Последние слова Ника не выходили из ее головы, как бы она ни старалась. Так она и шагнула на порог своего дома - не столь высокого, сколь широкого здания, с одним этажом и мансардой, что легко было спутать с дендрарием. За дверью ее, как обычно, встретила Маргарет Энн Хоуэлл, самая старшая из прислуги, знавшая и любившая Лору еще с пеленок. В конце концов, это даже было взаимно - Лора любила Маргарет, как бабушку.
Она широко улыбнулась, забыв о том, что мучило ее всю дорогу.
- Добро пожаловать домой, Лора. Как прошел день?
- Как обычно. Получила "А" по математике.
- Как всегда, отлично. Чашечку чая?
- Нет,чуть позже. Если можно, я бы хотела ванну, чтобы расслабиться.
- Через полчаса все будет готово.
- Благодарю.
Раздевшись, Бриджитт оставила куртку в шкафу с зеркалом у входа. Поднявшись к себе в комнату, она легла.
Белоснежный потолок всегда помогал ей понять то, до чего она не дошла бы без него. Сплетя пальцы рук, она опустила их на закрытые глаза.
Это было странно.
Она должна была ненавидеть его и не искать проблем на свою и так тонущую в них голову. Но она не могла забыть прикосновение - то самое, первое - не могла понять, почему была так впечатлена его очаровательной улыбкой, его словами, что заставили ее покраснеть...
Было глупо начать чувствовать что-то к этому... этому... - она даже не могла найти слов, чтобы описать его! - ладно, пусть будет просто "парень". Ее чертовски бесил тот факт, что она так легко попалась в его сети, при том, что она не хотела этого. Это было абсурдно. И все это перед прибытием родителей!
- Я сошла с ума, - прокомментировала собственное состояние Лора и, сама того не желая, улыбнулась.
Все же было что-то в этом - в том, чтобы кто-то был дорог - прямо как в том, чтобы обладать тайным сокровищем. Любви еще не было, лишь симпатия, но ничего не могло помешать ей сохранить тот огонек, что грел - ладно, лишь освещал, он был слишком маленьким и слабым - ее посеревшую от забот душу, уже несколько лет ищущую смысл жизни.
Ник уж точно хотел лишь заставить ее почувствовать себя неуютно - вот и все. Была абсурдной сама идея о том, что этот парень, за которым стадами бегали пускающие слюнки девушки, заметил кого-то настолько серого в этой разноцветной массе, содержащейся между стенами лицея.
Все пытались быть "индивидуальностями", горланя о том, что не поддаются классификации, что не похожи на весь остальной мир. Эти "индивидуальности", чье число в последнее время росло в геометрической прогрессии, составляли толпы людей, где цвета, излучаемые каждым, смешивались, как на палитре, и в конце концов приводили к пустоте. Как раз туда, откуда каждая "индивидуальность" начинала свой путь. Вы пробовали рисовать? Это то же самое. Возьмите понемногу каждого цвета и у вас получится черный. Если нет - значит, вам подсунули поддельные краски.
Лора никогда не пыталась подтолкнуть в какую бы то ни было сторону свою жизнь. Наверное, потому, что знала - родители сами решат все за нее, не спросив, чего хочет она. Еще один повод ненавидеть их.
Ладно, может, виноваты были гормоны, может, ее возраст. Но как бы то ни было, она не могла вести себя со своей семьей иначе, чем привыкла в детстве. Это было бы просто смешно, если бы она радостно бросилась навстречу матери и завопила, что счастлива, что они вернулись.
"В конце концов, есть и у меня гордость," - подумала она, раскидывая руки в стороны и позволяя им упасть на покрывало.
Но мы отошли от главного.
- Посмотрим, что мне делать, - в конце концов, тяжело вздохнув, сказала потолку девушка. - Может, он оставит меня в покое...
Упертый потолок отказался ответить ей или посоветовать что-нибудь.
И все же где-то в глубине сознания у нее появилась надежда что ее слова, сказанные только что, не станут правдой...
"Наконец-то."
Окинув взглядом окрестности, он запрыгнул в открытое окно.
Огромное здание банка впечатляло. Никогда он не получал такого удовольствия - созерцать банк в ночное время, после его закрытия. Тусклый лунный свет проходил через единственное окно в зале - то самое, через которое он вошел парой минут назад.
Он тряхнул головой.
"Я что, начинаю быть романтиком, черт подери?.."
Его черная одежда помогала затеряться в неосвещенной части зала. Он не касался пола, не притрагивался к стенам. Если бы тут было больше света, можно было бы сказать, что он летит над столами тех, кто работает тут ежедневно - не считая уик-эндов и праздников. Выдохнув, он обнаружил, что до двери остался лишь один прыжок, после чего можно было перестать строить из себя фламинго, на тонких ногах скачущего через препятствия.
Удобно усевшись на столе, он достал из-за пояса довольно странное орудие, в форме воронки, и прицелился в дверь, затем выстрелил.
Ни звука. Тишина. Перед ним дверь исчезла с петель вместе с теми несколькими полицейскими, что охраняли коридор, ведущий к самому важному сейфу в Америке, если не во всем мире.
Усмехнувшись, он опять прыгнул, приземлившись на красный ковер, который кто-то пропылесосил несколько часов назад. В шоколадных глазах зажегся огонек триумфа.
- Чтоб я сдох, если не буду лучшим!
Ламп на стенах коридора тускло освещали его красноватым светом, демонстрируя отсутствие вкуса хозяина банка. Кажется, в последнее время богачи уже не знали, как еще стать заметными.
Коротко рассмеявшись, он побежал по коридору.
Послеобеденное созерцание плана банка помогло ему более-менее запомнить его, так что теперь ему не составило труда найти дорогу к вожделенному сейфу.
Наконец он остановился. За углом его ждали металлические двери, что он мечтал увидеть весь день и часть ночи.
Да, металлические двери. И три тролля, которых просто невозможно было ни с кем перепутать - размеры этих чучел, стоявших у входа, как и их лица, похожие на бульдожьи морды, были и правда впечатляющими.
Он моргнул. Потом моргнул снова. Поняв, что не ударился ни о что на своем пути и не потерял сознание, да и не спит, дабы ему являлись такие кошмарные сны, он приподнял брови.
О "бульдогах" он не знал. Ну и пусть, как бы то ни было, ему надо было попасть внутрь. Так что, достав то же орудие в форме воронки, он выстрелил, не глядя. Выдохнув, он бросил на них беглый взгляд.
Надо было успокоиться и обдумать все логически. И быстро.
Там было три охранника - естественно, смертных - окруженных магическим щитом, созданным либо Хранителем - и в этом случае он должен был быть в компании Ангела, обеспечивающего его магией, иначе у него ничего бы не вышло - либо самим Ангелом, что было чуть более утешительным.
Кандидат хлопнул себя по лбу.
Как логично! И как он мог упустить это раньше из виду?
Конечно, Ангелы сделают все возможное, чтобы Святой Грааль не попал в неправильные руки!
"Я полнейший идиот. Не видать мне Коронации, как собственных ушей."
Что делать, он не знал. И это не было первой подобной ситуацией. Не везло ему в последнее время и он не знал, отчего. Родная мать, Богиня Фрейя, зачастую так хмурилась, будто хотела убить его на месте. Да такими были все в Верховном Совете, даже нет, все Боги Эвелиона - бегали за смертными, как за добычей, если, правда, это им позволял Один, которого можно было успешно назвать Богом во главе стола, а затем, когда наступало время воспитывать собственных детей, превращались в каменные изваяния, что ни во что не верили и не хотели верить. Они будто брезговали "испачкать руки", хотя бы немного позаботившись о своих отпрысках.
Да и все дело было в том, что в пятнадцать лет дети Богов имели право выбрать свое будущее. Приходил тот родитель, что являлся Богом, и толкал речь в стиле "Если выберешь лояльность Эвелиону, миру Богов, будешь награжден - после некоторого времени, в течение которого ты должен будешь доказать свою преданность, ты станешь одним из нас. А если ты скажешь "нет", в момент произнесения этого слова и закончится твоя жизнь". Ну а если ты спрашивал, в чем же состоит эта преданность и лояльность - каждый имел право знать, что же он должен будет отдать в обмен на силу и бессмертие, ведь бесплатно достается только сыр в мышеловке, это, думаю, помнят все? - ответом ему становилось: "Ты должен будешь научиться понимать, что хорошо для Эвелиона, а что нет. Если Верховный Совет велит тебе убить, ты должен будешь сделать это, потому что это будет для защиты твоей будущей семьи. Если они велят тебе следить за кем-то, ты лишишься права на еду и сон, пока не предоставишь Совету всю нужную информацию. И если тебе надо будет отдать жизнь за Эвелион, ты это сделаешь, потому что самое дорогое - это желание защищать то, что дает тебе свет знаний, а твоей душе - веру."
Да уж, слова про веру были самыми важными во всем этом высокопарном бреде.
Большинство были слишком трусливы для "да". Они не хотели рисковать, если им дадут задание, к примеру, убить кого-то из родных, а затем жить с этим. Или скрываться от полиции. Так что они говорили "нет", а затем пытались защититься. Глупо и невозможно.
Другие же не хотели умирать так рано, так что говорили "да", пытаясь спасти собственную шкуру. После этого на их кожу наносился Знак, сложный рисунок в виде трех сплетенных между собой лилий, а другой ставился на их ауру. Если второй был виден лишь Богам, то первый - место его расположения можно было выбрать самому - служил лишь для того, чтобы усложнить новоявленным Кандидатам в Боги жизнь. Подделать его было невозможно, ну а если его у тебя видел Хранитель - считай, ты погиб. Ну а даже если ты от них сбегал, твое лицо оставалось у них в памяти. А для Эвелиона известный другим Кандидат был бесполезен, а значит, его убивали. Правда, уже свои.
Короче говоря, странное чувство юмора было у этих Богов...
А затем начинались бесконечные уроки - история, политика Эвелиона, классификация всевозможных созданий, живущих среди людей, бесконечные миссии и физическая подготовка - призванные сделать Кандидатов выносливее и сильнее, как физически, так и морально. И все это было под присмотром Бога-родителя, за которым, в свою очередь, в этом нелегком деле наблюдал Верховный Совет.
Выживших тестировали - Боги собирали всех Кандидатов в одном городе, к примеру, и бедным ребятам приходилось пытаться выстоять, выжить, несмотря на усилия конкурентов.
Что происходило дальше, Ли не знал, так что теперь его умственные усилия сконцентрировались на том, чтобы придумать новый план проникновения за металлические двери и выйти оттуда если не целым и невредимым, то хотя бы живым.
Три минуты напряженного мышления ни к чему не привели.
И почему он не взял с собой другое оружие? Фрейя притащила ему кучу разных агрегатов, призванных облегчать его задания! А он оставил их дома!
Движение справа заставило его обернуться.
Девушка примерно его возраста с короткой, мальчишеской стрижкой достала откуда-то так называемый иррадиатор, орудие, похожее на банальный шланг - по большей части, благодаря своей гибкости - и несколько раз выстрелила из него, в нескольких местах разбив щит. В следующий же миг он упал, разбившись на тысячи осколков, тут же снесенными силовой волной, содержащей в себе всю ту энергию, что была вложена в них при создании. Волна с силой врезалась в стену перед Ли и в двери. Он еще даже не успел понять, что это было, когда увидел, что девчонка уже идет к вожделенному сейфу.
- Стой! Он мой!!!
Парень сорвался с места и ему даже удалось войти в хранилище вместе с чертовой девчонкой. Но замеченный им серебристый отблеск заставил его насторожиться и нырнуть за ближайшую из тяжелых бархатных занавесей, почти закрывающих вход.
Вскрик, звук взрыва - и вот уже неудачливая Кандидатка лежит на полу и расширившимися от ужаса глазами, все еще смотрящими в одну точку.
Он уже был свидетелем убийства, так что теперь пытался успокоиться, унять бешеное сердцебиение, что лишь усилилось из-за недавнего забега.
"Не заметили. Слава Богам..."
Кроме Ли, в зале - более обширном, чем Кандидат до того думал - было еще трое. По крайней мере, их он успел увидеть до того, как спрятался.
После короткого молчания парень услышал:
- Молодец, Сальвадоре, - голос явно принадлежал старику, не возникало сомнений. - На этот раз тебе удалось. И не забудь поблагодарить Лену.
- Да, Мастер, - парень, наверное, даже его возраста. - Спасибо, Лена!
Шорох одежды, шаги, затем короткий девичий вскрик... Сальвадоре, кем бы он ни был, явно как раз крутил в воздухе эту самую Лену.
- Стой! Остановись! Сал, отпусти!
Девичий смех рассыпался эхом по всему залу. Если бы Ли не так сильно боялся, улыбнулся бы и он, так заразительно было веселье этой незнакомки.
- Хватит, Сальвадоре, позволь девочке передохнуть, - старик раздраженно выдохнул, затем строго продолжил. - Ангелам и Хранителям запрещено быть слишком близко друг к другу, я вам это тысячи раз говорил! Ох уж эти дети... Опасность, вот что вас ждет.
Шорох окончился, в зале повисла тишина.
- Ладно, - старик вздохнул. - Кандидат мертв, дело сделано. Уходим домой.
- Можно, мы еще останемся? Совсем немного!
- Пожалуйста, Мастер! - голос девушки был очень приятным, похожим на перезвон колокольчиков.
Некоторое время Мастер протестовал, затем сдался и вышел из зла в одиночку - к ужасу Ли. Но все же старик - из-за темноты и тени занавесок ли, из-за старости ли - не заметил Кандидата.
Он даже выдохнуть не успел, как услышал со стороны ребят звуки, которые уж точно ни с чем и никогда не перепутал бы.
Эти двое, Сальвадоре и Лена - Хранитель и Ангел - целовались.
Пока их внимание было обращено лишь друг на друга, Ли приметил кресло где-то слева от себя и беззвучно сменил укрытие. Теперь, сидя за ним, он беспрепятственно изучал помещение, в котором находился.
Судя по всему, это был банкетный зал банка. Тут были маленькие стеклянные столики, вокруг которых группками стояли кресла. В дальнем конце зала было что-то вроде сцены, в центре которой был пьедестал, слабо освещенный несколькими свечами. На нем стоял очень старый деревянный ящик кубической формы.
Ли очень надеялся, что Грааль именно там.
Влюбленная парочка была прямо в середине зала, так что было нетрудно их обойти, прячась за креслами, забраться на возвышение, затем, с безумно бьющимся сердцем, прячась в тени, взять оттуда ящик и сойти обратно. Кандидат успел даже подметить, что девушка была брюнеткой - с волосами черными, как вороново крыло - а глаза ее были примерно оттенка миндаля, каким он бывает посреди лета. Одета она была в платье, большое для нее и явно не новое, а на вид ей было не больше восемнадцати - очертания тела были еще не слишком хорошо видны, а рост - небольшим. Зато парень был намного выше, с волосами оттенка пламени, а с лица, казалось, потемневшего от усталости, сияли ослепительно синие глаза, цвета полуденного неба, в которых сияли счастье и наивность. Одет он был так же небогато, но выглядел старше, чем предполагал Ли. Года на двадцать два-двадцать три.
- Сал... Что ты... Ты же слышал... Нам нельзя...
- Тебе не нравятся мои поцелуи?
Девушка рассмеялась.
- А ты хочешь оставить меня без них?
Парень приподнял брови.
- Я? Ты что-то путаешь. Я бы от этого никогда не отказался...
Сальвадоре снова поцеловал ее, затем уселся в одно из кресел, взяв Лену на руки.
- Сал...
- Ммм?
- Как ты думаешь, почему Ангелам и Хранителями нельзя сочетаться браком?
- Не знаю и знать не хочу. Те, кто придумали эти правила, были полными идиотами.
- И все же, Сал... Сал! Мы в банке!
Парень поцеловал ее, после чего выдал:
- И что?
Лена глубоко вздохнула, затем обвила его шею руками и почти шепотом ответила:
- Ничего, это уже неважно.
Парень улыбнулся.
- Никто ни о чем не узнает, я тебе обещаю.
"Какая наглость!" - сам себе сказал Кандидат, снова прячась за занавесью. - "У этой девчонки совсем ума нет!.. И этот идиот тоже интелектом не отличается!.. Если узнает об этом Верховный Совет, умрут оба..."
Он попытался беззвучно открыть двери - и ему это удалось каким-то чудом. Стоило ему понять, что миссия завершена, как его сердце забилось радостно. По крайней мере, он умрет не так быстро, как если бы ему это не удалось.
Стоило ему выйти из банка, как по голове его что-то ударило. Он упал, как подкошенный, а последним, что он услышал перед тем, как потерять сознание, было:
- Спасибо, парень... Теперь эти чертовы Бриджитт заплатят сполна за все, что сделали...
И смех вокруг. Много смеющихся голосов. Затем Ли осознал, что теряет нить происходящего и упал в обморок.