По здорову дневал ли, дедуня?
Без болячек живи двести лет.
Получил я письмо накануне
И теперь сочиняю ответ.

Вот, журишься, что год был особым,
Летом солнце спалило всю рожь,
И что сена нема для худобы
(Ты корову так что ли зовёшь?)

Пишешь, силы уже на исходе,
То одно, то другое болит...
Подновить бы курень надо вроде,
Да Христос с ним, ещё постоит.

Вспоминаешь о правнучке Дуне
И скучаешь без детских проказ...
Так чего же не едешь, дедуня?
Я ведь звал тебя тысячу раз.

Хочешь - дома, а хочешь - на даче,
Приезжай, поживи у меня. 
Ну, так нет! Ты ж упрямый, казаче,
Без Присуда не можешь и дня.

Всё коришь, мол, удрали в столицу,
А донцу "тама жить не к лицу",
И, что "бросил" родную станицу,
До сих пор не прощаешь отцу.

А ведь он не виновен ни разу.
Вспомни сам: отгремела война,
Он направлен в Москву по приказу.
А ослушаться в те времена...

Ну, а дальше и так всё понятно -
Где работа, там дом и семья.
Не давали уехать обратно
Боевые коллеги-друзья.

Человек своей доли хозяин
Не всегда, вопреки словесам.
Впрочем, что я тебе объясняю?
Ты прекрасно всё знаешь и сам.

Ну, а я - уроженец столичный,
И Москва мне не мачеха, мать.
Всё вокруг так знакомо, привычно.
Как же корни порвать-поломать?

Только вольную землю донскую
Я во сне вижу каждую ночь.
Объясни, почему я тоскую?
Подскажи, что мне может помочь? 

Да, конечно, ответ однозначен.
Я же знаю тебя наизусть.
Это - зов моей крови казачьей.
Так что, может когда и вернусь.

Торопить меня только не надо,
Крепко держит московский полон...
Передай от заблудшего чада
Дон Иванычу низкий поклон.

У меня будет отпуск в июне,
Ты готовь там заранее снасть.
Я приеду с женою и Дуней.
Вот, с тобой нарыбачимся всласть.

Если всё ж соберёшься в столицу,
Напиши, за тобой прилетим.
До побаченья, как говорится. 
Троекратно целую. Вадим.

Февраль, 2011