он прячет тело Вульфи и никому не сообщает об убийстве.
- И ты согласилась? - Я не хочу, чтобы Ирма стала чья-то, хоть Доктора, хоть другого. Хочу, чтобы она, насколько можно, была только моя.
- Если он расскажет всем, что я убийца, меня посадят в тюрьму или даже казнят.
- Значит, ты согласилась? - повторяю я.
- Я сказала, что дам ответ за ужином. Что мне делать? - спрашивает она. На меня глядят два блестящих гиацинта. Так непривычно видеть Ирму растерянной.
- Давай убежим, - прошу я.
- Куда? Нас всюду найдут.
- В другой мир. Мы утонем в пруду - как будто утонем - и попадем в другой мир. Там есть Бабушка, она добрая, и Сарин, и ...
- И? - спрашивает Ирма. - И кто?
- Он.
- Господин Вульф?
У меня начинает болеть голова.
- Не знаю, Ирма, - говорю я. - Он там Доктор, а тут - Вульф и Блинкас и Папа - все трое на его лицо.
- Но кто настоящий? - Ирма не очень верит мне, думает, это болезнь и я брежу.
- Настоящий Доктор тот, кто носит золотой лорнет, - шепчу я. - Это страшная тайна, Ирма. Если ты увидишь у кого-то из них золотой лорнет - знай, это и есть Доктор. Он хочет меня погубить.
- Вот вы где, - говорит Мама. - Я тебя зачем посылала? Позвать Ирму. А ты? Марш домой, вредные дети! Вас все ждут давно!
Мама нервничает.
Дома нас никто и не ждет. Блинкас спит наверху в комнате для гостей. Сарин принимает ванну. Господин Вульф надел сухой костюм и читает газету, развалившись в кресле. Хагис допивает бутылку. Мама привела нас и ушла на кухню, а Папа до сих пор не приехал.
Садимся с Ирмой на диван и молчим. Приходит Мама, в руках у неё бутылка, старая, пыльная.
- Коллекционное вино, ему почти сто лет, - говорит Мама. - Хагис, помогите вытащить пробку.
- Вот только допью, - говорит Хагис и цедит в рот последние капли бренди.
- А не хватит ли пить молодому человеку? - замечает из-за газеты господин Вульф.
- Я свою меру знаю, - говорит Хагис, орудуя штопором. - И вообще я сегодня напьюсь до смерти.
- Ну-ну, будущий зять, - говорит Мама нервно, - а как же ваша невеста, моя дочь Сарин? Вы напьётесь, а ей что?
- Ничего, она же вышла замуж за другого, - отвечает Хагис и хочет налить себе коллекционного вина.
- Что? - говорит Мама. Мы с Ирмой молчим, сцепив руки, а господин Вульф замечает:
- Да что вы слушаете пьяного?
- Нет, я спрошу у Сарин, - говорит Мама. - Ведь если так, то совсем всё по-другому. Хагис, не пейте пока, никто не пейте эту бутылку ни в коем случае, оставьте... к ужину!
Мама уходит.
Вдруг раздаётся выстрел.
- Бум! - смеется Хагис и пьёт вино прямо из горлышка.
- Стреляют? - господин Вульф удивлен.
- В парке запрещено охотиться, - говорит Ирма. - Кто это там?
Дверь открывается. Входит Папа с ружьём. Он несёт в руке узел, связанный из нашей зелёной бахромчатой скатерти.
- Я подъезжаю, смотрю - воришка из окна вылазит. Я крикнул - а он бежать. Я его и застрелил. Вот, отвоевал добро.
Папа высыпает из узла раскрытые шкатулки, деньги, подсвечники, столовое серебро и фотографию Ирмы в ракушечной рамке.
- Я сейчас приду, - говорит Ирма.
Она возвращается через минуту, хмурая, и шепчет мне:
- Это Абель.
- Кто?
- Абель, муж Сарин.
- Где? - не понимаю я.
- Воришка, которого убил Папа.
- Что вы там шепчетесь? - спрашивает господин Вульф. - Где больше двух - говорят вслух. Милая Ирма, вы не забыли, что должны сказать кое-что всем нам?
- Набрался, - морщится Папа. - Идем, надо же внести тело в дом.
Он и господин Вульф выходят. Вбегает Мама. Смотрит на Хагиса. Начинает плакать.
- Не плачьте, бесценная моя, - говорит Блинкас. Зевая, он спускается по лестнице и трёт глаза. - Часок-другой поваляется и придёт в себя. Дома он каждый день проделывает подобные фокусы.
Мама качает головой, как будто ей одной известна страшная тайна.
- Надо убрать осколки, - говорит Ирма. Приносит веник и совок, начинает подметать.
Папа и господин Вульф, пыхтя и сопя, втаскивают тело Абеля и кидают на пол. Спускается со второго этажа Сарин в вишнёво-розовом платье, в руках её бумага.
- Напился твой женишок, - говорит ей Папа. - А я вора подстрелил.
- Папа, он мне не жених, я вышла замуж за другого, - говорит Сарин, подходя поглядеть на вора. Ахает.
- Да, вот полюбуйся, взял даже твой жемчуг и карточку Ирмы, - говорит Папа. - А что ты там насчёт жениха?
- Нет, ничего, - говорит Сарин, комкает бумагу и швыряет в камин. - А что с этим?
Хагис как упал, так и лежит на спине, раскинув руки. Сарин подходит, присаживается на корточки, гладит Хагиса по лбу и удивлённо сообщает:
- Он же мертвый!
- Допился, - говорит господин Вульф.
Папа и Блинкас подбегают к Хагису, начинают его ворочать, слушать сердце. Ирма уносит совок с осколками.
- Совсем умер, - говорит Блинкас.
- Только коллекционное вино разбил, - говорит господин Вульф. - Ни себе, ни людям.
- Коллекционное? - удивляется Папа. - Нет у меня вина старше трех лет. Только бутылка старинная есть, почти столетней давности, я в ней отраву для грызунов держу...
Мама меняется в лице и тихо выходит. Возвращается Ирма и снова садится со мной.
- Наверно, мы не сможем ужинать в этой комнате, раз здесь два трупа? - говорит Папа.
- Можно накрыть на веранде, - говорит Мама. Она входит с тряпкой и начинает мыть ковер, на который Хагис, падая, разлил вино.
- Я проголодался, - говорит Блинкас. - Давайте я буду носить стулья на веранду, чтоб было быстрее.
- Помоги ему, - говорит мне Мама.
- Нет, нет, - говорит Блинкас. - Ребенок слабенький, худенький, кожа да кости. Пусть посидит с сестричкой. Мне Сарин поможет, да, дочка?
- Сарин, не ходи с ним! - говорит Ирма, но Сарин уходит.
- Ирма, мы убежим? - спрашиваю я.
- Не знаю, - говорит она. - Не знаю.
Ужин проходит в полном молчании. За столом всего пять человек: я, Ирма, родители и господин Вульф. Блинкас и Сарин исчезли, но почему-то никого это не волнует.
Блинкас приходит, когда уже допит кофе. На его сером костюме бурые пятна.
- А где Сарин? - спрашиваю я.
- Не знаю, не знаю, - улыбается он и громко рыгает. - Прощения просим.
- Что у вас с одеждой? - спрашивает Ирма.
- В темноте о дерево ударился, кровь носом пошла, - говорит он. - Нет, я не голоден, - отвечает Маме. - А кофе выпью.
- Ирма, - говорит господин Вульф. - Пора.
Ирма встаёт.
- Мама, Папа. Господин Вульф сделал мне предложение, и я дала своё согласие.
- Нет! - кричу я.
- Да? - с интересом говорит Папа, а Мама ничего не говорит, она смотрит перед собой, на огонь свечи.
Ирма подходит к господину Вульфу, садится к нему на колени. Он начинает её сжимать и целовать. Руки Ирмы гладят его. Вдруг Ирма вскакивает и отбегает.
- Вот он! Вот! - кричит она и машет рукой. В руке золотой лорнет.
Рычат и одновременно вскакивают из-за стола господин Вульф, Блинкас и Папа.
- Отдай! - кричат они Ирме и тянут к ней руки. Ирма убегает в тёмный парк. Они бегут за ней.
- Нет счастья тем, кто здесь живёт, - говорит Мама. - Ты как хочешь, а я ухожу прочь.
И как была, в вечернем платье, в бриллиантах, идёт по дорожке, садится в папин автомобиль и уезжает.
Я сижу и смотрю, как оплывают свечи. Из парка доносятся неясные звуки. Страшно, но уйти никуда не могу. Я жду Ирму.
Сижу всю ночь. Рассвет будит меня. Встаю и не знаю, куда идти. В доме два мертвеца, в парке - возможно, ещё больше. Но я иду в парк.
Там кто-то движется.
Это Ирма.
Она голая до пояса, платье висит обрывками.
Она не плачет.
- Я победила, - говорит она.
Пытаюсь прикрыть её обрывками платья, глажу её.
- Оставь, - просит она. - Я грязная.
- Кто это сделал? - мой голос дрожит, но мне плевать.
- Кто это сделал, - говорит Ирма. - Они все на одно лицо, твоя правда. Они сделали это со мной, а потом перегрызли друг другу глотки.
- А золотой лорнет? - говорю я.
Ирма дает его мне. Ломаю его, ломаю на два колечка, а ручку выбрасываю.
- Одно колечко тебе, одно мне, - говорю я и надеваю Ирме на палец золотой ободок.