Нет, что ни говори, жизнь - крайне опасная штука! Столько случайностей нанизаны на неё невероятной пёстрой гирляндой, что она нет-нет да и порвётся под тяжестью тех каждодневных событий, которых, если рассудить здраво, и произойти-то никогда не должно было.
Я и раньше порой задумывался о роли случая в своей жизни, но недавно случилось со мной нечто такое, после чего волей-неволей превратишься в фаталиста.
Был обычный день, пятница, и сладкое предвкушение грядущих выходных разливало истому по ленивому телу, отбивая всякую охоту работать. А между тем писанины предстояло много: на мне висело три статьи, самая срочная из которых растянулась на половину разворота. Мне же предстояло ужать её раза в четыре.
Стоило мне только заставить себя засесть за работу, как зазвонил телефон, нежданно и яростно. Я понадеялся было на автоответчик, но несчастный аппарат продолжал прыгать по прикроватной тумбочке. Трубку пришлось снять.
- Серёга, ты там что, спишь? У меня сейчас барышни телефон отнимут! - оглушило меня.
- Не вопи так, просто я заработался маленько. Что у нас сегодня стряслось?
- Тебя главный вызывает. Рвёт и мечет с самого утра, велит из-под земли достать.
- Но мне же завтра к трём назначено, - я ещё пытался сопротивляться, хотя интонации в трубке настораживали.
- Полтора часа! Дольше мы его развлекать не сможем! - прокричал мне Андрюха Смольный, прежде чем у него отобрали трубку и бросили её на рычаг.
Что, интересно, могло понадобиться главному от моей скромной персоны, да ещё так срочно? Очень не хотелось тащиться в редакцию, но меня уже вычислили, да и приятеля подводить под удар не годилось. Если я не явлюсь на зов вовремя, наорут на него.
Вскоре я коченел на остановке в ожидании "рогача". Почему я в то утро не сел в автобус или горбатую маршрутку, по всем приметам должен был опоздать? Не иначе как волей случая уехал я именно в той вишнёво-красной "восьмёрке" - самом странном троллейбусе, в котором мне только доводилось трястись. Впрочем, тряски-то как раз и не чувствовалось, словно дороги не существовало для машины... но обо всём по порядку.
Контролёра с потрёпаным удостоверением или хотя бы кондуктора с крошечной книжечкой билетов и кенгуриной сумкой на бёдрах я не заметил. Народу в салоне было немного. Все, кто хотел попасть на работу в этот день, давным-давно туда доехали, а до вечернего часа пик было ещё далеко. Поэтому я, хоть и ехал стоя, расположился очень удобно. Водитель вёл машину ровно, аккуратно. Я забыл держаться за поручни, мечтая о том, чтобы как можно дольше не приезжать к главреду, рандеву с которым ничего хорошего не сулило.
Неожиданно троллейбус резко, толчком остановился. Чудом не приземлившись на колени к какой-то обширной даме, я обрёл равновесие, проклиная всех водителей и редакторов на свете.
- Спокойствие, дамы и господа, - донёсся из динамика мужской голос удивительной глубины и звучности. - Сейчас я выясню, что случилось, и поедем дальше.
Водитель выскочил из кабины, а секунду спустя вернулся и доложил с хладнокровием профессора в анатомическом театре:
- У нас с вами слетели штанги. Если желаете покинуть салон, можете это сделать.
Он открыл все двери, извлёк откуда-то громадные рукавицы и исчез из поля зрения.
Я вылез наружу, но вместо того, чтобы любоваться водителем, подхлёстывавшим нерадивую машину, или ловить маршрутное такси, зашёл вперёд троллейбуса. Тут мне стало ясно, почему наш доблестный командор затормозил так резко: на дороге перед самыми колёсами, как ни в чём не бывало, сидел огромный рыжий котяра и щурился на меня своими зеленющими глазами. При попытке погладить его кот, лениво потягиваясь и игнорируя мою вытянутую руку, встал на лапы, неторопливо обошёл меня и легко запрыгнул в кабину.
Я не удивился бы, если бы деловитый зверь сам повёл троллейбус, но он только разлёгся на ящике с песком - так вальяжно, словно это было его самое обычное место.
- Дурной ты, право, - сказал я ему. - В другой раз тебя и задавить могут!
- Всё возможно - если, конечно, за рулём буду не я, - командор возник как из-под земли.
- Коту повезло, что вы заметили его вовремя, - я наконец смог разглядеть водителя, и что-то в нём показалось мне странным.
- Я всегда и всё замечаю вовремя, - отрезал он. - Как, например, и то, что вы передумали опаздывать в вашу редакцию. Вы успеете туда, если сейчас займёте место в салоне. Мы отправляемся, - объявил он и заскочил в кабину.
Еле я успел зайти, как "восьмёрка" радостно загудела и ровно, красиво тронулась с места. С этого момента я уже не сомневался в том, что Командор - человек необычайный и загадочный. Никогда не думал, что во мне легко угадать журналиста, а вот поди ж ты.
Я перебрался на переднюю площадку и уткнулся носом в стекло, отделявшее меня от водительской кабины. И в тот же миг чуть не рухнул от удивления на перегородку: за рулём никого не было!
На всякий случай я потряс головой. Не помогало. Кот ухмылялся в усы, а я был уверен, что схожу с ума. Отведя взгляд от зверя, я вновь обнаружил Командора преспокойно сидящим в кресле и сосредоточенно следящим за дорогой. "Ну конечно, показалось", - подумал я с облегчением. Я не знал ещё, что это - только начало.
Пару минут удалось убить, разглядывая кота, приборную панель - удивительно чистую и новую, с целыми рычажками и незамутнёнными стёклами счётчиков, - и пялясь на дорогу. Самое бестолковое занятие, если ты не за рулём. В какой-то момент я остановил взгляд на рыжем полосатом боку безбилетника, и водитель, словно прочитав мои мысли, погладил его. Кот заурчал; шеф взял его на руки и принялся почёсывать ему ушки.
До меня не сразу дошло, что всё это время Командор крутил баранку одной левой. Сначала я просто разглядывал его руки - очень чистые, с длинными пальцами, ровными овальными ногтями, а суставами подвижными, словно шарниры. Это были руки пианиста, хирурга, английского лорда - чьи угодно, только не шофёра и уж тем паче не водителя троллейбуса. Да и сам он менее всего напоминал простого труженика руля и брезентовых рукавиц. Иностранцем Командор, правда, не был, и зубы имел свои, великолепно ровные, как я заметил при разговоре с ним. Трости при нём не случилось, и выглядел он лет на сорок пять, не больше. Оба глаза у него были зелёные, как у кота, который оказался зверем из плоти и крови, к тому же рыжим - и всё-таки что-то дьявольское в этой парочке было!
- Как вы догадались, что я журналист? - решился я наконец.
Вопрос был дурацким, но шеф почему-то на него откликнулся.
- Спросите сразу то, что вы действительно хотели бы знать.
- Кто вы?
- В данный момент - водитель на "восьмом" маршруте. А причём тут кот, не так уж и важно.
- А что важно, по-вашему? - мне захотелось вытянуть из него хотя бы несколько слов, чтобы попытаться самому угадать то, о чём он не собирался говорить.
- Важно, что вам осталось ехать ещё долгих двадцать пять минут, и что вам совершенно нечего делать. Поэтому вы стучите по стеклу.
- Мне просто нравится "Чикаго", - мой пальцевый марш оборвался. И как он услышал?
- Так вы уже девятый раз выстукиваете эту строчку.
Крыть было нечем, я пожал плечами.
- Найти вам занятие на время пути? - спросил Командор несколько погодя. - Вот, скажем, мои пассажиры: сколько разных людей, сколько историй собрано вместе!
- Кем собрано? - не понял я.
- Случай! - он чуть повысил голос. - Опасная штука жизнь, вы не находите? Ещё утром вы знать не знали о котах, троллейбусах без кондукторов и разгневанном начальстве, а теперь не знаете, стоять вам или падать, пытаясь понять, что происходит вокруг. Ещё минуту назад один из этих людей боялся опоздать на свидание, а сейчас ему сообщат, что у него ещё уйма времени. Разве не опасно - зависеть от случая и не уметь предугадать его? Подумать только, через какой-нибудь час или ещё раньше один из моих пассажиров собирается свести счёты с этой опасной жизнью, а сейчас он среди живых и ничем от них не отличается.
- Вы, конечно, шутите? - спросил я, хотя сразу поверил каждому его слову - не знаю, почему. - Что же делать?
Но Командор замолчал и только невероятным кивком указал на перегородку за своей спиной. С моей стороны на ней красовалась надпись: "Разговор с водителем во время движения строго запрещён!"
В салоне у кого-то зазвонил мобильный. Отчётливо, словно кошачьими ушами, я услышал чужой телефонный разговор.
- Где ты сейчас? - спросил женский голос.
- Я к тебе еду, лисичка, но могу не успеть вовремя, извини, - ответил мужской.
- Ты не торопись, я ещё не готова.
- Почему вдруг?
- Мой бывший муж нагрянул.
- Так я выпровожу его!
- Не надо, сама справлюсь. Давай отложим на час.
- Я приеду, жди!
Я обернулся - мобильник был в руках у парня, стоявшего подле задней двери.
Командор сказал правду. Как он узнал, неважно. Важно - что со мной вместе едет самоубийца. И это может быть кто угодно, попробуй догадайся, а времени на размышление у меня нет. Надо что-то делать!
"Может, ну его к дьяволу, этого безымянного психопата?" - подумалось мне с тоской. - "Его жизнь, его дело. Не моё. Пускай себе дезертирует из этого мира, мне-то какая разница? Забуду!" - но эти трусливые мысли пронеслись и пропали без следа.
"Такое не забудешь. Если я сейчас в сторону отойду, я потом сам себе в глаза не смогу глядеть. Придётся бриться без зеркала. Появится, обязательно появится завтра в хронике происшествий, возможно, даже нашей газеты, сообщение, что гражданин М., житель такого-то района... И напишут-то пару строчек, заголовок будет пошлый: "Димедрол - лекарство от любви" или "Несостоявшийся Дедал"!" - меня аж передёрнуло. Хаос в голове улёгся, и всё стало на свои места: надо помешать этому человеку наложить на себя руки. И кроме меня остановить его некому.
"Сколько их - пассажиров? Человек тридцать, не меньше. Успею ли? Должен. Сначала проверю тех, кто возле дверей", - я переместился на заднюю площадку, откуда лучше был обзор, и впился глазами в лицо мужчины, стоявшего у выхода. Лет пятидесяти, плотный, уже с залысиной, одет прилично, в деловой костюм с претензией на лоск.
"И с чего это он в троллейбусе едет? Не иначе машина сломалась или шофёр приболел. Что он там пытается читать для умного вида? "Экономический вестник"? Нет, точно не он. Такой повесится только в случае преждевременной отставки. Или прекращения федерального финансирования. Причём оборвёт верёвку. Интересно, сколько человек на этом чиновнике рубашку застёгивали?"
С бюрократа я переключил внимание на того молодого человека, чей разговор по сотовому я ненароком подслушал. За него, впрочем, причин волноваться не было: женский голос в трубке был таким приятным, а парень так сосредоточенно гипнотизировал свои наручные часы, что заподозрить его в необратимой ссоре с жизнью я не мог.
На верхней ступеньке у задней двери стояли пацанчики с пёстрыми рюкзаками на спинах и трещали пуще девочек. Класс, наверное, пятый - хотя у сегодняшних учеников не поймёшь, сколько кому лет, уж очень мелкие мальчики пошли. Эти двое в порядке: весёлые, шебутные, как и положено школьникам, которые рано едут домой.
- Заходи ко мне сейчас! Мне диск купили новый, стратегию, выгоним папу из-за компа и будем в неё рубиться!
- Классно! Вроде "Цивилизации", да?
- Не, это даже интересней. Там у тебя войска есть, и ты по разным странам ходишь и их завоёвываешь.
"Ну, это у них надолго. Какое там час, хорошо, если к вечеру доиграют", - подумал я успокоено и устремил взгляд на ближайших сидевших.
Бабушку с маленьким и, судя по её заботливым попыткам застегнуть на нём курточку, горячо любимым внуком можно было исключить из списка. Даже если у деловой бабули и были причины жаловаться на жизнь, пока она вместе с этим чадом, мрачные мысли не посетят её седую, изящно причёсанную голову. Если есть абсолютно счастливый человек в этом троллейбусе, то уж наверное она!
На какое-то время моё внимание привлёк суховатый старичок, кудрявый, словно цыган. За очками с внушительными стёклами я не сразу разглядел его закрытые глаза. Вряд ли человек, обуреваемый жаждой смерти, сумеет уснуть за час до неё самым беззаботным сном.
Следующими объектами наблюдения стали две женщины с продуктовыми сумками и пакетами. Я, признаюсь, мало что понимаю в женской психологии, но чтобы самоубийца отправилась за покупками? Где-то я читал, что перед совершением суицида никто ещё не убрал свою квартиру и не приготовил обеда на завтрашний день...
...как и не поехал в институт на лекции через полгорода. Поэтому молодого человека с тубусом, бессомненно, студента-технаря, я тоже исключил. И правильно сделал: из нагрудного кармана его рубашки высовывался уголок проездного билета, тогда как месяц ещё только начинался.
Трое девчонок, сидевших немного впереди, были нездешними.
- Вы не знаете, как проехать к Художественной Академии? - спрашивали они у пассажиров вокруг. - А то мы впервые здесь.
Где находится их альма-матер, не знал никто в салоне. Интересно, кто они, эти приезжие девушки? Для абитуриенток, пожалуй, рановато - середина осени.
"Ах вот оно что! Заочницы" - догадался я. - "У них как раз начинается сессия. А поступали они, наверное, тоже заочно? В любом случае, эти топиться не пойдут, у них сейчас других дел хватает".
Чёрт! Двоё вышли из средних дверей, а я их ещё не проверил! Так, один покупает сигареты в киоске - значит, не он, иначе зачем ему целых две пачки? Другой невнимательно переходит дорогу, я даже рассмотреть его не успел. Будем надеяться, что моя оплошность не будет стоить ему жизни.
Я начинал путаться. Надо было замечать, кто едет с самого начала, а кто входил в салон по пути.
"Интересно, когда вошёл этот долговязый мальчик, по стрижке и одежде - рокер, с "Арией" на рюкзаке? Вдруг он песен наслушался? "Мир обречён, выбора нет", так ведь они поют? А что я ещё могу сказать о юноше, кроме того, что он - студент, нагруженный конспектами? Так, я что-то совсем мышей не ловлю. Это уже было. Он едет домой с лекций, и, значит, будет жить".
Между тем, время утекало сквозь пальцы. Лица мелькали перед глазами, выхватывались из общей пассажирской массы вдруг, словно маски в пестроте венецианского карнавала.
Мадам - та самая, на которую я почти упал - очень сердитая с виду, недолго занимала моё внимание. Внизу, под ногами, у неё стоял пакет. Внутри, как я заметил, пройдя мимо неё на переднюю площадку, были две одинаковых коробки зефира и веник. Зачем ей понадобился такой странный набор, я так и не взял в толк, но из списка самоубийц пышнотелую матрону вычеркнул.
Всё завертелось перед глазами: бабушка с огромным букетом хризантем в древней сумке-авоське, молодая мама с трёхлетним сынишкой, две соседки, перемывающие косточки третьей - разговор, судя по тому, что я из него выхватил, обещал быть долгим и обстоятельным. Мужчина с дипломатом, свирепым лицом английского бульдога и рыжим "ёжиком" волос, парень с кожаной папкой барсеткой в руках. Учительница с полной сумкой тетрадей - молодая и славная, в невесомых очках, дети таких обожают. Две подружки-старшеклассницы, увлечённо что-то обсуждающие...
"Не успеть, нипочём не успеть! Выйдет же этот сумасшедший, и поминай как звали!" - о том, что мне нужно в редакцию, и скоро моя остановка, я и думать забыл.
"Лица, лица, лица - да разве по ним можно понять душу человека, уловить её порыв? Тем более за считанные секунды! Кто же, кто же - кто?!"
Вот молодая, хорошенькая девчонка виснет на поручне. Движения у неё сонные, неужели пьяна? Смеётся, всхлипывает. Я быстро пересёк салон и остановился напротив неё. Алкоголем от девушки не пахло, скорее табаком и ещё чем-то кисловатым. Расфокусированные зрачки, отсутствующий влажный взгляд, в котором замерла мысль - узнал! Анаша. Боже ты мой, зачем ей это?
"В таком состоянии она на всё способна" - понял я. - "Девицы и трезвыми из-за любого дурня травиться готовы. Она, точно она!"
В этот миг девчонка выпустила из рук поручень, и я еле успел подхватить её. Она рассмеялась запоздало и неестественно.
- Уходит земля, совсем уходит... уходит, и я ничего не могу... - услышал я медленную, несвязную речь.
С каждой секундой моя уверенность крепла.
- Где ты живёшь? - спросил я громко, встряхнув её за плечи.
- О, я живу! - обрадовалась она.
- Я провожу тебя домой, хорошо?
Она не ответила. Дедушка, похожий на цынгана, проснулся и встал со своего места, я тут же усадил девушку, с трудом державшуюся на ногах. Лихорадочно соображая, куда мне её теперь везти, я не сразу отреагировал, когда кто-то неловко оттолкнул меня в сторону, расчищая себе дорогу к дверям. Это был молодой человек, худой, высокий и очень нервный. Я хотел возмутиться, но перехватил его никому не адресованный взгляд и обмер. Никогда в жизни я не видел, чтобы у человека были такие глаза - глаза, которым всё равно. Отчаянные и страшные.
- Извините меня, я не хотел, - его голос мне очень не понравился: он дрожал.
- С вами всё в порядке? - спросил я машинально.
- Да, конечно, - он попытался улыбнуться.
Машина плавно остановилась, и мой странный собеседник выскочил наружу. С нарастающей тревогой я смотрел ему вслед: он уходил куда-то, и барсетки при нём не было.
Не объяснить, что я передумал за эти секунды. Барабаня кулаками в закрывшуюся дверь, я орал на весь троллейбус:
В три прыжка, сбив кого-то с ног, я был уже у водительской кабины, налёг на перегородку. Наверное, мои вопли разжалобили Командора, и он открыл дверь. Я ввалился внутрь.
- Прекратите истерику сейчас же, - велел он властно. - Успокойтесь!
- Он сейчас уйдёт, сделайте же что-нибудь! - взмолился я.
Хладнокровие ни на миг не изменило Командору. Он потянулся к динамику и объявил на весь троллейбус:
- Молодой человек с корпоративным мобильником! Будьте любезны, зайдите ко мне в кабину. Нужно срочно вызвать "Скорую".
Парень в мгновение ока был рядом. Он передал мне трубку, я набрал номер. Пока я ждал ответа, сердце стучало так, что Командор наверняка услышал бы его за километр.
- "Скорая помощь" слушает, - сказал усталый женский голос, замученный ложными звонками. - Что у вас случилось?
- Человек упал с крыши, - сказал я почему-то.
- Пострадавший в сознании? - мой тревожный голос, видимо, убедил её, что это не шутка.
- Нет, но ещё жив. Улица Костенко, 39, недостроенный дом возле универмага "Морской".
- Бригада выезжает. Он дышит?
- Да. Но слабо. Сердцебиение - 50 ударов в минуту.
- Сколько лет пострадавшему?
- Тридцать.
- Ждите, к вам уже едет бригада!
Я вернул телефон хозяину. Тут до меня вдруг дошёл невероятный смысл произошедшего.
- Он уже прыгнул? - спросил я.
- Нет ещё. В данную минуту поднимается по лестнице, - в глазах Командора плясали весёлые чёртики.
- По лестнице новостройки? - уточнил я.
- Да. Возле универмага "Морской", - улыбнулся он.
- И не убьется?
- Нет. Дуракам везёт. От болевого шока лишится сознания, и это его спасёт, равно как и ваш звонок.
- А "Скорая" успеет вовремя?
- Успеет, - уверенно кивнул Командор, и я безоговорочно поверил в то, что всё обойдётся. - В больнице влюбится в своего лечащего травматолога, а уж что у них из этого получится, не наше с вами дело.
- Значит, вы знали, знали с самого начала? - я чувствовал себя одураченным. - Почему не остановили его?
- Он бы нашёл другой день и другой способ. Самоубийцы - упрямый народ. Надо, чтобы он заглянул в лицо смерти, только тогда у него отпадёт охота знакомиться с нею ближе. Ну, как вы, Сергей? - спросил Командор заботливо.
- Кажется, отошёл, - я уже устал удивляться.
- Следующая остановка ваша, соберитесь с силами, они вам понадобятся. На работу вы ещё успеваете.
- С этим беднягой точно всё будет в порядке?
- Точно. Его отвезут во вторую городскую больницу. Через пару недель заскочите в травматологию, навестите его, - Командор улыбнулся. - Прихватите с собой то, что он забыл в салоне. За девчонкой я, так и быть, присмотрю.
С чужой барсеткой в руках я выбрался наружу.
Главный на меня в тот день всё-таки наорал, только мне это было уже всё равно. К понедельнику я закончил статьи, а потом однажды - кажется, через месяц, - наведался в травматологическое отделение второй городской больницы. Андреева Виктора, чьи документы были в барсетке, я обнаружил в пятнадцатой палате с загипсованной до колена ногой. Он веселил своих соседей анекдотами про канареечную смерть.
- Здравствуйте, Виктор. Вы, как я вижу, идёте на поправку? - спросил я с порога.
- Да, а с кем имею честь? - он посмотрел на меня живыми блестящими глазами.
- Это не важно. Вот ваши вещи, вы забыли их в "восьмом" троллейбусе, - я протянул ему принесённое.
- Спасибо. Как вы нашли меня? - парень казался немного смущённым.
- Я рад, что вы остались живы, - улыбнулся я вместо ответа.
- Я не понимаю, откуда...
- Вам расхотелось умирать, и это главное. Не повторяйте больше подобных глупостей, - я дружески пожал недоумевающему Виктору руку и пошёл прочь.
В дверях я столкнулся с симпатичной черноглазой женщиной, стройной, в белом халате и с медицинским лотком в руках.
- Андреев! - пропела она. - Витя, ваш гипс я думаю уже снять.
- Если это сделаете вы, я буду счастливейшим человеком из всех, - пробормотал он.
- Не огорчайте её, - сказал я напоследок.
Андреев зарделся, как школьник, а я понял, что переживать за него больше не нужно.
Надо ли говорить, что Командора я больше не видел и увидеть когда-нибудь не надеюсь. Его величество случай и без того сделал мне царский подарок, столкнув нас. Действительно, какая разница, кто он - ангел ли хранитель, демон или что-нибудь пограничное - ясно одно: жизнь непредсказуема и потому опасна, в этом он был прав больше всего.
Много разного происходило со мной с тех пор - и хорошего, и скверного, но теперь-то я знал, что в каком бы невероятном стечении обстоятельств ты ни оказался, у тебя всегда есть шанс что-то изменить. Надо просто уметь разглядеть его, этот шанс.