Эпидемия

Старушка была маленькая, горбатая и сморщенная, курила крепчайшие папиросы и всё время проводила на кухне, помешивая половником какое-то варево. На этой кухне, насквозь пропитанной запахом табака, я и слушал её рассказы.

Больше всего она походила на Бабу-Ягу, готовящую похлёбку из сестрицы Алёнушки. Но я знал, что до братца Иванушки, то есть до меня, дело не дойдёт: внешность обманчива, и на самом деле сердце у неё золотое.

- Время было тяжёлое, - рассказывала старуха, - шла гражданская война, но пока была возможность, ангелам, то есть девушкам из церковного хора, давали молоко. А я уже знала кое-что, вот и устроилась при больнице. Все меня принимали за местную, может, даже думали, что я тоже из хора. Да и какая кому разница. Должен же был кто-то ухаживать за ними, пока все не перемёрли. А остальные боялись заразы.

- А вы?

- А мне было наплевать, - проворчала ведьма, затянулась, закашлялась и сплюнула в помойное ведро.

- Ну вот, я с ними и возилась, старалась как можно чаще потрогать каждую, заглядывала им в глаза, слушала, что они бормочут, когда бредят... Поила их молоком. Я была тощая, такая же заморённая, как они, и пока им давали молоко, и мне давали.

- Ну, и что? - спросил я нетерпеливо.

- У меня тоже стали прорезаться крылья. Только начали, - ответила Баба-Яга.

.1998