Сегодня в раю хорошая погода. Всё как всегда. Ангелы греются на солнышке и сушат крылья после ночного ливня. Я кидаю на них полуозорной взгляд и убегаю к озеру, что на тёмной стороне рая. Ангелы постарше часто говорят, что я простужусь. Но я думаю, что это они меня просто пугают. Боятся, что захочу спускаться Туда, отражаемое в Зеркальном пруду. И на самом - то деле мне Туда не хочется. Просто пруд этот очень красив.

Мне слишком часто говорят, что я чересчур любопытна. Настолько часто, что мне даже становится стыдно. Но любопытство от этого не убывает, и я продолжаю искать хоть одного ангела, который Там побывал, в виде ангела, разумеется. В этой части рая таких нет. Здесь я всех знаю. Но рай гораздо больше, чем мог бы быть, и где-нибудь, на тёмной ли, на светлой ли стороне рая обязательно отыщу я этого ангела.

На самом деле, это просто не честно. Я - единственный ангел, который. Там никогда не был. И Зеркальный пруд нужен для тех, кто хочет увидеть тех, кто Там живёт. И я - единственный ангел, которому некого видеть в этом пруду. Хотя признаюсь, не видела никого, кто бы туда смотрел. Наверное, боятся захотеть вернуться. И ведь никто даже не объяснит, почему нельзя Туда спускаться?

Я снова вглядываюсь в Зеркальный пруд. Лица Там в основном грустные, усталые, обречённые. Но много и таких счастливых лиц, каких у нас в раю не бывает. Каждый ангел обязательно кого-то покинул. Дождавшиеся же никогда не воссоединяются вновь, потеряв связь.

Ко мне подходит высокий светловолосый ангел. Когда он говорит со мной, я узнаю, что он ждёт сестру. По тону, по цвету голоса. Я живу тут достаточно долго, чтобы понимать, кого я напоминаю.

Он говорит о том, что мне не следует сидеть здесь. Что это может свести меня с ума. Внезапно он оглядывается и со вздохом шепчет мне имя. Его уже нет рядом, когда я оправляюсь от ужаса. Надо сказать, что имя ангела похоже более на чувство, чем на слово. На картинку, на ассоциацию. Имя моего светловолосого брата, некогда бывшее Валерой, превратилось в звук камушка, прыгающего по Зеркальному пруду. Конечно, никакой негодник не посмел бы кинуть камушек в пруд, но ассоциация была такая. То же имя, что он прошептал мне, было полно боли, несчастья, яда и чего-то невыразимо прекрасного. Как змея на надгробии. Впрочем, я не видела ни змей, ни надгробий. Эмоция была настолько сильной, что мне хотелось сесть и заплакать, жить, умереть, и ничего более не хотеть, и желать всего сразу.

И это имя ангела?

Я склоняюсь к пруду так низко, что почти касаюсь губами воды. Я скажу это имя так тихо, как это возможно. Я буду знать, кого я ищу, и более не придётся мне произносить это имя вслух. При этой мысли радость берёт меня за руку. Я смеюсь, смех отдаётся от воды и чирикает вокруг меня. Я радуюсь, но помню, что должна ещё произнести это имя.

Я говорю, и сердце моё то бьётся сильнее, то совсем останавливается. Мне очень страшно, но пугает меня уже не имя. Скорее ожидание, предчувствие... сила моего волнения - это знак.

Но, вот оно, изображение на дне Зеркального начинает проясняться. Грустно, грустно и стыдно. Нет, вовсе он не похож на змею на могильном камне. Скорее, на тот самый заброшенный кусок гранита посреди болота, кишащего змеями. Он ступает медленно, будто с трудом. Некогда сильные крылья волочатся сзади, прямо по грязи и по лужам. Нечеловеческая обречённость скользит в каждом вздохе. Человек, оставивший ад на земле, лишь для того, чтобы обрести ад на небесах. И нет ему места здесь, нет и там.

Я отворачиваюсь от пруда. Я совсем разбита. Нет, невозможно спросить у него всё, что я хотела. Не хочу услышать в ответ этот смех, слишком тяжёлый и печальный, чтобы быть смехом. Не хочу, он повиснет на мне серой паутиной, сделав самой печальной из тех, кто не знал горя. И из тех, кто расцвёл на его колючей проволке.

Смешно, колючую проволку я тоже не видела.

И всё же.... Я должна найти его. Просто попросить прощения. Забыть навсегда. Вычеркнуть из памяти. Стать обычной и сушить крылья на солнце.

Наконец, я засыпаю. Может, глубокий обморок. Во сне я вижу нелепое множество роз. Они осыпаются. Я касаюсь их легонько, и жёсткие сухие лепесточки падают мне на лицо. Мне нравится эта новая игра. Я рушу хрупкий цветок снова и снова, каждый раз ощущая что-то новое. Я готова была провести вечность за странным своим увлечением. Вечность в фантазиях. Было что-то зовущее в этой перспективе.

Но кто-то будит меня, будто понимая, что вечное забвение может забрать меня навсегда в свои объятья. Я открываю глаза с неохотой. Не хочу смотреть, хочу обратно к розам. Но руки настойчиво будят меня, и чей-то голос говорит: Не надо. Я знаю почти наверняка, кого увижу. Страх возвращается, пока я открываю глаза. Он повторяет: Не надо губить себя. Я злюсь на него, на себя. Зачем он пришёл, зачем разбудил? Зачем хотела увидеть? Мне стыдно за злость. И я отворачиваюсь. Он садится рядом на голубой песочек близь Зеркального пруда. И я не могу прогнать, упрекнуть, ведь сама искала. Я поворачиваюсь и говорю. Я говорю, но понимаю, что сама путаюсь, пытаясь сказать спасибо и прости в одном предложении. Я окончательно теряюсь в словах. Он же молчит и слушает бессвязный мой бред. Не зная, что сказала, я снова отворачиваюсь.

И тут я снова оказываюсь в той комнате. Комната пустая, белая, только двери... много-много дверей. Они все открыты, и я начинаю судорожно оглядываться, ожидая худшего со всех сторон. И я не могу встать, не могу закрыть эти двери. Я пытаюсь удержать отчаяние, ведь я была здесь, я должна знать, что делать. Но сознание не имеет более значение. Только истерика. Крик. Закрой двери, закрой, прошу! С трудом я узнаю в этом возгласе собственный. И я благодарна той половине меня, которая помнила, что не вся я здесь.

Двери захлопываются внезапно. Я снова стою здесь и сейчас. Я понимаю, но понимаю будто потом. И я точно знаю, кто помог мне. Но всё разумное где-то впереди. Я кричу собственную благодарность почти также истерично, как секунды назад кричала о помощи. Где-то там впереди, я грущу, что так груба. Но здесь мне всё равно, я слишком напугана. Я хочу только убежать и спрятаться. Я плачу, кажется, я сейчас задохнусь.

Всё кажется мне таким размытым, будто я вижу себя на дне Зеркального пруда. И я не я вовсе, а просто ещё одна прозрачная тень Оттуда. Кто-то берёт за руку кого-то. Не спрашивая, не жалея. И кто-то хочет извиниться за свои слёзы, но молчит только потому, что её просили, так как просят только себя.

И всё становится такой же фантазией, как сон про розы. Я заставляю себя вернуться и понять, что всё реально. Он так же сидит на песке, а я так же сижу рядом. Он всё ещё держит меня за руку. Смотрит так, будто всё это было с ним. Неужели он такой же, как я? Неужели он никогда не был человеком?

На самом то деле, я вовсе ничего не хочу знать о нём. Я.... Я не хочу разумно рассуждать, и, наконец, находя в себе силы, вскакиваю. Но ещё не бегу. Вид у меня очень удивлённый, потому как разум в будущем, наконец, догнал разум в настоящем. Я хочу бежать уже, но забываю отпустить его руку. Я смотрю на неожиданную преграду, так словно не я сама её воздвигла.

Наивное удивление моё только возрастает, стоит мне опустить руку беспрепятственно. Мне кажется, что даже он улыбается, но я не смотрю. Наконец, я убегаю. Когда я оказываюсь в своём убежище, ночь уже наступила. Я так и не сказала....

Но я сплю уже. Сон, пустой, как то, что за дверью, чёрный, как ночь, чёрный, как его потрёпанные крылья. Наверное, он мне снится. Смутно то странное чувство, что желаю этого. На этот раз я не пытаюсь остаться во сне навсегда. Мне кажется, что меня лихорадит.

Я открываю глаза и вижу. Я вижу свет, много яркого света. Лица давно забытых мною дорогих мне ангелов. Сколько же я спала? Медленно я начинаю вспоминать их имена. Валера, мой брат, говорит: - Мы ищем тебя три дня.... Ты очень тяжело больна.... Я не хочу его слушать. Я не больна, только чувствую себя немного беспокойно. - Отпусти! - прошу я. Но видно им хочется нарочно меня подержать здесь подольше. Я сажусь, потому что стоять мне ещё тяжело. Они говорят, что мне стоит лечь. Но я не слышу их, как они не слышали меня.

Пять шуршащих, чирикающих, шумящих ангельских имён вокруг меня. Беспокойство не желает пропадать. Я - то знаю, кого я ищу. Мне кажется, что вовсе он не придёт, что всё правда снилось мне в бреду болезни.

Но я слышу знакомый голос. Я оборачиваюсь. Я вижу моего брата, он выглядит зло. Он кричит - Что тебе надо?! Уходи отсюда! Уходи Туда, навсегда. - Ты несправедлив, брат Валера, - говорю я - он спас мне жизнь. - Нет, он отнял её у тебя! Я не хочу больше говорить с Валерой. Теперь я уже могу встать, превозмогая ад. Я подхожу к ним, не смотря на то, что каждый шаг - это капля крови.

Не знаю, кто держит меня, когда я начинаю падать. Я спрашиваю - Ты мой друг? Он говорит да, предупреждая, что он всё равно уйдёт Туда. Навсегда. Я пытаюсь отговорить его, но тщетно. Внезапно он спрашивает - Так ты идёшь со мной? Я киваю головой. Прости, Валера, я была плохой сестрой! Всё проясняется, но я вижу только его лицо. Он смотрит почти не так холодно. Он берёт меня за руку, а потом..... Падение....

Записка 2. Рассвет после падения

Дворник стряхивает пепел на землю и сам же его убирает. Небо серое, тёмно-серый тротуар, даже воздух какой-то пепельный. Можно подумать, что дворник заполнил эту пустынную улицу дымом своей дешевой сигареты. Всё душно и шумно. Что ж это всё мне в новинку.
Фонари в этой части города видимо никогда не работают. Хотя кто знает, как Тут всё устроено. Кроме фонарей и дворника в этом дворе стоят только старые разваливающиеся скамейки, да пара высохших деревьев. Не знаю, зачем он привёл меня сюда. Но он говорит, что я должна переждать здесь, значит, я пережду.
Пустые голодные окна. Страх стоит за моим плечом, но я обещала больше не бояться. Поэтому я смело отвечаю взглядом на зов из-за темноты стёкол.
Но кто же зовёт меня?
Его нет рядом, и я не могу спросить, стоит ли идти на зов. И я иду, ведь я очень любопытна.
Я захожу в пустой подъезд, он мёртв, даже крысы не шуршат по углам. Или же я их не вижу? Слишком молчаливо это место, оно ничего мне не говорит о новом мире. Я спешу к первой двери, в отчаянии стучу в неё кулаком. За ней - никого, кто мог бы звать меня в пустых окнах. Но я понимаю вдруг, что дверь не заперта.
Я открываю дверь слишком быстро, слишком резко. Передо мной холл, но я не могу сосредоточиться на нём, пока открыта дверь. Я захожу и запираюсь.
Только после вхожу я в комнату. Комната страшная, как пасть дракона. У всех предметов своя очерченная форма, они слишком правильны для моего восприятия. Я дотрагиваюсь до обивки дивана. Она пыльная и старая, но именно возраст придаёт очарование точности этого мира. Диван сейчас представляет для меня наибольший интерес. Я пытаюсь прочесть его историю, начиная с семечка ставшего деревом, но не могу. Он настолько материален, что не имеет вкуса, а значит и не имеет прошлого. Он пахнет только пылью, а пыль содержит так много информации, что я путаюсь и только чихаю. Я отхожу от дивана, ведь он тоже не даёт мне понять жизнь, как пустой подъезд.
Мой взгляд привлекает пространство - обман. Я подхожу ближе и понимаю, что это всего лишь зеркало и в нём - весь мир, только чуть светлее. Зачарованная зеркалом, я не замечаю главного, а, заметив, с криком отскакиваю от него, как дикий зверь от красных флажков.
От испуга я закрываюсь крыльями, но этот жест пугает меня ещё больше, ведь теперь я вижу подтверждение своему страху.
Мои перья, мои пушистые белые крылья... Они черны, черны как мой страх. И они насквозь таковы. До самого моего сердца почернели они. Я злюсь, мне кажется, что зеркало сыграло со мной столь гнусную шутку. Я беру вазу, красную вазу, и швыряю её в самое сердце обманщицы. Тысячи серебристых осколков заполняют пространство, и в каждом - мои перья, в каждом - символ моего падения.
Осколки вокруг меня как бабочки, и я говорю им на своём языке, что вода искупит все мои грехи. Осколки падают, звеня серебристым смехом.
Прочь, прочь от насмешливого стекла бегу я. В ванной, где я надеюсь отмыться, темно, ведь в ней нет ни одного окна. Я отказываюсь понимать, как можно жить, окружив себя стенами. Но сейчас это не важно, сейчас я должна отмыть свои перья. Мне сложно сориентироваться, но, наконец, я включаю воду. Я отдаю крыло тёплому потоку, пальцами пытаясь стереть черноту с перьев. Мои пальцы покрываются слоем какого-то чёрного масла, но крылья мои неизменны. Отчаянная, я начинаю вырвать перья, мне больно, мне страшно. Чёрная вода, чёрные пальцы, вороньи перья. Мои руки в масле как в крови, и я чувствую себя убийцей. Но почему, почему?! Неужели моё падение заставило перья почернеть, а душу сжаться в испуганный комочек? Мне удаётся отмыть руки, но мои крылья, символ моей сущности! Мне не стать прежней. Я могу снова упасть и заплакать, но я обещала ему...
Ему? Я понимаю вдруг, что его нет, что он бросил меня, предал меня, заставив меня предать Рай. Я понимаю это, понимаю здесь и сейчас, зная, что он не придёт сказать мне об этом. Мы, ангелы, никогда не прощаемся. Молча уходя, мы спасаем друг друга от взаимной боли расставания. Я осталась одна в безликом, холодном мире, с тяжёлыми чёрными перьями, одна как никогда прежде.
Я выбегаю из комнат, мне нужен воздух. Балкон! Вниз, вниз, пасть снова хочется мне.... И я готова уже к концу.... Но разум мой просит глаза мои смотреть. И я вижу рассвет. И я понимаю. Я жива. И буду жить дальше.

Записка 3. Жизнь в одиночестве...

Я не решаюсь пока выйти на улицу. Но я боюсь и осматривать свою новую обитель. Разбитое зеркало, красная ваза, пыльный диван - я всё ещё вижу их, но все остальные детали страшат меня, я не заостряюсь на них, дабы не умереть от испуга.
Я начиню злиться. Злиться на всё это окружение - сколько я могу бояться этого мира? Это просто смешно! Я смело расправляю крылья, не давая им опуститься, не давая себе показаться слабой.
Жест мой преисполнен храбрости, но безрассуден и неловок. Я сбиваю что-то со стола, слышится звук падения и снова звон. Сегодня день бьющихся предметов. Возможно, дело в моём падении и разбитом сердце?
Я наклоняюсь. А на мягком, хоть и дырявом местами ковре - разбитая рамка со старым фото. И я - знаю, кто на нём.
С портрета надо мной смеётся юная копия названного брата моего Валеры. Я знаю теперь, кого заменяла маленькая жизнь моя в Раю, но понимаю, что я совсем иная... Даже взгляды наши не похожи.
Я бережно прижимаю разбитую рамку к груди - у дерева есть сердце и я смеюсь - я нашла настоящую опору в жизни.
Я спешу на улицу, веря, что душа моя приведёт крылья мои к дому своей памяти, к дому Валериной сестры, где я принесу, наконец, хоть что-то не пустое в сердце чужое...._И вот - я уже в пути, посреди странной каменной дороги, посреди людей, которые с подозрением глядят мне вслед, или просто не видят.... С одним из них я мысленно говорю, пусть он не слышит ни слова, полагая, что это чирикает птица. Я говорю:
Ты стоишь позади меня и видишь мою спину - она вся в шрамах - несколько крупных и много маленьких. Ты смотришь на меня в упор, но не видишь ничего, кроме этих шрамов. Я чем-то привлекаю тебя, но ты ничего не понимаешь,... Я - падший ангел, моё худощавое тело, затянутое в шелк василькового платья выглядит по-взрослому, но оно столь хрупко, что ты глядишь на него в страхе. Как странно - вот платье, вот мрамор спины и рубины рубцов на ней, но в глазах твоих нет отражения моих крыльев.
Твой взгляд немало удивляет меня, и ты удивлён не меньше. Я стою к тебе спиной и чувствую - сейчас ты позовёшь меня. Но ты всё молчишь... А я продолжаю путь к моему отражению.
Ты окликаешь меня, я оборачиваюсь резко и кидаю на тебя долгий взгляд, глубокий, как Зеркальный пруд, где ты никогда не бывал.
Как странно - мне кажется, ты напуган больше, чем я. Впрочем, мой испуг копился во мне, и теперь я заслоняю лицо крыльями, что по-прежнему не отражаются в твоих глазах. Всё это давит на нас, но то, что действительно опасно для обоих - это лицо моё, потерявшее четкость линий в твоем сознании.
Ты - кричишь от ужаса, а я и пошевелиться не могу..
Проходит миг.. проходит вечность. Я вижу незнакомца мертвым, и я знаю, что его
убило его неверие в меня. Теперь его сердце мало отличалось от камня - остановилось и все. Я понимаю, что никогда раньше не видела смерти - но не боль, ни тоска не трогают сердца моего... Ибо я знаю, что впереди.
Но мне противно. Люди, как стервятники, те самые, которые и в Раю то не живут, бегают вокруг меня и тела, стараясь втолкнуть меня в их одинаковый поток.
Мне противно - и я ухожу. Жизнь Здесь в одиночестве показалась на миг не выносимой, но я падший ангел, а нам положено терпеть...
Я убегаю от всех них, бегу к двери, чуя запах книг, а я знаю, что такое книги..

Записка 4. Незнакомцы.

Я вдыхаю запах книг в огромном, заполненном людьми светлом помещении. Я вдыхаю запах, но я не вижу, испуганно блуждая по залу, я натыкаюсь лишь на людей и безвкусные вещи, безжизненные вещи, на вещи без судьбы...

Я скромно пытаюсь сложить крылья за спиной, ибо грех убийства навсегда сделал их тяжелее... Но как я убила? Нет, я не задамся этим вопросом сейчас, ведь тогда я потеряю покой и улыбку, что возможно и не вернулась ко мне ещё...

Я брожу, ослепленная удивленными взглядами людей, и я не могу смотреть на них - мне все кажется, что на этот раз мое сердце не выдержит прикосновений человеческого тепла. Но мой бессмысленный шаг вернее меня знает, что делать - и вот я уже стою у дверей, за которыми те книги, покой которых я так ищу.

Я толкаю тяжелую, лишенную всякого дыхания дверь и попадаю ... домой? Всё вокруг такое родное, такое разумное и понятное - что я начинаю радостно плакать, и мои слезы радужно текут по щекам, заставляя теперь людей отворачиваться от меня в смущении. Я блуждаю средь полок, дотрагиваясь до корешков - старых и не очень, или даже совсем новых - и чувствую, живу всеми ими. Я смеюсь сквозь слезы над комедиями, что под моими пальцами, или рыдаю сильнее, ощущая вдруг драму в своих руках. Из всех, кто есть вокруг меня - улыбается и понимает лишь один - хозяин - старичок с белой, пушистой бородой и ясными серыми глазами. Прочие же спешат уйти подальше и сделать вид, что мое существование - это просто фикция...

-Ты так хочешь сойти с ума? - раздается вдруг за моей спиной - и я, так и не привыкнув к узкому миру, в котором оказалась, снова расправляю крылья - и это движение это отдаётся мне болью удара. Никогда ранее я не испытывала боли физической - и теперь я замираю, наслаждаясь новым и необычным чувствам - иголочкам, впивающимся в мои крылья, волнам неприятного, но привлекательного ощущения. На мгновение я забываю о причине моего испуга и просто дышу. Но неприятное воспоминание о неизвестной опасности заставляет таки меня обернуться. Он стоит передо мной, терпеливо ожидая, что боль станет мне привычкой. Вдруг, я вспоминаю вопрос, заданный им и спешу ответить, что бы не показаться грубой этому новому другу: " А это приятно?" Я осознаю внезапно, что мой вопрос смешон и опускаю глаза. Но, даже не смотря на собеседника, я знаю, что он улыбается, и его лицо под широкополой серой шляпой практически не видно, видна лишь эта насмешливо-серьезная улыбка.

-Не более чем прочее - неопределенно отвечает незнакомец. Я с любопытством и облегчением снова смотрю в его лицо, но мой взгляд перехватывают льдисто-талые серые крылья безразлично сложенные за его спиной. Они кажутся мне лживыми в своей непохожести на мои собственные крылья, но могу ли я судить других, коли сама я неспособна на управление собой?

Вероятно, терпение незнакомца небезгранично. Он молча и грубо хватает меня за руку, уводя, прочь из этого поглощающе-ненормального места. Мы куда-то спешим, но я отстаю, спотыкаясь, неспособная понять причину нашего побега.

-Что мы делаем? - взволнованно шепчу я, обращаясь скорее к себе, нежели к незнакомцу. Внезапно он резко останавливается и с досадой отвечает. - У меня нет времени. У тебя - тоже - добавляет он, и в голосе его пародия на жалость ко мне

Он, вероятно, тот, кто должен объяснить мне, что к чему в этом определенно-грубом мире

- Это не справедливо и я не желаю делать этого - Резко слова его рушат вялотекущие мечтания о моём покое. Я теперь знаю, что я - лишняя, но он не позволяет мне удалиться. Я чувствую у себя на руках бархат его перчаток, и мне не приятно - слишком приторны и ограничены ощущения в этом мире.

-Представь себе обреченность только на такие ощущения - с тоской говорит незнакомец. Мне не нравится, что он так спокойно читает мои мысли, посему, я, вежливо улыбаясь, разворачиваюсь и иду прочь, не зная ни направлений, ни нового мира в целом.

Но он - не следует за мной, лишь досадливо крича вслед - ищи свои пути сама, падшая! - я вовсе не злюсь на него, на его грубые слова, на его жесткие перчатки - он же совсем не знает - какого это - жить на небесах.

В этом мире я - лишь уходящее событие.

Записка 5. Вечно покидающая.

Я направляюсь туда, откуда, вероятно, тоже уйду. В этом остроугольном мире я - вечна покидающая, но пока я иду тешу себя надеждой, что это значит лишь - я появлюсь ещё где-то.

Представлю пока, что снова иду по своим небесам, собираясь подарить эфемерный лунный цветочек брату Валере. Здесь совсем нет цветов, так холодно, что не цветет даже трава, которая нас благоухает везде, где хоть раз в столетие появляется солнце. В действительности я должна престать считать небеса своим местом и забыть о них, как о сне...

Но как грустно забыть все сразу... Одиноко раскинув крылья бреду я к дому Валериной сестры, как никогда чувствуя землю под ногами. Здесь я знаю точно сколько шагов мне предстоит сделать по пути, знаю, что число это неизменно.

Ходить по земле - это как идти по поверхности дерева. Правда, в Раю все деревья прозрачны, и никогда не знаешь, где они окажутся в следующее мгновение, не уследишь за логикой их перемещений. Ходить по этим деревьям сложно - полулетишь над ними, волосы закрывают глаза, а под ногами - позвякивает прозрачная кора, угрожая тебе то разбиться под твоим неуверенном шагом, то скинуть тебя вниз со своего прозрачного тела.

И вот, я уже на пороге дома Валериной сестры. Не знаю, что говорить и что думать - просто звоню в дверь, предпринимая самое очевидное.

Дверь мне открывает маленькая девочка - она не похожа на меня, но похожа на фото из разбитой рамки. Я протягиваю ребенку изображение, что я всё ещё ношу с собой. Я пытаюсь начать говорить, но она перебивает меня, указывая на мои крылья - *Вы промокли.. войдите в дом*. Пораженная, я делаю шаг внутрь. Я говорю - *Спасибо тебе, сестра Валеры* Им названного брата моего произношу я с трудом, ведь человеческий язык мне неизвестен. Я втайне надеюсь, что ангельское наречие понятно этой девочке, но она лишь в непонимании восклицает - *Вы говорите что - то о моем брате! Но мне не понять* - с сожалением добавляет она.

Я улыбаюсь ей, протягивая руки в желании утешить её, но чувствую, как меня отталкивают. Я ударяюсь, но мой разум сосредоточен на том, что же помешало мне утешить единственный шанс мой на выживание в этой мертвой реальности. Сквозь дымку бессознательности проступает силуэт незнакомца в перчатках. Он рассержен, и я чувствую оттенок несвободы на причине его поступка. Он поднимает меня, и вмиг мы оказываемся в беспространстве. Теперь - моя очередь злиться. Я говорю - это сестра Валеры. Я о ней должна заботиться. Но мой детский лепет не беспокоит незнакомца - он перебивает меня. - Ты представляешь себе, что ты сейчас могла сотворить? Его слова не требуют ответа - Одно твое прикосновение и девочка бы погибла! Ты понимаешь!? Да слишком долгого взгляда твоих глаз достаточно, чтобы уничтожить человека! Я совсем не понимаю, как же хорошее намерение моё могло навредить кому бы то ни было. Слова незнакомца заставляют меня отшатнуться, и я выпадаю из предоставленной им реальности. Теперь я - на каком-то складе среди крыс и коробок. Мои чувства пришиблены, я не осознаю ни один запах или цвет в этом помещении - я кажусь себе слишком заигравшимся с огнем ребенком, который больше не понимает, как вести себя с разбушевавшимся пожаром.

Но вот и незнакомец снова рядом со мной, он сдержанно произносит - Выходит, ты не была предупреждена о том, зачем ты здесь. Теперь я действительно напугана, ведь никогда ранее мне не приходилось быть где-то лишь оттого, что так нужно. Жизнь по чужой указке для меня такая же фантазия, как и все наждачно-жгучее ощущение этого мира. - Тебе предстоит экзамен, произносит чужак, и я вижу перед собой открытую дверь. Шаг...

Записка 6. Экзамен в пустой комнате.

Дверь захлопывается сразу после того, как я и незнакомец оказываемся в комнате. В ней нет окон, да и дверь, закрывшись, сливается со стеной и исчезает. - Люди любят обставлять комнаты тяжелыми ненужными вещами и выбрасывают их лишь, чтобы заменить вещами ещё более бесполезными и тяжелыми - Начинает незнакомец. Я не реагирую словами, только показываю, что внимательно слушаю каждую букву. Довольный, незнакомец продолжает вещать - В твоей душе сейчас точно также. Горы старого хлама: вопросы, чувства, мысли, зарисовки,... Что бы делать то, к чему тебя несло с самого начала нужно избавиться от всего этого. Сейчас я буду говорить, а ты - осознавай себя через мои слова.

Я узнаю, что в Раю я была вовсе не одинокая ненормальная, и что специально нас держали в неведении друг о друге. Узнаю, что вся жизнь моя была подстроенным обманом, но не сержусь за это ни на кого. Мой возлюбленный служил лишь смыслом моего падения, моей слабостью. Я должна была пасть невинной. Я плачу, но лишь оттого, что понимаю теперь свою незначительность. Незнакомец поясняет : " Вы, ангелы, будучи в прошлом людьми не можете здраво относиться к человеческой боли. Мы, всю жизнь проводя среди них, ненавидим этих существ больше, чем стремимся к небесам. Но люди нуждались в настоящих хранителях и тогда некоторые ангелы изменились" "Стали такими, как я" - уточняю, боясь ошибаться теперь и в самых мелочах. Ещё разочарований я не выдержу. Утвердительный кивок: " Такие как ты - рождаются на небесах, не знают людей. Вы безразличны к ним ровно так, как нужно. Но проблема теперь в обратном - что бы стать хранителями нужно иметь хоть небольшое представление о своих подопечных". Дальше мне понимать сложнее. Высшие ангелы - белокрылые создания, существа похожие на Валеру, вовсе не на меня. Серокрылые низшие - все как один мой Незнакомец. Они совершили сделку - высшие воспитывали в небесных детях невинность лишь чтобы отправить их на путь нисхождения; низшие же должны были следить за каждым падшим дитем с сожженными вороными крылами, чтобы показать бывшим ангелам человечество. Сплошные игры - это не для меня, я не умею понимать правила.

Но есть одно - четкое и ясное, кусок солнца в паутине. В их игре меня есть шанс отчистить мои перья. Поменять черное на красное, украсть оперение священной птицы Ибис, забыть все грехи и родиться заново. Я осматриваюсь - комната полна вещами, символизирующими мои мысли. Среди этого хаоса и разбитое мной зеркало, в его осколках я вижу себя обновленной. Среди осколков и мои сухие розы - я не обращаю на них внимания, хороню как боль, что я научилась чувствовать сегодня. Мне жаль лишь рамки - разбитой деревянной памяти и Валериного пера. Я беру белоснежную эту легкость в свои руки и прижимаю к лицу, но Незнакомец не позволяет и этого. Забирая перо из моих рук, он не груб, но настойчив и я не могу противиться. - Если ты не сможешь забыть, то ты не сможешь измениться, а оставшись прежней ты погибнешь.

Я не уверена, что хочу жизни в мире, где от меня совсем ничего нет, но я не верю, что незнакомец желает мне чего-то недоброго. Напротив, всем своим существом сейчас волнуется за меня, а не за мое решение, и я чувствую это.

Я медленно опускаю перо на пол и говорю: " Что бы все исправить, иногда нужно просто переписать все заново".

После моих слов комната распадается на мелкие части. Вокруг меня остаются лишь двери, сотни дверей, которые пугают меня, но у меня уже нет выбора.

Это - итог. Исчезает и мой Незнакомец. Исчезают и мои вещи-воспоминания. Исчезает черный цвет. Но остается красный - я перевоплощена.

Как странно, что более я не чувствую боли и тоски. Есть только страх и последнее решение - какая дверь самая притягательная и моя? Я не хочу сомневаться. Дверь цвета васильков дальше всех от меня, но на неё падает мой выбор. Я почти крадусь к ней, оглядываясь ежесекундно. Но это - все просто сон. Когда я добираюсь до двери и открываю её, все снова рассыпается на куски.

Вот теперь - реальность. Я стою у алтаря в самый момент крестин. Я любуюсь бликами свечей и лицами людей. Я знаю - тот мальчик, что сейчас кричит и плачет, мой маленький подопечный, и я принадлежу ему.

Его назовут Валерой. Я смеюсь, смеюсь по-настоящему, распушив алые перья. Жизнь продолжается.